От самого автора:
Роман довольно большой по объему написанного. Меньше бы не получилось. Тема такая. Выполнен в стиле морских надводных и подводных приключений. Плавно переходящий в остренький морской боевик. И также, плавно в мистику. С обилием махровой эротики и применением, как и положено в таких работах принципа гиперболистики. Ряда преувеличений для насыщения произведения и возникающих вопросов на протяжении прочтения до самого конца самого романа.
Роман, рассчитан в основном на мужскую аудиторию, но и женщинам, вероятно, будет не без интересен тоже. В стиле эротики, любви и приключений. В самом, почти конце, полный, трагедизма. Во второй фазе повествования. Но, все же с хеппи-эндом для самого главного героя.
Имеет, режиссерскую расширенную версию, но и этого будет достаточно для читательских судов и пересудов.
Написан, в стиле этакого сценария к фильму. По серийно. Возможно, для многих читателей и авторов это будет новым интересным приемом. Может, уже и нет. Но, не суть важно. Но, думаю, если реально его экранизировать по последнему слову техники и с хорошими режиссерами, то получился бы неслабый по-настоящему фильм. Даже, с хорошей кассой.
По существу, весь, является мистикой от начала и до конца. Только раскрывается в самом конце как мистика, когда подходит сама развязка всего сюжета. Многое, вероятно, читающему будет не понятно сразу и на протяжении всего повествования. Но, если прочесть до конца, все становиться на свои места. И все понятно, как, кто? и что?
С уважением автор Киселев А.А.
Вступление
Вот уже сутки меня болтает по бескрайнему простору океана. Спасибо деревянному пустому ящику, за который я ухватился руками и за то, что еще не утонул. Целые сутки среди обломков этих ломаных деревянных обломков. Кругом одна вода и километры под ногами до дна. Я совершенно один и никого вокруг. Один посреди соленой воды и среди глухого безлюдного безмолвия. Только вода и шум волн вокруг.
Я уже не помню, как оказался в воде. Наверное, наглотался дыма и потерял сознание. Когда открыл свои глаза, то кругом была вода. И никого кроме меня и этой воды. Никогда бы не подумал, что вот так произойдет. И случиться со мной такая беда. Вот так окажусь в мире одиночества, горя и страданий.
Я любил океан. До этого дня. Теперь я его ненавидел. Даже не предполагал, что буде именно так. Что окажусь в таком патовом кошмарном положении этакого страдальца и будущего утопленника.
Всему виной пожар на судне. Это произошло в полночь. Ровно в двенадцать ночи.
Этот чертов хлопок. Он сжег весь грузовик дотла.
Замыкание проводки в аккумуляторном отсеке, рядом с двигательным отсеком. Чертов коротыш и все.
Все, наверное, сгорели. А я вот так остался каким-то чудесным образом живым. А возможно спаслись, но бросили меня.
Все произошло ночью, когда, почти все спали. Судно вспыхнуло как коробок спичек, снизу от трюмов до самого верха.
17 июля 2006 года мы шли из Шанхая до Австралии с грузом хлопка, пережили жестокий шторм в районе Каролинских островов. И вот так, сгореть ночью от пожара.
Я, проснулся от удушливого дымного угара. Да редкий случай, наверное, на миллион. Соскочил со шконки в своей каюте, и, глотая едкий отравляющий от проводки дым, еле успел выскочить из своей каюты, где отдыхал после дневной вахты. Потом сумел еще выскочить на самую верхнюю под верхней иллюминаторной главной надстройкой палубу, сам не помня, как преодолел все лестницы и переходы. И, наверное, вовремя. Судно кренилось уже от затопления, и было объято огнем.
Пламя распространилось быстро и дошло до грузовых отсеков с хлопком. Хлопок вспыхнул как порох. Погасить такое было невозможно. Это был конец.
Я еще помню, как светила ярко над нами звезды и Луна. Помню, крик капитана и матросов. Потом как полез в панике с другими выше от огня по бортовым ограждениям леерам и рабочим многоэтажным иллюминаторным надстройкам и все. Очнулся в океане. Очнулся только на следующее утро.
Мне было дурно и стошнило, прямо в воду. Я надышался дыма и угорел, но, пришел в себя в ночной холодной воде. Я отплыл от своей блевотины и зацепился рукой за плавающий пустой деревянный ящик.
На мне не было спасательного жилета, и пришлось держаться, хоть за что-нибудь, чтобы удержаться на воде. Меня качало на больших темных синих волнах как шлюпку. Я смотрел по сторонам, боясь увидеть плавники акул.
Сильно болела голова от угарного дыма. Не выносимо просто.
Я осмотрелся вокруг.
Вокруг не было никого. Ни живой души. Даже мертвецов. Странно, как-то.
Я совершенно был один.
Может, других, кто-то подобрал, а меня, может, посчитали мертвым, и не стали брать на борт. Вполне такое, возможно. Кому нужен покойник. Лишний груз. Да еще в тропиках. Разве, что для каннибализма на случай голода.
Я за короткое время передумал массу вариантов, до, самых необычных. И стал думать, о чем-нибудь, чтобы, хоть как-то отвлечься от своей роковой ситуации и не впасть в жуткую панику. Ситуация была, скажем, не из самых приятных. Раз выжил каким-то чудом, значит стоит бороться за саму жизнь. Даже если все безнадежно.
Главное, сейчас избежать нападения акул. Пока ты в воде эта опасность была постоянной. Особенно нападение голубой или синей акулы. Эти твари плавали под поверхностью океанов и пересекали их вдоль и поперек и встречались, даже очень далеко от берега. Мало того, эти акулы были самыми быстрыми из всех акул и нападали на человека при удобном случае.
Я сбросил свои моряка ботинки. И все лишнее, чтобы лучше держаться на воде и не утонуть. Остался в одних штанах моряка торгового флота.
Я знал, надо поменьше шевелить конечностями, особенно ногами. Но они, вися над океанской бездной в толще воды без движения, затекали. Благо, вода была не холодной, и мне не суждено было здесь замерзнуть заживо. Мы были на экваторе, когда все случилось. Как раз после пересечения и праздника Нептуна. Часть команды просто вдрызг надрались до свинского вида. Болтались по судну, не слушаясь команд и капитана. Потом, все постепенно разбрелись по своим каютам и уснули. А я после дневной вахты. И вот этот пожар. Я в этой океанской воде висящий над бездной океана. Еле шевелю своими босыми ногами.
Чертова голова! Просто болела невыносимо!
Да, я не представился.
Я, Владимир. Полностью, Ивашов Владимир Семенович.
Русский матрос. Моторист корабельного машинного отделения. Работал на торговых судах. И на своих, и на чужих. Когда приходилось туго, как моряку, нанимался в грузовые рейсы на время летнего сезона за хороший денежный гонорар.
Я был одиноким матросом. И меня никто нигде не ждал. Поэтому я буквально, жил на судах, безвылазно или в торговых портах. Я знал, хорошо иностранные языки. И это мне помогало в моей матросской нелегкой работе.
Вот и в этот раз я нанялся на борт иностранца, и попал, в этот чертов пожар. Я был один из числа русских на борту этого утонувшего сухогруза. И я не знал, теперь даже, куда плыть, везде был только океан. Даже, не знал, сколько сейчас времени. Но, было точно утро.
Вокруг было много сгоревших деревянных от обшивки кают обломков. И полно плавающих на воде ящиков и бочек. В стороне от меня было большое масляное пятно. Оно двигалось, не отставая вместе со мной по поверхности волн, и все говорило о гибели нашего судна.
Я понятия не имел, как меня не утащило водоворотом, когда горящий корабль пошел ко дну. А может, и утащило да, потом, выбросило обратным потоком воды без спасательного жилета на поверхность, пока я был без сознания. Так я мог легче перенести декомпрессию. Процесс мог сильно затормозиться в полной отключке, как и само дыхание. Так я не смог наглотаться воды. И произойти разрыв легких и вскипание крови при выходе с приличной глубины, когда водоворот стал, слабее и меня отпустило тяговым силовым течением круговорота океанской воды при затоплении судна.
Как я вообще, не утонул, понятия не имею?
Мое положение было чудовищно. Жутко болела голова. И иногда казалось, что лучше бы мне надо было просто сгореть при пожаре, или утонуть совсем.
Это был стресс, настоящий стресс. А не тот, про который все говорят и жалуются, мол, я пережил стресс. Вот вам стресс, когда не видишь даже берега. Вода на многие мили вокруг. И ты один посреди Тихого громадного океана. Одна соленая хоть и теплая, океанская вода, и черт его знает, что там внизу под твоими в воде ногами. Может гигантский кальмар, тебя уже учуял, и видит твои болтающиеся в воде ноги. Может акула, может касатка, да черт знает еще что. Вот, тебе дорогой друг читатель стресс, так стресс. Я был в диком, постоянном отчаяние. И уже с трудом сам себя успокаивал посреди болтающих меня туда, сюда океанских волн. Я не помню уже, как наступил вечер. Да, все же вечер, а не утро. Значит, я очнулся днем и вот уже вечер. Я попытался уснуть, но не мог. Было жутко и панически страшно одному посреди открытого океана, здесь среди волн. Наполовину в воде и, не зная, что там под ногами.
Я потерял все. Свои документы. Вещи. Они либо сгорели в огне, либо утонули в океане вместе с судном. Я был брошен на произвол стихии и судьбы.
Я боялся даже, задремать, но, все, же намучившись, к ночи уснул. Не помню как. Предварительно сходив в туалет перед сном, прямо в свои матросские рабочие штаны. Я уснул и не помню, сколько проспал, но, было уже утро.
Прошла головная боль и светило уже ярко высоко над горизонтом Солнце. И этот белый парус на горизонте. Он был развернут в мою сторону.
Я думал, схожу уже с ума от всего ужаса и своего кошмарного положения, но нет, это были не галлюцинации. Это был на самом деле белый большой парус. Одиночный, или нет? Нет, были еще два на носу от него раскрытые треугольные кливера по ветру на мачте, какой-то белой большой крейсерской круизной яхты.
Я стал кричать как не нормальный, еле, продрав, свой голос от долгого с самим собой молчания. Я орал и орал пока не охрип, и даже, собрав все свои силы в кулак, поплыл в сторону двигающегося в мою именно сторону большого парусного судна.
Оно на самом деле двигалось в мою сторону. И довольно быстро на всех парусах. Его гнал на меня сильный утренний ветер. Даже волны стали крупнее. И меня стало сильнее бултыхать среди плавающих обломков сгоревшего моего утонувшего судна. Эти обгоревшие от огня останки налетали на меня в воде, и мне надо было уплыть от них подальше. Вот я и поплыл, не дожидаясь, когда приблизится ко мне сама идущая в мою сторону яхта.
Я практически выгребся из кучи тех обломков. И плыл в направлении идущей ко мне яхты, а она шла полным ходом в мою сторону.
Удивительно, как-то все было. Именно в мою сторону. Видно, есть на свете Бог, и он решил помочь мне сейчас. Мне не дают вот так, умереть в открытом океане. Появился шанс спастись, и надо его использовать. Вот я и поплыл навстречу своей новой судьбе, о которой даже и не мечтал.
Я русский матрос, Ивашов Владимир Семенович. Из одной своей матросской трудовой жизни попадал в другую жизнь. Кардинально меняющуюся, и прямо на глазах с момента кораблекрушения моего торгового транспортного судна.
БОРТ 556
Серия 1. Бескрайний океан
— «Яхта, точно яхта!» — в радостной панике, думал теперь я — «Надо плыть ей на встречу. И обойти по борту, стараясь, ухватится, хоть за что-нибудь! И тогда я спасен!».
Я греб во всю оставшуюся силу навстречу идущей под белыми парусами большой яхте.
— «Только не промахнутся. И только бы, она не отвернула от меня!» — думал только об этом я. И греб, что есть силы навстречу своей новой судьбе. Я думал теперь, только об одном спасении — «Если, что попробую, закричать и позвать на помощь! Вблизи должны услышать!».
Яхта летела как локомотив мне навстречу. И не думала сворачивать. Это было хорошо и, одновременно даже страшновато.
Я уже стал бояться о том, чтобы не попасть под ее киль и форштевень. Тогда маму позвать не успеешь, будет каюк. Но, и промахнуться боялся еще больше, тогда тоже, наверняка каюк в этой воде. Очередной ночевки я уже не перенесу. Да, и шанс оказаться в пасти акул был более верным.
— Ну, давай же! Давай! — подгонял вслух себя я — Вот она уже рядом! Давай!
Яхта была уже у меня по самому носу. И стремительно прорезая очередную океанскую волну, неслась прямо на меня. Я чуть отплыл в сторону, и она прошла совсем рядом со мной. Я стал стучать по ее борту кулаком уставшей от гребли правой руки, пока она пролетела мимо меня на всех парах и… она проскочила быстро мимо меня. И показала только свою скошенную до воды корму.
— Черт! — в ужасе и бешеной панике закричал на нее я — Черт! Нет! Вот тварь!
Я забыл обо всем на свете в ужасе, что все, конец. Но потом, увидел, что, за яхтой тянулся длинный проводной и веревочный с кормовой лебедки фал. Наверное, какого-то подводного устройства. Эхолот или сонар. Может видеоаппаратура, для подводных съемок. Он далеко тянулся в воде, за скошенной к воде кормой. Да, на том веревочном фале, был действительно провод, но думать было некогда, и я уже из последних своих русского моряка сил, схватил его обеими руками. Это все на что меня хватило. Если бы промахнулся в тот момент, то сразу на дно. Но не вышло. Я поймал свою удачу за тот болтающийся в воде длинный проводной хвост.
И яхта потащила меня по волнам за собой.
И акулы бывают сытыми
Яхта тащила меня как какую-нибудь пластмассовую куклу. Прямо по бурным волнам, идущих бурными большими водными валами в стороны от ее идеально гладкого лакированного обтекаемого большого корпуса.
Я же подтягивался, противоборствуя самой рвущей меня на части встречной воде, постепенно теряя последние силы. На последнем издыхании, бултыхался на том проводном длинном тросу. Но все же смог выбраться на саму корму летящего по волнам судна. Жажда самой жизни и ужас смерти заставил меня это сделать. Мне было тридцать лет. Я просто хотел жить и я, русский матрос Владимир Ивашов, должен был жить. Жить вопреки всему и даже самой смерти.
Я подтянулся из последних сил и выполз на самый край кормы. Следом ухватился за нижние защитные от падения за борт леера кормовой оснастки.
— Ну, же! — скомандовал себе вслух я — Ну, же! Еще немного! Еще, чуть-чуть, Владимир Семенович Ивашов! Русский моряк, брошенного на произвол русского флота! — я произносил себе под нос, совсем и окончательно, теряя свои силы — Ты сможешь. Ты справишься.
И, перевалившись через бортовое ограждение, упал на гладкую деревянную палубу скоростного легкого морского судна, прямо в глубину между верхними оградительными бортами яхты.
Я был спасен! Я ликовал! И не знал другой радости, как это было здорово. Снова жить и очутится спасенным! От всего пережитого в океане.
От последнего, крайне волнительного перенапряжения, видимо я отключился на какое-то время.
Когда я открыл глаза и пришел в себя, то лежал на постели в просторной каюте. Внутри этой большой прогулочной быстроходной крейсерской океанской яхты.
Как я оказался здесь? Я и не помнил. Может в беспамятстве, дополз как-то на автомате. Как бывает с пьяными. Или ранеными.
— «А, может?» — промелькнуло в моей голове, и потом — «Нет, меня подобрали с палубы. И это точно. Я не помню…Совсем не помню» — вдруг осознал я — «И притащили сюда. Положили в постель».
Я осмотрел себя. Сначала робко ощупывая и не глядя своими руками. Голыми полностью руками. Да и я сам был весь сейчас голым. Полностью.
— «Черт, все сняли!» — я про себя произнес — « Но какого хрена? И кто?».
Потом все понял.
Оно было и понятно. Я был мокрый. Меня раздели, и положили в эту постель.
Но, кто подобрал меня?
Я, осторожно приподнялся и, осматриваясь, сел на постели.
Я посмотрел вокруг.
Кругом была красивая, толи из красного дерева, толи из пластика мебель.
Шкафы, встроенные в стенку борта яхты и прикроватный столик. Графин с водой. Стоящий рядом стакан.
— Культурно, тут у вас — произнес вслух я – Как в портовой гостинице.
Я к такому шику не привык. Яхта была далеко не из бедных потасканных по морям и океанам посудин. Если судить по самой отделке жилой чьей-то каюты.
— Именно чьей-то? — я произнес негромко — Как и эта постель..
Прикрывшись одеялом, я встал. Снова осмотрелся вокруг. И увидел незакрытой плотно дверь из этой спаленной каюты. Она была чуть приоткрыта. И не заперта. Это должен был быть выход наверх. На саму палубу яхты. Там, наверху, должен быть тот, кто его подобрал и уложил здесь.
Мне показалось, что там, кто-то между собой разговаривал, но шум океана заглушал чей-то разговор. Там, наверху, были кто-то, двое. Судя по голосам. То, были мужчина и женщина. И причем, скорее всего молодые.
Яхту здорово раскачивало на волнах. И, я, глянув в закрытый оконный иллюминатор, развернувшись, пошел к выходу. Потом вдруг, вспомнил, что совершенно голый, внезапно остановился. Решил заглянуть в один из шкафов. Нельзя же было вот так предстать перед своими спасителями. Хотя они меня уже всего осмотрели, когда снимали всю мокрую одежду.
Я бросил на постель назад одеяло. Потом открыл, сдвинув в сторону одну из тонкой полированной ярко красной фанеры дверцу, посмотрел внутрь.
Там была одежда. Одежда была мужская. Много одежды. Все было аккуратно развешено и разложено в шкафу. Сразу было видно, что хозяин того шкафа и каюты в целом аккуратный человек. Все лежало здесь четко как говорится по номеркам. Даже обувь стояла ровненько. От черных лакированных туфлей до обычных домашних тапочек.
Я вытащил все, бросив на свою кровать. И стал примерять на себя, а вдруг, подойдет. Надо было, хоть во что-нибудь одеться. Хотя бы временно, пока не отыщется моя с меня снятая, видимо для стирки одежда русского моряка.
Здесь помимо идеальных строгих костюмов в основном была летняя одежда. Легкие летние брюки рубашки, шорты и майки, разного цвета с рисунками на спине и груди.
Были еще внизу шкафа два чемодана, тоже, наверное, с одеждой, но, я туда не полез. Надо было иметь совесть. И так то, что делал, было без спроса, и в наглую.
Я натянул первые попавшиеся брюки белого цвета. Прямо на голую задницу. Они сразу мне подошли. И футболку среди лежащих на постели маек, желтого цвета с какой-то дурацкой на груди надписью.
— «Ну, и ладно» — подумал я, глядя на себя в зеркало на двери шкафа — «Думаю, годиться».
Я так увлекся этой одеждой, что не заметил двух человек, стоящих в невысоком проеме открытой в каюту двери.
Когда их увидел, от такой неожиданности сразу отшатнулся от платяного
большого забитого одеждой шкафа. Я, задом пятясь, отошел к столику у кровати. И чуть было не опрокинул графин с водой и стаканом. Они стояли напротив меня, спустившись сверху, по почти вертикальной лесенке с палубы яхты. Прямо в каютный трюм. Пройдя по узкому коридору, мимо других кают, практически под шум океана бесшумно. Теперь, стояли напротив меня.
Наверное, решили посмотреть, как я тут. А я был уже в полном здравии и порядке. Стоял и смотрел напугано и растерянно на своих спасителей.
— Я же, говорила — сказала первой негромко молодая довольно сильно смуглая, вероятно от солнечного ровного загара девица с распущенными длинными черными, как смоль и вьющимися, как змеи густыми волосами – Он быстро тут освоится.
Она говорила на английском языке. Американизированном английском. Но с акцентом. Насколько я хорошо понимал, да и знал английский язык. Акцент был похож на Пуэрто-риканский или Мексиканский. Я плавал в смешанных иностранных экипажах команд торговых судов. И встречался и с Мексиканцами моряками и моряками из Пуэрто-Рико. Встречал еще много англоязычных языков вот с такими всякими своеобразными акцентами. Возможно, эти двое были американцы, но южане. Например, с той же Панамы или самой Южной Америки.
А та, что первой заговорила, была обалденной красоты брюнетка. С полненькой под легким нательным белоснежным коротким халатиком полуоткрытой грудью. И с овалами изящных женских загорелых как смоль бедер. С красивыми коленями, переходящим, планомерно в идеальные красивые голени, икры и маленькие женские ступни в таких же белых домашних тапочках. Девица стояла опиревшись о косяк двери впереди стоящего за ней высокого молодого тоже весьма конкретно загоревшего, лет не старше двадцати выглядевщего достаточно самостоятельно взрослым парня. Засунув свои руки в боковые карманы халатика. На голове поверх волос были надеты зеркальные солнечные женские очки. Ее полненькие алые губки и карие практически черные глаза под узкими черными изогнутыми бровями сразу сразили меня наповал.
Девица была лет, так двадцати. Может, чуть более. Она сказала, тому загоревшему парню, тоже с темными солнечными очками на кучерявой с черными коротко стриженными волосами головы — Надо было оставить его там в океане. Вот видишь, он уже добрался до твоего шкафа с одеждой.
Это, наверное, была шутка, потому как парень заулыбался своим белозубым ртом и прошел в каюту первым, обойдя в двери молодую ту убийственной красоты девицу. Он протянул мне руку.
Я прекрасно понимал, о чем они говорили, так как я уже говорил, хорошо знал хорошо английский язык.
Я протянул тоже свою руку, и мы обменялись дружескими мирными рукопожатиями.
— Дэниел — произнес парень с такими же практически черными карими глазами и смуглым загорелым как у девицы лицом. Мне показалось, парень, что назвал себя Дэниелом, был младше той красотки брюнетки в дверях каюты. И как позднее оказалось, я не ошибся.
Девица все же была смуглее парня от плотного ровного, почти, черного загара.
Я смотрел на нового моего знакомого Дэниела, но искоса бросал свои взгляды на ту девицу. На ее тело в том белоснежном таком контрастном к ее почти черному загару домашнем коротком халатике. Ее вьющиеся смоляные длинные черные, раскинутые по плечам волосы и эти ее глаза. Как у цыганки или латиноамериканки. Ее рост был приблизительно метр семьдесят пять, навскидку. Парень был значительно выше. Даже выше на полголовы меня. Я метр восемьдесят. Он около метр девяносто, наверное. Девица была ему до груди.
Торчащие круглыми изящными овалами девичьи бедра загорелых ног из-под того очень даже короткого халатика, просто сводили с ума. И само спрятанное в халатик тело было, наверное, такого же цвета. Гибкое и изящное. Судя по стянутому туго широкому завязанному поясу, девица обладала узкой талией при соотношении с широкой полненькой тоже задницей. Прошу прощение, сразу за некоторые конкретные слова, у читающей мои сейчас личные откровения публики. Особенно в адрес моей будущей новой любовницы, избранницы и пассии.
У меня при таких видах сразу снесло голову и екнуло в груди русского матроса. Кинуло в жар и застучало сердце. Я запал на нее. И еще как.
Я был итак хороший моряк бабник. А тут такое!
— Владимир – произнес я своему новому знакомому Дэниелу.
Девица, буквально, сверлила нагло меня черными как ночь гипнотическими широко открытыми красивыми глазами. Она оторвалась от двери каюты и подошла к Дэниелу, встав впереди него и передо мной. Гибко выгнувшись в перепоясанной широким пояском халатика талии. Спиной назад. Вперед ко мне своим девичьим животиком. Словно, защищая его собою. Как родного младшего своего брата. В целом они были даже сильно похожи друг на друга. Те же карие почти черные глаза губы. Черные, вьющиеся колечками волосы. Смахивали действительно на южан латиноамериканцев.
Она была все же старше его. Может на не много. Может год, два. Но, старше, несмотря на прелесть молодого, почти черненького девичьего личика. Она была главной на этой яхте. Это было откровенно точно. Может, даже хозяйкой.
Парень в противоположность девицы был в летних светлых шортах и футболке, красного цвета. И красиво атлетически сложен, под стать мне. Хоть и не красиво, наверное, хвастаться своими достоинствами, но, скажу сразу. Я был тоже не плох собой, и не плохо скроен физически. Но, не такой, смуглый и загоревший как они. Так как мне было не до отдыха на постоянных вахтах и дежурствах на торговом иностранном судне. И некогда было принимать солнечные ванны в отличие от этих двух молодых людей.
— Вы русский?! – произнес из-за спины девицы Дэниел.
— Да, русский. Моряк — произнес я им уже обоим, на хорошем английском, не сводя своих синих околдованных красотой стройной обалденной брюнетки мужских влюбленных бабника моряка глаз.
— Вы, понимаете, по-английски? — он произнес и поздоровался со мной.
— Да — ответил я — ответил я Дэниелу, все еще пожимая ему правую руку своей правой рукой.
— Класс, русский моряк! Я первый раз вижу вот так русского моряка перед собой! — снова произнес мне мой новый знакомый и мой спаситель Дэниел в удивленном восторге — Добро пожаловать на нашу яхту.
— Владимир — произнес я, уже молодой красавице девице — Полностью, Владимир Ивашов. И я русский моряк с торгового интернационального затонувшего судна «КАTHARINE DUPONT», которое шло с грузом хлопка из Китая до Аделаиды.
Дэниел посмотрел на обворожительную брюнетку и произнес несколько восторженно даже – Ты слышала, Джейн! Он русский! Русский на иностранном судне!
— Вот даже, как! — как то с интересом произнесла девица. И тоже протянула свою правую, вынув из правого кармана белоснежного домашнего халатика руку.
— Джейн — сказала девица — Меня зовут, Джейн Морган. Она неожиданно полностью назвалась мне.
Ее черные как ночь глаза загадочно сверкнули. Рассматривая мои синие с зеленоватым оттенком глаза. Она словно выискивала в моих глазах что-то. Она мне не доверяла. Я это понял сразу. Но там, что-то было уже еще иное. Что-то, что я пока еще не знал, только догадывался.
— Я думаю, вы нам за чашкой горячего шоколада поведаете свою историю, подробней, как оказались посреди бушующего открытого океана. И откуда у русского моряка такое идеальное английское произношение – произнесла она мне.
— Джейн — парень прервал ее — Как бы он работал на иностранном судне, если бы не знал английского. Не торопи. Мы посреди Тихого океана. И он, думаю, надолго тут теперь с нами. Мы еще успеем с нашим новым другом поближе познакомиться.
— Да, похоже, я надолго здесь задержусь –произнес я им обоим — Но если встретим проходящее мимо любое судно. То я…
— Не нужно — произнес Дэниел – Джейн и я рады такой вот неожиданной нашей встрече. И к тому же нам не помешает еще один человек на нашей яхте. Мы не совсем порой бывает, вдвоем справляемся. А тут такое везение, моряк. Знающий не понаслышке морское дело человек. Правда, Джейн?
— Правда, Дэни. Правда. Русский моряк — произнесла, уточняя, молодая особа по имени Джейн – Ты вытащил его из океана. И теперь ты в ответе за него, Дэни.
Мне этот подозрительный девичий тон не очень понравился, но я сделал вид, как будто этого не понял. Сделал, скажем, скидку на девичью безумную красоту.
Я покачал своей головой и сказал — Спасибо за то, что помогли мне, я признателен более чем. Если бы не вы, плавал бы сейчас еще там, среди обломков своего судна. И уже не пережил бы очередной ночевки в воде. Акулы мною бы, наверняка пообедали бы, если бы не вы.
— Видать, и акулы бывают, иногда сытыми — улыбнувшись, сказал Дэниел. И посмотрел на свою стоящую передо мной молодую черноволосую брюнетку девицу. Потом произнес мне — Потом расскажете, как оказались в океане. И каким образом.
Он повернулся и пошел к дверям жилой корабельной каюты.
— Идемте со мной наверх — сказал он, мне уже выходя из каюты – Джейн, возможно, к ночи будет шторм — произнес он уже ей — Судя по приборам. Нам надо успеть достичь укрытия.
Он посмотрел, выходя на часы в каюте. На них было двенадцать дня. Дэниел показал мне рукой следовать за ним и быстро вышел в коридор между другими каютами яхты. Я последовал, молча за моим спасителем.
— Не обращайте внимания — произнес мне Дэниел – Джейн сегодня не в очень хорошем настроении. Завтра будет все иначе.
Черноволосая смуглянка брюнетка ничего на это ему не ответила. Лишь сверкнула гневно и осуждающе на Дэниела своими карими под черными бровями девичьими глазами.
— Джейн, значит — произнес я, негромко, мимо проходя сверкающей уже теперь на меня своими карими почти черными глазами обворожительной красавицы девицы — Очень приятно познакомиться.
— Взаимно — ответила она мне.
Мне показалось, она была не очень довольна моим присутствием на их судне. Так как смотрела на меня с любопытством и каким-то нежеланием, одновременно или недоверием в отличие от Дэниела.
Оно и понятно. У молодых людей, вероятно, были какие-то свои планы на путешествие, а тут я в океане. Нежеланный, наверное, гость, да еще и иностранец. Русский. Что, похоже, произвело недвусмысленное впечатление. И похоже, интерес, как на моего спасителя Дэниела, так и на красавицу его подругу или жену смуглянку.
Эта обворожительной красоты американка смотрела на меня, как-то по-особенному. Создалось впечатление, что она даже положила на меня глаз, но боялась меня одновременно. И оно понятно, я был чужой, да еще и иностранец.
Мы выбрались наверх на саму палубу яхты. По вертикальной лестнице пройдя длинный узкий между несколькими жилыми каютами освещенный потолочными лампами коридор. И выбравшись наружу из палубной остекленной вытянутыми длинными окнами надстройки под высокой парусной раскачивающейся под напором сильного попутного ветра мачтой.
Сильно и натружено громыхала и гудела вся оснастка парусного скоростного судна. Мы двинулись к носу судна, цепляясь за натянутые канаты и леера ограждения под наполненными ветром белоснежными парусами.
— Я потерял все, вещи, документы! Как вы нашли меня?! — спросил я, громко перекрикивая шум океанских волн, у идущего впереди Дэниела.
— Случайность! – ответил, также в ответ громко мой спаситель по имени Дэниел — Мы увидели вас среди обломков в воде! Вот в этот бинокль!
Дэниел показал висящий на его груди армейский бинокль и ответил — И решили помочь!
— Помочь?! — спросил опять громко я.
— Это Джейн вас увидела! — произнес он мне — Она несла на носу яхты вахту наблюдателя!
— Но я не видел вас на яхте, когда бултыхался там, в воде! — произнес я Дэниелу.
— Это идея тоже Джейн! — произнес Дэниел – И идея с проводным кабельным фалом! Она хотела увидеть, как человек борется за свое спасение!
Он обернулся и уставился на удивленного меня.
— Не думайте плохо о ней — произнес Дэниел, негромко, и приблизившись ко мне почти в упор. Так чтобы его было хорошо слышно в шуме волн — Мы бы вас все равно подобрали бы. Пришлось бы сделать вираж и забрать вас с воды.
Я ошарашено молчал.
— Джейн, вы нравитесь — произнес Дэниел мне — Я первый раз вижу сестру такой, увлеченной мужчиной. Думаю, вы достойный кандидат. А то, что она, строит из себя, такую недоверчивую. Это просто женское любопытство и одновременно осторожность.
Мы пошли дальше по горячей лакированной деревянной палубе, летящей по волнам большой крейсерской парусной яхты. Нас мотало по сторонам от сильной океанской качки.
Меня слова Дэниела заинтриговали. Одно было не совсем ясно. Это он сделал, тоже с дозволения Джейн или сам по себе. Может это некая проверка. Я же русский моряк. А слово русский пугает весь мир.
— Вот как. А как я оказался в этой каюте и голый? — спросил я, у стоявшего передо мной Дэниела.
— Вы потеряли сознание — ответил, снова Дэниел — Когда вылезли сами по нашему кабелю тросу подводного эхолота и сонара на палубу. И мы перетащили вас с Джейн сюда. Одежда сейчас в стирке, Джейн позаботилась об этом. Простите, обуви на вас не было.
— Я сбросил ее, чтобы не утонуть. Она была тяжелой из толстой кожи. И тянула под воду — ответил я ему.
Мы пошли дальше к носу яхты.
Эти ребята были американцами. Я это понял. Но только с латинской примесью в своей крови.
