Ангелина готовилась к отъезду. Студёновой, преподавательнице из консерватории, где училась Ангелина, исполнялось сорок лет. Она выступала в день юбилея с концертом в оперном театре своего родного города. Студёнова пела в опере раньше, но впоследствии поменяла вид деятельности, ушла в преподавание. К ней, весёлой, лёгкой и красивой, хорошо относились ученики. Дети и муж Студёновой не разделили её любви к музыке, отдали свои сердца инженерному делу. Зато племянница Студёновой тоже училась в одной группе с Ангелиной. Они уезжали втроём.
Ангелина складывала вещи, когда ей позвонила подруга Мила.
— Ангелок, ну, как, ты готова к большой сцене?
— Готова.
— Знаешь, со мной произошла такая интересная история…
— Какая история, Мил?
— Я ехала в автобусе, стояла на задней площадке. На четырёх задних сиденьях сидели две пары девочек. Я думала – они едут вчетвером или каждая по отдельности? Две девочки были одеты в спортивные кофточки и облегающие брюки, они постоянно смеялись. А другие две – в украшениях, в пальто классического покроя, одна из них даже в шерстяном, серьёзно что-то обсуждали. Мы с ними вышли на одной остановке, я посмотрела – обе пары пошли в разные стороны.
— Ты так интересно рассказала, прямо как роман.
— Ангелок, мне будет очень грустно, пока ты не вернёшься.
— Мила, я даже ещё не уехала, а тебе уже грустно! Когда ты перестанешь быть нытиком?
— Никогда, пока ты не приедешь.
— Кстати, как тот красивый мальчик из вашего вуза?
— Он смотрит на меня… мне кажется, очень часто смотрит… Но мы не решаемся познакомиться… Без тебя мне даже не с кем будет об этом поговорить.
Да, школьная подруга Мила обладала способностью легко расстраиваться, чего оптимистка Ангелина не могла в ней понять. Правда, Мила переживала тяжёлый период болезни своей мамы, но она и раньше имела все признаки меланхолика. Мила нежно любила свою маму и теперь очень беспокоилась за неё, боялась, как бы с мамой опять чего-нибудь не случилось. В шестом классе они с Ангелиной сидели вдвоём в Милиной квартире. Часы показывали половину шестого. Мила сказала тогда: «Примерно в это время приходит с работы мама. Даже когда я не смотрю на часы, у меня сердце бьётся по-другому, подсказывает мне, что скоро я увижу маму». Ангелина тогда впервые удивилась Милиной любви к маме. Когда мама Ангелины приходила с работы, тоже в шестом часу, у Ангелины тоже билось сердце, но из-за иного чувства. Мама Ангелины проверяла дневник дочери, повторяя одно и то же: «Как можно получать двойки и тройки по географии, в моём школьном аттестате – вот! смотри! – стояло пять по географии, потом я закончила с красным – вот! – дипломом геофак…» Ангелина не понимала только, чем пригодился геофак маме, уже долгое время работающей в торговле. «Мне лучше даётся вокал», — объясняла Ангелина. «Что толку в том, что ты поёшь и сидишь за пианино, всё равно тебе не бывать индиго!»
У Ангелининой мамы низкий громкий голос, высокий рост, крупное тело, сейчас на нём уже накопился жир. Маму, властную по характеру, боялись подчинённые на её работе, боялись в семье, которой она командовала. Бесспорно, человеку нужны сила и твёрдость, но Ангелинина мама тотально подчинила себе всех. В детстве Ангелина даже дружила с папой против неё, думала, что папа тоже мучается под каблуком мамы. Но позже поняла, что брак родителей был удачным для обоих. Маме хотелось над кем-то властвовать, папе – чтобы за него кто-то принимал решения. Когда Ангелина не соглашалась в чём-то с мамой, мама била её по щекам. Только в четырнадцать лет Ангелина догадалась швырять об стену посуду или книги в ответ на оскорбления, тогда это закончилось. Ангелина близко общалась с Милой и её мамой. Милина мама нравилась Ангелине именно несходством с её собственной – вежливая, мягкая, деликатная, иногда в ущерб себе. И, конечно, в Милиной семье взаимно любили друг друга. Хотя в последнее время на Милу свалилось столько напастей – сначала мама неудачно вышла замуж под старость лет, муж погиб, а мама тяжело заболела. Хорошо, что сейчас всё изменилось. Милина мама нашла порядочного человека…
Ну, всё, пора в дорогу. Ангелинина мама наставляет дочь: «Запомни. Я пробилась в жизни своей грудью. Своей грудью!» Ангелина с грустью сравнивает пышную грудь мамы со своим деликатным сложением.***
Студёнова и её племянница остановились в гостинице. Ангелину поселили к подруге Студёновой – оперной певице, сейчас живущей одной. Ангелина впервые видела близко оперную певицу. Женщина оказалась некрасивой и простоватой, но приятной, кудрявой и светловолосой, одетой в джинсы. Ангелина и подруга Студёновой быстро поладили. Ангелина сочетала в себе и романтизм, и практицизм, при этом обладала способностью находить общий язык с кем угодно. Поэтому она могла построить хорошие отношения как с восторженно-мечтательными людьми, так и с ограниченно-будничными.
