Хроники Англии: Бессмертная история

                 Хроники Англии.

           Бессмертная история    

 

Часть первая

 

Глава I

В теплую осеннюю пору, когда солнце еще видно часам к шести вечера и нет сильного ветра или много грязи, идет по дневной улице Лондона человек средних лет. Ходит неторопливым, расслабленным шагом, бросая взгляд то по сторонам, то на дорогу, то на подле идущего трехлетнего сына, с интересом разглядывающего дома, витрины магазинов, автомобили, прохожих и…самых разных животных, что следуют за людьми. С кем-то можно увидеть рядом зайца, с кем-то – фенека, кого-то на уровне головы сопровождает орел, кого-то — стрекоза, а у кого-то другого под ногами путается рысь…

— Папа. – Переводя взгляд со спокойно идущих по асфальту зверей на отца, обращается к нему мальчик.

— Да, дружок.

— А почему люди ходят с дикими животными? – Спрашивает ребенок.

— Так и должно быть. – Спокойно отвечает мужчина на заданный вопрос.

— Почему, папа?

— Потому что так устроен наш мир. В мире, где все мы живем…в этом городе, в других городах и странах, во всем мире у людей есть свои животные. Вот у нас дома, вспомни. Есть собака, мышь и хамелеон, правильно? Почему их именно трое? Потому что нас трое. Я, мама и ты. И у каждого человека на планете есть свое животное, которое напрямую связано с хозяином.

— Как мы связаны? – Интересуется сын.

— Эти животные называются Проводниками. Они – это воплощение личности каждого человека, его самых ярких качеств. Отражение его души. Твой хамелеон – это твоя душа, ее физическая форма. Так же и с моей собакой. И с той мышкой. И, если один из двух умрет, умрет и второй. Понял?

— Понял…

— Душа каждого человека индивидуальна, а значит и животные у всех разные. – Добавляет мужчина. – Мой отец, твой дед, рассказывал мне об одном ученом, у которого была обезьянка…он был величайшим гением своего времени. Хочешь узнать о нем?

— Да, да! Хочу, расскажи. – Радостно воскликнул мальчишка, предвкушая интереснейший рассказ.

— Хорошо…

Сняв с лысой головы панаму, гражданин начинает рассказывать ему о «Великом Восстании», давнем событии, известном не только в Англии, но и во всем мире. Ключевую роль в его победе сыграл недооцененный гений, чьи желания не отличались от желаний любого другого ученого: он хотел достичь успеха в своих экспериментах, ввести их в жизнь людей, получить признание…Рассказывает лысый англичанин и о том, что предшествовало революции: первым же делом, по понятным причинам, затронул своих родителей, что участвовали в ней, а потом и их товарищей-мятежников. Но, впрочем, начать стоит с самого начала…

— С твоего позволения, сын мой, я буду называть этих великих людей «героями». Это мои родители, твои бабушка и дедушка, а еще их друзья и союзники, которые вошли в историю нашей страны именно под такими званиями. – Предупредил мужчина.

-Под званиями героев? – Уточнил мальчишка.

— Да. Итак, все началось много лет назад…

Того ученого звали Гектор. Гектор Джозеф Лопес, второе имя которого никем никогда не упоминалось, был выходцем рабочего и преподавательницы, родившимся в 1865-ом году. С момента рождения и до достижения шестнадцати лет жил в родном Хьюстоне, после чего переехал в Англию, где с головой ушел в науку, со страстью к которой, по мнению родителей и других родственников, родился. Самым близким для Гектора живым существом и, пожалуй, единственным для него другом, даже во время научной деятельности, был его шимпанзе по имени Зевс. Эта обезьяна отличалась интересной окраской: черная шерсть была, будто смешана с рыжеватой, что, как в процессе своих экспериментов выяснил молодой гений, было обусловлено врожденной генной мутацией примата.  Поражало это животное также поразительными умственными способностями, ярко выраженными эмоциями и необычными глазами: они были сине-зелеными, очень добрыми и уверенными. Порой создавалось такое впечатление, будто Зевс – это человек, который просто не умеет говорить, и особенно сильно он удивлял коллег и знакомых своего хозяина, которые всячески изумлялись его поведением и мышлением, а простые обыватели города и зеваки так и вовсе испытывали полнейший восторг при виде шимпанзе. Его связь с Гектором была неимоверна сильна: они были неразлучны и понимали друг друга даже без слов…

Сделав себе карьеру ученого, изучающего животный и человеческий разум и их сочетание, Лопес не забыл и о личной жизни. Он дважды был женат, и от обоих браков у него появились дети: от первого – сын Кристиан, от второго – дочь Иоланта. Несмотря на более, чем один брак обручальное кольцо Гектор всю дальнейшую жизнь носил только одно, и от какой именно из двух покойных жен оно осталось – для всех останется загадкой…

Первая, а именно мать Кристиана умерла спустя четыре года после рождения сына от обнаруженного у нее рака. Вторая же погибла в результате автокатастрофы, произошедшей по дороге из больницы спустя шесть лет после рождения Иоланты. Похоронив вторую жену, Гектор стал растить и воспитывать своих детей сам около трех лет, после чего отдал дочь на попечение ее бабушке по материнской линии, умелой колдунье Агате Вэ́рлэс, а сына – его дядюшке, который и на тот момент был почти пенсионером. После этого ученый пропал, пообещав вернуться к детям в течение нескольких недель, и отправился в странствия вместе с Зевсом. С тех пор о нем не слышали очень долгое время, стали даже распространяться слухи о его смерти в одном из путешествий. Часто по ночам на своем катере, сидя под звездами и ловя ушами в полной тишине плавные звуки морских волн, Гектор вспоминал двух своих детей и изливал душу обезьяне, которая внимательно слушала и искренне поддерживала хозяина. Зевс понимал, что чувствует ученый в тот момент: ему жаль, что он оставил сына и дочь без родителей, жаль, что не смог уберечь их матерей…но было ли это сожаление сильнее его любви ко всем, кого он оставил там? Этого Зевс не понимал. Да что уж там: этого не понимал даже сам Гектор. Пытаясь как-то помочь человеку, обезьяна делала, что могла – носила ему воды или чай, держала за руку, могла даже на полном серьезе сесть за штурвал, если хозяин спал или был не в состоянии рулить сам в силу депрессии, которая периодически его накрывала.

Так прошли 7 долгих лет…

Лондон. Июль 1930-го года.  Кристиан и его единокровная сестра Иоланта выросли, первому на днях исполнился двадцать один год, а второй – шестнадцать. Правда, оба, со стороны, «как-то не тянут на свой возраст», как любят говорить их сверстники, друзья их отца и Агата: паренек не так уж высок, без лишней растительности на лице, с подростковыми взглядом, чуть растрепанной прической и привычками, на вид ему не дашь больше восемнадцати. От отца у него преобладающий в зрачках голубоватый, почти синий цвет. Юная леди напротив выглядит чуть старше своих лет: у нее не игривые, но очень красивые желтые глаза, густые русые локоны (как у матери), выразительная фигура и четкий взгляд. От отца ей досталась разве что родинка на правой щеке и немного упрямый характер. Весьма ощутимая разница в возрасте и факт рождения от двух разных матерей дает о себе знать: отношения у них складывались нелегко, и если в детстве, до пропажи отца, они были очень даже дружны, то со временем, узнав правду и обретя разные интересы и жизненные ценности, юные Лопесы друг от друга отдалились. Общество друг друга перестало быть им столь увлекательно, как раньше, пока одна погружалась в историю, второй практиковал навыки ведения боя, причем как рукопашного, так и с холодным оружием, пока одной хотелось узнать как можно больше о пропавшем отце, другой считал его безответственным фанатиком науки. И так было во многом. Но все же врагами по отношению друг к другу они не выросли, даже не близко! По праздникам или отдельным свободным дням они с радостью навещали друг друга, вместе гуляли, ходили везде: по кинотеатрам, по барам, по паркам. А на пятнадцатый день рождения своей сестры Кристиан сделал ей подарок: со свистулькой во рту и ярким свитером вручил ей замотанный в несколько слоев пленки и лент, сверкающий, идеально выкованный на заказ меч (по типу своего), от чего именинница была если и не в восторге, то в крайне приятном шоке. Парень даже научил ее этим мечом пользоваться, час-полтора в день уделяя ее тренировкам. И натренировал что надо! Она овладела этим клинком наравне с братом, практиковавшимся почти год. После смерти своего дяди совершеннолетний Кристиан переехал в квартиру, которая находилась на этаж ниже квартиры Иоланты, которая продолжала жить со своей бабушкой и ухаживать за ней, ведь это добрая женщина, почти десять лет в одиночку воспитывавшая внучку, как и любой другой человек старела, и даже ее колдовство не могло сохранить ей молодость.

На улице ясно. Солнце в зените. Иоланта вместе со своим Проводником, очаровательным белоснежным песцом не очень больших размеров, пришла домой и, прошагав по коридору, зашла в комнату уже пожилой Агаты, старой, но по-прежнему улыбающейся женщины с седыми волосами длиной до затылка, в зеленовато-синем халате, примерно такого же цвета плаще, вокруг которой, взмахивая переливающимися разными цветами крылышками и мотая крошечными усиками, летала ее бабочка.

— Привет, бабушка. – Наклонившись к колдунье, сидящей в мягком кресле и поцеловав ее, сказала героиня.

— Здравствуй, милая. – Поприветствовала ее в ответ колдунья. – Мой Проводник нашептал мне, что видел тебя еще рано утром…Где ты была?

— Твой Проводник думает, что вездесущ. – Косо посмотрев на порхающую около головы хозяйки бабочку, сказала Иоланта. – Я гуляла, все хорошо.

— В заброшенную лабораторию, надеюсь, не ходила?

-…В щель заглянула да осмотрелась чутка. Не более.

— Девочка моя, хватит уже туда свой нос совать… – Проворчала Агата.

— Я там даже ничего не трогала! Неужели не могу просто посмотреть хотя бы краем глаза, чем занимался папа?

— Ты хорошо знаешь, что я думаю о твоем отце. Как зятя я его даже не знала, а человеком он был не больше, чем его обезьяна. Если не хуже…

— Почему ты говоришь о нем так, будто он мертв? – Возмутилась девушка, стоя перед бабушкой и смотря ей прямо в глаза. – Мы ведь не знаем, что с ним на самом деле.

— Даже если он сейчас жив…Он не вернется. Его поглотила бездна науки, в которой он утонул еще до твоего рождения. Слишком поздно ему возвращаться к роли отца…

— Я верю в то, что он еще жив. – Заявила Иоланта.

-…А в его человечность? – Озадачила ее этим вопросом пожилая колдунья и таким образом закончила разговор.

После услышанного вопроса ее внучка смущенно и задумчиво отвела взгляд куда-то в сторону, затем стала сверлить им воздух, но, ничего не придумав в ответ, молча ушла в свою комнату. Песец, на протяжении всей беседы героинь, изредка покачивающий головой и тихо лежавший под ногами хозяйки, скрестив передние лапы, ушел вместе с ней.

Агата тяжело вздохнула, после чего ее бабочка заботливо села ей на руку, словно пытаясь дать какой-то совет.

Какое-то время за окном сидел голубь, словно подслушивавший и записывавший разговор на мини-камеру, установленную кем-то на своеобразный ошейник, а, когда девушка ушла к себе, пернатый улетел.

Тем временем, Кристиан в сопровождении своего Проводника, крупного коричневато-серого койота, нанес визит своему другу из университета, алхимику Пьетро Уайту. Человеку крайне умному и начитанному, внешне симпатичному, но не такому харизматичному и привлекательному по сравнению с Лопесом, с чуть кудрявыми черными волосами, хорошо заметными, немногочисленными веснушками на лице и карими глазами, которые прямо-таки светились жаждой экспериментов. А еще он носил большие очки, линзы которых крепились ремешками к черной кожаной повязке, надевавшейся через голову и умещающей также три дополнительных мини-линзы и увеличительное стеклышко. Эти удобнейшие для экспериментов очки Пьетро смастерил сам! Да, к слову, помимо того, что этот молодой человек (возрастом двадцать лет) занимался алхимией, он также изобретал разные вещи и приспособления разной степени пригождаемости, в основном это были какие-нибудь инструменты для опытов, но несколько раз, помнится, Уайт мастерил по-настоящему полезные вещи, к примеру магнитную перчатку для Кристиана, которую тот использовал на начальных этапах владения своим мечом.

В этот раз он сидел за несколькими колбами, стоящими в ряд, и не сразу услышал, как к нему пришел его товарищ. Заметил он его присутствие только тогда, когда койот стал обнюхивать его мониторы, из-за чего, подпрыгнув на стуле, развернул голову и посмотрел на Кристиана.

— Ты будешь так до самой старости на баночки смотреть? – С насмешливой и веселой улыбкой сказал ему Лопес.

— Неужели дверь была не закрыта? Вот голова дырявая. Моя Чарли ведь могла сбежать… – Взволновался, но при виде друга быстро успокоился алхимик.

-…

Встав со стула, Пьетро подошел к Кристиану, и они приветственно пожали друг другу руки.

— Убери свою собаку от техники, пожалуйста. Опасно. – Попросил Уайт своего гостя.

— Это койот. Ким! Иди сюда, сядь тут. – Подозвал Кристиан свое животное к себе, после чего койот послушно сел рядом с ним и замолчал, сперва не обратив внимания на вылезшую из-за шкафа игуану молодого поклонника науки.

— Зачем ты пожаловал, Крис?

— Да так. Проведать старого друга. Скучно мне…

— М. А к сестре почему не поедешь? – Поинтересовался Пьетро.

— Она сейчас все больше занята своей бабушкой. Старушка уже…хромает. Видать, не долго ей осталось. Да и вряд ли ей будет комфортно в моем обществе. – Объяснил Кристиан.

— Ваша бабушка так плохо к тебе относится?

— Ее бабушка. Знаешь ведь.

— Ой, да, прости. Забываю…что…В общем, не важно.

— Над чем ты сейчас работаешь? – Спросил Лопес своего друга.

— Хочу попробовать создать…новое вещество. – Ответил алхимик. – Какое-нибудь доселе несуществующее. Чтобы занести его в таблицу Менделеева…

— Узнаю старого доброго Пьетро…

— Дед мой говорит, что, мол, бред все это. Что…не нужно этим заниматься, потому что другие могут не одобрить такой эксперимент.

— У нас полная анархия, дружище! Мы живем в условиях анархии, твой дед не знает? Всем будет все равно.

-…

— Прости…Грубо сказал. Я имею в виду…что все равно будет простому народу. А вот научному сообществу ты реально принесешь пользу! – Стал подбадривать своего приятеля Лопес. – Ты сможешь даже войти в историю. Если создашь новый элемент. Только представь…

— Ты считаешь, что я способен на это? – Разочарованным голосом спросил Пьетро.

— Я в этом ни капли не сомневаюсь. – Заявил ему в ответ Кристиан.

Два героя крепко обняли друг друга.

А между тем, под домом Уайта, меж деревьев и урн, под скамейками и ногами прохожих, медленно, дергая своим двойным языком и извивая по асфальту свое длинное безногое пятнистое тело, проползла белого окраса змея, будто подслушав разговор двух друзей.

 

Глава II

Просидев в квартире Пьетро до позднего вечера, Кристиан встал с дивана и дал своему Проводнику знак о том, что пора уходить. Тот, на протяжении всего проведенного здесь времени либо сладко посапывающий подле хозяина, либо наблюдавший и пытавшийся угнаться за колючей зеленой игуаной, встал с места и пошел за Лопесом. Уайт, потерев очки, проводил гостей ко входной двери, и Кристиан, попрощавшись с ним, пошел к себе домой вместе с койотом.

Придя к себе, он увидел в дверном проеме конверт, оформленный в стиле Иоланты, о чем говорила идеально чистая бумага и красивый красный значок по центру. Герой взял конверт в руки, вошел в квартиру, закрыл дверь, дошел до гостиной и, сев на диван, принялся неторопливо открывать послание. Из конверта он аккуратно достал сложенную записку и, раскрыв ее, прочитал содержимое. В записке, как сразу догадался Кристиан, присланной его единокровной сестрой, было сказано о том, что в лаборатории та нашла кое-что весьма интересное и крайне важное и потому просит завтра днем встретиться на площади для разговора.

Юноша согласился встретиться и отправил девушке ответное письмо, в котором сообщил об этом.

Положив письмо на стол, он уже было собрался идти спать, но вдруг за окном, на улице, послышалась какая-то женская истерика, будто у некой гражданки что-то отобрали. Кристиан подошел к окну, хотя и так знал, кого там увидит.

Там, внизу, под светом фонарных столбов, стояла женщина лет сорока, которую сдерживал, по-видимому, муж. Женщина рыдала и кричала от бессилия и горя и тянула руки к замотанному младенцу, которого забрали они – Ксайбеты. Гвардейцы организации «Миротворец», люди в черных, как смоль, пальто длиной до колен, темно-синих кожаных перчатках и в золотых шлемах, похожих на противогазы и внушающих наибольший страх в других, простых жителей города. Эти пугающие на вид агенты, никогда и ни с кем не разговаривающие, разлучая родившегося только вчера ребенка с родителями, лишь выполняли свои прямые обязанности: они работали на человека по имени Освальд Стивенсон, который стоял во главе «Миротворца» и еще в далекой юности поставил цель установить на родине баланс. О его прошлом знали все Ксайбеты и даже некоторые горожане: он родился пятьдесят лет назад, в бедной семье рабочих, где было целых пять детей, разумеется, паршиво живущих. Ввиду ранее упомянутой бедности жилось семье очень сложно: все, кто входил в ее состав, голодали и мучались от морозов и болезней. Оттого и вслед за друг другом Стивенсоны умирали, сначала самый младший ребенок, Лео, за ним девочка Эмми, через неделю или две скончался мальчик Роберто, за ним маленький Генри. А после и вовсе умер отец семейства, Генри-старший, еще через день Освальд потерял и мать. Эти несколько смертей, случившиеся поочередно, на его глазах, всего за пару недель, нанесли ему серьезный удар по разуму, из-за чего тот исказился и загорелся абсолютной идеей – чем больше людей, тем меньше на них продовольствия. И тогда, покинув свой дом вместе со своей змеей, юнец поставил цель исправить жизнь в родном городе, а затем и во всей стране путем контроля численности населения. Будучи двадцатилетним парнем, он собрал вокруг себя людей, которых убедил в том, что для того, чтобы сохранить жизнь населению, нужно сократить его, дабы ресурсов хватало на всех. Группировка миротворцев с годами стала пополняться и на момент описываемых событий в ней насчитывалось более сотни людей, искренне веривших в идею своего лидера. По мнению Освальда, если в семье было больше одного ребенка и больше трех взрослых, им было не прокормиться, потому «лишние рты» вместе с их Проводниками забирали из их семей и казнили.

Убивая сотни, миротворцы спасали миллионы.

Вот и у несчастной родительской пары, за которой Кристиан наблюдал из окна, Ксайбеты отобрали уже второго родившегося ребенка. Далее его ждала печальная учесть. И герой, как и все прочие жители города, это знал. Он вдруг вспомнил, как пару лет назад попытался помочь гражданским в аналогичной ситуации, но потерпел крах: что он один мог сделать против двух Ксайбетов? У них были непробиваемые шлемы, арсенал специального оружия и фантастическая ловкость, а у него только голые руки. Простому горожанину идти против таких бойцов в одиночку бессмысленно…Это верная смерть.

Так и жили люди в Лондоне. Одни, веря в спасение, отправляли детей, женщин, мужчин и стариков на смерть, а другие ненавидели и боялись этих «одних», жутковатых и внушающих опасность людей в длинных черных одеяниях и золотых шлемах, использующих страшные хлысты, острые кинжалы и точечные пистолеты.

Кристиан лег спать.

На следующий день Иоланта ушла на встречу с братом, на площадь, где было не очень людно. Тот подошел спустя несколько минут. Своим уникальным семейным рукопожатием поприветствовав друг друга и сразу после этого обнявшись, герои начали разговор. Их Проводники так же кинулись друг к другу, обнюхиваться и играться.

— Разве твоя бабушка одобряет твои вылазки в лабораторию отца? – Сказал паренек.

— Не одобряет. Но я не успокоюсь, пока не найду ответы на свои вопросы, и ты это знаешь. Никто, кроме меня, не сможет мне их дать…Поэтому приходится делать все самой. – Сказала ему в ответ юная леди.

— Тебя так сильно заботит наш отец?

— Да. Как и тебя.

— У меня и мыслей не было его искать или узнавать что-либо о нем! – Возразил Кристиан. – А если, каким-то чудом он все-таки объявится, я потолкую с ним, посмотрев ему прямо в глаза.

— Я понимаю, почему ты так зол на него. Больше всего на свете…меня он тоже бросил маленьким ребенком, и поэтому я хочу найти его.

— И что ты там нашла? На этот раз. – Поинтересовался юноша.

— Смотри. Это его маршруты. Места, куда он собирался плыть, когда уходил. – Сказала ему Иоланта, после чего развернула запачканную, но читаемую карту, на которой красовались множество красных стрелок, распространяющихся по всей площади карты  в самых разных направлениях.

— Техас…Марсель…Южный полюс? Неудивительно, что он пропал. – Прокомментировал увиденное ее единокровный брат, в конце чуть хихикнув.

— Я хочу отправиться туда. В месте, где он был. Ну или мог бы быть…

Кристиан промолчал, но посмотрел на сестру, приподняв брови. Через минут десять уговоров и доводов девушка, словно умевшая делать так, что брат ей просто не мог отказать на уровне психологии и физиологии, все же убедила его пойти с ней.

Над их головами возник тот же голубь с мини-камерой, что сидел за окном квартиры Агаты вчера, и, зависнув на короткий миг в воздухе, обратив свой прозрачный взгляд (и камеру) на двух говорящих, поторчал недолго на ветке, после чего полетел к морю.

Герои зашли в квартиру Иоланты, где та стала собирать немногочисленные вещи в дорогу. Проходя мимо гостиной, Кристиан заметил колдунью, с которой вежливо решил поздороваться. К слову, находясь наедине со старушкой, он почти всегда чувствовал себя как-то…неуютно: та редко когда могла ему доброжелательно улыбнуться, почти всегда презренно молчала – словом, недолюбливала, то ли от того, что, по ее мнению, Кристиан был «отпрыском ее бестолкового зятя», то ли от того, что этот самый отпрыск проводил время с ее любимой внучкой.

— Мисс Вэрлэс, здравствуйте. – Уверенно, чуть наклонив корпус вниз, сказал он.

— Здравствуй. Давненько ты не приходил. – Чуть сменив положение головы и посмотрев на него, сказала Агата.

— Мы с Иолантой часто встречаемся и ходим куда-нибудь, просто дома скучновато…

— Тогда почему сейчас вы пришли, так еще и вдвоем? – Подозрительно спросила парня колдунья.

— Мы…м… – Разинув рот, не зная, что конкретно говорить, пробормотал Кристиан, но подошедшая с двумя небольшими сумками Иоланта прервала его мычание и ответила за него:

— Не сердись, бабушка, но мы хотим отправиться на поиски отца. Мы знаем, где он может быть.

— Ой, упрямая. До ужаса…прямо как он. – Нахмурившись, с недовольством проговорила старушка. – Пытаясь вас отговорить, я все равно ничего не добьюсь. Но будьте осторожны…

— Конечно, бабушка! – Подбежав к Агате и поцеловав ее в щеку, пообещала девушка и поспешила ко входной двери.

В отличие от сестры, которая шустро так оказалась у шкафа с куртками, Кристиан пошел в том же направлении медленнее, и колдунья приостановила его в дверном проеме гостиной, окликнув его и заставив повернуться к ней.

— Береги ее, как зеницу ока. – Строго наказала ему Агата с таким тоном и выражением лица, будто, если юноша прозевает сестру, старая чародейка ему голову отсечет начисто.

-…Хорошо.

— Если с ней что-то случится…отвечать будешь ты. – Вдобавок пригрозила она герою, настороженно, но при этом как-то уважительно посмотрев ему в лицо в конце сказанного.

— Я защищу ее…пусть даже ценой своей жизни. Клянусь. – Решительно сказал ей герой. Затем он привстал и неожиданно обратился к старухе:

— И…Я хочу еще кое о чем вас попросить…

Пока ее брат и бабушка о чем-то тихо разговаривали, Иоланта, не разбирая их бормотания, стала поторапливать парня:

— Крис, нам пора!

Тот закончил разговор с колдуньей и пошел к ней.

На пирсе их уже ждал Пьетро. Иоланта, Кристиан и их Проводники сели в небольшой двухместный катер, который им по просьбе второго любезно одолжил алхимик, спросив разрешение у деда, которому тот катер, собственно, принадлежал. Юный служитель науки, к слову, не стал отговаривать своего друга и его сестру от их затеи и даже думал поехать с ними, поскольку хотел встретиться с возможно живым Гектором, который был для него почти кумиром.

«Ваш отец – умнейший человек на всем континенте! А может и во всем мире…Мне столько вопросов хотелось ему задать…Я бы многому мог у него поучиться в области науки. Я бы с радостью отправился с вами, если есть хоть малейшая вероятность того, что он еще жив.» — Вот что сказал он двум юным Лопесам, провожая их на пирсе глубокой ночью.

Почему он с не отправился тогда с ними? Ему помешали обстоятельства: к Пьетро следующим утром должна была приехать кузина, начинающая актриса Виктория Коулман. Славная на вид была девушка, с короткими прямыми волосами темно-каштанового цвета, мутно-зелеными глазами, отражающими в себе длинные черные ресницы и родинкой на правой щеке. К кузену она приезжала нечасто, но конкретно этот, один из немногочисленных, раз выпал именно на тот день. Разочарованно вздохнув из-за этого, Пьетро пожелал Кристиану и Иоланте удачи, оставшись стоять на пирсе, и, когда катер уже отдалился от него за много десятков метров, герой, закончив махать им рукой, развернулся и пошел домой.

Отплывающий посреди ночи катер, светящийся своими фарами ярким огнем в морской тьме, заметил часовщик, сутками напролет следящий за состоянием и работоспособностью Биг Бена. Зрение у него было хромающим, он страдал гетерохромией: одном из его светло-карих глаз, а если точнее – в левом, наблюдался зеленый кусочек, не очень больших размеров, но поразительной насыщенности цвета. А еще он носил темный берет и имел достаточно низкий для мужчины рост. Яркая точка в ночной темноте заинтересовала его, сидящего на своем посту, на верхушке Биг Бена, под стрелками огромных часов, но не настолько, чтобы он мог отвлечься от работы. То, что привлекло его внимание в ночной тишине, заставило его опустить голову вниз: там послышался протяжный младенческий плач, который часто будил и мучил горожан, а под фонарными столбами прошли два едва заметных высоких черных силуэта в золотых шлемах и с чем-то в руках…

«Все как всегда…ничего не меняется в этом хаосе…» — Подумал часовщик.

Наступило утро следующего дня. В дверь Пьетро постучали, и когда он ее открыл, то увидел Викторию, стоящую перед ним с бутылкой шампанского.

— Рада тебя видеть, дорогой кузен. – Ласково сказала она.

— Привет, я тоже рад. Проходи. – Обняв и поцеловав двоюродную старшую сестру, сказал герой, после чего пустил ее внутрь и закрыл за ней дверь.

Обняв и поцеловав двоюродного брата в ответ, гостья сняла верхнюю одежду, и они вместе прошли на кухню, где Пьетро, положив темную бутылку на стол и усадив за него Викторию, начал искать бокалы. Найдя и достав их, он положил и их на стол, по двум краям, а затем разложил тарелки, пару салатов и сладкие угощения. Наконец он сел, и гостья открыла шампанское.

— Как живешь? Что нового по учебе? – Начала спрашивать она кузена, пока ничего не бравшего есть.

— Да так. Нового ничего. В институте справляюсь, все нормально.

Актриса учтиво кивнула и налила вкусного шампанского сперва себе, потом Пьетро. Тот поднес бокал ближе к себе и спросил:

— А у тебя как?

— Карьера растет. Гонорары платят. Вот только…мамы позавчера вечером не стало. Подхватила испанский грипп. – Разочарованно ответила Виктория, поднеся к себе свой бокал.

— Как? Тетушка Анна умерла? – Удивился ее кузен. – Я думал, она сейчас отдыхает на островах…

— Нет…Увы, это не так. Как раз о смерти на тех островах нам в тот же вечер и сообщили. Хоронят завтра утром, ты пойдешь?

— Ну…раз уж такое дело, надо. Пойду. Выпьем. Да покоится она с миром…

Герои приподняли бокалы, чокнулись ими и затем с почтением и наслаждением выпили их до последней капли.

Все это время их Проводники, шипастая игуана и зеленый богомол, оказавшийся здесь вместе с хозяйкой, почти без движений торчали на одном месте, изредка поглядывая друг на друга. Богомол периодически угрожающе поднимал колючие лапки и издавал тихие шипящие звуки.

А тем временем, Иоланта и Кристиан тихо плыли на катере, под Луной, среди волн, и, надо отметить, как-то мало разговаривали. Каждый скорее был в думах о том, что скажет при встрече отцу, если встретит, узнает ли он своих детей, как сам отреагирует на их появление спустя годы. Два человека находились по разным углам быстро движущегося малого судна: один у руля, другой ближе к краю, и развивали свои волосы на ветру, то поглаживая своих койота и песца, то переводя взгляд с воды на друг друга и обратно, то сменяя друг друга за рулем. Когда у него стоял зевающий Кристиан, прежде никогда не управлявший никаким транспортом, произошло непредвиденное: юноша не смог обогнуть еле выступающие из воды скалы, и катер не избежал столкновения с ними, сильно повредившись и начав пропускать воду, затем и вовсе тонуть! Находившиеся на нем герои запаниковали и, понимая, что судно уже не спасти, решили было прыгать в воду, чтобы не пойти на дно, но им очень крупно повезло в ту ночь: мимо, в метрах сорока-пятидесяти, проплывал средних размеров, в некоторых местах потертый корабль с тремя парами красных парусов, он заметил тонущий катер и, приблизившись, остановился боком. Провинившемуся горе-капитану и его сестре протянула увешанную кольцами и браслетами руку худая женская фигура, но лица и деталей из-за крайне слабого освещения разглядеть не получилось, да и некогда было, ведь через пару минут поврежденный катер полностью ушел под воду. Иоланта, Кристиан и их Проводники успели вовремя перебраться на подобравший их корабль и, посмотрев вслед сгинувшей в морской пучине лодке, перевели взгляд на незнакомку. Это оказалась кареглазая, темнокожая контрабандистка, в бандитской куртке, на которой пестрили разные значки, карманы и прочее, с пистолетом за поясом и прической в стиле афро, в черных кудрях которой, казалось, можно было спрятать еще два дополнительных пистолета. Компания из двух Лопесов и их животных молча смотрела на свою спасительницу не меньше пяти минут, а та молча смотрела на них столько же времени, поддерживая неловкую тишину, которая сбивалась разве что только звуками волн.

— Спасибо, что заметили нас и помогли. Без вас мы бы не спаслись. – Поблагодарила контрабандистку Иоланта, наконец нарушив паузу.

— Мне не в первой подбирать бедолаг в море…Много лет плыву по всему свету. Да вот только вы совсем уж молодые. Точно бы погибли. – Ответила темнокожая девушка, глядя на спасенных от участи утонуть в водной пустыне.

— Как вас зовут?

— Ванда Рассел. А вы у нас значится…

— Меня зовут Иоланта Лопес. А это мой брат Кристиан. – Представилась юная леди, а затем представила своего спутника, смотревшего не совсем доверчиво на контрабандистку.

— Неплохо. Я на юг плыву, в противоположную сторону от той, куда вы плыли. Там вас оставлю, раз уж на то пошло.

— Нам срочно нужно в Техас, мы направлялись туда!

— В Техас? – Удивленно уточнила Ванда. – Нет, нет, мне туда соваться незачем. Времени нету.

— Нам не на чем туда добраться, только вы можете нам помочь! Пожалуйста. – Попросила ее Иоланта, намереваясь продолжить движение по следу пропавшего отца.

— Послушай, дорогуша. Я вам не заказной транспорт. У меня свой маршрут. – Говорит ей Ванда, не собираясь делать для незнакомцев больше, чем она уже сделала.

— Но нам правда очень надо туда. – Умоляла Иоланта. – У нас срочное дело…

— Не мои это проблемы, милочка.

— Мы вам заплатим. – Влез в разговор Кристиан, до этого молчавший в тряпочку. – Заплатим, сколько потребуется.

Контрабандистка посмотрела на парня заинтересованным, жалеющим взглядом, после чего все же согласилась, закатив глаза.

Лопес отдал те немногочисленные деньги, что у него были, и еще добавил для полной уверенности перстень своего дядюшки, который был сделан из чистого золота. Это решение далось ему с огромным трудом, но он все же его принял и, с тяжелым сердцем сняв перстень с безымянного пальца, протянул его Ванде вместе с деньгами.

Та взяла их, после чего положила в карман и проследовала к штурвалу и сказала:

— А ты непростой парень. Молодец.

Кристиан смущенно посмотрел на женщину.

— Когда человек идет к намеченной цели, он должен уметь жертвовать дорогим. Это достойное качество. – Добавила Рассел, повернувшись к Лопесам. – Располагайтесь, до Техаса еще часа два.

— Большое вам спасибо. – Сказала Иоланта, далее понизив голос. – И тебе спасибо, Крис.

— Только ради тебя я это делаю… – Нахмуренно ответил ей брат, пошагав на нижнюю палубу.

Когда песец героини, обнюхивая пол и воздух, оглядывался по сторонам, из-за мешков вдруг шустро вылез енот и стал игриво путаться под ногами у белой лисицы и ее хозяйки.

— Твой Проводник? – Спросила Иоланта капитана корабля.

— Да. Кело́.

Оставшуюся ночь герои плыли в сторону Техаса.

 

Глава III

Кладбище.

Пьетро и его кузина Виктория вместе с еще несколькими людьми в черном стояли под мелким дождем, наблюдая за тем, как в глубокую яму опускают гроб. Положив после прощальной церемонии на могилу белые красивые цветы, они еще немного постояли там и ушли. Погода начала портиться. Дабы его двоюродная сестра не рисковала и не ехала домой, в другой город, в ливень с грозой, алхимик предложил ей остаться на ночь, а может и на несколько дней у себя, на что та согласилась не сразу, так как не хотела причинять кузену неудобства в и без того небольшой квартирке, однако тот настоял.

После похорон его мысли долго были заняты другом, отправившимся в далекое путешествие за великим гением. В его голове крутились вопросы: «Добрался ли он до пункта назначения?», «Увиделся ли с отцом?», и на первый ответ дать можно: да. Добрался. На момент, когда Пьетро сидел на балконе, думая о близком товарище, а Коулман мирно посапывала в другой комнате, тот уже как несколько часов был там, где надо. На корабле Ванды Лопесы добрались до Техаса и, попрощавшись с ней (далеко не навсегда), проводив взглядом, пошли опрашивать местных жителей. Никто из них не мог внятно сказать, видел ли здесь голубоглазого высокого мужчину с обручальным кольцом или нет. Кроме одного. Этот старик по случайности оказался англичанином и, как выяснилось, давным-давно переехал сюда из пригорода Лондона, потому любезно принял у себя гостей из родной страны и рассказал, как в здешних окрестностях видел черно-рыжего шимпанзе, причем не один раз.

— Что он делал здесь? – С волнением и неподдельным интересом спросили оба героя.

— Да просто ходил то там, то тут. Брал какие-то запчасти и нес куда-то, в место недалеко отсюда. Иногда за руку уводил из города людей. – Ответил им старый человек.

— Хм…зачем, интересно…

— Может, он для отца все это нес, м? – Предположил Кристиан и высказал предположение сестре.

— Возможно. Или может, исследовал…А вы можете показать, куда он нес запчасти и уводил людей? – Сказала Иоланта старцу.

— Могу отсюда показать. До самого места вряд ли доведу.

— Давайте.

Трое людей вместе с Проводниками вышли из хижины, и гражданин пальцем показал на тропу, а затем на резкий поворот вправо, где начинались заросли.

— Благодарим вас, сэр.

— Не за что.

Герои быстрым шагом пошли вдоль тропинки, а когда дошли до зарослей на повороте, их песец и койот напряглись и учуяли, видимо, обезьяну. Далее Иоланта и Кристиан шли за своими животными, которые, не отрывая морды от земли, вели их по следу и в конце концов привели к мелкому убежищу, похожему на лабораторию в Лондоне. Запах, на который ориентировались четвероногие следопыты, обрывался там, в том убежище, и судя по его виду оно было покинуто несколько месяцев назад: и внутри, и снаружи виднелись ржавые участки и лианы, то и дело свисающие вниз, на полках и в шкафах скопилось много пыли, а свет не работал. С трудом открыв долго не поддающуюся металлическую дверь, герои зашли в постройку, больше похожую на огромный минивэн без колес. Самым полезным и интересным, что им удалось там найти, оказались бумаги с надписью «Эксперимент неудачный» и несколько открытых клеток, к которым тянулись провода, присоединенные к стоящим рядом испорченным креслам. Здесь…экспериментировали над людьми? Вполне возможно, и эта мысль пронеслась также у Лопесов, обошедших все помещения и не нашедших там ничего интересного, кроме вышеупомянутых бумаг, которые герои решили забрать с собой. Внезапно откуда-то, по ту сторону толстой ржавой стены послышались звуки возни и мелких движений, будто кто-то перебирал мусор в ящике или пытался достать из шкафчика что-то застрявшее там. Встав перед Кристианом и Иолантой, их Проводники напряглись, оскалились и начали угрожающе рычать в сторону этих непонятных звуков, и спустя пару минут, когда два человека, приблизившись к той стене на несколько шагов, приготовились браться за мечи, хлипкую дверь открыл…вот, сюрприз! Зевс. Причем с очками в одной лапе и каким-то мелким контейнером в другой.

Песец и койот перестали скалить зубы и пропустили своих хозяев вперед. Те, убрав руки от мечей, узнали обезьяну, которую видели в детстве, и попытались наладить с ней контакт.

— Мы тебя не обидим…

— Все хорошо…мы не враги.

Но шимпанзе явно не собирался куда-то идти с двумя Лопесами: не проявив никакой агрессии, он убрал от себя руки людей и, проскочив буквально у них под ногами, двинулся к лестнице, ведущей к люку на потолке, и, бросив вниз баллончик, из которого пошел газ, вылез через этот люк и исчез из поля зрения героев. Те не смогли пойти за ним, так как газ из баллончика, распространившийся на все помещение, наложил непроглядный туман, серовато-белую, мутную, всепоглощающую пелену, в которой нельзя было разглядеть даже своей руки. Когда она рассеялась, Зевса уже не было.

— Наш отец…жив…Жив! Отец жив, я знала! – Обрадовалась девушка.

Ликуя по поводу раскрытой тайне, Иоланта захотела найти обезьяну, выйти на ее след, пойти по нему. Но Кристиан, который был удивлен не меньше сестры, отметил, что запах Зевса тоже исчез. Видимо, в облаке скрывшего его газа.

— Что тогда ты предлагаешь? – Спросила девушка.

— Вернемся в Лондон. Расскажем обо всем твоей бабуле-колдунье, и пусть она нам поможет. – С серьезным лицом ответил ей брат.

— А как же Марсель и Южный полюс?