Я обернулся назад и увидел за своей спиной, чуть на отдалении идущую следом за мной Джейн. Обворожительную загоревшую до угольной черноты американку Джейн по фамилии Морган. Ее до угольной черноты загоревшие девичьи, из-под короткого белого домашнего шелкового халатика мелькающие в движении ноги, просто сверкали ярким солнечным загаром на жарком полуденном солнце. Соблазняя меня и заставляя трепетать все, что промеж моих было мужских идущих по горячей дощатой палубе ног. Восставший и торчащий детородный своей головкой член, терся то о правую ногу то о левую, еще сильнее возбуждаясь и вылезая из-под верхней задранной плоти. Мужское семя забурлило в яйцах. Все мое тело возбудилось. Даже соски на груди навострились, и меня бросило из холода в жар и залихорадило. Заимствованные временно штаны в каюте Дэниела оттопыривались впереди. Под ними ничего не было. Я их напялил без нижнего белья.
— «Вот черт!» — прозвучало в моей голове –« Какого хрена! Успокойся, Владимир! Не хватало еще вот так кончить глупо и здесь при шуме этих волн и морской качки».
Этот мой торчащий член с бурлящей в яйцах спермой вдруг заставил меня вспомнить тот в Гон-Конге один достаточно шумный в порту пивной разгульный матросский ресторан с разгульным названием «МОРСКАЯ МИЛЯ». Когда я проводил там с членами команды время. Я вспомнил, как пили ром и виски. И там всех присутствующих развлекали стриптизом в стиле восточных танцев.
Я вспомнил там одну танцовщицу Тамалу Низин. Египтянку, зарабатывающую себе деньги восточными танцами. Ее лицо. Восточной той танцовщицы. Такое же смуглое как у этой обворожительной Джейн Морган. Поразительно, похожее на Тамалу Низин. На обольстившую одним только своим видом его русского моряка, танцовщицу того разгульного ресторана.
Такие же карие практически черные под изогнутыми тонкими бровями убийственной красоты глаза. Алые полненькие губы. Милое смуглое, как и все тело танцовщицы личико. И черные смоляные вьющиеся змеями во все стороны длинные волосы.
Этот ее танец живота. Он просто сводил меня с ума. И как я хотел ее. Всю и целиком. Никаких, помню, даже не жалко было денег за ночь с ней.
И не я был один, кто хотел провести с ней хотя бы одну ночь и наедине в теплой постели после того жаркого восточного подпольного ресторана и тех ее танцев.
Но я был похоже единственным из всего экипажа нашего «КАTHARINE DUPONT», кто переспал с Тамалой Низин.
Я, в очередной раз, оглянувшись и глядя на идущую следом за мной такую же пылкую невероятной красоты обольстительницу в таком пылающем смуглом ровном загаре. Вдруг представил эту Джейн Морган танцующей тот танец живота. Практически голую в одном обвешанном золотыми бляжками лифчике и узких натянутых туго на ягодицы задницы, промежность, волосатый лобок и бедра плавках с таким же в бляшках из золота поясе, поверх ее мельтешащих загорелых овальных и изящных ног. Парящую в воздухе полупрозрачную белую как этот шелковый халатик Джейн вуаль. Вокруг ее загорелых тех голых ног. Под ее вращающимся чуть ли не кругами таким же загорелым с круглым пупком голым животом. В жарком поту и в скользкой блестящей смазке. Какой специально обмазываются танцовщицы востока для придания пущего сексуального страстного любовного эффекта в том танце любви и порока. Ее загорелую полненькую грудь и уже без лифчика, сброшенного с грудей в страстном порыве жаркого любовного танца.. С торчащими черными возбужденными сексуально сосками. Животрепещущую в свете сценического освещения и трепыхающуюся по сторонам. Сверканье золотых браслетов и сережек. И это пьяное любовное возбужденное головокружение и неуемная бешеная и сумасшедшая дикая заводящая мужчину сексуальна страсть извивающегося в змеином танце живота женского нагого почти полностью красивого гибкого тела. Я просто замечтался как наивный сексуально неуравновешенный и непутевый развращенный сердцем и умом дурак. А может, я был самым нормальным мужчиной, мечтающим о красивой любви и такой же красивой для себя женщине. Даже сейчас судить сложно, когда я пишу вам об этом. Я просто был молод и горяч. И не о чем больше не думал, тогда как о сексе и любви.
Я захотел эту умопомрачительную смуглую загорелую красотку Джейн себе. И не хотел никуда уже уходить с этой летящей по бурлящим волнам большой круизной крейсерской яхты.
— «Что ты делаешь, Владимир? – я слышал в своей голове свои же слова — «Русский матрос. Остановись. Не сходи с ума» — произнес я сам себе.
Но я не мог. Я на расстоянии уже ощущал запах ее женского загорелого почти до черноты нежного жаждущего дикого любовного секса тела. Осязал и чувствовал ее тепло. Лоск черных вьющихся змеями развивающихся на ветру длинных волос. Ее ног и руки. Их к себе прикосновенье, хоть она шла за мной и на расстоянии от меня. Это было просто какое-то любовное колдовство. И чем больше я отказывал себе, тем больше хотел эту убийственной красоты молодую двадцатилетнюю страстную и обворожительную красотку южных кровей Джейн Морган.
Что-то сейчас произошло. Что-то странное и необычное. То, что мне еще не скоро придется узнать. Как и все, то, что со мной происходило сейчас.
Джейн Морган ее имя.
Я вспомнил, что так звали одного из пиратов Карибского моря. Почему-то я вдруг неожиданно для самого себя это вспомнил из своих познаний по истории пиратства.
— Я бы хотел получить назад свою одежду – произнес я Дэниелу, идущему впереди и цепляющемуся, как и я за оснастку своего сильно качающегося по волнам судна.
Стало заметно уже слегка штормить. Погода портилась. Мы, вероятно, входили в зону надвигающегося шторма.
Идущая сзади меня девица по имени Джейн мне ответила — Не волнуйтесь вы за свои матросские штаны и плавки. Получите все в целости и сохранности. Если этим всем дорожите. И в сухом свежем виде. А, как по мне, я бы выбросила все это рыбам на съедение в океан.
Красотка по имени Джейн Морган заметно оживилась, но по-прежнему была на вид холодна со мной и держала заметную теперь дистанцию.
— Сейчас уже четыре часа вечера — произнес мой спаситель Дэниел — Мы подобрали вас в одиннадцать утра. Вы были, все это время без сознания. Идемте со мной — сказал Дэниел. Сунув мне в руки темные солнцезащитные из грудного кармана вторые очки. Свои, надел себе на нос — Вам надо познакомиться с нашей малышкой «Арабеллой». Раз уж вы оказались волею судьбы на нашем круизном парусном судне. Погода портиться и вы нам нужны, чтобы успеть до островных коралловых отмелей и больших атоллов в этом районе океана. Если верить картам и компасу, то мы на верном пути.
Я добрался вместе с Дэниелом к носовой части яхты. Дэниел сказал, что надо делать. И мы вдвоем стали регулировать носовые тяги кливеров, меняя их угол и перекладывая на самом уже почти грозовом ветру положение больших треугольных парусов.
Когда мы закончили, Дэниел еще остался на носу Яхты «Арабеллы». А я, развернувшись, пошел к корме большого парусного судна. Там у правого борта стояла Джейн. Она пристально смотрела на меня. Практически не отрываясь, хоть и надела тоже на свой милый носик темные солнцезащитные очки. Ее черные длинные волосы развивались на ветру, под свисающим такелажем, идущего на полном ходу по океанским волнам парусного круизного судна. Окаймленный алыми губками женский девичий ротик был чуть приоткрыт. Джейн отвела в сторону от меня свой взгляд, глядя куда-то в бушующий океан, как бы, не замечая в отстраненном некоторым подозрительном недоверии и игноре меня.
Она просто играла. И я это понял.
У меня зажгло внутри от этого девичьего взгляда. И просто влюбился. Влюбился в эту молодую чернявую смуглую загоревшую до угольной черноты на тропическом морском солнце южанку американку.
Как видите, я сразу оценил девицу. Мой глазомер бабника был, что надо.
Я был хорошим бабником и проходимцем по женщинам в свободное от мореплавание время. Увы, ни дать, ни взять, но я был такой. Плохо, или хорошо, это уже вам судить. Но меня было уже, не переделать.
Существование холостого русского моряка. И вот такая свободная без особых обязанностей жизнь, вероятно, испортили меня как нормально мужчину, или можно сказать мужа. Одинокий кобель без привязи и ищущий свою единственную и неповторимую сучку. И, похоже, я ее нашел, или она нашла меня, теперь уже какая разница.
Помню, как застучало еще сильнее в груди моей мужской сердце, когда рядом мимо нее проходил. Я еще раз рассмотрел ее. Близко, проходя мимо. Полненькую девичью, выпирающую из самого белого халатика грудь. Загорелая в том распахнутом почти настежь отвороте воротника халатика грудь, подымалась то вверх, затем, опускалась вниз, вдыхая океанский соленый воздух. Ловя летящие высоко на ходу от волн брызги.
Загорелая и сочная. Специально и для меня будто приготовленная. Я бросил свой быстрый короткий мужской взгляд на Джейн шикарные загорелые до черноты сверкающие на ярком пока еще не скрывшемся за тучами солнце ножки в домашних тапочках. Джейн сидела оперевшись своей широкой женской попкой о борт яхты, и повернув в мою сторону черноволосую свою растрепанную ветром девичью голову, нагло провожая меня своим взглядом через темные очки. Разбросав по сторонам свои в рукавах халатика руки. Ухватившись за леерное бортовое ограждение правого борта круизной большой яхты сжатыми в мертвой сильной хватке утонченными пальчиками. Я не упустил из внимания даже это. И хотел ощутить их в своих растрепанных мокрых от любовного пота волосах на своем мужском теле, как пальчики той египетской ресторанной танцовщицы Тамалы Низин, когда трахался с ней. Жестко и остервенело в гостиничном номере на двоих. От нахлынувших тех воспоминаний, закружилась моя голова. И я чуть не оступился. Нырнув обратно в палубную под мачтой надстройку. Спускаясь вниз. По почти вертикальной, идущей вниз в жилой трюм лестницы большой круизной яхты.
Я спустился вниз войдя в жилую каюту из которой вышел. Это каюта была Дэниела. И он разрешил пока мне как гостю ее занять на время.
***
Было 18 июля 2006 года. Десять часов утра. Я был наверху покрытой лаком из красного дерева палубе. Нацепив на свои голые ноги, первые, попавшиеся в этой же каюте резиновые пляжные сланцы, я стоял у правого борта. Своей спиной оперевшись на леерное бортовое ограждения большого скоростного судна под белыми большими на одной длинной мачте треугольными парусами. Смотрел на бушующий предштормовой океан. Держась по обе их стороны руками за само прочное боровое ограждение.
Я любил так стоять смотреть с корабля на океан все время. Впрочем как и все влюбленные в эти бушующие волны прожженные приключениями и лихой беспорядочной разгильдяйской одинокой жизнью и судьбой моряки.
Я стоял напротив длинной, почти на всю в длину палубы оконной иллюминаторной надстройки. Ведущей в каютный трюм, из которого я, собственно, и вышел, поднявшись наверх по крутой лестнице из узкого трюмного между каютами коридора. Мне надоело сидеть внизу. Хоть пока и не было для меня хоть какой-то полезной на палубе корабля работы, все едино было скучно. Надвигалась гроза и хороший убийственный шторм. Грозовой фронт был уже виден впереди по курсу «Арабеллы».
Яхту швыряло по волнам, и она неслась, теперь по ним, сломя голову на большой скорости.
На судне гремела музыка. Магнитофон кассетник, который Дэниел поставил на крышу надстройки и выступающего каютного коридора с вытянутыми овальными иллюминаторами под самой мачтой. Играл тяжелый рок вперемешку с рок-н-роллом. По-моему «Моtley Crue», если не ошибаюсь.
Я поведал моему спасителю Дэниелу историю пожара на моем судне и как я оказался в океане. Возможно, один из всех после того ночного пожара выживший.
— Значит вы, действительно русский и из самой России?! – произнес громко перекрикивая шум бурных волн, снова Дэниел, На минуту возле меня остановившись со связкой веревки.
— Да! — ответил, громко, чтобы было ему слышно я — Из Владивостока!
— Вот, как! — ответил мне в ответ Дэниел — А, мы с Джейн из Калифорнии!
Он прошел мимо в обратном к корме направлении и мимо меня.
— Может мне заняться какой-либо тоже работой на палубе?! — я ему произнес – Сидеть без дела я как-то не привык, Дэниел!
— Мы идем на полной, теперь скорости! Смотрите! Еще раз, не упадите!- улыбаясь, прокричал, перекрикивая шум волн и ветра, мой теперь, новый знакомый спаситель Дэниел – Тут много валяется всего, что не закреплено и катается от борта к борту само по себе!
— Подобрать вас, будет теперь, по-новой, делом нелегким! — произнесла, громко Джейн, держась за натянутый тонкий но прочный канат и трос большого главного развернутого и выгнутого парусиновым полотнищем главного паруса яхты и стоя у другого противоположного борта «Арабеллы».
— Постараюсь! — прокричал ей я, в свою очередь, стараясь как можно быстрее наладить близкий контакт с молодой чернявой красавицей девицей – Мне хватило и прошлого раза с лихвой.
***
На борту было название «Аrabellа». «Арабелла», по-нашему.
Яхта легко неслась по бушующим волнам удаляясь от того места, где меня подобрали. Она шла совершенно в другую сторону от торговых морских путей, куда-то на юг, и куда мне это было пока непонятно.
Я стоял и молчал, глядя на своих молодых спасителей, которые были моложе меня, и смотрел на бушующий океан.
Дэниел, как звали этого с виду добродушного молодого лет двадцати с чем-то парня, бегал от носа до кормы «Арабеллы». Он все время посматривал на меня, пробегая мимо и поправляя парусный такелаж яхты. И мне приветливо улыбался. Что нельзя было сказать о его смуглой и загоревшей на тропическом солнце донельзя напарнице по мореплаванию Джейн. Лет, как ранее было отмечено мною, наверное, не более, чем столько же, как и ему.
Джейн, стояла, как и прежде на левом борту яхты, опиревшись своей гибкой женской спиной, выгибаясь слегка назад при каждой сильной качке летящего по бурным океанским волнам судна. Она была также в своем том самом коротком выше колен белоснежном домашнем надетом на практически нагое девичье тело халатике, подпоясанном туго широким поясом. Джейн красиво изгибалась назад выпячивая свой женский животик вперед при отклонении назад держась одной левой рукой за трос канат от большой качающейся с большим парусом мачты яхты. При этом ее загорелые полненькие девичьи ножки полностью бросались мне в глаза. Я искоса посматривал на всю эту сексуальную красоту и все больше хотел ее с каждой минутой. Это было что-то ненормальное даже, животное. Я не испытывал такого в жизни ранее. Это было даже сильнее, чем с той танцовщицей из Гон-Конга Тамалой Низин. Меня просто тянуло магнитом к этой Джейн. Это была любовь с первого взгляда. Дикая, страстная, развратная и неуправляемая.
Джейн стояла, прижавшись к бортовому леерному ограждению левой стороны яхты, в своих тех темных солнцезащитных очках. Она смотрела вперед по курсу несущегося по волнам своего круизного большого судна и на своего товарища по плаванию, сейчас бегающего на носу яхты от гремящего металлическими креплениями натянутого каната к канату под носовыми кливерами «Арабеллы». Время от времени Джейн бросала на меня свой пристальный взор своих под теми темными очками черных зрачками красивых девичьих глаз, видимо тоже рассматривая всего целиком меня.
Эти ее как у цыганки черные глаза просто убивали меня. Я хотел Джейн. Но не знал пока, как к ней подойти. Так бывает, когда тебе кто-то сильно нравиться, то сложно даже о чем-либо поначалу заговорить.
Ее те дивные полные из-под короткого халатика стройные девичьи ноги. Как уголь черные от плотного и ровного загара. В домашних тапочках просто завораживали меня, снова сильно возбуждая. Я даже не представляю сейчас, что было бы со мной разденься она догола.
Этот выпяченный в мою сторону животик под тем халатиком и ее гибкая перепоясанная пояском девичья талия. Ее полненькая полуоткрытая виднеющаяся снова загорела жаркая грудь. Мужчины поймут меня. Что делает с нами вот все это.
Зараза ветер, налетающий с встречной силой задирал тот ее в подоле внизу над коленями халатик, и я видел даже более, чем следовало видеть постороннему неуравновешенному и падкому на красивых женщин молодому мужчине. Я видел ее узкие такие же белые плавки. Это был купальник. Или только плавки от него. Туго врезавшиеся в красивые ее Джейн загорелые бедра и промеж ног и женских ляжек охвативший плотно и подтянувший вверх женский с промежностью лобок. Правая поднятая над головой и согнутая в локте в рукаве от халатика рука Джейн прикрывала сверху ладонью от яркого солнца ее лицо. Время от времени поправляла растрепанные длинные вьющиеся колечками и парящие по ветру волосы.
В ушах Джейн сверкали ярко и золотом на жарком тропическом солнце колечками небольшие сережки.
— «Какая безумно красивая крутозадая сучка» — как то сразу оценивал, про себя ее, я — « Она просто дразнит меня и сводит с ума. Этот красивый до черноты ее тела загар, сверкает бронзовыми оттенками на ярком солнце на, ее девичьих соблазнительных ножках и ручках. И это личико, наверное, не целованное еще никем. Бьюсь об заклад , скорее всего девственница. Но, это в том случае, если этот Дэинел ей либо брат, либо если муж, то между ними ничего еще близкого такого не было. Думаю я. Хотя было бы это весьма странным».
Джейн не отрываясь теперь снова, смотрела все время на меня. Наверное, все еще изучала.
— «Бестия!» — пронеслось ураганом у меня в моем воспаленном к ней любовью мужском кобелином русского моряка сознании –«Русалка и Ведьма Тихого океана! если бы сейчас тут была куча мужиков, что бы тут творилось из-за тебя Джейн!».
Но такого не случилось. И не было никакой конкуренции. Только этот молодой совсем еще по возрасту мальчишка Дэниел. Хоть и сноровистый самостоятельный жилистый парень, но все же мне был не конкурент. Я был ниже ростом, но старше и опытней даже в драке.
— «О чем я сейчас думаю, идиот!» — подумал я — « Нужно быть благодарным, что тебя вытащили и спасли из самих лап смерти. А ты уже думаешь, о какой-то половой любовной конкуренции из-за убийственно красивой девки, Владимир. Ты даже еще толком не знаешь кто они друг другу. И вообще, зачем тут в этом океане? Что делают вдвоем и так забрались далеко от любого материка и цивилизации».
Меня бросило снова в любовный жар и забилось дико в груди русского моряка сердце. Мужской мой детородный член зашевелился в штанах сам и стал наливаться кровью, раздуваясь и задираясь вверх оттопыривая надетые на себя Дэниела штаны.
— «Вот черт!» — я произнес про себя и отвернулся в сторону океана, стараясь успокоиться. Но было сложно это сделать.
Я признаюсь без перебора должным образом, оценил девицу, сразу. И Особенно ее совершенно голые загорелые до угольной черноты девичьи ножки. И, похоже, мой взгляд прожженного морской солью морского русского волка, потерпевшего неудачу в океане не остался без внимания.
Она теперь, смотрела практически, не отрываясь и довольно нагло на меня.
Караулила каждое мое движение или взгляд, как стражник. А, я думал — «Я все думал, кто они эти ребята, подобравшие меня в океане? Муж с женой в свадебном странствии. Или, брат с сестрой. Или, просто, знакомые, хотя вряд ли?».
Я не смог долго смотреть на бурный предштормовой океан. И снова посмотрел на Джейн.
Халатик все также приподымало в самих полах морским ветром. И я видел ее белые купальника тонкие, очень узкие, едва закрывающие девичий волосатый с промежностью лобок белого купальника плавки. Натянутые туго на крутые оголенные шаловливым ветром девичьи, блестящие яркой бронзой на солнце от черного крепкого плотного загара ляжки и бедра. Выше я не видел, не давал туго затянутый на талии шелковый широкий халатика пояс.
— «Джейн Морган» — под шум океанских волн говорило мне мое, заболевшее дикой беспокойной любовью сознание. И тем же самым в ответ ему стучало в груди воспаленное любовью мое русского моряка сердце.
Джейн все время поправляла правой девичьей рукой свои растрепанные ветром парящие в воздухе длинные черные вьющиеся воздушными змеями волосы, что развивались по ветру и захлестывались ей лицо. Время от времени поправляя и удерживая их своими изящными тонкими пальчиками и отводя назад за голову и затылок, сбрасывая с правого женского плеча за спину.
Не снимая свои зеркальные очки, все смотрела странным образом теперь только на меня. На прибившегося волею рока к ним и их яхте чужестранца. А я старался теперь отводить свой в сторону взор, успокаивая себя и отвлекаясь на океан и выгнутые в воздухе на ветру большие паруса крейсерской круизной большой яхты.
Что-то было в ее том, взоре черных скрытых, теперь под зеркальными женскими солнечными очками убийственных глаз. Да, и в ней самой было, что-то не так. Помимо подозрений, недоверия. И чисто женской тревоги. Видимо, страха перед чужим человеком. Но и интерес к понравившемуся видимо ей и вызвавшему интерес мужчине.
Женщины любопытные создания.
Было, что-то похожее на заинтересованность и симпатию ко мне со стороны этой Джейн. Мне показалось, что было даже, что-то большее, чем просто интерес. Еще там в той каюте, где я приоделся нагло в чужом платяном шкафу в одежду Дэниела, все время она, не отрываясь глядела на меня. Глядела, как-то странно и обворожительно. Это ее любопытство ко мне перемешивалось, наверное, даже с сочувствием и всеми возможными опасениями. Она, сейчас, буквально пожирала меня взглядом. И не упускала не одного, просто так моего жеста и движения. Словно, оценивая меня со всех сторон.
Я понравился ей. Я это сразу понял. Почувствовал причинным своим мужским местом и сердцем.
— «Интересно, вы муж с женой, или брат с сестрой» — эта мысль так и не покидала меня. Но Джейн была явно старше Дэниела. Я не мог ошибиться.
Вдруг и неожиданно, Джейн оторвалась от левого борта яхты и обойдя ее по корме, вокруг палубной с окнами выпирающей вверх под мачтой надстройки, красиво виляя своими шикарными загорелыми почти черными бердами и задницей, как-бы не торопясь и вальяжно, и делая отвлеченный вид на океан, прошла по правому борту. Она направилась в мою естественно сторону. Пройдя мимо меня и даже слегка коснувшись правым виляющим женским бедром меня, цепляясь за руками для равновесия за тросы и натянутые канаты, Джейн пошла к работающему на носу «Арабеллы» Дэниелу. Немного постояв на носу у косых ее натянутых на нейлоновых тросах и надутых ветром кливеров. Возле, работающего, там Дэниела. Что-то ему сказала негромко. Прильнув к нему вплотную, она поцеловала того в загорелую мужскую с легкой молодой щетиной щеку. Из-за шумящего водой океана, совершенно не было слышно, что она ему там сказала. И пошла обратно по правому борту в направление к корме и ко мне.
Джейн, видимо, специально подняв высоко на лоб зеркальные свои очки, и глядя, пристально и нагловато издали, на меня своими вновь черными гипнотическими глазами, пошла, вокруг снова и вдоль правого борта сильно качающейся на волнах яхты, держась за леера и в мою сторону. Виляя бесстыдно теперь как-то даже своими безупречно красивыми черными от загара бедрами. Буд-то зная, что делает и стремиться к этому.
Сейчас она, молча, проходила мимо меня. И тут яхту сильно качнуло. И она потеряла равновесие и начала падать. Вот тут — то я, проявив матросскую ловкость и деликатное умение, сумел подхватить девицу за локоток девичьей ее руки, вскинутой в рукаве домашнего халатика от растерянности и испуга, перед вероятным падением.
Я поймал ее и притянул к себе левой рукой за гибкую талию. Джейн, выгнувшись, как кошка назад, вырвалась, отскочив напугано и в растерянности назад. И, словно, шокированная негромко произнесла — Фенкью. Спасибо — но, несколько смущенно в растерянности в своем дрогнувшем девичьем голосе — И потом. Сори — Благодарю. Но ее левая девичья рука в белоснежном рукаве халатика была в моей правой руке.
Она испуганно вырвала у меня свою руку и упреждающе строго добавила — Но, не более!
Ее глаза были неописуемо сейчас красивы, когда она это произнесла, так напугано и растерянно ими, сверкая, глядя прямо мне в мои синие русского моряка глаза. Зрачки расширились, и она смотрела на меня. Буквально пожирая своими теми любвеобильной неукротимой молодой хищницы глазами. Я все понял тогда сразу. И Дэниел был прав, когда сказал, что я нравлюсь Дже йн.
Джейн, оглядываясь, все время на меня пошла дальше к палубной под мачтой с длинными окнами иллюминаторами надстройке. Она спустилась вниз в трюм к каютам яхты.
Именно в этот самый момент в этой кажущейся, на первый взгляд, несколько стервозной молодой крутозадой загоревшей до угольной черноты сучке, что-то щелкнуло внутри. Что-то надломилось в ее неприступном напускном и строгом передо мной нарисованном характере. В облике деловитой, занятой морским круизом американской молодой двадцатилетней девицы. В том растерявшемся ее взгляде я увидел просто, жаждущую уже давно неудержимой и безумной любви самку, молодую, и невероятно красивую, положившую глаз на русского моряка. Вполне уже созревшую для близких половых отношений, хоть и еще довольно молодую, но с виду крепкую половозрелую невероятно красивую сучку.
Этот ее растерявшийся и напуганный, вероятным падением взгляд. И ее слово — Но, не более! — говорило как — Возьми меня! И именно в этот самый момент все стало меняться в моей одинокой беспутной некому не нужной жизни. Именно сейчас на этой летящей по волнам на всех парусах белоснежной большой круизной крейсерской яхте.
***
Яхта неслась на всех парах по бурлящим волнам как раскочегаренный на угле локомотив. Попутный сильный ветер рвал ее всю оснастку. Паруса выгибая полусферой на единственной мачте и на гремящих нейлоновых тросах и стальных креплениях. Брызги от волн залетали на покрытую лаком из красного дерева палубу. И она была всегда мокрая от океанской воды. Все говорило о скорой близящейся ночи и предстоящем надвигающемся шторме.
— Вообще-то, мы кладоискатели! — проговорился вдруг, громко, перекрикивая гром роковой музыки, хлопанье парусов и шум набегающих друг, на друга волн, мой новый знакомый Дэниел. Встав сразу у двух штурвалов яхты, когда Джейн спустилась в трюм в каюты — Мы идем в одно место. Там должен быть затонувший фрегат с золотом.
— Эти сведения верные?! — спросил я Дэниела — И откуда?!
— Я позже покажу тебе свою архивную карту, Владимир! – произнес мне Дэниел — Нам надо успеть попасть в одну коралловую банку посреди океана! Там, как я думаю, много золота!
Дэниел посмотрел, оглянувшись назад.
— Мы идем на юг! — снова прокричал громко Дэниел, перебивая гремящую как гром рок-музыку и шум волн — Там и будем искать тот затонувший фрегат! Мы с Джейн любим, как и многие золотишко!
— Интересное у вас двоих мероприятие! — сказал громко я в ответ.
— Да, ничего! Нормально и тебе, если что достанется! Если будешь, теперь с нами! — прокричал он, мне склонившись на ухо, и засмеялся — Приглашаю на золотые прииски! У меня есть пара тройка новых аквалангов. И еще кое-какое оборудование! Так что, можно искать свободно даже не сходя с яхты!
Дэниел посмотрел на меня по-дружески и похлопал по плечу меня.
— Ты в деле? – он спросил меня.
— Это я удачно попал – произнес я Дэниелу и засмеялся – Почти с того света и сразу на бал.
Он помолчал немного, глядя по курсу летящей по волнам яхты, и произнес снова громко — Ты, Владимир, давно уже в океане?!
— Достаточно долго! — прокричал стоя у ограждения спиной к волнам Дэниелу я — Больше года в плаваниях, то там, то там. До этого крушения был в Индийском!
Дэниел, понимающе, покачал головой — А, мы, где-то с месяц, как отошли от Калифорнии! — сказав это, он снова замолчал на какое-то время.
— Джейн! – вдруг он произнес — Моя родная сестра!
— Так ты тоже, получается, Морган?! — прокричал, убедившись, что именно как я и скорее всего, предполагал Дэниелу.
— Да! Точно, так! — он сказал, смотря на меня.
— Я так и подумал! — крикнул сквозь шум музыки и волн ему.
— Догадался?! — снова мне крикнул, смеясь Дэниел.
— Сделал правильное предположение! — отозвался на вопрос я. Вы похожи. Я все гадал, кем вы приходитесь друг другу все это время. Вот теперь гадать не нужно.
Эта новость меня просто обрадовала. Значит все-таки брат и сестра. А не жена. Значит, я могу подкатывать к Джейн беспрепятственно.
Дэниел сильнее засмеялся, перекладывая рули яхты в направлении желтеющих песком на ярком солнце множества Атоллов.
— Это тебя, Владимир сильно мучало, да? — произнес Дэниел.
— Ну, как сказать, не так чтобы мучало, но прояснить не помешало — произнес ему я.
— Скажи, Владимир! — снова громко произнес Дэниел — А, сколько ты пробыл в воде до того как мы тебя подобрали?!
— Суток двое! — произнес громко я, сам ужасаясь своим воспоминаниям – Признаюсь, вспомнить жутко.
Дэниел покачал своей кучерявой черноволосой головой – Монимаю. Кошмар! Я бы, наверное, не выдержал! Это точно! Ты герой, Владимир!
— Это судьба любого моряка, Дэеинел – произнес я ему – Такое часто случается с многими из нас. Только не всем так везет, как повезло мне. За что я тебе и сестренке красавице, твоей Джейн искренне благодарен. Да и вообще это волшебное какое-то счастье, что вы оказались на моем жизненном пути. Наверное, это неспроста.
— Наверное – произнес, загадочно посмотрев на меня Дэниел.
В этот момент я увидел черную яхту далеко на горизонте. Она еле различимая мелькала над океанскими волнами своими белыми, тоже парусами и двумя мачтами. Та, яхта была вдвое, по-моему, крупнее «Арабеллы». И двигалась параллельным курсом нашему.
Я спросил Дэниела о ней, и было видно, как тот нервно отреагировал и покосился на то быстро, тоже идущее параллельным курсом нашей яхте неизвестное мне судно.
Дэниел промолчал. Он ничего о ней мне не сказал, только сказал — Нам надо добраться до атоллов. И укрыться в лагуне одного из них. Скоро будет буря, приборы показывают изменение атмосферного давления. И это чревато большим штормом. Та яхта, вероятно, тоже спешит куда-либо укрыться. Возможно, тоже среди этих атоллов и островов.
Дэниелу, видимо и даже, не понравилось то, что я увидел ту двухмачтовую идущую параллельным с нами курсом большую черную яхту.
Видно было даже, покоробленное недовольством выражение лица молодого парня.
— Тебя, Владимир удивила какая-то еще одна яхта? Тут могут быть корабли! — произнес, как-то нервно он — Они по всему Тихому океану и что?!
— Да, так, ничего! — произнес я, видя, что Дэниел был чем-то недоволен. И решил не лезть дальше в эту тему.
Отдых в песчаной лагуне
Шторм налетел внезапно, как и сказал новый мой приятель Дэниел. На корабельных часах яхты было уже одиннадцать сорок вечера.
Я сам, будучи моряком, прекрасно понимал, о чем речь. И сам знал, когда надо ждать шторма и без всяких приборов. Просто не лез в чужую навигацию. Я был тут всего лишь гость.
Вообще говоря, отношения с новым знакомым моим спасителем как-то сложились удачно сами собой. Чего не скажешь о новой знакомой моей спасительнице Джейн, что держалась все отстранено, даже за чашечкой кофе и налитым скотчем из винного шкафчика в гостиной комнате яхты. Кстати я обратил внимание на этот винный шкафчик. Там было много бутылок дорогих вин, джин, виски, ром и различные коньяки видимо разной годичной выдержки.
Дэниел, как-то сразу и добродушно, отнесся ко мне как к совершенно еще не знакомому человеку. Потерпевшему крушение русскому моряку, вполне доброжелательно и по-приятельски. Возможно, он был добродушным доверчивым парнем в отличие от недоверчивой своей и несколько в чем то стервозной сестры. Скажу, вот тут я ошибался в Джейн. Все было совсем не так. Но недоверие в ней все же ко мне было. Пока. И я ее прекрасно понимал. Она была старше Дэниела. Взрослее. Да и просто была женщина.
Дэниел сказал, что Джейн, сестренка не очень довольна моим здесь присутствием. Что этот круиз за золотом, должен был быть только на двоих. Между ними. И никого из посторонних на этой круизной океанской яхте не должно было быть. Но вот сама же и подобрала меня. Но она не говорила, что сожалеет об этом.
