Юрист был хотя и молодой, не старше сорока, но представительный. Чуток с брюшком, но это Митрофановне нравилось, значит не голодает со своих дел. Элегантные очки в золотой оправе, хороший галстук, костюм не затертый. Хорош был юрист, ничего не скажешь. И все же Митрофановна переживала, не обманет ли?
— Принес договор-то? – юрист поморщился едва заметно, а Митрофановна довольно осклабилась деснами.
Нечего из себя строить. Подумаешь юрист. Сопляк еще, потерпит. С высоты своих восьмидесяти лет, Митрофановна взирала на остальных, как с царского трона.
— Принес, Ангелина Митрофановна, как Вы и просили.
Юрист вложил в требовательно протянутую ладонь несколько сшитых листков договора. Женщина даже не потянулась за очками с толстыми стеклами.
— Потом, внимательно прочитаю, чтобы ты не отвлекал. Знаю я вас, шельмецов. Давай пока на словах объясни.
Юрист достал второй экземпляр договора и принялся зачитывать:
— Договор на распоряжение движимым и недвижимым имуществом в случае кончины Оболенской Ангелины Митрофановны….
— Шапку я и сама могу прочитать, — перебила его старуха – давай по сути. Получится сделать как я хочу?
Юрист отложил договор на кейс и сел непринужденно, но не вульгарно. При этом он следил, чтобы не складывать кисти в замок, потому что открытые ладони были подсознательным сигналом к доверию.
— Да, все получится, как Вы хотели. Все принадлежащее Вам имущество и сбережения будут потрачены на Ваши похороны.
— Подробнее! – потребовала Митрофановна – Чтобы ничего не упустить.
Юрист взял-таки договор и начал читать со второго листа:
— Трехкомнатная квартира, будет оценена банком и передана на торги еще при жизни. Из вырученной суммы будет куплен гроб из красного дерева, с серебряными ручками и инкрустацией золотом. Обивка выполнена из китайского шелка. Подушечка набита лебяжьим пухом. Покрывало парчовое.
Дом в Грязовце будет продан при жизни, на вырученные средства, наша фирма обязуется заказать молебны во всех церквях Вологды и поминальные службы в кафедральном соборе Рождества Святой Богородицы и Софийском соборе.
Оставшиеся средства передаются епархии, на условиях еженедельного поминания в течении пяти лет.
— Хорошо, — кивнула набожная старуха, потом спохватилась – а вещи?
— Все личное имущество будет описано и распродано через сеть комиссионных магазинов «секонд-хенд», включая бытовую технику.
— Ничего, — Митрофановна скривилась от ненависти – ничего этим тварям не оставлю! Все с собой унесу!
Юрист прекрасно владел собой, потому не показывал, насколько его поразила ненависть старухи к собственному ребенку. В конце концов, он имел дело с банкирами и бизнесменами, а там и не такие отношения между людьми были в ходу.
— А я вот Ленке, — вскинулась старуха – пальто покупала, когда она в училище училась. Можно за него с нее компенсацию получить?
— Если не сохранилось чека, то точно не получится, — покачал головой юрист – к тому же она в это время была несовершеннолетней. Так что даже по чеку будет проблематично. Да и за давностью лет суд не будет рассматривать дело. Все-таки сорок лет прошло.
— Поганый из тебя юрист! – как плюнула, ответила Митрофановна – Пошел вон, недоучка!
— Поправляйтесь, — невпопад ответил юрист и вышел из комнаты.
Митрофановна полезла за своими тетрадями, где годами высчитывала, кто и сколько ей должен. Тщательно, записывая не только день, но даже время, когда кто-то съел кусок ее хлеба или спустил воду в туалете.
Мужчина аккуратно и тихо закрыл за собой дверь. Заплаканная полная женщина, около пенсионного возраста, с надеждой посмотрела на него. Рядом стоял мужчина, примерно ее лет. Он был хмурым и неразговорчивым, видимо муж.
— Как она?
— Порадовать вас не могу, — мягко и грустно ответил психиатр – бабушка явно наш пациент, она вообще не поняла кто я такой. Слишком далеко ушла в болезненное состояние. Давно у нее такое?
— Да, понимаете… Мама сложный человек… — женщине казалось, что она предает мать.
— Всю жизнь, — четко и грубовато ответил муж, тещу он не любил, но терпел ее выходки ради жены – свернутая на почве жадности.
— Вася! – укоризненно воскликнула жена.
— А что, Вася? – огрызнулся муж – Я тебя, когда встретил, ты в голодные обмороки падала. На яблоки, как на деликатесы набрасывалась. Знаете, чем она дочку кормила?
— Не надо при посторонних, — заплакала женщина.
— Я не посторонний, — успокоил ее психиатр – я врач.
— Так вот, она буханку хлеба за шестнадцать копеек, на день покупала и разжаривала ее на воде. Такая, млять, диета! И это, ети мать, всю жизнь.
Врач знал, как люди относятся к психиатрии. Но для формы задал вопрос:
— Почему раньше не обратились к нам? Ей необходим стационар и, похоже, уже давно.
— Родную мать в дурдом? – возмутилась Лена.
— Но сейчас-то обратились, — резонно заметил врач.
— У нее совсем крыша потекла, — муж говорил прямо, потому был куда более ценен для составления анамнеза – Она принялась экономить на воде, когда поставили счетчики и перестала смывать в сортире. А также на хозяйственном мыле. Впрочем, аромат квартиры Вы и сами ощущаете.
— А покупать ей моющие не пробовали? – психиатр видел много в этой жизни, включая ушлых потомков, которые доводят предков до дурдома, потому не исключал и такой возможности.
— Покупаем, а она экономит. Требует чеки, а потом все возвращает по закону о возврате в течении четырнадцати дней. Деньги на книжку. Всех продавцов города уже задолбала этим. Я даже пробовал упаковки открывать, чтобы вернуть не могла – она закатывает истерику и поднимает визг.
Видно было, что теща сидит у зятя в печенке. Врач дописал бланк, потом дал его дочери на подпись и, заглянув в комнату, сказал старухе:
— Все, бабушка, собирайтесь. Сейчас машина приедет.
Митрофановна, находясь в плену бреда, услышала совсем другое:
— Сейчас поедем в центральный офис, — сказал юрист – и напишем заявление. Думаю, можно будет компенсацию за пальто получить.
С торжествующей улыбкой старуха прошла мимо дочери и зятя. Она-таки сумела все сделать так, чтобы забрать свое с собой, в могилу.
Да, я псих! А у вас какое оправдание?
609
Загрузка...
Очень занятная история прочитала с удовольствием! Удачи вам в творчестве и прекрасной осени!
Елена.Украинка.
Спасибо, Елена.
Искал фантастику, просмотрел рассказ, мягко сказать не понял, но заинтересовался. Прочитал внимательно, призадумался…, спасибо за историю, и жизненно и многогранно.