Дар приносящий

Гримвуд был старым. Старым и мрачным местом, о котором ходили легенды, одна страшнее другой. Казалось, этот лес возник в самом сердце Срединного Королевства задолго до того, как в этих местах появились первые люди. По слухам, именно в Гримвуде нашли себе пристанище недобитые в Великой Войне нелюди, которые в попытке спастись вверили свои судьбы Тьме.

Так это или нет, никто точно сказать не мог. Лес надежно хранил свои секреты. Те, кому удавалось выйти из него живым, как ни старались, не могли припомнить ничего о времени, проведённом в проклятой чащобе. Многие же смельчаки, отважившиеся переступить незримую границу Гримвуда, так и вовсе исчезали почти бесследно.

Кому как повезет.

Лишь изредка на опушке находили выбеленные солнцем и ветрами костяки. Будто бы лес просто исторгал из своего чрева непереваренные остатки страшной трапезы.

Люди сторонились Гримвуда, загодя обходя его стороной.

Так бы поступил и Матеуш, легионер с южных границ Срединного Королевства, посланный командованием в столицу с донесением о готовящемся нападении дикарей-южан.

Если бы не срочность.

Если бы именно через Гримвуд не пролегал давно заброшенный тракт, проложенный в незапамятные времена еще нелюдями.

Если бы это был не кратчайший путь к столице, позволявший выиграть время. Другие дороги, ведущие в обход Гримвуда, увеличивали время пути чуть ли не на сутки.

Командование, не привыкшее считаться с жизнями рядового состава, здраво рассудило, что лишние часы перед лицом надвигающейся угрозы позволят быстрее получить подкрепление, а значит, и укрепить границы Срединного Королевства перед нападением орды варваров.

Тем более, что шансы на успешное преодоление Гримвуда были, и немалые.

Пятьдесят на пятьдесят.

В конце концов, что значат исчезнувшие из памяти гонца часы, когда на кону стоит само выживание?

Тем не менее, вместе с Матеушем были отправлены и другие гонцы, правда, иными, более безопасными тропами.

В свои девятнадцать лет юноша был хоть и храбрым, готовым ценой своей жизни защищать корону, но отнюдь не безрассудным. Поэтому перспектива в одиночку пересечь Гримвуд его пугала до дрожи в коленях.

Услышав приказ командования, они с товарищами справедливо решили тянуть соломинку, позволив судьбе решить, кому отправляться короткой, но опасной дорогой

Матеушу не повезло.

Он вытянул короткую…

Солнце уже почти село, когда юноша подъехал к границе темной громады Гримвуда. Древний тракт впереди словно в омут нырял в клубящийся среди частокола вековечных деревьев сумрак.

Юноша спешился. Лошадь по кличке Сардина всхрапнула, поведя ушами, и ткнулась мордой ему в плечо, требуя угощение.

Покопавшись в дорожной сумке, Матеуш протянул верной коняге раскрытую ладонь, на которой лежала пара кусков сахара.

— Ну что, Сардина, совсем ведь не страшно, — пробормотал он, погладив вздымающиеся от дыхания бока лошади.

Сардина благодарно мотнула гривой, и аккуратно взяла угощение влажными губами.

— Пойдем, — наконец решившись, сказал юноша, беря лошадь под уздцы.— Будет воля Света, выберемся.

Сардина покорно последовала за ним, не выказывая ни малейших признаков беспокойства или страха. Покорность лошади успокоила Матеуша. Ему с самого детства было известно, что эти благородные животные, как никакие другие, чувствительны к дыханию зла и тьмы.

Пожалуй, только кошки могли составить им в этом конкуренцию.

С последними лучами солнца молодой легионер переступил тот почти незримый порог, что отделял обычный мир от мрака древней чащобы.

Деревья тут же сомкнули свои могучие кроны в недоступной вышине над его головой. Казалось, лес спокойно принял незваного гостя, не обратив на него никакого внимания.