Потом я прошел курс молодого стажера по управлению парусным большим кораблем. Дэниел, мне вкратце рассказал про управление этим полуавтоматическим судном. Про систему компьютерной навигации, систему дистанционной корабельной близкой и дальней связи с материками. Вот так совершенно, не знакомому ему и практически пока еще чужому человеку.
— «Странные эти американцы» — думал я – «Наверное, моя доверительная добропорядочная внешность, вызывает уважение и предрасположение у других людей, чтоб вот так и все запросто как родному брату».
Дэниел показал, как управлять штурвалом яхты. Лишь стоя на носу яхты мне указывал руками куда рулить. Вправо или влево, чтобы не сесть на отмель или рифы.
Я вот так, с разрешения друга Дэниела, как заправский моряк и член новой команды, уже стоял у двух штурвалов «Арабеллы».
Я только мог мечтать о таком. Еще с раннего детства я мечтал о морях и океанах. Увлеченно читал все морские романы. О пиратах, сокровищах и приключениях. Помню, перечитал до дыр Стивенсона и Рафаэля Сабатини. Служил в ВМС СССР на военном корабле в составе аварийной команды и водолазом спасателем и в команде морского военного спецназа. И моряком торгового флота стал не случайно. Океан звал меня к себе. Я это все рассказал Дэниелу. И тот доверил мне штурвал «Арабеллы». И я уже помогал Дэниелу вводить яхту в круглую коралловую бухту большого океанского утыканного по всей полукруглой своей длине большими кокосовыми пальмами атолла.
Нас уже неслабо швыряло бурлящими волнами начинающегося океанского шторма, но, мы успели загнать внутрь лагуны наше круизное суденышко. Оно имело, оказывается, помимо парусной оснастки, управляемой наполовину компьютером. Блок автоматического управления, который, кстати, находился внутри самой яхты в специальной секретной комнате, за металлической дверью в маленьком зале главной той гостиной каюты или кают компании за винным шкафом. Здесь же была и рация, которой, как оказалось, эти двое ребят, совершенно не собирались пользоваться. Она им была не особо нужна. Рация стояла без дела рядом с бортовым компьютером. Ее антенна была закреплена на самой мачте яхты. В общем, навигационная система была хорошо замаскирована в этой потайной комнате центрального жилого трюмного отсека. Не зная этого, сразу даже и не подумаешь, где. И помимо такого вот управления парусами, был еще у этого судна движок и парочка под водой с кормы небольших пяти лопастных винтов на валах. Уходящих, глубоко в самый технический трюм «Арабеллы» под двойное внизу под полом дно парусного красивого как само название корабля. Там было, правда, мало места. Что я как корабельный техник и моторист отметил Дэниелу, как, пожалуй, единственное в конструкции яхты не особо удовлетворительное при ремонте корабля. Я был все-таки моряк и, кое-чего, все-таки, понимал в судах. В судах, такого вот типа, правда, мало, но все у меня теперь было впереди. Еще на яхте была душевая и туалет. Помимо прочего тут же рядом была для стирки стиральная машина. Был свой поварской камбуз, не считая кухни в уголке главной каюткомпании или гостиной каюты. Все это каким-то чудом втолкнуто в это парусное чудо инженерной морской техники. Так что яхта с бортовым названием «Аrabellа» с трех сторон. На корме и по обе стороны носа судна, была не такой уж маленькой посудиной, как могло бы показаться со стороны.
Дэниел сказал мне, что им с сестренкой Джейн очень даже, пригодятся навыки русского моряка в их морской прогулке. И я буду здесь далеко даже не лишним человеком. Сестренка Джейн не прогадала, когда решила подобрать меня с воды.
Я крутил штурвал то один, то другой яхты, попеременно, то вправо, то влево по команде Дэниела, в ручном режиме управления, вводя, теперь нашу яхту в бурлящую в волнах укромную от шторма бухту песчаного атолла.
Дэниел, вообще был классным парнем. И ему было видимо, приятно общаться с более взрослым мужчиной. Было такое ощущение, ему просто не хватало близкого хорошего друга.
Дэниел поделился своими со мной личными вещами. Он отдал на время нашего плавания, по крайней мере, часть своего гардероба. И даже, дал запасную в его мужском туалете бритву. Правда, я все же не вылазил из своих в основном уже обношенных ставших родными матросских брюк, но, в целом ему за все спасибо. Из обуви, так и остались на мне, те летние пляжные сланцы, которые я периодически сбрасывал и ходил вообще босиком, как, впрочем, и Дэниел.
Дэниел бегал по палубе от носа до кормы. То по правому борту, то по левому, мимо палубной иллюминаторной надстройки, сматывая и скручивая
какие-то нейлоновые веревки пока Джейн была где-то внутри яхты и чем-то там занималась своим. Она здесь сейчас была не нужна и старалась не мешаться.
Нас накрыло проливным дождем с шквальным сильным ветром уже когда мы вошли в глубокую обширную бухту одного из островных коралловых атоллов. За считанные секунды мы были оба, мокрыми как рыба в воде. С ног до головы. Моя промокшая желтая летняя футболка просто прилипла к телу. Намокли и мои матросские снова штаны. Насквозь вместе с плавками.
Дэниел, включил лебедку за моей промокшей от дождя спиной, там на самом краю кормы. Он, откинув кормовую верхнюю крышку, смотал быстро тот кабель шнур, по которому я забрался на яхту, довольно длинный. И с каким-то продолговатым небольшим крылатым металлическим аппаратом на конце. Все это время эта штука болталась за кормой нашей яхты. Метров более тысячи в смотке, длинного проводного в особой изолированной оболочке кабеля и троса фала. Я в принципе разбирался и в этом, как военный в прошлом моряк. Посему и тут мог быть весьма полезным Дэниелу Морган и соответственно самой его черноглазой красотке, сестренки Джейн Морган. На любовную близость с которой в скором времени и рассчитывал.
На конце этого длинного проводного глубоководного троса и фала был сканер эхолот промера глубин. Глубоководная камера с системой записи в режиме слепого поиска. Как говорится на ощупь. Слишком круто. И невероятно дорого для этих молодых людей, если конечно они не были миллионерами. Но судя по такой продвинутой круизной крейсерской мореходной и быстроходной яхте со всеми удобствами для долгого странствия по морям и океанам.
Похоже, мои спасители герои были действительно морскими кладоискателями. Но я не грузил себя такими вопросами сейчас. Моя цель была Джейн Морган. Я был без ума от этой убийственной красоты девицы. И думал все время только о ней. Она была где-то сейчас там внутри входящей в глубокую коралловую бухту атолла яхты, а мой член шевелился в моих мокрых от дождевой летящей в меня воды от одной только мысли о этой загорелой до угольной черноты латиноамериканки Джейн Морган, родной сестренки Дэниела.
***
Ветер рвал длинные широкие листья с кокосовых пальм и сбивал кокосы, наклоняя, почти к воде сами высокие гибкими упругими стволами пальмы. И там за атоллом творилось черти что. Вода там, просто бурлила от громадных кипящих набегающих на атолл океанических волн. На противоположный со стороны Тихого океана берег, размывая сами кораллы и смывая в воду песок. Либо нанося его снова на тот песчаный берег.
Не окажись здесь мы вовремя под защитой этой кольцевой песчаной отмели атолла, нас бы, наверное, скорее всего разбило о рифы атолла. Но, тут в кольцевой отрезанной от самого океана высокими кораллами бухте. В самой довольно глубокой его лагуне мы были под надежной теперь от всех штормов защитой. Здесь не так штормило, и вода внутри лагуны была, почти спокойной. Лишь слабые от ветра подымались волны, да слегка раскачивало яхту с борта на борт. И после того, как были убраны все паруса, и брошен носовой якорь прямо в центре лагуны, нас лишь крутило вокруг якорной цепи и качало, но, опасности быть выброшенном на песчаную отмель силой ветра или на кораллы была ничтожной. Это было действительно надежное укрытие на время шторма.
Становилось темно. И Дэниел, включил габаритные огни. Затем, свет на палубе и в трюмном коридоре, каютах яхты. Он оставил меня еще знакомиться с приборами управления судном наверху. А, сам, спустился внутрь яхты. Он сказал, что надо ему обсудить, кое-что со своей сестренкой Джейн. И как только я разберусь со всем, то тоже, можно будет спуститься внутрь яхты как раз к ужину. Подходил вечер, и уже было семь часов нашего скитания по океану. Джейн не было на палубе по причине того, что она занималась кухней. Чисто женская привилегия и обязанность. Куда деваться бедной женщине. Но я еще плохо знал свою в будущем Джейн Морган. Кое в чем эта головокружительной красоты красотка южанка американка, могла двум мужчинам дать хорошего фору.
Дэниел накинул на меня клеенчатый длинный плащ с капюшоном. И исчез в лестничном люке, уходящем внутрь к каютам «Арабеллы». Он сам закрыл вход, узкими палубными раздвижными дверями от ветра и дождя, от тяжелых водных брызг, летящих по косой на хорошей скорости, через саму яхту и стучащих по ее лакированной из красного дерева палубе.
Без сомнения эта «Арабелла», скоростная мореходная круизная яхта, предмет дорогой. Довольно большая, с прочными герметичными переборками и красивыми обводами бортов, белого цвета, метров больше двадцати в длину. И в ширину метров пять или шесть. Это для одномачтовой то яхты. С палубной оконной иллюминаторной длинной под ее мачтой надстройкой. С балансирным вытянутым внизу под водой угловым килем. И в самом трюме каютными довольно просторными и обставленными неплохо помещениями. Техническим трюм с двумя двигателями, винтами и баками по обоим бортам с топливом. Часть кают на яхте, просто пустовала. С кухонным камбузом и главной гостиной каютой для гостей с кожаными креслами и диваном большим столом и шкафом ликероводочными изделиями. Душевой, там туалетом, и все такое. Имела носовой для водолазного и исследовательского оборудования трюм с аквалангами и резиновой на моторе лодкой. Яхта с треугольными двумя кливерами и двумя большими, тоже треугольной формы до самой кормы парусами. С солнцезащитным навесом над пультом управления и двумя рулями. Яхта, имела, довольно прочную, из металлизированного плетеного нейлона такелажную оснастку, на металлических креплениях. Канаты, тросы. С аккумуляторами внизу самого трюма, на дне ее корпуса в герметичном от воды специальном отсеке над самым килем. Бортовым и палубным освещением. И генератором переменного тока в компьютерном отсеке. И питавшем по проложенной внутри обшивке герметично заизолированной по всей яхте проводке энергией всю «Арабеллу». А также заряжающийся, время от времени от вхолостую включенных двигателей самой яхты. Кормовой и носовой лебедками. Да, еще с таким, вот компьютерным управлением. Она могла на автомате вымерять и прокладывать через компьютер курс. И следовать по его команде к любой проложенной точке в океане. В базе данных имелись все океаны и все указы вероятные и возможные маршруты. Так что эти двое искателей приключений красавица Джейн и ее брат Дэниел Морганы просто прокладывали по карте в компьютере маршрут. И яхта сама по заданной программе следовала данному выбранному курсу.
Автоматически на автопилоте как в воздухе самолет. Она вся, если поставить этот режим, переключалась и меняла паруса, подымала, и опускала, перекладывая их по ветру. Даже оба штурвала, сами крутились по заданному курсу в режиме автопилотирования. И эти двое молодых ребят, похоже, были не из бедного десятка на планете людей, таких, как я, например. Обычный рядовой русский моряк торгового флота, зарабатывающий себе на жизнь своей нелегкой работой судового механика и техника моториста на торговых судах.
Кто они были, я пока не знал, но, был благодарен им за свое спасение и за доверие Дэниела. И его вот такую сразу дружескую открытую расположенность ко мне, еще совершенно мало знакомому ему совершенно чужому человеку.
***
Я, наконец, со всем разобравшись, спустился тоже вниз. Меня достал этот штормовой моросящий дождь. Да, и плащ не особо меня защищал от льющейся с черных покрытых тучами небес воды. Ветер, то и дело, срывал с головы капюшон. И я снова был весь мокрый как тогда в океане.
Я шел по узкому освещенному горящим ярким светом меж каютами коридору до самого небольшого главного на судне зала. Говоря, точнее, той самой главной довольно большой гостиной каюты с мягкими креслами и диваном.
Там, были также шкафы с посудой, и даже телевизор. И много еще всего, как и положено на любой прогулочной океанической яхте. Этот зал предназначался для общего отдыха и общения членов экипажа, или команды.
Я немного не дошел до дверей, когда услышал оттуда разговор Дэниела и его сестренки Джейн. Этот разговор был обо мне. И я притаился на время у стены, под нависающим невысоким освещенным лампами дневного света потолком коридора, тихо слушая их.
— Мы не можем высадить его в ближайшем, каком-нибудь порту — сказал Дэниел — Ты сама же знаешь, эта яхта висит у нас на хвосте постоянно. И они тоже ищут. Там патрули полиции и проверки. А, яхта, не регистрированная ни в одном порту. Она в угоне! Ты хочешь в тюрьму!
— Ну, и что будем с ним делать, Дэниел? — спросила Джейн у брата – он с нами в опасности. А я не хочу его смерть брать на себя. Он по всему видно, хороший человек. Не бандит там какой-либо или гангстер пират.
— Не знаю, пока — ответил ей Дэниел — Но, он нам может, пригодиться в помощь. Он знает свое дело, как опытный моряк и достаточно хорош в управлении корабельными рулями, и кое-чего, знает в мореходке. Он же моряк, да еще русский. А, это, что-то. Значит надежный.
— Много ты знаешь русских — возмутилась Джейн — Он, первый, которого ты Дэниел видишь, как и я. И ты предлагаешь, его взять в наше дело?! — удивленно и возмущенно произнесла Джейн брату — Он ведь третий лишний во всей этой истории. И кто его знает, что произойдет, например, завтра. А, если они нападут на нас?! Ты, хочешь быть виновным в его гибели, Дэниел! Это касается только нас двоих!
— Так, или иначе, как только он оказался здесь, он уже стал частью всей этой истории, наравне с нами — ответил сестре Дэниел — Мы не можем отмалчиваться все время. Он все равно, спросит, что это за судно все время по корме нашей яхты. Я же вижу, как он постоянно на него оглядывался. Там в штормовом океане. Он молчал и не спрашивал, кто это, но, он видел ту гангстерскую черную большую двухмачтовую яхту.
Та непонятная двухмачтовая большая яхта действительно постоянно следовала за нами. Казалось, они вели нас, висели на хвосте, причем, постоянно до самого начала шторма.
Я, один раз спросив Дэниела. и поняв, что он недоволен вопросом завязал спрашивать о ней. Я потом молчал и не спрашивал Дэниела о том, кто это? А с его сестренкой с ног сшибательной красоткой Джейн вообще я еще не имел близкого пока дружеского контакта, чтобы о чем-то спрашивать.
— Надо сказать ему, Джейн. И включить в команду — произнес Дэниел сестре — Хотим мы того или нет.
— Ты, хочешь его во все посвятить? — сказала Джейн.
— Некуда деваться, Джейн — ответил ее брат — К тому же, он прекрасно понимает наш язык. И все слышит, так или иначе. И скоро будут наверняка, у него вопросы, кто мы и зачем здесь. Избавиться от него мы не можем, мы не преступники, а лишний помощник аквалангист не помешает в наших поисках. Он рассказал мне, когда мы работали по осмотру яхты, что служил в своем военном флоте в команде водолазов спасателей и спецназе. А значит знаком и с водолазной техникой и ее обслуживанием. Не хуже нас разбирается во всем этом оборудовании.
— Ладно, Дэниел — ответила, как бы с неохотой, соглашаясь с ним Джейн — Только, ты и бери это все на себя, я пас. Достаточно того, что я спасла его.
— Мы вместе спасли его — произнес Дэниел сестре Джейн — И вместе теперь и на одном деле.
***
Шторм надвигался с сокрушительной силой и лил проливной дождь. С меня текла ручьями вода. Прямо на пол в коридоре. И я, сняв быстро плащ, вошел в главную каюту «Арабеллы». Мокрый и голодный. Сделав вид, что не слышал их разговора. Я сказал Дэниелу и Джейн еще раз привет, как это принято у американцев, приветствоваться при каждом разе. И спросил Дэниела, куда положить мокрый свой этот после дождя плащ. Тот просто взял, молча, улыбаясь его у меня из рук, и вышел в трюмный коридор яхты. Я остался на наедине с Джейн.
Близилась ночь. И я прошел внутрь каюты, посмотрев на настенные часы. Там было уже 23:15. И сел спиной к двери в кожаное кресло, напротив маленького банкетного столика. На столике стояли фрукты и бокалы под спиртное, но пустые пока еще.
Джейн Морган, будто в мгновение, поняв, что нужно мне согреться после ливня, встала с такого же кожаного кресла и подошла к винному шкафчику. Открыв его, она взяла там пару больших стеклянных бокалов и сама же налила в них из большой красивой темной квадратной бутылки сорокоградусного коньяка.
Она повернулась в мою сторону и спросила — Может, хотите водки. Русской водки.
— Нет, дайте то, что налили, пожалуйста, Джейн – я произнес, и специально назвал девицу по имени, что пожирала, буквально меня как хищная акула своими карими почти черными на смуглом загорелом девичьем миленьком лице глазами. Забрав в тугой пучок свои вьющиеся смоляного черного цвета, длинные волосы на макушке головы под заколку, Джейн была вообще убийственно сейчас при каютном искусственном освещении сексуально божественно красива.
И Джейн и Дэниел, вероятно, поняли, что я слышал как бы случайно весь их разговор обо мне. Потому как Дэниел быстро вышел, Джейн, как-то замялась, сидя в кожаном кресле и решила завязать со мной разговор. Понятное дело его надо было когда-нибудь начинать.
— Владимир — она первой произнесла ломано, по-русски мое имя. Это произвело впечатление на меня. И дальше, уже по-английски — Хотите еще, чего — нибудь? Кроме коньяка? — произнесла Джейн, видя как я, буквально залпом, зарядил в себя тот бокал — Могу, предложить еще Виски?
— Я бы вот сейчас, предпочел именно водки — ответил я ей, не сводя с такой безумно красивой красотки своих мужских глаз. Чем смущал ее, но, она мужественно переносила мой нагловатый до женского пола русского моряка взгляд. Взгляд на ее всю целиком.
Она это видела. Этого нельзя было не увидеть.
Джейн Морган, улыбнувшись мне загадочной многообещающей улыбкой, повернулась к тому винному красному полированному шкафу, показывая мне заядлому бабнику снова со всех сторон свои в плотном бронзовом темном ровном загаре, почти черненькие девичьи ножки. Фактически целиком из-под короткого, туго подпоясанного поясом на тонкой и гибкой, как у восточной танцовщицы талии. Я снова вспомнил ту из Гон-Конга танцовщицу живота Тамалу Низин, и было с кем сравнить. Ну, разве еще с Горьковской цыганкой Радой из повети «Макар Чудра», что когда-то в молодости читал. Да тот фильм, что смотрел в той же молодости и что запомнился мне навсегда о трагической неразделенной любви. За эти черные умопомрачительной красоты девичьи глаза как у той цыганки Рады. Ну, а ровный плотный почти черный загар, это спасибо яркому тропическому солнцу.
В штанах опять все зашевелилось и встало. И зазуделось между ног, а раздутая от крови головка, оголившись из-под верхней плоти на вздыбившемся мгновенно стволе детородного мужского члена, коснулась чувствительной частью тугих надетых плавок.
Я глубоко задышал и даже чуть слышно простонал от возбуждения, будучи под градусом уже, я произнес тихо сам себе вслух – Успокойся, не время еще. Пожалей своего хозяина.
— Что? – слетело с алых вероятно еще не целованных губ Джейн.
Она, взяв бутылку русской сорокоградусной водки в винном полированном сделанном из красного дерева шкафу, повернулась в мою сторону и смотрела на меня вопросительными своими убийственной красоты глазами.
— Нет ничего, Джейн — произнес я ей, стараясь вести себя немного скромней, чем хотелось. Но все, видимо было нарисовано в моих алчущих сексуальных наслаждений синих наглых глазах русского моряка.
Джейн подошла прямо ко мне. Так близко, что коснулась своими коленями моих коленей. Она протянула мне в правой своей руке другой уже стакан с водкой. Сама же себе налила виски.
Она смотрела на сидящего в кресле меня сверху вниз.
Ее убийственный этот черный взгляд, буквально, пронизывал меня насквозь и будоражил мою от любовных страстей душу. Он обжог еще тогда, меня когда я первый раз увидел эти безумно красивые девичьи, наполненные скрытой любовной страстью карие и практически черные зрачками как ночь глаза. Эти цыганские под черными такими же тонкими изогнутыми дугой бровями на смуглом загоревшем девичьем лице. Милом женском личике теперь с двух сторон украшенном височными длинными вьющимися локонами волос, спускающихся от таких же миленьких ушей с золотыми колечками маленьких сережек вниз. Вдоль оголенной девичьей тонкой шее к женским плечам.
Мой уже порядком пьяный взгляд русского моряка и страстного любовника невольно переместился на ее Джейн Морган полненькую в отвороте полураспахнутого белого домашнего халатика дышащую жаром страстной любви грудь.
Я тогда, еще не знал, что и она была уже готова броситься в мои мужские объятья, но что-то еще держало нас обоих поодаль друг от друга.
Наверное, то, что мы еще не достаточно сблизились друг с другом. Я как умопомешанный, смотрел в те ее черные глаза. И уже горел такой дикой звериной буквально дикой любовью к этой южного вида красотке латиноамериканке, равно как и она, хотела меня с того момента как только увидела на своей с братом Дэниелом яхте.
Джейн подала мне стеклянный стакан с водкой и отошла назад к винному шкафу.
Она, повернулась ко мне снова лицом. С забранными на миленькой черненькой от загара головке в пучок длинными и густыми вьющимися, как змеи своими под заколку черными, как смоль волосами.
— «Боже, как она красива! Эта южного помола американка!» — думал как сумасшедший от прилива всех любовных чувств очарованный ею я.
— Вы мне очень нравитесь, Джейн — вдруг вырвалось само собой из моих любящих девичьи поцелуи пьяных уст. Я даже сам не понял, как такое случилось. Но случилось.
— Вы мне тоже, очень — вдруг услышал я в свою сторону от красавицы американки Джейн, и это буквально пригвоздило меня к самому кожаному креслу. Она выпила и, захмелев, немного раскрепостилась как женщина.
Я был удивлен и порадован несказанно.
— «Она призналась мне! Вот так, и сразу! Практически не думая!» — прозвучало в пьяной моей русоволосой голове.
Это была первая ласточка близкого взаимопонимания и признание в любви между нами. Мы сами, тогда, возможно одурманенные друг другом не поняли этого.
Я, видимо, произвел на Джейн неизгладимое впечатление. Признаюсь без лишнего хвастовства, я был далеко не дурен собой и молод. Хотя и был старше Джейн на целый десяток лет. Как и ее родного брата Дэниела. Но был физически более крепок. Даже, чем спортивного склада Дэниел. Ну, там, сильный накачанный пресс, бицепсы, трицепсы и все такое. Похоже не зря я все свободное время на иностранном торговом судне проводил за тренажерами и штангой. Да и дома во Владике по установленному спортивному режиму посещал атлетзал. Это пристрастие было у меня еще с армейки и флота. И помогало в самой жизни и любви с женщинами. Как видно и сейчас. Произвело недвусмысленное воздействие на женское пытливое и податливое к любви сердце.
Может, девица с Запада просто, запала на меня, как на более, старшего. Как это и бывает у девчонок ее возраста, да еще и иностранца. Хотя думаю, она просто, до одури влюбилась. Ей нужен был уже взрослый мужчина. И я прекрасно для этого сейчас подходил.
Но, верить или нет молодой обворожительной красавице Джейн Морган, после услышанного. Она более брата Дэниела, хотела списать меня на берег, а тут, как-то переменилась в общении. И эти ее убийственные черные, как у цыганки глаза. Они совсем говорили о другом. В них теперь было слово — Я люблю тебя и слово — Останься.
Я еле успокоил пьяного и возбужденного себя. Постарался усмирить все, что ниже пояса. Понимая, хоть и пьяный, что еще пока не время. Нужно было сдерживать себя, чтобы не ударить в грязь лицом и не заслужить плохую теперь здесь репутацию непорядочного и вообще бандита и насильника. Хотя жаждал сделать с Джейн Морган все, что только бурлило в моей голове и пьяном взбудораженном неудержимом любовью сознании. Скажу прямо, сейчас сперма просто давила мне на мозги. И в глазах рисовались всевозможные любовные сцены и картины с этой обворожительной загорелой сексуальной девицей. Мой торчащий детородный орган уперся в плавки своей головкой. И благодаря тому, что они были позаимствованы сейчас из гардероба Дэниела и были из телесного шелка и туго натянуты промеж моих ног, торчащий и готовый к соитию член не был заметен самой Джейн. Хотя мой половой орган буквально лез из них в ее сторону и жаждал любви и женской промежности.
— Я слышал, подходя сюда ненароком — продолжил я, в хорошем подпитии свой разговор – Что я, не очень здесь желанный гость. Из ваших уст Джейн — как бы специально проверяя ее, произнес я.
— Вот, как? — Джейн, даже, несколько растерянно, смутилась, но, быстро сориентировалась, хоть тоже была пьяна и спросила — И что вы слышали еще из нашего разговора?
Она, сменила виски на бокал добротного французского вина.
Ее девичья полненькая полуоткрытая загорелая грудь ходила просто ходуном от возбужденного напряженного сексуального страстного дыхания.
Я не стал говорить, что, просто продолжил — Я все понимаю. Понимаю все прекрасно. И вы, вправе, меня высадить, где-нибудь по пути на какое-нибудь проходящее мимо судно. Я ни буду протестовать. Я вам, наверное, здесь, как третий лишний, как бельмо в глазу, тут мешаю — я специально так сказал и выразился, чтобы задеть Джейн за женское теперь живое.
— Вот как. А, вы хотели бы остаться? — сказала вопросительно мне в ответ Джейн.
— Вообще-то да, но… — я вытянул небольшую паузу и произнес — Не знаю. Вам с братом решать — я уже ответил, как бы равнодушно, зная, что решение влюбленной в меня по уши женщины будет совершенно иным и однозначным.
Джейн, забросила ногу на ногу, выставив загорелые коленки, мелькнув белыми тоненькими меж красивых девичьих ляжек шелковыми на лобке узкими плавками, натянутыми туго узкими лямочками на ее крутые женские бедра. Джейн потягивая алыми сладострастными губками французское вино, не отрываясь. Смотрела без смущения на меня, более старшего, чем она мужчину, черными, пожирающими с ног до головы, как ночь глазами. Теперь, даже несколько нагловато и совершенно бесстыже. Виски и вино сделали свое дело, показывая все желания в тех женских глазах. Но, Джейн пыталась сдерживать себя в рамках приличия. Впрочем, как и я, пока. Не давая, волю, всему, что было и кипело в нас обоих.
Я только сейчас понял, что Дэниел специально вышел. Нам, давая возможность, ближе узнать друг друга. Для этого было все в этой главной каюте «Арабеллы». Тишина и уединение. Шкафчик из красного дерева забитый спиртным и шум бурных волн с качкой нашей яхты. Не доставало еще как раз только постели.
— Вы не правильно нас поняли — вдруг Джейн произнесла, сверкнув, обнадеживающе влюблено на меня своими почти черными карими девичьими, как сама тропическая ночь глазами — Мы с Дэниелом, решили оставить вас, Владимир здесь на время всего нашего морского круиза. Мы решили, что ваше знание морского дела как русского моряка нам весьма не помешает.
— «Вот значит, как! Я вдруг стал нужен!» — подумал я — «Какая внезапная перемена!» — и саданул, допивая свою в стакане водку.
— Вы я думаю, хороший человек – продолжала свой со мной диалог красавица Джейн. Потягивая миленькими девичьими губками французское вино — Дэниел не ошибается в людях. Я это знаю. Он их видит насквозь. Хоть, и моложе меня. А я его старшая сестра. Я присматриваю за ним и забочусь как родная мама иногда. Он ныряет с аквалангом и водит яхту. Я готовлю, и помогаю ему, чем могу.
— «И зачем она мне это говорит?» — думал я — «Делая вид заботливой родной старшей сестры».
И поддержал наш диалог.
— Симпатичный парень, твой брат, Дэниел — произнес я Джейн — Отличный, тоже моряк. Он здорово управляется с этой крейсерской круизной яхтой. Думаю, это не так уж легко, но Дэниел способный парень и очень живой и добрый.
— Спасибо — ответила, мне, загадочно улыбаясь Джейн. Ей явно это понравилось. И она произнесла в ответ мне — Я передам ему вашу похвалу, Владимир.
Чем больше я говорил, тем больше меня сейчас наедине тянуло к Джейн. Да, и коньяк и водка разогрела мою кровь. Меня просто штормило как штормовой сейчас Тихий океан и бросало в жар.
— Я, кажется, обещала вам горячий шоколад — произнесла вдруг Джейн. И быстро снова, сверкнув белыми шелковыми плавками из-под короткого домашнего белоснежного халатика между ног, встала с кресла. И подошла к стоящей здесь же в углу каюты плите. Джейн поставила кофейник на горелку и заварила шоколад.
— Я совсем забыла о нем, что обещала вам — сказала она.
Я смотрел на нее нагло и, не отрываясь, чем, сильно смущал девицу латиноамериканку.
Теперь я мог рассмотреть ее стоящую у плиты сзади. Ее те же почти черненькие в ровном плотном бронзовом солнечном загаре стройные практически полностью голые ножки. Джейн была здесь без какой-либо сейчас обуви. Тут лежали на гладком дощатом крашеном полу красивые теплые ковры. Можно было ходить свободно босоногим.
Джейн стояла ко мне задом. И это зад красовался перед моими пьяными влюбленными во все эти женские прелести глазами. Я осмотрел ее всю с ног до головы. Ее гибкую узкую девичью спину в белом домашнем халатике. Заколотые на голове черные Джейн Морган заколкой в пучок волосы. Тонкую ее от самого затылка до женских плечей шею. И сверкающие в ушах золотые сережки. Широкие бедра и задницы полненькие ягодицы безумно красивой самки и обворожительной любвеобильной сучки. Вероятно жаждущей не только секса и любви, но уже и детей. Все-таки ей было уже далеко за двадцать. Дэниелу было двадцать семь. Джейн двадцать девять. А мне на тот момент было все тридцать пять. Впрочем, мы были сексуально близки по своему возрасту. Молоды, и полны сил. Я был старше Джейн, чуть ли не на десять лет, но это тогда ни о чем не говорило. Джейн Морган выглядела вполне как взрослая полноценная готовая к близким любовным отношениям женщина. А я мог дать ей то, чего она хотела. Ее родной брат Дэниел был вполне самостоятельным практически уже взрослым парнем. Сильным, и крепким под стать даже мне уже взрослому и прожженному морской солью и жизнью русскому моряку. Он выглядел даже уже не как какой-то совсем мальчишка. А как молодой мужчина. Хоть и был значительно младше меня. Но друзей не выбирают. Он был лучшим другом, каких я в жизни практически более и не встречал. Товарищей да, но друзей нет.
— Давно вы в океане? — снова спросил я, гоня развратные все мысли из своей бабника головы.
— Уже месяц — произнесла Джейн. Это произвело впечатление на меня.
— Ого! — громко произнес я. Не замечая как в гостиную большую каюту «Арабеллы», вошел за моей спиной ее брат Дэниел.
— О чем разговор? — произнес Дэниел, проходя мимо меня. И садясь рядом, тоже в стоящее напротив меня у столика кожаное кресло.
— Владимир спрашивает. Сколько мы уже в Тихом океане — произнесла Джейн.
— Месяц. Без малого — произнес, подтверждая слова Джейн Дэниел — Где-то, месяц мы в открытом океане — он еще раз повторил. И, поднявшись с кресла, тоже, подошел к винному шкафу яхты. Он тоже, себе там налил Текилы. И снова сел в кресло между нами сбоку у столика.
В это время Джейн мне, подала чашку с горячим шоколадом. И коснулась своей нежной черненькой от загара левой утонченное засмоленной солнечным ровным смуглым и плотным загаром ручкой, моей как бы невзначай руки. Я дал своими глазами понять, что заметил это.
Она отошла как бы нехотя, виляя широкими овалами девичьих женских загорелых до черноты бедер. И снова уселась в еще одно кожаное в этой большой главной каюте кресло.
— А, ты, Владимир, сколько в океане. Долго ходил на торговых судах до этого страшного рокового случая — спросил Дэниел до этого со мной об этом не разговаривая — Думаю, настало время рассказать свою историю моряка попавшего, волею роковой судьбы к нам на борт.