— Отсюда на Южный полюс нам не добраться, да и не продержимся мы там долго, наши теплые вещи в уничтоженном катере остались! А чтобы добраться до Марселя, нужно обратно, на наш континент. Так что вариантов нет.

— Ф-ф-ф. – Профыркала, закатив глаза, Иоланта.

Не хотя и не сразу, но она согласилась на предложение Кристиана.

— Ну и как ты собираешься вернуться в Лондон без катера?

— С Вэрлэс договорился перед нашим отъездом…Пока ты была занята.

— Что?? – Изумленно и громко спросила Иоланта, не понимая, что имел в виду в тот момент юноша.

Вслед за братом героиня посмотрела вверх и увидела светящуюся магической энергией бабочку, которая в одночасье превратилась в голубоватое свечение, излучаемое колдовством Агаты. Из этого сверкающего движущегося, как туман или пыль, сгустка магической энергии образовался необычайной красоты, потустороннего вида сияющий конь, который усадил на свою сверкающую магическими частицами спину двух людей и побежал прямо к морю. Своими копытами, бьющимися по воде, неземного происхождения колдовской конь создал вдоль своего движения сияющую дорогу, по которой он, песец и койот помчались, словно по обычной твердой земле, игнорируя законы физики и водной поверхности. Так за не очень продолжительный отрезок времени герои добрались до суши и оказались в Европе. Когда они слезли с магического коня, тот, встав на задние лапы и крикнув с поднятой к небу головой, растворился в светящейся голубоватой пыли.

— Что это было? Почему я об этом не знала? – Поинтересовалась Иоланта, посмотрев на брата, от которого искренне не ожидала такого фокуса.

— Твоя бабушка не согласилась помочь с разборками дела, связанного с нашим отцом. – Пояснил ей тогда парень. – А вот, когда я попросил ее в случае чего помочь нам домой вернуться. Она сказала, что сделает это. Поэтому и отправила ту бабочку следить за нами.

Сообразил-таки Кристиан. Но его вдруг накрыло какое-то неприятное ощущение…Будто он что-то забыл там, в Техасе. Однако, придавать этому значение парень не стал.

Между тем, змея, проползавшая по лондонским улицам, вернулась к хозяину – Освальду. Высокий мужчина чуть старше пятидесяти лет, с потухшими зелеными глазами и седыми прядями по бокам, поднес к краю своего стола правую руку, на которой отсутствовал один палец, и змея обвила ее, затем продолжив ползти по телу человека. Удобно устроившись у него на шее и плече, она довольно высунула свой раздвоенный язык, а Освальд стал поглаживать ее по головке.

На следующий день, встретившись с другом из университета, Кристиан рассказал ему о похождениях в Техасе, и если на доказательство того, что Гектор жив, тот отреагировал с восторгом в глазах и интересом в голосе, то, узнав о печальной судьбе катера, Пьетро не на шутку встревожился и даже разозлился. Но эта злость в краткий миг была подавлена все тем же восторгом, испытанным Пьетро при мысли о встрече со своим кумиром. Как-то, между делом, юный алхимик рассказал шокирующую новость кузине, и затем эта новость начала распространяться с немыслимой скоростью: то и дело, находясь и дома, и на улице, люди стали узнавать и говорить о том, что гений жив, а единственным доказательством, не оставившим совершенно не у кого сомнений на этот счет, стал клочок обезьяньей шерсти, добытый в Техасе. Газеты, в которой, казалось, писали только лишь о Гекторе, раскупались, как горячие пирожки, чем был очень доволен директор газетной фирмы, Бенедикт Морган, человек лет сорока с лишним, чуть-чуть сутулый, с уверенным прямоугольным лицом и пачкой сигарет в кармане (ее он носил везде и всегда, но не везде и всегда ею пользовался). Его, ввиду своих размеров, не так часто сопровождал Проводник – необыкновенно красивый павлин серовато-белого окраса, с цепкими лапами и длинноватой шеей. Возникший ажиотаж вокруг новости о Лопесе очень заинтересовал Бенедикта. Настолько, что он в один из выходных решил сходить на свежий кинофильм, который был снят по мотивом биографии великого гения, сразу после того, как сенсационная новость облетела весь город, и привлекла всеобщее внимание. Роль дочери Гектора досталась Виктории, которая на радостях сообщила об этом кузену. Тот был рад за двоюродную сестру, ведь ей досталась одна из главных ролей, да еще и в таком кино, и, конечно, он вместе с Кристианом и Иолантой пошли на сеанс. Последняя, к слову, была крайне заинтересована, и мысль о том, что ее роль сыграет именно Виктория (а эти две леди были в смешанных отношениях, которые до поры-до времени было сложно обозначить иначе, кроме как словом «нейтральные»), на какое-то время даже потеснила мысль о живом отце. В день премьеры кинозал был заполнен донельзя, были заняты абсолютно все места, люди с нетерпением ждали начала. Сеанс длился ровно полтора часа, и все зрители, изредка моргая, смотрели на экран, как на что-то сверхъестественное, особенно Иоланта, Кристиан и Пьетро. Когда фильм закончился и начались титры, люди проводили его и актеров, вышедших на сцену, громкими аплодисментами и криками восторга. Кинолента достигла ошеломительного успеха. Виктория исполнила свою роль на «отлично», ее кузен, босс и коллеги были поражены.

Естественно, такая громкая новость не могла не быть услышана Освальдом, который узнал ее одним из первых. Он тоже был на премьере фильма. Узнав о том, что Гектор Лопес до сих пор жив, Освальд почувствовал…злобу, шок. Его зрачки округлились от удивления, и от злости, они наполнились гневом и ностальгией. Немедля, Стивенсон отдал приказ своим людям отправиться в Техас и отыскать другие следы и новые зацепки, чтобы найти столь отчего-то важного ему Гектора. Ксайбэты, которые за всю историю своего существования, ни разу не были за пределами Лондона, отреагировали на приказ оперативно и, пропав с улиц города, собрались в своем генеральном штабе. В их распоряжении были большие летательные аппараты, напоминающие наполовину дирижабли, наполовину воздушные шары, которые назывались «Аэро-файтерами» и использовались не часто, но по делу. В одно такое летающее судно могло вместиться полсотни пассажиров, а всего их насчитывалось пятнадцать или чуть более. В Техас полетел только один, ведь на разведывательную миссию не требовалось больше десяти Ксайбэтов.

Аэро-файтер заполнился агентами, закрыл дверь и поднял шасси, после чего огромные лопасти на его хвосте начали быстро вертеться, и воздушный корабль взлетел в воздух.

Он долетел до Техаса где-то за семь часов. Прибыв к тому месту, где Лопесами был обнаружен шимпанзе, Ксайбэты стали осторожно проверять местность, часть из них пошла осматривать заросли и лес, а часть – заброшенное убежище. Повезло тем, кто пошел в убежище: им удалось найти кое-что очень интересное, то, что не нашли здесь Кристиан и Иоланта. В самом дальнем помещении, большое окно в котором выходило на густой лес, Ксайбэты нашли подобие холодильника, в котором обнаружились несколько ампул с густой жидкостью темно-синего цвета. Зацепок, касаемых самого местоположения Гектора, найдено не было, но этих драгоценных пяти ампул было вполне достаточно, чтобы узнать больше, потому, сообщив своему господину о них и получив от него разрешение вернуться в Лондон, Ксайбэты тщательно упаковали маленькие стеклянные сосуды в чемоданчик, закрепили их ремешками, чтобы те точно не разбились по дороге, и, покинув мини-лабораторию, направились к Аэро-файтеру, на котором благополучно улетели.

Прибыв в город, люди в золотых шлемах зашли в кабинет Освальда и вручили ему чемоданчик. Тот был очень доволен и попросил своих подчиненных оставить его. Те, как обычно промолчав, послушно ушли, закрыв дверь.

Можно подумать, что у Ксайбэтов была только их работа, работа и еще раз работа. Что они днями и ночами патрулируют городские улицы и забирают детей вместе с их Проводниками. Но нет. У них были и свободные часы, и притом не так уж редко. И в это свободное время они снимали свои тяжелые шлемы…Под ними, вопреки убеждениям простых горожан, считавших лондонских инквизиторов чудовищами, живыми мертвецами или кем-то вроде этого, были обычные люди. Бывшие простые горожане, которые отличались от других только одним: искренней верой в дело Освальда. Восемь человек, отдав ему ампулы, захотели отдохнуть и спустились на первый этаж своего штаба, где удобно расселились на пол, диван и стулья.

— Почему, интересно, Стивенсон так обрадовался этим колбочкам? – Сказал один из Ксайбэтов, положив на стол свой шлем и протирая влажной тряпкой запотевшее в нем лицо.

— У него старые счеты с Лопесом… – Ответил на заданный вопрос другой Ксайбэт, снявший шлем, Джеймс Картер, который наиболее тесно общался со своим господином.

— В каком смысле? Почему? – Влился в беседу третий Ксайбэт, взяв в руку сигаретку и зажигалку.

— Они знакомы очень давно, с юности. Когда еще школьниками были. – Начал рассказывать Джеймс. – Они поначалу дружили, были товарищами, помогали друг другу. А потом, когда выросли, Стивенсон устроил Гектора в крупную лабораторию, поскольку знал…насколько тот был повернут на науке. Гектор не знал, чем занимается наш босс. А когда узнал…ужаснулся тому, что его друг делает с невинными детьми, стариками и женщинами. Поэтому пришел как-то к нему в кабинет, чтобы попытаться его образумить.

— Стоп…Поэтому двадцать лет назад Лопес заявился сюда лично и попытался убить его?? – Резко перебил Картера другой Ксайбэт, удивившись услышанным подробностям и разделив с тем задавшим вопросом страстное покуривание.

— Да. – Продолжил говорить Джеймс. – Лопес пришел, чтобы переговорить с Освальдом лицом к лицу и не сразу попытался убить. Разговора как такового не состоялось…Когда господин объяснял свою идею, Гектор просто стоял. Наверное, потому что в каком-то смысле…видел в нем себя. Но в итоге они повздорили. И подрались. В той драке Лопесу не удалось убить Стивенсона, но он отрубил ему палец.

Другие Ксайбэты, с интересом слушавшие своего коллегу, в этот момент переглянулись меж собой, ведь доселе они не знали причину отсутствия у своего господина среднего пальца правой руки, хотя и часто замечали это. Но спросить не решались.

— Помните, как Гектор у нас тут в тюрьме сидел? – Задал Картер вопрос своим коллегам.

-…М-да. Помним. – Ответил один из присутствующих.

— Ну вот как раз после той драки его и посадили. Правда, пробыл он тут от силы месяцок или полтора…Сбежал. Легко как-то сбежал. И исчез потом.

— Вот это да…

— С ума сойти…

— Удивительно…

В тот вечер, после услышанной истории, Ксайбэты, что, покуривая сигареты, протирая частички грязи на шлемах, с рукой на подбородке посапывая или просто ничего не делая, вслушивались в рассказ…изменились что ли? Нет, не так. Правильнее будет сказать, что их представления о своем господине немного поменялось. Нет, они все так же уважали его и разделяли его идеи, но начали воспринимать его как-то иначе. И мысли о Гекторе Лопесе засели в их головы с того вечера на несколько дней. «Его личность и жизнь так загадочны» — думали они…

Пока небольшая компания Ксайбэтов развлекала себя на первом этаже, Освальд разглядывал доставленные ему ампулы и решил завтра показать их своему сотруднику, который хорошо разбирался в этом. А пока он вдоль и поперек рассматривал ампулы, найденные в убежище пропавшего, но точно живого гения, за окном, прямо в его кабинете, сидел и наблюдал за происходящим опять тот голубь. Что это за шпион такой?

 

Глава IV

Утро нового дня.

Кристиан, Иоланта, Пьетро и Виктория собрались вместе в парке. Сначала говорили о приключениях первых.

— Эту шерсть точно оставила обезьяна вашего отца?

— Определенно. Такого окраса шерсти нет больше ни у кого. – Утвердительно ответил Кристиан на вопрос кузины своего друга.

— Твой дед ничего не сказал из-за…катера? – Спросила Иоланта почитателя великого гения.

— Не спрашивал. А я и не стал об этом говорить…Надеюсь, он про него не вспомнит.

— А та девушка, что вас подобрала. Откуда вообще взялась? – Поинтересовалась Виктория.

— Понятия не имеем. Она заметила нас раньше, чем мы ее. Женщина она, скажем прямо…жесткая. За просто так ничего не сделает. – Сказал ей Кристиан.

— М-да…Ксайбэты туда добрались явно без передряг в отличие от вас. – С иронией выкинул Пьетро как бы невзначай.

— Куда добрались? В Техас?? – Удивилась и даже взволновалась Иоланта.

— Ну да. – Подтвердил Пьетро. – Они вчера на своем недодирижабле в Техас полетели. Видно, их лидер тоже прознал о том, что ваш отец жив. Как и весь город…

— Что им там нужно было…

— Думаю, их там вряд ли могло заинтересовать что-либо, кроме той мелкой лаборатории, которую нашли вы двое.

Тут Кристиан и Иоланта переглянулись между собой, то ли занервничав, то ли заинтересовавшись. Скорее, и то, и другое.

— Мистер Дикс хоть немного вписался в роль вашего отца в фильме? Я с ним не знакома, не знаю, какой он на самом деле. – Решив сменить тему и отвлечь Лопесов от нахлынувшего напряжения, сказала Виктория.

— Ребята, э-эй! – Подозвал Пьетро двух Лопесов, которые не обратили внимание на вопрос его кузины, погрузившись в думы о том, что может последовать за вылазкой Ксайбэтов в Техас.

— А, да. Да…прости, что ты сказала? – Очнулся вдруг Кристиан.

— Мистер Дикс, как мне кажется, немного…переигрывал что ли. Не помню нашего отца таким эмоциональным. Да и синие линзы как-то уж фальшиво смотрелись. А так ничего, справился. – Сказала Иоланта, перейдя на новую тему разговора.

— Кстати! Ты прям вжилась в роль Иоланты, Виктория. Я был в восторге. Будто моя сестра, только в парике. – Похвалил Кристиан кузину своего друга, на что Иоланта как-то угрюмо, но саркастично на него посмотрела.

— Спасибо. Я четко следовала сценарию…

— В вашем фильме напрочь убрали любое упоминание об анархии нашего города. Ни одного Ксайбэта не показали…Это ведь было сделано специально, да?

— Да. Босс не хотел, чтобы люди смотрели, как на экране их так же, как в реальной жизни, терроризируют и лишают детей…Он сказал нам, мол, изображайте историю гения без всего того ужаса, что происходит с людьми каждый божий день. Честно…было далеко не так приятно играть на развлечение людям, обманывая при этом их. От «Миротворца»…нигде не скрыться.

Герои замолкли и просто смотрели в пустоту, думая о том, насколько кинематографическая жизнь Лондона отличается от реальной.

Тем временем, Бенедикт, которому, к слову, очень понравился фильм о Гекторе, решил найти Кристиана и Иоланту: хотел выведать у них новой информации об их отце и сделать из этого сенсацию. Он обожал сенсации. В один из дней Виктории нужно было возвращаться в родной город. Попивая у своего кузена дома зеленый чай и беседуя с ним перед отъездом, она просидела в его квартире до вечера, после чего положила чашку в раковину.

— Мне пора одеваться. Надо на поезд успеть. – Сказала она Пьетро, взяв за ручку свой небольшой чемодан с собранными вещами.

Уайт, выйдя с ней в коридор, сказал, что довезет ее до вокзала, но девушка его отговорила, аргументировав это тем, что больному деду Пьетро сейчас очень плохо и оставлять его в таком состоянии одного дома нельзя. И ведь правда: старик на тот момент ничего не ел и почти не пил, плохо спал и сидел с температурой. И даже на расстоянии двух-трех комнат был слышен его тяжелый кашель, который своим звучанием наводил на мысль о скорой кончине больного. Подумав об этом, Пьетро решил остаться за ним присматривать, но взял с кузины слово, что та будет осторожна. И чуть ли не в приказном тоне сказал ей, чтобы та сообщила ему о своем прибытии домой, для его личного спокойствия. Надев сапоги и куртку, взяв за ручки достаточно легкий по весу чемодан, обняв двоюродного брата и поблагодарив его за гостеприимство и заботу, Виктория сказала, что все будет хорошо. Когда она вышла на лестничную площадку, Пьетро пожелал ей счастливого пути и закрыл за ней входную дверь.

Героиня вышла на улицу, где немного моросило. Как на зло, такси все никак не приезжало, ни одного не приехало. Бенедикт, который в ту минуту стоял у газетного киоска, заметил ее и решил помочь, заодно спросить про нужного ему человека.

— Вечер добрый, уважаемая. – Сказал он Коулман, подойдя к ней поближе.

— И вам добрый вечер. – Взаимно ответила ему девушка, прищуриваясь из-за моросящего дождя.

— Вам помощь не нужна? Я стоял тут, неподалеку, вас увидел. А вы стоите на месте, ждете кого-то?

— Я…Мне бы на вокзал успеть, тороплюсь я. А такси не видать нигде.

— Так давайте я вас подвезу. Дорога будет быстрой.

— Ну, я…даже как-то не знаю.

— Мы с вами немного знакомы. Но я не причиню вам вреда, обещаю.

— Как мы с вами знакомы?

— Объясню в машине. Часики тикают, вы можете не успеть.

Постояв и подумав несколько минут, Виктория все-таки решила довериться прилично выглядевшему мужчине и прошлась с ним метра три до его машины, после чего села на второе переднее сидение. Бенедикт, сев за руль, завел автомобиль, и они помчались в путь.

— Так откуда я вас знаю? И откуда вы знаете меня? – Спросила молодая актриса героя, поправив прическу и переведя взгляд с мокрого окна на водителя.

— Я был на премьере вашего фильма. – Ответил ей директор, посмотрев на нее. – Я сидел в первых рядах, и после окончания сеанса даже вручил букет, там, около сцены, когда столпился народ.

— Кажется…я припоминаю. Простите, я тогда была в такой спешке, была такая суматоха, я даже не посмотрела на вас, так краем глаза только.

— Ничего страшного, мисс. Кстати, вы сыграли великолепно. – Отметил Морган.

— Благодарю. И спасибо за тот замечательный букет. – Сказала ему Коулман.

— Можно вас спросить?

— А-м, да, конечно. Спрашивайте.

— Вы знакомы с Иолантой Лопес? – Задал вопрос директор газетной фирмы. – Вы вроде как ее играли.

— …Да, мы с ней знакомы. А что? Она вам нужна?

— Да так. А где она живет? Вам известно? – Поинтересовался Морган, продолжая смотреть на дорогу.

— На Риджент-стрит…на перекрестке. Что вам нужно от нее? Я не хочу, чтобы она пострадала из-за меня.

— Она не пострадает, уверяю вас. Я просто хочу с ней поговорить. – Заверил Бенедикт свою пассажирку, которая стала смотреть на него с опаской и недоверием, пожалев, что назвала место жительства Иоланты.

Виктория подозрительно смотрела на мужчину, который как ни в чем не бывало смотрел на дорогу.

Вопреки некоторым опасениям героини Бенедикт благополучно довез ее до вокзала, как и обещал.

— Доброй вам дороги, мисс Коулман. – Сказал он ей, когда девушка вышла из машины и, вытащив из багажника свой чемодан, поблагодарила его.

Морган, посмотрев ей в спину, сел обратно в автомобиль и уехал, а Виктория пошла к поезду и, успев на него почти в последний момент, села и отправилась в путь. Перед тем, как запрыгнуть в поезд, героиня хотела отправить Иоланте письмо и предупредить ее о Моргане, но не успела.

На следующий день, когда Иоланта сидела дома и беседовала с бабушкой, Бенедикт припарковался у ее дома, найдя его.

— Знаешь, бабушка, папа в том фильме получился несколько другим. Нежели чем в реальности…Я думаю, тебе стоило бы сходить на него. – Говорила героиня, неся в блюдце чашку с чаем для колдуньи.

— Кинофильм не изменит моего отношения к твоему отцу…Режиссеры врут. Они приукрашивают, всячески избегают того, что есть в нашем мире. Прими наконец то, что преподносит тебе реальность, дорогая! – Ворчливым тоном говорила ей Агата.

— Я знаю, что ты скажешь, бабуль…Но я хочу отправиться во Францию. Там отец тоже был.

— О Боги…Милая моя, ты хочешь, чтобы я к твоему прадеду в Рай ушла?! – Воскликнула старушка.

— Ты что, не-ет, конечно! – Возразила ей внучка, взяв колдунью за руку. – Разуеется, нет. Но пойми, мне это бесконечно важно…

В ответ Агата только приложила ко лбу ладонь и тяжело вздохнула, думая, что даже ее магия не сможет повлиять на упертость Иоланты. После нескольких ее глотков во входную дверь неожиданно постучали. Песец девушки сразу встал на четыре лапы, напрягся и зарычал на дверь, но хозяйка его успокоила и, погладив по голове, пошла к глазку.

— Кто там стоит? – Спросила старая колдунья, чуть высунувшись из дверного проема.

— Я не знаю его…

В дверь постучали еще раз.

— Мне нужна дочь Гектора Лопеса, я из нашей городской газеты. – Сказал Бенедикт, стоя у входной двери вместе со своим Проводником и ожидая, когда его пустят в квартиру.

Иоланта посмотрела на бабушку, взглядом словно спросив: «Открывать ему?», после чего та одобрительно кивнула. Девушка повернулась к двери и, вздохнув, открыла мужчине.

— Прошу прощения, если…не вовремя побеспокоил. – Вежливо сказал Бенедикт, зайдя внутрь. Его павлин зашел следом.

— Проходите. – Уверенно сказала ему Агата из гостиной, после чего гость зашел в ту комнату.

Морган сел на стул слева от колдуньи, а Иоланта, вошедшая за ним, молча села на диван ближе к старушке.

— Чем обязаны? – Спросила Агата газетного директора.

— Новость о том, что ваш зять, прославленный отец юной леди жив, прошлась по всей округе. Разумеется, меня и мою газетную фирму стороной не обошла.

Иоланта и Агата слегка переглянулись, бабочка кружила около павлина, смирно сидевшего подле своего хозяина, а песец не отводил от него взгляд.

— Ну так вот. – Продолжил говорить Бенедикт. – Я пришел для того, чтобы узнать от вас побольше об этом человеке.

— Зачем вам это? – Недоверчиво спросила Иоланта.

— Видите ли…ваш отец сейчас пользуется огромной популярностью среди горожан. За газеты, которые рассказывали бы о нем, люди готовы платить много. К тому же…фильм про него также показал невероятный успех.

— Простите, уважаемый. Но мы не видели Гектора Лопеса много лет. Ничего не слышали о нем с тех пор, как он пропал. А все то, что нам о нем известно…вы уже знаете. Боюсь, мы не можем вам ничем помочь. – Сказала Агата.

Иоланта перевела взгляд с колдуньи на гостя, ожидая его реакции. Бенедикт, поверив словам Вэрлэс, молча и разочарованно уставился на нее, учтиво покивал и затем замотал головой, после чего протер ладонями лицо и привстал со стула.

— Благодарю за уделенное мне время. – Сухо произнес он, после чего пошел в сторону входной двери.

Он вместе с Проводником покинул квартиру, Иоланта закрыла за ним дверь. Ушел мужчина с каким-то непонятным лицом: оно при выходе изобразило то ли озадаченность, то ли легкую злость. Две героини остались в замешательстве после его визита.

Тем временем, на другом континенте, Зевс после своего недавнего обнаружения Иолантой и Кристианом подманил к себе того голубя с маленькой камерой, который уже как несколько месяцев летал в Лондон, а сейчас подлетел к нему. Как оказалось, камера малость повредилась, потому обезьяна отвела пернатого наблюдателя в небольшой бункер, где стала искать другую камеру. Чинить старую было некому – хозяин шимпанзе был занят. Пока голубь послушно стоял на столике, Зевс, порывшись в шкафах, быстро нашел новую камеру и, заменив ею старую, нацепил на птицу ремешок-ошейник с новым устройством. Голубь, курлыкая на столе и вертя головой, оказался снова взят в руки шимпанзе, который понес его к окну.

Затем Зевс аккуратно выпустил его в небо, а где-то за его спиной в это время послышались тяжелые шаги, как будто кто-то медленно шел из одной комнаты в другую…

 

Глава V

Прозвучал звон Биг-Бена. Пробил десятый час.

Бенедикт сидел у себя, в просторном, но не очень большом кабинете максимум на двоих, в кожаном темном кресле, за деревянным столом прямоугольной формы, на котором красуется свежее пятно от пролитого кофе и лежат кружка, стопка бумаг, освещенная настольной лампой, ручки, телефон, да и все, пожалуй.

Покуривая сигарету, он вдруг услышал за открытым окном звуки паровых двигателей, которые привлекли его особо ни на чем не сконцентрированное внимание. Встав с кресла, герой подошел к окну и увидел аж сразу несколько Аэро-файтеров, летящих в небе под Луной. Это зрелище очень удивило Моргана, да так, что он даже выронил на пол сигаретку, так же как высунувшиеся из окон и подъездов горожане выронили от удивления свои вещи из рук внизу  и немудрено: никогда еще за всю историю существования «Миротворца» его агенты не запускали массово в небо даже двух Аэро-файтеров, не говоря уже о четырех штуках за раз. Это могло значить только одно: повод для этого крайне серьезный. Бенедикт быстро нашел в этом уникальном явлении «потенциал», и уже на следующий же день в городе распродавались газеты с заголовком: «Четыре воздушные машины Миротворцев в эту ночь взмыли в небо!». Одну из таких листал более-менее выздоровевший дед Уайта, за которым внук ухаживал еще тщательнее после отъезда кузины.

В то утро к Пьетро пришел Кристиан, застав друга за очередными опытами.

— Спина не болит? – В ироничной форме, с подкалывающей улыбкой сказал Лопес, присев на табуретку слева от алхимика.

— Болит. Но это ерунда. – Ответил ему Пьетро, положив щипцы в сторону и протянув приятелю правую руку.

Юноши поприветствовали друг друга рукопожатием.

— Видел, как сегодня ночью сразу четыре дирижабля запустили? – Поинтересовался Кристиан.

— Видел, конечно. Проснулся от охов и ахов на улице. – Ответил ему Пьетро, возобновив работу.

— Интересно, с чего вдруг…Неужели все из-за нашего отца…

— М-м,да. Из-за него.

— В каком смысле? Ты точно это знаешь?

— Да, знаю. Я слышал разговор двух Ксайбэтов накануне.

— Они разговаривали?!

— Я сам сперва не поверил своим ушам, но да.

— Хм. И…о чем конкретно они говорили?

— Дело было так. – Начал рассказывать Уайт. – Я шел из аптеки домой, поздно. Было часов семь вечера, меня послали за таблетками для деда. Значит, иду я. По той узкой улице, где фонари часто тухнут, и вижу двух этих агентов, выходящих из переулка. Они меня тоже увидели и, видимо, чтобы не говорить о своих вещах при мне, пошли в другую сторону, подальше от меня. Ну и…мне стало интересно, о чем они там могут разговаривать. Поэтому я организовал за ними слежку, в тайне. Спустя минут пять они наконец остановились и стали говорить, а я спрятался за углом дома и прислушался. Если я все правильно понял, речь шла о том, что после обнаружения обезьяны их босс решил бросить все силы на поиски твоего папаши. Да, четыре штуки – это не все, их у них явно больше, но ты меня понял. По всей видимости, они будут обыскивать другие страны.

— Если так, то…откуда они знают, куда надо лететь? Или они собрались по всей Земле мотаться…Нет, нет, здесь что-то не так.

Пьетро тоже задумался. Ксайбэты явно знают, куда лететь, но откуда? Откуда они это знают. Кристиан решает это выяснить. Подорвавшись с места, юноша поспешил к выходу, чтобы пойти к сестре, но товарищ остановил его в коридоре.

— Да подожди ты! Стой.

— Что такое? Мне надо спешить. – Уверенно проговорил Кристиан.

— Я пойду с тобой. С вами. – Заявил Уайт.

— Что? Зачем? Эти ведроголовые – опасные ребята, жизнью рискуешь. – Возразил Лопес.

— Не факт, что мы встретимся с ними лицом к лицу. Если дело касается вашего отца, я хочу помочь. – Пояснил Пьетро свое поведение.

— Ты ведь понимаешь, что ты не встретишь его в этом случае? Не сегодня. Не сейчас.

— Да, знаю. Пошли. – Сказал Пьетро, после чего пошел к двери, а Кристиан за ним.

Герои вышли на улицу, где было больше людей, чем обычно. Они прошли мимо газетного ларька, комнаты звонков, мимо булочной. Иоланта как раз в это время была дома и явно не ожидала визита двух героев, которые торопились к ней.

В дверь квартиры Агаты раздался стук.

— Сейчас кого принесло?? – Изумилась колдунья, мысленно прокляв новых нежданных гостей, пришедших на следующий день после предыдущего.

Однако Иоланта быстро узнала манеру стука своего единокровного брата и, обрадовавшись, пошла открывать. Увидев на пороге Кристиана в компании Пьетро, девушка обняла брата и, как-то смутившись, поздоровалась с его другом, после чего тот обменялся с ней приветствием. Не заходя внутрь квартиры, двое юношей поделились с героиней мыслями и предложили пойти с ними, на что та почти сразу согласилась.

Прихватив свой меч, Иоланта положила его в ножное на бедре и, сказав Агате, что пойдет «погуляет» с братом, вышла из квартиры, после чего трое героев вышли на улицу, зная, что им точно встретится хотя бы один Ксайбэт.

— Вы двое на полном серьезе намерены оказать сопротивление таким воинам, как они? Это же верная смерть! – Немного тревожным тоном воскликнул Пьетро, прекрасно зная, насколько сильны и опасны Ксайбэты.

А если их будет, скажем…трое? В этом случае и очкарик, и Лопесы отправятся прямиком на тот свет, к праотцам, в первые же минуты боя. И вторые понимали это. Но компании повезло: им тогда встретились всего двое Ксайбэтов, однако и в этом случае был риск пасть смертью храбрых, потому расслабляться было нельзя. Два человека в золотых шлемах и в черных пальто, одним из которых, к слову, оказался Джеймс, увидев трех ребят, остановились в менее чем десяти метра от них, но затем пошли дальше. Лопесы, переглянувшись между собой, решили пойти за ними и выбить ответ силой. Агенты поняли, что за ними следят, придя на площадь и синхронно остановились. Герои, шедшие сюда за ними хвостиком, тоже остановились, в менее чем десяти метрах от них. Ксайбэты медленно повернулись к ним и уставились на ребят глазами, которых никак не было видно за темным стеклом в круглых глазных отверстиях тяжелых шлемов, при одном только виде которых горожане в страхе забегали в свои дома. Кристиан и Иоланта, не отводя взгляды от них и стоя на месте, потянулись руками к мечам, а Пьетро попятился чуть назад. Ксайбэты все поняли. Начав неторопливо шагать в сторону героев, они достали хлысты, которыми в совершенстве пользовались, а Лопесы в ответ с твердыми намерениями и определенной дрожью в коленях и ладонях пошли на врагов. На площади началась схватка, шипящий звон хлыста и глухой звон скрестившегося металла, казалось, прошлись по всей округе, территория в миг обезлюдилась, оставив двух потомков гения и одного очкарика наедине с опаснейшими бойцами.

Иоланта умело блокировала атаки хлыста, который при первом четком попадании по ее кости мгновенно сломал бы ее, но подобраться близко к противнику и следовательно нанести удар мечом не получалось, девушка перебегала с места на места, отбивая черный трос лезвием и пиная второго, мешающего ей Ксайбэта, с которым в тот момент активно сражался ее брат. Кристиан так же не мог приблизиться к врагу больше, чем на пять или шесть метров, потому, наступая на хлыст и пытаясь всячески перерезать его, он рассекал клинком воздух. В какой-то момент юноше удалось ногой в легком полете выбить хлыст из руки противника и сразу после замахнуться мечом, отдалившись от сестры, продолжающей вести бой с Джеймсом. Но Ксайбэт неожиданно для Кристиана, потеряв хлыст, заблокировал его атаку кинжалом, который достал из-за пояса. Порезав парню руку и лишив его меча, он отбросил его в сторону и приготовился уже добить, но героя спас Пьетро, который переборол свой страх и в самый нужный момент схватил с земли меч друга, затем подбежал к человеку в шлеме, перепрыгнул ему за спину и попытался пронзить, однако враг ловко среагировал и, взяв героя за волосы, швырнул в кирпичную стену. Пока его коллега отвлекся на Уайта, Джеймс сделал попытку ударить хлыстом по ногам Иоланты, взмахнув им на уровне нескольких сантиметров над асфальтом, но героиня подпрыгнула и, прижав хлыст мечом к земле, кувырком дотянулась до противника, нанеся ему удар в плечо. Взяв меч обратно в руки, она с криком побежала в атаку вновь, но Ксайбэт, лишенный хлыста, достал пистолет и стал стрелять, причем таким ураганным шквалом, что звуки эхом раздались на несколько соседних улиц. Девушке удалось уклониться, проскользнув по земле вплотную к врагу, и, сделав это, она полоснула по воздуху в метре от шеи Джеймса, который сумел схватить ее за руку в момент удара и выбить клинок из рук.

Иоланта и Кристиан оказались повержены, поверженным оказался бы и Пьетро, который в это время увел второго Ксайбэта в сторону, ближе к переулку. Джеймс поспешил к своему коллеге, который уже успел в бою сломать Пьетро запястье, но до сих пор не убил, благодаря сообразительности героя: оставшись только с одной здоровой рукой, Пьетро в момент атаки противника двумя кинжалами сделал шаг в сторону, прижал обе вражеские руки ногой к асфальту и, развернув меч обратной стороной, ударил концом рукоятью по стеклам в шлеме Ксайбэта, из-за чего тот продолжил бой практически вслепую.

— Как вы узнали, где искать Гектора Лопеса?? – Тяжело дыша, суровым голосом спросил алхимик противника, коснувшись лезвием меча его открывшегося участка шеи, на что в ответ получил чистое молчание и удар кулаком в лицо.

Протерев потекшую из носа кровь, Уайт вытянул меч перед собой с намерением продолжить, но, когда к бою присоединился Картер, парнишка понял, что против двух столь сильных противников ему не выстоять и был готов уже принять свою смерть, но спасение пришло само собой. Сверху. С невысокой крыши спрыгнул смотритель Биг-Бена, хмурый, среднего роста и далеко не молодых лет мужчина в сером берете, почти такого же цвета мятой куртке и грязных сапогах. Он приземлился за спиной у Ксайбэтов, и те сразу же повернулись к нему.

— Отпустите этих ребят. Этот и та девушка еще дети. – Смело сказал он, приподняв руки к верху, чтобы показать, что никакого оружия у него нет.

Ксайбэты в ответ промолчали, и Джеймс направил на выскочку пистолет, приложив палец к курку, но смотритель достал из рукава белый, замотанный в тонкую веревочку кубик, показавшийся Пьетро обычным куском сахара, и бросил его на землю, после чего образовался густейший туман, аналогичный тому, что использовал Зевс в техасской лаборатории в момент побега. Белая пелена газа оказалась настолько густой и непроглядной, что мужчине в берете удалось незаметно для врагов взять Пьетро за рукав, выволочь его из переулка и уйти. Когда туман рассеялся, Джеймс и его сослуживец, оглянувшись по сторонам и осмотрев площадь, не нашли скрывшихся героев. Им пришлось уйти.

В это время смотритель Биг-Бена, который увел трех ребят в соседний квартал, осмотрелся и, убедившись, что врагов поблизости нет, повернулся к спасенным и кивнул.

— К-кто вы? – Задала логичный вопрос Иоланта, придерживая свежую рану, полученную в битве.

Герой их представился Маттео Андерсеном и пояснил, что увидел потасовку на площади с Биг-Бена, где, можно сказать, живет.

— Почему вы нам помогли, мистер Андерсон? – Спросил Пьетро, пытаясь не показывать боль от перелома запястья.

— Эти люди убили бы вас. А вы еще совсем молоды, нельзя вам умирать. Так на моем месте поступил бы каждый… – Объяснил Маттео, сняв берет и показав свои рыжевато-седые волосы, затем протерев берет рукой и надев его обратно.

— Нет, не каждый… – Произнес Кристиан. – Люди бояться Ксайбэтов. Никто в здравом уме не пошел бы против них просто ради того…чтобы помочь трем мелким безумцам. Поэтому спасибо вам, добрый человек.

Маттео утвердительно кивнул, после чего поинтересовался:

— Если так, то зачем вы к ним полезли? Жить надоело?

— У нас…было важное дело. Но мы ничего не добились. Только зря рисковали жизнью. – Грустно ответила Иоланта.

Андерсон посмотрел на трех ребят с сочувствием и пониманием, после чего предложил им до рассвета провести время у него, поскольку идти по домам после устроенной драки им будет опасно.

— Он прав…Если сейчас вновь попадемся Ксайбэтам на глаза, домой живыми точно не вернемся. А утром они почти никогда не ходят. – Отметил Пьетро и первым согласился на предложение смотрителя часов.

Иоланта и Кристиан переглянулись, вместе все обдумали и тоже согласились.

Маттео повел их к Биг-Бену. Вчетвером герои поднялись почти на самый верх, в часовню, в «комнату» Андерсона, представляющую из себя не очень просторное помещение с раскладушкой в углу, парой испачканных подушек и большим пледом на ней, низким столом со стоящим на нем чайником, шкафчиками сбоку, вешалкой у двери и ящиком с различными инструментами прямо около вертикального окна, выходящего на город. Вид из этого окна, стоит признать, был восхитительный.

— Располагайтесь как хотите. – Сказал хозяин этой комнаты, повесив свою куртку на вешалку.

Кристиан, Иоланта и Пьетро принялись обходить помещение, рассматривать каждый уголок, и вдруг, когда Уайт чуть отбился от остальных, из его рта выбросилось «О Боже мой!» Его друзья и Андерсон мгновенно подбежали к нему, и, посмотрев вперед, Лопесы поняли причину испуга приятеля, едва не уронившего очки: из темного угла, куда плохо доходил свет от керосиновых ламп и свечей, на них смотрели два круглых птичьих глаза. Но к облегчению молодого поколения они принадлежали всего-то Проводнику смотрителя, величественному, коричневатому коршуну с желтым острым клювом, которым он слегка цапнул воздух от возгласа Пьетро.

— Все нормально, без паники. – Успокоил всех Маттео. – Он свой, просто не любит свет. – Он подошел к птице ближе и погладил ее.

Андерсон достал из одного ящика бинт и перевязал им запястье Уайта, после чего Кристиан вместе с сестрой и другом присели на продолговатый матрас, и Иоланта спросила:

— Вы живете здесь совсем один?

-…да. Один. Моей семьи давно нет. – Ответил ей Маттео, заваривая чай. – Скажите, что вам нужно было от Ксайбэтов? Думаю, вы не пошли бы на них с мечами, будь это какая-то мелочь.

— Прошлой ночью они запустили в небо четыре дирижабля, вы, наверно, видели. – Начал пояснять Кристиан.

— Да, видел.

— Они сделали это за тем…чтобы найти нашего отца. Но они откуда-то знали, куда именно полететь на его поиски. И нас это озадачило. Поэтому мы хотели прижать их и разузнать это.

Маттео усмехнулся и даже положил чашку на пол, чтобы неровен час, от смеха не уронить и не разбить ее.