Все так же тихо перешептывалась листва в переплетенных ветвях. Все так же то справа, то слева доносилось сухое потрескивание стволов. Все так же умиротворяюще шуршала под ногами прошлогодняя листва, устилавшая вечные камни старого тракта, вьющегося непрерывной змеей куда-то вперед. Гримвуд не казался мертвой сумрачной громадиной. Он жил своей, недоступной простым смертным жизнью. Дышал с дуновением ветра, осторожно крался среди извивов вынырнувших из земли корней вместе с вышедшей на охоту лисой, вторил зову потревоженной совы, скрывался от ночных хищников в норах мышей и кротов. Гримвуд жил, давая пищу и кров своим обитателям.

Как и любой другой, самый обычный, лес.

Чутко прислушиваясь в сумраке к размеренному дыханию чащобы, Матеуш и не заметил, как по земле мягким невесомым покрывалом заструились языки белесого призрачного тумана, которые с каждым шагом все теснее переплетались друг с другом, становясь плотнее и гуще.

Наконец-то заметив колышущуюся под ногами пелену, легионер испуганно оглянулся. Сзади медленно и неумолимо наползала величественная стена густой клубящейся хмари. Матеуш попытался ускорить шаг, не рискуя, однако, оседлать Сардину. Безумные скачки в ночной темноте по незнакомой дороге не сулили ничего хорошего.

Но туман оказался куда быстрее.

Уже в следующее мгновение липкое, призрачно мерцающее марево поглотило окружающее пространство.

Покладистая до этого Сардина вдруг заартачилась, встав, как вкопанная, и отказываясь идти вперед.

Впрочем, как рассудил юноша, продолжать почти вслепую брести в таком тумане было не самой лучшей идеей. Того и гляди, потеряешь под ногами верный тракт да свалишься в неприметный овраг, переломав при этом все кости.

Именно поэтому Матеуш быстро оставил попытки сдвинуть с места заупрямившуюся лошадь.

Разочарованно бросив поводья, легионер примостился на стволе поваленного дерева, так удачно упавшего когда-то рядом с обочиной. Сардина, участливо фыркнув, последовала примеру юноши и сошла с тракта, с самым беззаботным видом принявшись щипать траву, пробивающуюся сквозь покрывающую землю опавшую листву.

— Вот ведь скотина какая! — беззлобно выругался Матеуш, бросив в сторону лошади укоризненный взгляд.

Наблюдая за извивающимся туманом, легионер сам не заметил, как погрузился в полубессознательную дрему, загипнотизированный спокойными и размеренными перекатами клубов марева.

— Хорошая кобыла, — вдруг вырвал его из цепких объятий сна мелодичный девичий голос, чем-то неуловимо схожий с нежным шепотом весенней листвы.

От неожиданности Матеуш подскочил и во все глаза уставился на девушку, неведомо как оказавшуюся посреди гиблой чащобы.

Поразил его не столько факт неожиданного появления гостьи, сколько ее облик. Особенно, цвет ее кожи и волос — пронзительно изумрудный. Глаза тоже были необычными. Ярко-желтыми, с черным разрезом вертикальных зрачков. Внимательный взгляд пришелицы, казалось, проникал в самую душу легионера, пробуждая в нем смутные, словно давным-давно забытые чувства и переживания, заставляя содрогаться в предвкушении чего-то нового и неизведанного. Невесомое, будто бы сотканное из тончайшей паутины, одеяние девушки не скрывало, а, наоборот, подчеркивало пусть и не идеальные, но весьма заманчивые изгибы и формы ее тела.

Судорожно сглатывая отчего-то сделавшуюся тягучей слюну, Матеуш продолжал поедать глазами гостью. Просто отвести взгляд оказалось выше его сил.

— Как ее зовут? — как-то совсем буднично спросила девушка, мягко улыбнувшись, и ласково погладила Сардину между ушей.