Дэниел сейчас был вполне серьезен и не улыбался. Он был весь во внимании и ждал от меня ответа.
— «Какой умный парень!» — подумал я — «И, довольно смелый! Молодец!».
Я понял, что придется все рассказывать, раз настало время. Скрывать было мне нечего. Хмель в моей голове почти весь вышел. Я трезвел быстро. Да и с приходом Дэниела я подуспокоился и взял себя в руки.
Я немного помялся сидя в кресле, стараясь при Дэниеле не показывать свою заинтересованность его сестрой. И начал свой рассказ о своей нелегкой гражданской одинокого моряка жизни. О Родине моей России. О городе Владивостоке. О службе в ВМФ СССР. И как после 90х и развала страны изрядно меня помотала по всем океанам и заморским кабакам и ресторанам. О том, на каких судах я плавал. Даже рассказал искоса глядя на Джейн о танцовщице живота из подпольного разгульного ресторана в Гон-Конге египтянке Тамале Низин. Рассказывал до самого момента катастрофы. И сколько пробыл в воде, пока они меня не подобрали.
— Да, действительно акулы бывают сытыми — произнес, повторяясь, выслушав мой рассказ Дэниел — Страшно, наверное, вот так одному среди обломков своего судна над толщей океанской воды.
— Хорошего, мало — добавил я и посмотрел на Джейн. Прямо в ее широко открытые девичьи глаза. Она смотрела на меня. И сейчас, молчала, и что-то думала, наверное.
— Ну, да ладно! — громко сказал Дэниел — Мы, сейчас направляемся в сторону Новой Гвинеи, чтобы сделать на одном острове недолгую остановку и рады, что у нас появился еще один моряк на нашем судне! Нам нужен будет помощник и человек, знающий не понаслышке океан!
И тут, я, несколько и нагловато, осмелев, произнес — Вы тоже, со мной не достаточно откровенны молодые люди. Вам, думаю, есть тоже, со мной, о чем поговорить. Я бы тоже, хотел кое-чего знать о своих спасителях. Если конечно, не особой важности секрет. Если я вам буду здесь нужен. И вы не собираетесь от меня избавиться в каком-нибудь порту. Или не высадить на какое-нибудь мимо проходящее судно. То, вам тоже, надо быть со мной более открытыми и откровенными.
Джейн передернулась и посмотрела не особо довольно на своего брата Дэниела. Он посмотрел на нее. Наверное, они поняли, что я слышал их разговор про черную, идущую следом за нами неизвестную яхту. И про то, что я для них здесь лишний. По крайней мере, так считала в отличие от Дэниела Джейн. Она считала, что достаточно и того, что меня спасли.
Ох уж, эти женщины!…А, я так на нее запал. И думаю, это можно было прочесть в моих, заинтересованных по отношению к ней глазах. Я вообще, подумал, что Джейн уже ощутила, как женщина это мое внимание. Причем, сразу и сама думаю, проявила некоторый ко мне интерес, но, все же, наверное, боялась русского моряка. Именно русского, которым, политиканы иностранного политического капиталистического лагеря запугали весь мир. Потому что боялись сами русских и другим внушали этот дурацкий дикий страх. Но, это работало мне на пользу. Джейн, хоть опасалась, но ей было одновременно интересно быть, вот так близко с русским моряком, как и самому Дэниелу. Может, еще и это заинтересовало Дэниела по отношению ко мне. Он на палубе мне сказал перед началом шторма, что хотел бы съездить в Россию. И научиться разговаривать на нашем языке. Что появление русского на их борту моряка, будет как раз очень даже кстати.
— Да, это действительно так – произнес мне Дэниел — Мы не до конца откровенны с тобой, Владимир.
Дэниел был со мной, как закадычный товарищ, уже, на, ты.
— Я так и понял — произнес им обоим я.
— Прости. Мы не собирались тебя посвящать в свои проблемы, но, видимо, придется в виду сложившихся таких вот, особых обстоятельств — произнес Дэниел — Ты прав в своих требованиях. И имеешь право, сейчас, знать правду, раз в силу возможно даже не случайных обстоятельств оказался на нашей яхте.
— Я весь во внимании, Дэниел — произнес я. И стал слушать, молча, молодого двадцати шестилетнего парня.
— Ну, во-первых — произнес Дэниел — Эта наша, теперь яхта.
Он, немного помялся. Глядя на критически смотрящую и молчащую, на него осуждающе Джейн.
Я тоже, посмотрел на Джейн, и снова перевел взгляд на Дэниела.
— Наша «Арабелла» числиться в угоне — Дэниел продолжил и, видя мое удивление в глазах, произнес — Да, ты не ослышался, Владимир. Именно в угоне.
Он смотрел снова на недовольную таким разговором родную сестренку Джейн и на меня с каким-то стеснительным и неудобным выражением лица. И произнес — Мы угнали ее. Угнали вдвоем. И не исключено, нас ищут. И ищут эту яхту. Так, что высадить мы тебя в каком-либо подходящем порту не сможем, и это точно. Да, и на судно, какое-нибудь тоже. Те сообщат об этой яхте морской полиции.
— А, этого вам, конечно не нужно, как я понимаю — вставил я в разговор Дэниела.
— Да, не нужно! — уже с недовольным возмущенным, видом, вмешалась в наш разговор Джейн. Поставив недопитый бокал с вином на столик — Это наше только плавание, и только лишь! А, тут вы, в море. И все нам попутали!
Ее карие почти черные девичьи глаза забегали в растерянности, сейчас не желая встречаться с моими. Потому как выражали совсем иное.
— Попутал? — я в ответ спросил — Что попутал?
— Подожди, Джейн — снова произнес, затыкая сестренку Дэниел, тоже, поставив стакан с Текилой на стол — Я все сейчас объясню, и расскажу, что надо и не надо. Только не мешай, Джейн. Я вижу, ты недовольна всем, что теперь происходит, но, он нам нужен, признай это сама. Владимир никак не будет нам обузой здесь и это точно. И мы должны ему теперь доверять и все рассказать.
— Ладно, молчу! — сказала Джейн. И отвернулась, глядя в сторону. И потягивая прелестными девичьими пухлыми губками, тоже горячий, как и я шоколад. Она то и дело, поглядывала на меня искоса сверкать, не переставая заинтересованно по отношению ко мне своими красивыми глазками.
— «Ох, уж эта, Джейн! Боже, прости, меня. Прости, за то, что я такой бабник!» — думал я, слушая Дэниела и, глядя, сейчас на нее. Посматривая вскользь на ее полненькие переброшенные, одна на другую, голые, смуглые, загоревшие на океаническом солнце прелестные девичьи ножки. Прелестные ножки, торчащие из-под белого цвета домашнего халатика. И на ее полную под тем халатиком трепещущую в глубоком дыхании грудь. Я так влюбился, что с трудом сдерживал себя в тот момент. Наверное, этого не понять тому, кто так не любил никогда. Это была не любовь даже, а некое любовное дикое сумасшествие, которое овладело мной. Но это была такая безумной красоты женщина, которая могла сразить этой красотой любого мужчину. Я еще не видел ее голой, но она была как брюнетка сама по себе темнокожей. Но этот солнечный ровный плотный бронзовый загар довел ее тело до максимального сексуального совершенства. Оставалось только овладеть им и все.
— «Боже! Как я люблю эту женщину! — проносилось диким сексуальным возбуждающим эхом в моей мужской моряка голове – «Джейн, красавица Джейн, кто бы ты не была, но ты будешь моей».
Я отвлекся от разговора, и Дэниел одернул меня – Владимир, ты слушаешь меня?
— Да я весь во внимании, Дэниел – я, мгновенно, прейдя в себя, ответил ему, снова внимательно сосредоточившись на нашем разговоре.
— Эта черная яхта – произнес Дэниел. Он вдруг замолчал на полуслове, но потом глядя мне в глаза продолжил — Это гангстерская яхта. Эта яхта преследует нас по всему океану. Она время от времени показывается нам, но потом исчезает из вида, словно дразнит нас. Одно ясно у нее отличная навигация. Не хуже нашей. И она ни разу не отстала от нас, пройдя вместе с нами почти весь Тихий океан. Я думаю, там высококлассная команда и отличный капитан. Та яхта вдвое крупнее нашей и ее капитан ловко умеет маскировать среди волн и маневрировать, держась на нужном расстоянии от нас.
— Да….- произнес я вслух — Их огня да в полымя. Хорошо день продвигается — сказал я — И чем еще меня удивите?
— Молчи, и слушай! — гневно взглянув на меня, произнесла Джейн – Если оказался с нами и хочешь остаться здесь, и многое теперь знать!
Она снова отвернулась и замолчала.
— Джейн! — возмутился Дэниел — Да, прекрати ты нервничать! Нам от этого никуда теперь ни деться! Теперь, и он впутан в эту историю! Не мешай!
Тогда Джейн резко встала. И ушла в свою каюту, выскочив быстро в сквозной трюмный меж каютами коридор, и заперлась там, в одной из жилых комнат в полной тишине, одна. Сама с собой, не желая теперь никого видеть. Она жутко сейчас вся нервничала.
***
Поправив, болтающийся у него на шее военный большой и тяжелый бинокль Дэниел продолжил — Эта яхта висит у нас на хвосте с самого побережья Калифорнии .
— Кто они? — спросил я у Дэниела.
Тот смутился сначала, потом продолжил — Там те, кто повинен в смерти нашего отца.
Он опустил голову вниз и замолчал. Потом, продолжил — Вернее, они работают на того, кто повинен в его смерти. Вообще весь это большой рассказ нужно в подробностях долго рассказывать. Потребуется много времени.
— Я думаю, у меня достаточно теперь времени, чтобы выслушать всю полностью эту историю. И о том, где я оказался, и что я смогу здесь сделать. Раз волею судьбы оказался здесь – я ответил Дэниелу.
Тогда Дэниел собравшись с силами, выложил мне все о тех от кого они сами скрываются. И что, вообще делают эти двое молодых людей в Тихом океане. Я был в нескрываемом ужасе, в какую довольно опасную игру они стали играть. У меня появился даже страх за этих двоих, молодых людей.
Он рассказал мне, что не на шутку боится тех, кто там на той яхте. Что, они ищут, тоже то, что и они. Вот поэтому и висят на их хвосте.
— Все это, до поры, до времени, Владимир — сказал Дэниел — Когда мы найдем то, что ищем, то они, наверняка нападут.
— А, что, они тоже ищут? — спросил я.
— Тоже, что и мы. Золото — ответил сразу Дэниел без какой-либо от меня утайки — Десять тонн золота.
— Ух, ты! Многовато, ты не находишь, Дэниел?! — восхищенно и заинтересованно ответил ему я, крутя пустой свой стакан из-под водки в пальцах правой руки — И, что дальше?
— Я думаю, как и моя сестра Джейн, то золото было на борту самолета компании «ТRANS AERIAL», моего отца, который был пилотом этой авиакомпании находящейся в Латинской Америке в городе Сан Мартин в Аргентине. И по каким-то причинам оказалось в океане. По каким, мы и хотим с Джейн выяснить. И понять, почему наш отец, стал разменной монетой в компании, на которую работал.
— А, чье это золото? — спросил, снова я.
— Их — он ответил — Тех, кто теперь нас преследует.
— Компания «ТRANS AERIAL»? — я снова задал вопрос.
— Нет. Не совсем. Хотя, они тоже, здесь завязаны — пояснил Дэниел — Они переправляли в Европу это золото с Колумбийских приисков и в большом количестве. Поставляя сначала в Аргентину. А потом самолетами за океан. Я думаю, на закупку свежего нового вооружения и последующей спекуляции того во все горячие точки света. Думаю, что и военные здесь далеко не в стороне. Концы уходят даже в сам Вашингтон и Пентагон. Потом, что-то пошло у них не так, и они решили избавиться от партии золота, похоронив его в океане. По другой нашей версии это золото тяпнули у них, таким образом, конкуренты и теперь ищут, как и мы в Тихом океане.
— Вот эта, я думаю — я снова вклинился в разговор Дэниела – Более верная, разумная и скорее всего, версия всей истории. Кто-то, просто украл его из-под носа у тех, кто поставлял это золото, с целью собственного обогащения.
— И мы в самом центре бандитских разборок — произнес Дэниел – Из-за этого золота уже столько народа погибло.
— И что случилось с вашим отцом? — поинтересовался я.
— Мы думаем с Джейн — снова продолжил Дэниел — Что самолет, который пилотировал наш с Джейн отец, взорвали в воздухе или сделали ему аварию, и он упал в океане. Это произошло пару лет назад. Место гибели мы смогли уточнить. Джейн, спасибо ей, постаралась. Она узнала приблизительные координаты гибели лайнера над Тихим океаном, и мы направляемся туда — продолжил мой друг и спаситель Дэниел — Нам помог брат отца Джонни Дэпвел. Почему, я не знаю, он так нам стал вдруг помогать. И даже хотел с нами плыть на этой яхте. Он ее нам и смог раздобыть у какого-то миллиардера по фамилии Джексон, или еще каких-то темных лошадок в штатах. Я думаю, наш дядя Джонни, имеет недвусмысленное отношение тоже к исчезновению самолета своего родного брата. И эта яхта появилась у него неспроста.
— Может, это мистер Джексон сам ему вручил «Арабеллу», проследить за нами. Все-таки десять тонн золота — я вставил в тему свою мысль.
— Я думаю, также Владимир. Джейн того же мнения — произнес Дэниел — Мы отбыли на ней в океан, а Джексон подал сразу же на нее в розыск в морскую полицию. Там у него есть связи, как и во многих других местах. И потом эта черная яхта появилась в районе Гаваев. И с тех пор, не отстает от нас.
— Она, получается, все время следует за вами – произнес я.
— Да, и неотступно – ответил мне Дэниел — Они идут и наблюдают, пока за нами, буквально по пятам. Мы все время пытаемся от них оторваться, но пока безуспешно.
— Может ваша яхта с маячком? — задал вопрос я.
— Возможно — произнес Дэниел — Так и Джейн считает. Она та гангстерская черная двухмачтовая яхта, все время следует за нами и не теряется на просторах океана. Океан большой, а она все время, сидит у нас на хвосте и даже шторм ей не помеха. Я, на предмет маячка, пытался обыскать всю «Арабеллу», но, безрезультатно. Ничего не нашел.
— Маячок, где-то внутри в днище либо в самом борту яхты — поддержал я разговор – Встроен внутри корпуса. Может быть даже в киле. Нужен для этого, насколько мне известно, специальный поисковый магнитный электрощуп, а его естественно нет, и не достанешь, здесь в океане.
Я заметил слезы в глазах Дэниела.
— Прости, Владимир — произнес он — Это нахлынули воспоминания о матери и отце. Джейн более устойчивая к слезам, чем я.
Молодой, двадцати семилетний, но уже практически взрослый Дэниел Морган не стеснялся мужских слез, когда ему было горько. И мне было жалко его, как и саму теперь мною любимую его сестренку Джейн, довольно не избалованных комфортной американской жизнью этих американских ребят.
Дэниел протер глаза руками от слез и сказал — Даже сейчас, они там, где-то недалеко от нас. Там в океане. И нам приходиться все время прятаться от них.
— Вот, в общем, и все, Владимир — сказал напоследок Дэниел — Тебе решать теперь. Быть или не быть, как говориться. Быть с нами, или покинуть нас. Неволить мы не можем. Мы можем высадить тебя на каком-нибудь, многолюдном острове в океане, и тебя заберет, какое-нибудь судно, идущее в Россию. Или лучше, сразу на судно и лучше на Русское. Но, мы можем также, и принять тебя на свой борт членом нашего экипажа. Джейн моя упрямая и не очень приветливая для чужестранцев сестренка, даже вроде бы согласилась и не против.
И только я понимал, почему Джейн была не против.
Она стояла в дверях каюты, в проеме открытых из красного дерева дверей, и слушала нас. Пока мы разговаривали, она, приняла душ, и не вытерпела одиночества сама с собой, в своей каюте, вернулась под конец нашего с Дэниелом разговора. И, видимо, слышала апофеоз нашей беседы. Джейн вошла на высоких черных шпильками каблуках туфлей. И была одета в вечернее черное, почти, как и сама, короткое до колен платье. Полуоткрытое и, все это было сейчас ради меня.
Я так подумал тогда и, не ошибся.
Черные вьющиеся длинные волосы ее были также забраны в тугой пучок и заколоты теперь золоченой заколкой. В ушах были все те же колечками золотые маленькие сережки. А ее миленькая девичья головка, была по вискам украшена, как и ранее, завитушками височных вьющихся волос. Вдоль тоненькой красивой загорелой до черноты, как и Джейн Морган девичье личико.
Я был тоже в ровном легком загаре, но не настолько как Джейн или Дэниел. Мы ходили в тропиках и пересекая не один раз сам экватор. Так что все были почти без исключения активно загорающими моряками под палящим экваториальным океаническим солнцем. Среди членов нашего почившего от пожара и огня торгового судна было зажаренных плотным почти черным загаром шоколадок. Ну, если не считать самих негров. Простите, афроамериканцев с разными оттенками цвета кожи. Думаю, красавица Джейн Морган, здорово даже вписалась в наш тот морской экипаж, будь она там морячкой. Я же не очень предпочитал загорать, но все же был тоже покрыт легким налетом этой бронзы в силу работы на торговом судне. Часто бегая, обливаясь потом по раскаленной палубе почти в одних трусах как многие.
Джейн вошла к нам в открытые двери главной гостиной каюты и прошла мимо нас двоих, а точнее мимо меня, настолько близко, что, снова чуть не касаясь меня своими полуголыми в разрезах вечернего черного платья загорелыми девичьими стройными ногами. Она прошла мимо и к тому же креслу, на котором сидела до этого.
На ее руках блестели тонкие золотом браслеты. На каблуках она была повыше ростом.
Я, снова не удержавшись, кинул на нее свой пристальный взгляд мужских синих околдованных женской красотой глаз. Ее черные, как ночь гипнотические глазки заиграли огоньком. И я понял, что мне уже отсюда никуда не деться и не уйти. Я оказался в ловушке. Заложником безудержной страстной неуправляемой любви и всех плотских желаний. Плюя на все, что ждет меня здесь в будущем.
Джейн специально так вырядилась, чтобы завлечь меня сильней еще собой. Что тут было не ясного. Оставалось только оказаться гораздо ближе друг к другу, чтобы все решилось. И я не упущу этого данного самим провидением и возможно Богом шанса. Именно Джейн была тем, что я совершенно безбашково кинулся в этот смертельно опасный для самого себя круговорот предстоящих головокружительных событий. Я даже не обдумывал ничего. Я просто согласился. Согласился, ради моей вскоре горячо любимой обворожительной латиноамериканской брюнетки, крошки Джейн.
Джейн, оказалась, как ни странно, возможно потому что была все же старше Дэниела, более мужественная, даже, чем он. Это было видно по ее решительности в поведении и упрямому в отличие от Дэниела характеру. Она полюбила меня, но ее горячая южанки латиноамериканки кровь. Ее капризная и порой несговорчивая женская натура, все же была видна вся на поверхности. С такой женщиной будет все. Жаркая безудержная любовь, доброта, ласка и стычки и скандалы. Не без этого. Укротить такую латиноамериканского типа красотку, будет делом, вероятно, не совсем простым. Но, я постараюсь.
Выпитая мною русская сорокоградусная водка с таким же коньяком еще играла в моей голове.
Джейн села, снова в то кожаное кресло, практически напротив меня. Она села, снова забросив одну изящную загорелую дочерна ногу на другую. Сверкая голыми своими красивыми коленками. Снова блеснули те ее промеж ляжек полненьких ног нательные белые плавки. А черное вечернее платье было надето на голые ее груди без лифчика, черные соски которых выпирали наружу, что не мог я не заметить. Джейн была возбуждена. И довольно сильно. Это было заметно. Она не сводила с меня своих практически черных зрачками карих под изогнутыми черными бровями как у цыганки глаз. Было похож девица все сильней, как и я заводилась. Она также сдерживала себя, но ей это с трудом давалось. Ее в напряженном тяжелом дыхании женская грудь с торчащими через черную шелковую ткань просто рвалась сюда и ко мне. К моим мужским сладострастника губам и зубам. Было удивительным, как Дэниел этого сейчас не замечал. Он сидел рядом недалеко от сестренки Джейн, но видимо, ему было не до этого.
Джейн Морган встала с кресла и снова подошла к винному шкафчику, открыв его из красного дерева стеклянные дверцы. Снова налила себе вина. И пригубила его, искоса соблазнительно и развращенно смотря на меня.
Мы почему-то оба замолчали, лишь глядя друг на друга, будто изучая друг друга. Мне было жаль Дэниела. Все же он был еще мальчишка. Рано повзрослевший мальчишка. и даже наверное, было хорошим делом, что Джейн как старшая сестра была рядом с ним в этот момент. Хоть ей было тоже нелегко, как было видно. Но она видимо со всем этим справлялась. А теперь мы вместе должны будем справляться с этим, раз я подписался ради нее и любви на все эти будущие злоключения. С неизвестно, еще каким для себя концом.
Джейн подошла к Дэниелу и, прижавшись бедром красивой своей полной загоревшей до черноты правой ноги к спинке его кожаного кресла, взяла у него из рук бинокль.
— Буря, там за атоллом бушует, действительно нешуточная — произнесла Джейн — Яхту здорово качает. Надо задраить все люки и иллюминаторы на «Арабелле» — сказала она — Уже воды порядочно волнами нахлестало по всем каютам. А, что делается там за рифами!
Сказав это, она оторвалась от Дэниела и, виляя демонстративно передо мной своими, теми крутыми девичьими молодыми сучки половозрелой черными от плотного солнечного загара полными красивыми ногами, прошла мимо меня, слегка коснувшись, как бы случайно, ноги правым бедром. И своими пальчиками левой руки Джейн провела по моему левому к ней развернутому плечу.
— Я это сделаю сама, а вы еще побеседуйте — вдруг она произнесла нам обоим – Раз уж по общему нашему согласию теперь Владимир стал нашим третьим членом команды.
Джейн вышла в коридор между каютами. И стуча высокими каблуками шпильками черных туфлей, пошла по каютам, закрывать все окна на нашем судне. И, видимо поднялась наверх, на палубу полюбоваться на бушующий за песчаным атоллом Тихоокеанский шторм.
Мы переглянулись, молча и Дэниел произнес мне — Я пройдусь по всей «Арабелле». Надо в трюм заглянуть. Вдруг там вода. Я по-моему его не до конца задраил. Надо перепроверить. Хочешь, вместе сходим? Или можешь полюбоваться на палубе на щторм за атоллом.
Я кивнул своей еще не до конца обсохшей русоволосой русского моряка головой.
Мы вместе вышли наверх на палубу нашей яхты. Там почти на самом носу качающегося сильно на волнах посреди круглой коралловой песчаной бухты корабля стояла Джейн. В своем том красиво облегающем ее гибкую фигуру вечернем черном платье. Платье намокло от летящих брызг в волнах и ветре, прилипло к ее тому идеальному женскому девичьему телу.
Джейн сняла свои красивые с ног на шпильке черные туфли. Она стояла там босиком на самом носу яхты. Под самыми натянутыми и гудящими тросами и канатами со свернутыми и упакованными в чехлы кливерами.
Она распустила свои заколотые на голове черные вьющиеся смоляные длинные волосы, и теперь налетающий шквальный штормовой со стороны открытого Тихого океана сильный ветер трепал их во все стороны, мокрые до самых кончиков.
Джейн стояла к нам спиной и даже не оглядывалась назад. Казалось, она была завораженной штормом там за песчаной пальмовой лагуной. Казалось, Джейн была в своей стихии и некой теперь частью этой водной стихии. Этакая дриада океана. Русалка самого Посейдона.
Не знаю, но первые мысли были у меня такими. Не спрашивайте почему? Сам не смогу объяснить. Просто я влюбился в Джейн и все. И набегали всякие волшебные даже сказочные в голову влюбленного русского моряка ассоциации. Но был о такое ощущение, что она была именно оттуда из той водной штормовой сильной и безудержной стихии.
Но как она мне нравилась! И как я любил ее!
***
Шторм был сильным, но, не очень долгим и быстро как-то даже внезапно стих. Стих также внезапно, как и налетел. Всего день пробушевала буря. А к ночи стало тихо. Сразу в разрыве черных тающих в небе облаков показалась желтая Луна. Волны умерили свой дикий бушующий нрав, и Тихий океан сразу стал послушным и тихим как послушный ребенок.
Наступила, наконец-то ночь. Часы показывали 00: 24. Яхта вся в огнях бортового и палубного света, стояла в тихой после шторма красивой песчаной мелководной лагуне. На корабельных часах в главной каюте час ночи.
Я в беседе с Дэниелом, даже не заметил, когда это произошло. Был уже второй час ночи, где-то час сорок пять на часах в главной каюте «Аrabelle».
Яхта перестала качаться, и стала на ровный киль в сказочно красивой атолловой лагуне, с белым серебрящемся в лучах желтой Луны песке.
Я вернулся обратно внутрь красивого белоснежного большого океанского судна. И не находил себе места от любовного беспокойства и волнения. Я был снова с другом и своим спасителем Дэниелом.
Послышался скрип двери, и на пороге главной центральной каюты,
появилась сама Джейн. Она, открыв все каютные иллюминаторы яхты, побывав на палубе, вернулась в свою каюту. И теперь назад к нам с Дэниелом. Она, снова, стояла на пороге перед нами.
Джейн была прекрасна как сама эта огромная крейсерская яхта. Казалось, она принадлежала даже этому кораблю, как и сам ее родной брат Дэниел. Этакое одно целое, но Джейн особенно.
— Кто-нибудь, хочет сегодня окунуться в лагуне?! — она была уже в ином, более чем приподнятом настроении. Ее черные, как ночь за иллюминатором главной каюты «Арабеллы» девичьи глаза, сверкали лукавством и соблазном.
Мы с Дэниелом, посмотрели на нее. Она была в другом уже более длинном, до самых, почти пяток, белого цвета домашнем халате, распахнутом, нараспашку. И из-под, которого, выглядывал на тоненьких лямочках и замочках, туго натянутый на ее гибкую в тонкой талии обалденную фигуру купальник. В контраст загорелому ее Джейн девичьему двадцатилетнему телу. Купальник был белого цвета. Джейн показывая свою полунаготу своей безупречно красивой девичьей фигуры, встала в проеме открытой из красного дерева или пластика каютной двери. Выставив напоказ круглым красивым пупком мне свой загоревший до черноты живот. Ее такая же черная, почти от загара девичья молодая грудь, трепыхалась от возбужденного страстного дыхания в тесном стянутом лепестками на торчащих больших черных сосках латиноамериканки лифчике. Застегнутом, где-то сзади. На ее узкой девичьей такой же загорелой, как и живот спине. А, соблазнительный ее с круглым пупком живот, аккуратно нависал изящным овалом над туго стянутыми на ее крутые овалы загорелых бедер надетыми такими же белыми плавками. Узкими бикини. На тонюсеньких, врезавшихся в бедра лямочками в бедра черноволосой смуглой и зажаренной до почти угольной черноты летних тропическим океаническим солнцем умопомрачительной по красоте южанки и латиноамериканки красавицы. Стянутые тугим пояском под животом. Подтягивая девичий вверх промеж ляжек, Джейн ее волосатый между ляжками с промежностью лобок.
Ее девичьи ноги были изящны и стройны от верха и до самых пяток. От коленей до самых ступней во всей своей нагой красоте красовались передо мной, соблазняя взор русского моряка.
Джейн, отстегнув золоченую булавку, распустила свои смоляные чернотой волосы по плечам и спине, откинув их руками назад. И игриво посмотрела на брата Дэниела, одарив взглядом умышленного и без того ее красотой чужестранца меня. Она громко и маняще произнесла — Кто-нибудь — намекая на обоих — Купаться пойдет? Вода после шторма теплая!
Мы переглянулись друг на друга.
— Ну, решились! — она еще раз повторила — Поплавать со мной! Ну, как хотите, а я пойду! — громко произнесла, почти радостно Джейн. И бегом смеясь, как совсем молодая девчонка, бросилась наверх по лестнице на освещенную луной, звездами и светом палубных и габаритных огней палубу.
Дэниел, оставив вновь в нашем разговоре на двоих мрачные мысли и воспоминания, соскочил с кресла. Он бросился за ней. Я решил следовать следом и поднялся на палубу яхты.
Джейн уже плескалась в теплой гладкой как зеркало воде ночной лагуны.
Дэниел сбросил всю одежду с себя. Он был в плавках черного цвета. И молнией прыгнул в воду с борта, перемахнув бортовые защитные леера Арабеллы. Я лишь проводил его своим торжественным взором. Этот парень видимо, здорово плавал и особенно нырял. Джейн вероятно тоже была умелицей в этом деле.
Я был пловец не хуже. Все же Советская еще была за спиной армия и флот. Отличная школа. Но я почему-т о не полез в воду. Что-то меня сейчас удерживало от этого. Что-то внутри меня, говорило, Не время. Ты еще себя покажешь. Не спеши, Владимир. Не торопись. Всему свое время.
Джейн радовалась купанию и смеялась, плескаясь в воде со своим братом, а я только стоял, оперевшись руками на леера яхты, и не сводил с них глаз.
— «Ну, как совсем дети» — думал я — Особенно Дэниел. Тот кричал от счастья и плескался в Джейн водой. Он подныривал под нее и дергал за ноги, а она визжала на всю ночную лагуну.
Я и сам был еще достаточно молод. Тридцать лет это еще не такой уж для мужчины возраст. Хотя, биография была как у пятидесятилетнего.
Пришлось пожить в разных условиях и местах. Потерпеть немало лишений в жизни. Этот развал страны и флота. Пришлось искать работу, пока не прибился на торговый флот. Потом наемный флот. И вот, я здесь. По сравнению с этими, хоть уже и взрослыми, но, отчасти еще детьми, я у жизни ветеран. Я улыбнулся сам себе.
Я любовался Джейн. Она, громко, заливаясь, хохотала в воде у самого борта «Арабеллы», вместе с Дэниелом. Дэниел, тоже хохотал и баловался водой с сестренкой Джейн.
Они, похоже, даже не обращали сейчас на меня внимание. Как-то все несколько может странновато выглядело. Я едва появился у них на судне, а они уже приняли меня как своего родного. Им словно не доставало еще одного в их команде человека на самом деле. Так я стал третьим лицом или точнее членом этой морской резвой команды. Соискателей острых и опасных надводных и подводных приключений.
Я смотрел на них и любовался их молодостью. Мне хотелось быть чуть моложе, чем я был сейчас. Но идущий в гору возраст вещь необратимая.
— «Что они еще видели в жизни?» — подумал я — «Просто, рано взрослевшие дети и все. Дети, на пути к взрослой жизни, по воле рока оторванные от родного дома. Взявшие на себя тяжкий груз поисков гибели родного отца. Движимые благородными поступками и решившиеся в одиночку, ради поисков на такой отчаянный морской поход».
Я смотрел на Джейн и Дэниела и думал, о их безопасности в этом океане. Особенно о Джейн, практически взрослой и очень красивой. Уже половозрелой девице и способной рожать детей. Она, как более старшая, по возрасту взяла шефство над своим, более младшим братом Дэниелом. Она единственная здесь, среди нас теперь двоих женщина, уже думающая о серьезной семейной жизни. Это видно было в ее убийственно черных как у цыганки глазах. Когда я сказал ей о том, что она нравится мне, она не отреагировала холодно, и непонимающе. Она, все поняла и, похоже, отнеслась к моим взглядам довольно серьезно. Она, хотела уже, кого-нибудь любить, а не только заботится о своем совершенно, рано повзрослевшем родном однокровном брате. Ей давно уже нужен был близкий человек. И вот я появился на их яхте. Случайно или нет, Бог мне судья, но, я влюбился в Джейн с первого взгляда, как только ее увидели мои глаза.
И вот я любовался больше ей, чем Дэниелом с борта «Арабеллы» в темной ночной воде коралловой лагуны. Не примите превратно мои, такие вот подробные описания, но я с ума сходил по ней, и это выражалось, вот так в моих безумствующих к ней страстных мужских чувствах, почти тридцатилетнего русского моряка. Неприкрыто и ярко на суд читателя. В невероятно ярких красочных любвеобильных тонах взрослого влюбленного до безумия мужчины.
Вот и сейчас я восторгался девичьей ее красотой, когда вдоволь наплескавшись в воде Джейн, поднялась на освещенный огнями палубы борт «Арабеллы», по спущенному ею же с левого борта перед купанием яхты трапу. Не торопясь, вихляя, специально передо мной, выразительно загорелыми шикарными бедрами. И хватаясь резво и ловко за поручни лееров голыми, как и вся сама Джейн девичьими изящными в загаре руками. Она поднялась, прямо рядом со мной.