— Прижать…прижать Ксайбэта! Смешно… – Вновь усмехнулся он.

— Мы так и не узнали ничего…

— Я с башни видел кое-что недавно. – Бодро сказал Андерсон.

— Что видели?

— В день, когда они отправились в Техас. Тогда еще, на одном своем корабле. Я увидел в море катер.

Внимательно слушавшие его герои в этот момент попытались сдержать ехидный смех.

— Тот катер затонул. – Продолжил смотритель. – А потом…После его крушения на то же место. На место крушения. Отправились Ксайбэты…Они поплыли туда на своем паруснике, и один их них достал из воды что-то. Какую-то бумагу.

— Бумагу?… – Призадумались разом брат и сестра.

— Да. Достали со дна это и потом уже снарядили четыре дирижабля.

— Что они там могли найти…

— У нас там много вещей потонуло. – Отметил Кристиан.

— Верно…мы с собой ничего, считай, не взяли. Туда, в Техас. – Подхватила Иоланта. – Стоп, а…карту ты брал? После крушения.

— Нет, не брал…А ты?

И тут компания все поняла. Конечно! Карта. Она была на борту затонувшего катера и вместе с ним ушла на дно. Теперь героям стало ясно, откуда у Ксайбэтов информация о том, где искать Гектора.

Еще какое-то время Лопесы сидели в немом шоке и диком осознании произошедшего.

— Даже, если бы вы каким-то чудом «прижали» одного, думаете, он бы вам что-то сказал? – Возобновил беседу смотритель. – Они ведь никогда не разговаривают.

— Разговаривают, я слышал. Лично слышал их разговор накануне драки. – Подметил Пьетро.

— Я тоже был…мягка говоря, удивлен. Увидев из того окна четыре Файтера «Миротворца».

— Да, Гектор Лопес их очень интересует… – Выкинул Кристиан.

После этой фразы Маттео посмотрел на трех героев уже по-другому: его глаза округлились и застыли в шоке.

— Вы…дети Гектора Лопеса? – Уточнил он низким, удивленным тоном.

— Только они. Я нет. – Вставил Уайт, указав пальцам на Иоланту и Кристиана.

— Постойте. Вы знали его?

-…

— Вы знали нашего отца?? – Более настойчиво повторила Иоланта свой вопрос.

— Нет. Не знал лично. Просто…я думал, что у него нет потомков. Не мог даже представить, ведь…он был гением, что всегда любил науку и ничего больше. Трудно поверить в то, что он оставил после себя потомство. – Сказал Маттео, смутившись.

— Он пропал и оставил нас. Так что может и не любил.

— У меня тоже был ребенок…Двадцать лет назад моя жена, Одри, скончалась от испанского гриппа. Сыну тогда было три. Я сам в своей семье был третьим ребенком, и спустя неделю после моего одиннадцатилетия к нам в дом ворвались они, Ксайбэты, и забрали моих братьев. Отец попытался сопротивляться и отвоевать сыновей, но эти гады в шлемах на моих глазах убили и его тоже. Я стал голодать и нищенствовать, но затем нашел здесь дом. А затем и работу. Потом женился, обрел семью…Сын рос счастливым. Мне платили достаточно, чтобы я мог обеспечивать его и Одри всем необходимым. – Мужчина тяжело вздохнул и сделал глоток остывающего чая. – Затем, спустя…год или два, грянул этот чертов грипп. И унес жизнь моей возлюбленной. Я стал растить сына один, отдавал ему все свое свободное время. Я любил его…больше своей жизни. Хотел даровать ему счастливое будущее, отправить его в другую часть Европы, чтобы он не жил во всем этом кошмаре. Почти десять лет назад на нижних этажах, где я показывал сыну механизмы, случился пожар. Я смог выбраться оттуда, но…его вытащить не смог. Не нашел. И не смог забрать из огня…

Маттео закончил рассказ своей жизни, проронив скупую мужскую слезу, после чего молча встал, убрал чашку и стал тушить свет.

— Я принесу вам второй матрас и плед. – Тихо проговорил он.

Когда была потушена последняя свеча, Кристиан, Иоланта и Пьетро, оставшиеся в полном ужасе от печальной истории Андерсона, долго не могли уснуть из-за этого, но со временем сон все же затянул их в свои теплые объятия.

 

Глава VI

В седьмом часу утра, когда Маттео уже проснулся и возился где-то внизу, а молодая троица спала, к часам подлетел пернатый наблюдатель и уселся за вертикальным окном. Коршун, в это время мирно осматривавший комнатку, вертя головой, обратил внимание на шпиона и крикнул в окно. Крикнул еще раз. И после третьего замечания голубь, видимо, испугался и улетел.

Спустя еще полчаса проснулись и трое героев. Когда Иоланта, Кристиан и Пьетро поднялись, аккуратно расстелили плед, привели себя в порядок после сна и надели верхнюю одежду, в помещение зашел Маттео с парой новых лампочек и отверткой.

— Как спалось? – Мимоходом спросил он.

— Все хорошо, спасибо вам.

— Да, огромное вам спасибо за ночлег, даже как-то…неудобно.

— Эх, да будет. Ерунда эта.

— Мы, пожалуй, пойдем. – Сказала Иоланта.

— Всего хорошего! – Добавил Пьетро.

— Бывайте, малышня.

Измотанные после ерзания на двух матрасах и смертельной схватки герои потопали по домам. Попрощавшись, Пьетро зашел в свой подъезд, а Лопесы пошли дальше.

Когда Иоланта, пытаясь не разбудить Агату, тихо зашла в свою квартиру, на нее налетел ее Проводник, радостно веляя хвостом. Песец, прыгая вокруг девушки и переходя у нее под ногами с высунутым языком, приветствовал хозяйку после долгих часов разлуки. Ровно такая же реакция была у койота ее братца, который с порога бросился к его ногам от радости. Иоланте удалось пройти к себе в комнату, не разбудив колдунью, и она, сняв блузку, на которой в районе локтя красовалось засохшее кровавое пятно, пошла с ней в ванную. Там же она помочила и обработала кровь из раны на руке и ссадины на лице, но кое-какие следы все же остались, отчего, как догадывалась героиня, явно не будет в восторге Агата. Старушка встала позже. И, увидев следы вчерашних ран, она чуть не упала в обморок.

— Бабуль, все хорошо, не нервничай. Это просто мелкие царапины! Со мной все нормально.

— Только Ксайбэт мог их оставить…не говори только, что ты сражалась с ним… – Держась за сердце сказала Агата, словно через минуту отойдет в мир иной.

— Ну…Вообще-то их было двое, но я сражалась только с одним. Впрочем, бабуль, неважно, закончили на эту тему! Тебе надо беречь нервы.

— С тобой побережешь нервы… – Проворчала колдунья.

— Не сердись, бабуль. – Попыталась успокоить ее внучка. – Если бы не Кристиан, меня бы не было в живых.

— Что мне с тобой делать…Ты становишься еще больше похожа на своего отца. Иди в свою комнату. И чтоб больше никаких приключений!

-…Прости. Но я не могу этого обещать. – Тихо проговорила в ответ Иоланта, после чего ушла к себе в комнату вместе с Проводником.

Улежавшись в кровати, сложив ноги на краю и уперев голову в подушку, героиня взяла в руки старую фотографию с изображением себя и отца, которая была сделал ровно за полгода до того, как Гектор пропал. Хоть ей и не хотелось этого признавать, девушка в глубине души, так же как и брат, испытывала злость и обиду на отца, и каждый раз, когда она видела его на фотографиях или во снах, она спрашивала его образ: «Зачем ты поступил так со мной? С нами…Неужели ради науки ты готов был бросить нас? Где ты…почему не возвращаешься…»

Между тем, Агата, переживая за девушку, решила-таки помочь ей, невзирая на свое отношение к Гектору. Она думала, что, быть может, именно это есть способ ее унять.

— Покажи мне, где они… – Проговорила колдунья вслух, взмахивая руками.

После этого  в появившемся перед женщиной магическом кольце появилось четкое изображение действительности, того, что происходит в эту минуту за пределами Лондона: Ксайбэты облетают Южный Полюс и Францию в поисках великого гения, и вместе с ними их лидер – Освальд, который, как думала Вэрлэс, никогда не марает свои руки, предпочитая следить за работой своих агентов из своего логова. Но этот случай стал исключением. Дело серьезнее, чем все могли предполагать, настолько, что Стивенсон лично отправился на поиски своего старого врага и бывшего друга.

«Надо что-то делать…» — Подумала колдунья.

Пока Иоланта спала, героиня вышла из дома и в мгновение ока, воспользовавшись своей магией, оказалась в доме своего старого знакомого, Николая Евдокимовича Приморского, бывшего писателя из Ленинграда и нынешнего кинорежиссера. Агата, смахивая со своего плаща мелкие магические пылинки, постучала в дверь его скромной квартиры, и открыли ей спустя три-четыре попытки, когда женщина подумала, что никакого внутри нет. Когда Приморский открыл дверь и увидел неожиданную гостью, то быстро ее узнал.

— Проходи. – Любезно, но не оптимистично сказал высокий бородатый пятидесятилетний мужчина, бегло осмотрев серыми, как дождевая туча, глазами лестничную клетку и закрыв за гостьей входную дверь.

Пара проследовала на кухню.

Квартира была вполне ухоженной, выглядела и обустроена была прилично, но ощущалась депрессивная атмосфера (к примеру, полностью черная или темно-коричневая мебель, зашторенные окна). И Агата хорошо знала почему так: этот грустный человек родился и рос в Ленинграде, в семье врачей, жил небедно, но и баловать себя не мог. А затем, когда его родителей не стало, он женился на красивой актрисе, которая спустя три года после их свадьбы родила сначала мальчика и девочку, а потом еще мальчика. Растя троих детей, Николай был счастлив, жизнь ему казалась светлее Солнца, а любимая жена, чья улыбка растапливала сердце писателя, как лед, была прекраснейшим подарком судьбы. Но семейное счастье продлилось недолго, всего пять лет, до 1914-го года. Над миром нависла Первая мировая война, и она унесла жизни всех родных Приморского: дочь и младший сын были убиты, старший сын погиб в результате бомбардировки города, а жена погибла, защищая последнего сына. Потеряв всю семью, Николай впал в депрессию и вскоре покинул родную страну, переехав в Европу. С тех пор он жил здесь, в столице Англии, и стал работать кинорежиссером. Гибель любимой семьи оставила вечный шрам на его душе и сердце, он перестал видеть свет в жизни. Обо всем этом он сам рассказывал Агате давным-давно. Единственным существом, мерцающим своей белизной в постоянно темной квартире Приморского, стал его Проводник, крупный черно-белый, ушастый далматин, к которому человек был сильно привязан. Он тоже встретил Агату, когда та вошла на кухню и медленно, оперевшись на спинку стула, села перед вставшим у шкафчика Николаем. По команде хозяина пес перестал бешено прыгать за бабочкой колдуньи и смирно сел между ним и старушкой.

— Не нужно, Евдокимыч. – Сказала Агата, дав знакомому понять, что сейчас ей не до чая или салатов.

Тот это учел и, закрыв шкафчики, повернулся к колдунье и озадаченно посмотрел на нее, будто говоря глазами: «Что ж, как пожелаешь.»

— Ты здесь по делу или…просто навестить? – Спросил Приморский.

— Я бы рада просто поболтать, но…мне надо кое-о-чем поговорить с тобой. – Ответила старушка.

— Слушаю тебя.

-…Твой фильм возымел блестящий успех. Это был фурор, люди в восторге. – Начала Вэрлэс.

— Твой зять собрал у экрана полный зал, да…Я был приятно удивлен.

— Как раз, его-то дело и касается. Его дети хотят его найти. Внучка моя вчера чуть не погибла от рук Ксайбэтов из-за этого…

— Ничего себе… – Прокомментировал ленинградец.

— Хоть я и считаю их отца подлецом, терпеть это я больше не могу. Я подумала…может лучше дать ей то, что она хочет, чем она будет рисковать своей жизнью. – Объяснила Агата.

— Если ты так не хочешь, чтобы твоя внучка рисковала собой ради того, чтобы найти его, почему ты просто не можешь своей магией заставить ее забыть о нем? – Воскликнул Приморский. – Ты ведь могущественная колдунья. Ты можешь по щелчку пальцев образумить ее, можешь стереть воспоминания о нем.

— Я…Я не могу так. Она мне, как родная дочь.

Николай с недоумением глянул на собеседницу, приподняв левую бровь.

— Я тебе этого раньше не рассказывала, но…до пропажи ее отца у меня был муж. И даже два. Но обоих я потеряла. Только один из них даровал мне ребенка…Мария была умной, доброй девочкой, и Иоланта напоминает мне ее…Но ее не стало молодой…И я осталась одна. Каждый раз…когда ты приходил ко мне, поддерживал меня, я была тебе благодарна больше всего на свете. Но я все равно была одинока. Даже после смерти моей дочери, Иоланту не привозили ко мне…Он отдал мне ее только тогда, когда пожелал бросить детей и ушел в странствия. Иоланта росла на моих глазах…Я воспитывала ее, учила, растила, как дочь. И любила так…как не любила никого. Как я могу бесцеремонно залезть ей в голову и насильно уничтожить ее память об отце, которой она так дорожит?

Приморский понимающе посмотрел на протирающую слезы Агату, кивнул и опустил взгляд.

— Вместо этого…Я решила прийти к тебе. Ты можешь помочь мне. – Уверенно продолжила старая женщина.

— Говори, чем тебе помочь.

— В твоем фильме был мальчик. Как он помог найти моего зятька? – Спросила колдунья.

— Облачный Джек…На него меня вдохновил мой первый сын. Он…указывал путь к «Святилищу». Оно существует на самом деле. – Ответил Приморский.

— Видимо, это его лаборатория. Главная лаборатория. Откуда ты знал, что оно существует?

— Узнал из СМИ. Видимо, твоя внучка не нашла. А я ведь все-таки режиссер…Должен знать, что снимаю.

— Ты можешь провести их к этому «Святилищу».

— Увы…не могу. Не хочу. Мое здоровье мне не позволит. Да и с чего ты взяла, что это действительно сработает? Это же просто кинофильм!

— Но ты сказал, что «Святилище» существует на самом деле. Значит, есть надежда. И я готова ухватиться за нее ради своей девочки!

Как бы Агата не просила ленинградца помочь найти лабораторию, тот не соглашался, ибо ему не было дела до всего этого. Но вдруг ему в голову пришла одна идея.

— Облачный Джек! – Воскликнул Николай. – Ты же колдуешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не смогу указать им путь. Но он сможет.

— Точно…Я отправлю им помощника! Это будет нелегко…но я попробую. – Подхватила за ним пожилая женщина, после чего два героя поспешили в рабочий кабинет режиссера.

Там, справа от печатной машинки, лежали наброски. На них был Облачный Джек, создание Приморского, мальчик, похожий на Пиноккио, с острым носом, нечеловечески хрустальными глазами, в милой шапочке, из которой торчало перо, в больших ботинках и перчатках, в комбинезоне с одной пуговицей.

Агата принялась колдовать.

Положив картинку мальчика перед собой и сделав глубокий вдох, она направила руки вперед, оттопырив большой палец обеих вниз, а указательный – кверху, сосредоточила взгляд на листе бумаги и направила магическую струю в него, после чего между листом и колдуньей возник сгусток светящейся энергии, который женщина стала преображать: вот она вытянула четыре длинные формы, вот посреди двух верхних – шарик, затем на глазах дрожащей от напряжения героини и стоящего позади нее режиссера вытянулись пальцы и нос, за ними глаза, уши и волосы, а в завершении акта колдовства образовались ботинки, комбинезон и шапочка с пером.

Закончив колдовать, Агата выдохлась. Перед ней и Николаем предстал герой фильма, точная его копия в реальной жизни, Облачный Джек. Самый настоящий! Живой!

— Глазам своим не верю… – Едва не уронив челюсть на пол сказал Приморский, уставившись на появившуюся фигуру ошарашенным взглядом. А затем, посадив тяжко дышащую колдунью в кресло, подошел к ожившему герою, собой созданному, и потрогал. Волосы, перо, ткань на одежде – все настоящее, материальное…А кожа немного напоминает дерево, но все равно нежная, как у человека.

— С-создатель? – Голосом двенадцатилетнего мальчишки проговорил Джек, уставившись в своего творца, от чего тот даже прослезился.

Но Николай не успел ему ничего ответить, так как Агата приказала ему: «Помоги им»

Облачный Джек в этот же момент в совершенно буквальном смысле растворился в воздухе и в обличии дымовой массы вылетел в окно помогать тем, в помощь кому его и послали.

Агата и Николай остались в том кабинете и посмотрели ему вслед.

— Выходит…он теперь настоящий? – Ленинградец задал вопрос сам себе, а затем обратился к старой женщине, сидящей позади него. – Агата. Это наколдованное тобой дитя знает правду о себе?

Та обессиленно подняла на него голову и сказала:

— Он знает…Это второстепенные чары, наложенные на него.

— А что еще ты сделала?

— Чары на всевидение: через то изображение, — Вэрлэс указала на набросок. – микромир, откуда он вышел…Он сможет слышать и видеть все, что происходит вокруг этого листа.

Николай глянул на листок бумаги, с помощью которого был оживлен Джек.

 

Тем временем, один из Аэро-Файтеров Миротворцев приземлился на Южном Полюсе.

— Антарктика. Мы прибыли. – Констатировал Джеймс, посадив воздушное судно на снежную поверхность.

Оставив свою любимую змею на борту, где была система отопления, Освальд, который, как ранее было сказано, лично отправился на поиски Гектора, вышел со своими людьми на холодный воздух. Все были обмундированы по-теплому, на всех была особая экипировка, включающая длинные одеяния с несколькими слоями и батареями, сохраняющими под толстой тканью тепло. Исследовать территорию отправились не все: из двадцати людей, включая Освальда и Джеймса, пошли семнадцать, а остальные трое остались у воздушного корабля для охраны, патруля и обеспечения тепла на борту. Стивенсон шел в группе своих людей во владениях льда и снега, и со временем, пройдя прямой дорогой, они наткнулись на следы обезьяньих лап. Группа ускорила шаг и, шагая вдоль обнаруженных следов, вышла к склону, с которого был виден некий объект. Четко рассмотреть его с такого расстояния не удалось, потому Миротворцы спустились вниз, что заняло еще около получаса, и, когда они приблизились к строению, их взору представилась небольшая станция цилиндрической формы, к которой вели обезьяньи следы. К слову, в радиусе ста-ста пятидесяти метров от станции обнаружились еще одни следы, на этот раз человеческие. И те, и другие были не то, чтобы свежие, но и не замело их настолько сильно, чтобы подумать, что постройка давным-давно заброшена. Естественно, Ксайбэты во главе с Освальдом направились к найденной станции, в которой, как выяснилось было два входа: один, центральный, был намертво закрыт, а второй, тот, что находился сбоку и чуть ниже, за решеткой, оказался закрыт не очень надежно, а именно ввиду холода легкий замок покрылся слоем льда, потому люди запросто его сломали, после чего открыли тяжелую, в некоторых местах ржавую металлическую дверь. Внутри находилось только одно помещение на каждый из трех этажей, только одно! Но огромных размеров, круглой формы, такого диаметра, что внутри можно было бы разместить целую двухкомнатную квартиру. Количество этажей пришедшие поняли исходя из нарисованной на стене у входа схемы здания.

— Разделяйтесь. Обыскать все этажи! – Скомандовал Освальд.

Он и еще пятеро остались исследовать этот, первый этаж, другие шестеро пошли на второй, а оставшаяся пятерка поднялась на последний, третий. Все три помещения были примерно одинаковыми: везде были столы, везде были провода (в разном количестве), везде были ящики, везде были мониторы и компьютеры. Но второй ярус отличался тем…что в нем были установлены клетки и капсулы, схожие с теми, что были в техасской мини-лаборатории. Именно они привлекли внимание Ксайбэтов, рывшихся во всех шкафах и ящиках, перебирающих стопки документов и осматривающих все темные углы фонариками.

Пока Освальд исследовал первый этаж, он вспоминал те годы, когда они с Гектором еще дружили. Вот на одной из полок он увидел макет Земли и Луны, их совместный школьный проект, над которым они усердно работали три месяца. Чудесная, кропотливая работа. А вот, на другой полке, слева от вентиляции, виднеется фотография, где Гектор держит на руках новорожденную Иоланту, а Освальд, пришедший тогда его поздравить с появлением дочки, кладет ему руку на плече и держит пирожное с надписью: «Снова отец».

— Мистер Стивенсон! Вам стоит посмотреть! – Крикнул один из Ксайбэтов, в это время осматривавший второй этаж.

Освальд и остальные находившиеся с ним на первом этаже поднялись по винтовой лестнице. И там увидели клетки с капсулами.

— Почти такие же были в Техасе. – Подметил Джеймс, вставший чуть позади господина.

— А если попробовать их активировать… – Произнес Стивенсон.

— Судя по заряженным проводам и сохранившимся записям, он работал с облучением и высокой энергией. Клетки и капсулы связаны толстой трубой и проводами. – Сообразил Картер.

— А что с техникой? Работает? – Спросил Освальд у своих агентов.

— Не вся. Самые мощные компьютеры еще можно включить. Их питает запасной генератор. – Сухо ответил ему Ксайбэт, больше всех нажимавший на всякие кнопки.

— Стало быть, тогда он может сюда вернуться? – Предположил Джеймс. – Раз уж оставил запасной генератор.

— Очень может быть… – Призадумался Стивенсон.

— Тут есть кое-что интересное. – Громко сказал все тот же Ксайбэт, чьи пальцы больше всех тянулись ко всяким кнопкам.

— Поясните.

— Самая новая видеозапись. Сообщение. От двадцать пятого мая тысяча девятьсот тридцатого.

— Включайте! – С диким интересом в глазах приказал Освальд.

Щелчок кнопки.

Легкий звук помех.

Активация записи.

На включенном экране появился Гектор…Однако, видно его плохо: часть лица закрыта тенью и попавшим в кадр куском железной коробки, а сама картинка немного мутная. Но вот насыщенно-синие глаза видны очень отчетливо.

В своем коротком видео-сообщении великий гений сказал следующее:

«Надеюсь, мое сообщение записывается…Давно не обновлял оборудование. Я нахожусь здесь…всего пару дней. Мне нужно было прийти сюда, в этот комплекс. Завтра я уеду обратно, в Европу. Я еще не знаю, для кого вообще это записываю…Для тех, очевидно, кто эту запись найдет, но…Главное, все же, для народа. Меня знали на родине. А потом узнали там, куда я отправился, будучи подростком. В Лондоне я черпал вдохновение для своих экспериментов, но…Чувствовал, что все-равно здесь я не добьюсь того, чего хочу.

Я не буду врать и скажу, чего хочу последние сорок лет…Моя цель: создание высшей формы жизни. Я хочу сделать величайшее открытие в науке. Поэтому, чтобы не втягивать в свое дело моих детей, я оставил их…Мне пришлось это сделать, чтобы не подвергать их опасности. И я пообещал, что, когда свершу задуманное, обязательно к ним вернусь, но…все затянулось. Подробности своих последних экспериментов я разглашать не буду. Скажу лишь только…Что я люблю их. Всем сердцем. Если эту запись увидит весь мир, я приму это как данность. А если ее увидят мой сын и моя дочь…я буду счастлив, как никогда прежде. Надеюсь, с ними все хорошо»

Освальд и его люди слушали это, едва не поразинув рты. Кажется, они вплотную подошли к раскрытию тайн гения. У всех присутствующих уже возникла догадка, касающаяся экспериментов по созданию «высшей формы жизни».

По приказу Стивенсона Картер перенес найденное сообщение на флэшку.

Когда Миротворцы стояли перед монитором с завершенной записью, из другой части мира некто в кожаной перчатке с обручальным кольцом высунул руку из тени и нажал на кнопку слева от центра большой панели.

Через секунду из люка на крыше вылетела ракета. Ее увидели в ясном небе и Иоланта с братом, и Агата с кинорежиссером, и Маттео с Биг-Бена, и Бенедикт из кабинета, и Ванда с побережья…Она пролетела над головами у десятков тысяч людей, почти по всей территории Европы, и устремилась прямиком на Южный полюс.

Те трое Ксайбэтов, что остались стоять у Аэро-Файтера, увидели ракету, плывущую по воздуху к станции, где сейчас находились их сослуживцы и лидер. И осознав это, они в ужасе и панике, поднявшись на борт, связались по рации со своими, попытавшись их предупредить до попадания снаряда.

— К вам летит ракета! Слышите?? Ракета! Через минуту упадет прямо на вас, покидайте здание! Повторяю, покидайте здание! – Кричал один из патрульных.

Стивенсон уловил слабый сигнал и, как все присутствующие вокруг, услышал еле разборчивое из-за помех предупреждение, после чего группа принялась со всех ног выбегать с территории станции. Ракета приземлилась точно на постройку через полминуты после эвакуации Миротворцев, но в эпицентр взрыва попали все, поскольку отбежать на достаточно безопасное расстояние не успели, а некоторые и вовсе к моменту взрыва находились только в дверном проеме. Ударная волна прокатилась на несколько километров вокруг, но до припаркованного Аэро-Файтера не дошла.

Последнее, что увидел Картер перед падением – черный столб дыма, огонь и разлетевшиеся во все стороны обломки здания…

 

Глава VII

Освальд медленно открыл глаза…В ушах звенело…Тело ломило…

Ударная волна сбила его и всех его людей с ног. Перевалившись на спину и приподняв голову, кряхтящий Стивенсон увидел перед собой стены огня и столбы дыма, горящие обломки и уничтоженную до основания постройку, из которой ему чудом удалось выбежать. Вокруг валялись Ксайбэты, так же переваливающиеся на спину или бок, протирающие свои шлемы от сажи, но некоторые лежали без движений. К месту приземления ракеты подбежали те трое агентов, что не покинули воздушное судно, но, предупредив своих товарищей и услышав громкий взрыв, они все-таки решили оставить свой пост и выдвинуться к ним на помощь.

— Сэр, вы целы, можете встать? – Спросил один из пришедших на помощь своего лидера, хрипящего от боли.

— Спасибо, Смит…

Поднявшись и приложив руку к животу, Освальд, прихрамывая, стал подходить к другим раненым.

— Вы плохо ходите. Пойдемте, я проведу вас к кораблю как можно скорее. – Сказал Смит.

— Не надо, я могу ходить. Помоги остальным.

— Как скажете, сэр.

Ступая по продырявленному балками и штыками снегу, среди тлеющей бумаги и разбитого стекла, Стивенсон смотрел на то, как те агенты, что не пострадали в результате падения ракеты, брали под руки и на руки раненых. Но обнаружились и погибшие. Их насчитали четверо. Тех, кто оказался к взрыву ближе всех.

Бедолаг товарищи похоронили недалеко от разрушенной станции. Их тела закопали глубоко в снег, а на самодельные могильные кресты, сделанные из подобранных железных обломков, насадили их золотые шлемы. В знак уважения и скорби Освальд встал перед надгробиями своих людей на одно колено, за ним повторили остальные. Те Ксайбэты, что выжили, отделались переломами, поврежденными шлемами и обгоревшими одеждами.

— Уходим. – Скомандовал Стивенсон, после чего Миротворцы отправились обратно к кораблю, сели на борт и покинули Южный полюс.

Прошло два дня.

Жители Лондона были потрясены увиденной недавно в небе ракетой, газеты об этом катались ветром по дорогам и читались множеством взволнованных горожан. Виктория, которая в это время находилась в родном Кембридже, также вовсю читала про шокирующее явление в Лондоне и молилась, чтобы с ее кузеном все было хорошо. Ее богомол смирно сидел у нее на плече, дергая головой то в одну сторону, то в другую.

— Виктория! Иди-ка сюда на минуточку! – Вдруг позвала ее тетушка, сидящая на кухне внизу вместе с другими родственниками.

Героиня спустилась к ним.

— Присядь, есть кое-какая новость. – Сказала та же тетушка, ожидая, что девушка побыстрее сядет, чтобы продолжить говорить.

Виктория, закатив глаза, села за стол, перед ней, и вопросительно посмотрела.

— Значит, так…Сегодня вечером у нас будет важный гость. Француз.

— Француз? – Уточнила героиня, посмотрев на говорящую.

— Да, француз, Виктория. – Рявкнул ей вечно недовольный и до ужаса ворчливый прадед. – Не перебивай тетушку.

— Ну так вот. Он прибудет к нам, в Кембридж, на гастроли. А мы, как одни из самых состоятельных людей в городе, примем его у нас дома вечером.

— Восторг. И кто же он? – С полнейшим отсутствием интереса в голосе и глазах проговорила Виктория

— Его зовут Жан. – Пережевывая гружу, встряла другая, чуть полноватая тетка. – Он – превосходный скрипач, талантливый, красивый. Говорят, правда, уголовником был, но это в прошлом, все мы не без греха. Говорит по-нашему. Молод.

— Уголовник?? У нас дома?? – Воскликнула героиня.

— Бывший. У всех нас есть черное пятно в прошлом, но сейчас это уже ничего не значит: о его таланте знает вся Европа.

-…

— П-с, может и женихом сделается? – Прошептала та полноватая тетка прадеду героини, стараясь сделать это настолько тихо и незаметно, но та все равно услышала.

— Дудки. Я могу идти? – Возразила Виктория.

— Можешь. – Строго ответила ей тетушка, вкусив очередное пирожное.

Коулман ушла к себе в комнату, достала книгу и ушла в мир фантазий, нехотя ожидая вечера.

Тем временем, Иоланта и Кристиан, которые на тот момент не выходили на улицу уже третий день, решили пойти в свое тайное игровое место. В детстве они взяли в свои игровые владения небольшой пустырь, что был под городом, в двадцати минутах от их дома. Туда они часто ходили играться сами или со своими друзьями, и там они всегда тренировались бороться на мечах. Вот и сейчас, спустя недолгое время после того, как они получили по мозгам от Ксайбэтов на площади, герои, взяв свои клинки, пошли на этот пустырь. Для проведения подобных развлечений лучшего места во всем городе было не найти: не людей, не зданий, не ограждений.

— К оружию. – Наматывая круги вокруг юной леди в манере сэнсея, скомандовал парень.

Первую атаку совершила Иоланта, держа оружие в правой руке. Тишину пустыря нарушил звук несильного замаха.  Удар! Удар пришелся по клинку Кристиана, который легко его заблокировал.

— Помнишь, как поначалу они действовали? Пока мы не лишили их хлыстов, они не давали нам приблизиться. Поэтому нужно забирать у них это преимущество. – Сказал юноша, отводя лезвие меча сестры от своего.

Затем уже он атаковал. Атаковал, немного наклонив меч таким образом, чтобы можно было задеть ногу противника и сбить его с ног. Но девушка остановила этот маневр своим клинком.

— Очень хорошо. – Прокомментировал Кристиан.

Подвинувшись правее, Иоланта сделала попытку ударить сверху вниз.

— Быстро. Молодец.

Затем из позиции верха девушка присела на корты и сделала подножку, намереваясь провести колющий удар на расстоянии, но ее оппонент не упал, а лишь поджал колено, а затем…взмахнул лезвием у затылка сестры.

— Будь на моем месте реальный враг, ты бы сейчас отбросила коньки. Нужно реагировать быстро. – Заметил он.

— Давай еще раз. Я не устала. – Сказала Иоланта.

— Покажи комбинацию. Любую, давай. – Ласково сказал парень, встав в защитную стойку.

Героиня обхватила меч второй рукой и встала в боевую стойку.

Пошла серия атак: сначала удар с разворота, за ним последовал мгновенный удар снизу вверх одной рукой, за ним удар по низу, потом…обманка! Кристиан подумал, что сейчас клинок пройдет горизонтально на уровне его груди, но нет, он прошел диагонально вверх (в последний момент девушка его развернула), после прямой удар с удержанием и в заключение зажатие одной рукой рукояти вражеского меча и смертельный удар в шею.

Кристиан гордо глянул на лезвие в сантиметре от своей глотки.

— Я такого не ожидал. – Удивленно и похвально произнес он.

— Я сама придумала. – С улыбкой на лице сказала Иоланта, после чего убрала клинок.

— Хитро и грациозно.

Так герои тренировались до самого вечера, оттачивая свои навыки, совершенствуя приемы и развивая ловкость с силой.

А тем временем, семейка Виктории принимала у себя дома гастролирующего по Европе скрипача, Жана Де Ферта. К восьми часам вечера он позвонил в дверной звонок, и главная тетка в доме, быстро прибежав к ней из кухни, с волнением открыла дверь. Перед ней в полный рост стоял не столь уж высокий молодой человек девятнадцати лет, хотя выглядел на все тридцать, имея выразительные карие глаза, немного вытянутую форму лица и забавные темные усики, через плечо у него была переброшена сумка для музыкального инструмента. Он не стал переступать порог большого дома вплоть до просьбы его хозяйки зайти.

Сняв обувь, повесив пальто и сумку на крючок, Жан вслед за теткой прошел на кухню, где его поприветствовали остальные обитатели дома, включая Викторию. Он, уважительно поклонившись, поприветствовал их в ответ.

За ним в дом грациозно вошел его Проводник, сказочно красивый пятнисто-золотой оцелот сравнительно небольших размеров. Кошка долго не отходила от ног хозяина, постоянно облокачиваясь о них своим телом и мурлыча.

— Садитесь за стол, месье. Просим. – Сказала тетка, стоя рядом с гостем.

Все присутствующие сели за стол.

Были поданы салаты, суп, рыба, а затем – пирожные, кофе и чай.

— У вас очень уютный дом. – Отметил Жан, поднося чашку зеленого чая к своим губам.

— Мы рады слышать это от вас, месье Ферт. И…надолго ли вы в нашем городе?

— Послезавтра я возвращаюсь во Францию. Завтра утром, я отрепетирую, затем ближе к вечеру выступлю и на следующий полдень покину Англию.

— И где вам комфортнее: на родине, или…У нас? – Спросила Виктория, явно не интересуясь ответом.

— Ваша страна крайне привлекательна. Интересна. Красива…Мне пока нравится здесь. – Пояснил герой. – Я чувствую, что могу словить здесь вдохновение. Я всем сердцем люблю музыку, но еще…мне всегда хотелось колесить по миру и радовать этой музыкой людей.

Виктория немного изменилась в лице и вдруг подумала: «Неужели этот человек отличается от прочих музыкантов, осознающих свой талант и использующих это знание, чтобы возвышать себя над другими?» И все же любезно относиться к Жану ей не позволял факт его биографии: ей не нравилось присутствие в своем доме бывшего уголовника.

Пока ее родственники разговаривали и смеялись с гостем, героиня почти молчала, изредка поддакивая или вставляя свои краткие комментарии.

— Быть может, молодые прогуляются в нашем чудном дворе? Месье Ферт, не хотите ли пройтись наедине с Викторией, пообщаться, познакомиться поближе? А мы пока тут приберем. – Произнесла полненькая тетка, отчего у актрисы глаза в миг округлились от неожиданности.

Из вежливости Жан согласился, не желая мешаться под ногами у людей, принявших его в своем доме.

Жан и Виктория вышли во двор, который, к слову, был необыкновенно красивым: на аккуратно подстриженных зеленых кустиках росли насыщенно-красные и розовые цветы, речка весело журчала, разбавляя вечернюю тишину, маленькие шариковые фонарики, воткнутые в землю, освещали зеленую площадь. Шагая по каменной тропинке, герои сначала молчали, но музыкант прервал это молчание.

— У вас прелестная семья.

— Они ждали вас с нетерпением. – Буркнула девушка.

— Как и в других городах, которые я посещал до вашего. Однако…ваша обитель, пожалуй, самая привлекательная. Я искренне ценю грамотную архитектуру. И искусство.

— Я увы не слышала, как вы играете.

— Завтра услышите. – Сказал Ферт.

-…

— На родине мне часто говорят, что я выдающийся музыкант и что я должен гордиться тем…что талантливее других.

Девушка разочарованно посмотрела на собеседника.

— Но я не хочу быть выше других. Выше других музыкантов, в частности. – Пояснил герой. – Ведь я слышал их. Я слышал, как другие скрипачи, гитаристы, пианисты играют, и это волшебно…Я всегда думал, что хочу общаться с такими же одаренными людьми. А даже если…говорить о простых людях. Тех, что, например, не умеют играть на музыкальных инструментах, таких мне тоже хочется уважать. Ведь…каждый умеет что-то свое, и это прекрасно.

— Вы…убеждены в этом? – Уточнила Виктория, посмотрев на Жана с другой стороны.

— Да. Вот даже если вас взять. – Бодро ответил скрипач, посмотрев в лицо собеседнице. – Я уверен, что вы не занимаетесь музыкой.

— Откуда вам это знать? – Спросила Коулман.

— Я не чувствую в вас…этой музыкальной искры. Какую замечал у других музыкантов. Но я уверен, что несмотря на это, вы талантливы в чем-то другом. Позвольте спросить, чем вы занимаетесь для души?

— Я – актриса. – Ответила Виктория. – Мне нравится сниматься в кино…

— Это прекрасно! – Воскликнул герой. – Постойте, я…Мне кажется, я видел вас в каком-то фильме. Недавнем. Про Гектора Лопеса.

— Да, я там играла, вы не ошиблись.

— Вы сыграли безупречно. Это было блестяще. – Восторгся Жан.

— Благодарю… – Смущенно ответила девушка.

— Моя мать…тоже была актрисой. – Сказал Де Ферт. – Известнейшей в нашей стране. До того, как…не заболела. У моей семьи было слишком мало денег, мой отец умер, когда я был ребенком. Поэтому мне приходилось воровать несколько лет…воровать лекарства и еду для нее. Про музыку мне тогда пришлось надолго забыть, ведь были заботы поважнее. А, когда…моей матери не стало, меня посадили за решетку за воровство. И только после освобождения я смог вновь заняться тем, что так привлекало меня с самого детства. Я продал несколько вещей своих родителей и приобрел свою скрипку, которая стала моим другом на годы…Поэтому, когда я вижу других людей, мне хочется радовать их своей музыкой. Как меня когда-то радовали мои родители.

После рассказанного Виктория посмотрела на Жана другими глазами. Ей стало даже стыдно за то, что она думала о нем, не подозревая и его трагедии.

— Соболезную…Я знаю, каково это, терять мать. Моя не так давно тоже скончалась. – Проговорила она.

— Примите мои глубочайшие соболезнования. Если вашу мать звали Анна, я, возможно, знаю ее…

— Да, ее звали так. Вы знали ее?? – Удивилась Виктория.

— Знал…Она была одной из жюри на моем выступлении в прошлом году. – Объяснил скрипач. – И она, скажу вам я, сильно удивила меня своей критикой.

— Что вы имеете в виду? – Спросила актриса.

— Она отказалась давать моему выступлению оценку, сказав, что я еще слишком молод, чтобы называться талантливым…Опозорила меня перед публикой и другими судьями.

Виктория задумалась и вновь смутилась.

— Да, моя мама была строгой и требовательной, но…

— Она чуть не сломала мне карьеру. – Перебил героиню Жан, изменившись в лице. – Из-за того, что один раз за выступление случайно обронил не ту ноту, она выставила меня чуть ли не бездарным при всем зале. Мне пришлось с позором уйти!

— Мне и в голову не могло такое прийти…

— Ваша мать была гадкой женщиной, я был готов провести смычком по ее гробу. – Сурово проговорил Ферт, разозлив Викторию.