— Д-д-дриада? — заикаясь, чуть ли не завопил легионер.

— Странное имя для лошади, — заметила девушка.

— Ты дриада? — Матеуш нашел-таки в себе силы опустить глаза, стыдливо уставившись куда-то себе под ноги.

— А лошадь зовут Сардина, — буркнул он и мотнул головой, сбрасывая наваждение.

— Почему? — удивилась девушка.

— Не знаю, просто Сардина, — честно признался юноша, пожав плечами. — Так ты Дриада?

Девушка согласно кивнула, отчего яркое облако длинных изумрудных волос расплескалось по ее изящным плечам.

— Разве это так важно? — тонкий перезвон колокольчиков, прорвавшийся сквозь ее голос, заставил Матеуша снова поднять взгляд.

Девушка смотрела прямо на него, загадочно улыбаясь. Она слегка повела плечами, и ее прозрачное одеяние, едва слышно шурша, мягко заскользило вниз.

Ничуть не стесняясь своей наготы, дриада, плавно покачивая бедрами, подошла к остолбеневшему Матеушу, прижавшись к нему упругой грудью.

— Не бойся меня, — прошептала она, обдав его разгоряченным дыханием.

«Беги! Беги, пока не поздно!» — завопил разум юноши. Но тело отказалось подчиняться.

Руки дриады мягко легли ему на грудь и ласково оттолкнули назад.

В следующую секунду уже абсолютно нагой юноша упал на упругое ложе, сотканное из бархатистой травы. Девушка, грациозно опустившись, легла с рядом с ним, обвив его руками и прижавшись к нему.

Их тела переплелись, а губы слились в чувственном, лихорадочном поцелуе. Они словно стали единым целым, и каждый из них больше не мог существовать друг без друга.

Дриада мягко, но настойчиво, направляла его неуклюжие ласки. Каждое ее прикосновение словно огнем обжигало и без того разгоряченное тело легионера.

Его движения ускорялись, становясь все более судорожными и отрывистыми.

Словно наблюдая со стороны, он вдруг осознал, что с каждой секундой, с каждым лихорадочным движением жизнь медленно, но неотвратимо покидает его тело.

Но противиться накатывающей волне сладострастной истомы уже не мог.

Конвульсивно выгнувшись дугой, Матеуш надрывно вздохнул, ловя пересохшим ртом воздух и, упав на спину рядом с девушкой, обмяк, безвольно раскинув руки.

Дриада нежно прикрыла его остекленевшие глаза.

— Я приняла твой дар, — прошептала она, поцеловав его в губы. — Пусть и мать-земля примет твое тело.

Изумрудное свечение окутало мертвого Матеуша, опутывая и поглощая его мерцающим коконом.

Дриада встала.

— Великая Мать! — воззвала она, подняв руки к древесным кронам. — У тебя будет еще одна дочь.

Словно услышав призыв, деревья зашуршали, и в этом шорохе послышался тихий ответ:

— Да будет так!

— Но почему именно он? — тихо спросила девушка, смахнув выступившие на глазах слезы. — Почему он? Он так молод… Еще не успел ничего познать… Даже я была у него первой.

И опять сквозь шорох листвы донесся едва различимый ответ.

— Он мог дать тебе дочь. Не печалься, ему суждено было погибнуть.

Опустив глаза, дриада согласно кивнула.

— Гримвуду нужны девы-воители, миру нужны девы-воители, — продолжали шуршать деревья. — Грядет война. Страшная война. На истребление.

— Я знаю, — печально вымолвила девушка, медленно подходя к Сардине, опасливо косящейся на нее.

Размашисто хлопнув лошадь по крупу, дриада крикнула, едва ли не сорвавшись на хрип:

— Беги! Ты свободна.

Сардина недоверчиво посмотрела на девушку, фыркнула и с места сорвалась в галоп, стремительно уносясь вперед по древнему тракту.