Примечание автора: я не претендую на то, что так всё и было! Многое, что здесь описано — попытка представить в реалиях древней Иудеи переживания грешницы, идущей на смерть, и то, как встреча с Христом меняет этого человека. Здесь я представляю, как могло всё происходить, и какие переживания могла испытывать та взятая в прелюбодеянии женщина. Тут я желал показать такие вещи, как исповедание своих грехов, раскаяние и прощение, которое дарует Господь! Прошу не принимать это, как действительное описание, а как возможное представление описанного в Евангелии, в котором сказана полная Истина!!!
***
Две сильные руки до боли сжимали её локти, грубо волоча её за собой по улице. Позади раздавался гул голосов, слова больно били по ушам:
— Прелюбодейка!
— Побить камнями!
— Грешница! Нарушительница Божьего Закона!
Она дрожала: по её рукам, уже покрывшимся синяками от стальной хватки священников, бегала неуёмная дрожь. По раскрасневшимся от стыда и пощёчин щекам безостановочно катились слёзы, которые срывались с подбородка прямо на землю или запылившуюся юбку. Лишь один раз женщина посмела поднять свои глаза, прежде чем встретиться с осуждающими взглядами прохожих. Мужчины молча провожали её наполненными гневом взорами. Женщины перешёптывались. Дети непонимающе вглядывались в её лицо, прижимаясь к матерям.
— Она достойна смерти! — послышалось из сопровождавшей её толпы. Достойна? Уже который раз из памяти выплыли образы прошлого: её свадьба, и дальнейшая жизнь с мужем, которая оборвалась этой ночью… Ночью, когда она вошла к другому. И, чем больше она об этом размышляла, тем сильнее пульсировало что-то в её сердце… Будто огромный камень лёг на её душу! Могильная плита, которую никто не способен поднять! Глыба, похоронившая её жизнь и счастье!
Достойна ли она смерти? Определённо! Грешница ли она? Прелюбодейка? Нарушительница Закона Господа? Безусловно!
Она не могла сделать нормальный вздох. Казалось, что она задыхается, будто камень на её душе сдавил ей горло, перекрыв дыхание. Сердце бешено стучало в груди, отбивая последние ритмы: последние перед гибелью!
Голова закружилась. Ноги подкосились, после чего женщина упала на колени, разбив их в кровь. Лишь ладони ведущих её фарисеев не дали ей распластаться на покрытой пылью дороге. Их пальцы ещё сильнее сдавили её посиневшую кожу, и глухой голос рявкнул:
— Поднимайся!
Ноги раздирала сильнейшая дрожь, когда, подкашиваясь, они еле поднялись и, болезненно отзываясь в кровоточащих коленях, побрели дальше, ведомые служителями Закона. Это будет её конец. Она перешла черту, и теперь не может надеяться на милость. Её грех слишком велик. Она знала, на что шла прошлой ночью. Она виновна…
— Господи, прости меня! Будь милостив ко мне, Боже! — еле слышно шептала осуждённая, прерываясь между рыданиями и попытками вздохнуть. Виновница знала, что заслуживает смерти. Она понимала, что согрешила, и Сущий отвернулся от неё. Страх схватил её сердце и сжал в своей железной хватке, грозя раздавить: что будет с ней дальше? Конечно, женщина понимала, что её забросают до смерти камнями. Но что случится потом? Как поступит Вечный с её душой? С её недостойной согрешившей душой, пошедшей против Заповедей Господа? Может ли она рассчитывать на милость? В этом плане сомнения раздирали её сердце, однако она всё равно непрестанно шептала:
— Господи, будь милостив ко мне, ибо я согрешила!
***
Лишь когда её палачи приблизились к собравшейся толпе народа и остановились, женщина поняла, что стоит во дворе храма. Это было странно, т.к. обычно для побиения камнями выводили за стены города. Заметив их группу, собравшиеся здесь люди стали расступаться, пока не открыли взору грешницы и фарисеев Кого-то: на ступенях, ведущих в храмовый двор сидел Человек. Он молча наблюдал, как священники подвели ближе виновницу и грубо пихнули вперёд, отчего та, усилиями удержав равновесие, встала посередине, прямо напротив Незнакомца. Отовсюду послышались шёпотки и тихие разговоры, обсуждавшие женщину, отчего ей невероятно сильно захотелось спрятаться.