— Не смей осквернять ее память! – Возмутилась девушка, на эмоциях схватившись за шпагу стоящей подле нее статуи рыцаря.

Жан среагировал вовремя и защитился копьем другой статуи, после чего между героями началась непродолжительная схватка. В основном музыкант блокировал атаки Виктории, изредка атакуя в ответ, в то время как, его противница, которая, стоить сказать, толком и не умела драться, лишь в гневе наносила удары либо по воздуху, либо по каменному копью. Когда скрипач, согнув выступ копья под углом, сдержал шпагу и остановил кисть руки Коулман, они посмотрели в лицо друг другу.

— Простите, я не хотел вас обидеть. – Сказал Ферт.

Виктория успокоилась и отринула гнев, в один миг заслонивший разум, после чего бросила шпагу в сторону.

— Вряд ли вы захотите более оставаться здесь. Думаю, вам стоит уйти. – Уверенно сказала она гостю, выбросившему копье.

— Благодарю за прием. – Произнес Жан, после чего, перебросив сумку со скрипкой через другое плечо, покинул территорию дома.

Войдя в коридор без гастролера, героиня объяснила его уход тем, что ему здесь наскучило, а затем, молча поднялась к себе. Ее родственники остались в недоумении и явном недовольстве.

Наступила ночь. Звездная, красивая…спокойная.

 

Глава VIII

Аэро-Файтер Миротворцев пролетал над Атлантическим океаном. Неторопливо, медленно, как и положено большим воздушным машинам размером с дом.

Освальд стоял, сгорбившись над столом, по которому ползала его змея, периодически высовывая свой язычок и шипя. Но изучал человек вовсе не ее, а карту, на которой были размытыми красными линиями отмечены маршруты Гектора, казалось, повидавшему весь мир за время своих странствий. Миротворцы исследовали Южный полюс, одну из последних его точек пребывания, судя по карте, чудно. Но дальше нужно было двигаться в Францию, куда и вела линия от самого Юга, да вот только Стивенсон, изучая карту на корабле, обнаружил то, на что не обратил внимание в первый раз: между Южным полюсом и Францией, посреди океана был отмечен неизвестный объект. Это был не остров, не континент и не судно. На его месте был нарисован очерченный квадрат с надписью «С». Пассажиры механической птицы, естественно, не поняли, что это значит, но Освальд вдруг вспомнил кое-что.

— Возможно, я знаю, кто может помочь нам…

— Кто, сэр? – Поинтересовался один из Ксайбэтов, подошедших к своему главе.

— Один русский был знаком с Гектором. Помогал ему строить первую лабораторию…И знал некоторые его секреты, те, что не знал даже я. Думаю, он может знать, что это за место. – Предположил Стивенсон, посадив свою змею на плечо.

— Значит, сменяем курс? – Спросил тот Ксайбэт, что стоял у штурвала.

— Нет, нам в Ленинград. Продолжайте движение вперед.

Аэро-Файтер продолжил плыть по воздуху дальше, но Франция подождет.

А между тем, Облачный Джек наконец нашел дом Лопесов. К тому времени Агата уже была дома. Сгусток дыма влетел в окно, преодолев стекло, и, коснувшись пола, перевоплотился в мальчика на глазах колдуньи и ее внучки. Первая, разумеется, нисколько не была удивлена, а вот вторая застыла в ступоре.

— Б-бабуль. Это твоих рук дело? – Уставившись на Джека, спросила Иоланта.

— Я призвала его, чтобы он помог тебе. Вам, если точнее…помог найти вашего отца.

— Найти отца? Ты ведь все время была категорически против этого. – Изумилась девушка повторно.

— Тебя не переубедить. А с ним я хотя бы буду более спокойна за тебя… – Сказала старушка.

Иоланта подошла поближе к мальчику, присела на колени, и стала рассматривать: дернула перо на его шапочке, потрогала нос и волосы, и лишь после узнала его.

— Постой, это же…Облачный Джек?? Из фильма.

Агата утвердительно кивнула головой сверху вниз.

— Кажется, я поняла, в чем твой замысел. – Проговорила героиня, ехидно посмотрев на бабушку.

Та в ответ улыбнулась и сказала: «Вам нельзя терять время. Ступай. И будь осторожнее, дорогая.»

— Спасибо тебе, бабушка, огромное спасибо! – Воскликнула Иоланта, а затем встала, подбежала к сидящей в кресле колдунье и поцеловала ее в щеку.

Меч взят. Пора в путь!

Взяв Джека, юная героиня поспешила к брату, который в это время был на том самом пустыре вместе с Пьетро. Кристиан учил друга сражаться и обороняться мечом, но тот предпочитал свой новоизобретенный арбалет, хотя и признавал, что в ближнем бою нужно холодное оружие. Девушка прервала их тренировку, и, когда юноши увидели Облачного Джека, встали на месте, как вкопанные, а их глаза в кротчайший миг округлились, как две тарелки.

— Нам нельзя терять время. – Заявила героиня. – Так что объясняю по-быстрому: Джек поможет нам найти главную лабораторию папы, а, значит, и самого папу.

— Погоди. Ты про «Святилище» из того фильма? – Уточнил Пьетро.

— Да. Есть шанс, что…

— Откуда вообще он тут взялся??! В нашем мире! Он же был придуман для фильма! – Ошарашенно проголосил Пьетро.

— Ее бабушка – колдунья. – Немного отойдя от шока, ответил ему Кристиан. – Оживила его, да?

Иоланта утвердительно покачала головой сверху вниз в ответ на вопрос единокровного брата.

— Так, хорошо…допустим. И…куда нам надо сейчас?

— На склад. – Вдруг влез в разговор Джек, от чего герои, никак этого не ожидавшие, аж вздрогнули на месте. Голос у него был в точности, как в фильме: словно говорил десятилетний ребенок.

— Что за склад? – Озадаченно спросила Иоланта.

— Склад посреди Атлантического океана. Там Гектор Лопес хранит важные изобретения и данные. – Как будто кукольным голосом ответил ей и заодно всем остальным Джек.

— Здорово…И как мы туда попадем? – Нервно задумался Кристиан.

— Я на побережье видел пришвартованный корабль. Явно не военный. Скорее…контрабандистский что ли, ну похож был по крайней мере. – Промолвил Уайт.

Лопесы одновременно посмотрели на него.

— Контрабандистский, говоришь? Ты уверен? – Переспросила Иоланта.

— Можем сейчас пойти проверить, посмотрите сами. Если он еще не отплыл. – Уверенно сказал юный алхимик.

— Скорее, к пристани! – Воскликнула девушка, после чего все трое вместе с Проводниками побежали к пристани.

Добрались туда герои минут за тридцать-сорок. Тот корабль, о котором говорил Пьетро, к счастью, еще стоял пришвартованный и, как и предполагали Лопесы, им оказался корабль Ванды, которая очевидно находилась где-то неподалеку. Вот так удача!

Облачного Джека и своего друга Кристиан оставил на пристани, а сам в компании сестры пошел искать контрабандистку, которой, кстати, здесь и некуда было идти, кроме бара в ста метрах от воды. Так подумали и два героя. Не прогадали: она действительно находилась там и пила уже второй стакан вкусного эля. Хотя Лопесы в тот момент не видели ее лица, поскольку та сидела к ним спиной, они все же опознали ее по характерной прическе. Пара подошла к Ванде как раз тогда, когда та допивала эль и, видимо, собиралась уходить, однако, увидев два знакомых лица, она с весьма удивленным взглядом села обратно, понимая, что ее нашли не просто так.

— Здравствуй, Ванда. – Поздоровалась Иоланта.

— Привет. И тебе привет, красавчик. – Поздоровалась Рассел в ответ. – Вы искали меня?

— Ну-у, можно и так сказать. Искали. Нам снова нужна ваша помощь. – Сказал Кристиан.

— Ну да. – Было произнесено расслабленно. – Куда вам на этот раз приспичило? Надеюсь, не в Техас опять.

— Нет, не в Техас. В лабораторию, что стоит посреди океана. Подвезешь?

По большей части переговоры вел Кристиан.

-…

-?

-М-да…Путешественники. Сейчас, я тогда еще пол-литра выпью. И пойдем. – Согласилась Ванда.

— э-э…

— Я помогу вам найти отца.

— Так легко? Мы думали…Впрочем, неважно.

— Объясню потом.

Выпив последние пол-литра эля, Ванда положила на стол несколько монет. Затем она вместе со своим енотом, Иолантой, Кристианом и их Проводниками спустилась к пристани и, подходя к кораблю, увидела два силуэта.

— Какого черта…На мою крошку кто-то глаз положил? Ну нет уж! – Возмутилась Рассел и приготовилась к драке, но Лопесы ее остановили и все разъяснили.

— Ваши друзья? То есть вы не одни.

— Да, это наши.

Осмотрев Пьетро с ног до головы, Ванда перевела взгляд на Джека.

— А что с вами делает ребенок? И где его Проводник? – Поинтересовалась она.

— Это…довольно сложно объяснить. Считай, что это ожившая кукла.

— Колдовство? Хм, интересно. – Приподняв брови, прокомментировала капитан. –  Валяйте на борт.

Все герои и животные взобрались на корабль. Затем судно оставило гавань позади.

— Расположиться можете в тех двух каютах. – Сказала контрабандистка, стоя у штурвала.

— А ты будешь все несколько часов вот так стоять тут? Путь, пади, не такой уж близкий. – Спросил Кристиан.

— Я с семнадцати лет так стою. На этой посудине. Так что не переживай.

Кивнув, юноша пошел в каюту, Пьетро пошел за ним. Их койот и игуана следом. Иоланта, засмотревшись на морской горизонт и дивный пейзаж, подошла к капитану, пока ее песец заигрался с енотом: они валяли друг друга по всей палубе, бегали и прыгали друг через друга, играли, как малые дети. Героини встали в одну линию и первое время молчали, но Лопес нарушила тишину.

— Зачем ты снова помогаешь нам? Объясни.

— Должок возвращаю. Да и к тому же…вы двое мне еще тогда понравились. – Глядя исключительно вперед, гладко произнесла Рассел.

— Должок?

-…После того, как я оставила вас в Техасе и поплыла по своим делам, меня подцепили пираты. – Начала Ванда. – Я и раньше с ними сталкивалась. Нечасто, но сталкивалась. Однако в тот раз…их было слишком много, чтобы я могла противостоять им одна. Целая команда…Я понимала, что не одолею их всех, но без боя не сдалась. В итоге они меня связали и были готовы убить. Но меня спас…тот перстень. Который твой братец мне тогда отдал. Куском чистого золота я смогла освободиться и развернуть корабль, который без меня уже шел на скалы. Пираты, как эти скалы увидели, покинули мой борт.

— Ого…

— Так что…Можно сказать, этим перстнем вы мне жизнь спасли. – Подытожила контрабандистка.

— Знаешь…Своей вылазкой в Техас мы с братом скорее сделали только хуже… – Приуныла Иоланта.

— В каком смысле? – Недоуменно спросила Ванда.

— После нас туда сразу отправились Миротворцы. Весь мир узнал о том, что наш отец до сих пор жив, и теперь они ищут его…Они не остановятся. Из-за них могут погибнуть миллионы. А виноваты во всем мы. Я…виновата.

— Кто такие Миротворцы?

— Безжалостные фанатики…Ассасины. Чудовища в людском обличие с нашей родины. – Сказала юная героиня. – Они терроризируют Лондон уже несколько десятилетий. Казнят стариков, женщин и детей, веря, что только так можно навести порядок и прокормить остальной народ.

— Радикальные у них методы… – Прокомментировала Ванда.

-…

— Не вини так себя. Ты ведь не знала, что так будет, к тому же…не желала миру зла. Ты искала отца, и любой на твоем месте ухватился бы за надежду. А зачем твой отец этим Миротворцам вообще нужен?

-…Я не знаю.

Затем снова нависло молчание продолжительностью в минуту или две.

— Есть хочешь? – Поинтересовалась Рассел.

— Нет, благодарю. Не хочу. – Вежливо отказалась юная героиня. –  Хотела еще спросить…Почему ты занялась контрабандой?

— За такую работу платят хорошо. – Честно ответила ей темнокожая собеседница, немного расслабив руки, держащие штурвал. – Когда я…была чуть младше тебя, я мечтала стать капитаном военного флота. Мой отец там служил. Мама хотела для меня другого, но отношения у нас не заладились. Она меня не понимала, а я…упрямилась и шла наперекор ее словам. Она умерла до отца, была убита. А затем и отец, когда вышел в отставку, словил инфаркт и умер. Я осталась одна, но…когда незаконно приплыла на одной мелкой контрабандистской лодке в СССР, меня удочерил один хороший человек, Распутин. Он растил меня три года, а потом…я ушла в море. Мне не понравилась прежняя работа, и я занялась контрабандой. И знаешь…сейчас не жалею об этом.

— Повезло тебе, что ты встретила этого…Распутина. Он еще жив?

— Да. Я навещала его в последний раз, помнится…Полтора года назад. Он очень хорошо ко мне относился. А еще он…как, говоришь, зовут вашего папашу? – Вдруг в конце задумавшись, спросила Ванда, вспомнив что-то важное.

— Гектор. – Подозрительно промолвила Иоланта.

— Гектор Лопес, да? Так?

— Так. А что? – Спросила Иоланта, встав к собеседнице ближе.

— Кажется, они были знакомы. Распутин несколько раз упоминал это имя. Имя вашего отца. – Вспомнила Рассел.

Лопес очень удивилась услышанному. Ей подумалось: «Неужели Гектор был настолько известен?»

Корабль контрабандистки продолжил движение.

Тем временем, Миротворцы, пролетавшие на своем воздушном судне, почти что над головами Иоланты и ее друзей, спустя час пути прибыли в Ленинград. Аэро-Файтер высадился на берегу. Из него вышли пятеро: Освальд, Джеймс и еще трое их людей.

Прохожие смотрели на них косо и чудаковато.

А вот и его дом.

Ксайбэты и их лидер поднялись на второй этаж, нашли нужный номер квартиры и постучали. Освальд помнил, где именно живет их с Гектором общий знакомый, и был уверен, что он никуда не уехал даже спустя столько лет, однако он не был уверен, что тот любезно отреагирует на его визит. Им приоткрыл вышедший на пенсию офицер, Распутин, постаревший сгорбившийся мужчина с квадратным лицом, красующимися на нем бакенбардами и грубым носом.

— Здравствуйте, Савелий Тимофеевич. – Скрестив руки за спиной, проговорил Освальд, после чего в компании своих агентов без разрешения вошел в квартиру, как к себе домой, отчего ее хозяин основательно раскрыл глаза от такой наглости, но возмущаться не стал.

— Д-день добрый…Кто вы, позвольте спросить? – Напряженно спросил бывший офицер.

— Меня зовут Освальд Стивенсон, а это мои люди. Мы с вами косвенно знакомы. – Представился англичанин. – Прибыли к вам из Лондона, по одному чертовски важному делу.

— Из Лондона? Сюда?? Повод у вас, стало быть, весомый.

Гости и хозяин прошли в гостиную, где стояла раздвоенная черная стойка. А с нее, своими большими глазами, пялилась на героев пятнистая красивая сова, Проводник Савелия.

— Именно. Карту пожалуйста. – Скомандовал в конце Освальд.

— Что это?

— У нас с вами есть общий знакомый.

Распутин недоумевающе посмотрел сперва на карту, потом на Стивенсона.

— Гектор Лопес…не так ли? – Уточнил Освальд.

— Именно так… – Подтвердил Савелий.

— Не думал, что когда-либо узнаю, куда он отправлялся.

— Здесь отмечено множество маршрутов. Но меня интересует вот что. – Иностранец указал пальцем на неизвестный объект между Францией и Южным полюсом. – Это место…Мы не знаем, что там. Но вы можете это знать. Потому я здесь.

— Дайте мне взглянуть поближе. – Взяв квадратные очки, попросил Савелий, после чего ему протянули карту.

Распутин сверлил взглядом карту не менее двадцати минут, всячески тыкая пальцем в центр или бормоча что-то себе под нос, при этом то отдаляя бумагу от себя, то переворачивая ее под всеми возможными углами. Пока он занимался расшифровкой, Джеймсу и его коллеге стало скучно, и они вышли на улицу, где уже садилось солнце.

Встав перед алым закатом, под ржавым козырьком подъезда, сжав руки за спиной, Ксайбэты заговорили друг с другом.

— Его одержимость этим человеком мне не нравится.

— Эта одержимость объясняется их прошлым. О котором даже не знают его дети…Как интересно и грустно. – Подхватил Картер.

— У Лопеса есть дети? – Удивленно произнес его компаньон.

— Да, есть. Двое. – Сказал Джеймс, провожая закат, который огненным пятном отражался в стекле глазных отверстий его шлема. – Я и Даллас сражались с ними в Лондоне, на центральной площади.

— Никогда бы не подумал.

— Но я согласен с тобой. Я тоже считаю, что его одержимость мешает ему мыслить здраво…Мы покинули Лондон, оставив там свою работу. И вместо этого мотаемся по всему свету в поисках его старого врага, до которого нам и дела быть не должно. – Раздраженно сказал Джеймс.

— Но он не успокоится, пока не найдет его. – Констатировал второй Ксайбэт. – А этот русский…всего лишь очередная пешка на его шахматной доске.

— Но эту доску можно сломать. – Вставил Картер.

— Что ты имеешь в виду?

— Возвращение Лопеса все изменит. – Задумчиво ответил Джеймс. – Он сможет всех переиграть. Даже Стивенсона.

— Но как только Лопес вновь объявится…Стивенсон его убьет. Он ведь только ждет этого. Чтобы отомстить. Разве нет?

— Все правильно. Но вот, в чем фокус…Гектор Лопес – умнейший человек на планете. И я думаю, ту запись на Южном полюсе он оставил не просто так. – Сказал Картер, проводив ушедшее за горизонт Солнце.

— Хочешь сказать, что не только мы его ищем? – Спросил его собеседник в золотом шлеме.

— Очевидно, его дети должны отправиться на его поиски. Так же, как и мы. Они не будут стоять в стороне.

— И ведь правда…Выходит, пока мы тут допрашиваем этого русского, на нашей родине замышляют переворот.

— Переворот станет либо предвестием возвращения Лопеса…либо его последствием. – Произнес Джеймс, раздумывая над тем, что сейчас происходит во всем мире. Мир готовится к чему-то большому.

Два Ксайбэта стояли под окном квартиры Распутина еще больше часа. Периодически они посматривали на Луну, ровным кругом торчащую на небосводе.

 

Глава IX

Пока одна часть Ксайбэтов и их лидер отправились в Советский Союз, оставшиеся инквизиторы продолжали выполнять свою работу в Лондоне. Там шел непродолжительный летний дождь. И под дождем этим, ловя своими шлемами мелкие капли, ходили молчаливой походкой агенты, заглядывая в дома и следя за порядком. Вот они в очередной раз вторглись в одну семью, в которой появился «лишний рот», пора приниматься за дело. Ксайбэты отобрали младенца из рук заливающейся слезами горя матери, которую пытался успокоить муж, моля вернуть дитя, но в ответ получал лишь молчание и жест замечания рукой со стороны людей в черных пальто. Забрав плачущего ребенка, они понесли его туда, где ликвидировали миллионы таких же бедолаг. Там ожидали своей печальной участи старики, женщины и другие дети.

Когда Ксайбэты шли вдоль улицы, они прошли мимо газетного ларька, в котором, покуривая сигарету, сидел Бенедикт. Он увидал людей в золотых шлемах и, как в предыдущие разы стычек с ними, прокручивал в голове воспоминания…Но его размышления прервал Маттео, который пришел взять газету, что делал, кстати, нечасто. Он тоже увидел Ксайбэтов с похищенным у семьи ребенком, оба героя посмотрели на них со злобой и отвращением.

— Уже восьмой или девятый по счету младенец за сегодня… – Проговорил смотритель Биг-Бена, стоя у прилавка.

— Я уверен, мы видим далеко не все их акты похищений. Часть из них совершается и по ночам. – Подхватил тему Морган, передавая газету Андерсону. – Но этих агентов стало меньше…

— Те, что отбыли на своих кораблях за пределы города, еще не вернулись.

— Не вернулись? Те четыре дирижабля до сих пор не вернулись? – Слегка удивился Бенедикт.

— Я наблюдаю за происходящим в воздухе днями и ночами с часовни. Не видел их с того дня, как они отправились в путь.

— А ракету ту видели? Куда она полетела? – Поинтересовался директор.

— Далеко, в сторону океана. Похоже, что на Юг. – Ответил смотритель.

— Хм. Очень интересно…Ее видел весь город и соседние страны. – Призадумался Бенедикт. – Она пролетела у всех над головами, но почему-то сейчас мало, кто об этом говорит…

— Все ждут новостей о Гекторе Лопесе…Интерес к его персоне не утихает с того дня, как было объявлено о том, что он жив. Поэтому часть Миротворцев и исчезла из города.

— И каково вам работать там, откуда видны глазу и земля, и небо? – Спросил Морган. – Помнится мне, прошлый смотритель Биг-Бена жаловался на постоянный дискомфорт.

— Я не жалуюсь. – Прямо ответил ему Андерсон. – И работаю там с тех пор, как не стало семьи. В часовне я…иногда нахожу умиротворение.

— У меня тоже когда-то была семья… – Опустив голову и выкинув сигарету, сказал Бенедикт. – Еще в те времена, когда я мечтал стать художником, знаете. – Он упомянул эту мечту в насмешку над самим собой. – Меня в этом поддерживала любимая…У нас была дочь, а до нее…еще два сына. Но их забрали. Эти уроды забрали их у нас и казнили. Оставили только девочку, которая родилась с очень плохим иммунитетом. Когда ей было одиннадцать, она подцепила испанский грипп. Я молился, чтобы она не покинула нас, но…все было напрасно. Болезнь унесла ее жизнь. Жена не выдержала горя и умерла вслед за дочкой…Моему отчаянию и моей грусти не было предела. Я проклял всех и все. Не знал, что дальше делать и как дальше жить. Карьеру художника так и не осуществил, отец давил, уверяя меня, что это не принесет мне денег, ведь это не работа. А, оказавшись здесь, с газетой на руках, я понял…что нет смысла мне больше никуда идти. И каждый раз…каждый раз, когда я вижу этих немых уродов, во мне пульсирует злоба. Но я ничего им не сделаю…

— Моей жены тоже не стало от испанского гриппа… – Сочувственно проговорил Маттео. – Я вам соболезную.

— Они сильнее любого из нас. – Признал Бенедикт, после чего, посмотрев на собеседника, приподнял и повернул голову, убрав в сторону воротник. – Этот шрам я получил, когда попытался дать им отпор в прошлом году.

Андерсон посмотрел на шею собеседника и разглядел протяженный шрам, края которого еще поблескивали красным цветом, он был явно оставлен острейшим лезвием кинжала.

Наконец он сжал в руке газету, за которой сюда изначально приходил, и разговор двух героев закончился взаимной фразой: «Всего вам доброго»

А тем временем, Ванда, Иоланта, Кристиан, Пьетро, их Проводники и Облачный Джек пересекали половину пути к складу в Атлантическом океане.

Уайта периодически тошнило.

— У него морская болезнь? – Интересовалась Рассел, управляя судном и слушая звуки тошноты пассажира.

— Есть такое. – Ответил Кристиан, подойдя к штурвалу и попробовав погладить Проводника капитана, но енот после первых же поглаживаний побежал к песцу и койоту. – Он почти никогда не передвигался по воде. Всякий раз, когда я звал его отдохнуть где-нибудь на островах, он отказывался…Плохо ему становилась, как сейчас. Даже на том катере, который использовал его дед во время войны, Пьетро не мог провести больше получаса.

— Встречала таких…Где твоя сестра?

— Спит в каюте.

— Вы, видимо, сильно дружны, да? – Искренне улыбнувшись, спросила контрабандистка.

— Да, пожалуй. Хоть и, повзрослев, стали видеться меньше.

Ванда смутилась и повернулась серьезным лицом к юноше.

— В каком смысле, разве вы не… – Начала спрашивать она, но пассажир ответил на планируемый вопрос раньше.

— Она мне не родная сестра. Мы единокровные…

-…

— Я появился раньше нее, от…другой женщины нашего отца. И мы никогда не видели матерей друг друга. – Добавил Кристиан.

— Ясно… – Определенно удивившись от услышанной правды, выдавила из себя Ванда.

— Но она мне все равно ближе всех на свете…Я не прощу себя, если с ней что-то случится по пути к убежищу отца. Пьетро тоже мне дорог, более надежного и хорошего друга у меня нет. – Сказал Лопес, устремив взор в океан.

— Вы, кажется, такие разные, но при этом дружите. – Подметила контрабандистка. – Как познакомились?

— В университете. – Стал рассказывать юноша. – Мне было тяжело там освоиться, а он первый подошел ко мне в коридоре и предложил помочь отыскать кабинет, который я не мог найти. Мы не пересекались на занятиях, поскольку на разных факультетах, но после этих занятий стали чаще видеться и узнавать друг о друге. Я рассказал ему о своем отце и детстве, и он поведал мне о своем. О том, как его родной отец без вести пропал, а отчим оказался крепким пьяницей. Когда отчим пьянствовал, Пьетро часто бывал у своей кузины, но и там семейка так себе: критикуют молодое поколение и думают, что живут в прошлом веке. Кузина его росла в строгости, ей до последнего говорили не работать актрисой, но она стояла на своем и училась на эту профессию. Меня с ней познакомили спустя месяц после знакомства с Пьетро.  Будучи совершеннолетним, он ушел из дома, обрубил связь с родными, а потом узнал об их кончине. В квартиру с ним переехал его старый дед, за которым Пьетро взял ответственность ухаживать. А наука была его вторым лучшим другом…И я всегда это знал. Поэтому наш отец для него кумир, которого он так хочет увидеть в живую.

Договорив, Кристиан протяжно зевнул.

— Иди подремли, пока есть время. – Посоветовала ему Ванда.

— А сколько у нас еще времени?

— Не больше сорока минут, или около того.

Лопес прислушался к совету и пошел в каюту, где в те минуты спала Иоланта и где, основательно, пережив тошноту, устроился Уайт, тоже мирно посапывающий с игуаной на животе.

Перед тем, как лечь подремать, Кристиан увидел в маленьком круглом окне движение и, подойдя к стеклу вплотную, неожиданно для себя увидел того голубя, который держался близко к кораблю. Герой попытался его поймать, но пернатый испугался и улетел, пропав из виду.

«Что этому голубю от нас нужно?» — Подумал парень, пытаясь углядеть его на ночном морском горизонте.

Но не было бесполезно. И поняв это, Кристиан лег и провалился в сон.

В Ленинграде, тем временем, Освальд ждал, пока неизвестный участок карты расшифруют. Джеймсу в квартире было немного жарко и тесно, потому он стоял то перед подъездом, то внутри него и думал: чем он сейчас занимается? Явно не тем, чем занимался до этого и ради чего согласился примкнуть к Стивенсону. Ему, как впрочем и его товарищам, иногда высказывающим мнение на этот счет, уже стало ясно, что мысли о мести Гектору в голове их господина вытеснили мысли о его деле, которому он когда-то решил посвятить жизнь. Одержимость желанием найти великого гения и отомстить ему читалась даже в глазах Освальда, не говоря уже о его действиях. И Картеру такое положение дел совсем не нравилось, о чем он прямо говорил своим коллегам.

Неужели Ксайбэты из-за прихоти своего лидера, который однажды поклялся навести порядок на родине, утратили свою истинную цель? Отчасти да, ведь они уже как несколько дней покинули Лондон и сейчас стоят над душой у Распутина в ожидании непонятно чего. Одному из своих сослуживцев Джеймс недавно сказал: «Если он после этого не успокоится и мы не вернемся в ближайшее время в наш город, мне придется убрать его…» Герой не был намерен предавать свое дело.

Когда он поднялся обратно в квартиру Распутина, тот уже, по-видимому, расшифровал карту.

— Это…это его склад. Там он держал чертежи, наработки и опытные образцы. В небольших количествах…По-моему, я даже видел его на первом этапе строительства больше десяти лет назад. – Сказал Савелий стоящему перед ним в диком ожидании Освальду, который, выслушав его, заулыбался и захотел исследовать его.

— Картер. Останься здесь и покарауль его, мы вернемся через несколько минут. – Приказал он, положив беспалую руку на плечо своему агенту, который кивнул головой в знак послушания.

Миротворцы, покинув на время своего, вышли из квартиры и пошли к Аэро-Файтеру.

Распутин и Джеймс остались наедине.

Более десяти минут в комнате стояла гробовая тишина. С того момента, как отдалился последний звук шагов на лестничной площадке, все утихло. Совсем.

А потом Картер заговорил, скрестив руки за спиной и став медленными движениями идти к хозяину квартиры.

— Что конкретно, кроме научного хлама, можно там найти?

Бывший русский офицер немного занервничал.

— М-м…я. Я не знаю, я…не был там. Знаю лишь, что там есть образцы его последнего изобретения.

— Какого изобретения? – Уточнил Ксайбэт.

— Не помню точно…какая-то химическая дрянь. Управление ген-нами. – Ответил бывший офицер, следя за движениями героя и явно сильно нервничая. – Зачем ваш господин ищет Гектора?

— Это уже не ваше дело. Савелий Тимофеевич.

— При нашей последней встрече…Гектор рассказывал мне, как они с…человеком по имени «Освальд Стивенсон» неудачно разошлись. Как он…попытался его убить. Неужели…

Тут Распутин понял, что происходит на самом деле. Его сердце застучало быстрее и сильнее, а руки от напряжения затряслись.

Затем он так же напряженно и испуганно посмотрел на Ксайбэта, приблизившегося к нему достаточно близко.

— Они сведут старые счеты. Я думал, вы не догадаетесь. И он не хотел, чтобы вы все узнали, когда постучал во входную дверь. Но…что сделано, то сделано. Это уже не имеет значения. – Произнес Джеймс.

— Я не стану вам помогать! – Воскликнул Савелий.

— Вы уже помогли. Большего от вас и не требовалось. – Вынув руки из-за спины ответил ему собеседник.

— Это не приведет ни к чему хорошему! Что я наделал…Я не дам вам его найти. Не дам!

Словив мысль попробовать помешать Стивенсону, Распутин на глазах Ксайбэта бросил карту на пол и, схватив с ближайшей полки керосиновую лампу, со всего размаху кинул ее в самый центр.

Карта стала мучительно изгибаться и чернеть, испускать яркие искры и гореть адским пламенем. Спустя совсем немного времени огонь уничтожил ее всю. Карта сгорела дотла.

Распутин и Картер, стоявшие все это время в метре от вспыхнувшего огня и смотрящие на процесс сожжения карты от начала до конца, подняли головы друг на друга.

А затем…Савелий достал из-под стола пистолет и попробовал застрелить Ксайбэта, но того защитил золотой шлем, от которого пуля отскочила, как резиновый шарик от коры дерева.

Джеймс подошел к нему, выбил пистолет из рук и посмотрел в глаза, после чего достал левой рукой кинжал.

— Мир рано или поздно узнает правду. – Произнес Распутин напоследок.

Картер сильно сжал его плечо второй рукой. А потом пронзил тело бывшего русского офицера клинком в области живота, сказав ему на ухо, вполголоса: «Если потребуется, я остановлю его сам.»

Пролив из пробитого живота Савелия крови, Ксайбэт вынул кинжал. Савелий упал замертво.

И в эту же секунду звук взмахов совиных крыльев и совиный крик за спиной англичанина в шлеме утихли: обернувшись, он увидел распадающееся на тысячи мелких частиц птичье тело.

Голубь, мчащийся в Австрию и пролетевший над океаном до Ленинграда, прибыл в венский пункт назначения. Им был небольшой холмик, в нескольких километрах от Собора Святого Стефана, железная панель в котором была столь незаметной, что ее никогда бы не увидел не один прохожий. Хотя очень заметной на этом холмике была антенна, торчащая из газона на два метра вверх, но люди не видели в ней ничего странного, потому проходили мимо, как если бы эта антенна была установлена, как и полагается, на какой-нибудь жилой дом. Когда пернатый шпион сел на выступ перед датчиком, на нем загорелась зеленая кнопка и птице открылась труба, ведущая под землю. Там голубя подхватил Зевс, после чего пошел с ним к столу, снял с курлыкающего наблюдателя ремешок с прикрепленной камерой и отпустил полетать по лаборатории. Снято было пока достаточно. Обезьяна убрала ремешок в ящик, а маленькую камеру понесла своему хозяину. Тот сидел в кабинете за большим монитором, но визит Проводника заставил его подняться с кресла и развернуться. Он встал перед шимпанзе.

В сверкающих, но слегка потертых от времени, черных туфлях, бордово-белой глаженой рубашке, плотном, сиреневом плаще длиной до щиколоток, высокий и уже поседевший бородатый Гектор Лопес, своими насыщенно-синими глазами, по-прежнему светящимися врожденной гениальностью, он посмотрел на волосатую руку животного, протягивающую ему камеру.

 

«Они уже близко.» — С довольной улыбкой произнес Гектор.

 

                         

                         Часть вторая

                                           Глава I

Когда Освальд вошел в квартиру Распутина и увидел его лежащего на полу в луже крови, в метре от сожженных обрывков карты и трех метрах от своего подчиненного, то со смущенным видом посмотрел на Джеймса, взглядом задав ему вопрос, что тут произошло за те несколько минут, что его здесь не было. Ксайбэт рассказал, как все было и почему ему пришлось убить Савелия, и Стивенсон, проведя взором по всей гостиной и валяющимся чуть ли не в ее центре черным бумажным останкам и керосиновой лампе, ему поверил.

Миротворцы покинули квартиру, оставив свежий труп на том же месте.

Затем, поднявшись на борт Аэро-Файтера, Освальд обратился к Картеру.

— Значит так, Джеймс, слушай внимательно. – Начал говорить он. – Пока ты охранял офицера, мы с ребятами тут посовещались. Мне нужно вернуться в Лондон, проверить и, если что, уладить там обстановку.  Поэтому ты возглавишь отряд Ксайбэтов вместо меня и поведешь его на этот…так называемый склад. А я с остальными вернусь в город. Ты будешь докладывать мне обо всем, что будет происходить там, как только вы прибудете на место. Все понял?

— Да, сэр. – Безэмоциональным голосом ответил герой.

— В твоем отряде будет двенадцать человек. Остальные со мной.

Сказав это, Стивенсон дал тем Ксайбэтам, что полетят с ним в Лондон, знак идти, но Картер остановил его, обратившись почти в полный голос.

— ?

— Где сейчас остальные три наших судна? – Задал герой сильно интересующий его вопрос.

— Один на пути во Францию, другие два – на границе с Шотландией. – Немного странно посмотрев на своего агента, ответил на его вопрос Освальд.

Мужчина со змеей на плече не стал расспрашивать Джеймса об этом, казалось бы, мимолетном моменте, забыв о нем.

Пока он, находясь на борту, думал о грядущем возвращении в Лондон, его агенты выволокли из боковых багажных отделов Аэро-Файтера две большие катерные лодки, на шесть и семь человек в каждой. Их поставили на берегу. А затем тринадцать Ксайбэтов встали к ним спиной и стали провожать своих коллег и лидера взглядами, в то время как те постепенно набирали высоту и поднимали воздушное судно над землей, пока оно не стало исчезать в густых облаках.

Аэро-Файтер взял курс на запад, а две лодки с выделенным Джеймсу отрядом – в Атлантический океан.

В том же Атлантическом океане, к слову, коротали свои долгие часы Ванда и ее пассажиры.

— Подъем, лежебоки! Мы приближаемся. – Объявила она по рации, находящейся в углу каюты, где в тот момент спали Иоланта, Пьетро и Кристиан со своими Проводниками, которые от голоса в громкоговорителе сразу сонно открыли глаза и потянулись.

Пока троица поднималась на борт, к капитану, и обмозговывала ситуацию, корабль уже причалил.

Отпустив штурвал, контрабандистка прошлась вдоль стены и остановилась у календаря, который неприметно висел на уровне ее носа. Так как на морском горизонте уже виднелся рассвет нового дня, героиня отметила его: 1 августа.

Пятерка покинула пришвартовавшийся у железного моста с мигающими лампочками по краям корабль и пошла к массивным дверям. Песец, койот, енот и игуана остались на борту.

Как оказалось, на поверхности воды торчала только малая, верхняя часть склада, основная же находилась под водой: герои это поняли, спустившись по механизированному лифту и завидев в одном из иллюминаторов рыбу и подводную синеву. Пьетро стало дискомфортно от мысли, что он и его друзья находятся не на поверхности, но Кристиан успокоил и обнадежил его. В том лифте компания провела недолго, он остановился через минуту или две и, открыв металлические двери, перенес тех, кто в нем был, на сам склад. Он оказался просторным.

Иоланта и Кристиан пошли в дальний отдел, Пьетро пошел осматривать те помещения, что были ближе к лифту, Ванда в основном рылась по коробкам и ящикам, а Облачный Джек просто ходил от одного героя к другому.

— Что дальше, Джек? – Спросила Иоланта, думая, что мальчик знает, куда идти дальше.

Но мальчик пожал плечами, давая понять, что пока он ничем помочь не может. Лопесам и их союзникам придется просто обыскивать весь склад в поисках чего-то, что может привести их к Гектору или во всяком случае дать подсказку. И подсказка-таки нашлась: Кристиан, помимо однообразных пультов, датчиков и прочего технического оборудования нашел три ампулы, очень схожие с теми, что были найдены Ксайбэтами в Техасе, в том месяце. Но эти имели одно важное отличие: содержащаяся в них жидкость была не темно-синего цвета, а, скорее, лилового. При покачивании или тряске она слабо бурлила.

— Что это такое… – Задумался юноша, крутя в руке стеклянную находку, упакованную сверху и снизу в надежные пластиковые крышки.

Но самым главным был не цвет, а надпись на обратной стороне пластика, гласившая следующее: «Сделано в Марселе, в подземной мастерской»

— Отец, значит, точно был во Франции…Но почему тогда оставил это здесь? Не понимаю… – Ломала голову Иоланта.

Две катерные лодки Ксайбэтов очень не вовремя подплыли к складу. Увидев рядом с мостом чужой корабль, Джеймс и его люди переглянулись меж собой и встали наготове, проверив, заряжены ли их пистолеты. Пришвартовав лодки рядом с контрабандистским судно, они пошли к лифту.

Лопесы, Пьетро и Ванда не успели найти что-либо еще, кроме тех ампул, а враги застали их врасплох. Члены отряда Картера и он сам достали свои хлысты и пистолеты, перегородили лифт и встали в боевые стойки на расстоянии друг от друга.

— Вот черт… – Недовольно произнесла Ванда, доставая свой клинок на цепи, который она использовала в качестве оружия.

— Только их нам сейчас не хватало… – Так же недовольно выразился Кристиан, достав свой меч одновременно с сестрой.

Пьетро последовал примеру остальных и тоже достал клинок, сжав его в одночасье вспотевших руках.

Как только противники пошли стенкой друг на друга, Облачный Джек испугался и растворился в сгустке дыма, после чего исчез.

Ванда, раскрутив цепь, пнула клинок в конце так, что тот на всей скорости полетел в Картера, который, впрочем, легко уклонился и ударом шлема о цепь уменьшил расстояние между собой и девушкой.