Студёнова решила отметить юбилей с друзьями в кафе, находившемся недалеко от дома подруги. Подруга и Ангелина тоже пошли туда. Студёнова пригласила племянницу и трёх кавалеров, о которых сказала: «Это тенора!»
— Наш театр, как большая семья, — сказал один из них.
— В нём начинали карьеру две Надежды, сейчас они выступают на телевидении, — сообщила подруга Студёновой, повернувшись к Ангелине. – У каждой – свой ансамбль песни и пляски, ты видела?
Ангелина кивнула. Да, она видела по телевизору двух исполнительниц фольклорных песен. Мила говорила, что их карьера одинакова, равно как их имена. Мила придавала большое значение именам. Ангелину она называла Ангелом-хранителем. С именем Милиной мамы – Любовь – всё понятно. Когда её нынешний муж ещё считался её поклонником, над ним шутили друзья: «Иссушила молодца Любовь!» Его, кстати, зовут Никита Николаевич – господин Н. Н., классическое имя.
— Мне нравятся обе певицы, — призналась Ангелина. – Хотя одна из них отказалась от искусства ради политики.
— На другую сейчас тоже странно смотреть, — усмехнулась Студёнова. – Раньше она выступала в концертных костюмах, стилизованных под русские национальные. Зачем она поменяла свой образ, я сейчас не понимаю, хотя песни остались прежними.
Заказали спиртные напитки. Вот когда пригодилось строгое воспитание мамы: Ангелина вежливо отказалась от них, выпила сок за здоровье именинницы. Подарки намечалось дарить в день юбилея, но один из мужчин приготовил подарок уже сейчас: большую музыкальную открытку в золоте и бордовых розах. Студёнова открыла её, и зазвучала песня:
— А твои глаза – не взрывные снаряды
И не ядерная война,
Но сражают сердце мне нежные взгляды,
И мой крест – только ты одна.
Я пришёл к тебе чрез земные невзгоды.
Ты – о, небо! А я – ну, что ж:
Ты – дитя красоты, добра и свободы,
Я – давно с прокажённым схож.
Боль в моей душе, боль и в сердце разбитом.
Я стою, от тебя далёк.
Я ведь – василиск, хищный и ненасытный,
Ты – невиннейший василёк.
А твои глаза – не взрывные снаряды
И не ядерная война,
Но сражают сердце мне нежные взгляды,
И мой крест – только ты одна.
— Ты? – спросила Студёнова.
— Я.
— Здорово!
— Где аплодисменты? – надменно проронил певец.
— За что тебе аплодисменты, фигляр? – удивился его друг.
— Давайте похлопаем, — предложила Студёнова.
Под аплодисменты она расцеловалась с дарителем.
На другой день Ангелина разучивала романсы, которые ей предстояло исполнять на сцене. Но почему-то не пелось. Ангелиной овладело равнодушие. Ну, она споёт романсы на сцене, и что? Что изменится?
Ангелина стала выбирать платье для выступления. Она взяла с собой нарядные платья – бирюзовое в оборках, длинное из белого кружевного полотна, блестящее розовое… Обычно наряды поднимали ей настроение, но сейчас Ангелине показалось противным своё отражение в зеркале – что-то худое, несуразное, несчастное, с растрёпанными волосами…
Ангелина чувствовала беспокойное недовольство в себе. Она пыталась разобраться – что с ней происходит? Её не радовало предстоящее выступление, хотелось спрятаться. Ангелина сомневалась, что у неё что-то получится хорошо. Она пыталась поговорить об этом со Студёновой, Студёнова ответила тогда: «Успокойся, не нужно зацикливаться на комплексах, не всем же быть индиго». Ангелина постаралась не обращать внимания на свои мысли, но они всё равно скопились в ней и мучили её. Мучило и слово «индиго», ставшее клеймом. Ангелина знала, что индиго – люди с уникальными способностями, умеющие читать между строк и видеть невидимое. Ангелину огорчала её непричастность к индиго. Она – кусочек безликой толпы. Не было бы таких, как она, не было бы толпы… Впрочем, Студёнова и её подруга умеют радоваться тому, что есть, не ища ни в чём скрытого смысла. Может быть, и Ангелине попробовать относиться к жизни так же? Она со своими мечтами неудачлива, а женщины, трезво глядящие на всё, счастливы. У Студёновой дом – полная чаша, муж обеспечивает семью. Студёнова по его подсказке оставила оперную сцену и стала преподавателем. Снискала расположение учеников тем, что разбиралась в современной поп-музыке лучше них и позволяла при себе сплетничать о других преподавателях. Не имела ни одной красивой подруги, красота Студёновой становилась заметнее рядом с её подругами-мымрами. Одна из них вела хозяйство в доме Студёновой вместо домработницы. Ангелина думала: возможно, рутинная, бесцельная жизнь тоже является счастьем для тех, кто её выбирает? Но тут же подозревала, что обыватели живут так не потому, что им хорошо, а потому, что им безразлично. Так ли уж хороша радость в этом безразличии?