— Учитель! — подал свой голос один из фарисеев, отчего шептания резко умолкли. — Эта женщина взята в прелюбодеянии!
Он указал на несчастную, отчего та сжалась, чувствуя на себе множественные взгляды. Между тем священник продолжил:
— А Моисей в Законе заповедал нам побивать таких камнями: ТЫ — он подчеркнул голосом, — что скажешь?
Тут же послышались голоса: люди негромко обсуждали ситуацию между собой, давая каждый свою оценку. Однако Названный Учителем хранил молчание. Виновная робко подняла свои глаза в Его сторону. Их взгляды встретились и женщина замерла. Казалось, её дыхание на несколько секунд остановилось, когда она заглянула в Эти Глаза: глубокие наполненные неземным Огнём Очи. Огнём, Который будто был готов испепелить её и все грехи внутри. В мгновение ока её внутренности обожгло, словно яростное Пламя воспылало внутри, испепеляя всё на своём пути. Не в силах сдерживаться, виновница еле слышно зарыдала, одной рукой сжимая подол платья, а другой — прижимаясь к бешено бьющемуся сердцу, не в силах унять этот Огонь, эту Силу… эту боль. И, вместе с тем, не в силах унять то облегчение, и тот мир, который приходил туда, где прошёл Этот Шквал.
Мужчина вдруг наклонился и начал водить пальцем по песчаному полу, словно совершенно забыл о множестве людей вокруг. Он чертил что-то на песке, не обращая никакого внимания на собравшуюся здесь давку, которая становилась больше от присоединявшихся зевак.
Женщина не видела священников, однако она ясно расслышала нотки раздражительности в их голосах, когда они начали нетерпеливо выспрашивать у Человека ответ. Остальные собравшиеся в недоумении перешёптывались, иногда называя имя Незнакомца: Его звали Иисус из Назарета. Виновница застыла: она многое слышала о Раввине по этому имени. По округам ходили рассказы о Его многочисленных великих чудесах, например излечении больного проказой или накормлении пяти тысяч человек несколькими лепёшками и рыбками. Иногда до неё доходили пересказы Его проповедей, и всё её нутро сжалось ещё больше под давлением неземного Пламени, когда из памяти вышел разговор прохожих, и их пересказ Его слов:
— Он говорил: сказано древним: «не прелюбодействуй». А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением — уже прелюбодействовал с нею в сердце своём.
— Этот Иисус так не похож на других учителей!
— Да, Он говорит, как…
— «Как власть Имеющий» — беззвучно сорвалось с губ виновницы. Огонь в сердце разгорелся с новой силой, когда она вспомнила, как с вожделением смотрела на других мужчин. Раньше она никогда не придавала этому большого значения, концентрируясь на внешнем исполнении Заповедей. Но теперь, встретившись с Этим Человеком… Нет, с Кем-то намного большим! С Кем-то, имеющим власть над болезнями и, даже, Заповедями Творца! С Кем-то, являющимся Самим… Богом! И встретившись с Самим Богом в лице Этого Раввина — Иисуса Назарянина — она вдруг осознала суть Заповедей: меняться человек должен изнутри, а не снаружи! Только когда он изменится и обретёт Закон Господень в своём сердце — тогда сможет исполнять его и во внешнем плане!
Наконец Иисус поднялся с земли, после чего Его взгляд прошёлся по толпе, оглядывая собравшихся. Люди стихли, затаив дыхание в ожидании Его ответа. Окинув взором присутствующих, Учитель дал голос. И, будто гром среди ясного неба, над толпой грянули слова:
— Кто из вас без греха — первый брось на неё камень.
И после этого, как ни в чём не бывало, Он опять склонился и продолжил что-то писать на земле, будто совершенно забыв о присутствующих.
Над площадью воцарилось молчание. Лишь короткие шептания проносились по воздуху. Женщина зажмурилась, опустив голову ещё ниже и ожидая дальнейших действий со стороны собравшихся.