В этот момент Иоланта, пробежавшись между двумя Ксайбэтами, промахнувшимися по ней, провела мечом по воздуху, задев только одного, а второй смог убрать голову и сбить героиню с ног. Но та подпрыгнула и ударом ноги отбросила первого противника, после чего убрала от себя дуло вражеского пистолета и со всей силы вонзила меч в атакующего, надавив на его ручку так, что лезвие вышло с другой стороны.

«Я…убила Ксайбэта?!» — Обрадовалась у себя в голове девушка, но ей помешали второй и третий враги, подошедшие на помощь своему уже мертвому товарищу.

Параллельно Кристиан оббегал своих противников и всячески попадал то по воздуху, то по шлемам, защищающим своих носителей от любых ударов. В один момент он столкнул двух Ксайбэтов друг с другом, но пробил только одного из них, и то не убил, так как его за волосы схватил другой Ксайбэт, атаковавший сзади и бросивший противника в стену.

Когда Джеймс сражался с Вандой, то ловким ударом ноги отбросил ее от себя и попытался провести несколько выстрелов подряд, но девушка обвязала его руку цепью и перенаправила пистолет в сторону другого Ксайбэта, который пал от прогремевшего выстрела, предназначавшегося для контрабандистки. Противник, обвязав кисть девушки хлыстом, притянул ее к себе и попытался провести кинжалом на уровне шеи, но Рассел защитилась рукоятью своей цепи, и их клинки со звоном и искрами скрестились.

— А ты умело сражаешься. Откуда родом? – Не переставая давить почти всем весом на клинок противницы, вставил Картер.

— А тебе-то что. – Сжав зубы и сдерживая его натиск, нагрубила Ванда.

Заметившего хитрый прием контрабандистки Пьетро, едва держащего удар другого Ксайбэта и рискующего в течение ближайших минут погибнуть в этой битве, вдруг посетила мысль!

— Дже-е-е-к! – Закричал он во весь голос, пытаясь призвать мальчика.

И у него это получилось: мальчик вновь появился.

— Помоги! – Приказал Уайт.

А Джек его понял, увидев тут же мысли. Словно по дуновению ветра, киноперсонаж облачной массой влетел в одного из Ксайбэтов, что сражались с Кристианом, и тот потерял контроль над своим телом: Джек стал управлять его руками и ногами, как марионеткой, находясь внутри него, из-за чего порабощенный боец в золотом шлеме стал атаковать и стрелять в своих. Когда его сослуживцы поняли, что он застреливает каждого из них по одному, его пытались обездвижить, сзади, спереди, сбоку, но Иоланта, Кристиан, Пьетро и Ванда мешали им, давая возможность порабощенному врагу перебить своих же товарищей. В итоге остановить эту вакханалию удалось только Джеймсу, который, связав руки героям, подбежал к сослуживцу и, нехотя, через муки совести, приложил пистолет к его груди и нажал на курок, застрелив несчастного. Джек сразу вылетел из тела временно порабощенного. Когда Ксайбэт, постояв перед Картером несколько секунд и положив на его плечо руку, упал на пол, Джеймс подложил под его затылок свою ладонь и снял с его и своей головы шлем.

— Прости. Мне пришлось… – Извинялся герой за свой поступок.

— Дж-джейм… – Не успев договорить, прохрипел смертельно раненый Ксайбэт, после чего его дыхание и сердцебиение остановились.

Из тринадцати Ксайбэтов, оказавшихся здесь, живым из битвы вышел только один. Но сдаваться боец намерен не был.

Иоланта первой освободила себе руки и, встав на ноги, подбежала к остальным, затем лезвием меча развязала и освободила их тоже.

Сжав в руках оружия, четверка двинулась к Картеру и приготовилась его атаковать, но тот услышал движения, быстро надел золотой шлем обратно и встал в боевую стойку, показывая, что за прошедшую несколько минут назад бойню ни капли не вымотался.

— Вы использовали колдовство против нас… – Отметил Джеймс, держа в правой руки хлыст, а в левой – пистолет.

— Вы зря сюда пришли. Оставались бы в Лондоне, чего было мелочиться? – Иронично произнес Пьетро.

Несмотря на то, что лицо врага было закрыто непроницаемым шлемом, было заметно, что он замешкался, в момент, когда он задумчиво опустил голову немного в сторону, прочиталось сомнение и понимание.

Кристиан решил воспользоваться этим и атаковать врага с расстояния, и для этого выхватил цепь из рук Ванды и метнул ножом на его конце прямо в Джеймса, но тот за секунду до попадания кончиком клинка в печень как будто очнулся и, подняв голову снова, остановил прямое движение этого клинка правой рукой.

— Постой, нет! – Возразила Иоланта на действие единокровного брата.

К всеобщей неожиданности девушка медленно положила свой меч на пол, дабы показать, что не собирается нападать, на что Картер недоверчиво, но убрал палец с курка пистолета и приготовился выслушать героиню.

— Зачем вы покинули город и отправились искать Гектора Лопеса? – Спросила она.

Пьетро, Кристиан и Ванда перевели взгляд с нее на Ксайбэта, потом обратно, потом снова на Ксайбэта, который ответил не сразу.

— Зачем ваш хозяин ищет Гектора Лопеса? – Повторила Иоланта свой вопрос.

-…Затем, что…Он хочет свершить месть. Хозяин хочет убить его. Свести старые счеты с твоим отцом. – Ответил Джеймс.

-…

-…

— Ч-что? – Ужаснулась героиня.

— Отомстить? – Не менее ужаснувшимся взглядом переспросил Кристиан.

— Пускай ваш папаша вам сам все расскажет. – Произнес Картер, после чего отшвырнул нож прочь от своего лица в ближайшую стенку и достал из кармана пальто небольшую бомбу и бросил ее под ноги героям.

Хоть Джек и накрыл тикающую бомбу дымовым куполом, чтобы не дать ей погубить Лопесов, Уайта и Рассел, Джеймсу все же хватило времени сбежать: он вышел на мост и спрыгнул на одну из двух припаркованных катерных лодок. Сев в нее, он подорвал вторую, чтобы не дать оставшимся на складе ею воспользоваться, а на борт пока еще пустующего контрабандистского корабля в спешке бросил еще бомбу, которая, впрочем, не унесла судно на дно. Но у Картера не было времени: ему нужно было уплывать, пока за ним не организовали погоню.

Когда Иоланта и остальные выбежали со склада на мост, Ксайбэта и след простыл.

Ничего больше они сделать не могли, пришлось идти на борт корабля Ванды, прихватив найденные ампулы.

Капитан встала за штурвал, а троица ребят расселась сзади, на кожаных сидениях.

— Что же, получается следующая точка – Марсель… – Утвердил Кристиан, положив ампулы в сумку и закрыв ее до конца.

— Там точно есть что-то, что приведет нас к нему…Я чувствую это. – Произнесла Иоланта. А потом пошла в каюту подумать над словами Джеймса.

— Эй, Лан, что с тобой? – Обеспокоенно спросил Кристиан свою сестру, когда та уже была достаточно далеко, чтобы его не услышать.

— Я все хочу спросить, Крис. – Вдруг заговорил Пьетро, чем отвлек внимание друга. – Что ты сделаешь при встрече с отцом?

Ванда после заданного вопроса повернулась к Лопесу, ожидая его ответа.

— Я заставлю его признаться в его безответственности. Если придется, выбью ответ на вопрос о том, почему он поступил так со мной и с Иолантой семь лет назад…

Пьетро и Ванда умолкли.

А тем временем, Виктория, придя с очередной репетиции домой поздно вечером, зашла на кухню, желая только о чашке чая, душе и сладком сне. Но на кухню вслед за ней зашла ее тетушка, давая своим четким и ясным взглядом понять, что ей надо сказать племяннице что-то важное.

— Что-то случилось? – Спросила уставшая за день героиня, ожидая услышать что угодно, кроме того, что в итоге услышала дальше.

— Не совсем…Дело в том, что…Послезавтра ты поедешь во Францию, дабы обвенчаться с месье Фертом. – Ответила женщина.

— Обвенчаться? – С ужасом и отвращением в глазах переспросила Виктория, надеясь, что сказанное является только неудачной шуткой.

Но нет. Это была не шутка. Викторию и Жана действительно уже сосватали, причем так, что первая даже не заметила этого.

— Я, я…Я не собираюсь выходить за него! Я не…Не буду я, уж лучше умру! – Взбесилась героиня.

— К несчастью для тебя, все уже решено. Церемония пройдет в Марселе, время сообщат, когда ты туда прибудешь. – Собираясь уйти и не собираясь слушать истерики Виктории, сказала ее тетушка, оставив племянницу на кухне наедине со свистящим чайником и грядущей напастью.

Актриса так и не выпила чай. Она, едва не выпуская наружу гнев и отчаяние, налила дрожащей от злости рукой кипяток в чашку, но не сдержалась и с истерическим криком кинула ее в стену, разбив фарфоровую емкость вдребезги и разбросав на пол и красивый ковер все содержимое.

 

Глава II

Освальд вернулся в Лондон поздней ночью первого дня августа. Те Ксайбэты, что остались здесь, узнав о его прибытии, пошагали к его резиденции, чтобы торжественно встретить. Их товарищи, вернувшиеся вместе с хозяином на Аэро-Файтере, рассказали им обо всем, что произошло на Южном полюсе и в СССР, а Стивенсон, тем временем, проверял диаграммы и списки населения, желая удостовериться в том, что в его отсутствие Ксайбэты выполняли свою работу как надо. И он был крайне доволен. Без него его подчиненные превосходно справлялись со своей работой: процент и уровень жизни населения ничуть не упал. Все как было до его отбытия: люди хоть и недовольны порядком инквизиции части населения, но были сыты, никаких нищих или бомжей, самая новая партия доставленных людей имела следующую дату: «31 июля 1930», то есть буквально вчера.

Освальд похвалил своих людей.

Между тем, Жан, находясь в Марселе, выступал в большом зале, заполненном слушателями. Его мастерство во владении скрипкой поразило всех, и в завершении знаменитого музыкального произведения в его исполнении люди всем залом захлопали с неимоверной силой, да так, что, казалось, потолок вот-вот обрушится. Несколько раз поклонившись в ответ на громкие аплодисменты, музыкант поблагодарил слушателей и покинул сцену. Зайдя за кулисы, в арьерсцену, положив на стоящие там табуретки свои скрипку и смычок и сняв плотный зеленый пиджак, герой взял веер, который ранее использовался в предыдущем спектакле, что проходил здесь вчера, и начал им махать перед собой, ведь в процессе выступления молодой человек не слабо вспотел. Сотрудники театра и другие артисты, проходившие мимо него, всякий раз хвалили его игру и выражали свой восторг при прослушивании мелодии, звучавшей несколько минут назад. Но, благодаря их, Жан отвечал отвлеченно, словно вся эта похвала не была для него истинной целью выступления.

На сегодня у героя в этом театре планов больше не было, успешно выступив, он мог спокойно идти домой. Музыкант так и сделал. Положив инструменты в сумку, надев пальто, он вежливо попрощался с сотрудниками и вышел на улицу. А там, на улице, его ждал сюрприз: выйдя из здания театра, Ферт посмотрел наверх, как и десятки других горожан, на которых опускалась тень от Аэро-Файтера. Он появился из-за облаков и частично закрыл собой Солнце, медленно снижаясь.

Никогда раньше жители Франции не видели подобных летательных аппаратов.

Жан продолжал с ошалевшим видом смотреть на воздушную машину вплоть до того момента, когда та не выдвинула шасси и не приоткрыла дверь. По трапу спустились Ксайбэты и при виде них люди стали либо расходиться, либо шарахаться, а герой, осмотрев их с ног до головы, пошел от них в другую сторону. Лондонские инквизиторы здесь только из-за Гектора, и, подходя к случайным гражданам, которые, если и не пытались от них уйти, то заметно напрягались, спрашивая у них о местоположении великого гения, ничего не добивались: никто из опрошенных ничего не знал. И тогда Ксайбэты решили действовать радикальнее: направиться к мэру города.

Нашли они его резиденцию легко. А с охраной справились еще легче: ни один из телохранителей мэра не смог продержаться в бою с героями в золотых шлемах дольше двух минут, все до единого пали от выстрелов или клинков в шеи, животы и голову. Угрожать мэру они не собирались. Он, с ужасом посмотрев на убитых за считанные минуты бойцов, лежащих в крови, запаниковал, но бежать ему было некуда. Заставив его от страха прижаться к стенке, они спросили: «Нам известно, что Гектор Лопес был в вашем городе, и, возможно, сейчас находится здесь же. Где его искать?» Но глава города также не смог ответить ничего внятного, из его бормотаний и мямлящих звуков, Ксайбэты поняли, что ему ничего неизвестно. Они оставили его без единой царапины и молча ушли. Мэр еще долго не мог оправиться от произошедшего.

Несмотря на то, что находиться в Марселе больше смысла не было, Ксайбэты остались и затаились здесь в ожидании.

— Его дети еще живы. И тоже ищут его. Нам придется действовать по-другому: ждите их в Марселе, и пусть они приведут нас к нему. – Сообщил им Освальд.

К тому времени Джеймс уже вернулся в Лондон. И Стивенсон сразу вызвал его к себе, чтобы тот подал отчет. Тем же вечером Ксайбэт, сняв шлем, стоял у него в кабинете, напротив хозяина, сидящего перед ним за столом.

— Что произошло на складе? – Задал вопрос Освальд.

— Когда мы с отрядом прибыли туда, там было контрабандистское судно. – Начал рассказывать Картер. – Его оставили почти там же, где остановились наши лодки. Мы застали внутри пятерых человек: двух детей Лопеса, их дружка-очкарика, капитана того судна и мелкого мальчика.

— Мальчика? – Перебил его господин.

— Да. Я думаю…что это было колдовство. Замешана какая-то магия, с ним точно что-то не так.

— С чего это ты так решил?

— Этот мальчик…словно кукла. Был, будто, перенесен из того кинофильма. Джек. Так его звали там. Он – его точная копия. И…именно из-за него мы и проиграли.

— Ну-ка поясни.

— Когда мы сражались с ними, он куда-то исчез. А потом его призвал тот парень с очками, и этот мальчик…вселился в Энтони. Завладел его телом. И поэтому тот всех перестрелял. Всех, кроме меня. И мне пришлось убить его…

— Хм…интересно. Оживленная кукла говоришь…

-…Да.

— Вы смогли что-то обнаружить там?

— Нет, сэр. Мы сразу вступили в бой, а потом мне пришлось уйти, когда Энтони погиб.

-…Можешь идти. – То ли разочарованным, то ли надменным голосом проговорил Стивенсон.

Джек, о котором рассказал Картер, его заинтересовал, но мысли о нем перебило напоминание. Точно! Осмотр ампул точно давно уже был окончен.

— Он точно что-то узнал…Отлично! – Обрадовался Освальд и пошел на нижние этажи, к своему сотруднику – химику и доктору, которому он отдавал найденные в Техасе ампулы на проверку.

Он спустился к нему в лаборантскую.

— Ох, наконец-то вы пришли! – Подбежав к своему хозяину, воскликнул почти лысый жердяй с сальными волосами на затылке и слабой щетиной, одетый в серый ученый халат и черные перчатки.

— Что ты узнал об этих ампулах, Френк?

— Подойдите-ка сюда, подойдите. – Немного горбатясь, идя впереди него трясущейся, как при ознобе походкой, подозвал героя его сотрудник к рабочему столу, на котором были в ряд разложены пробирки с тем веществом, что было в ампулах, а также шприцы, микроскопы и прочее оборудование доктора химических наук.

Стивенсон уставился на колбы с темно-синей жидкостью. Френк начал говорить.

— Насколько я понял…Это вещество получено путем усовершенствования животной крови. Здесь ее малое количество модифицировано органическим компонентом, отвечающим за метаболизм и…

— Давай проще, что это дает? – Не вникая в сказанную ему научную белиберду, потребовал Освальд, отпустив свою змею поползать по помещению.

— Он может изменять ДНК любого животного. Придать ему новые свойства, увеличить выносливость, и, возможно, даже больше!

— Для чего он это создавал… – Задумался Освальд. – Что выдумал на сей раз…И связан ли этот эксперимент со складом…Черт! Ничего не ясно.

— Что за склад, простите? Не тот случаем, о котором Джеймс рассказывал? – Поинтересовался жердяй.

— Да, он. Я недавно отправлял туда наших, чтобы они его обыскали. Да вот только вернулся один Картер. Остальных, с его слов, перебил какой-то мальчик, созданный при помощи колдовства. Слабо мне в это верится, если честно…

— Это звучит не так уж бредово, сир. Недавно вот буквально…к моему соседу приходила старушка. Очень даже на колдунью была похожа. Да и появилась так внезапно, как по волшебству. – Отвлеченно проговорил доктор, продолжая смотреть в микроскоп.

Стивенсон немного выпучил глаза и посмотрел на своего сотрудника, после чего загорелся идеей узнать больше об этой «старушке», а еще важнее – о ее визите к соседу подчиненного.

— Кто твой сосед, к которому эта старушка приходила?

— М-м…Тот русский, что фильм у нас тут снял. – Ответил Френк на вопрос начальника.

— Фильм… – Задумался Освальд, вспомнив слова Джеймса во время отчета.

— Его вроде Николаем Приморским звать…Чуть ниже меня живет, на седьмом этаже, в двести десятой квартире.

— Пожалуй, зайду я к нему…Побеседую.

Стивенсон перевел взгляд с колб на записи доктора, которые тот делал во время изучения содержимого ампул.

— Ты, значит, сказал, что…он использовал в этом эксперименте животную кровь? – Вдруг уточнил он.

— Судя по всему, да…

— Уверен, его обезьяна участвовала в этом. Стало быть, тогда есть шанс найти его благодаря ей. Сделай все, чтобы…

— Простите, сэр, но есть…одна проблема. – Прервал господина немного шипелявящий Френк.

— В чем дело?? Говори.

— Эти образцы…они недоработаны. – Объяснил жирный доктор. – Жидкость в них подпорчена, эксперимент не закончен. Так что вряд ли от них будет толк.

Услышав это, Стивенсон взбесился не на шутку.

— Как «недоработаны»?! – С нарастающим гневом в голосе воскрикнул он.

— Позволь…

— Неужели он провел нас?! Нет, нет, нет! Ненавижу! – Закричал разгневанный Освальд.

Доктор отошел от него, поджав хвост, а лидер Миротворцев стал в ярости крушить все, что видел: он опрокинул весь стол, вместе со всем, что там было, швырнул стул в стенку, перебил половину помещения, едва не прибив одной доской свою змею.

Колбы с техасскими образцами так же, как все остальное со стола, упали на пол и вдребезги разбились, высвободив испорченную темно-синюю жидкость на пол.

Змея с интересом подползла к разлившемуся веществу и хотела уже было попробовать на вкус, но Освальд ей запретил.

Напуганному истерикой своего господина Френку потом пришлось убирать весь устроенный беспорядок, но, когда к нему в лаборантскую зашел Джеймс, услышавший здесь и пришедший на звуки погрома, доктор ему все рассказал, и Картер взял вторую метлу. Ксайбэт помог жирному коллеге по работе прибраться.

До следующего дня Освальд сидел, запершись в своем кабинете. Когда Ксайбэты проходили мимо двери, ведущей туда, слышался шум: герой впадал в неконтролируемое бешенство из-за неудачи и громил там всю мебель, и никто не решался в эти минуты к нему заходить. Но вот он успокоился. И вспомнил про колдовское создание. Визит к Приморскому Стивенсон решил не откладывать.

Лидер Миротворцев гордо пошагал к дому режиссера и параллельно с этим Иоланта, Кристиан, Пьетро, Ванда, их Проводники и Джек двигались по морю в сторону западной Европы.

Освальд дошел до дома Николая Евдокимовича, поднялся на седьмой этаж и остановился у двери двести десятой квартиры, ровно на том же месте, где стояла в ожидании ответа по ту сторону двери Агата, когда пришла сюда. Человек со змеей на шее постучал пять раз, но ему не открыли, затем постучал еще, ничего не изменилось, стал стучать дальше, но никаких звуков шагов или даже малейших шорохов по ту сторону не было, стало быть, не дома хозяин. Но Стивенсон не собирался уходить, потому использовал тончайший нож, который всегда был у него в правом рукаве, чтобы взломать замок на двери, и спустя не меньше десяти-одиннадцати минут ковыряний у него это получилось. Главный Миротворец открыл дверь на себя, вошел внутрь квартиры, закрыл за собой дверь со сломанным замком и остался там дожидаться хозяина. Николай вернулся домой спустя примерно час после проникновения Освальда в квартиру, о котором он узнал, увидев взломанный замок и поцарапанную замочную скважину. Режиссер напрягся и, медленно зайдя к себе, взял с тумбочки железный рожок, после чего пошел осматривать все до единой комнаты. В гостиную он зашел в первую очередь. И тут же застыл на месте: сам Стивенсон сидел перед ним в кресле, положив ногу на ногу и вертя в руках взламывающий инструмент.

— Прошу прощения за вторжение, но вас не было. – Подняв голову на Николая Евдокимовича, оправдался он. – Так что мне пришлось…немного порыться в вашем замке.

— Вы… – Со страхом и отвращением во взгляде и в голосе проговорил Приморский, быстро узнав хозяина Ксайбэтов.

— День добрый, уважаемый. Я к вам на краткую беседу, много времени не отниму.

— Какого черта вы делаете в моем доме… – Почти не сдерживая злости, проговорил Николай.

— Я прознал тут одну интересную вещь… – Начал объяснять Стивенсон. – Мой источник сказал мне, что к вам наведывалась колдунья. Которая в данный момент явно помогает тем, кого я называю своими врагами.

— Откуда вам знать, что эта была именно колдунья? У вас нет доказательств! – Возмутился Приморский.

— Это сейчас не важно. Мне нужно, чтобы вы сказали мне, где эта колдунья, она мне о-очень нужна…

— Убирайтесь прочь! Вон! – Сжав рожок посильнее, приказал владелец этой квартиры.

— В агрессии нет нужды. Пока. Я повторю: скажите мне, где сейчас колдунья.

— Я не стану выдавать ее, вы навредите ей. – Раскрылся Николай.

— Бессмысленно было спрашивать о том, колдунья она или нет, раз вы и так знали, не находите? – Прокомментировал Стивенсон слова Николая, который заметно занервничал, мысленно ругая себя.

-…

— Вам ведь ничего не стоит сказать мне, где она.

На протяжении всего разговора двух мужчин на столике в метре от кресла, в котором сидел Освальд, лежала картинка – набросок киноперсонажа. Чары начали действовать: Облачный Джек, который в минуты разговора Стивенсона и Приморского, находился на борту контрабандистского корабля, в океане, за, черт знает, сколько километров от дома русского, стал слышать беседу в своей голове.

«Вы навредите ей», «Вы навредите ей» — Все повторялось у мальчика в голове.

— Он хочет найти ту женщину…Он…он погубит ее! Точно погубит! – Запаниковал Джек, понимая из услышанного разговора, что Агате грозит опасность.

— Кто «он»? Какую женщину? Ты о чем?? – Закидали его вопросами Иоланта с друзьями, понятия не имея о том, что сейчас происходит в Лондоне.

— Чародейка! Та, что вдохнула в меня жизнь! – Начал торопливо объяснять Джек.

— Вэрлэс? – Озадаченно посмотрев на сестру, спросил и одновременно заявил Кристиан.

— Откуда ты знаешь это?? – Спросил Пьетро.

— Она наложила чары на мою фотографию, из которой я вылез! Через любую поверхность, где я изображен…я могу слышать все, что происходит в радиусе нескольких метров от картинки. В квартире моего создателя сейчас он…

— Кто «он»? Скажи.

— Кажется…ч-человек со змеей. Я слышу шипение…змеиное шипение. Он пришел, чтобы узнать, где чародейка! – Еще больше запаниковал мальчик.

— Спокойно, Джек, спокойно, сейчас мы все решим. Без паники. – Попытался успокоить киногероя Кристиан.

Иоланта всерьез заволновалась за бабушку.

— Он точно правду говорит! – Воскликнула девушка. – Тот Ксайбэт видел Джека, еще тогда, на складе. Он точно рассказал это своему главарю. И я помню, что бабушка…куда-то уходила незадолго до появления Джека.

— Получается, ей действительно угрожает опасность…

— Нельзя допустить, чтобы этот гад до нее добрался, нужно ее спасать! – Запаниковала теперь и Иоланта.

— Тогда мы потерям время… – Задумался Кристиан.

— Мы сейчас мимо берега Лондона проплывем. – Вставила Ванда, которая в тот момент стояла у штурвала и слушала своих пассажиров.

— Но я не могу ее потерять, ни за что! Я должна спасти ее!

— Послушай, Лан. – Положив обе руки на плечи сестры, успокоил ее Кристиан. – Я сам пойду туда и проведаю Агату. А вы поплывете дальше, во Францию.

— Ты предлагаешь разделиться? – Изумился Пьетро.

— Да. – Ответил ему друг. – Ты доплывешь с Иолантой до Марселя, возьми эти ампулы, пусть они будут у тебя. Ты самый умный из нас. Вдвоем вы продолжите поиски там. А я с Вандой высажусь в Лондоне, потом мы вас догоним. Ясно?

Никто из присутствующих не стал спорить. Было видно, что Пьетро не совсем согласен с планом разделяться на две группы, но говорить ничего против этого не стал. Иоланта так же не была полностью согласна с озвученным планом, но промолчала и после дополнительных взглядов брата утвердительно кивнула головой.

— Я даю тебе слово, что защищу твою бабушку, сестренка. Все будет хорошо. – Пообещал единокровной сестре Кристиан.

Ампулы, найденные на складе, герой передал другу, и тот, надежно запечатав их ремешками в сумке, закрыл ее.

На корабле нашлась одна шлюпка.

Когда корабль пришвартовался на берегу, четверо героев вместе с Проводниками покинули борт. Джека оставили на корабле. Кристиан и Уайт спустили шлюпку на воду, после чего второй загрузил туда свои вещи и вещи Иоланты. Лопесы обняли друг друга на прощание, взяв друг с друга обещание, что встретятся во Франции. Пока Иоланта прощалась с Вандой, Кристиан и Пьетро крепко пожали руки и приобняли друг друга.

— Удачи вам.

— Вам удачи.

— Помни, не помирать. – Сказал Уайт.

— Будь осторожен, если увидишь моего отца. – Сказал ему Лопес в ответ.

— Я защищу твою сестру. Клянусь. – Приложив руку у сердца, пообещал Пьетро.

Закончив прощаться, герои разошлись: Иоланта и Пьетро сели в шлюпку и поплыли дальше, в сторону города Марсель, Кристиан и Ванда же остались на берегу и помахали им руками вслед.

 

Глава III

Разговор Освальда и Николая закончился пару часов тому назад.  Чем? Для второго, увы, трагически.

Приморский так и не выдал местоположение Агаты, понимая, что, если Стивенсон ее найдет, то убьет, и сколько бы Миротворец не сидел в его кресле, сколько бы угроз не высказывал, сколько бы гнева своего не сдерживал, Евдокимович не раскололся. Их беседа становилась все напряженнее, и напряженнее, и в конце концов Освальд оказался в кабинете режиссера, бескультурно бродя по чужой квартире в стремлении найти что-нибудь, что сможет помочь ему в поисках. Там он и увидел полноценную картинку Джека, ту самую, над которой колдовала Агата. Пазл в голове англичанина со змеей сложился. А еще…мысль промелькнула: «Избавлюсь-ка сразу от двух проблем» Когда Николай пришел, было уже поздно: Освальд стал поджигать шторы на окнах кабинета, а затем – на окнах всей квартиры. Огонь и дым стали заполнять одну комнату за другой, и Приморский, закрыв рот и нос рукой, кашляя и щурясь, потерял Стивенсона из виду в серой пелене, что душила его. Тот устроил пожар и после сразу ушел. Николай Приморский, начиная уже задыхаться, упал на колени в кабинете перед горящей фотографией своего киногероя, она горела! Горела и тлела. Лицо улыбчивого, в каком-то смысле даже мультяшного мальчика почернело от окутавшего его пламени. Его картинка сгорела дотла.

Сразу после этого, находясь на борту контрабандистского судна в одиночестве, за тысячи километров воды и суши, Облачный Джек стал медленно исчезать.

Приморский из горящей квартиры выбраться так и не смог, а, когда к дому подъехали пожарные машины, огонь и дым были буквально везде, и разглядеть за ними что-то дальше вытянутой руки было просто невозможно. Евдокимович уже был при смерти, когда увидел перед глазами яркий свет…

Он каким-то образом оказался в совсем другом месте, необычайно светлом и приятном…Было оно похоже на бесконечное пространство, в котором к верху тянулась лучезарная дорога, на ней Николай и стоял. А затем…он увидел перед собой Джека.

— Что…что ты делаешь здесь? – Спросил Приморский, понимая подсознательно, что перед ним всего лишь видение. Да и все, что он видел вокруг, тоже было видением.

— Неужели он убил вас, Создатель? – Ответил ему встречным вопросом мальчик.

— По-видимому…Я помню, что задыхался от дыма в горящем доме. Меня бы явно уже не успел никто спасти. И…твоя картинка. Она тоже сгорела.

-…

-Значит, тебя тоже больше нет в живых, дитя… – Осознал Николай.

— Я ведь…и не должен был быть в мире живых. Я же…не существовал на самом деле. Меня никогда не было. А, если я и существовал те несколько часов или…дней…То только в виде заклинания.

— Агата сотворила чудо…

— Но не она не создавала меня. Это сделали вы. И я благодарен вам за это. Она лишь спроецировала меня в вашем мире, не более того. И все-таки…Вы дали мне возможность почувствовать себя живым. Хоть и ненадолго.

— Ответь мне на последний вопрос, дитя…

-?

— У них получилось?

— У них получится. Я указал путь. Я сделал…то, что меня просила сделать волшебница…И они знают, что делать дальше. Все было не зря…

— Стало быть, это конец для нас обоих.

— Ваша и моя истории закончатся здесь. Так примем же этот конец, зная, что помогли тем смельчакам в их деле.

— Прощай, мальчик мой…

— Прощайте…папа.

Когда пожар в квартире был потушен и спасатели зашли в помещение, которое пострадало от огня больше всего, Николай Евдокимович Приморский был уже мертв. А в воздухе кружили маленькие-маленькие частички, на которые вследствие смерти хозяина распался его далматин, истошно лая перед своей кончиной.

От Облачного Джека, увидевшимся перед своей «смертью» с Создателем, остались лишь сверкающие в ночной темноте яркие пылинки, остатки магии, что пропитывала его с ног до макушки.

Кристиан и Ванда к тому времени уже торопились к дому Агаты, и Лопес молился, чтобы успеть к ней до Стивенсона.

Герои подошли к нужному дому и приостановились у подъезда.

— Подождешь здесь снаружи? Я проверю пока сам. – Сказал Кристиан.

— Если понадобится помощь в бою, дай знать. – Скрестив руки, ответила Рассел и облокотилась в ожидании на фонарный столб, стоявший рядом.

— Хорошо.

Контрабандистка осталась ждать на улице. А ее юный спутник со всех ног помчался вверх по лестнице.

Вдруг позади она услышала детский плач. Повернувшись назад и оглядевшись по сторонам в поисках источника звука, девушка увидела трех Ксайбэтов, которые шли от одного из невысоких домов с двумя замотанными младенцами, которые истошно рыдали после разлуки с родителями, сидевших в горе на коленях за спинами людей в золотых шлемах и черных пальто. Теперь Ванда во всей красе узрела то, о чем ей рассказывала Иоланта: совсем маленьких детей силой забирали из их семей и вели туда, где их будут казнить. Героиня была в ужасе, не могла поверить, насколько все серьезно. Один из трех идущих Ксайбэтов внезапно обратил на нее внимание. Это был Джеймс, но Ванда этого не знала, так как лицо наглухо закрывал шлем. Три человека в специальной, всеми жителями Лондона узнаваемой форме прошли мимо, и в Ванде пробудилось желание восстановить справедливость. Она в душе хотела спасти несчастных, но не сделала этого, ведь понимала, что против трех Ксайбэтов ей при всем желании не справиться. Потому она просто отвернулась, чтобы не видеть, как детей ведут на смерть.

Тем временем, Кристиан поднялся к Агате в квартиру. И…с облегчением выдохнул: Освальда внутри не было, а старушка сидела живая здоровая.

— Кристиан?

Колдунья сильно удивилась при виде юноши, так еще и без сестры.

— Почему…ты здесь? И почему один, где Иоланта, где моя девочка?! – Переволновалась она.

— Не беспокойтесь, мисс Вэрлэс. С Иолантой все хорошо, она сейчас на пути во Францию. Нам пришлось разделиться.

Сказав это, Лопес подошел ближе к Агате.

— Я отправляла вам помощника…

— И он помог. Он привел нас туда, где мы нашли главную подсказку…

— Стало быть, теперь…вы близки к цели как никогда.

— Очень близки.

Разговор Кристиана и старушки продолжался. И параллельно ему, на улице, под фонарными столбами, у подъезда, Ванда, которой уже немного наскучило торчать у дома без дела, почувствовала движение недалеко от себя. Тот, кто приблизился к ней, приблизился почти незаметно, еле слышными шагами. Почуяв опасность, контрабандистка достала свой цепной нож и метнула клинком в сторону доносящихся до нее звуков чужого присутствия. Цепь с отчетливым звоном, в вечерней тишине кажущейся еще громче, чем на самом деле, устремилась в Джеймса, который без труда отбил летящий в него клинок словно взявшимся из воздуха кинжалом.

Рассел не сразу поняла, что перед ней именно Картер, но, когда тот медленно снял шлем, она увидела его лицо и быстро его узнала.

— Опять ты? – Проговорила девушка, немного, но ослабив хватку цепи.

— Я пришел не за боем. – Заявил Ксайбэт.

— Тогда за чем? А, если конкретно меня искал, то для чего?

— Я только недавно от дел освободился. Решил пройтись, походить по городу…И вдруг заметил тебя. Я хорошо тебя запомнил с нашей предыдущей встречи. Ты тут явно не одна, не так ли?

После этих слов Джеймс убрал кинжал в ножное.

— Мы никогда не снимаем шлемы, если в этом нет нужды. Так что сейчас считай это мирным жестом. – Добавил он, чуть приподняв пустые руки и дав таким образом Ванде понять, что не намерен атаковать.

Продолжив осматривать его с ног до головы и с головы до ног, героиня все же перешла из боевой стойки в обычную и убрала цепь за пояс.

— Зачем вы это делаете? – Спросила она. – Зачем убиваете детей? Как можно быть такими безжалостными?

Картер призадумался.

— Так нас велит лидер. Мы верим в его слова и свое дело. И, ликвидируя одну часть населения…мы обеспечиваем выживание другой. – Объяснил герой.

— Если ваш лидер убедил вас в том, что это правильно, он – безумец. Нельзя просто похищать невинных людей и без колебаний убивать их! Вы идете на поводу у психопата, чья идеология приносит одно горе всем, кто живет здесь!

— Ты уверена? – Смутил девушку ее собеседник. – В городе есть…к примеру, богачи. Да и их немного, но они богаче остальных жителей и, что еще важнее, им нет дела до тех, кого казнят. Или, например, те, кто примкнул к нам. Их это тоже не беспокоит. Уайты, чародейка, люди с Биг-Бена…Думаешь, они так пекутся о тех, кого мы забираем и казним? Не-ет. Это не так. А те люди…что благодаря нашему делу живы и сыты, не понимают…какова цена обеспечения достойной жизни.

— Убийства одних ради выживания других? Такова ваша идеология?

-…Да.

-…

— Но сейчас…все изменилось. – Разочарованно произнес Картер. – С того дня, как новость о том, что Гектор Лопес жив, прокатилось по всему свету, наш лидер позабыл о том, чему посвятил жизнь…

Рассел посмотрела на говорящего взглядом, в котором прочиталось «В каком смысле? Поясни.»

— Он стал одержим. Одержим идеей его найти. – Продолжил Ксайбэт. – Он повернут на этой новой цели, которая заставила его напрочь позабыть о старой…той, ради которой он собирался жить всю оставшуюся жизнь. Я разочарован в нем, поскольку он больше не хочет наводить порядок в городе, как раньше, а вместо этого рискует всем нашим делом только ради того…чтобы найти этого Лопеса, чтоб ему провалиться!

После сказанного Джеймсом Ванда посмотрела на него иначе. Посмотрела на него как на человека, не такого уж и картонного и бесчестного, как можно подумать о рядовом Ксайбэте. Его вера в свое дело и приверженность к нему заслуживают похвалы!

В разговоре героев повисла пауза. Она длилась минут пять-семь не меньше. А потом Картер сделал несколько шагов вперед и приблизился к Ванде, встав перед ней в двух метрах. Та настороженно дернулась, но оружие применять не стала.

— Почему ты помогаешь им? – Вдруг спросил контрабандистку Ксайбэт, продолжая держать массивный золотой шлем в руке.

— Они ищут отца. Это важно…и к тому же я обязана им. Если бы ты узнал, что твой отец, которого ты не видел почти десять лет, жив, ты бы не пошел искать его? – Озадачила молодого человека Ванда.

-…

Джеймс глубоко задумался: его глаза устремились вниз, в пустоту.

-?

-…я…Я не знаю. Это не имеет значения.

— Задела больное? – Как-то ехидно проговорила контрабандистка.

— Думаю, мне больше некому будет рассказать. – Сказал Джеймс, после чего, уведя задумчиво взгляд сначала снова вниз, а потом куда-то в никуда, пошел к ближайшей скамье и присел на нее, положив шлем рядом.

Ванда прошла за ним, к той же скамье.

Ксайбэт начал говорить:

— Восемь с половиной лет назад…я провел последние часы со своим отцом. Моя мать умерла еще до того…из-за испанского гриппа. А отец заботился обо мне дальше…Пытался дать мне все, чтобы я рос счастливым. Часто водил меня к Биг-Бену. Однако я каждый день видел…как были несчастны другие. Как люди, целые семьи, в которых не хватало еды и тепла на всех, умирали. Уже тогда я понял, что без наведения в этом городе порядка он обречен на самоуничтожение. А потом случился пожар. Тогда я потерял отца, он…растворился в огне, а после пожара я не видел его. Мне удалось выбраться, но раны и повреждения были настолько серьезными, что останься я там лежать еще недолгие пару часов, умер, как прогнившая сгоревшая котлета. Но мне повезло: меня нашли Ксайбэты и спасли от смерти…Они принесли меня в свой дом, вылечили и сделали своим. Взяли меня к себе и дали новую цель в жизни…

Ванда слушала его внимательно и всякий раз учтиво кивала, задумчиво отводила взор и иногда даже искренне сочувствовала. Девушка была потрясена откровением.

Затем она присела к нему и спросила:

— Почему ты рассказал мне это?

-…Потому что…из всей вашей компании ты привлекла меня больше всех. Еще тогда, на складе…я увидел в тебе нечто особенное. Ты заинтересовала меня больше остальных.

Ванда смягчилась в лице.

— Пойдем за мной. Я кое-что тебе покажу. – Внезапно сказал Ксайбэт.

Его собеседница недоумевающе приподняла брови и недоверчиво прострелила лицо Джеймса  своим взглядом, думая, что он поведет ее в какую-то ловушку, что другой Ксайбэт на месте Картера в принципе и сделал бы.

— Я знаю, тебе трудно верить мне. Но я клянусь, что никакой опасности нет, все будет хорошо. – Добавил Картер.