Джейн встала, возле брошенного ею перед купанием на поручни своего длинного до самых ступней ее прелестных ножек халата.
Она, встала передо мной. Специально. Чтобы я ее рассмотрел подробно и тщательно. Это была прекрасная возможность теперь сделать вот такое. Это было женское. Исключительно. Совратить и одурманить своей молодой идеальной красотой более взрослого мужчину. Своей хоть и не невысокой, но выточенной, как из бронзы загорелой, изящной фигуркой. Этакая живая безумной красоты статуэтка. В ярком свете желтой в небе луны. Джейн, молча, глядя в мои изумленные, теперь от ее неземной девичьей красоты мужские глаза, была довольна тем, что теперь проделала с околдованным мужским сердцем. Она все понимала. Она этого и хотела.
Джейн нравилась такая игра, как и всем женщинам. Особенно красивым и достаточно эффектным. Заманить собой, и это была этакая провокация. Это имело место, но я смог устоять тогда и сдержать себя, невзирая, что все во мне говорило – «Возьми ее. Она сейчас полностью вся и целиком твоя».
Я ощутил, как мной овладел любовный снова дикий жар. Как, навострились на мужской груди, затвердев соски, и мой член снова принял вертикальное положение и жаждал, возбудившись женской вагины. Глаза сами смотрели туда, куда не следовало бы смотреть. С похотью и одновременно даже стыдом. Но я хотел ее. Свою уже Джейн. Хотел ее женского молодого загорелого до угольной черноты этого идеального по красоте гибкого тела. Хотел этих в узком белом бикини на тоненьких лямочках девичьих полненьких с торчащими сосками грудей. Ее овальных крутых бедер и ляжек. Джейн черных распущенных этих вот вьющихся живыми змеями по груди плечам и спине длинных волос. Плечей, спины и вообще всего, что было еще пока мне не дозволено. Но меня бросало то в озноб то в нестерпимый бешеный жар, как лихорадочно больного.
Это была провокация. Я понимал это. И с трудом сдерживал себя сейчас. С моими-то, безотказными взглядами на женский пол. Освещенная, ярким палубным светом, звездами и луной. Облепленная по спине и плечам своими мокрыми длинными черными, как смоль вьющимися волосами, она встала рядом со мной, глядя на меня прямо в глаза своими красивыми гипнотическими черными, как у цыганки глазами. Стоя у бортового ограждения, Почти вся черная от загара и голая, в купальнике, который трудно назвать купальником, так одно название. Из белых полосок тоненькой шелковой материи. Джейн как некая сказочная морская нимфа или русалка стояла передо мной. В одних узких тоненьких обтягивающих ее крутые шикарные ляжки и бедра белых плавках и лифчике на тоненьких завязках. Сквозь намокшую белую шелковую ткань торчали на груди соски, а промеж мокрых в ручейках воды ляжек проступал девичий лобок и влагалище, подтянутые вверх тугой шелковой тканью под нависающим слегка над пояском плавок молодым черненьким загорелым мокрым и жаром дышащим с красивым круглым пупком животиком. По которому струилась ручейками сбегающая прозрачная соленная морская теплая вода. Через них и вниз по ногам, от бедер к голеням и аккуратным девичьим ступням загорелой до угольной черноты черноволосой молодой американки красавицы. Под ее ногами растекалась по дощатой палубе яхты теплая водяная лужица. Все это дико возбуждало меня и провоцировало.
— «Боже, какая ты красивая, Джейн!» — думал я, и сходил с ума, не в силах оторвать своих глаз от нее и всех девичьих прелестей — «Черная, почти, как уголь от ровного плотного идеального загара. Словно, водная некая русалка или морская гибкая змея. Эта невысокая, точеная смуглая с тонкой гибкой, как у восточной танцовщицы талией, и крутыми бедрами ног ее фигура сводила меня с ума.
Снова застучало мое в груди русского моряка сердце. Я сам заводил себя.
Я представил, как она будет, выглядеть на горящем дневном горячем полуденном солнце. Этот блестящий и переливающийся ее темный и почти черный бронзовый отлив загоревшей девичьей нежной кожи. Аж, замечтался, навалившись на перила защитных лееров «Арабеллы».
Она стояла передо мной в ярком корабельном освещении и желтом свете Луны. И мы, молча, смотрели друг на друга.
— «Что ты, делаешь со мной, Джейн!» — твердил обвороженный ее красотой про себя я, уже ни думая, ни о чем более, как только о ней.
Меня сейчас будоражило к безудержной любви даже название самой яхты. Оно подходило ее хозяйке. Это как у писателя Рафаэля Сабатини. В романе о пиратах «Одиссея капитана Блада». Который увлекал меня еще с молодости. Джейн Морган, капризная обворожительная пиратка. Капитанша нашей пиратской «Арабеллы».
Джейн действительно командовала парадом на этом судне. Как старшая, над своим младшим братом. Но, не это главное. Главное, я понял, что Джейн была теперь моей. Это все произошло сразу быстро.
Брата ее Дэниела я тоже, полюбил как родного. Мы стали за такое вот короткое время уже как родственники. Думаю, и Дэниел, мгновенно прирос ко мне.
Я был взрослого возраста, и нужен был Дэниелу. Как опытный уже моряк и товарищ на всякий возможный случай. Дэниел доверился мне. Еще толком и не зная меня. Но, он мне поверил и принял меня как родного и как-то сразу. Было конечно это странным, но…. Оставалось только слово за самой Джейн.
Джейн, пока еще не принимала меня. Точнее, принимала тоже, но, побаивалась. Хотя я казалось мне, привлек ее внимание как мужчина. Я чувствовал ее откровенное ко мне расположение и одновременно недоверие. И как к иностранцу, и как к мужчине. Ее уже тянуло ко мне, но, она боялась и за себя, видимо и за своего родного брата. К тому же, она была старше его, года на два, как я узнал ранее со слов Дэниела, еще общаясь с ним во время надвигающегося на эту прекрасную коралловую бухту океанского шторма. Ей было двадцать девять, а Дэниелу двадцать семь. И он иногда подчинялся и слушал Джейн, если она была довольно настойчивой в споре с ним. Тут только, она не спорила с Дэниелом, понимая, что все же помощь моя будет очень, даже если что, кстати. Но, все же, высказывала мне свое недоверие в общении со мной и старалась сильно со мной не общаться.
Только, вот теперь, что-то было уже не так. А вскоре случиться то, что заставит ее поменять обо мне мнение и полностью открыть свою мне девичью душу.
Я любовался Джейн и не сводил с девицы южанки и американки своих влюбленного до безумия бабника глаз.
Джейн вскинула вверх свои девичьи, такие же загорелые, почти черные руки. Ухватившись за мокрые густые свои черные волосы. Своими пальчиками забрала в большой комок на своей милой головке. Над своим остроносым миловидным чернобровым личиком в смуглом загаре. Черные смоляные мокрые длинные вьющиеся как змеи по ее плечам, грудям и волосы, схваченные женскими утонченными длинными с красивыми ноготками пальчиками, туго с силой скрученные и сжатые, послушно слиплись в мокрую густую прядь.
Джейн изогнулась чуть в сторону и назад к борту яхты, отжимая воду, она стояла, выгнувшись в спине, выпятив свой тот девичий в ручейках воды жаркий круглым пупком животик в мою сторону, давая возможность оценить ее красоту лично мне. Красоту безудержной в любви самки и будущей матери. Она как женщина знала, что делала. Это были все любовные трюки. А я как мужчина понимал это. И желал ее все сильней и больше.
Я как дурак, смотрел на ее голый тот загорелый девичий жарко дышащий мокрый в ручейках стекающей воды живот. На ее голые такие же женские передавленные тугими завязками белых узких плавок бедра. Подтянувших вверх Джейн волосатый с промежностью лобок В том белом тесном, обтягивающем ту полненькую загорелую грудь лифчике.
Возможно, даже нагло. Я сходил с ума. А ей это как женщине даже нравилось.
— «Вот, возьми меня» – словно слышал я в своей голове – «Ну, что же ты, стоишь и все смотришь» — прозвучал женский голос.
Это было какое-то любовное колдовство. Когда в твоих яйцах снова бурлит сперма и лезет из ушей. А твой детородный орган торчит, не падая вот уже чуть ли не полчаса в твоих плавках и штанах как металлический стержень от вида девичьих всех прелестей. Складывалось такое ощущение, что кто-то целенаправленно меня вот так заводил и драконил. И даже это была не Джейн, а кто-то стоящий за моей спиной. Лез в мое человеческое живое сознание и толкал в те объятья любви совершенно безжалостно и беспощадно. Толкал в сторону этой смуглой безумно красивой молодой красотки с именем Джейн Морган. Тот кто-то просто хотел, чтобы мы были вместе. Он связывал нас узами вечной преданной любви и такой же вечной дружбы. Мы становились постепенно, все ближе и ближе друг к другу.
Все мое сознание тут же как-то даже принудительно и без разрешения, перенеслось в мгновение ока опять туда в тот далекий китайский приморский Гон-Конг. Словно включилась повторно та как в кино запись. Я опять мысленно очутился в том шумном разгульном ресторане с названием «МОРСКАЯ МИЛЯ». Я увидел опять тот свой свистящий, орущий и гудящий пьяный в дугу и в дым корабельный экипаж, набранный, черт знает из кого, только не из профессиональных матросов, где я был, наверное, один профи в своей специальности. Почему-то этот ресторан снова всплыл у меня в моей очарованного женской молодой красотой русского моряка голове. Только я уже не представлял это все, фантазируя от восторга и любви, а это насильственно возникло снова в моем воображении и просто, все ожило само передо мной.
Я смотрел на Джейн и, видел виляющий из стороны в сторону и вырисовывающий живописные виртуозные сексуальные красивые круги этот ее голый живот над тугим золоченым в звенящих монетных обвесках и шуршащем бисером пояском. Под которым, развевалась полупрозрачная белая тонкая почти невесомая в танце живота шелковая юбка вуаль. Виляющую женскую в узких туго натянутых таких же вот плавках восточной красивой молодой танцовщицы широкую женскую с полненькими ягодицами задницу танцовщицы Востока. Мелькающие бедрами и ляжками голые смуглые до черноты изящные в своей полной наготе и красоте в золоченых на высоких каблуках туфлях со шпилькой девичьи ноги. На ресторанном полу, что был усыпан деньгами и цветами. Слышал удары барабанов и надрывные звуки арабской флейты. Я видел Джейн Морган в том танце зазывающую к себе меня в порыве страсти и дикой любви. Обвешанную всю этими густыми черными вьющимися длинными локонами как змеями волосами по плечам, груди и спине. Ее мелькающие и зовущие в том восточном танце в золоченых браслетах голые загорелые смуглые руки. Руки будущей своей страстной, безудержной в дикой любви обворожительной любовницы.
Я видел тот ночной портовой ресторан в китайском Гон-Конге. Видел танцовщицу Тамалу Низин. Но теперь на ее месте была сама Джейн, так похожая на египтянку Тамалу. В ее том сверкающем и блестящем ослепительном наряде прекраснейшей восточной танцовщицы. В том танце страсти и любви. В наряде танцовщицы змеи и в золоченом драгоценном на голове венце. С золочеными бриллиантовыми сережками в ушах. Ее практически черные карие как у той цыганки Горьковской Рады женские наполненные любовью глаза под изогнутыми дугой черными тонкими бровями. Их гипнотическое колдовство и любовное коварство. Ее милое женское смуглое брюнетки личико с ямочкой на подбородке и улыбающиеся вот также мне приоткрытые женские полненькие алые губы. Она, громыхая звонко своими золочеными монетными обвесками и бисером на пояске и лифчике, подыгрывая музыке звонкими надетыми на пальцы рук музыкальными чашечками сагатами. Вся с ног до головы обмазанная, специально, какой то скользкой мазью или смазкой, чтобы лосниться и блестеть в свете горящих ресторана ярких ламп как живая змея своей чешуей и золотыми украшениями, вилась в том танце живота и увлекала меня к себе как некая волшебная непоборимая природная морская стихия. Налетевший сильный штормовой в звездной ночи ветер и шум бурлящих океанских волн. Меня русского молодого тридцатилетнего моряка. Любителя красивых женщин и красавиц танцовщиц припортовых иностранных ресторанов.
Она танцевала теперь и лично только для одного меня. Казалось уже исчез сам тот припортовой с пьяными крикливыми матросами ресторан, и мы были наедине. Только Джейн и только я. Только играла восточная громко музыка. Как-то нудно и душераздирающе. Стучали барабаны. Джейн, расстегнув замочки и скинув красиво сексуально с плечей своего обвешанного звенящими монетами лифчика лямочки, бросила его мне в руки. Она вся, не щадя себя, извиваясь дикой любвеобильной не знающей устали в сексе самкой вокруг меня. Развевая на крутых загорелых до черноты бедрах своих ног легкую полупрозрачную из белого легкого как воздух шелка вуаль на блестящем золотом в бляшках монетах туго надетом на них поверх узких плавок поясе. Стуча каблуками тех золоченых туфелек по полу или даже теперь лакированной палубе этой яхты. Мельтеша по сторонам той голой перед моими восторженными глазами своей с торчащими черными сосками возбужденной танцовщицы живота девичьей молодой грудью, виляя широкой женской загорелой полненькой ягодицами задницей. Красиво вращая и дергая из стороны в сторону бедрами, своим с круглым пупком животом. Она желала только одного. Только меня. Русского вольнонаемного моряка торгового иностранного флота. Моряка, разрушенной перестройкой и переворотом и междоусобными войнами в девяностых Великой Страны. Живущего теперь как придется и выживающего среди всего этого любовного разврата. И как ни странно, приспособленного лучше других к такому выживанию.
Это было теперь как некое призрачное полусонное наваждение. Такое же теперь реальное как стоящая передо мной сама Джейн.
— «Возьми меня» – я вдруг услышал вновь, откуда-то в своей голове – «Ну что же ты стоишь и смотришь».
Джейн была так похожа на нее, Тамалу Низин. Даже лицом. Было явное сходство. А телом вообще один в один. Именно сейчас я смог все это сравнить. При свете луны и горящих нам двоим на черном небе звезд.
Джейн смотрела туда, куда стекала теплая вода, лишь искоса посматривая, соблазнительно и вызывающе на меня своими черными глазами. Она молчала. Она словно читала мои все мысли и уже понимала меня и все мои желания. Но будто ждала чего-то.
Сейчас она была сравнима с Богиней. Русалкой Тихого океана. Морской прекраснейшей Нимфой, Дриадой, способной разбить как о подводные скалы и покорить сердце любого зачерствевшего от бездомной паршивой жизни скитальца моряка, ведя его либо к вечной любви, либо к страшной гибели.
В свете яркой большой желтой луны на ночном черном небе и звезд сверкали в ее ушах золотые колечками сережки. А вьющийся черный змейкой волосяной височный локон спускался вниз по ее правой девичьей засмоленной жарким летним солнцем смуглой не целованной еще мужскими губами щеке, свисая вниз под красивым девичьим с ямочкой подбородком. С которого капельками капала вода Джейн прямо на ее пышущую жаром ожидаемой любви полненькую грудь. Торчащие соски, которой, виднелись сквозь сам мокрый купальника белый лифчик.
Она теперь смотрела на меня, и было видно, я был ей далеко не безразличен. Теперь это точно. Этот в ночи ее взор черных глаз уже не был так холоден и равнодушен. Девица знала себе цену. Она просто проверяла меня сама. Соблазняя мужчину мокрым практически голым девичьим безупречно красивым телом. Это распространенный женский прием. Когда женщина не равнодушна и дает понять мужчине, что желает его. Возможно, даже прямо сейчас. Но между нами еще стояла незримая пока стена.
Я мог схватить ее. И сделать то, что она хотела сейчас, но…
Я не решался сделать этого. Что же это был о такое со мной? Безволие или слабость? Что-то удерживало меня, и мне было не по себе сейчас. И она видела все это и загадочно как-то украдкой улыбалась. Немного иронично и даже издевательски, провоцируя меня. Не знаю, что Джейн сейчас обо мне думала, но, прекрасно видела, все мои желания в моих околдованных такой соблазнительной женской молодой красотой мужских глазах как бы я не пытался скрыть это. Меня выдавал даже торчащий возбужденный в плавках и матросских штанах мой торчащий детородный член. А разум был затуманен любовными желаниями. И приятная любовная дрожь растекалась по всему вибрирующему от любовных развратных желаний телу.
Я тоже молчал и ничего не говорил, но плотские мои желания выдавали меня. Я быстро отвернулся к темной воде за правым бортом яхты и уставился в воду.
— Подай мне полотенце — вдруг Джейн произнесла, чтобы я вновь обратил на нее свое влюбленное внимание.
Полотенце висело тут же на правом борту и леерах яхты.
Я взял его и подал Джейн и ту ее пальчики правой руки, беря полотенце, вдруг коснулись моей руки. Это был знак. Она дала мне понять сама, что хочет меня.
Помню, как закружилась моя голова, и я вдруг опять вспомнил танцовщицу живота из Гон-Конга египтянку Тамалу Низин. Как любил ее и этого же хотел сейчас, но уже с Джейн Морган.
Тут, на борт поднялся и брат Джейн Дэниел. Такой же загорелый красивый телом парень, и посмотрев на нас, он произнес — Не замерзли? Может, пойдем теперь вниз? Становиться к ночи прохладно.
Он стряхнул с себя воду и взял длинное полотенце с борта яхты. Быстро обтерся им.
— Отличная вода – произнес Дэниел мне – Жалко, что вы отказались с нами купаться.
— Еще успею — произнес я ему – Наверное, времени для этого будет у нас еще много.
***
Действительно становилось прохладно, но я не заметил стремительного ночного похолодания воздуха после шторма распаленным любовью к Джейн сердцем русского тридцатишестилетнего моряка. Было уже три часа ночи, и стоял ночной безветренный после бури штиль. Штиль и затишье в нашей песчаной лагуне этого атолла.
— Я хотел спросить у тебя, Владимир — задал мне вопрос Дэниел, отвлекая мои глаза от своей обворожительной полуголой сестренки — Ты, владеешь аквалангом?
— Да – ответил ему я — Более-менее. Был в армии на флоте в группе ремонтной аварийной группы на подводной лодке. Кое-чего в этом понимаю тоже, как и судах.
— Вот и отлично — ответил Дэниел радостно — Завтра поплаваем в аквалангах в этой лагуне. Надо проверить акваланги. Они новые, как и эта яхта. Я много плавал в разных аквалангах, но эти еще не проверенные в работе на глубинах до ста метров. Тут, думаю, есть такие глубины и даже, глубже.
Дэниел оставив нас с Джейн, словно понимая, что между нами, что-то завязывается, нырнул в дверь трюмного каютного коридора.
Я остался теперь, наедине со стоящей перед собой полуголой его сестренкой Джейн.
Мой половой возбужденный детородный орган давил в плавки. И я думал, не видно ли Джейн. Но, она все поняла без слов, и так было видно. Видно, по мне. Джейн поняла мою дикую сексуальную предрасположенность к ней и именно сейчас.
Было неловко и особенно в штанах. Мой половой орган торчал как стальной стержень и не желал сдаваться и успокаиваться. Он хотел своего. Женской промежности. Мне было неловко. Особенно если Джейн видела все это. Но она молчала. Ее, это возможно даже заводило. И вероятно даже нравилось. Она, этого и хотела сейчас.
— Ну, что пойдем — я сказал с заметной возбужденной дрожью в своем голосе Джейн, и осторожно, чтобы не коснуться ее голого тела и не сорваться с катушек от любви к ней, мимо нее, пройдя, спустился, тоже следом за Дэниелом к каютам яхты.
Меня заметно трясло от дикого сексуального возбуждения. А она, сверкнув на меня своими карими почти черными глазами и молча, взяв с поручней ограждения ранее брошенный свой тот длинный домашний халат, проводила меня долгим завораживающим взглядом черных, как сама ночь глаз, словно, насмехаясь над моей нерешительностью, как над мальчишкой.
И вправду, что со мной? Мне было, как-то не по себе. Джейн удалось произвести на меня губительное впечатление своей обворожительной в ровном идеальном плотном загаре девичьей фигурой. А, я не решился сейчас. Не решился, как мужчина коснуться даже ее. Ни руки, ни ноги. Первый раз в жизни я был так робок с женщиной. Даже с той красавицей египтянкой и восточного припортового ресторана танцовщицей Тамалой Низин я был более смел и раскрепощен как любовник мужчина.
Я смутился, и меня вогнало в краску. Взрослого мужчину.
Я еле успокоил себя, но только лишь внешне. Я должен был так делать. Я чувствовал, что так надо. Джейн сама должна была проявить себя в мою сторону каким-либо физическим действием. Именно так и не иначе. Я не должен был быть первым. Так было нужно. Она американка. хоть и южанка с горячей латинской кровью, но все же американка.
Я не хотел торопить события, хоть и страдал без женщины и от женщины.
Раньше такого со мной не было. Помню, я смело обжимал любую в портовых барах девку. Любую молодую проститутку. Но, то были проститутки, а тут совсем другое.
Я влюбился. да так, что уже жизни своей не представлял без этой стоящей передо мной дикой безудержной сексуальной красоты. И я чувствовал, что ее тянет также ко мне. Но пока был некий незримый высокий барьер, который надо было сломать, во что бы то ни стало.
Мое сердце стучало как ненормальное в моей груди, и я дышал тоже, как ненормальный и она видела это. Это было заметно. Это нельзя было скрыть. Скрыть даже то, что выпирало у меня в штанах и плавках. Просто лезло вперед из них через все тоже преграды. Думаю, она видела это и все понимала, как это понимала жаждущая любви настоящая самка.
Я спустился вниз и прошел, снова в главную яхты каюту. Там был Дэниел и гремел бутылками и посудой. Он сам накрывал на стол.
— Проходи, Владимир — произнес громко он — Садись, туда — он указал, теперь на кожаный стоящий, чуть поодаль от столика и кресел диван. Я сел, на него глядя, как Дэниел ловко управляется один с посудой и едой. Он глотнул своей недопитой еще в стеклянном стакане Текилы и кромсал ножом тунца, и какую-то приправу к нему. Прямо в большой керамической белой тарелке. Дэниел шустро орудовал ножом и вилкой, разрезая то, что надо было разрезать, и раскладывал по тарелкам. У меня защекотало внутри в животе от изобилия пищи и деликатесов. Такого я не пробовал даже в портовых кабаках. Было много разных фруктов и морских продуктов.
Джейн спустилась следом за нами и в ее каюте заиграла музыка. Все, тот же «Мotley Crue» в кассетном магнитофоне. Яхта задрожала от рок-музыки и загудела переборками кают.
Дэниел посмотрел на меня, как я посмотрел в сторону трюмного яхты коридора, туда, где загудела рок-музыка.
— Она постоянно так делает. Джейн любит металл и рок-н-ролл — сказал, глядя на меня он – Та еще металлистка. Дурачится сестренка. Кровь горячая играет в ней, индейская. Хочет привлечь твое внимание. Я вижу, ты приглянулся ей. У Джейн масса увлечений. Плавание, Музыка и Беллидэнс. Ну, это особое дело и ее самое умопомрачительное личное увлечение.
— Что это? – я спросил Дэниела, не зная пока этого слова в своем лексиконе и базе умственных данных.
— Танец живота — он произнес, и меня просто прожгло всего.
Эти фантазии мои с египетской ресторанной танцовщицей Тамалой Низин вдруг приобрели неожиданную даже красочную реальность.
— Джейн просто от этого с ума сама сходит. А танцует, закачаешься. Как родной ее брат ручаюсь и говорю. Мужики с ума сходили от нее, когда она им танцевала. Джейн ходила в школу танца, когда мы жили в Южной Америке. А в качестве танцевальной практики проходила курсы танца живота в одном из достаточно рекспектабельных и дорогих ресторанов в Мехико. Она была лучшей в школе танцев и ее хвалили. Я не возражал. Я был даже рад за ее успехи. Джейн она совсем уже взрослая. Ей такое можно — произнес я ему — Пора замуж.
— Да, уж — ответил он, подталкивая мне тарелку с резаным тунцом.
— Дэниел — произнес я, пробуя то, что было на тарелке в соусе и приправе -Слушай, очень вкусно!
— Ты, наверное, до того как отправился в океан работал поваром — спросил я, почему-то, почти не думая от голода у Дэниела.
— Угадал, Владимир — ответил, засмеявшись, Дэниел — Раньше мне приходилось работать тоже везде и даже поваром. С четырнадцати лет.
— Так значит, у тебя Дэниел жизнь, тоже не совсем была маковой — отпарировал ему я.
— Ну, да — он ответил снова — Я Владимир по профессии археолог, но приходилось в студенческие годы подрабатывать, то там, то там. Ну, там на всякие карманные расходы. Да, и деньги на колледж нужны были мне, как и Джейн. Она тоже работала.
— Работала? — спросил я — Тоже на колледж?
— Нет для себя и для меня — он снова ответил, занимаясь своим поварским у столика делом — Она стюардесса по профессии. Вот уже три года, пока из-за травли связанной с рейсом ВА 556 не потеряла работу. Потом чтобы не сдохнуть нам с голоду вот продолжала танцевать этот самый беллидэнс по ресторанам и кабакам, совершенствуя себя до профессионализма и зарабатывая неплохие даже, скажу деньги.
— Рейс ВА 556? — спросил, пока не понимая про, что Дэниела я.
— Рейс Боинга нашего отца — пояснил Дэниел — Рейс самолета пропавшего в океане, которым командовал мой с Джейн отец. Она помогала мне деньгами во время моей учебы. Одним словом сестренка, любящая своего братишку. Дэниел засмеялся.
— Значит, Джейн работала до увольнения в компании своего же, получается отца? — спросил, снова я у Дэниела.
— Да, работала — ответил он — Джейн работала в той же компании, что и наш отец до поры до времени, пока не случилось это.
— Вообще-то, мы не коренные Американцы мы из Южной Америки — сказал Дэниел — Из Панамы.
— Я это и так, понял — произнес я — По вашему загару и цвету кожи. Южноамериканская горячая кровь. Этакие на вид как цыгане.
И заулыбался.
— Да. Есть такое. Этакая смесь янки и криолов. Есть что-то даже и от цыган. У нас в родне были и цыгане. Мы с отцом переехали, пока была жива мама в Штаты в Сан-Франциско. Отец стал работать в этой компании по приглашению, как отличник пилот, сразу после армии. Такое редко бывает, но, у отца были заслуги в летчиках ВВС и его перевели. Вот мы и переехали. Мы были, тогда еще малолетками. Джейн было пятнадцать. А мне тринадцать. Потом стало сложнее с работой, как у мамы, так и у отца. Мама умерла от рака, и отец нянчил нас обоих. Вот пока, мы не достигли этого возраста. И вот и его не стало – Дэниел произнес и замолчал. Он уставился в тарелку с резаным тунцом. И поставил на банкетный столик, снова фрукты и вино. То, что пила Джейн, разлив его по большим стеклянным бокалам.
— Знаешь — вдруг он поменял тему — Тунец рыба не плохая. Если уметь ее приготовить. К коньяку или вину белому подойдет. Как насчет белого вина Владимир?
Я, молча, смакуя в стеклянном бокале белое вино, глотал слюнки от вида, почти готовой еды, покачал одобрительно Дэниелу головой. Я просто, хотел жутко есть. Да, и вина теперь хотелось тоже. Дэниел открыл один иллюминатор в главной каюте, чтобы был воздух свежее. Сразу запахло ночным бризом со стороны океана.
Теперь была моя очередь о себе, но тут появилась Джейн. Она уже была одета в длинный, шелковый халат, почти до самого пола, и подпоясанный тугим поясом в гибкой ее девичьей талии. Она скрыла под ним всю свою соблазнительную девичью демонстрационную мне наготу, подразнив сексуальные эмоции русского моряка, сверкнув на мгновение голыми в полураспахнутом подоле халата загорелыми почти черными коленками.
Мы с Дэниелом переглянулись друг на друга, молча и, посмотрели в ее сторону.
— Ладно, вы тут гуляйте мальчики — она как-то это произнесла уже более миролюбиво, глядя, как мы собираемся, далее беседовать и сидеть всю ночь. Попивая спиртное с фруктами и прочими деликатесами, какие раскопал на яхте Дэниел — И не вздумайте бузить, а то я вас обоих разгоню по каютам.
Мы оба в ответ лишь качнули в знак подчинения, как детсадовские хулиганистые мальчишки головами.
Джейн зевнула и произнесла — Ну, пока мальчишки, я хочу спать. И она, снова, сверкнув чернотой своих карих темных красивых девичьих глаз, посмотрела на меня иным уже более ласковым взглядом. И тут же повернувшись, выпорхнула в коридор между каютами. Я проводил эту божественную красавицу томным ласковым любовным взглядом, и она не могла заметить этого.
— Я вижу, тут у вас богатый выбор спиртного — поинтересовался так к разговору я, сменив, теперь тему — А, не рано вам еще таким молодым это баловство спиртным?
— Мы здесь одни в океане — ответил на это Дэниел — И делаем, что хотим, Владимир. Пейте и налегайте на еду. Джейн ушла спать и кормить нас сегодня не собирается. Она накупалась и ничего не хочет делать. Обычно она меня как заправская кухарка пичкает по три раза в день, но, сегодня ей захотелось спать. Меня тоже тянет ко сну. И он зевнул, прикрывая рукой свой рот.
— Но Дэниел, посмотрел на меня таким взглядом, будто понимал все и что между мной и его сестренкой назревало. Но произнес мне — Вообще у нас в Америке со спиртным все обстоит, более демократично, чем, наверное, у вас в России. Я так понимаю?
— Правильно, понимаешь, Дэниел — ответил я, видя его выражение глаз — У нас это вообще, жестоко пресекалось в свое время. Это теперь, каждый делает, как хочет и не смотрит на возраст. Демократия, будь она неладна.
Мы, похоже, сейчас думали об одном и том же, но, говорили о другом.
Дэниел замолчал, будто, думая о чем-то. Потом произнес — Знаешь, Владимир – он посмотрел мне в глаза — Ты ей точно понравился. Я знаю. –
Он, не отрываясь, смотрел на меня, держа стакан с Джином в руке. И, похоже, от тебя у сестренки срывает крышу. Я хорошо знаю свою сестренку Джейн. Она ни к кому так себя не показывала. Вот так открыто и вызывающе. Он пригласил меня к готовому столу, и я сел, снова с дивана в кожаное кресло напротив Дэниела.
— Джейн заметно переменилась с момента ночного купания — Дэниел продолжил.
— Я это понял, Дэниел — ответил Дэниэлу я — Она мне безумно понравилась тоже, и именно как женщина. Это между нами мужиками.
Я отлично говорил на американизированном английском и смог все в точности передать в словах, чтобы все было досконально понятно собеседнику.
— Да, я понимаю, Владимир — ответил, улыбнувшись, Дэниел – Я даже, не буду протестовать, если у вас, что-то здесь между собой свяжется. Джейн девочка уже взрослая практически, как и я. Она способна решать все сама и даже постять за себя, когда надо. Она сама отвечает в личных отношениях за себя. Так, что… если, что, то помогу, скажу, что ты от нее без ума.
Он многозначительно посмотрел на меня.
— Надеюсь, ты хорошо относишься к женщинам? – произнес Дэниел мне.
Я моргнул ему своими синими русского моряка глазами.
— За Джейн можешь не бояться как брат – произнес я ему – Она очень сильно мне нравится. А русский мужчина женщину никому в обиду не даст.
И тут же снова Дэниел спросил — Ну, так, что завтра поплаваем в аквалангах по лагуне Владимир?
— Поплаваем — довольный ответом Дэниела и более радушным взглядом Джейн согласился с охотой я — Обязательно, если надо поплаваем Дэниел.
Музыка в каюте Джейн затихла, как и она сама, пообещав, идти спать.
Я вкраце под бутылочку белого вина с тунцом на пару с Дэниелом изложил историю своей русского моряка жизни. Своего нелегкого детства, когда остался рано без отца. Он был военным подводником и погиб с экипажем дизельной ракетной лодки К-126 в Тихом океане в районе Гаваев при загадочных трагических обстоятельствах. И как Американцы пытались поднять исковерканный давлением воды и практически полностью разрушенный остов военной лодки. типа «ГОЛЬФ». Как страна отреклась от своей же погибшей лодки и ее экипажа и приказала всем забыть о ее существовании. А Американцы пытались ее поднять. Но не смогли с почти 6000метровой глубины.
— Я даже о таком не слышал – произнес Дэниел — И нигде о таком не читал.