Ангелина пошла в кафе рядом с домом – в холодильнике не оказалось еды. В дверях кафе разговаривала с парнями темноволосая девушка в весёлом фартучке – красном в белый крупный горох, с оборками.
— Кафе закрывается, — сказала девушка Ангелине.
Жаль. Но на другой улице Ангелина тоже видела кафе. Можно прогуляться до него.
Уже в кафе, стоя в очереди, Ангелина рассмотрела знакомый коричневый свитер. Женщина отошла с подносом к столику. Ангелина узнала Милину маму. Расплатившись, Ангелина поторопилась подойти к ней.
— Ой, как я рада вас видеть! – Ангелина обняла Милину маму, на самом деле радуясь встрече с близким человеком в чужом городе. – Тётя Люба, как вы здесь оказались?
— Приехала на юбилей Студёновой. Меня пригласили и как гостью, и я должна буду написать статью.
Люба – театральный критик.
— А я там пою. Правда, у меня уже перебилось настроение петь.
— Почему?
— Дело в том, что я – не индиго.
— В каком смысле?
Ангелина незаметно рассказала о своих переживаниях. Она не достигла какого-то высшего уровня, достигшие коего называются индиго. Можно, конечно, не придавать этому значения, но теперь Ангелина не понимает, для чего нужна её бесполезная жизнь.
— Твоя жизнь не бесполезна, — разубеждала её Люба. – Ты – юная, красивая, талантливая девушка. Тебя любит весь мир и ждёт, что ты сделаешь для него что-то удивительное в ответ.
— Что может сделать не индиго?
— А ты знаешь, что такое индиго?
— Ну, это такие люди…
— Это тёмно-синий цвет. Цвет Птицы Счастья. Ты юная, молодая, красивая, тебя невозможно не любить. Ты делаешь счастливыми людей, которые рядом с тобой. Значит, ты – Синяя Птица Счастья. Птица цвета индиго.
— Ой, я вспомнила! В десятом классе я выиграла конкурс красоты в костюме Синей Птицы.
— Я всегда в душе благодарила тебя за то, что ты появилась в жизни Милочки. Она очень ценит твою дружбу.
— Спасибо, тётя Люба. А я всегда думала: как Миле повезло, что у неё такая хорошая мама, которую она любит. Её любовь к вам – это сокровище. А я такую любовь не знала, к сожалению.
Ангелина улыбнулась: она сказала против воли постоянный каламбур с именем Милиной мамы.
Из кафе Люба пошла в гостиницу, а Ангелина – в своё временное жильё. Ангелина с теплотой думала о том, как, оказывается, хорошо посидеть и поговорить с человеком в чужом месте, где они практически остались вдвоём (Студёнова и её племянница не в счёт). Тётя Люба всегда казалась Ангелине хрупкой, беззащитной, а сейчас Милина мама расставила по местам перепутанные мысли Ангелины, проблему убрала как будто взмахом волшебной палочки. Ангелина, утешившись, решила: пусть кто-то будет счастливым в неподвижности – её счастье в покорении вершин!
В квартире она продолжила выбирать платье для концерта. Среди вещей обнаружилось тёмно-синее платье длиной выше колена. Плотный шёлк был цвета индиго. Ангелина надела перед зеркалом платье, чёрные туфли на шпильках, тоненькое ожерелье. Результат восхитил её – платье подчеркнуло стройную фигуру, Ангелина стала выглядеть серьёзнее, рыжие волнистые волосы стали яркой деталью облика. Да, сразу видно: индиго – цвет счастья. «Готовься, оперный театр, — подумала Ангелина, — индиго летит к тебе на синих крыльях!»
179
Загрузка...