Контрабандистка все же согласилась, но была готова к неожиданностям, которые могли последовать за этим.

Два героя ушли.

Но Кристиан на тот момент не знал этого, поскольку разговаривал с Агатой.

— Вам нельзя разделяться. Она твоя сестра и моя внучка! Вы должны были быть вместе. – Повторяла колдунья, беспокоясь за Иоланту.

— Если бы не разделились, мы бы потеряли слишком много времени. А вам угрожала реальная опасность.

— Какая опасность? – Поинтересовалась старушка.

— Облачный Джек нам поведал, что в доме его автора был лидер Миротворцев. И он хотел узнать, где находитесь вы. Чтобы вас убить…

— Он был у Приморского…Точно у него. Значит, его уже нет в живых…

По щекам Вэрлэс неторопливо покатились редкие старческие слезы.

Вдруг в комнате, со стороны проема, послышалось змеиное шипение, и койот сразу зарычал на угол гостиной, откуда выползло длинное безногое, извивающееся тело.

А затем появился и хозяин: Освальд медленным громким шагом вошел в гостиную, вынув руки из-за спины. Кристиан встал перед Агатой и достал меч, приготовившись к бою.

— Твой замечательный нюх, моя дорогая, вновь тебя не подвел. – Сказал мужчина, похвалив своего Проводника.

Лопес взялся за меч второй рукой и расставил ноги для яростного атакующего прыжка, колдунья задвигала пальцами, готовясь применить свою магию.

— Неужели это…Ах, передо мной не просто колдунья и мальчик. – Вновь заговорил Стивенсон, прибывая в полном восторге от находки. – Как чудно, я нашел отпрыска и тещу самого Гектора Лопеса! Это даже больше, чем я планировал искать…

— Я не позволю тебе даже пальцем тронуть эту женщину. – Угрожающим голосом сказал Кристиан.

Освальд достал не пистолет со смертоносными пулями, а арбалет с усыпляющим дротиком: на юношу у него явно были планы, но прежде мужчина был намерен разобраться с колдуньей. Однако Кристиан оказался не пальцем деланный: одним ловким прыжком он переместился почти вплотную к Стивенсону и попытался отрубить ему руку, держащую арбалет, но у него получилось лишь сделать так, что арбалет вылетел из морщинистой руки Миротворца и упал далеко в сторону. А, когда парень ударил клинком вперед, в голову Освальда, тот вопреки своему возрасту проскользнул к правому плечу героя и, взяв его за шкирку, бросил прямо в окно. Кристиан, выбив своим телом оконное стекло, заставив мелкой крошкой посыпаться наружу, вылетел оттуда и начал свободное падение вниз, с высоты двенадцатого этажа.

Агата с ужасом наблюдала за тем, как Стивенсон вышвырнул юношу в окно, словно бумажный сверток в мусорное ведро.

— Что ж, теперь ты. – Сказал Миротворец, переведя взгляд с разбитого вдребезги окна на старушку.

Колдунья демонстративно взмахнула руками, после чего в воздух поднялась голубоватая смесь магической пыли, которая закрутилась сияющими лентами, полетевшими вслед за падающим Кристианом в окно. Образовавшаяся магическая подушка смягчила его падение с большой высоты у самой земли, предотвратив ужасную трагедию. Меч упал после своего владельца, и Лопес, осознав, что только что произошло, сразу посмотрел наверх. А там тем временем, Агата продолжала колдовать. Освальд попытался застрелить ее, но пули отскакивали от наколдованного искрящегося барьера. Наконец женщина подкинула перед собой светящиеся магические сферки, которые, лопнув, обратились огромными шипами, хаотично выросшими и пронзившими все, что было в комнате. Змея увернулась ото всех, а вот ее хозяину повезло меньше: шипы пробили ему обе руки в области предплечья в левой руке и части между центром ладони и запястьем правой руки, левое плечо, правое бедро, голень, а еще задели печень и множество мышц. Взревев от боли, Стивенсон с трудом повернул голову и, оглядевшись, понял, что Агата исчезла: на том месте, где она стояла полминуты назад, остались только магические искорки, витающие в воздухе, как простая пыль.

Она сбежала!

 

Глава IV

Иоланта и Пьетро прибыли во Францию, в город Марсель.

— Так, ампулы целы? Проверь. – Попросила девушка, выйдя из шлюпки.

— Да, ни трещинки. Все целы. – Ответил ей юный алхимик, достав из той же шлюпки сумку с вещами и перекинув ее через левое плечо.

Далее пара отправилась в город, по адресу, указанному на пластиковых упаковках ампул.

Между тем, Жан, в очередной раз исполнив свой номер в театре, зашел к Виктории, которой на время пребывания в Марселе выдали не скромные для иностранки апартаменты. Скрипач постучал в белую дверь, украшенную по краям золотой оправой, и приоткрыл ее, всунувшись в маленькую щель. В комнате сидела его невеста, думая о чем-то своем на балконе.

— Вы не хотите, чтобы завтрашний день настал. Я чувствую это. – Начал говорить он, медленно и сдержанно пройдя внутрь.

— Это не…это не из-за вас. Не думайте именно так. Вы мне не противны и не ненавистны. – Сказала ему Коулман вполоборота. – Просто я рассчитывала заняться карьерой…Замужество мне было совсем не к чему.

— Я понимаю. Я тоже не хотел обременять себя ношей брака, предпочитая один выступать на радость публике. Но ваши родственники…видимо, так хотели нашего объединения, что поработали над всеми документами, да причем так, что…выбора просто не осталось. Не у меня. Не у вас.

— Буду ли я вам хорошей супругой? Вряд ли. Буду ли я хорошей матерью в дальнейшем? Тоже вряд ли. – Загрустила актриса. – И в свою киностудию я…тоже, по-видимому, не вернусь.

— Я с радостью отвезу вас в Лондон, хоть на этой неделе! Если вы того пожелаете. – Воскликнул Ферт, войдя в положение Виктории. – Только скажите.

— Правда? – Удивленно спросила Коулман.

— Конечно. Мы ведь можем диктовать свои условия после свадьбы, и я…не хочу делать вас несчастной.

— Спасибо вам, Жан. – Искренне поблагодарила своего жениха Виктория.

— Можете убрать весь динамит, что заложили здесь. – Спокойным тоном сказал Де Ферт.

— Дин…постойте, откуда вы знаете про динамит? – Удивилась девушка, думая, что про динамит никто не узнает.

— Ночью сегодня не спалось, и я ходил здесь по коридорам. Ну и прошел мимо ваших дверей. Услышал какие-то звуки и заглянул в щель, а вы тут…динамит раскладывали. – Пояснил музыкант.

Виктории стало как-то неловко. Этот динамит, о котором заговорили герои, действительно был заложен под полом, так, что при их подрыве вся комната в одночасье взлетит на воздух. Коулман его расставила поздней ночью, на случай если не выдержит мук от предстоящего брака и захочет совершить самоубийство.

Девушка пообещала себе и герою, что уберет его чуть позже, а до этого ей нужно развеяться и снять стресс, для чего отлично сгодится прогулка по городу, в тот день погода стояла чудесная, ясная, горожан обдувал свежий ветерок и грело яркое солнце. Жан предложил пройтись вдвоем, но не как жених и невеста, а как компаньоны, и героиня согласилась. Когда пара вышла на улицу в сопровождении своих оцелота и богомола, народа скопилось особенно много. А еще Ксайбэты, что остались здесь дожидаться детей Гектора, вышли из тени и стали внимательно всматриваться в каждого прохожего, в лицо каждого человека, что проходил, так как до них уже дошло известие о том, что герои прибыли в город. Но так вдруг совпало…что раньше Ксайбэтов Иоланту и Пьетро углядела Виктория. А если точнее, она сразу узнала лицо кузена в густом потоке людей, а после заметила вместе с ним и Лопес. Девушка окликнула двоюродного брата, и тот почти сразу услышал ее несмотря на шум толпы.

Четверо героев нашли друг друга и встретились у фонтана, где было меньше всего людей.

— Ты что здесь делаешь?? – Удивился Пьетро при виде кузины, о замужестве и прибытии во Францию которой ни малейшего понятия не имел.

— А ты что здесь делаешь?? Что вы тут забыли? – Удивилась Виктория при виде кузена и подруги, о путешествии которых ни малейшего понятия не имела.

— Мы прибыли сюда по делу. Здесь есть подсказка, которая поможет нам найти отца. – Объяснила Иоланта.

-Вот это да…А я тут…В общем…

— А это кто еще такой? – Перебил двоюродную сестру Пьетро, косо глянув на Жана.

— Да, я как раз хотела вас познакомить. Это Жан, известный талантливый музыкант и…мой жених.

— Жених?? – Во второй раз, но еще сильнее удивился Уайт.

— Жан Де Ферт. – Полностью представился скрипач двум новым знакомым.

Он сразу пожал руку кузену своей невесты, а затем подошел к Иоланте, на которую посмотрел, как на богиню, и нежно взял ее руку, после по-джентльменски поцеловав ее.

— Очень приятно. – Добавил он.

— И нам приятно, месье Ферт. – Немного стеснительно проговорила Лопес.

— Мне…никто не говорил, что ты выходишь замуж. – Смутился Пьетро.

— Я сама только недавно узнала…За три дня до свадьбы. Которая будет завтра.

— Возмутительно.

— Так а…можно поподробнее, что за дело у вас? – Уточнила Виктория.

— Мы нашли опытные образы нашего отца. Относительно свежие. И на них есть адрес. Мы думаем, это следующая подсказка, потому и собирались пойти по нему. – Рассказала Иоланта.

— Покажите-ка адрес, я могу отвести вас, куда нужно. – Влез Ферт, которому зачитали адрес. – О. Так это на соседней улице. – Бодро сказал он, внимательно изучив то, что было написано на пластиковой крышке сосуда. – Пешком минут тридцать, максимум.

— Это отлично! – Обрадовалась Иоланта.

Беседу героев прервали Ксайбэты, что заметили Иоланту и Пьетро, сидящих у фонтана. Но атаковать они не спешили, так как им нужно было незаметно следовать по пятам за дочерью Гектора и ее другом, дабы те сами привели их к цели. План этот, однако, накрылся медным тазом, поскольку Уайт тоже заметил Ксайбэтов, притаившихся в толпе людей и наблюдающих за ними исподтишка.

— Эти гады нашли нас! – Воскликнул очкарик и поднял остальных.

Герои убежали прочь от фонтана, распихивая мимо идущих горожан, а лондонские инквизиторы помчались за ними в погоню, и в головах у них звучала мысль «Нельзя упускать их из виду!

Иоланта, Жан, Пьетро и Виктория могли побежать вдоль центральной дороги, игнорируя светофоры и милицию, или, например, в сторону парка под возмущенные возгласы прохожих, недовольных этаким беспорядком средь бела дня, но нет. Ксайбэты загнали их в дом, где находились покои завтрашних жениха и невесты, и четверке пришлось бежать по лестницам, а враги от них не отставали.

— Бегом в мои апартаменты! Там есть тайный выход на задний двор! – Просигналила Коулман своим друзьям и жениху.

Ксайбэты, которые на удивление хорошо догоняли свои цели, носясь по городу в длинных пальто и тяжелых шлемах с темными линзами в глазных отверстиях, увидели, как герои забежали в покои Виктории и, когда, поднявшись туда, поняли, что перед их носом дверь закрыли на все замки для надежности и задержания, стали пытаться как можно быстрее вскрывать каждый. Ребята однако времени даром не теряли: пока их враги копошились в замочных скважинах, они зашли в комнату, где Коулман проводила большую часть свободного времени, и актриса подозвала всех к стенке, в которой при сдвиге комода обнаружился люк, в котором свободно помещался взрослый человек, если как следует согнется и съежится. Девушка, торопясь, открыла тот люк, и за ним показался туннель.

— Откуда это здесь?! – Удивился Жан, даже не подозревавший, что в этой комнате есть проход.

— Я обнаружила его на второй день пребывания здесь. Лезьте туда. Быстро! – Ответила ему Виктория.

— А ты?

— Бегом, я говорю!

Ксайбэты к моменту разрастающегося спора уже вскрыли все замки и ворвались в апартаменты, они были уже в нескольких метрах от комнаты с люком.

— Я за вами, давайте, лезьте! – Кричала своим друзьям и жениху Коулман, хотя понимала, что туннель никак им не поможет, если враги полезут следом, потому нужно было что-то делать…

И тогда в голову Виктории пришла мысль. Надежная, благородная, но смертельная. Когда Иоланта, Ферт и Уайт были уже в тоннеле и ждали ее, она достала из-под подушки детонатор размером с небольшой пульт от телевизора, от которого через малюсенькую щель в стене тянулся шнур, сливающийся с белоснежным мрамором благодаря своему столь же белому цвету и соединенный второй стороной с динамитом, лежащим под полом, и затем, когда Ксайбэты были уже у двери комнаты, наклонилась к кузену и, поцеловав его в лоб, сказала ему: «Будь сильным и храбрым, Пьетро.» Уайт посмотрел на нее вопросительным взглядом, но сказать что-либо не успел, так как героиня, пожелав Иоланте удачи в поисках отца, закрыла перед ними, кузеном и скрипачом люк, так, что открыть его изнутри было уже нельзя.

— Нет, стой, что ты делаешь?! Остановись! – Кричал Пьетро, со всей силы понапрасну ударяя руками по железному люку, в то время как остальные понимали, что случиться через минуту.

Четверке пришлось идти дальше по проходу.

Когда Ксайбэты вломились в комнату, то увидели перед собой Викторию с детонатором в руке. Героиня тут же стиснула зубы и закрыла глаза, а затем нажала на кнопку. Взрыв! Взрыв оглушительной мощности уничтожил несколько этажей, включая и тот, на котором находились покои англичанки, ударная волна пронеслась по улице, миллионы микроскопических стеклянных осколков из разбившихся окон попадали на головы прохожих, а все, что было в самом помещении в момент взрыва либо сгорело в одну секунду, либо вылетело прочь. Частицы дыма и огня перемешались в воздухе с искрящимися частицами, на которые растворился богомол во время смерти хозяйки. Виктория погибла мгновенно и унесла с собой жизни всех Ксайбэтов, что гнались за ее друзьями.

Те, к слову, ползая по туннелю, услышали и почувствовали взрыв, но стены туннеля были настолько прочны, что от столь сильной детонации просто маленько свибрировали да пыль сверху вниз пустили. Через длинный проход четверке удалось выбраться на задний двор, и, выйдя из него, оглянувшись назад, они поняли, что их никто не преследует. По лицу Пьетро невольно покатились слезы, и от осознания произошедшего несколько минут назад он упал на колени, на мягкую зеленую траву, проклиная все и всех на свете. Де Ферт так же был сильно опечален смертью Виктории. Уайт долго не мог успокоиться: он бился в нарастающих гневе и истерике, бил руками по земле, снова и снова, вслух и про себя просил прощения у кузины, винил себя, винил Ксайбэтов, которых отныне возненавидел еще сильнее, чем раньше. Иоланта, протерев слезы на покрасневшем от них лице с потекшей от этих слез тушью, подошла к Пьетро и, присев рядом с ним, сначала сочувствующе положила руку ему на плечо, а потом крепко обняла, пытаясь хоть как-то поддержать и успокоить.

— Мне очень жаль… – Говорили Иоланта и Жан, искренне соболезнуя юному алхимику.

После того, как Уайт пришел в себя и смирился со случившимся, он, Лопес и Ферт помянули актрису и простояли над ее самодельной могилой около часа.

— Вы сказали, что можете указать путь к той мастерской. – Обратившись к музыканту, сказала Иоланта.

— Ах, да. Я отведу вас, хоть сейчас. – Энергично ответил скрипач.

— Тогда идем. – Стоя к паре спиной, решительно проговорил Пьетро. – Я пойду с тобой до конца, Иоланта. Ее жертва не будет напрасной…

Девушка утвердительно кивнула. После троица покинула это место, и Жан повел двух новых знакомых по адресу на ампулах.

А тем временем Освальд лежал в больнице в тяжелом состоянии. Как ему удалось выбраться из капкана Агаты в ее квартире? Этот эпизод вспоминается Стивенсону с неимоверной болью, ведь ему пришлось вырывать свои конечности прямо из тех шипов, которые вонзились в кожу, прошли через мясо и кости и вышли с другой стороны. Он, стиснув зубы, не прекращая стонать и кричать от боли, снимал сначала руки с острых, как бритва, игл длиною не менее полутора метров, как куски жареного мяса с шампура, а затем проделывал то же самое с ногами и телом, оставляя в них сквозные дыры, из которых рекой лилась алая кровь. Он был найден своими людьми и доставлен в лечебницу в предсмертном состоянии: из него вытекло столько крови, что прямой след от нее мог бы протянуться по меньшей мере на три квартала, конечности отказывались работать и просто свисали, как дряхлые веревки. За все время, что он лечился, после пережитого Освальд даже не обратил внимание на пропажу Джеймса, который, кстати, был оповещен о том, что произошло в квартире колдуньи, но своего господина, можно сказать, не навещал. Нет. Вместо этого он проводил время с Вандой, которая, в свою очередь позабыла о Кристиане, вместе с которым приплыла в Лондон и который, не найдя Рассел у подъезда, пошел в сторону ее корабля, подумав, что она там. Но и там герой ее не обнаружил. На палубе судна он нашел только следы тех магических пылинок…

В присутствии контрабандистки Картер не носил шлем, да и вообще…не вел себя как Ксайбэт. В ее присутствии он вел себя как обычный человек, открытый, остроумный, честный. Никто из его товарищей не знал о том, что большую часть времени их сослуживец с недавних пор проводил с Вандой. В очередной вечер они сидели на скамье и разговаривали.

— Когда мы с тобой не вместе…ты по-прежнему продолжаешь выполнять свою работу? – Интересовалась Рассел.

— Только, когда меня вызовут. У нас в организации и без меня людей много. Вполне достаточно, чтобы сменять друг друга хоть каждый день. – Отвечал Джеймс.

— И тебе все еще не противно? Убивать невинных. Стариков, женщин, детей…

— Если наш лидер довел себя до больничной койки, лишь бы в одержимом порыве найти Лопеса, при этом позабыв о прежней великой цели…то я не собираюсь отступать от нее. Я продолжу то, чему поклялся посвятить жизнь!

— Но в глубине души ты ведь все равно понимаешь, что это неправильно. – Говорила Ксайбэту его первая и единственная в жизни подруга.

— Ты можешь точно это утверждать? – Спросил Картер.

— Я вижу это, Джеймс. – Взяв его за руку, ответила ему Ванда.

В глазах обоих героев замерцал огонь. Искра засветилась в их зрачках, как фары машин на ночной, черной, ничем не освещаемой дороге, а два сердца застучали вдвое быстрее, чем прежде. Джеймс неторопливо протянул руку к левой щеке собеседницы, а та вжалась пальцами в его плечо и шею, затем Ксайбэт обхватил талию девушки второй рукой, герои закрыли глаза, их лица потянулись навстречу друг другу и губы наконец соприкоснулись. Страстный поцелуй растворил ночную прохладу и отогнал прочь холодный вечер под свет белоснежной Луны.

Однако поцелуй этот прервался, когда Картер услышал неподалеку отчетливые, легко узнаваемые и им, и любым другим жителем города тяжелые шаги, сопровождаемые топотом высоких сапог по асфальту, и сказал возлюбленной:

— Там мои ребята идут. Тебе нужно отсюда уходить.

Контрабандистка тоже услышала те шаги и послушалась возлюбленного.

— Встретимся завтра. – Сказала она.

— Непременно.

Рассел убрала руки от молодого человека и ушла, скрывшись за углом так, что Ксайбэты, идущие в эту сторону, не заметили ее. Джеймс, в свою очередь, проводив ее взглядом, надел свой шлем обратно и поприветствовал своих, а затем пошел с ними дальше по улице.

Высоко над головами людей в черных пальто послышался звон Биг-Бена. Маттео как обычно сидел на верхушке рядом с коробкой инструментов и смотрел то вниз, на освещенные фонарями мокрые после мелкого дождя улицы, то на черно-синее безоблачное небо. В один момент он засмотрелся на звезды. К нему подлетел его Проводник. Величественного вида коршун сел на руку хозяина и будто бы пытался что-то ему сказать, но вместо этого он мог только дергать головой в стороны, неясно кричать и махать крыльями. Птица показывала вниз, и, когда Андерсон это понял и посмотрел туда же, то увидел гордо идущего серовато-белого павлина, волочащего за собой большущий хвост. А по одной линии с ним шел и его хозяин, с которым, к слову, Маттео за последние несколько дней успел неплохо сдружиться. Он часто брал у Бенедикта газеты, за прилавком они каждый раз находили темы для разговора разной степени продолжительности, а порой, в свободное от работы время, даже гуляли вдвоем, обсуждая искусство, анархию, Миротворцев, Гектора и многое другое. Вот и в ту ночь Андерсон решил от скуки поздороваться и пройтись с новоиспеченным приятелем. Герой спустился с Биг-Бена и нагнал директора газетной фирмы, который в тот момент не ожидал встречи с кем-либо и от этой неожиданности немного вздрогнул, когда смотритель часов окликнул его в ночной тишине.

— А, это ты. Здравствуй. – Поприветствовал Бенедикт подошедшего к нему Маттео.

Герои пожали руки. Затем пошли в один ряд.

— Чудная ночь, не правда ли? – Задумчиво сказал герой в берете.

— Правда…Так свежо и тихо. – Согласился с ним герой, чьем Проводником был павлин.

— Тихие ночи в нашем городе бывают нечасто…Нечасто у нас тут замолкают детский плач и родительские истерики. – Поддержал Андерсон, шлепая по лужам.

— Как день-то? Нового ничего не расскажешь? – Спросил Бенедикт.

— День как день. Нового рассказать, увы, нечего. – Ответил Маттео. —  Все по-старому. Хотя…с того дня, как в небе пролетела та ракета, произошло кое-что.

— Что произошло?

— Один из Аэро-Файтеров, полетевших тогда еще за пределы города, вернулся. Как раз спустя день или два после той ракеты.

— А вот это уже интересно.

Маттео безразлично пожал плечами.

— Думаешь, эти события как-то связаны друг с другом? – Поинтересовался Морган у собеседника.

— Вполне может быть. – Сказал в ответ смотритель больших часов.

— Там…они стоят? – Вдруг настороженно, застыв на месте и посмотрев на группу инквизиторов в шлемах, проговорил Бенедикт, попробовав убедиться в том, что его приятель тоже их видит.

И действительно: Андерсон тоже увидел Ксайбэтов, стоявших в десяти-двенадцати метрах от Биг-Бена. На глазах двух героев, которые, держа при себе своих коршуна и павлина, не решались пока подходить к тому месту и просто стояли и наблюдали с такого расстояния, на котором Ксайбэты в условиях темной ночи и плохого бокового зрения их не видели, один из Миротворцев в длинных пальто, а именно Джеймс, снял шлем и подошел к некому постаменту, который издалека был виден крайне плохо. Его сослуживцы встали в сторонку, дожидаясь, пока их товарищ закончит свои дела.

Картер встал у невысокого постамента и присел на одно колено. В таком положении он безмолвно находился не менее пяти растянувшихся минут, а затем положил руку на камень и ласково проведя по нему черной перчаткой, поднялся и с тяжелым вздохом пошел к другим Ксайбэтов. Ему подали шлем, и, когда Джеймс надел его обратно, группа пошла дальше.

Бенедикт и Маттео, все это время смотревшие на происходящее перед ними вдалеке, подождали еще какое-то время, дабы точно быть уверенными, что Миротворцы их не увидят и не услышат, и, когда те уже ушли на достаточно дальнее расстояние, подошли к тому постаменту. Мужчины рассмотрели его вблизи, во всей красе, и глаза у обоих распахнулись от удивления, особенно у Андерсона: на камне, который, по всей видимости, был переоборудован в самодельную могилку, стояли свечи, большие и маленькие, восковые и парафиновые, небольшие венки подсохших цветов, карманные и наручные часы, видимо, уже не рабочие. Но самым шокирующим, что обнаружилось на этой «могиле» оказалась…фотография Маттео. Он был изображен на ней молодым, таким, каким он выглядел в те годы, когда растил сына. Смотритель Биг-Бена потерял дар речи и впал в ступор. Эмоции и чувства смешались в кучу: он испытывал одновременно шок, ужас, смятение, непонимание, грусть, отчаяние, боль в сердце и голове, дрожь в руках и ногах. Морган смотрел то на него, то на постамент, одновременно понимая и не понимая, в чем же тут дело. Не сумев растормошить растерянного приятеля, он, легонько похлопал его по плечу и ушел, оставив Андерсона наедине со своими мыслями.

Сколько Маттео там простоял, неизвестно.

 

Глава V

Солнце начало заменять собой Луну, знаменуя утро нового августовского дня.

Агата, чуть дряхлой походкой, опираясь на трость из переплетенных ветвей дерева, которую старушка сама себе наколдовала после того, как покинула свою квартиру, куда без приглашения ворвался Освальд, шла к берегу. Она была полна решимости найти внучку и из последних сил помочь ей. Ей покоя не давали беспокойство и тревога за девочку, что в порыве найти отца подвергала себя серьезнейшей опасности. Но оно стоит того. Или нет?

Колдунья взошла на оставленный здесь контрабандистский корабль и, не найдя здесь совершенно никого, остановилась около штурвала.

А между тем, в паре кварталов от пристани, приблизительно в ста метрах от дома, где жила старушка, отдалившись от разбитого вдребезги окна, шел Кристиан, без устали разыскивающий Вэрлэс, дабы убедиться, что она не ранена. Но он вдруг, повернув за угол, наткнулся на Бенедикта, которому по случайности как раз в те жаркие часы захотелось насладиться выходным. Посмотрев на павлина, Лопес узнал встреченного мужчина, о котором ему рассказала единокровная сестра после визита Моргана в квартиру чародейки.

— Здравствуйте, сэр. – Скрывая недоверие и некую необъяснимую неприязнь, поздоровался с директором газетной фирмы Кристиан.

— Добрый день. – Поздоровался в ответ Бенедикт.

— Вы не видели случаем пожилую женщину где-нибудь неподалеку? В зеленом плаще и с бабочкой в качестве Проводника? – С надеждой спросил юноша.

— М-М…Да, видел, кажется. Один раз точно. Это ведь та старая женщина из двадцатого дома, да? Где сегодня ночью окно разбили. – Произнес в ответной форме Морган.

— Да, верно. Она самая. – Настороженно сказал Кристиан недоверчивым тоном. – Вы ведь приходили к ней из-за Гектора Лопеса?

— Да, именно из-за него. Я расчитывал… – Вдруг посередине фразы остановился и задумался Бенедикт, после чего вгляделся в лицо встреченного ему парня и удивленно уставился на него, затем продолжив. – Постойте. Вы, молодой человек, кажется, напоминаете кого-то…Да, точно! Вы же были с той девчонкой в Техасе. Вы выступали в прямом эфире. И у вас…его глаза!

Юнец закатил глаза.

— Вы – его сын. сын Гектора Лопеса! Да? – Восторженно твердил и уточнял директор, чем понемногу раздражал собеседника, которому хотелось поскорее уйти с этого места, подальше от мужчины с павлином.

— Вы правы. – Сухо сказал Лопес, чтобы от него наконец отстали. – Мне пора идти. Спасибо за помощь, всего хорошего.

— Я предполагаю, вы ищете его. Наверняка ищите, он ведь жив. М? Здесь я тоже прав? – Скользко говорил Бенедикт.

— Мы ищем его, это правда. Я ищу. Моя сестра. И у меня нет времени дальше торчать здесь без дела, сэр!

— В таком случае…позвольте мне отправиться с вами на его поиски.

— Что? Зачем вам это? – Озадаченно спросил Кристиан.

— Мне бы очень хотелось увидеть твоего отца своими глазами, парнишка. Это будет величайшая сенсация, только вообрази! К тому же…я могу быть вам полезен. У меня могут быть связи и знания, которые могли бы помочь вам в поисках. – Пояснил директор.

— Связи и знания нам не помешают, да…Это может быть непросто и опасно. Ксайбэты следуют за нами по пятам.

— Я в деле. – Бодро сказал Морган, после чего в знак честности и искренности чуть склонился, согнув одно колено над землей, а затем представился.

— Хорошо, мистер Морган. Но нам нельзя медлить. К пристани. – Скомандовал Лопес, поверив новому соратнику.

Кристиан и Бенедикт быстрым шагом дошли до контрабандистского корабля, на котором была Агата.

— Кристиан?! – Удивилась старушка, сперва даже не заметив того, кто пришел вместе с юношей.

— Вы в порядке, мисс Вэрлэс? Он не ранил вас? – Спросил юный герой.

— Со мной полный порядок. Я отправляюсь с тобой, на помощь Иоланте. – Заявила колдунья, после этого посмотрев на Моргана, дружелюбно помахавшего ей рукой.

Кристиан опередил чародейку, сразу ответив на ее вопросы, которые он предусмотрел и которые пожилая женщина еще не успела задать, раскрыв от удивления помутневшие от старости глаза и подсохший по той же причине рот и указав морщинистой закольцованной до предела рукой на директора, которого она уже видела ранее.

— Он вызвался нам помочь.

-…

— Все будет нормально. – Добавил юноша, попытавшись максимально успокоить Агату, которая все-таки согласилась и промолчала, хоть и смотрела на директора чуть косо.

Все на борт и в путь!

— Так, стойте, а как же Ванда? – Вдруг встревожился юный Лопес.

— Что за Ванда? – Спросил Морган.

— Да, кто это «Ванда»? – Посмотрев в глаза Кристиану, так же спросила Агата.

— Капитан этого корабля. Та, кто спасла нас с Иолантой в океане по дороге в Техас, а потом привезла меня сюда. – Пояснил двум другим пассажирам Кристиан.

— У нас нет времени.

— Мы не можем уплыть на ее корабле, без нее!

— Я должна искать свою девочку! На кону стоит слишком многое, чтобы мы напрасно тратили время! – Строго говорила Агата.

Пареньку не удалось переубедить старушку. Та стала размахивать руками, пуская в ход свое колдовство: струи магической энергии обвили низ корабля и заставили спокойную тихую воду под ним бурлить и подниматься, словно само по себе, судно, искрящееся холодным ярким свечением, развернулось и поплыло, отдаляясь все дальше от берега, на который Кристиан все это время глазел, надеясь, что Ванда в последний момент объявится на горизонте. Но ее не было видно. Она не появлялась. И ее корабль отплыл без нее.

— И куда мы плывем? – Поинтересовался Бенедикт.

— Во Францию. – Решительно ответил Кристиан. – Наши друзья должны быть в Марселе.

Контрабандистское судно быстрым темпом, поднимая собой волны и носясь вперед, как ракета, поплыло во Францию.

Кстати, о контрабандистах. Ванда в то время как, ее корабль угоняли на пристани, была далеко от него, она в сопровождении своего Проводника смотрела на город, любовалась видами с крыш, а еще…слушала, как со всех сторон постоянно плакали младенцы и их родители. Плач и крики резали героине уши, ей было дико это сочетание красивого величественного лондонского устройства и жестокой мрачной тайны этого города. Но, когда она и ее енот наконец закончили смотреть его и пошли к тому месту, где девушка оставила свою ласточку, они уже не обнаружили корабль; там, где он стоял, была только буйная водная гладь, движение и ряб в которой свидетельствовали о том, что судно ушло.

У Рассел не нашлось слов, настолько она была шокирована, зла и подавлена. Из ее рта могли выйти только глубокие отчаянные вздохи и мычание, руки тряслись от злости, а зубы стиснулись в гневном оскале.

— Крис… – Вспомнила она. И поспешила искать героя.

Разумеется, первым делом контрабандистка поднялась в квартиру Агаты, в дом, в подъезде которого она видела парня в последний раз. Она шла по лестнице так быстро, как до этого еще не шла, чуть ли не переступая по три ступени за раз, в яростном желании найти временного бывшего напарника, про которого, нужно признать, в один момент просто забыла, о чем сейчас больше всего жалела. Ориентируясь на смутившее ее разбитое окно снаружи дома, Ванда остановилась на тринадцатом этаже и подошла к той единственной на всем этаже двери, которая была почти на распашку открыта, а затем обычным шагом, на всякий случай положив одну руку на железную цепь за поясом, зашла внутрь. На ее удивление в полуразрушенной гостиной, где был перевернут мелкий стол с поломанной ножкой, опрокинуто тяжелющее кресло, разбиты стекла и рамки пары настенных картин и поврежден пол, никого она не нашла. Ни хозяйку, ни Кристиана. Даже меча юноши, который тот всегда и везде с собой носил, по крайней мере за последние две-три недели, героиня не обнаружила.

Но енот вдруг, перебирая когтистыми лапками по деревянному полу, принюхался и резко подбежал к оконной раме, в которой и одного-то целого осколочка стекла не осталось. Енот все копошился у того места, водя носом и лапами по воздуху, стенке и полу, привлекая внимание Ванды. Ванда таки подошла. И поняла, что ее Проводник унюхал кого-то, наверное, Кристиана. А, впрочем, даже, если кого-то другого, то это в данном конкретном случае было неважно, героиня точно не знала, а тот вариант, что запах мог принадлежать именно Кристиану, которого она так рьяно искала, ее очень даже обнадеживал, потому она ухватилась за эту надежду.

— Найди его, малыш. – Ласково попросила контрабандистка своего енота.

Енот, еще раз поведя носом по воздуху, указал вниз.

Вместе с четвероногим путеводителем Ванда, еще раз бросив взгляд на квартиру, покинула ее.

Ее проводник шел впереди и, держа морду и нос у самой земли, вел хозяйку по почти безлюдным улицам. Он привел ее к телефонной будке, куда Кристиан заходил до встречи с Бенедиктом.

«Связаться пытался, наверное…» – Подумала Ванда.

Героиня не успела зайти внутрь (хотя и осматривать там было нечего): ее внимание привлекли шаги, что раздавались позади нее и были легко узнаваемы, а еще очевидно приближались к девушке, судя по тому, что звук соприкосновения сапог и асфальта становился все громче.

— Я думала, ты придешь позже, Джеймс. – Расслабленно сказала Ванда и повернулась к тому, кто подходил к ней сзади.

Однако…Это был не Джеймс. На нем был шлем. И он молчал.

Ванда схватилась за оружие, но подошедший Ксайбэт с незримой скоростью, словно оса, направил в живот девушки кинжал, который должен был пронзить ее насквозь. Но Рассел среагировала быстро и зажала лезвие железной звенящей цепью в сантиметре от своего тела, заблокировав и руку, и клинок атакующего.

Между ними начался не долгий, но и не короткий по продолжительности бой, в процессе которого Ксайбэт несколько раз чуть не убивал противницу, рассекая кинжалом воздух в сантиметрах от ее лица, пуская пули из своего пистолета в воздух и ударяя смертоносным хлыстом так, что от этих ударов бился асфальт. Но Ванда всячески уклонялась, избегая атак, и отбивала вражеские удары своей цепью, приближаясь к противнику. В конечном итоге контрабандистка выбила из рук Ксайбэта пистолет, обвязала одну из них цепью и ловким движением сломала кисть, заставив кость раздробиться и хрустнуть, из-за чего боец в черном пальто растерялся и выронил кинжалы, что приблизило его к поражению. А потом Ванда как размахнулась, как метнула острым концом цепи в его голову! И снесла с нее шлем, со звоном слетевший и отлетевший на три метра куда-то в тень.

Отправив врага в нокаут, раненая девушка, сжимая в руках свой цепной нож и готовясь прикончить им побежденного, остановилась перед тяжело дышащим Ксайбэтом, который, потеряв шлем, склонил голову, здоровой рукой протирая кровь, льющуюся из носа. Затем он поднял голову на героиню и посмотрел на нее ненавистным злобным взглядом, приняв поражение.

— Ты…Я видел тебя. Рядом с ним. – Заговорил парень лет двадцати пяти на вид с сальными черными волосами, который скрывался под золотым шлемом. – Ты не местная…Тебя в городе до этого не было. Точно не было. А потом ты нагло явилась! И одурманила Картера!

Та ничего не сказала в ответ.

— Чего тебе надо в нашем городе? – Прошипел говорящий.

— Не твое дело. И город не ваш! Город принадлежит людям! Людям, которых вы массово убиваете просто потому, что вам так говорят. – Ответила Ванда.

— Что же тогда ты нашла в Картере, если он тоже убивает людей, м? – Хрипя, говорил Ксайбэт.

— Он не такой жестокий и бесчувственный, как вы. – Заметила девушка, держа оружие наготове.

— Ха-ах,х…Хм. Ты еще не все знаешь…

— О чем ты говоришь?

— Ах, он тебе не признался?? Не в того труса ты влюбилась.

Девушка вопросительно посмотрела ему в лицо.

— Он убил Распутина. Мы все видели его труп…И сам Картер во всем сознался. Нам. Но не тебе! Смехотворно! – Противно прокричал Ксайбэт.

— Заткнись! – Крикнула Ванда, не желая верить в сказанное.

Надменно, словно наслаждаясь непониманием и негодованием героини, ее собеседник мерзко захохотал.

Сначала из одного, затем и из второго глаза Ванды невольно потекли мелкие слезы, хоть она и отказывалась верить в то, что сказал Ксайбэт. Ее кулак сжался, сердцебиение ускорилось, а весь гнев вышел наружу, и Рассел дала волю эмоциям: с отчаянным криком она пробила клинком грудь врага таким образом, что нож и цепь прошли насквозь его тело и одежду и вышли со стороны спины, продолжив полет дальше и воткнувшись прямиком в каменную стену дома, что был позади Ксайбэта.

Енот, поджав хвост, смирно сидел у ног хозяйки.

Контрабандистка вынула нож и ушла, оставив мертвое тело на том же месте.

В слова убитого Миротворца ей верить не хотелось, не хотелось даже думать о том, что тот, кого она так полюбила и кто так полюбил ее, мог убить ее приемного отца. Но ведь это было возможно, как не крути. Верно? Если Джеймс, как было известно, отправлял на верную смерть ни в чем не повинных жителей города, включая, малых детей, то почему он не мог самолично убить какого-то случайного русского, который в придачу пытался помешать делу? Именно этот вопрос не выходил из головы Ванды, застряв там, как насекомое в смоле, и она тут же захотела увидеть возлюбленного, чтобы узнать у него правду.

Всегда, когда Джеймс шел на встречу с любимой, он шел до заката, ясным днем, так как ночью выполнял свою работу и не хотел, чтобы его товарищи, так же работавшие по большей части ночью, случайно видели его и Ванду вместе (хотя, как стало ясно, у него это не совсем это получилось). Потому девушка ждала его до захода Солнца, на том месте, где они всегда встречались – скамье рядом с домом Агаты.

И вот он пришел к той скамье.

Рассел ждала его, стоя в осуждающей позе, но пока еще не с осуждающим лицом, в котором читалась, скорее, мольба: «Умоляю, скажи, что это неправда!»

— Ну здравствуй. – Поздоровался Джеймс.

Ванда не поздоровалась в ответ, а без слов подошла ближе к Ксайбэту и взяла его за руку.

— Ты…врал мне когда-нибудь? – Спросила она.

Картер смутился, но решил честно ответить.

— Не…нет.

— А скрывал что-нибудь? – Вновь озадачила молодого человека его возлюбленная.