Вдруг кто-то что-то пробурчал, прежде чем послышались звуки удаляющихся шагов. Затем другие. Потом ещё одни. Даже фарисеи, буркнув что-то неразборчивое, судя по звукам, стали медленно уходить. Так, постепенно, все звуки стихли. Толпа медленно рассосалась, и на площади осталась лишь дрожащая виновница, и всё также спокойно пишущий на песке Раввин.
Не в силах поверить в происходящее, женщина медленно разомкнула очи и осторожно повернула голову назад. На месте, где всего минуту назад было не протолкнуться из-за сгрудившейся давки народа, теперь было пусто и тихо. Лишь многочисленные следы на песчаном полу свидетельствовали о присутствовавшей тут недавно толпе.
Всё ещё пытаясь осмыслить то, что только что случилось, грешница повернулась к своему Спасителю: Тот также озирал взглядом опустевший двор. Затем он поднялся и, встав во весь рост, начал неспешно приближаться к ней. Неясно почему, но женщина начала дрожать: ей казалось, что с каждым шагом Этого Человека к ней приближалась Сила, способная стереть её с лица Земли. Огонь бушевал внутри, не давая ей забыть о своей вине, и сердце наполнилось ужасом. Теперь она понимала: Этот Иисус был гораздо страшнее всех тех людей вместе взятых! Она ясно чувствовала яркие искры пламени в Его глазах; всепожирающий Огонь, сила Которого была гораздо более устрашающей, чем всё то, что могла ей сделать ушедшая толпа, и в разум пришло осознание: она стояла перед Самим Богом! Тем Самым, Чей Закон столько раз нарушила, и за что заслуживала наказание.
Дыхание участилось в несколько раз, а сердце ударялось в грудь с такой силой, что готово было вырваться оттуда. Ноги била сильная дрожь: несчастная держалась из последних сил, чтобы не упасть. Вот он — её конец! Конец гораздо более страшный, чем можно было только себе представить… Но она молча стояла и ждала, не в силах убежать. Она была виновна, и понимала это. И, если Господь решил сейчас поразить её за это — она не сможет возразить, потому что её грехи никуда не исчезли. Так она стояла с низко опущенной головой, не смея поднять глаз на Того, Кто к ней приближался, ожидая Его вердикта.
— Женщина! — вдруг обратился Он к ней, и Его голос, казалось, наполнил её такой силой, что ноги мгновенно укрепились, лишившись даже малейшего признака слабости. Она прислушалась.
— Где твои обвинители? Никто не осудил тебя? — вдруг спросил Иисус, подойдя к ней. Женщине казалось, что она стоит рядом с Источником самого сильного Огня, Который она когда-либо встречала. Робко стоя перед Кем-то, Кто стоял выше любого существа или силы, она, не зная, что ещё ответить, лишь выдавила из себя:
— Никто… Господи.
Она знала, Кто Он. И знала, как Он относится к тому, что она сделала. И теперь она тихо стояла перед Ним, низко опустив голову и смотря в землю; ожидая Его дальнейших действий. Казалось, весь мир застыл, ожидая Его ответа.
— И Я не осуждаю тебя… — её глаза расширились, когда пришло осознание сказанного. Женщина ясно ощутила, как огромная и неподъёмная плита, покоящаяся на её сердце, раскололась и слетела, точно пёрышко, от слов Назаритянина, и теперь по внутренностям, подобно мёду, растекался мир и покой. Изумлённая, она подняла свой взгляд на Учителя. На Его лице сияла нежная улыбка, когда Он продолжил:
— Иди и впредь не греши.
Это было Его повеление. Повеление для неё. Повеление, Которое Он хотел, чтобы она исполнила. И вместе с этим повелением в её сердце входила Жизнь: Та Жизнь, Которая делала её способной исполнить это повеление.
По уголкам глаз женщины растеклись слёзы, которые начали стекать по её щекам. Нет, это были слёзы не горести или печали! Не слёзы страха или ужаса! Это были слёзы радости, мира, покоя, благодарности. Слёзы осознания того, что она жива. Того, что спасена. Того, что прощена.
18
Загрузка...