— Это особо нигде открыто не разглашалось – произнес я ему – Также как гибель лодки SSN -589 «SCORPION», погибшей также загадочно в районе Азорских островов в Атлантике. Обе страны пытались все эти катастрофы утаить и замять друг перед другом. Я так думаю, Дэниел.
Это как видно Дэниела несколько даже удивило, как и моя вся прожитая жизнь. И привело в восторг. Начиная, чуть ли не с момента рождения в 1967 по теперешний 2006 год. Чем произвел недвусмысленное впечатление на теперешнего моего молодого морского коллегу. Мы так просидели, чуть не до утра, стараясь не особо громко шуметь. И потом Дэниел, проводил меня в отдельную уже мою каюту. Добротную скажу, как и все на Арабелле, обставленную необходимой такой же добротной встроенной полированной не дешевой мебелью. Сказав, что до этого тут жил некий мистер Смит, который, плавал, когда-то на этой яхте со своими девочками и женой. Кают на яхте девять. С постелями и всем таким прочим. Есть и камбуз кухонный и туалеты, три. Также имеются две душевые, с отоплением от работающего мощного яхты двигателя и электробатарей, что могли работать отдельно и через специальную отопительную систему обогревать в холодное время всю полностью огромную крейсерскую мореходную яхту.
В целом яхта даже внутри оказалась не такая уж маленькая, как может показаться на первый взгляд. Мы, шатаясь от выпитого, и уже обнявшись, почти, как братья провели экскурсию по трюму «Арабеллы», стараясь тихо, чтобы не разбудить сестренку Дэниела Джейн, осели в моей теперь, выделенной мне на время плавания Дэниелом и Джейн каюте. Разводя пьяный разговор о предстоящем плавании и о сестренке Дэниела Джейн. Так как все время, почему-то весь разговор от морского плавания сводился именно к ее телесным загару и женским девичьим красотам.
Потом Дэниел ушел к себе, а я уснул в наступившей тишине, под шум бьющейся о корпус «Арабеллы» морской соленой в ночной коралловой песчаной бухте атолла воды. И звон о графин пустого стеклянного стакана в моей, теперь каюте, на прикроватном столике.
Я был пьян, как и Дэниел. Но, был счастлив своим чудесным спасением. Новым другом и моим спасителем Дэниелом. И особенно его сногсшибательной сестренкой красавицей Джейн. Приближалось новое Тихоокеанское тропическое теплое утро моего чудесного спасения и знакомства с двумя молодыми, и очень интересными, загорелыми до угольной черноты спасшими меня южных кровей американцами.
***
Джейн в своем, почти обнаженном первозданном виде, снова стояла на верхней палубе Арабеллы. В лучах восходящего солнца.
Она в своем том убийственном купальнике, почти голая и черная от загара как некая водная змея или морская русалка, забравшаяся на борт нашей яхты, стояла на палубе Арабеллы перед яркими золотистыми сверкающими лучами восходящего летнего тропического солнца. Вся охваченная и окаймленная этим ангельским лучистым ярким переливающимся на ее загорелом том гибком женском теле светом. Еще не было жарко, но уже скоро все будет иначе. Начнется нестерпимая жара и от этого солнца не будет покоя и некуда будет практически деться от лютой нестерпимой жары.
Было 19 июля и девять двадцать утра.
Джейн, приняла освежительный утренний душ. Сбросив с себя все до купальника, стояла у правого борта, напротив длинной палубной иллюминаторной надстройки, напротив мачты яхты, выгнувшись в спине и подставляя свой девичий красивый пупком животик восходящему солнцу. и Она прикрыв кистью правой руки свои черные как у цыганки глаза, смотрела, куда-то вдаль в сторону открытого океана. Джейн, забрала свои длинные вьющиеся змеями густые черные как смоль волосы в тугой пучок под золоченую большую булавку. А когда я, поднявшись на палубу вместе с Дэниелом, с достоинством опять оценил красоту этой прелестной нимфы. Особенно обратил внимание на тоненькую девичью шею над загорелыми до черноты женскими плечами. Сверкающие блестящие в ее миленьких девичьих ушах, на восходящем утреннем солнце золотом маленькие круглые колечками сережки. Ее гибкую красивую узкую спину. И, конечно же, и опять ее широкую женскую молодую в туго обтянутых белым шелком плавках задницу. Крутыми овалами прелестные девичьи, такие же черные от загара бедра стройных ног, до самых голых аккуратных маленьких голых с красивыми пальчиками ступней.
Джейн держалась левой девичьей рукой, за леера бортового яхты ограждения и смотрела куда-то вдаль, надев на свой прелестный девичий прямой загорелый смуглый носик темные с зеркальными стеклами солнцезащитные очки.
Дэниел, поднявшись на палубу, выключил весь наверху свет и проследовал к ней. А она как старшая сестра, поцеловала младшего своего брат в щеку.
Дэниел ее тоже, поцеловал, как младший брат и как это было вообще повсеместно, принято у них американцев. Он быстро спустился в другой отсек на носу яхты, и исчез на какое-то время там, оставив меня наедине с Джейн на палубе «Арабеллы».
Джейн не оборачивалась и стояла ко мне спиной. Она, словно, ждала моего приближения. И я тихо подошел к ней, прислонившись мужской своей русского моряка грудью, к ее оголенной загорелой до черноты девичьей спине.
Я почувствовал, как Джейн слегка вздрогнула, и пошевелилась. Возможно, она именно ждала этого. Ждала, что я это сделаю.
Я осторожно обхватил молодую двадцатидевятилетнюю южанку американку. Стараясь нежно и ласково, хоть и с силой. Положив свои мужские русского моряка руки на ее выпяченный яркому утреннему набирающему жар тропическому солнцу девичий смуглый засмоленный почти черный живот. Пальцы соприкоснулись и ладони с невероятно нежной женской загорелой кожей и ощутили круглый глубокий пупок на этом трепещущем в сейчас в жарком сексуальном дыхании подергивающемся как-то судорожно животе.
Я прижал Джейн к себе. Она задышала тяжело, и я это почувствовал. Она поддалась назад и прислонилась к моей голой мужской груди. Я был в одних своих матросских штанах и раздет до пояса. И ее девичья теплая спина плотно прижалась к моей груди и соскам, возбуждая всего меня снова.
Джейн молчала и не шевелилась. Запрокинув свою черноволосую голову мне на правое подставленное ей широкое мужское плечо, и ее левая смуглая девичья щека соприкоснулась с моей гладковыбритой мужской.
Джейн закрыла свои под черными узкими изогнутыми бровями карие почти черные глаза и еще сильней прижалась головой к моей голове. ощущая своей женской широкой задницей молодой половозрелой самки, мой прижавшийся к ней в плавках и матросских штанах торчащий возбужденный вставший и готовый к близости и соитию детородный мужской член.
Я помню, как тогда первый раз вдохнул запах ее красивого и безупречного во всем женского молодого податливого мне тела. Запах сексуальной дикой до любовных страстей молодой обворожительной американки и страстной жаждущей дикой неистовой и безудержной любви сучки.
— Вы мне сказали, тогда в главной каюте, что я вам нравлюсь – Я вдруг услышал женский тихий голос. почти шепотом Джейн произнесла мне. Она произнесла это, не поворачиваясь ко мне своим миленьким личиком.
Джейн, почему-то обращалась, по-прежнему со мной на вы. Это была все еще некая дистанция, но уже все поменялось, когда мы соприкоснулись первый раз друг с другом полуобнаженными телами.
В отличие от Дэниела, она, по-прежнему побаивалась меня. Не знала, что можно ожидать от русского моряка. Она, Джейн, как американка, никогда еще не общалась с русскими. Был некий природный страх и некая опаска. Для нее я еще был чужой здесь. Но теперь все менялось. стремительно. Я завоевывал ее близкое доверие. Но у Джейн было двойственное и опасливое девичье чувство. Все же и пока. Это было преградой нашего близкого общения и вот…
— Да — произнес я, полушепотом ей в ответ также, в левое ухо с золотой колечком сережкой и сильней прижал Джейн к своей груди и полуобнаженному мужскому телу. Давая понять, что хочу ее как мужчина.
— Обнимите меня — вдруг, произнесла Джейн, и чуть подалась, выгибаясь спиной назад ко мне.
Я обхватил ее обеими руками под полненькой девичьей в лифчике купальнике грудью. И прижал еще сильней к себе, упираясь уже без стыдливого смущения, каких-либо опасок своим торчащим детородным возбужденным членом через свою внизу одежду к ее загорелым девичьим ягодицам и плавкам.
Этот ее тяжкий вздох и грудной сексуальный звук вырвавшийся из ее приоткрытого девичьего рта, сквозь тоненькие алые губки, мне сказал сразу о многом.
Я положил уже с уверенностью, свою голову ей на голое нежное черное от загара левое плечо и своими губами поцеловал его, плотно прижавшись к девичьей горячей нежной смуглой щеке. И искоса посмотрел на Лдейн ,а она на меня своими карими почти черными как у цыганки красивыми глазами. Там было все. Такая неудержимая любвеобильная страсть и такой всепоглощающий любовный страстный огонь, что казалось, я сгораю в нем весь и без остатка.
Именно тогда я понял, что это была моя неотвратимая судьба и обреченность жить этой судьбой и сгорать в той любви как хотела она. Именно тогда я был готов на все ради Джейн. И именно теперь она была моей. Полностью и всецело. Теперь я ее стал звать моя Джейн. Она была моей. Нужно было лишь сломать ту еще разделяющую нас незримую преграду этого недоверия и опаски со стороны самой Джейн.
— Не правда ли, красивый рассвет — снова произнесла моя Джейн.
— Да. Очень красивый рассвет — произнес, помню я, обжимая теперь доступную мне латиноамериканку южанку красавицу – Джейн, это наш с тобой первый рассвет.
Она вдруг, затерлась, как кошка о мое полуголое тело, тяжело дыша, только разве что, не мурлыкая. О мою голову своей головой.
Я же, набравшись смелости, стал руками водить по ее гибкому изящному, словно выструганному из черного дерева женскому молодому телу. Вниз и вверх. По животу и ниже. Туда и обратно, от голых загорелых бедер ног до девичьей в белом шелковом лифчике груди. Наслаждаясь нежностью и идеальной ровностью как бархат или атлас кожи. Сам затерся о ее узкую голую спину своей грудью, а внизу своими мужскими торчащими причиндалами о женскую в узких купальника плавках задницу. Я пропустил свои руки промеж девичьих голых ляжек и коснулся пальцами женского подтянутого вверх тугим упругим белым шелком плавок волосатого лобка и самой промеж Джейн голых ног промежности. Затем мои руки легли на трепещущую в жарком неумолимом трепетном дыхании Джейн грудь.
Там торчали сквозь белый шелк купальника возбужденные соски.
В свою очередь Джейн опустив свои девичьи руки, схватила меня за матросские штаны и молниеносно проникла ими внутрь их, дико шаря там своими тонкими пальчиками. нащупывая то, что упиралось ей в ее упругие женские задницы в ровном плотном загаре ягодицы.
Я скажу, даже плохо помню ряд моментов, так как я пребывал в таком блаженстве, какого не испытывал, наверное, никогда еще. Я просто провалился в это внезапно, целиком и полностью. Затуманился весь рассудок, и я помню, как только целовал девичьи плечи своими губами, покусывая их, а Джейн стонала от этих укусов и от того, что упиралось ей в ее загорелую попку. То, что держала в своих девичьих руках.
— Джейн! – я тихо и ласково шептал ей, обнимая ее, прижавшись к ней, и целовал в ее загоревшую черную, почти как уголь нежную девичью шею.
Помню, как колотилось мое сердце, вновь, как ненормальное. Джейн стонала тихо, закрыв свои очаровательные черные как ночь глаза.
Она глубоко и тяжко дышала и прижималась спиной ко мне. Я водил руками по ее ляжкам и бедрам ног. И, уже до бесстыдства, осмелев, пропустил свою правую гуляющую вверх вниз по обеим загорелым девичьим ляжкам руку внутрь ее плавок. Рука скользнула по волосатому женскому лобку и попала пальцами в жаркую промежность.
Первый раз ощутил пальцами своей мужской руки ниже его девичье жаркое до любви влагалище. Прижав его окаймленные черной полоской половые губы. Я надавил на него, и она тяжко и громко простонала.
— Бог, мой! Джейн! — произнес ей в ухо я – Похоже, я первый у тебя.
А она ответила лишь мне в ответ — Любимый!
Все, что дальше происходило между нами, происходило, молча, как будто мы договорились не произносить больше ни единого слова.
Мы стояли, прижимаясь любовно, друг к другу, ощущая двоих полуголых трепещущих от жарких любовных утех тел любовный жар. Бессовестно тиская друг друга и бесстыже руками позволяя шарить там, где было это делать нельзя.
Барьер недоверия и опаски между нами был разрушен.
Это была действительно любовь. Любовь с первого взгляда. Именно сейчас, я ощутил, сколько в Джейн сейчас было скрыто той любви. Она нуждалась просто в ней. И она была сейчас уже ко всему готова и не, против.
Она схватила своими руками мои руки и держала их раскрытыми ладонями на своих бедрах и лобке, сдавливая пальцами мои пальцы. пальцами. Глубже проталкивая их через плавки внутрь влагалища. Потом одну мою руку положила себе на трепещущую в жарком любовном дыхании девичью грудь. На торчащие ее большие груди от дикого возбуждения, навостренные и затвердевшие соски.
Джейн хотела большего. Возможно, все это, пошло бы тогда и дальше, будь мы одни на яхте, но…
В этот момент Дэниел вылез из носового с водолазным оборудованием отсека яхты с двумя аквалангами.
Он заставил нас обоих прийти мгновенно в себя и остановится буквально на полдороги того, чем мы уже занимались.
Не думаю, что брат Джейн всего не видел. Скорее сделал вид, что не видел. Хотя возможно и не видел. Мы успели остановиться перед его появлением. Я поправлял свои штаны и снова усмирял свой торчащий там, над ноющими от судорожной боли мужскими яйцами, выпирающий наружу из плавок и матросских штанов детородный раздраконенный любовью и резким обломом член. Делая вид, что там было что-то мне неловко. А Джейн просто отвернувшись к океану и с пальмами атоллу, быстро поправив на бедрах приспущенные вниз свои узкие белые плавки, поправляла свой на груди купальника шелковый белый лифчик. Это была, признаюсь пикантная крайняя ситуация, но все же Дэниел ее, похоже, точно пропустил и не заметил. Да ему в тот момент, некогда было присматриваться и приглядываться к нам обоим. Он тащил на себе, пару больших от акваланга баллонов со всем необходимым комплектом из подводного для глубокого ныряния снаряжения. Два прорезиненных гидрокостюма. Ласты две пары, две маски и два с чугунными противовесами и грузилами широких пояса.
— С трудом запустил один из фильтров — сказал громко, он, глядя на нас двоих, стоящих близко друг к другу и поправляющих на себе все, что только было можно. Не все можно было сейчас скрыть от его глаз, и все же он все понял. Все к тому и шло. Да и Дэниел был не против, чтобы именно так все и было. Просто все произошло так несколько нелепо. Но он не был удивлен. Он, скорее сам просто вида не подал, как будто, ничего не видел, как будто, так было и надо.
— Привет голубки – сказал Дэниел нам покрасневшим от смущения и неудобства обоим, улыбаясь, как, между прочим, он — Кто-то вчера обещал поплавать со мной по дну этой красивой лагуны.
***
Дэниел поднес два акваланга и гидрокостюма к нам стоящим рядом друг с другом у правого борта стоящей на якоре круизной большой белой одномачтовой в белом парусном свернутом и упакованном в чехлы парусном такелаже яхты.
— Ну, как готов? — произнес Дэниел мне, вопросительно и как-то хитро улыбаясь и глядя мне в глаза своими карими молодого двадцатисемилетнего парня американца южанина глазами.
— Да — ответил я, все еще испытывая некоторое стеснение и неудобство, но беря себя в свои руки — Я же обещал.
Джейн недовольно глянув на брата, быстро отошла, молча, и прижалась задницей к борту яхты. А я присел, рассматривая восемнадцатилитровые баллоны акваланга.
— Это те самые, новые акваланги? Это ты мне про них говорил?- спросил я у Дэниела.
— Да — произнес он, искоса поглядывая на сестренку Джейн, и улыбаясь ее смущению. Я видел, та даже злобно и осуждающе на него поглядывала, сверкая из-под вздернутых черных своих бровей черными, как ночь глазами, но молчала, отвернувшись, тут же уставилась на успокоившийся мирный океан.
Я тоже, делал вид, как ни в чем, ни бывало, только расспрашивал Дэниела о новых аквалангах.
— Эти на пятнадцать литров азотно-кислородной смеси. Есть еще литров на двадцать четыре — произнес Дэниел — Вот надо опробовать их на глубине. Опробовать оба.
— А, для Джейн? — я вдруг сам, как-то спросил — Есть акваланг?
Она теперь, зыркнула на меня цыганским умопомрачительным взглядом и снова отвернулась в сторону.
О чем, она сейчас думала мне неведомо.
— Здесь есть для нас всех — сказал Дэниел — Я предусмотрел все это. Даже есть компрессор для накачки смеси из сжатого воздуха и гелия. Запасные для длительного погружения баллоны. Джейн, тоже будет с нами нырять, если придется.
— Здорово — произнес я, осматривая шланги и ремни акваланга — Нус, приступим! — восторженно радуясь возможности понырять в искрящейся на утреннем солнце лагуне.
Я быстро натянул на себя гидрокостюм из прочной прорезиненной ткани синего, как и вода лагуны цвета. Застегнув его спереди от пояса до самого горла. И застегнул на воротнике замок. Дэниел одел черный с красными вставками на руках и ногах костюм. Застегнув его также, на замок на воротнике. А Джейн, подошла и помогла ему расправить, кое-где загнувшиеся части.
Она посматривала любовным взором черных своих убийственных глаз на меня через его плечо. Потом, вдруг быстро, подошла ко мне и впилась губами в мои губы, обняв меня прямо на его глазах. Дэниел удивленный, посмотрел то на меня, то на свою свихнувшуюся, теперь от неудержимой любви старшую сестренку. Он смотрел, по-видимому, довольный на нас, держа баллоны в руках. Он был как видно не против того. Так и должно было видимо произойти. И изменить ничего было нельзя.
Поцелуй затянулся. Джейн просто не желала отрываться от моих губ.
— Ну, хватит, Джейн — произнес, Дэниел, поправляя наручные подводные часы и свинцовый пояс — Помоги лучше с этим.
Но Джейн, словно не слышала его, обхватив меня за шею, прижалась полной шикарной возбужденной в жарком сексуальном дыхании девичьей полуголой в белом лифчике купальника загорелой до черноты грудью к моей груди. Она целовала меня, как ненормальная на виду у своего родного брата.
— Джейн — сказал, снова Дэниел, качая удивленно и довольно черноволосой мальчишеской головой — Ну, хватит сестренка. Помоги мне.
Джейн, наконец-то оторвалась от моих губ и, посмотрев любовно многообещающе в мои очумевшие от ее такого дерзкого смелого поступка глаза, снова подошла к брату. Словно, расписавшись официально при свидетелях со мной и уже с довольным видом и настроением, она помогла ему надеть баллоны с кислородной смесью с гелием для глубоких погружений.
Акулы коралловой бухты
Было десять утра, когда мы уходили вместе с Дэниелом в стремительное погружение. Разгоняя своим неуместным, наверное, здесь присутствием местных коралловых рыб, мы заплыли до середины лагуны, и чуть не касаясь дна, обнаружили ее самое глубокое место. Это было то, что надо.
Джейн осталась на яхте и занялась готовкой нам после всплытия дневного обеда. И вся в этих святых женских обязанностях хозяйки яхты, исчезла внутри Арабеллы, строя мне глазки. Ни сколько не стесняясь родного младшего брата Дэниела, пока мы были на верхней палубе до самого погружения.
Как рассказал мне сам Дэниел с глазу на глаз, Джейн была отменной аквалангисткой, даже лучше его Дэниела. Это сейчас она как женщина приступила к поварским обязанностям, что и делала всегда в заботах о родном своем брате. Иногда Дэниел и сам баловал сестренку, чем-нибудь из своей кулинарии. Он тоже, хорошо умел готовить, что и делал довольно тоже часто. В отличие от меня морского бродяги. Я вообще, не занимался ничем таким, вроде готовки и не учился этому. Жил по ресторанам и барам на пристанях портов и далеко от них, никуда не уходил до следующего плавания.
Так вот Джейн, очень хорошо плавала, как русалка и по-разному. В разных стилях. Я это заметил в момент того ночного купания. Как она не хуже Дэниела подныривала под него и дергала его за ноги. И с аквалангом умела отлично обращаться. У Джейн были хорошие показатели ныряния в глубину даже без акваланга. Что-то вроде спортивного разряда. Это была ее коронкой. Дэниел обмолвился об этом. Усиленные тренировки. Как аквалангистки в спортивной команде женщин по дайвингу. Она шустро и умело поправила гидрокостюм Дэниелу перед нашим с ним погружением. Мне предстояло в скором будущем увидеть ее те способности умелой дайвингистки на личном примере в паре, когда придет наше с ней время нырять в океанскую бездну. А, пока, она не лезла, и не мешала Дэниелу заниматься своей работой. И, включив кассетный магнитофон, занялась уборкой и кухней на камбузе «Арабеллы».
Дэниел хотел проверить мои способности, как русского моряка в условиях моря. Что я не хуже плаваю, и тем более с аквалангом. Я ему был нужен не меньше, чем Джейн. И роль Джейн как дайвингистки со стажем, пока отошла на задний план. Джейн была не против. Она вообще, была теперь, ничего не против, при случайном появлении меня на этой яхте. Она меня уже брала в свой любовный женский оборот. Моя девочка Джейн. Моя, безумной красоты мулаточка, полукровочка. Я не на минуту, не переставая, думал о ней. Я влюбился как полный дурак и стал просто безумным. Даже сейчас под водой у самого дна лагуны думал о Джейн.
Кругом были одни только кораллы да песок, как сахар, серебрящийся от солнца на дне мелководной лагуны. Совсем не так как на глубине.
Дэниел показал мне правой рукой, что он будет первым, кто опуститься на самое дно, проверив на давление и работоспособность акваланг. Я качнул в ответ одобрительно головой. И он, оторвавшись от меня, и светя впереди себя фонариком, пошел как подводная лодка на погружение.
Я остался ждать Дэниела на краю обширной подводной идеально ровной чаши, уходящей обрывистой стенкой вглубь лагуны. Максимальная глубина здесь должна не превышать ста метров, но, может быть и глубже.
Я посмотрел на подводные герметичные часы и засек время, рассчитанное на погружение. Если будет, что-то не так и выйдет время, как условленно мы обговорили с Дэниелом еще на яхте, мы начнем быстрый срочный подъем к поверхности лагуны.
Джейн к нашей работе подключать пока не стали. Она ушла на кухню и, включив снова, там внизу на всю катушку в кассетном магнитофоне рок-музыку, принялась варить, что-то там, на обед, но то, что и спасет мне вскоре жизнь.
Дэниел, хотел проверить новый свой акваланг, как и мой, такой же из новых на глубине. Мы должны были идти по очереди на погружение и сигналить при всплытии фонариками.
В целом я понимал наша задача не особо сложная, спуститься на дно, самое глубокое дно здешней песчаной лагуны. Моя задача помочь Дэниелу на месте и сопровождать его до глубоководного погружения. Но, на самом деле не так все просто и безопасно. В случае нарушения установленного на погружение времени нужно было действовать немедленно и решительно.
Это я знал и сам как в прошлом водолаз аварийной группы военной подводной лодки.
Океан опасен, даже здесь в самой, казалось бы безопасной песчаной и коралловой лагуне, отрезанной высоким барьером прочных как бетон рифов от самого океана.
Любое промедление грозило смертью аквалангисту. Тут и кессонная эмболия. И просто сама даже глубина и давление внутри толщи воды.
Человек мог, даже потеряться на незначительном пятачке территории дна, и порой требовалось много времени, чтобы его найти. А это тоже, равноценно смерти для потерпевшего. Еще случаются приливы и отливы, и особенно опасны подводные течения на разных глубинах, вплоть до километровых.
Человека может, унести заживо сильным течением бог знает куда, и его можно было не найти совсем. Кроме этого полно хищных и ядовитых рыб, и моллюсков, которые стоило нечаянно, случайно задеть. И яд, мог убить за считанные секунды, вызвав паралич сердечной мышцы.
Все это было надо знать, и я проинструктировал в свою очередь Дэниела на внимательность. Он был отличный парень и хороший ученик, и я не волновался особо за него. Все шло по плану, и как надо.
Джейн ждала нас наверху на самой «Арабелле» за готовкой обеда, на кухонном камбузе, я в это время у обрыва стометровой впадины глубокой лагуны. И смотрел на время, и в толщу синей уходящей в глубину воды. Я глубоко дышал и пускал отработанные пузыри углекислоты в воду и вокруг меня кружились маленькие рыбки, глотая их. Они мелькали перед моей маской черно-синего в воде акваланга. Я крутил осторожно по сторонам головой. И заметил одну акулу. Это была серая рифовая акула. Она патрулировала в одиночку свой участок рифа. Возможно, она пришлая из океана, но скорее она была жительницей самой лагуны и окрестностей, внешних рифа.
Я сидел тихо и не шевелился, поглядывая на подводные часы. Сверяя время. И надо было по времени возвращаться уже назад. Мой акваланг был мало, заметен в воде и сливался с самой водой и дном лагуны.
Эта акула могла быть здесь и не одна. Обычно эти острозубые хищные и опасные морские пташки стараются охотиться на черепах или местную рифовую живность. Но, не побрезгуют и чем-нибудь, покрупнее, к примеру, человеком. Сами акулы не большие, но жутко быстрые и шустрые. И довольно часто стайные. Вот это меня и настораживало. Надо было сворачивать деятельность в целях безопасности. И уходить домой из опасной воды.
Уже было двенадцать дня на моих ручных подводных часах. Кислородная смесь использовалась в экономном режиме. Но время показывало почти полный расход смеси. И наше погружение подходило к завершению. Надо было дождаться Дэниела. Дэниел там, похоже, чем то сильно увлекся. Наверное, самим глубоководным нырянием. Мне нырять, уже не было времени.
Вдруг снизу мигнул светом фонарик Дэниела. Он, подымался к поверхности осторожно, как я его учил. Да, он и сам это знал, так, как нырял неоднократно с аквалангом. Вскоре он показался среди толщи воды в своем черном с красными вставками акваланге. Он медленно шел вверх и прямо ко мне. Я тоже мигнул ему фонариком, чтобы он точнее знал, где я.
Акул становилось больше. Дэниел уже поднялся с глубины и показал рукой идти наверх. Он тоже понял, что мое погружение откладывается, и я покачал головой в знак понимания. Мы осторожно начали продвигаться в сторону яхты. Над самым дном, медленно и спокойно не нервируя акул, которые стали кружить по всей лагуне и вокруг нас.
Надо было делать срочно ноги из воды.
А мне надо было спасать, если что самого Дэниела. О себе, я как-то сейчас не думал. Наверно в этот момент проявились гены русского человека. Русского подводника моряка. И я, держа его за свинцовый балластный пояс, гнал впереди себя над дном лагуны.
Акулы кружились вокруг нас, все ближе приближаясь к нам, быстро сужая свою опасную карусель.
Яхта была уже над нами, и надо было подыматься наверх, что мы и начали делать. А стая акул закружилась над дном под нами. И это было,
самое, сейчас опасное для аквалангиста. Они могли стремительно атаковать сообща и при подъеме, устремившись молниеносно на скорости вверх.
Я показал Дэниелу жестами рук вверх, и он пошел на подъем. А, я опустился в самую стаю акул, которые кружились под нами. В самый центр их круговерти. Сбивая их круговерть и распугивая по сторонам. Отвлекая на себя их общее внимание. Это был шанс и для меня и Дэниела. Я сам закружился, удерживаясь относительно дна вертикально, медленно загребая ластами в стае серых хищниц, которые, вскоре снова вернулись на охотничью карусель.
Одна шеркнулась об меня своим рыбьим боком, сильно толкнув к своей мимо проплывающей соседке. И та сделала попытку укусить меня. Но, я ударил хищницу подводным фонариком по голове. Акула отскочила в сторону. Я почувствовал силу той толкнувшей меня хищницы. Ее как наждак шкуру на своем теле. Прямо через акваланг меня обожгло трением жесткой чешуи акулы. Другие акулы меня, почему-то, пока не трогали. Но это пока. Пока не распробовали.
Мне надо было теперь выбираться как-то из этой дикой оголтелой стаи морских острозубых хищниц самому. Хотя шанс попасть в акульи зубы более вероятным, в отличие от всплывшего к трапу яхты Дэниелу. Но, я не мог, выбрать возможность выскочить из этой акульей карусели. Не мог ни как решиться на подъем, продолжая вертеться в гуще увеличивающегося числа серых рифовых акул.
Вдруг неожиданно и, наверное, на мое счастье они все как одна ломанулись в одну сторону всей толпой, наверное, увидели морскую черепаху, или еще что-то знакомое и съедобное, привлекшее их акулий аппетит. Я, не теряя драгоценного времени начал быстрый подъем к яхте.
Я быстро вынырнул. Не снимая ласты, полез, срываясь с лестницы на «Арабеллу». Надо было уносить скорее ноги из воды. Баллоны стягивали меня вниз, а ласты соскальзывали со ступенек лестницы.
Дэниел с испуганными глазами протянул мне руки и выдернул на палубу с опущенной в воду лестницы. Прямо с баллонами я упал на спину под их тяжестью и, выплюнув мундштук дыхательного шланга, я снял маску. И расхохотался громко, как ненормальный, расстегивая на своей груди замок гидрокостюма. Я смотрел в напуганные, и теперь растерянные глаза Дэниела и хохотал, чудом спасшись от неминуемой смерти.
Тут ко мне подскочила и Джейн. Вся перепуганная. В своем, том опять коротеньком домашнем халатике, она вылетела из каютного трюма, теряя по дороге свои мягкие домашние тапочки. Она упала на колени и подлетела прямо ко мне, лежащему в полной аквалангиста экипировке на палубе «Арабеллы». Джейн упала мне на грудь. Я обнял ее.
Джейн запричитала – Любимый! Живой! Живой!
Она целовала меня, и колотила по груди своими руками. Ее красивое женское миленькое смуглое лицо южанки американки было все в слезах.
— Они покусали тебя?! — она причитала в панике и ужасе – Где?!
Джейн осматривала теперь меня всего, соскочив быстро с моего тела и нависая всем своим гибким женским телом надо мной. В ее практически черных карих безумно красивых заплаканных глазах кроме любви ничего больше не было. Я понял все. Именно в этот самый момент. Она ради меня будет готова на все. Хоть на небеса, хоть на самое дно морское.
Дэниела такое теперешнее поведение своей сестренки Джейн уже не удивляло. Но, я был по-настоящему ошарашен. Я молчал и не знал, что и сказать ей в ответ. Но все же промолвил ей негромко — Девочка, моя. Да, куда ж я от тебя, теперь денусь — сказал, я ей, немного успокоившейся — Разве я тебя, теперь оставлю. Вы мне оба стали уже как родные.
Джейн не на шутку напугалась, когда из воды выскочил первым, как ужаленный ее брат Дэниел. Сбросив баллоны и ласты с маской, прямо в гидрокостюме. Он бросился вниз в трюм к каютам.
Он, крикнул — Акулы! Владимир!
И кинулся на кухню, как мне, он потом рассказывал. Там, чуть дальше, за углом главной каюты в конце коридора, где был на круизной яхте душ и технические комнаты. Слева. Оттолкнув свою сестренку Джейн в сторону, чем не слабо ее уже сразу перепугал. Схватил первую попавшуюся кастрюлю с варенным мясным консервированным супом, который варила, да не доварила Джейн, и вылил это все по носу «Арабеллы». Прямо в воду.
— Так вот, куда ломанулись рифовые акулы — проговорил я, удивленно — Ты накормил их супом Джейн?!
И сам тут же, разразился приступом дикого смеха.
Глаза Джейн сверкнули злобно и обидчиво.
— Что было хоть за блюдо Джейн? — я, не унимаясь сквозь смех, спросил ее.
Джейн, встав с колен на ноги, посмотрела на своего, теперь, тоже смеющегося до коликов в животе брата. Дэниел упал на колени и хохотал как умалишенный.
Джейн посмотрела на нас двоих смеющихся в судорогах дикого приступа смеха идиотов.