-…

Картер заметно нервничал и какое-то время молчал. Но Ванда продолжала смотреть ему в глаза, ожидая ответа. И дождалась-таки.

-…Да. – Поникнув, тяжело, с виноватым взглядом ответил Джеймс.

— Почему…почему ты убил Распутина? – Начиная уже плакать, не сдерживая слез, проговорила Ванда.

— Мне пришлось…Тогда я не знал, что он…Я…прости, прости меня, умоляю.

— Он был мне, как отец! Он заботился обо мне! – Разревелась Рассел, отпустив руку Ксайбэта.

— Я сожалею о том, что сделал…Я виноват! Если можешь, прости! Прошу…прости меня. – Молил Джеймс.

Контрабандистка ничего не говорила в ответ. Она ушла. Но чем дальше она уходила, тем сильнее Картер хотел ее остановить, будучи готовым на коленях просить у нее прощения всю оставшуюся жизнь.

И герой поспешил вслед за ней, догнав девушку, он взял ее за руку, на что та отреагировала резко: мгновенно достала цепной нож и приставила его к самой шее Ксайбэта, который, видимо, даже не думал сопротивляться.

Они еще раз посмотрели в глаза друг другу.

Джеймс аккуратно дотронулся до лица Ванды и поцеловал ее в губы, причем та даже не успела этого заметить и понять.

Простила ли его контрабандистка? Да. Простила.

Они объяснились друг с другом. А поцелуй растопил и без того разбитое сердце Ванды, вновь его возродив, подобно тому, как Феникс возродился из собственного пепла!

 

Глава VI

До мастерской Иоланта, Пьетро и Жан шли дольше, чем планировалось. Но все же дошли. Когда уже начало смеркаться и Солнце стало понемногу покидать небосвод, тройка героев повернула к хлипкой, на вид не очень надежной двери в каменном квадрате, за которым, судя по его размерам, ну никак не могла находиться даже комнатка. Замка на двери не было, была только щеколда, подпертая проволокой, которую Уайт, надев очки, без труда снял, после открыв щеколду. Прямо за отрывшейся дверью оказалась лестница, ведущая вниз и уходящая в темноту. Иоланта и Жан переглянулись, а затем посмотрели на Пьетро, который без малейших признаков страха или настороженности, которые прежде были так ему свойственны, решительным шагом первый пошел по бетонным ступеням. Пара последовала за ним. Идя позади Иоланты, Де Ферт смотрел на нее с восхищением, ее шелковистые волосы манили его, как волшебные чары, не давая покоя рукам француза, что сами по себе тянулись к ним, а поблескивающие плечи сводили с ума глаза героя. Ему казалось, что одно лишь мягкое прикосновение ее нежнейшей руки к его лицу заставит его уйти на небеса в блаженстве и радости, словно сама божья рука Господа его коснулась.

Лестница вела в самое подземелье, на нижние ярусы под заброшенным домом, туда, где, как шахтах, узкие коридоры освещали только лампы Дэви, установленные через каждые полметра. Дойдя до конца лестницы, Жан встал впереди Иоланты и Пьетро и повел их по такому узкому коридору, который заканчивался развилкой из двух троп, одна из которых не была освещена вообще. Скрипач, однако, поднапряг память, почесав голову, мысленно указал себе рукой на вторую тропу, ту, что была освещена рядом ламп, и повел двух своих спутников по ней.

— Откуда ты так хорошо знаешь это место? Ты много раз тут бывал? – Поинтересовалась Иоланта у музыканта, переступая через камни и немногочисленный железный мусор у себя под ногами.

— Я не знаю тут ровным счетом ничего, кроме самой безопасной дороги к той мастерской, что вам нужна. Мы сейчас по ней идем. Бывал я тут только один раз, по-моему, зато дорогу выучил наизусть и навсегда. – Развязным и преспокойным тоном сказал Ферт.

— Ну и для чего ты бывал здесь, скажи на милость? – Буркнул Уайт, немного прищуриваясь.

— Мне здесь мастерили смычок. – Пояснил француз. – В той мастерской обитает трудяга с золотыми руками.

К концу разговора троица дошла до заветной мастерской. Входом в нее служила простая темная ткань, висевшая на закрепках на стенках. Когда Иоланта и Пьетро вошли в мастерскую, то очень удивились ее размерам: она имела громадную площадь, сравнимую с тем заброшенным домом, прямо под которым этот цех находился. Всюду были люди в касках и рабочей форме, различные ларьки, машины самых разных марок, запчасти, животные подле своих хозяев, частично рваные занавески, металлические столы и панели, балки и многое-многое другое. Пьетро загляделся на все это добро, но Иоланта, взяв его за плечо, напомнила ему о цели их прибытия сюда и попросила достать ампулы из сумки. Вместе с Жаном они опрашивали работяг, всех подряд, но нужного мастера нашли не сразу. Когда этот низкорослый, бородатый мужичек увидел ампулы, сразу узнал их и даже припомнил, как самолично делал из пластика эти крышечки и стеночки.

— Гектор Лопес приходил к вам, сюда. Правильно? – Волнуясь, спросила его Иоланта.

— Да-а, да-да, приходил. Не так уж давно, менее года назад. Сходу заплатил вдвое больше, чем я мог потребовать, и попросил меня надежно запечатать эти стекляшки. – Голосом пьяницы ответил бородач.

Уайт и Лопес с улыбкой чуть ли не до ушей переглянулись и продолжили расспрос.

— Вы знаете, куда он отправился после?

— М-м, дай-ка вспомнить, красавица. – Почесывая область выше подбородка, начал думать карликовый мастер. – Хм. Если мне не изменяет память…он говорил, что заберет их…Так, скажите, где вы их нашли?

— На складе посреди океана. – С нарастающим волнением вскрикнула девушка. Ей не терпелось услышать ответ бородатого.

— Вот! Точно. Он сказал мне тогда, что заберет их, ну ампулы эти, со склада. После…возвращения из Вены.

— Из Вены? – Удивленно переспросила героиня. – То есть…

— По логике вещей… – Продолжил ее мысль юный алхимик.

— Сейчас он находится в Вене! – Восторженно воскликнула Иоланта, взмахнув руками. Пьетро радовался вместе с ней, почти празднуя раскрытие семилетней тайны.

— Эм-м…а чего это они так радуются? – Шепотом спросил Жана ничего не понимающий карликовый бородач.

— Дела семейные. – Пояснил скрипач.

Иоланта и Пьетро были настолько обрадованы и обнадежены, что, обнявшись со словами «Мы сделали это!», мельком поблагодарив мастера с повернутыми спинами, побежали к выходу, чтобы отправиться в Австрию.

Два англичанина и француз вышли обратно на улицу.

Лопес и Уайт были полны решимости и не желали терять ни минуты.

— Только вот…как нам попасть в Австрию отсюда? Пешком ведь две недели идти, минимум. – Прокомментировал очкарик столь неприятное обстоятельство как проблема пути в нужную европейскую страну.

Но и она решилась.

— У меня в ангаре стоит отцовский автомобиль. Могу вас подвезти. – Предложил Жан.

— Можете? Но…это ведь далеко. И…к тому же у вас гастроли, дела, не хотелось бы вас так утруждать. – Удивилась Иоланта, которой было крайне неудобно соглашаться на предложение скрипача.

— Ничего. Я все равно должен был выступать там через несколько дней. Да и…для меня такая поездка – возможность расслабиться и отдохнуть. Мне не трудно.

— Мы будем очень вам благодарны.

— Отбросьте это «вы». Перейдем на «ты».

-…хорошо, Жан. Спасибо тебе за услугу.

— Вы говорили, что время терять нельзя? Пошли за мной.

Ферт пошел к ангару, Иоланта и Пьетро за ним. Но второй вдруг остановился, пройдя два метра и вспомнив про друга.

— Так стоп! А как же Кристиан и Ванда? Мы ведь договорились с ними, что встретимся здесь, в Марселе.

— Черт, правда же…Что же делать? Что делать…Ждать их долго. Мы понятия не имеем, где они сейчас… – Задумалась девушка.

— Именно… – Наворачивая круги и приложив руку к подбородку, сказал Уайт.

Жан молчал.

— Думай, думай, думай… – Бубнила Иоланта про себя.

— Придумал! – Воскликнул юный алхимик.

-?

— Мы напишем для них записку, в которой скажем, что знаем, где ваш отец и будем ждать их в Вене. Оставим ее в шлюпке, пускай увидят. — С умным видом гордо произнес очкарик.

— Ты молодец, Пьетро! Так и сделаем! – Светясь от радости, похвалила его героиня за идею.

В узком карманчике на кожаной повязке очков Уайта нашлась ручка, которая была там всегда, а листок бумаги ребята выдернули из блокнота, что завалялся в сумке.

Они написали записку.

— И что теперь? Обратно к берегу идти будете? – Недоумевающе сказал Жан.

— Чарли. Справишься? – Проигнорировав его комментарий, улыбчиво обратился к своему Проводнику Пьетро, после чего положил листок в зубы ящерицы и погладил ее по голове.

Сжав во рту бумажную записку, игуана побежала в сторону берега.

— Отлично. Теперь можем идти.

Втроем герои в компании оцелота и песца поспешили к ангару. Идти до него был минут сорок-пятьдесят, если полубеговым шагом, каким, собственно, и шла наша компания. В почти пустом ангаре стоял малость потертый автомобиль музыканта. Скрипач сел за руль, Иоланта – на второе переднее сидение, а Уайт, оцелот и песец – на задние.

Звук поворота ключа.

Тарахтение машины.

Рев мотора.

Они поехали!

Первые три часа автомобиль ехал на высокой скорости, по свободной дороге, минуя улицы, дома, деревья и прохожих. Даже проехал мимо того места, где был посажен Аэро-Файтер, который Жан запомнил еще с его прибытия в город и которого сейчас на том самом месте уже не заметил…Его это насторожило. Дальше дорога вышла за пределы города и по обеим сторонам начали показываться чистые поля. Пьетро спал. А вот в уверенном взгляде скрипача, устремленном вперед, не было и намека на усталость. Дабы развеять скучную гнетущую тишину он решил начать беседу с рядом сидящей пассажиркой, но та его опередила и заговорила первая.

— Почему так вышло с твои браком?

— Мне…так же, как и Виктории, почти ничего не сказали. Мы поздно у знали об этом. Видимо…обе стороны подумали, что, если она из влиятельной английской семьи, а я – успешный молодой парень из Франции, наш брак принесет хорошие плоды. – Предположил Жан.

— А ты хотел жениться? – Спросила Лопес.

— Нет.

Хоть он и понимал, что нужно смотреть прежде всего на дорогу, Ферт каждые полминуты переводил взгляд на Иоланту, таращась на нее все так же восхищенно, при этом стараясь прямо этого не показывать.

-…Долго ты не виделась с отцом? – Поинтересовался он, не поворачивая руль.

— Семь лет. Он бросил меня, когда мне было девять. – С грустью ответила ему девушка.

— Ого…Ужасно…

-…

— И кто тебя растил? – Далее спросил Жан.

— Родителей мне заменила бабушка. – Глянув на него, сказала его пассажирка. – Она учила и воспитывала меня после отъезда отца…

— Хорошая у тебя бабушка. Я слышал, что твой отец…великий гений. – Отметил музыкант с мельчайшей долей завести в голосе, как показалось.

— Все говорят о нем так. Бабушка всегда мне говорила: «Зять и отец из него был никудышный, но вот ученым он был поистине одаренным» – Проговорила его собеседница, любуясь природными красотами из окна автомобиля. В стекле мелькали прекрасные зеленые луга и поля, дивные сосны и ели, а над ними куполом висело светло-синее небо, которое через несколько часов уже должно было почернеть с приходом ночи.

— Тебе не было одиноко с одной только бабушкой? – Вновь посмотрел на нее молодой француз с сочувствующим видом.

— У меня еще единокровный брат есть. Кристиан. Он старше меня на пять лет, но все равно мы с ним были близки и дружны в детстве…

— Кристиан…Это ему вы записку оставили? Уайт произнес это имя тогда. – Уточнил Жан.

— Это он, да. Когда мы были здесь, во Франции, он был на нашей родине, в Лондоне. – Переведя взгляд с окна на водителя, сказала ему Иоланта и вновь, не замечая этого, заворожила его этим взглядом.

Смотря в ее глубокие безупречные глаза с густейшими черными ресницами и слабой, но такой контрастной темно-коричневой подводкой, Жан видел целый необъятный мир внутри них: блики в ее зрачках затмевали для него само Солнце, а черная пустота виделась не бездной тьмы, а океаном черного света.

— Все нормально? – Обратив внимание на застывший безумный (в хорошем смысле) взгляд собеседника, спросила девушка.

— А-м-м, да. Да, да, все путем. – Очнулся тот.

Иоланта смутилась, но не предала этому моменту особого значения.

— И какой он? Твой брат. – Вытащил из себя скрипач, вновь уставившись на дорогу, на которой почти не было других машин.

Иоланта задумалась.

— Он…заботливый. Храбрый. Искренний. Тактичный… Умел в бою на мечах. – Описала героиня, тоскуя по Кристиану.

Ферт учтиво и понимающе кивнул, затем, сделав тихий вздох, спросил:

— Эти люди…что гнались за нами там. Кто они?

— Там, откуда мы родом, в Лондоне, их называют Ксайбэтами. Они беспощадны, бесчувственны и смертоносны. – В середине ответа Лопес, смотревшая прежде в пустоту, повернулась к собеседнику. – Они служат идеологии, согласно которой, убивая часть населения, можно обеспечить нормальную жизнь другой.

-…

— В бою их практически невозможно победить. У них до предела развита ловкость…сила…рефлексы.

— А почему с ними не было Проводников? Я не видел их ни разу. – Спросил вдобавок музыкант, думая, что можно одолеть столь сильных врагов иным способом.

— Никто не знает. – Призналась Иоланта. – С ними никогда не видели животных. Их Проводники и их местоположение…Загадка для всех.

Дальше возникла пауза. Но вскоре прервалась.

— Давно ты играешь на скрипке? – Спросила девушка, скрестив руки на груди.

— Около восьми лет. Мог и раньше начать, но…было не до этого. Было слишком тяжелое время, чтобы я мог позволить себе занятие по душе и покупку добротного инструмента. Но музыка всегда была для меня смыслом жизни…Я всегда знал, что музыка – это мое дело. Дело всей жизни…

— С тех пор…как я узнала о том, что отец жив, смыслом жизни для меня стали его поиски. – Поникла Иоланта.

— А до того?

-…

Подумав, что Лопес ему не ответит и заметив ее поникшее лицо с бесцельным взглядом в пустоту, Жан замолчал и уставился на дорогу.

-…я не знаю. – Помедлив с ответом, негромко проговорила Иоланта.

Помолчав еще немного, Ферт, поежившись на месте, решился и, отведя правую руку от руля, волнуясь, положил ее на руку желтоглазой девушки, попытавшись то ли поддержать ее, то ли пофлиртовать. Та от неожиданного прикосновения засмущалась и неясно посмотрела сначала на свою руку, прикрытую рукой молодого человека, а потом на самого молодого человека, который от ее взгляда еще больше заволновался и сам не заметил, как у него задрожала вторая рука, та, что была на руле.

Но Иоланта приняла этот жест и благодарно и мило улыбнулась Жану.

От ее улыбки, адресованной ему, скрипач едва не допустил аварию, но вовремя посмотрел на дорогу, хотя рука, что держала руль, у него по-прежнему дико дрожала от волнения.

Они ехали еще шесть часов.

А между тем, в океане, в нескольких километрах от берегов Европы, на быстроходном контрабандистском судне плыли Кристиан, Бенедикт и Агата. Колдунья, опираясь на трость, сидела на диванчике, что стоял с краю палубы, рядом с дверью, ведущей в спальную каюту. Юноша, делая не первый за этот вечер обход, заварил чай, который женщина недавно здесь наколдовала, и понес ей, бережно держа одной рукой край маленького красивого белого блюдца, а другой – ручку самой чашки, такой же красивой и белой. Он протянул ее старушке.

— Спасибо, Кристиан. – Поблагодарила его Вэрлэс, убрав в сторону трость и взяв блюдце, после чего начала пить горячий напиток со вкусом цветков.

Морган в это время, сделав обход по палубе, попытался завязать разговор с двумя своими союзниками.

— Насколько твоя сестра младше тебя, парень?

— На пять лет.

Бенедикт недоумевающе покачал головой, поскольку прежде думал, что разница в возрасте у двух Лопесов не так велика.

— А жена у Гектора есть? – Задал он новый вопрос.

— Была. Вернее, были две. Я рожден от первой. – С серьезным лицом ответил Кристиан.

— Даже две? М…неожиданно…

— Об этом почти никто не знал. Даже я, его нелюбимая теща, лишь раз видела его первую жену…В день, когда ты родился, Крис. – Выпив уже половину чашки, отвлеклась Агата. – А вторую…мою дорогую Марию, после свадьбы видела пару раз. Она…никогда не жаловалась на мужа, но…я чувствовала, что и счастливо ей с ним не жилось.

— Они не пытались развестись? – Поинтересовался Бенедикт у старой женщины.

— После рождения дочери нет. – Честно призналась колдунья.

Морган встал к двум собеседникам боком и нервно хихикнул, словно ему вспомнилось что-то смешное, закурил сигарету и, как показалось Кристиану и Агате, всплакнул. Иронично посмеиваясь, он посмотрел на женщину.

— Забавно…

-?

— Мою дочь…тоже звали Марией. – Сказал директор.

Колдунья и юноша были сильно удивлены такому откровению.

— Позвольте. Как ее не стало? – Спросил Лопес.

— Испанский грипп. – Присев на другой диванчик и продолжая курить сигарету, утешая нахлынувшее от воспоминаний горе, ответил Бенедикт.

— Соболезную вам… – Произнесла Вэрлэс.

Морган, посмотрев в сторону и протерев потекшую слезу, кивнул головой в знак принятия соболезнований. Затем он, выкинув сигарету в воду, за борт, обратился к Кристиану и спросил:

— Почему он оставил тебя и твою сестру?

— Я не знаю.

— Он поставил науку превыше всего. – Влезла колдунья, ответив на вопрос за юношу. – Я предвидела это…Он всегда был повернут на науке, с которой собирался связать всю оставшуюся жизнь. А зачем семью тогда заводил…не знаю. Быть может, просто, чтобы продолжить род. Быть может…понадеялся на то, что кто-то из детей унаследует его гениальный ум.

— Такое возможно? – Спросил Кристиан, стоявший рядом.

— Никак нет. – Заявила старушка. – На планете нет и никогда не будет человека умнее твоего отца. Думаю, и не было такого прежде.

— Мы приближаемся к берегу! – Оповестил присутствующих Бенедикт.

Остальные подошли к борту, где он стоял, и посмотрели вперед. Берег Франции действительно был совсем близко. Настолько, что Кристиан умудрился с этого расстояния углядеть лодку, на которой, как он прекрасно помнил, сюда прибыли его сестра и лучший друг. А помимо прочего, на той лодке он увидел движение: что-то зеленое, с длинным хвостом и шипастым телом ползало внутри, и герой решил посмотреть поближе. Когда корабль подошел к лодке вплотную, он, приказав Бенедикту и Агате ждать на борту, спустился в воду и полез к тому зеленому движущемуся объекту, что был виден с судна, и сразу узнал Проводника своего очкастого товарища. Рептилия вручила ему листок бумаги, который Кристиан взял, развернул и прочитал.

Записка была не богата на содержание:

«Надеюсь, вы с Вандой получите эту записку. У нас радостная новость! Мы знаем, где отец.

Следуйте в Вену. Мы тоже отправились туда, поэтому не ищите нас во Франции. Мы уже в пути, и вы плывите туда. Там, в Вене, и встретимся.

                                             Иоланта и Пьетро»

 

Лопес во время прочтения записки не мог вымолвить и слова, у него ком застыл в горле и глаза округлились, как две монеты.

— Что там такое, эй!? – Крикнул ему Бенедикт с палубы.

— Гектор в Вене! И Иоланта тоже сейчас едет туда! – Не выпуская из рук листок бумаги, крикнул ему и женщине в ответ парень.

— То есть она не здесь?? – Возмутилась Агата, не обратив внимание на слова о своем зяте.

— Мы встретимся с ней в Вене! Плывем туда!

На этот раз колдунья вникла в суть.

— Давай, обратно. – Поторопил юношу директор газетной фирмы.

Кристиан сложил записку и засунул в карман куртки, после чего повернулся к игуане, глазеющей на него, и, похлопав ее по головке, проговорил: «Ты – умница»

Он взял ящерицу в обе руки и потащил с собой на борт.

— Мисс Вэрлэс. Колдуйте! – Скомандовал герой.

Агата сжала в дряхлых морщинистых руках трость и стукнула ею по полу.

Судно стали окутывать магические волны и ветра, усеивая своим голубоватым искрящимся свечением всю поверхность корабля и воды и заставляя корабль, неслабо вибрируя, пуститься в быстрое плавание по Дунаю, оставляя за собой водный след на морской глади.

Кристиан, торжественно смотря вперед и предчувствуя долгожданную встречу с отцом, пробормотал: «Мы уже идем.»

 

Глава VII

Гектор, собственной персоной, прибирался в своей главной лаборатории, он уже убрал пыль со всех видимых полок, шкафов и ламп, помыл пол и расставил инструменты, приспособления, ручки, стекляшки, устройства и прочее на рабочем столе (который имел форму изогнутого под углом девяносто градусов прямоугольника общей длиной в тридцать метров) по местам. В генеральной уборке ему помогал его любимый мохнатый Зевс, неуклюже шагая на задних лапах и держа в потных передних лапах метлу, которой подметал всякий мелкий технический и органический мусор.

Герой уже осведомлен, что ему скоро нанесут визит.

Протерев большой мокрый лоб влажной тряпкой, ученый обратился к своему Проводнику:

— Иди-ка, мой дорогой друг, и принеси пожалуйста голубя.

Примат послушно кивнул, обнажив свои ничуть не гнилые, ровные зубы, приложил метлу к стенке и побежал на своих четырех мохнатых лапах к лестнице, ведущей наверх. Обезьяна подошла к большой клетке, где сидел голубь-шпион, и, взяв пернатого в руки, понесла хозяину. Гектор привязал новую мини-камеру к ремешку, и, когда Зевс принес ему птицу, нацепил ее ей на шею и выпустил через люк на крыше. Голубь вылетел на улицу и взлетел высоко над землей. Сперва он посмотрел в сторону города и на не столь дальней, прямой дороги, приблизительно в трех километрах от холма, под которым находилась лаборатория, увидел машину: Иоланта, Пьетро и Жан уже близко! Затем голубь посмотрел на Дунай. А там корабль: Кристиан, Бенедикт и Агата тоже близко! Камера запечатлела и автомобиль, и судно, после чего наблюдатель полетел обратно под землю. Ученый снял ремешок с камерой и включил запись.

— Мои дети уже почти здесь…И не только? Зевс, ты погляди! Сколько же людей пришли за мной. – Удивился и восхитился он, схватившись за седую голову.

Шимпанзе, словно так же восхитившись, закричал и забарабанил кулаком по металлическому полу.

— Ты отлично исполнял свою работу. – Обратившись в этот раз к голубю, сказал Гектор.

Он погладил голубя по голове и, открыв ему люк, отпустил с миром.

Ученый остался ждать.

А его Проводник, перебирая четырьмя черными лапами, шерсть на которых в области предплечья приобретала рыжеватый цвет и поднимая изредка передние конечности над полом,  выбежал наверх и, поднимая за собой пыль, пошел в сторону находящейся в пятнадцати минутах от лаборатории дороги, по которой мчался автомобиль француза-скрипача. Обезьяна воздвиглась на обочине, дожидаясь, когда машина остановится.

Когда автомобиль подъезжал к тому месту, где стоял шимпанзе, Иоланта, которая по дороге успела обсудить с Жаном, казалось, абсолютно все на свете, и сладко подремать, проснулась от сигнала водителя и, будучи в полумертвом состоянии после резкого пробуждения, протерла сонные глаза и, поправив вставшие как попало локоны, посмотрела сперва на музыканта, а затем вперед, на обочину, куда тот указывал. В один миг, девушка, увидев на расстоянии тридцати метров знакомую мохнатую полутораметровую обезьянью фигуру, встрепенулась, и сон у нее как рукой сняло.

— Останавливайся рядом с ним!

От возгласа героини Пьетро моментально пробудился и не понимал, что происходит, вплоть до того момента, как автомобиль с ревом остановился около Зевса. Поняв, что перед ним Проводник его кумира, Уайт протер и выровнил запотевшие очки. Он открыл дверь, и песец с оцелотом вышли первыми, сразу после высадки принявшись обнюхивать шимпанзе. Проводник Иоланты быстро его узнал, а дикая кошка периодически шипела на Зевса, на что тот почти не реагировал: его внимание было приковано к гостям-людям, в особенности к дочери его хозяина, которую он в последний раз видел семь долгих лет назад, еще маленькой, но такой же красивой девочкой. Жан смотрел на обезьяну, с интересом разглядывая ее рыжевато-черную шесть, такое сочетание казалось ему крайне живописным и необычным. Пьетро смотрел на Зевса точно так же, но живописности не увидел, увидел, скорее, генетически обусловленную красоту в этом иногда прямоходящем звере. Когда все вышли из автомобиля и вдоволь им насмотрелись, шимпанзе повел героев за собой, но, проходя у Дуная, остановился на берегу и посмотрел вперед, что озадачило Иоланту и ее спутников и заставило их посмотреть в том же направлении. И не зря. Там, на горизонте, в нескольких десятках метрах от земли, распуская в стороны волны, быстрым ходом плыл контрабандистский корабль, откуда на сушу с носа глядел Кристиан, высматривая кого-либо сестру и друга.

Их с Иолантой взгляды встретились.

— Видишь ее? – Спросила Агата юношу, которая, не бодро, но и не слишком хило передвигаясь с помощью трости, так же смотрела в сторону берега, не переставая при этом колдовать свободной рукой.

— Да, вижу. Она там! Они там!

— Они? – Смутился Бенедикт, подошедший к корме.

— Агата. У меня к вам просьба. – Обратился Кристиан к старушке.

— Говори, мальчик мой.

— Пока мы не остановились у берега, – Кристиан достал из кармана записку, найденную во Франции. – сделайте так, чтобы это послание оказалось в Лондоне. Пусть Ванда знает, где мы и ее корабль…

Вэрлэс согласилась исполнить просьбу.

Лопес протянул ей чуть помятый листок бумаги, и колдунья, сконцентривовав на нем взор, направила на него искрящуюся хаотичным движением магических песчинок трость и повертела ею, после чего записка зашевелилась в руке Кристиана и, будто обретя собственный разум, взлетела у него над головой, затем устремившись за горизонт.

Этот магический фокус Агата провернула за пять минут до высадки с корабля.

Чем ближе судно подходило к берегу, тем сильнее Иоланта и Пьетро прищуривались и присматривались к силуэтам, что стояли на носу.

— Кристиан?!

— Крис??

— И бабушка с ним!

— А третий кто?? Не пойму.

Контрабандистский корабль причалил к суше. Его пассажиры сошли на землю и встали перед Зевсом, Иолантой, Уайтом, Жаном и их Проводниками.

— Вот так сюрприз. – Прокомментировал Бенедикт, наблюдая за ошарашенными взглядами двух Лопесов, их друга-очкарика и колдуньи.

Девушка, радуясь такой встрече, подбежала к брату и бабушке и крепко-крепко обняла их обоих. Пьетро, сняв с глаз очки, тоже подбежал и радостно пожал руку своему другу, который приобнял его вместе с единокровной сестрой.

— Рада, что ты получил письмо. – Сказала Иоланта Кристиану, лаская его по лицу.

— Рад видеть вас обоих. – Поцеловав ласкающую его руку сестры и после положив свою перевязанную руку на плечо Уайта, сказал Кристиан.

— А ты здесь откуда, бабуль?? – Бросившись в объятия Агаты еще раз, спросила Иоланта. – Тебе ведь тяжело.

— Я не могла оставаться в стороне, зная, что моя внучка путешествует по всей Европе и подвергает себя опасности. И я пошла с твоим братом тебе на выручку. – Сложив обе морщинистые руки на волосах внучки, пояснила старушка.

— Я – Пьетро. Очень приятно. – Представился ей очкарик, наклонив голову в знак уважения.

— Бабуль. Это наш хороший друг из Лондона. Он был со мной с момента нашего с Крисом разделения и помогал мне. – Поддержала девушка.

Агата осмотрела парня вдоль и поперек и, поверив в слова внуки, приветственно и одобрительно кивнула.

— А он что здесь делает?! – Только сейчас обратив внимание на Моргана, сменившись в лице, спросила Иоланта своих бабушку и единокровного брата.

— Он вызвался отправиться с нами и помочь.

Морган, молча, стоял и пытался, искренне улыбаясь, доказать не доверяющей ему Лопес, что он никому из присутствующих не враг.

— Все нормально. Он…свой. – Пообещал Кристиан.

Иоланта косо посмотрела на директора и, поверив, повернулась к скрипачу, стоявшему, как и Бенедикт, в стороне.

— А он кто? – Заметив музыканта, поинтересовалась у девушки колдунья.

Тот робко подошел ближе к ней и Кристиану.

— Его зовут Жан. Благодаря нему мы узнали, что отец здесь, и благодаря нему мы сюда добрались. – Нежно и благодарственно посмотрев на француза и положив ему руку на хилое предплечье, представила его Иоланта.

— Очень приятно. – Протянув руку для рукопожатия Кристиану, проговорил Де Ферт.

Девушка заметила, что ее брат помедлил прежде, чем пожать ему руку, и сначала оценивающе на него взглянул, рассмотрев с ног до головы. Те же действия проделала Агата.

Кристиан, поглядев на единокровную сестру, все-таки пожал ему руку.

«Теперь, когда все в сборе, можно идти» — Подумал Зевс и жестом позвал всех собравшихся за собой.

Мимолетом переглянувшись, Иоланта и Кристиан пошли за ним. Пьетро, Жан, Бенедикт, Агата и их Проводники с разной скоростью ходьбы, кто-то переваливаясь на бок, кто-то смотря под ноги, кто-то приостанавливаясь в шаге, последовали сзади. Обезьяна, не оглядываясь назад, привела героев к холмику и, нажав на кнопку на замаскированной под поверхность газона железной панели, открыла перед героями лестницу, ведущую вниз.

Иоланта разрывалась от нетерпения и волнения перед встречей с отцом. Кристиан тоже, но он будто не показывал этого. С каждой пройденной ступенью сердца Лопесов бились все сильнее и чаще. Когда Зевс и остальные прошли по лестнице вниз и остановились перед большими металлическими дверьми, как в бункере, шимпанзе показал жестами, что пройти внутрь пока должны только дети Гектора, остальным придется подождать здесь. Агата и Пьетро, размахивая руками, недовольно вздохнули, начали возмущаться то про себя, то почти в полный голос, Бенедикт закатил глаза и захотел обругать обезьяну, а Жан смирился и присел на корты, подперев подбородок рукой.

Лопесы и Зевс прошли в лабораторию.

Перед девушкой и ее братцем предстало удивительно больших для отшельнического убежища помещение, в котором они увидели ровно то, что, впрочем, ожидали здесь увидеть: оборудование и запасы любого ученого.

Осмотрев лабораторию настолько, насколько это было возможно в тот момент, Кристиан негромко, стараясь преуменьшить здешнее эхо, проговорил:

— Тех ампул здесь, по-видимому, только лишь и не хватало.

— Верно, сынок.

И тут сердце парня ушло в пятки.

Немолодой голос из темного, не освещенного угла заставил и его сестру вздрогнуть, даже заставить ее волосы встать дыбом! Оба героя повернулись в ту сторону и замерли на месте, их глаза чуть ли не лоб вылезли: оттуда, шумя туфлями и по-стариковски перебирая ногами, потирая тряпкой снятые круглые очки, вышел Гектор, наконец дождавшийся встречи со своими детьми.

— П…папа? – Еле выдавила из себя Иоланта не в силах сдвинуться с места.

— Да, это я, милая. – Улыбнувшись, ответил ей ученый, положив очки на стол.

-…

— Здравствуй, моя лисичка.

 

Глава VIII

Гектор подошел к своим детям на метр ближе.

— Мы…тебя нашли. Нашли! – Воскликнул Кристиан, не сдержав накопившихся эмоций.

— После стольких лет! – Вскрикнула Иоланта, почти плача.

Мужчина в ученом халате, закрытым частично темно-сиреневым плащом до самого пола, подошел к дочери и, погладив ее по лицу рукой с обручальным кольцом, прижал к себе. Та не выдержала и крепко, приложив все силы, обняла его, достав макушкой головы ему до грудной клетки, а руками обвив область между грудной клеткой и поясом. Но затем…спустя меньше минуты, ее радость сменилась воспоминаниями, и девушка вспомнила, почему она здесь. Изменившись в лице, вытерев напрочь слезы и посмотрев в лицо отцу осуждающими глазами, Иоланта убрала его руки от себя и отошла, после чего замолчала и продолжила сверлить его таким же взглядом. Поняв причину такой резкой перемены, Гектор перестал улыбаться и, заправив рукава, посмотрел на сына, который глядел на него с нарастающей злобой.

— Сын мой…

— Ты знаешь, зачем мы здесь. Отец. – Уподобившись сестре, высказал Кристиан.

— Все…весьма сложно.

— Сложно? Да ничего подобного, все проще некуда! – Не сдержав себя, крикнул Кристиан, после чего достал меч и бросился в атаку.

Гектор убрал с пути дочку и защитился рукой. Под рукавами халата, на голую кожу обеих рук он носил стальные наручи, которые были прочнее любого железа. Эту необыкновенную сталь Лопес изобрел сам. Она без проблем выдержала удар юноши, и отец с сыном встретились взглядами: взгляд второго был явно пропитан неконтролируемой ненавистью и давней обидой, которые взяли верх над разумом и терпением Кристиана. Заблокировав его атаку, Гектор отвел лезвие в сторону, но парень замахнулся вновь и ударил, таким образом, что ученый зажал клинок меж ладоней, и сказал: «Позволь объяснить.» Но его сын будто не слышал этих слов и в порыве эмоций пустился в новую атаку. Иоланта, выйдя из ступора, влезла в драку и остановила брата, встав между ним и отцом и прижавшись к Кристиану.

— Крис, остановись прошу тебя… – Умолила она.

Ей удалось усмирить пыл юноши, и тот бросил меч на пол, бросив ласковый взгляд на сестру и мстительный – на отца.

Встав перед ним и придерживая его, девушка потребовала от гения немедленных объяснений.

— Я разработал эти наручи полгода назад. – Нервно потерев ладони, начал Гектор, зашагав из стороны в сторону и стыдливо отведя взгляд от детей.

Но те, очевидно, ожидали услышать не это.

— Как поживает твоя бабушка? – Робко спросил герой у своей дочери, лицо которой не выражало ничего, кроме недовольства и осуждения. От пылавшей три минуты назад несусветной радости на нем не осталось и крохотнейшего следа.

— Как видишь, она уже стара. Здоровье подводит. – Буркнула Иоланта, после чего повысила тон. – Ты спрашиваешь об этом потому, что тебе это интересно, или потому, что просто не хочешь касаться главной темы?

Кристиан гордо посмотрел на нее.

-…

— ?

— А Сэм? – Так же стыдливо взглянув на сына, задал ему вопрос ученый.

— Его уже три года нет в живых. – Кристиан легонько топнул ногой по металлическому полу. –  К твоему сведению.

-…Но он вырастил тебя настоящим мужчиной…

— Вот именно! Он. А не ты. – Рявкнул юноша, презрительно глянув отцу в глаза.

Гектор прикрыл веки и, поместив между бровями два пальца, помассировал ими кожу. Ему не хотелось продолжать разговор, но юные Лопесы давили на него строгим пронзительным взглядом, явно намереваясь засыпать его вопросами и обвинениями хоть до следующего Рождества.

— За эти семь лет…Пока ты возился тут со своими технологиями и со своей обезьяной, ты хоть раз вспомнил о нас? – Подойдя ближе, спросила Иоланта.

-…Я вспоминал вас…каждый миг. – Виновато ответил Гектор.

Стиснув зубы, его дочь, разнося на все помещение эхо от звонких шагов, приблизилась к ученому вплотную и, взяв все силы в кулак, резко схватила его за воротник белого халата и злобно посмотрела ему в глаза, остановив свое лицо в считанных сантиметрах от потускневшего покрывшегося складками лица отца.

Затем она, не ослабляя хватки, спросила: «Откуда мне знать, что ты сейчас не соврал, как тогда, в комнате бабушки, когда ты пообещал вернуться через несколько недель?»

Гектор не нашел, что сказать в ответ.

— Стоит отдать тебе должное… – Вставил Кристиан, стоя с недовольно разведенными в стороны руками позади сестры, продолжающей сжимать воротник, который, казалось, вот-вот не выдержит и порвется на шее ученого. – Мы нашли тебя благодаря твоему изобретению.

Иоланта затем оттолкнула от себя отца и повернулась к нему спиной, чтобы не показывать покрасневшее от слез лицо и потекший макияж.

— О каком изобретении ты говоришь? – Виноватым взглядом просверлив спину дочери, спросил у ее брата Гектор.

— Об этом. – Кристиан достал из сумки три лиловые ампулы.

— Вы были на складе…

Гектор сделал несколько неторопливых шагов к сыну и взял из его рук свое изобретение в стеклянных колбах.

— Что они делают? – Поинтересовалась Иоланта, повернувшись к брату и отцу.

— Это результат моих экспериментов. Точнее…последнего моего эксперимента. – Признался ей ученый, покрутив ампулы в руках.

— Что за эксперимент?

Мужчина опустил синие, несмотря на преклонный возраст по-прежнему сияющие умом глаза в пол, после чего повел детей за собой в дальнюю комнату, чтобы что-то показать.

Идя вслед за отцом, юные Лопесы переглядывались между собой, строя самые разные и безумные теории. Семейная тройка остановилась у круглой двери, которая открылась после распознавания отпечатка пальца Гектора, предоставив доступ, о чем свидетельствовал зеленый сигнал на маленьком экране.

Войдя внутрь, Гектор пропустил своих детей вперед себя, и те увидели шокирующую картину: перед ними, у стен, в целый ряд, справа от системы мониторов и слева от болона с темно-синеватой жидкостью, точно такой же, как в тех испорченных ампулах, найденных в Техасе, стояли капсулы, аналогичные тем, что герои видели в других лабораториях, а в них…в них были замороженные человеческие тела. Увидев их, Иоланта и Кристиан неслабо опешили, не могли поначалу вымолвить даже слова.

— Г-где их Проводники? – Девушка сделала глубокий вдох.

— Ты ведь знаешь, дочь…что после смерти человека его Проводник умирает вместе с ним.

Юные Лопесы повернулись к отцу шокированными глазами, потом снова к капсулам.

— Что ты с ними сделал? – Кристиан выпрямился.

— Я семь лет работал над тем…что создать новую форму жизни. Соединить физическое тело человека и его зверя. Сделать величайшее открытие…– Сказал Гектор, выйдя вперед.

— Ты обезумил!

— Я ошибся.

— А причем здесь эти ампулы? – Немного выйдя из состояния шока, спросила Иоланта.

— Их созданием все закончилось. Но вместо вещества, которое модифицировало бы физическую связь между человеком и животным, получилось вещество, которое модифицирует только животное, заимствуя при этом часть генетического кода человека. – Пониженным тоном рассказал Гектор.

