5.
Были у меня здесь и другие друзья, но, к сожалению, их имена в памяти у меня не сохранились. А сохранилось в памяти моей общение с ними, тот азарт и веселье в играх, которые мы заводили на улице в больших компаниях детей разного пола и возраста. Верховодил в нашей ребячьей ватаге старший брат моего друга Юрия Кузнецова Николай. Он был уже старшеклассник, и выдумщик был неуёмный. Не было дня или вечера, чтобы он не придумал что-нибудь новое: сегодня мы, разбившись на две команды, штурмуем крепость Измаил, как Суворов, завтра уже из разрушенной вчера снежной крепости мастерим горку или играем в снежки.
Игры в большинстве своём были коллективные, команда на команду. Играли в кондалы, в русскую лапту, прятки, взятие снежных крепостей, в «войну», где никто не хотел быть «немцем» или другим иноземцем.
Игры всегда горячили, возбуждали и на улице нас задерживали дотемна. Зимой вечером быстро темнело, и мы хулиганили по мелочи: бросали снежки по окнам соседям, а потом с шумом разбегались кто куда, прячась за заборы и в сугробы, будто бы за нами кто-то собирался гнаться, хотя этого никогда не было.
На коньках крючьями из проволоки цеплялись за проезжие редкие автомобили и с шиком мчались у них на прицепе. У нас это было особым геройством, верхом ловкости и удальства. Часто водители, увидев это, останавливались и нас разгоняли, иногда «героев» ловили, вели к родителям, а чаще просто надирали уши.
Уходить с игр никто не хотел, и родителям нужно было приложить массу усилий, чтобы докричаться до своих чад и вернуть их домой.
Однажды, когда мне было шесть лет, я тоже задержался на улице, и бабушке пришлось меня загонять домой хворостиной. Тогда у нас электрического освещения в домах ещё не было, и мы пользовались лампами, одной на все комнаты.
И вот я, разгорячённый, забегаю в тёмную комнату, и пока бабушка раздевалась на кухне, потихоньку поругивая меня, я лихорадочно начал слизывать с замёрзших окон снег, чтобы как-то утолить жажду. И тут обнаружил на подоконнике холодную кружку с какой-то жидкостью. Недолго раздумывая, я залпом выпил эту жидкость, которая оказалась керосином, приготовленным для заливки в лампу и зачем-то оставленным на подоконнике. Чем всё закончилось, не помню, но благополучно, даже не болел.
Вскоре родители обменяли нашу хату на новый дом. Правда, это был не целый дом, а полдома, но гораздо больше, чем был у нас, и, главное, с деревянным полом, большой кухней, залом и огромными, как мне тогда казалось, сенями.
Из этого дома я в первый и последний раз пошёл в детский садик. Садик был недалеко от дома, возле базара, и я в него ходил самостоятельно.
Недалеко от детского сада находилась чайная, и мне, проходя мимо неё, невольно приходилось видеть там фронтовиков, большей частью калек, без руки, ноги, с лицами, обожжёнными войной, и изуродованным телом. Картина была жуткая, не для детского глаза, но я её видел и наблюдал почти каждый день.
Фронтовики в пивном угаре рассказывали разные военные истории, пели песни, обнявшись культяпками рук, иногда ссорились, а потом их, разморённых вином и пивом, ослабленных растаскивали по домам жёны или более крепкие товарищи.
Никогда не забуду уже немолодую женщину, которая, забирая от чайной своего нетрезвого прихрамывающего мужа, постоянно говорила изо дня в день одно и то же:
— И когда же ты будешь умным чОловИком!
На что он неизменно отвечал:
— Завтра.
И в этих словах женщины было столько горя и одновременно надежды на лучшее, что мне, мальчишке, казалось, так оно и будет, что завтра мужчина действительно станет хорошим человеком. Но этого не происходило, и на следующий день всё повторялось сначала.
А в садике мне нравилось. Там было много настоящих игрушек, много детей, Как-то необычно кормили. Но эта идиллия продолжалась недолго, чуть больше месяца.
Однажды во время измерения температуры я нечаянно раздавил градусник и, испугавшись, тут же сбежал из группы. Больше в садик не пошёл, как бы меня мама не уговаривала вернуться.
В этом новом доме на Рабочей улице мы прожили полтора года как раз до первого класса, потом переехали в другой микрорайон, на улицу Восточную, где у меня и началось уже школьное детство.
177
Загрузка...