Она, сгорая от возмущения и не понимая нашего смеха, смущенная нашим идиотским поведением, вспыхнув бешенством, сжав свои рук маленькие девичьи загорелые кулачки, выкрикнула мне — Дурак! Ты, напугал меня, дурак!
Джейн фыркнула и на брата Дэниела – И ты дурак! Вы оба дураки!
Потом, бросившись бегом и босиком к палубной иллюминаторной надстройке к спуску в трюм и к лестнице. Подбирая по пути свои потерянные тапочки.
Она еще раз, резко повернувшись, выкрикнула — Какие вы все, мужики, дураки!
И убежала, вниз в свою каюту.
Джейн любила меня до полной одури.
Я перестал смеяться и стал снимать с себя акваланг.
— «Джейн! Ты, переживала за меня, за нас обоих!» — думал я.
Я стащил с себя баллоны и гидрокостюм и отдал все Дэниелу.
— Надо ее утихомирить — сказал Дэниел, успокоившись от дикого неконтролируемого смеха — Она, моя сестра, девица с норовом. Надо сделать так, чтобы суп был вылит не за зря. Долго будет дуться.
— Я знаю — ответил я ему. И пошел, вниз яхты к каюте Джейн.
Моя обворожительная Джейн
Я был практически голым. Был босоногим и одних плавках. Я спустился к каюте Джейн. Там было тихо. Я постучался в дверь ее каюты. Дверь была не заперта. И сама мне открылась. Я вошел осторожно внутрь, переступив через маленький порог девичьей каюты. Уставленной встроенной, как и все каюты на яхте шкафами со сдвижными дверками из красного дерева и пластика.
У кровати в углу ее каюты у самой стены борта и переборки стоял прикроватный столик. На нем, как и везде стоял ночник светильник, графин с водой, фрукты, бокал с красным вином и ее Джейн кассетный магнитофон.
Я увидел Джейн.
Она, была все в том же коротком домашнем халатике и босоногая, как и я. Джейн соскочила со своей постели и, повернувшись ко мне спиной, встала к оконному открытому иллюминатору лицом. Сложив свои красивые руки, сжав кулачками, на тяжело дышащей жаром пышущей загорелой до черноты нежной девичьей груди, задрожала возбужденно всем своим телом. Она так долго держала планку неприступности и рокового женского соблазна, проверяя меня как мужчину, что сама, попалась на эту же свою уловку и сорвалась. Джейн попалась в свою же ловушку.
— «Женщины!» — подумал я. Это ее слово, когда я поймал ее при качке яхты за локоток — Не более, после слова – Спасибо — это слово, лишь намек на дальнейшие в скором будущем близкие отношения.
— «Джейн! Джейн! Ты созрела как женщина» — рассуждал уже я — «И тебе уже нужен мужчина. Такой как я. Ты выбрала меня, почти сразу, как только мы познакомились».
Этот ее дикий испуг и нервный срыв сказал о многом. Я это понял. Равно как понял и ее братишка Дэниел.
— Я не разрешала входить! – вдруг, нервно произнесла и громко Джейн — Уходи!
Джейн не ожидала моего такого наглого здесь внезапного появления. И именно в ее каюте. Но я понимал, что нельзя отступать сейчас. Я стоял, заступив за порог каюты, и смотрел на мою любимую Джейн.
Она стояла, отвернувшись от меня, и смотрела в иллюминатор окна каюты куда-то вдаль на небо и густые плывущие по нему белые облака.
— Я разве не ясно сейчас сказала? — произнесла уже тише Джейн — Уходи.
— Посмотри на меня, Джейн — тихо произнес я.
— Уходи, прошу тебя, Владимир! — она громко снова повторила и мне по имени. А я знал, что не надо отступать, как тогда на палубе. Сейчас самое время.
— Джейн — повторил я — Я пришел к тебе, моя милая Джейн.
— Не стой, уходи — она уже тише произнесла — Прошу тебя, Владимир.
Уходи. Не мучай меня.
— Прости меня, Джейн — тихо и как можно только ласково произнес я — Я не хотел тебя, хоть как-то обидеть, любовь моя.
— Но, все, же обидел — произнесла с глубоким сексуальным вздохом Джейн.
Я тогда, подошел к ней и обнял ее. Она, было, дернулась в моих объятьях пытаясь вырваться. Но, потом притихла, обмякнув и, прижавшись, снова к моей груди узкой девичьей спиной, запрокинув мне на мою обнаженную мужскую грудь затылком голову. И прильнув, снова своею девичьей щекой к моей небритой щеке, заплакала.
— Зачем, только я согласилась с Дэниелом подобрать тебя. Зачем?! – она произнесла с надрывом, и голос Джейн дрожал как натянутая струна — Что ты сделал со мной! Ты! Ты влюбил меня в себя! — произнесла Джейн — Я как дура влюбилась. Как безмозглая совсем, малолетняя девчонка, школьница, влюбилась в тебя! И не вижу другой уже без тебя жизни, Владимир! С того момента как увидела тебя!
Я подошел к Джейн. Сзади и осторожно взял девицу за ее красивые женские узкие плечи. Затем, прикоснулся также осторожно и ласково своими губами к ее загорелой под накрученной большой шевелюрой черных заколотых булавкой волос тонкой девичьей шее.
Джейн вздрогнула, но не отдернула ее от моих горячих любовника губ. Более того, она откинулась назад в мои уже объятья. И я прижал ее к своей мужской русской матросской груди.
Я теперь уже жадно словно вампир, впился губами в ее черную от загара под воротничком халатика девичью молодую шею. Под забранными в пучок чернявыми, как смоль вьющимися волосами. Она громко и надрывно как безумная застонала, запрокинув вверх назад свои руки. Обняла меня за голову руками. Скрестив и сцепив свои девичьи на тех руках цепкие девичьи пальчики в моих русых волосах. Затем поймала ими мои странствующие взад и вперед мужские сильные руки по своему телу и оголенным ногам под своим домашним задранным вверх халатиком.
— Владимир – Джейн произнесла, тяжко с сексуальным громким стоном, выговаривая мое русское имя.
Ее дивный белоснежный маленький домашний шелковый халатик просто сполз с девичьих загорелых плечей. Он просто сполз вниз с ее гибкого и узкого с девичьей талии тела, падая нам под ноги на пол каюты.
— Просто зови меня Володя – произнес я Джейн.
Я развернул Джейн лицом к себе и подхватил ее на свои руки. Подняв, над полом и положил на стоящую тут же постель.
— Володя, ты — она произнесла и стала сама на себе развязывать туго стягивающий гибкую девичью талию поясок на халатике, распахивая его.
— Джейн — произнес, снова тихо и ласково я, и опустил на ее в белом лифчике купальника трепыхающуюся молодую девичью грудь руки — Джейн. Любимая и обворожительная моя Джейн. Вот, мы уже и на, ты.
Я словно хрупкую статуэтку, боясь сломать или разбить, стал ласкать своими русского матроса руками.
Джейн не сопротивлялась. Она только приподняла очаровательную ягодицами засмоленную тропическим летним солнцем попку. И позволила мне снять с себя шелковые узкие ее купальника те из белого шелка плавки. Быстро и полностью оголяя под вздрагивающим пупком от волнения округлого загоревшего до угольной черноты живота в черных волосах лобок и очерченную темной линией по контуру половых губ, раскрывающуюся предо мной, как алый цветок, жаждущую жаркой неистовой дикой любви девичью промежность.
Приподнявшись чуть вверх, Джейн расстегнула свой белый купальника лифчик и отбросила его в сторону. Я стянул с себя свои плавки, а Джейн широко раскинула в стороны свои женские полненькие красивые загорелые до угольной черноты ноги. Она как практически уже взрослая женщина знала что делать. Учить эту умопомрачительную латиноамериканку южных кровей было совершенно ненужно. Эти женщины умели сами все. Все записано было в их природном женском ДНК и инстинктах. Согнув в коленях свои те полненькие загорелые до черноты на тропическом солнце ноги, она, Джейн, забросила и обхватила ими мою мужскую русского моряка спину. Джейн раскрыла свою промежность передо мной и моим торчащим как стальной стержень возбужденным членом, разрешая мне взять себя. Она сейчас неистово исходя любовным жаром, потея, излучала из себя целый букет и аромат женских любовных запахов. Это были ароматы, каких я не вдыхал ранее от других своих женщин любовниц. Но разве что только от секса с танцовщицей живота египтянкой Тамалой Низин.
— Я твоя, любимый. Вся твоя – она, жадно и горячо целуя, стеная страстно, любовно, проговорила мне.
— Моя и только моя — произнес ей я, вонзая свой торчащий детородный раздутый жилками, стволом и головкой член в женское раскрытое настежь возбужденное жаждущие любви влагалище.
— Я твоя, возьми меня, Владимир! Войди в меня! Ты единственный кому я это разрешаю! – я услышал от моей любимой Джейн.
Я вошел в нее и Джейн дико надсадно душераздирающе застонала.
Джейн схватила меня за мои русые растрепанные волосы, и, целуя меня в губы, прижала мое лицо и голову к своей трепыхающейся по сторонам жаром пышущей с торчащими навостренными затвердевшими черными сосками смуглой загорелой нежной груди. Она тяжело задышала и заизвивалась подо мной из стороны в сторону, как дикая змея, ползая по белым шелковым простыням постели.
Все что я помнил тогда, как целовал ту женскую красивую полненькую загорелую до угольной черноты трепыхающуюся по сторонам грудь, кусая за торчащие черные соски. И свой, в смазке женского раскрытого настежь в любви влагалища торчащий и скользящий по его стенкам взад и вперед детородный с задранной за самую уздечку верхней плотью бешеный женский окочурник. Как что-то лопнуло под ним, и я провалился им в саму глубину промежности, практически по самый свой волосатый лобок, соприкасаясь в любовном слиянии и поцелуе с женским лобком. А Джейн дико дыша и стеная, вдруг громко вскрикнула. Запрокинув вверх свою черноволосую с растрепанными длинными вьющимися густыми смоляными волосами по кружевным в шелковых белых наволочках подушкам голову. Вверх своим с ямочкой подбородком. Закатив под черными изогнутыми дугой тонкими бровями такие же свои черные под веки глаза.
Она так застонала, что мне показалось, что сойду от этих женских воплей с ума. Равно как от самого охватившего меня неуправляемого возбуждения.
В голове стоял бредовый сладостный любовный туман, и бурлила как в вулкане, вырываясь на свободу в моих яйцах сперма. Но я, сдерживая насколько было возможно саму эрекцию, старался как можно дольше продлить это половое наслаждение. Глядя на ее девичьи трепетные упругие, загоревшие до угольной черноты молодые груди. Что качались по сторонам от моего стремительного полового сексуального мужского натиска. Перед моими в любовном голубоватом плывущем тумане русского моряка синими, закатывающимися под веки помутившимися от любовного приятного наслаждения глазами. Когда я остановился на секунду, переводя свое рвущееся наружу в бешеной страстной любви громкое со стоном дыхание. Снова сорвался как с цепи дикий бешеный зверь. Безудержный и безумный, принялся делать счастливой мою ненаглядную смуглянку южанку двадцатидевятилетнюю красавицу и латиноамериканку Джейн Морган. Как чумовой, практически не останавливаясь, и проливая на нее свой горячий любовный ручейками стекающий пот. Не жалея себя и своего детородного тридцатилетнего мужского тела. Раздраконенного и раздроченного, дорвавшегося наконец-то до отданной мне добровольно и с радостью на растерзание женской промежности мужского безжалостного торчащего и несгибаемого как стальной стержень члена.
На просторах Тихого океана
— Что мы будем делать ночью? — спросила еле слышно, шепча мне на ухо, любовница Джейн – Если с утра начали и уже, наверное, день?
— Заниматься снова любовью — сказал ей я — Я полон снова сил и готов хоть сейчас и снова любить тебя моя Джейн.
— Бог мой! — она простонала и прижалась ко мне всем своим обнаженным девичьим молодым разгоряченным телом двадцатидевятилетней латиноамериканки. Обняв меня. Прижавшись своим овальным голым с круглым красивым пупком животиком. Джейн теребила мои русые волосы своими обеими, девичьими, пальчиками. Лаская своими губами мое лицо.
— Какой ты колючий и не бритый — пролепетала ласково она мне — Мой любимый, Володенька.
Она мое имя произнесла снова старательно, но все же ломано по-русски, любовно разглядывала меня, глядя в мои синие с зеленоватым оттенком глаза.
Потом тихо со сладостным придыханием уже по-английски, произнесла — Как ты думаешь, милый? Нас сильно было слышно?
— Ты про твою скрипящую кровать любимая? — спросил я ее — Или про звон стакана и графина на прикроватном столике.
Джейн моргнула черными своими влюбленными в меня ласковыми глазами. Поедая, молча, меня своим хищным любовным взглядом. Затем, негромко смущенно улыбнувшись, засмеялась.
— Не думаю — произнес я, чмокнув Джейн в ее полненькие исцелованные мною губки — Переборки в яхте и двери герметичные, думаю, Дэниел ничего не слышал. Если ты о братишке. Даже если слышал, то он мировой парень и все уже давно понимает про нас. Он классный парень, твой братишка Дэниел, любимая моя.
Джейн спросила — Сколько уже время любимый?
Она прилипла приоткрытым ртом и губами к моему лицу.
— Не знаю, Джейн — ответил, целуя ее я, в ответ, в ее смуглое до черноты от загара миленькое девичье личико — Не знаю. Надо у Дэниела спросить.
— Причем тут Дэниел – произнесла Джейн — Есть корабельные часы в большой гостиной главной каюте.
— Чем, интересно сейчас он занимается? – спросил снова я ее.
— Я не закрыла иллюминатор — произнесла с тяжелым любовным придыханием Джейн — Наверное, он все-таки все слышал любимый.
— Ты сейчас все только об этом думаешь? — произнес я ей.
Она смущенно посмотрела мне в мои русского моряка глаза.
— Нет. Только о нас – произнесла Джейн и снова приблизилась личиком к моему лицу, почти касаясь моих губ своими страждущими моей любви алыми разгоряченными в поцелуях губками.
Мы были оба мокрыми от горячего любовного пота. Слившимися в одно просто единое и целое. Даже наши волосы, просто были мокрыми такими, хоть отжимай. Слипшимися сосульками и мокрыми завитушками.
— Какая ты горячая, Джейн — произнес, помню я ей.
— Остыну я еще нескоро – ответила она мне.
Я поцеловал ее снова в ее пухленькие девичьи влажные губки.
Джейн в ответ, снова впилась в мои губы как пиявка. И застонала надсадно и нежно, поглощая мою к ней любовь через мой страстный ответный поцелуй. Этот сладковатый и терпкий аромат ее латиноамериканки голого красивого девичьего вспотевшего от неистовой любви загоревшего до угольной черноты тела сводил меня с ума! Я захотел ее еще. Эту красивую, теперь и только мою шикарную обворожительную брюнетку. Метр семьдесят пяти. Я просто опорожнился до самого дна. Я чувствовал это. Струи своей там, в женском влагалище спермы. После того как я обильно многократно кончил, ко мне снова вернулись прежние половые мужские силы.
Но, в это время послышались быстрые шаги в коридоре между каютами. И Дэниел появился в проеме дверей двоих разгоряченных любовников каюты. Он не стал сюда заглядывать по понятным причинам. Но громко произнес — Опять они на горизонте! — сказал с волнением в голосе Дэниел.
Слышно было, как он повернулся и бегом побежал, громко шлепая босыми ногами на верхнюю палубу «Арабеллы».
— Опять черная яхта! — вскрикнула Джейн, быстро, в испуге, выскочив из-под постельного со мной одеяла, оставив на постели лежать меня.
Она, соскочив с постели, забросила быстро за спину руками длинные распущенные черные свои вьющиеся длинные волосы. Натянула быстро на широкую неукротимой самки любовницы задницу и голые ляжки с бедрами свои купальника белые из шелка узкие плавки. Подтянув ими свой волосатый лобок и промежность. Тугим пояском, стягивая широкие женские в ровном идеальном загаре ягодицы и поджимая снизу красивый свой с пупком засмоленный жарким летним тропическим солнцем животик. Набросив на такое же загорелое до черноты смуглое голое девичье тело, свой короткий халатик. Без лифчика и с голой грудью. Джейн босоногая вылетела в узкий между каютами корабельный коридор яхты. Шлепая громко по полу коридора, как и Дэниел, выскочила наверх на палубу «Арабеллы».
Я тоже, соскочил следом за ней и увидел много крови на шелке смятых простыней, там, где лежала навзничь, подо мной, раскинув ноги Джейн. Это были оставленные ею следы как результата нашей любви. Большое пятно алой свежей крови. Много крови. Было, похоже, что кровь даже пропитала саму постель.
— «Джейн! Боже!» — вырвалось в моих мыслях с ужасом — «Девочка моя! Ты не сказала мне! Я покалечил тебя! И не заметил, даже как! Я так любил тебя, что пренебрег осторожностью».
Джейн действительно, когда соскочила с постели, даже не поморщилась. Она мне просто вида не подала, что пострадала от меня.
Я напугался. Я был сам замаран ее кровью. И быстро, натянув свои плавки и свои моряка штаны, сам ломанулся следом за Джейн на палубу «Арабеллы».
— «Боль через удовольствие» — была только мысль в голове моей – «И не единого слова, что девственница. Женщины».
Джейн терпела боль, доставляя и мне радость сексуального наслаждения.
Уже вскоре я был на верхней палубе «Арабеллы» Выскочив из каютного трюма, я увидел с правого борта «Арабеллы» ее. Ту, опять яхту.
Эта была та самая большая черная двухмачтовая яхта на горизонте на самой верхней кромке океанской воды. Далеко в принципе от нас, вероятно в милях трех, но была отчетливо видима. Особенно в бинокли.
Она не приближалась и не удалялась. Похоже, она следила за нами. Может там, на борту ее даже, да и наверняка, нас разглядывали тоже в бинокли. Может даже рассмотрели, что в команде «Арабеллы» прибавилось.
— Нельзя нам тут стоять — сказал друг Дэниел — Надо уходить с этого пустынного атолла. Мы тут как на ладони.
— Да. Было хорошо тут — сказал я, глядя с тревогой на Джейн, и стоя сзади ее, прижавшись к девичьей спине рядом с ее братом. Обхватив ее своими руками вокруг жарко дышащего под халатиком девичьего животика.
Она посмотрела ласково черными своими глазами, полными безумной любви, на меня, снова запрокинув на грудь мне голову
— Даже, не позагорали мы с тобой на песчаной коралловой косе, любимый — произнесла Джейн, и отвела взгляд, снова вдаль на горизонт.
— Это они? — спросил я Дэниела.
— Они самые — сказал Дэниел — Пора, сниматься с якоря.
Он побежал к носу яхты, где находился сброшенный в воду на цепи якорь.
— Когда-нибудь, они нападут — со страхом сказала Джейн — Я боюсь за Дэниела — произнесла, запрокинув, вновь ко мне черноволосую с распущенными по плечам и по гибкой спине, плечам мокрыми от любовного жаркого пота вьющимися колечками волосами голову. Глядя на меня своим любовным нежным взглядом, моя черноглазая любовница Джейн.
Я посмотрел на Джейн. На ее миленькое черненькое на заходящем вечернем уже солнце личико. Соскользнул вниз по ее домашнему нательному короткому халатику из шелка к обворожительным девичьим красивым загорелым ровным загаром ножкам. Меж них текла кровь. Прямо из ее поврежденного девичьего молодого еще не разработанного влагалища.
По внутренней стороне полненьких ляжек. Я коснулся рукой внизу внутренней части одной Джейн ноги. Проведя пальцами по бархатистой и сейчас липкой от ручейков стекающей крови, нежной женской загорелой коже. Да, это была кровь. Она текла ручейками по ее Джейн ногам. Стекая по полненьким девичьим ляжкам вниз к коленкам и ниже по голеням до самих с миленькими красивыми девичьими пальчиками ступням. Капая на лакированную палубу «Арабеллы».
Признаюсь честно, я был растерян и напуган. Даже не знал, что теперь делать. Я такого у женщин еще не видел. При сексе иногда была кровь, но чтобы столько!
Джейн старательно скрывала боль, Любовно глядя мне в глаза, она ее терпела, как могла. Не показывая мне. Наверное, считая как женщина, что должна это терпеть по своей природе. Ее милое девичье смуглое американки южанки личико было в горячей потной изможденной болезненной испарине. Но Джейн стараясь не показывать, что слабеет от боли и страданий мне нежно улыбалась.
Она была сейчас сильно слаба. Силы оставили быстро как-то внезапно Джейн. Наверное, обильная потеря крови сыграла свою роль.
Она, попыталась шагнуть, и упала мне прямо на руки, простонав от боли. Я схватил ее на свои русского моряка руки. И быстро понес, вниз с палубы в каюты. Унося с палящего дневного тропического океанического солнца.
Джейн в испуге и пренебрегая болью, выскочила к брату на палубу, а теперь ее нужно было нести обратно. Услышав о черной яхте, Джейн даже не заметила кровь, текущую ручейками по ее прелестным девичьим черненьким загоревшим ногам.
— Джейн. Потерпи, любимая немного — произнес я ей, понимая, что перестарался от бешенной неудержимой любви к своей прекрасной пассии. Я порвал ее своим детородным длинным и здоровенным детородным мужским членом, делая, женщиной. Джейн была, как оказалось еще девственницей.
К нам подскочил и Дэниел.
— Что с Джейн? — он испуганно произнес мне.
— Джейн больна. Нужна срочно аптечка. Бинты – ответил я ему – Я отнесу ее в душ, потом в ее каюту.
Дэниел все понял. Он оставил нас и ушел снова наверх на палубу яхты.
Я нес ее в душевую в конце коридора, мимо всех трюмных кают, Прижимая, любимую к своей мужской груди. А она смотрела, не отрываясь на меня своими черными, как ночь влюбленными измученными болью и счастьем глазами уже молодой женщины.
— Миленькая моя — шептал на ухо я ей — Прости меня. Прости.
— Мне нужен душ. Вот там он – она произнесла мне и указала пальчиком вытянутой руки на конец коридора на одну из дверей.
— Любовь, моя — произнес ласково ей я снова — Нужны лекарства и бинты. Ты истекаешь кровью.
Джейн положила мне голову на голое плечо. Тяжело дыша, смотрела на мое небритое лицо.
— Не бритый. И такой, красивый. И только, только мой, и ничей больше — шептала, она, повторяя, как ненормальная, в ответ мне. И говорила без конца одно, и тоже как в бреду закатывая свои красивые под веки черные девичьи глаза и улыбаясь мне.
Джейн даже сейчас была от меня без ума. Измученная от боли и потери крови. Это была невероятная и безумная просто любовь. Любовь, какой не будет уже у меня никогда. И я понимал это.
За спиной появился снова Дэниел.
— С Джейн будет все хорошо? — спросил он, спустившийся за нашими спинами с раскаленной жарким тропическим летним солнцем лакированной корабельной палубы в каюты.
— Да, Дэниел – я ему тогда ответил, сам не зная, что и ответить, напуганный случившимся – Моя вина. Я так ее люблю, что перестарался и перегнул палку в сексе. Прости Дэниел за сестренку.
— Не надо извиняться все хорошо, братишка Дэни – произнесла она родному брату – Все скоро, уже будет хорошо.
Думаю, он понял, я о чем. По крайней мере, это было в его черных двадцатисемилетнего латиноамериканца мальчишеских глазах.
— Здесь есть все. Сможешь все сделать сам? — он произнес мне, поцеловав ласково в щеку свою, оторвавшуюся наконец-то в жажде дикой безудержной наконец-то сбывшейся любви пострадавшую родную сестренку.
— Да. Смогу – произнес ему я — Мы такое тоже проходили.
— Ладно, я жду тебя на палубе – произнес Дэниел мне — Мне без тебя не обойтись.
Он сунул быстро мне медицинскую аптечку. И проскочил мимо нас, исчез за еще одной крайней перед самым душем дверью. Слышно было, как он там гремел чем-то. А я, пронес Джейн в душ, и поставил под открытую нагретую горячую воду.
— Не надо, Володя — произнесла Джейн – Я сама все сделаю, что надо. Я знаю и умею все сама. Иди к Дэниелу. Я, как-нибудь сама, приведу себя в порядок.
По-видимому, горячая, нагретая корабельным электроболлером вода, сделала свое живительное дело. Джейн заметно оживилась.
— Прости меня, миленькая моя. Я не знал, что ты девственница. Прости — я извинялся, целуя, снова и прямо под льющейся сверху струями горячей водой, свою любимую — Ты не сказала мне. Я был бы осторожен. Прости.
— Не надо извиняться, милый мой — она ответила — Здесь есть и моя вина. Я отдалась тебе любимый, не думая, ни о чем. И сделала, считаю правильно — она произнесла, превозмогая свою боль — Ты, достоин любви любимый. Ты хороший мужчина, я это, чувствую, вижу и знаю.
Она снова простонала, привалившись спиной к стенке душа под горячей водой.
— Иди, я сама — Джейн мне сказала, снимая с себя мокрый в воде короткий домашний тот телесного цвета промокший уже насквозь халатик. Бросая его под струями горячей воды на пол душевой. Затем узкие белые и омытые из разорванного девичьего молодого влагалища кровью купальника плавки.
— Джейн, я не могу тебя тут так вот одну в таком состоянии бросить — произнес я ей.
— Замолчи, любимый. Иди и помоги братишке Дэниелу. Он один там забегался — с этими словами она выпроводила меня наружу, всего мокрого с ног до головы из-под струй горячей в душе воды и закрыла за моей спиной дверь на защелку.
Боже, что со мной происходило тогда?! Я был на пике любовных страстей и приключений. Я не узнавал, тогда себя. Я был совершено, не такой, по своему складу и характеру и по своей природе. И я никогда еще так никого не любил сам. Даже танцовщицу Египетского в Гон-Конге ресторана «МОРСКАЯ МИЛЯ» Тамалу Низин. То было просто любовные увлечения. Но то не была настоящая любовь, то было совсем иное.
Я никогда не испытывал от женщин еще такого удовольствия. А тут, что-то стало со мной, что-то изменило меня в корне. Джейн своей безумной ко мне жертвенной женской любовью сделала меня другим человеком. Именно, она привязала окончательно этой нитью безудержной безумной любви меня и к себе, и к своему родному брату Дэниелу. Я теперь был другим русским моряком Владимиром Ивашовым, а не тем, что был, тогда до катастрофы торгового иностранного судна «КАTHARINE DUPONT». И всю ту безбашенную пустую жизнь. Джейн наполнила мою жизнь своей жизнью. Наполнила смыслом и целью. И за это я преданно благодарен ей, несмотря на то, что она американка и, не смотря на то, что все в итоге закончилось так, как не должно было закончиться.
— «Что ты со мной сделала, моя красавица Джейн! Что ты сотворила со мной своей жертвенной любовью!» — не переставая о ней думать, думал я. Думаю и сейчас, пересказывая свой вам рассказ и потрясающий отрывок из своей практически до сих пор нереальной во всех смыслах и понимании жизни — «Моя девочка! Моя сногсшибательная красавица Джейн! Была ли ты на самом деле. Или это все был мистический красивый и трогательный вымысел. И только сон. Сон в бреду и на границе самой гибели и смерти».
— Давай за мной — скомандовал Дэниел — Давай за штурвал. Забудь, пока про любовь.
— «Экий, командир этот Дэниел! Молодец! Для двадцатисемилетнего капитана «Арабеллы», очень даже ничего!» — подумал я, не обижаясь, как старший возрастом на его команды. В конце, концов, он хозяин этой яхты. Да и спас меня. И я ему был обязан жизнью. Дэниел.
Я последовал за ним, снова наверх.
Дэниел тащил охапку стволов. Несколько 5,56мм винтовок «М-16», и еще амеровская базука. Тащил на верхнюю палубу яхты.
— Помогай — произнес он мне. И сунул часть оружия, мне в мои мокрые от горячей, после душа воды мужские крепкие русского моряка руки.
— Ловко! Ничего себе! – произнес я, удивленный и потрясенный увиденным оружием Дэниелу.
— Прости, что я командую, Владимир — он вдруг понимающе произнес, не оборачиваясь ко мне лицом, и подымаясь по трюмному коридорному трапу наверх на палубу яхты.
— Да, нет. Ничего — произнес ему я — Ты ведь, командир «Арабеллы», а мне матросом быть не привыкать. Командуй, что и куда, раз такое дело.
Дэниел задраил все открытые оконные иллюминаторы. И запустил бортовой компьютерный навигатор. Тот, что находился за баром, открывающимся в специальный отсек дверью за деревянным винным шкафом из красного дерева в главной каюте «Арабеллы». Он запустил программу быстрого хода на время. И задал координаты по компьютерной карте, где были указаны глубины и мели в океане, по которым яхта должна будет, после выхода из лагуны, лечь на указанный маршрут к заданной точке. Включив для подзарядки одновременно здесь же, в специальном герметичном отсеке, рядом с компьютером, генератор переменного тока. Для подзарядки от двигателей. И сами аккумуляторы внизу в самом трюме «Арабеллы».
Дэниел сбегал в двигательный трюм, на корме «Арабеллы». И осмотрел оба по его бокам в отдельных бортовых отсеках с топливом бака и оба двигателя. Включив их на пульт управления яхтой. На оба вала и пятилопастных пропеллера.
Он встал на носу у бушприта и раскрывшихся кливеров. Меня же, поставил к штурвалу нашего, теперь совместного и быстроходного мореходного судна.
— Это теперь, твое, Володя, место — он произнес, на ломаном русском, сокращая мое имя. И далее по-английски — Будешь рулить, а я указывать, куда! Мы тут как в ловушке в этой лагуне!
Дэниел произнес это по русский. Очень плохо, но, видимо, по случаю случившегося момента. И я первый раз это услышал. Это единственный раз, когда он это произнес.
На поясе его летних светлых шорт висел в кобуре на ремне пистолет. А, рядом со мной у штурвала на ящике лежали два 12мм ружья Ремингтона, 5,56мм винтовка «М-16». И тоже, 9мм пистолет «Beretta 92» FS(M9). Тут же стоял еще один ящик с патронами для этой же винтовки и ящик с пехотными осколочными гранатами. Лежала амеровская базука. Я подумал — «Наш «РПГ-7» лучше, как ни крути». И шестиствольный многозарядный 30мм автомат гранатомет Sage Control Ordnance SL6 — «Вот это все же вещь, при обороне» — подумал тоже я, насколько разбирался в оружии, будучи в прошлом военным.
Похоже, это было еще не все. У Дэниела, оказывается, был в запасе целый боевой арсенал на борту «Арабеллы». Так, что мы могли развязать целое сражение прямо на воде.
— «А, парень, то, не промах! Все предусмотрел в их с сестренкой походе! Просто молодец!» — восхитился я Дэниелом — «По крайней мере, будет, если что, чем защищаться. Если и вправду будет нападение!».
Одновременно с любовной радостью, как то было мне не по себе. Заговорили нервы. Я подумал опять о Джейн. О ее безопасности. И о Дэниеле. Жизнь моя, теперь приобретала смысл, даже, если предстояло погибнуть, защищая этих ребят. Я здесь становился значимой единицей на борту яхты «Арабелла», приобретая авторитет и любовь. Я получал то, о чем и не мог даже мечтать раньше. Я приобретал новую жизнь, ради которой стоило, даже и умереть.
— «За свою любовь стоило биться!» — подумал, снова я, и схватил руками штурвал «Арабеллы» — «Биться за тех, кто спас меня. И за ту, безумную и жертвенную любовь, которой одарила меня моя ненаглядная красавица латиноамериканка Джейн!».
Я тогда, и не знал, что за сила была, там на той большой черной преследующей нас яхте. И на что способны, там те люди, за большие деньги работающие на своих хозяев, как бешенные собаки за кровавый кусок свежего мяса.
Дэниел и Джейн не напрасно боялись встречи с ними. Они не знали, точно, кто они, но знали от кого они. Это я пребывал еще в неведении до последнего момента, пока, лично не столкнулся с ними.
Нам надо было в очередной раз оторваться от преследователей. Дэниел сказал, можно попытаться затеряться среди множества пустынных атоллов. И поменять на время свой курс. Вообще-то, это была хорошая идея. И я поддерживал ее, лишь бы обезопасить Дэниела и мою любимую, и ненаглядную Джейн от того, что могло с ними случиться.
На том, мы с Дэниелом, и порешили, на ходу снявшейся с якоря нашей круизной небольшой, но скоростной вооруженной водолазным и подводным исследовательским оборудованием в глубине носового отсека парусной яхты «Арабеллы».
***
Мы рвались на свободу. Свободу, бушующих волн и океанской стихии.
В небе над нами стояло яркое горячее июльское солнце, но, день клонился к своему закату, и на часах было уже шесть. Но, до темноты надо было оторваться от той черной гангстерской яхты.
— Рули, Владимир — прокричал Дэниел с носа «Арабеллы». Снимая брезент с парусов нашей яхты. И распуская их на остроконечной высокой гнущейся под напором ветра мачте. Надо было, точно уходить с этой атолловой лагуны.
— «Повеселились, и хватит» — думал я, наверное, как и он.
Здесь действительно, становилось крайне опасно, если так боялся Дэниел. Я вцепился пальцами рук за правый руль «Арабеллы». И занял вахту у пульта управления яхтой.
Я толком еще не знал, с кем мы имели дело, но, глядя на Дэниела, можно было понять, что стоило бояться, тех, кто был там в океане.
Все это вооружение на «Арабелле», и состояние постоянного преследования, как только я попал на эту круизную мореходную яхту, будоражило уже и меня русского моряка и не давало покоя.
Надо было уходить. И чем быстрее, тем лучше. В открытый океан.
— Эти сволочи, опять у нас на хвосте! — подбежал к штурвалам Дэниел. И пощелкал, какие-то переключатели на приборной панели яхты — они опять нас нашли!
— Кто они, Дэни?! — сокращая, чуть ли уже, не по-родственному имя Дэниела, произнес я.
— Те, самые, гангстеры! Чертовы наемники мистера Джексона, преследующие постоянно нас с Джейн! Они опять у нас на хвосте! — он напуганными глазами посматривал через меня, то, на ту яхту далеко от нас, то в сторону узкого выхода, прохода из лагуны — Ничего мы, снова от них оторвемся! — злобно, как-то и даже злорадно, произнес Дэниел — Мы уже не раз так делали! Пусть выкусят гады! Давай рули, Володя! — он, произнес, по-русски, сократив по-дружески мое имя. Это я ему посоветовал так меня называть, раз уж мы стали друзьями еще, когда мы общались при изучении управления «Арабеллой». Когда он мне, показывал, как яхтой управлять при плохой погоде во время входа в бухту лагуны. Он, тогда, тоже сказал, чтобы я его звал, просто Дэни, и все, так будет проще.
Дэниел отлично знал мореходное дело, и это факт. Он говорил, что не раз уже плавал на яхтах разного типа, и вот, это умение управлять таким судном было на лицо. Он был, просто отличный моряк и просто, отличный парень, хоть и американец.
Дэни запустил двигатели «Арабеллы». И яхта загудела еле слышно и завибрировала всем своим белоснежным корпусом. Даже, лакированная палуба из красной древесины задрожала под моими ногами. И слышно как вода закипела от работающих по обе стороны от кормы пятью лопастями винтов.
Одновременно, он запустил и генератор переменного тока для подзарядки батарей для освещения нашей яхты. «Арабелла» пошла ровным килем, лишь слегка покачиваясь, курсом на проход между двумя коралловыми выступающими из воды банками. Теми же, что были, тогда перед штормом при входе по нашему курсу. Это был единственный выход из этого красивого, и не менее опасного, как оказалось мира. Мира кокосовых пальм и белого песка.
Дэниел показывал руками, куда надо было рулить, стоя на носу яхты. И какую держать скорость при выходе через коралловую банку, чтобы не распороть брюхо судну об острые и твердые, как камень рифы. Он давал отмашку то вправо, то влево. И «Арабелла» послушно под моим управлением, развернулась по циркуляции по водной блестящей на уже вечернем солнце чаше и маневрировала в этом узком длинном проходе.
Выходя из коралловой кольцевой лагуны песчаного атолла. Она выходила, снова на большие глубины, где не надо было, боятся ни камней, ни рифов, ни отмелей. Где, можно было развить крейсерскую, снова скорость и свободно маневрировать, перекладывая белоснежные из парусины паруса.
Было уже шесть часов вечера, но было еще светло. Лишь на горизонте краснел океанический красивый закат. Солнце стремительно садилось за край водной кромки горизонта. И там, на том месте виднелась черная двухмачтовая преследующая нас яхта. Было видно ее раскрытые паруса, и она двигалась в сторону атолла. Она шла, сюда, сокращая расстояние, пока мы выходили из узкой рифовой заросшей опасными кораллами бухты.
***
Дэниел поправил кливера на носу «Арабеллы». А из трюма, из палубной иллюминаторной надстройки и жилых кают, показалась моя красавица смуглянка Джейн. Она, омывшись в душе и одевшись в длинную белую майку на голую свою шикарную девичью трепетную грудь. Джейн в одних, только узких шелковых от нового полосатого купальника плавках и босоногая, вышла ко мне. Все еще с болезненным видом на своем девичьем лице.
Джейн прижалась сзади к моей спине, положив голову с мокрыми от душа черными, на ветру распущенными вьющимися длинными волосами.
Я ощутил это все своей голой спиной.
Она обняла меня, вокруг моего торса своими черненькими от загара и пахнущими свежестью запашистого шампуня и мыла принятого душа девичьими ручками. Я был до пояса раздет без майки в одних своих штанах на голую русского моряка задницу. И Джейн, крепко, как пиявка, приклеилась к моему обнаженному мужскому мускулистому телу. Она, перебирала маленькими женскими пальчиками по моей груди, и терлась о мою спину своей мокрой головой как дикая ласковая кошка. Вздрагивая, своей плотно прижатой к широкой и горячей моей спине женской грудью. Она негромко с придыханием страстной неукротимой любовницы стонала от любовного удовольствия.
— Я хочу тебя – она тихо говорила мне и, казалось, ей было все равно сейчас, погоня не погоня, лишь бы я был с ней рядом.
— «Боже!» — подумал я — «У девчонки, от любви совсем, сорвало крышу!».
— Джейн, зачем, ты вышла сюда?! — я спросил громко ее, перекрикивая шум волн, беспокоясь не на шутку о ней — Ты, же, больна! Иди обратно! Сейчас же! — я уже в приказном порядке сказал Джейн.
Я не на шутку заволновался за Джейн, за ее здоровье. Она произнесла, все еще превозмогая болезненные ощущения в промежности — Знаешь, Володя, мне пришлось выбросить те плавки, и я заменила постель — Кровь не отмывается. Скоро все будет в порядке, миленький мой — она произнесла, шепча, сладостно мне на ухо — Я, смогу тебя, снова любить, Володя.
— Джейн – я произнес ей, руля яхтой и внимательно следя за руками стоящего и машущего ими на носу под кливерами Дэниела. Стараясь делать все, как он мне показывал.
Джейн произнесла мне на ухо – Не говори ничего. Я все вижу, любимый. Любимый мой, Володенька.
Джейн запрокинула мне на правое плечо свою милую головку и прижалась левой щекой к правой моей щеке. Обхватив мое мужское руками тело и прижавшись сама.
Мне нравилось, как она произносила мое имя, Володя на ломаном русском языке. После имени, Владимир, такого отдаленного на ее английском произношении и отстраненного от близкого общения. Имя, Володя, говорило о многом. Она так заговорила, после того, как переспала со мной. И уже впредь и почти всегда, стала, звать меня, так. Я и сейчас слышу, как она это произносит на английском языке. Стараясь правильнее произнести мое имя. Моя девочка, Джейн! Моя морская нимфа и обворожительная русалка! Мечта любого моряка. Но не каждому Богом данная. Только мне одному. За какие такие страдания и грехи. А может, это была Божественная награда.
Джейн быстро освоила русский язык, общаясь со мной, почти с ходу. Чего не скажешь о Дэниеле. Единственное слово, по-русски, он произнес, называя только мое имя. Он разговаривал все время со мной на своем языке, прекрасно зная, что я разговариваю неплохо по-английски. Поэтому, не напрягался в изучении русского языка. А вот, Джейн, наоборот, осваивала слово за словом. И уже по ночам мы с ней общались практически одинаково на обоих языках, чередуя русский с английским.
— Прости меня, любимая — я снова, попросил у нее прощение за причиненную боль — Я бы взял тебя, снова на руки, но мне надо помочь Дэниелу, вывести нашу «Арабеллу» из рифового опасного на такой скорости и при таком волнении воды атолла. Прости меня, Джейн, красавица моя!
Океан снова принялся штормить, и ветер рвал все корабельную оснастку «Арабеллы». Треугольные кливера на носу наполненные сильным ветром выгнулись дугой. Да, и главные треугольные паруса на одной высокой качающейся из стороны в сторону мачте, казалось, вывернутся наизнанку от порывов сильного и мощного ветра. Гремели все металлические части и крепежи дергающихся со звонким гудением от перенапряжения длинных нейлоновых тросов и канатов.
— Ничего, Володя — произнесла Джейн, прильнув сильней девичьей молодой загоревшей щекой к моей щеке — Я, буду помогать тебе, любимый. Я, уже была не раз у рулей нашей яхты.
— Джейн, миленькая иди обратно в каюту — я снова сказал ей.
— Нет, не уйду, любимый. Нам надо быть всем вместе — она ответила мне, тогда — Я не оставлю сейчас ни тебя, ни Дэниела, одних здесь и не проси.
Она тут же встала за пультом управления двигателями, вцепившись в него крепко и цепко, обеими своими латиноамериканки красавицы девичьими руками.
— Будем рулить вместе – она мне произнесла.
Произошел неожиданный отлив, появились мелководья. И местами рифы вышли из воды. И Дэниел не оглядываясь на нас, менял положение рук, и показывал, куда поворачивать. Отсюда не возможно было увидеть все подводные препятствия. И мы, теперь с Джейн, управляли по его указке, стоя вместе у рулей «Арабеллы».
Джейн, стала умело и со знанием дела, переключать скорость вручную на двигателях. Дергая поочередно маленькие рычаги на пульте управления, рассекающем бурную океаническую волну скоростного судна.
Мы сейчас были втроем единой командой, уходящей от опасности. Единым целым. И я, сейчас, окончательно понял, как было важно мне оказаться здесь. И как моя жизнь целиком, слилась с жизнью этих двоих молодых американцев.
Описывая это сейчас, даже самому по сей день, не вериться в то, что случилось со мной тогда, когда я попал в ту жуткую катастрофу.
Воспоминания эти у меня порой, вызывают дрожь, и одновременно счастье пережитым. И я знаю, такого больше уже не случиться со мной никогда.
Это самые красивые и одновременно жуткие события в моей прожитой молодой жизни. И то, что я остался жив и цел, наверное, спасибо, Господу Богу. Вот только, не забыть мне мою Джейн и Дэниела. Не забыть мне дарованную Богом единственную, такую безумную и безудержную любовь и дружбу между нами. Нас подружил и познакомил Тихий океан.
Мы вырвались из объятий песчаной лагуны, пройдя обратно отмели и узкий коридор из коралловых банок. Мы вырвались на свободу в открытый океан на самом закате, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом. На часах было семь, когда «Арабелла», расправила полностью все свои белоснежные из парусины паруса, и пошла полным ходом по вечерней бурной океанской волне.
Джейн выключила двигатели и я, взяв ее, снова на руки, понес вниз, а Дэниел встал у штурвала. Через час я должен был его сменить. Затем, надо было включить автопилот по заданному компьютером курсу в той комнате за винным шкафом. Это потом, сделает сам Дэниел. Я еще не умел с этим обращаться, а вот карты он мне обещал показать. В них, я кое-чего понимал и как оказывается лучше Дэниела. Но, сначала надо было донести мою измученную и усталую от моей любви Джейн до постели.
Гангстеры в океане
Черная большая гангстерская двухмачтовая яхта, поодаль, неотступно шла следом за нами. И я не сводил с наших преследователей глаз, постоянно оборачиваясь, пока Дэниел поправлял вручную самостоятельно сам, схлестнувшиеся на ветру нейлоновыми тросами надувшиеся полусферой кливера на бушприте «Арабеллы». Джейн, оправившись уже от нашей первой болезненной для нее и незабываемой любви, рулила штурвалом. Наконец, она поправилась и пришла в себя.
Я был рядом с ней. И теперь уже сам, переключал рычаги на пульте управления яхтой. Благодаря моим действиям, перекладывались основные большие на нашей яхте из парусины треугольные паруса на мачте, ловя попутный ветер, Джейн уклонялась от мелей и рифов.
Она, своими девичьими загорелыми до черноты ручками, повернула еще на несколько градусов штурвал яхты. И та, повинуясь управлению, обогнула белые пенные буруны, чуть поодаль от раскочегаренного летящего на большой по волнам скорости парусного судна. Там, точно, были рифы. Огромный просто рифовый барьер. Полумесяцем. Не исключено, весь усеянный морскими звездами, ежами и голотуриями. И, видимо большая внутри подводная, атолловая лагуна. Дальше, приблизительно в метрах ста, или, чуть более, был шикарный белый илистый над водою атолл. Наверное, уже пятый по счету и небольшие торчащие из воды черными своими скалами необитаемые острова. Под волнами и самой водой был подымающийся с самой многокилометровой глубины подводный океанический островной материк. Возможно даже подводный вулкан. Через потухший огромный кратер и жерло, которого мы сейчас проплывали.
Я схватился за поручни бортовых лееров и оперся рукой на крышу палубной надстройки входа. Яхта дала легкий крен и переложила автоматом белые наши треугольные, такие же надутые полусферой паруса, как и кливера на носу по ветру.
Мы в окружении стаи галдящих над нами буревестников, маневрировали между атоллами. Прячась по их укромным углам. И пытаясь оторваться от преследователей.
Те теряли нас. И снова, находили. И неотступно шли далеко сзади, сохраняя одну постоянно дистанцию. Они не собирались, пока нападать, и это было очевидно. Их цель была, пока преследовать беглецов. Ну, а мы, пытались сбросить их с хвоста и скрыться.
Нам вчера удалось от них отвязаться, но, сегодня, они, словно приклеились к нашей «Арабелле». И их не было возможности, сбросить с нашего преследования.
— После того, как зашевелилась я — рассказывала мне свою историю Джейн — зашевелились все. Они, словно, следили за моими действиями, и тоже, включились в дело. Она повернула штурвал яхты на пол оборота влево.
— Тут по карте, коралловая банка — она добавила к разговору. И продолжила — Это и навело меня на еще больший интерес к делу о гибели самолета моего с Дэниелом отца. Даже дядя Джонни, и тот стал какой-то, слишком, любопытный. И все старался навести меня на разговор с ним об отце.
— Ты и его подозреваешь? — спросил я — Считаешь, и его впутанным в эту историю с самолетом?
— Да — ответила Джейн — Он водился с кем-то из мафии, и это точно. Я помню, как они ругались, однажды с папой, наверное, из-за какого-то товара. Джонни работал в фирме «ТRANS AERIAL». И на самом аэродроме, где летал мой отец. И был знаком с какими-то делягами лично. Он хотел втянуть и отца в свою работу. Но, он наотрез отказался, из-за чего и получилась между ними ссора.
— Мне рассказывал Дэни про вашего двоюродного дядю Джонни Маквэла — вставил я, в рассказ Джейн — Про некоего мистера Джексона, чья, кстати, эта круизная яхта.
— Ну, тогда, любимый мой. Ты, уже, кое-что знаешь из всей этой истории — Джейн, произнесла, и посмотрела на меня красивым обворожительным взглядом своих черных под черными бровями, как у цыганки глаз — Осталось довести разговор до конца.
— Ну, может еще не все — я ответил моей любимой Джейн — Может, ты еще, кое-чего к данному рассказу добавишь.
И Джейн, сверкнув красивыми моей любовницы черными глазами, продолжила — Меня уволили из авиакомпании за это любопытство. И я, начала околачивать настырно все пороги «ТRANS AERIAL». Там было нечисто. Все как-то, переплетается. И с дядюшкой Джонни. И тем, мистером Джексоном. И, то, что золото пропало в океане вместе с рейсом ВА 556, не случайно! Это случилось в 2004 году. Не было тут просто, несчастного случая. Что мистер Джексон, и есть тот вор, кто украл золото у тех, с кем вел золотопромышленный бизнес.
Мы с Дэниелом поняли, что смерть нашего отца не случайность, какая-нибудь. Что самолет, на котором он летел и был командиром BOEING-747, пропал где-то в океане, тоже не случайность. Этот рейс между Индокитаем и США с большим количеством пассажиров, было прикрытием очередным от полиции. Они везли золото. И много золота.
Для каких целей не ясно, но было действительно много золота. В район Индокитая. Может в Гон-Конг, или Сингапур. Куда я не смогла прояснить. На этом все и оборвалось. Все, что мне удалось обнаружить, это карты полетов пассажирских рейсов компании, где я сама до недавнего времени работала! Именно, по этому маршруту. И нашла тот злополучный рейс отца ВА 556, его полет над тем местом в момент катастрофы. И возможное падение лайнера с пассажирами в районе необитаемых островов недалеко от Индокитая! Там, внутри их мелководная зона. И предположительно могла произойти в той зоне авария Боинга. Его аварийное падение в воду! Глубины там не большие. Не превышают ста, ста пятидесяти метров! Вполне для наших аквалангов!
Она прервалась ненадолго и продолжила — Я ныряю глубже Дэниела. Он тебе обо мне, наверное, многое рассказывал?! Так?! — она, сказав громко, посмотрела, снова на меня выразительным гипнотическим взглядом черных своих любовницы влюбленных женских глаз.
Она, как-то, довольно быстро поправилась и была уже на ногах, хотя еще видно было, немного недомогала. Джейн мне сказала, что у нее есть средство от предков из Латинской Америки. Какая-то лечебная мазь и лекарство на цветах и травах. Ее широко применяют в Панаме женщины для восстановления после травм, подобных этой. Она улучшает состояние половой функции и залечивает быстро раны. Джейн ей воспользовалась и снова была в форме.
— Нас с Дэниелом начали преследовать! — Джейн продолжила, сделав половину оборота, вправо штурвалом, снова серьезно и громко — Были даже, попытки убийства, но не удачно! Возможно, просто пугали, брали на испуг. Были даже телефонные угрозы, чтобы мы отстали от своих претензий к авиакомпании и тех, кто за этим всем стоит. Даже, предлагали деньги за молчание. Нам пришлось бросить все, дом, машины, Дэниелу даже, свой любимый мотоцикл и бежать в океан.
Джейн видимо с разрешения брата Дэниела вводила меня в курс их общего дела. Более подробно и основательно раз я был теперь здесь и с ними – На той широте и долготе. Этот источник из самой компании «ТRANS AERIAL», от людей, которые погибли из-за нас. Их просто убили, и теперь гоняться за нами!
Она, любовно посмотрела на меня, сверкнув своими черными мулатки латиноамериканки обольстительными глазами. И замолчала. Она полностью, как и Дэниел доверяла мне. Как уже родному.
— А, полиция что?! — спросил я, перекрикивая крик альбатросов, и шум волн мою малышку любовницу Джейн.
Подошел как раз Дэниел — Что полиция! — ответил он тут же громко — Полиция заявила так! Найдете подтверждение гибели вашего самолета! Тогда и будете иметь все козыри в руках! А, пока, он числиться без вести пропавшим! Все пока бездоказательно!
— Козыри в руках?! — спросил я — Это, что?! Обломки самолета?! Океан большой! Найди, попробуй! Особенно, если, они на большой глубине!
— Они не должны быть на большой глубине! — произнес громко он — Говорят, кое-кто из местных островитян, видел падение загадочного пассажирского большого самолета в этом районе. И видел наш самолет!
Кто-то из ныряльщиков заплывал в тот далекий островной район, и видел лежащими на незначительной глубине, прямо на самом краю четырех километровой пропасти останки разбившегося самолета! Некоторые обломки удалось подобрать с берега. И это обломки с Боинга нашего отца! Там были номера самолета, и вещи пассажиров, найденные в океане недалеко от тех островов, по которым некоторые родственники признали своих погибших, прошедшие регистрацию в аэропорту паспорта! Так, что ошибки быть не может! Одним словом, нам нужно искать этот самолет в районе двух тех островов!
— Родственники! – произнес я Дэниелу – А тогда как же туда не приплыла комиссия для расследования катастрофы и водолазы?
Дэни просто пожал в ответ мне своими широкими молодого двадцатисемилетнего парня загорелыми плечами.
— В этом все и дело — произнес он мне – Все каким-то образом замяли и уладили те, кто все это устроил. Кого-то купили, кого-то запугали. Только мы одни до сих пор не сдались. Я и моя старшая сестренка Джейн.
Он, отдал мне для наблюдения за горизонтом военный бинокль, пошел к корме яхты, проверить лебедку и трос с проводом, видеокамерой. Болтающийся на конце длинного проводного фала эхолот гидрофон. Ему предстояло работать в том месте, после той в океане первой мореходной проверки, при которой в той морской трагической кошмарной катастрофе на него и поймался я.
— Да! — громко сказал Дэниел мне, перед тем как снова, нырнуть в технический трюм к двигателям яхты. Контролируя их там, ритмичную синхронную ровную гудящими поршнями работу — Тебе надо, что-то делать со щетиной!
Я потрогал свое лицо и улыбнулся сам себе.
— Надо тебе подарить свой запасной бритвенный станок! — он продолжил, перекрикивая шум бурлящих волн — И кое-чего, из одежды! Что подойдет! Нельзя же все плавание ходить в своих тех моряка поношенных рабочих штанах. Что скажет в скором времени мне на это моя сестренка Джейн?
***
Джейн смотрела на меня своими влюбленными девичьими черными, как ночь красивыми глазами. И была в новом, одетом на свежее вымытое в душе тело, купальнике. Тоже из тонкого, почти прозрачного шелка. С разноцветными по вдоль ее шикарной обворожительной женской груди полосками. Как и на ее кругленькой загорелой женской упругой попке, лобке туго натянутые плавки. На ее милой с длинными вьющимися распущенными черными, как смоль волосами, была надета красная бейсболка. На океаническом закате, моя красотка Джейн была еще более обворожительно красива. И я просто, сходил с ума, глядя на нее.
Она разговаривала уже со мной как с родным человеком. Наверное, как с будущим мужем. Я понял, девица присвоила меня себе. И влюблена действительно была без памяти. Между нами не было уже той ноты недоверия, притворства и еще черт знает чего. Все поглотила наша, взаимная и безумная любовь. Джейн любила меня и была без ума от той любви, как и я. Самое потрясающее из моей этой истории то, что мы так, вот быстро сошлись друг с другом. Мы стали, сразу сплоченным невероятно дружным коллективом. Хоть и на короткий срок. Для Дэниела я стал все равно, что родной брат и как, будто мы с ним, уже много лет знакомы.
Я был потрясен этими ребятами. Бросившим в одиночку вызов стихии океана и тем, кто их преследовал.
Они были сильными ребятами. Я даже не ожидал всего услышать того, что сейчас слышал из уст молодой моей любовницы, и ставшего мне лучшим другом, молодого американского парня. И я понимал, что встреча наша в океане была не случайна. Я должен был влиться по любому в их команду, как более, старший, и зрелый человек. В некоторой степени приглядывать даже за ними как более опытный в жизни моряк. Я почувствовал на себе особую теперь даже ответственность. Не только за свою любимую Джейн, но и за ставшим мне практически братом Дэниела.
И при случае, защитить и Дэниела, и мою любимую, теперь Джейн от того, что может произойти вскоре с ними среди этих неспокойных океанических волн.
Единственным и непонятным осталась для меня их фамилия Морган.
Это, в сущности, английская фамилия, но Джейн и Дэниел были американцами с латинскими родственными корнями. Может, их фамилия брала корни от пиратов англичан. Когда-то, бороздивших моря близ Северной и Южной Америки. В районе той же, к примеру, Кубы. И грабивших испанских конкистадоров. Везших золото индейцев через океан. Золото! это чертово золото, погубившее уже столько народа везде. И на суше и особенно на море. И мы плыли искать это золото и самолет, рухнувший в Тихий океан.
Джейн, опять ее в моей голове имя. Кто все же ты по происхождению? Действительно, Джейн больше была похожа на индейку или латинку. А, еще больше всего на цыганку, как и Дэниел. Родом сама Джейн с братом из Панамы.
Дэниел мне сказал, что в их крови примесь индейцев из Перу, возможно, это было и так. Одним словом в родовой моей мулатки латиноамериканки Джейн и Дэниела намешано более, чем.
Я смотрел на свою любимую, и сходил по ней с ума. Я даже, раньше представить себе не мог, что вот так влюблюсь, как ненормальный в эту невысокого роста южного помола, загоревшую почти до полной ровной черноты на океанском солнце латиноамериканскую красавицу. Она и без того была весьма смуглой девицей, а теперь была, вообще почти, как негритянка от этого плотного ровного загара по всему Джейн изящному, словно статуэтка, вырезанному из какого-то тропического черного дерева, идеальному телу. Словно, тот художник, который ее вырезал, вложил всю свою страсть и любовь в свое произведение искусства.
Для меня, она была идеальна. Более чем. Гораздо лучше других портовых заграничных девиц. А, я повидал их не мало. Да, простит меня читатель, за такое сравнение моей Джейн с ними. Ни в коем случае, я не хочу сравнивать ее с ними. Или с вами. Другие женщины. Но лично для меня она была идеальна во всем. И она была исключительно и только моя.
Джейн была, тогда для меня лучшей из всех женщин. Я не встречал, да и не встречу, ни у себя дома на Родине или за рубежом. Продолжая сейчас еще промышлять мореходством и плавать по морям и океанам на торговых судах. Да и жить с другой женщиной. Русской женщиной и тоже морячкой как и я. Мне уже не встретить никого так похожих на мою Джейн и Дэниела Морган. Никого. Тихий океан дал мне их и также, отнял и забрал обратно себе. Забрал Дэниела. И мою, ненаглядную и любимую Джейн.
Но, это случилось потом, а, сейчас, наша яхта «Арабелла» неслась под всеми парусами, минуя коралловые другие атоллы. Отрываясь от преследования по отрытому океану.
Было уже одиннадцать. И поздний прохладный ветреный вечер. И океан охватили целиком сумерки.
Мы летели по открытой, покрытой гладью звездной россыпью зеркальной воде уже третьи сутки, пытаясь сбросить черную гангстерскую большую двухмачтовую яхту со своего хвоста. Она умышленно, держалась, то чуть в стороне нас, то сзади, по корме «Арабеллы». Темнота плотным черным покровом накрыла весь Тихий праткически бескрайний красивый вечерний океан. Только свет луны отражался от поверхности бурлящих и бьющихся о киль и борта «Арабеллы» кипящих океанских волн.
Было одиннадцать вечера. И Джейн, совершенно уже не стесняясь своего родного брата, поцеловав меня в губы, спустилась в каюты яхты, готовя, нам двоим и еду и постель.
Уже было темно, хоть глаз выколи, и нужно было руководствоваться, только одними приборами морского вождения на пульте управления. Рядом с рулями нашей «Арабеллы» и компасом.
Дэниел, снова включил палубные и бортовые габаритные огни, заступая на ночную вахтенную смену, и подошел ко мне.
— Ваше судно, возможно признано уже погибшим! — произнес Дэниел, сменив, меня у штурвала, и передавая мне в руки принесенную кружку горячего шоколада от Джейн с камбуза.
— Радиосвязь прервана и тебя, вполне, вероятно, записали, как и всю команду, Владимир в покойники! — произнес внезапно и громко, перекрикивая громкий оглушающий шум волн, Дэниел – Я прослушал по рации сообщение. Просьбу в поиске вашего судна в данном пройденном нами районе. Они прервали поиски не найдя ничего!
— Там были спасатели?! — прокричал я Дэниелу в ответ, чтобы в шуме волн лучше он меня слышал.
— Да — прокричал он мне обратно — Как я понял. Аварийное подошло судно, но ничего не нашли в том районе, где должен был затонуть твой Владимир корабль!
— А, так, ты Дэниел, все же включал рацию?! — прокричал я ему — А, говорил. Она тебе без надобности!
— Да, так, просто, проверил эфир! — в ответ прокричал Дэниел — Что твориться на просторах Тихого океана! Иногда это необходимо!
— Может, тем, оно и лучше! — ответил ему, снова крича, через шум волн я, возвращая военный бинокль — Мне уже нет дела до того, а, на Родине я никому не нужен, и уже давно! После развала нашего государства с 1996 года, мы все в нашей стране остались не удел! Выживали, кто как может. Ни жилья, ни денег. Ни какой нормальной жизни! Куда ни посмотри, все поглотила коммерция да коррупция! Даже, на флоте! — я разошелся, даже не давая вставить, слово другу Дэниелу. И он, только, и слушал меня во все уши, пока я говорил.
— Кто не задружил окончательно с бутылкой и не спился совсем. Тот, как я ушел в интернациональный флот на иностранные торговые суда! Либо в рыбаки!
Я казалось орал на весь океан — Лично для меня это был единственный выход из сложившейся пагубной ситуации, после смерти обоих родителей! Братья и сестры, какие были, поразъехались по стране. И живут, где-то, сами по себе. А, я вот теперь, здесь волны днищем яхты протираю!
Я громко кричал, почти на ухо Дэниелу — Может, так вот, и остаться в открытом океане! В числе без вести пропавших! В списках утопленников! Хотя и списков, наверное, не будет! Полное забвение! Сейчас одно, только и хочется, жить, где-нибудь на обитаемых тропических островах, да вдали от всей такой, вот цивилизации, Дэниел! Думаю, ты меня поймешь!
Дэниел покачал сочувственно и понимающе головой.
— У нас в стране не лучше, Владимир! — сказал, перехватив все-таки свое слово, Дэниел — Тоже, назревает, что и у вас! Только еще, наверное, хуже! Черный президент, и прочие передряги в Штатах! Тоже, коррупция и покруче вашей! Обострение между нашими странами отношений! Как бы, опять, где-нибудь воевать ни начали!
— Я в курсе! — произнес в ответ я — Но, это не мешает нам быть сейчас вместе, и заниматься общим делом!
— Да! — произнес громко Дэниел — Мы в стороне теперь от этого всего! И нас это не особо, теперь касается! Посреди Тихого океана!
— Ну, да! — добавил я — У Нептуна на куличках! — и Дэни, засмеялся.
— Я, думаю, и «КATHARINE DUPONT» искать не будут! — продолжил, перекрикивая волны я — Ни свои, ни тебе чужие! Было судно, и не стало!
Пропало на просторах Тихого океана, как пропадают многие! Да, и груз не особо ценный! Хлопок! Чертова коммерция! Хояева судна просто получат многомиллионную компенсацию за утерянный корабль и сгоревший сам груз, и все! — я еще к своему слову, грубо по-русски выругался, чем произвел на Дэниела впечатление.
— Нас тоже, искать, никто не станет — произнес, перекрикивая шум чаек и волн громко Дэниел — Если мы исчезнем в океане! Даже, дядя Джонни Маквэлл, если мы исчезнем, то ему это даже на руку! С него как с гуся вода все сойдет и все концы в воду, если мы, где-нибудь растворимся в океане! Все будут чистые и гладкие! Все обставят как очередной такой же несчастный случай! В огромном океане все можно так спрятать, что вряд ли когда-либо кто отыщет!
Он передал мне руль управления яхтой. И пошел вниз в трюм на отдых. Я сменил его. И стоял оперевшись о приборную панель, взяв у Дэниела армейский бинокль, смотрел через него по сторонам в океан.
Дэниел унес все оружие, снова в трюм нашего круизного скоростного судна, и «Арабелла» превратилась, снова в обычную крейсерскую яхту среднего класса, как я, позже определил по классификации судов.
Я как бы возвращаюсь немного назад, описывая нашу «Арабеллу». Раньше у меня не было на это время. Вот, теперь, пока я был здесь один, мне стоило осмотреть ее всю, любуясь ее красивой оснасткой, такой, как и моя любовница Джейн. Я, скажу, был в восторге от этой мореходной полуавтоматической яхты.
Мне ничего не надо было делать. Я, просто стоял и глазел в бинокль по сторонам. Штурвал сам крутился, то вправо, то влево. А, я лишь, иногда посматривал за компасом и приборами на приборной панели «Арабеллы».
Я просто стоял и нес ночную вахту. Просто присматривал за приборами и управлением «Арабеллы» и больше ни делал ничего стоя на ее большой из красного дерева лакированной палубе. Пролетая над огромными океана глубинами, что были под моими ногами и под днищем нашей крейсерской быстроходной яхты.
Уходя, Дэниел мне произнес — Я, яхту поставил на автоматику! — сказал мне в ответ громко Дэниел — Нужно только, будет проверять приборы на щитке управления и посматривать за океаном! Скоро будет обитаемый архипелаг из сети больших островов! По карте! Мы туда, я прикинул уже, к утру подойдем! Там, поживем, какое-то, время под прикрытием местного населения! Да, и «Арабеллу», где-нибудь, там пристроим и спрячем, среди островов! Может, собьем со следа, хотя бы, опять на время своих преследователей!
Конец первой серии
42
Загрузка...