— Поэтому ты оставил их на складе…

— Да. После неудачного эксперимента я отложил его и оставил материалы на складе, думая, что когда-то за ними вернусь.

— И что же ты тогда делал после? – Спросил Кристиан. Иоланта посмотрела на него поддерживающим взглядом. – Чем ты занимался здесь до нашего прибытия?

Немолодой гений затянул рукава и сделал глубокий вдох, как будто дыхание давалось ему с трудом, а затем рассказал:

— Спустя почти год после того…как я начал странствия, я построил три лаборатории. В разных точках мира. – Он легонько потер обручальное кольцо на пальце. – Первая была построена на Южном полюсе. Затем я построил эту. И уже потом, для дополнительных нужд, обустроил пункт в Техасе. Склад был построен… – Ученый почесал затылок, попытавшись вспомнить. – Точно, перед моим появлением здесь, в Вене. Я обозначил точки своих остановок на своей карте, чтобы ничего не упустить, но забыл ее в лондонской заброшке…пять лет назад. Еще до постройки первой лаборатории, на Южном полюсе. – Иоланта и Кристиан внимательно слушали его. – Когда я понял, что…мой последний эксперимент провалился, я отложил его. И отвез материалы в сердце океана, думая, что когда-нибудь за ними вернусь. Мой голубь-шпион докладывал мне обо всем, что происходило в мире, я наблюдал за всем из тени. Последние несколько лет я посылал его в Лондон, чтобы он смотрел за вами. Чтобы я мог…видеть вас на расстоянии. И знать, что с вами все нормально. После я не мог к вам приехать, поскольку, если бы я это сделал, Стивенсон нашел бы вас.

-…

— Откуда ты знал, что Стивенсон охотится за тобой?

— Он был со своими людьми в моей лаборатории. На Южном полюсе. Там мною давно были оставлены рабочие камеры видеонаблюдения. Когда я узнал, что они там, я решил остановить их, пока они не схватили вас двоих, и запустил туда ракету.

«Ракету…» — Осенило вдруг обоих детей говорящего гения.

— Он еще жив. – Сказал Кристиан.

— Да, я видел…Я все видел. И, если они найдут это место, вам нужно будет уйти.

Иоланта усмехнулась и произнесла почти в полный голос:

— А где же эта забота была семь лет назад!?

— Я не планировал так задерживаться…Но мне пришлось, милая. – Оправдался Гектор.

— Пришлось? А нам пришлось семь чертовых лет расти и жить без отца! Без родителей! – Закричал на него Кристиан. –  Ей только шестнадцать, а ее бабушка уже еле ходит, а у меня не осталось совсем никого со времен смерти дяди Сэма!

На лице Гектора читалось чувство вины и мольба о прощении.

— Я сожалею об этом…больше всего в жизни. – Сказал он, протерев влагу под глазом.

Пока Лопесы занимались семейными разборками, их союзники, пришедшие с ними в убежище гения, ждали их снаружи, за тяжелыми, звукоизоляционными дверьми, и почти что молчали. Пьетро, от скуки иногда негромко посвистывая, шел по хорошо освещенному помещению, предшествующему главной лаборатории, и разглядывал висящие на стене плакаты, чертежи или еще снимки всего, что может запечатлевать для своей работы любой ученый, Бенедикт, сложив руки на груди, нетерпеливо и нервно похрустывая пальцами, стоял, облокотившись спиной на металлическую ржавую стенку, Агата, шурша дряхлыми трясущимися пальцами по деревянной трости, сидела на хлипком креслице у вентиляционной решетки, Жан неторопливо, размеренным шагом, плотно сложив руки за спиной и периодически поглядывая на темный потолок, наматывал круги из стороны в сторону вдоль той стены, у которой, чуть сгорбившись, воздвигся Бенедикт. Очевидно, в воцарившейся в том душном месте тогда тишине от дыхания и лиц ожидающих веяло исключительно скукой и напряженностью.

— Интересно, как сейчас дела дома… – Морган неожиданно прервал общее молчание.

— Ничего не изменилось с того момента, как мы покинули город. Там все по-прежнему… – Подняв на него голову, заявила Агата, обосновав это далее тем, что просто видит, что происходит в Лондоне.

— Ваша внучка мне рассказала, что у вас, в Лондоне…те люди в золотых шлемах терроризируют город, убивая миллионы. Я не понимаю, как они могут так поступать? Как можно…без зазрения совести убивать детей, женщин…Это немыслимо! Ужасно! – Вынув руки из-за спины и встав почти в середине, высказался музыкант.

— Это продолжается уже много лет. – Сказал ему директор, скрестив руки на груди. – Но мы привыкли так жить…

— И люди за все эти многие годы не пытались этому противостоять? – Спросил скрипач у англичан, окружавших его.

— Пытались. Двадцать лет назад. Гектор тогда был молодым и, когда узнал, чем занимается Стивенсон, решил его остановить. Он лично пришел к нему и почти убил, но прежде…за день до этого поднял бунт на площади. К его восстанию присоединились немногие, всего-то несколько сотен человек. Его армии бояться…и всегда боялись. Но тот бунт был быстро подавлен. – Рассказала старушка, после чего, подергав пальцами в разные стороны, медленно проведя кистью руки горизонтально по воздуху перед собой и устремив магическую вспышку в середину зала, показала, как все было. Словно на экране телевизора, Ферт и остальные увидели в светящейся холодным переливающимся магической раме те события двадцатилетней давности: пара сотен горожан, вооружившись кто чем, напролом пошли против Ксайбэтов, бились как могли, но в результате почти всей толпой за несколько минут замертво полегли от пистолетных пуль и острейших лезвий кинжалов. Гектор стал тогда единственным, кто после бунта выжил.

-…

— Я помню это. – Так же держа сложенные руки на груди, неотрывно смотря на колдовство, сказал Бенедикт.

Колдовство резко оборвалось.

Агата сильно закашляла и стала очень тяжело дышать, ее трость вывалилась из распухших в одночасье рук и со стуком упала на пол. Пьетро, Бенедикт и Жан запаниковали и сразу подбежали к старушке, которая дышала уже через раз и смотрела на окружение потухающими глазами.

— Зовите их, кто-нибудь! Зовите врача, ученого, хоть кого, живо! – Кричал Морган.

— Уайт, сделай что-нибудь, ты же умный! – Побежав к плотно закрытой двери, сказал Ферт, после чего стал со всей силы барабанить по ней, пытаясь позвать Лопесов.

— Я химию знаю, физику знаю! Но не медицину! – Паниковал Пьетро.

Морган изо всех сил, как знал, как помнил из обрывочных слов своей покойной матери-медсестры, пытался поддерживать работу сердца женщины, но тщетно…Глаза колдуньи остекленели. Руки перестали трястись и почти перестали двигаться. На бешеные, не прекращающиеся удары Жана по двери никто не отзывался: их не слышали с той стороны.

Возраст и пошатнувшееся здоровье взяли верх. Несмотря на все старания героев им не удалось помочь Агате, и она, издав последний крихтящий вздох, умерла.

Пьетро, Жан и Бенедикт склонили над ее телом головы и решили проводить ее в последний путь, хоть их и терзала совесть за то, что они принялись заниматься этим без Иоланты. Они с тяжелым сердцем аккуратно вынесли труп наверх, на улицу, где уже приближался вечер, раскладывая на небосводе мелкие белые точки, донесли его до побережья и, положив в сторонке, выкопали найденными за входом в лабораторию лопатами яму, затем бережно спустили туда старое тело женщины вместе с тростью, после чего закопали могилу.

— Она была заботливой…и отважной старушкой. Пусть покоится она с миром. – Произнес, стоя вместе с Морганом и Фертом у могилы, Уайт.

— Была доброй. Любезной женщиной… – Проговорил Бенедикт, припомнив, как любезно Вэрлэс приняла его, не знакомого для себя человека, в своей квартире в прошедшем месяце.

Далее все трое помолчали.

— Как мы скажем об этом ее внучке? – Обеспокоился француз.

-…Не знаю…Скажем, как есть.

Скрипача сильно тревожил вопрос, как обрисовать эту ситуацию Иоланте, которая, наверняка, будет в не себя от горя.

— Смотрите…Гляньте туда. – Воскликнув, Бенедикт прищурился. – Там…что-то движется! – Указал он пальцем на водную гладь.

Очкарик и музыкант посмотрели в том же направлении и обомлели. Там, в мелкой катерной моторной лодке, мчался Ксайбэт!

— О не-ет… – Встревожился Пьетро.

Три героя отбежали с того места, где мчавшийся Ксайбэт, подплыв чуть ближе, точно бы их увидел, и спрятались за большим булыжником.

— Как они нас нашли?? – Шепотом запаниковал Уайт.

— Т-с-с.

Троица стала наблюдать.

— Он увидит вход. – Еще более приглушенным шепотом, констатировал Жан.

— Нельзя, чтобы он нашел Гектора и ребят.

Они, взяв все силы в кулак, решили остановить лондонского инквизитора, который, не замечая их, в привычной манере медленной походкой, исследовал побережье и углядел на подозрительную антенну на холме.

Жан, Пьетро и Бенедикт застали его врасплох. Не издав не единого звука, за исключением тройного топота, звона металлических пряжек на ремне и застежек на верхней одежде и шарканья от трения одежды при беге, они набежали на Ксайбэта, как три голодных волка на аппетитного зайца, и повалили его на землю. Но тот быстро сообразил, что была совершена атака, и заблокировав удушающий захват, который планировал совершить Морган, пнул его, висящего прямо над собой, в живот, а затем резким прыжком встал и в кувырке ударил Пьетро по нижней челюсти, тем самым отбросив от себя второго противника, и, выставив одну ногу вперед, остановил атаку Жана, перехватив его руку в движении и сбив его с ног.

Пока человек в золотом шлеме, сев на скрипача, вкладывая всю имеющуюся силу, сжимал ему глотку, Бенедикт поднялся и, подобрав с земли одну, наиболее острую по сравнению с другими тупыми лопату, подбежал к Ксайбэту со спины и, когда музыкант уже был не в силах сопротивляться и издавал последние вздохи, бессмысленно держа душащие его руки в черных перчатках у своего горла, Ксайбэт в один момент застыл, и хватка тут же ослабла. Заточенный конец лопаты был воткнут в его спину, пробил плотную ткань длинного черного пальто и кожу, дошел дальше до мяса и мышц. Ферт разжал в миг будто потерявшие свой вес и ставшие ватными руки врага, и голова Ксайбэта склонилась над землей. Бенедикт, сделав звериный оскал, сжал в руках лопату, навалился на нее всем весом и вонзил ее глубже в тело врага. Тот свалился рядом с французом замертво.

Пьетро, придерживая болевшую челюсть и вытирая рукавом потекшую из носа после удара кровь, посмотрел на директора округлившимися глазами.

Жан, глубоко дыша и продолжая лежать на земле, так же округлившимися глазами смотрел то на поверженного Ксайбэта, то на спасшего ему жизнь Моргана.

— Благ…благодарю. – Заикаясь, пробормотал он, добрым бескорыстным взглядом смотря на директора.

Бенедикт бросил лопату и протянул Ферту руку. Тот поднялся на ноги. Втроем герои осмотрели убитого Ксайбэта, но ничего, что бы отличало его от сотен других таких же, они не обнаружили, потому пошли к лодке, на которой он сюда прибыл. Там нашлось кое-что интересное: видеокамера. Видеокамера, на которую лондонский инквизитор, очевидно, собирался заснять вход в лабораторию Гектора.

— Этот Ксайбэт – разведчик. – Как по команде, разом поняли и сказали трое мужчин.

— Как они узнали, где лаборатория…

 

Глава IX

Пьетро, Жан и Бенедикт, озаряемые закатным светом заходящего за горизонт Солнца, стояли у лодки, хлопая глазами, переглядываясь, и гадали, как так вышло, что Миротворцы узнали о местоположении главной лаборатории Гектора, где он находился.

Что ж, для того, чтобы это узнать, нужно отмотать события чуть назад: в тот промежуток времени, в который с контрабандистского корабля почившей колдуньей в Лондон была отправлена та роковая записка. До Лондона записка долетела. Всего-то за минут пять, вертясь в небе и маневрируя, как настоящая птица, бумажка, преодолев много километров, опустилась поближе к земле, рядом с тем местом, где стояло контрабандистское судно, и попалось на глаза двум проходящим мимо Ксайбэтам, которые патрулировали ту улицу. Один из них ловким движением подхватил записку в воздухе и, посоветовавшись переглядыванием со своим товарищем, прочитал ее.

«Мистер Стивенсон будет так доволен!» — Подумали они в тот момент и сразу помчались к своему господину, который весь в бинтах, местами окровавленных, с трубками, привязанными к рукам, лежал на больничной койке в резиденции Миротворцев и завершал лечение.

Прочитанное в записке его очень обрадовало! Когда его подчиненный закончил читать, глаза Освальда засияли от радости, и он поручил своему агенту досконально осмотреть то место, чтобы, зная, как там все устроено, затем напасть на лабораторию всей организацией и застать своего врага врасплох.

Но, как выяснится дальше, тот агент потерпел неудачу и был убит. Так ничего и не выяснил для своих.

Бенедикт вспомнил о записке много позже. Когда он, Уайт и Ферт с ужасом поняли, что Миротворцам известно местоположение лаборатории и, следовательно, Гектора, они немедленно побежали обратно к ней, чтобы предупредить гения и его детей о том, что враги скоро нагрянут. Запыхавшись по дороге, они, тем не менее, быстро добежали до входа в холмике и, переводя дыхание, спустились вниз. К тому моменту семейная беседа Лопесов не утихала, а, скорее, наоборот, разрослась еще больше и громче. Благо, на этот раз, музыкант смог забарабанить по двери так, что Лопесы, выйдя из комнаты экспериментов, услышали непрерывные громкие удары и вышли к своим союзникам, прервав напряженный семейный разговор.

Иоланта, Кристиан и Гектор встали напротив Жана, Бенедикта и Пьетро.

— Это он…это он, это он! – Не сдержавшись, восторженно взмахивая руками, обрадовался Уайт при виде своего кумира.

— Твой фанат. Мой друг. – Не поворачиваясь к отцу, сказал ему Кристиан в ответ на недоумевающее от реакции очкарика лицо Гектора.

— А почему… – Иоланта обратила внимание на отсутствие в помещении колдуньи, которая, как она отлично помнит, была и ждала здесь вместе с остальными. – А где бабушка? Где Агата? – Она испуганно посмотрела на тех стоящих перед ней людей, которые не так давно видели ее бабушку в последний раз.

Мужчины, кусая верхнюю губу, что-то мямляли, им не хотелось огорчать девушку трагической правдой.

— Ее…Тридцать минут назад. Нам очень жаль… – Признался Пьетро.

Гектор, услышав это, потеребил седую бороду и опечаленно опустил голову, Кристиан – про себя ахнул и, опустошенно вздохнув, тоже опустил голову в пол, не найдя, что сказать. А Иоланту захлестнули грусть и горечь. Озвученное трагическое известие влетело ей в уши и прозвучало несколько раз, въелось в самую глубь и ударило, как молния или молоток, руки героини вспотели и бесконтрольно затряслись. По лицу ее покатились горькие слезы, девушка не хотела верить в то, что ей сказали, но по лицам стоявших перед ней мужчин она понимала, что сказанное – чистая правда. Она, заливаясь в слезах и вопя от горя, упала на колени, и слезы ее стали капать на прохладный металлический пол, как дождь. Гектор и Кристиан попытались ее успокоить, но, когда они, подойдя к ней, приобняли ее, Иоланта, эмоции у которой взяли верх, отпихнула их от себя и убежала, не переставая рыдать.

Кристиан захотел пойти за ней, но отец, положив ему руку на плечо, остановил его, аргументировав это тем, что Иоланте в данной ситуации лучше будет побыть на время одной, все обдумать, осознать и со всем смириться.

— Крис. – Окликнул в нависшей тишине своего друга Пьетро.

Тот повернулся к нему и посмотрел вопросительным взглядом.

— Миротворцы приближаются. Они знают про это место и скоро будут здесь. Всей армией.

— Что? – Встревоженно удивился юноша.

Лицо Гектора стало намного серьезнее и беспокойнее.

— Их разведчик только что высадился на берегу. Мы устранили его, но…сюда придут другие. Им уже точно известно об этом месте. – Подтвердил Жан.

Кристиан расставил руки по бокам и нервно зашагал кругами.

— Черт, черт, черт… – Ругался он.

Герои стали думать, что делать дальше.

— Если они придут сюда, они всех здесь убьют. – Выставив указательный палец вперед и в разы быстрее заморгав от волнения, сказал Гектор. – Вам нужно покинуть страну. Всем вам.

Кристиан его почти не услышал и пытался придумать свой план действий, по-прежнему шагая кругами.

— Сынок.

-?

— Иди к сестре и скажи ей, что нужно уходить. Они убьют и вас двоих, если вы останетесь.

Кристиан подкалывающе усмехнулся ему в лицо, думая про себя: «Его сейчас так волнует, что может случиться со мной и сестрой. А где же это было раньше? Семь лет назад. Почему тогда он не подумал о том, что может быть с нами, когда мы остались без матерей и потеряли отца.»

— Нет, отец.

Пьетро изумленно глянул на друга.

— Не упрямся, Кристиан. Тебе и всем остальным нужно немедленно уходить. – Настоял Гектор.

— Мы только тебя нашли. – Возразил ему сын. – И не уйдем сейчас.

Ученый положил ладонь на большой складчатый лоб и недовольно вздохнул.

— Мы дадим им бой. – Заявил Кристиан.

— Что, прости?

— Мы дадим им бой. На разных территориях. Мы разделим Ксайбэтов и Стивенсона, так второго будет легче победить. Может он и явится сюда, пускай. Но один. А они останутся в Лондоне. Нужно уничтожить их Аэро-Файтеры, чтобы они не пришли сюда. – Озвучил Кристиан свой план.

Пьетро и Гектор восприняли его с наименьшим оптимизмом, по их взглядам было понятно, что они далеко не полностью согласны, если согласны вообще. А Бенедикт решительно и доблестно согласился дать Ксайбэтам отпор.

— Пьетро, дружище. – Обратился юноша к очкарику. – Мы с Иолантой остаемся. Вы уходите. Сможете их задержать?

-…Хорошо, дружище.

— Мы еще увидимся.

— Я пойду поговорю с Иолантой. – Сказал Жан и, не оборачиваясь назад, вышел наружу по лестнице. На улице была уже ночь.

Музыкант огляделся, пытаясь в сумраке найти юную Лопес. Он увидел ее на берегу Дуная, в метре от могилы Агаты. Его возлюбленная уже успела пролить над камнем все слезы, которые только могли вытечь из ее искристых глаз.

Иоланта сидела у журчащей воды, согнув ноги в коленях у груди и обвив их руками, уставившись опустошенным взором на спокойную водную гладь перед собой. Скрипач, стараясь идти как можно тише, подошел к ней справа и присел рядом, не сказав ничего. Расположившись в аналогичной позе, он посмотрел на ее поникшее лицо, которое несмотря на потекший макияж и поздне-вечерний, почти ночной мрак все равно виделось ему божественно прекрасным и лучезарным, думал, что можно сказать ей в данную минуту и стоит ли сразу переходить к делу.

— Прости, что мы похоронили ее без тебя.

Иоланта никак не отреагировала. На ее лице, казалось, не дрогнуло ни мускула: глаза все так же, изредка моргая, смотрели в пустоту, губы и брови не пошевелились, руки и ноги остались в том же положении, никуда не сдвинувшись.

Молодой человек стыдливо и виновато отвел взгляд в другую сторону. Подумал, что надо бы уйти, но девушка вдруг заговорила, как будто придумала слова спустя долгие минуты размышлений.

— Тем не менее я сумела с ней проститься. – Жан вновь на нее посмотрел. – Я не уверена, что смогла бы наблюдать за последними секундами ее жизни…И проститься с ней мне легче всего получилось одной. Так что не вини себя.

Она повернулась к французу.

— Выходит…ты обрела покой внутри себя?

— Я пролила все слезы, что могла. – Задумчиво сказала Иоланта, опустошенно покачав головой. – Я давно потеряла мать…Много лет подряд живу, зная, что каждый день в моем городе убивают новорожденных детей. А встрече с отцом, который оставил меня семь лет назад, не дела мне…ничего.

Жан прискорбно кивнул.

— Так что мне уже…все равно. – Подытожила Иоланта свои слова, ложно улыбнувшись.

Она провела левой рукой по лицу, едва пришмыгнув, затем продолжила:

— Почему мое чутье, которое твердило мне, что эта встрече принесет мне заветное счастье, так жестко обмануло меня…

— Ты следовала этому чутью, поскольку искренне желала найти отца.

— Но, что из этого получилось? Видимо, я…Просто безрассудный, наивный ребенок, которому еще с самого рождения было предопределено попасть в руки Ксайбэтов и умереть младенцем…

Музыкант опровергающе покачал головой из стороны в сторону и положил руки на зеленую, слегка колыхающуюся траву.

— Тебе довелось пережить столько горя…что ты, считай, уже и не ребенок. – Иоланта снова опустошенно посмотрела на него. – Не каждый взрослый выдержал бы столько, сколько выдержала ты.

Девушка, убрав лезущие на лицо волосы, посмотрела ему в лицо и улыбнулась, но этот раз искренне и понимающе.

— Когда мы добирались сюда…я думала, что точно знаю, ради чего. Думала, точно знаю, что скажу отцу. Но сейчас…Я не знаю, что делать.

— Следуй голосу своего чутья. – Подбодрил собеседницу молодой человек.

Герои стали говорить, не переставая смотреть друг на друга.

— А, если мое чутье говорит мне, что я напрасно прибыла сюда?

— Это неправда. – Девушка недоумевающе повернула голову на бок. – Если оно велело тебе прибыть сюда, бросив на это столько времени и сил, значит, это не напрасно. А думаешь ты так лишь потому…что в твоей душе сейчас смута. Сплошной беспорядок. И это вполне нормально.

— Откуда тебе знать это, Жан?

Скрипач осмотрел сидящую перед ним героиню сверху донизу, чтобы после уверенно и подбадривающе утвердить:

— Я вижу это…Вижу, что творится в твоей душе.

— Хочешь сказать… – Юная Лопес призадумалась. – Если я выстрою порядок, то пойму, что оказалась здесь не зря и решение всех проблем придет само собой?

-…Не знаю, как решать проблемы городского масштаба, но…Ты должна завершить разговор с отцом. Заставить его все осознать. Ведь для этого ты и здесь.

Иоланта невзначай посмотрела на свое отражение в воде прямо перед собой, и ей в голову ударило осознание того, сколько всего она на самом деле сделала, чтобы добраться сюда, к убежищу своего отца, встречи с которым она так жаждала последние семь лет своей короткой жизни.

— Ты проделала такой путь… – Вздохнув, продолжил говорить Жан. – Ни твой брат, ни ваш очкастый друг не взялись бы за это дело с таким упорством, как ты. Ты не жалела сил, времени, ресурсов и даже себя, чтобы добраться сюда…Думаешь, многие ребята твоего возраста смогли бы проделать такой долгий и тяжелый путь?

Иоланта задумалась.

— Ты куда сильнее любого человека, которого я встречал за всю свою жизнь. И… – Жан вмиг разволновался и захотел наконец высказать собеседнице свои пылающие чувства, от которых он, сидя так близко к юной красавице, таял, словно мороженое под палящим солнцем. Его левая рука потянулась к руке Иоланты, которая лежала на траве совсем недалеко от его. – Ты прекраснее. Прекраснее всех, кого я видел…

Наконец он положил свою руку поверх руки Лопес, и их пальцы соприкоснулись.

Девушка с удивлением посмотрела вниз, но не стала убирать свою руку. Ей все стало ясно, но вопреки опасениям молодого человека она не отвергла его чувств. Иоланта посмотрела ему в лицо и ее рот раскрылся в еще более милой, обворожительной и благодарной улыбке.

— Твоя бабушка может гордиться тобой.

Музыкант приоткрыл рот в стремлении сказать ей что-то еще приятное, но героиня резко бросилась к нему в объятия и сильно прижалась, закрыв глаза. Тот этого не ожидал, но с энтузиазмом и довольно обнял ее в ответ.

— Спасибо тебе…За все. – Поблагодарила его девушка, протерев слезинку и оставив свои нежные руки на его плечах.

Искры в глазах обоих геров разом засияли.

— Что там сейчас происходит? – Спросила девушка молодого скрипача, вспомнив, что в лаборатории остались ее брат, отец и союзники, которые в тот момент во всю придумывали план.

— Ваш отец просил, чтобы все мы ушли. Пока не нагрянули враги. – Ферт придвинулся у ней ближе. – Сказал, что, если вы останетесь и Миротворцы прибудут сюда, то они убьет всех, кто здесь. Включая тебя и твоего брата.

— Не бывать этому! – Услышав о просьбе отца, резко отвергла ее Иоланта. – Мы с ним только что его нашли. Мы не уйдем.

— Твой брат сказал то же самое. – Подметил Жан. – Он попросил вернуться остальных и решил дать врагам последний бой.

— Но как он…как он собирается дать бой Ксайбэтам и их предводителю? Нас слишком мало, а они сильнее всех нас вместе взятых.

— Поэтому Кристиан намерен разделить их. По его плану Ксайбэты не покинут ваш город, а их лидер, который явиться сюда один, будет в одиночку противостоять нам здесь.

— Это…отличный план! – Воодушевилась девушка, выслушав то, что в ее отсутствие предложил в лаборатории юный Лопес, от решительности и таланта продумывания стратегии она была в восторге. – Блистательный.

— Твой братец – хороший тактик. – Высказал похвалу ее собеседник.

— Пошли к ним. Обратно, в лабораторию! – Взявшись за руку музыканта, скомандовала Иоланта, бодро встав с травы и потянув за собой не успевшего ничего сообразить молодого человека.

А тем временем в лаборатории дела обстояли напряженно: Кристиан продолжал спорить с отцом, Пьетро, хозяйничая в отделе, где ученый хранил всякую механику, что-то мастерил, а Морган фотографировал все, что видел, включая стены лаборатории, внутренние помещения и самого Гектора для своих газет, изредка покуривая.

Отец и сын говорили на громких и далеко не доброжелательных тонах.

— Я не возвращался, чтобы защитить вас! – Твердил Гектор, пытаясь объяснить свое отсутствие, затянувшееся на семь долгих лет.

— Как это должно было нас защитить, скажи на милость? Пока тебя не было рядом, дядя Сэм сдавал позиции и помер, пока я спал, после чего мне пришлось искать дом на улице! Мне только чудом удалось обрести квартиру благодаря Агате, которая несмотря на свой возраст одна растила твою дочь, пока ты здесь занимался черт знает чем! – Упрекал его сын.

— Я хотел вернуться! Но, когда я узнал, что Стивенсон хочет мне мстить, я понял, что он легко найдет меня, если я буду в Лондоне. Он пришел бы за мной, и в этом случае вы бы пострадали от его руки не меньше меня! Поэтому я затаился и сделал так, чтобы он ничего не знал и оставил вас в покое…

Кристиан замолчал.

— Я боялся… – Сняв очки и протерев рукавом покатившуюся слезу, признал его отец. – Боялся, что он причинит вам вред, если я буду рядом. Пойми, сын мой, я не мог так рисковать!

Кристиан нервно вздохнул и прикусил губы, будто захотел что-то добавить, но сдерживал свой язык, стараясь сделать так, чтобы его рот не открылся, выражение его лица утяжелилось.

Тут в помещение с громким хлопком металлической двери ворвалась Иоланта, а позади плелся Жан. К ней сразу подбежал брат и, поняв, что девушка обрела покой, ласково приобнял ее, улыбнувшись.

Та, погладив его скулы двумя руками, прижалась к нему, дав понять, что за столь короткий промежуток времени успела соскучиться, затем посмотрела ему за спину, на таращивощегося на нее ученого.

Они подошли друг к другу ближе. Кристиан и Жан остались стоять на месте, сзади.

— Бабушка умерла в этих стенах. – Строго смотря отцу в глаза, начала юная Лопес. – Хотя она говорила мне много раз…что если и умрет, то хочет умереть на своей родине. Я думала, что хоть этому ты не сможешь воспрепятствовать.

Тот смотрел на нее сверху вниз ввиду их большой разницы в росте: стоя в считанных сантиметрах от него, Иоланта доставала ему лишь до кармана на его белом халате, что находился в области грудной клетки, и оттого задирала голову назад, дабы видеть лицо отца.

— В тебе ее твердая воля…Ее духовная мощь. То, что я не замечал в хрупкой маленькой девочке раньше…

Дочь смотрела по-прежнему, не отвечая.

— Я видел, как ты сражаешься. Как ты преуспела в мастерстве владения мечом. – Ученый с гордостью посмотрел на Кристиана, стоявшего за спиной девушки. – Брат тебя хорошо учил, но…сможешь ли ты стать одним целым со своим оружием, зависело только от тебя, дочь моя. И ты смогла это сделать…Я горжусь тобой.

Иоланта коснулась рукой до ножного, которое под заметным углом висело на ее левом бедре, и нервно проговорила:

— В самом начале нашей встречи…я чуть было не пошла на поводу гнева и не провела им по твоей шее…Но ты сумел остановить мой гнев одним лишь отцовским взглядом.

Гектор с сожалением прикрыл глаза и вновь надел очки.

— Он принадлежал твоему деду, моему отцу. Но я оставил его твоей бабушке, на чердаке и рассчитывал, что когда-нибудь…ты, Агата или Кристиан его найдут. Лишь в твоих руках ему место.

Его дети были удивлены.

Лопес-старший потеребил темно-серую бороду и затем перевел взгляд на тот карман. Он потянулся туда рукой, на которой поблескивало кольцо, и достал оттуда две квадратные черно-белые фотографии, которые помещались в карман и не высовывались до этого. Престарелый герой растроганно протянул их дочери. Кристиан подошел ближе к ним, чтобы тоже взглянуть.

Несмотря на черно-белую пленку изображение на фотографии было видно вполне отчетливо, и увиденное заставило двух юных Лопесов переглянуться меж собой несколько раз и сжать эти снимки еще сильнее, едва не разинув рты от нагрянувшей волны теплых эмоций: на одном был запечатлен момент, когда Гектор, поравнявшись с лежащей в больничной койке женой, вместе с ней держит в руках замотанного младенца в присутствии врачей и еще тогда молодой Агаты, закрывающей рот на заплаканном от счастья лице.

— Это…ты. – Тихо, резко дыша сказал Кристиан, глядя на снимок многолетней давности.

Его сестра бережно провела большим пальцем по его поверхности, переводя дыхание.

Затем она глянула на вторую фотографию и показала ее брату.

— А здесь ты…

Юноша схватил второй снимок.

Там его отец так же держал в руках ребенка, но этот раз ракурс был малость иной. Были видны только руки и голова его матери, придерживающей младенца снизу, лежа в палате той же самой больницы, в которой родилась его сестра.

Сердца Лопесов-младших во время просмотра фотографий стучали неимоверно быстро, и слезы неконтролируемо показались на их растроганных лицах, лишенных былой злобы и агрессии. Они долго рассматривали врученные Гектором фото.

Вдруг подбежал Зевс, который на протяжении последних двух часов был в комнате наблюдения и смотрел на все происходящее через бинокли и дроны. Обезьяна явно была встревожена: примчалась быстрым шумным бегом и, подойдя к хозяину, стала нервно дергать его за свисающий край халата и испуганно вопить, словно увидела что-то настолько плохое, насколько это возможно. Когда Гектор обратил на нее внимание, недоумевающе посмотрев на крайне обеспокоенного Проводника, тот ему все объяснил.

— Что с ним? Что происходит? – Спросил Жан.

Глаза ученого с ужасом забегали туда-сюда, но он быстро взял себя в руки, после чего посмотрел на всех присутствующих и сказал серьезнейшим тоном:

— На морском горизонте показалась моторная лодка Миротворцев. На ней еще один Ксайбэт с кем-то на борту. Судя по тому, что он увидел, это женщина. Афроамериканка.

Зевс утвердительно кивнул.

— Афроамериканка? – Переспросил Кристиан, затем посмотрев на сестру.

-…

— Мы знаем, кто это! Скорее, к реке!

Гектор не успел остановить детей, которые поспешили навстречу своей старой знакомой. Он вместе с Жаном, Пьетро и Морганом вслед за ними, и уже через несколько минут все шестеро стояли у берега и ждали лодку.

— Вы уверены, что опасности нет? – Поинтересовался ученый у своих радостно настроенных детей, которые, нужно признать, были озадачены тем фактом, что Ванда плывет вместе с Ксайбэтом.

Кристиан периодически посматривал на причаленное на этом же берегу контрабандистское судно и с надменной легкой улыбкой думал, как будет объяснять его владелице угон ее ласточки днем ранее.

Герои стояли в один ряд и ждали прибытия лодки.

 

Глава X

С башни Биг-Бена, разрезая городскую ночную тишину, прозвучал очередной звон.

Маттео так и не решился встретиться с сыном лицом к лицу и поговорить с ним обо всем, о чем нужно было. Несколько раз, то с высоты башни, то из-за угла, то просто через дорогу, ближе к утру, он замечал, как его Джеймс, держа снятый с головы золотой шлем в руках, шел прогулочным шагом по улицам города вместе с Вандой, и заставить себя подойти к Ксайбэту и переговорить с ним с глазу на глаз. Каждый раз, когда он думал об этой затее, его рвали мысли: а вдруг кто-то из его товарищей увидит их встречу? Вдруг такое откровение раскроет обман Джеймса на глазах других Ксайбэтов? Это же риск, не так ли? Большой риск! Случись так, Маттео рисковал бы навлечь гнев и атаку Ксайбэтов на Картера, и тому грозила бы смерть. Он не мог этого допустить. Жажда защитить сына и сохранить его тайну в его же благо оказалась для смотрителя часов сильнее рвения с ним воссоединиться. Проводя время с возлюбленной, Джеймс рисковал быть обнаруженным и раскрытым ничуть не меньше, однако же Маттео хотел любой ценой исключить малейшую, даже самую ничтожную вероятность подвергнуть сына опасности.

Потому он просто наблюдал за ним со стороны. То со своего рабочего места, прямо над головами жителей города, то с соседней скамьи в парке, прикрывая лицо шарфом и беретом, или бывало даже просто бросая на него долгий преданный взгляд на узкой дороге, чего Картер, не смотревший в его сторону и увлеченный беседой с контрабандисткой, попросту не замечал.

Однажды…туманным, мутным днем, за сутки до того, как Джеймс и Ванда, сев в лодку, отправились в Вену, они в очередной раз засиделись в безлюдном парке и бодро беседовали.

— Я хочу вернуть свой корабль. – Твердила Рассел, вспомнив о своей ласточке.

— Дети Гектора вполне могли его угнать для поисков. – Держа левую руку на сверкающей макушке золотого шлема и правой прижимая ладонь возлюбленной, допустил молодой мужчина. – Вряд ли бы они добрались до него иным путем.

— Ты так уверен в этом предположении?

— Я исхожу из той записки, в которой они писали, что нашли его. – Картер отвлечено отвернулся.

— Какая записка? – Недоумевала его собеседница.

Маттео в тот момент и на протяжении всего продолжения разговора влюбленных незаметно наблюдал за сыном, медленно и скрытно переплывая меж густо посаженных деревьев, в тени которых его, облаченного в мешковатую одежду темных оттенков было совсем не видно.

— Мои коллеги не так давно обнаружили записку. В ней говорилось, что убежище Гектора Лопеса в Вене и что они отправятся туда. Стало быть, эта записка была адресована тем их друзьям, что остались здесь. К тому же почти в тот же самый день из своей квартиры исчезла колдунья, его теща, когда Стивенсон пришел к ней лично. – Рассказал Джеймс.

— Кристиан… – В голову контрабандистки пришло осознание, и картинка тут же сложилась. – Он пропал вместе с моим кораблем!

— Значит…

— На нем они и поплыли в Вену! – Подытожила афроамериканка.

Джеймс, внимательно слушавший ее размышления и догадки, внезапно, как будто чего-то испугался, и, резко дернувшись, стал оглядываться по сторонам. Не поняв столь резкого перехода состояния возлюбленного, Рассел сначала поинтересовалась у него о том, что вдруг случилось, а затем, не получив ответа от выискивающего взглядом кого-то поблизости Ксайбэта, так же, как и он, стала оглядываться. Маттео тоже что-то услышал. Все трое остановили встревоженные взгляды в одной точке: в двух десятках метрах от скамьи, на которой сидела влюбленная пара, узнаваемо неспешным и топающим шагом, с взятыми двумя новорожденными рыдающими детьми и одним хилым, тяжело шаркающим стариком шли победоносной походкой трое Ксайбэтов, ведя бедолаг туда же, где до них умирали сотни тысяч других горожан всех полов и возрастов. Они шли в направлении трех глазеющих на них героев, и стило им лишь чуть-чуть повернуть головы влево, как они сразу бы заметили своего сослуживца без шлема и с контрабандисткой рядом. Собравшись, Картер схватился за шлем, надел его как попало, и, крепко взяв Ванду за руку, убежал вместе с ней с того места прочь, выронив то, что лежало у него в кармане и то, что от резкого движения человека выпало наружу и глухо свалилось на асфальт около скамьи.

Маттео увидел и услышал, как какая-то мелкая вещица, упала на землю, но не стал подходить, а, спрятавшись за деревьями, подождал, пока троица Ксйбэтов, не успевших заметить ни его, ни Джеймса с Вандой, и ведущих трех несчастных горожан на казнь, не прошла мимо. Высунув голову из-за ствола, Андерсон посмотрел им в спины и, убедившись, что они отошли достаточно далеко, вышел из-за укрытия и подошел к скамье, рядом с ножкой которой валялась флешка. Та самая, на которую Картером по приказу его господина несколькими неделями ранее была скачена видеозапись из лаборатории великого ученого с Южного полюса. Вот так удача! Освальд несколько раз пересматривал ее в попытках найти в каком-нибудь из кадров мало-мальски ценную полезную зацепку и до самого последнего момента, вплоть до часа своего выздоровления наказал Ксайбэту хранить ее у себя, в правом нижнем кармане длинного черного пальто. И тот хранил. До этой секунды, в которую, как облитый в спящем состоянии холодной водой кот, всполошился и ринулся прочь с того места, на котором стоял. Его отец, присев рядом с мелким устройством на одно колено, подобрал ее и, повертев в руке, разглядев со всех ракурсов, решил забрать ее и засунул в карман куртки. Он вышел за пределы парка и, укрыв ладони в карманы, запрокинув берет в обратную сторону, пошел, шлепая ботинками, к Биг-Бену. Ему стало очень интересно узнать, что есть на этом мелком плоском устройстве. Перед тем, как усесться за низкий деревянный стол под большим окном, Маттео взошел на свою позицию и проверил все механизмы в часах, как и полагалось. Выполнив привычную работу, сел на табуретку и достал из кармана флешку, которую аккуратно, стараясь не повредить, вставил в проем своего дряхлого громоздкого монитора, который выпуклой задней стороной упирался в стенку и сверкал пыльным ковром, но работал исправно.

«Как же давно я его не использовал…» — Задумался смотритель Биг-Бена, неустанно смотря на экран.

Запись была вновь воспроизведена.

«Надеюсь, мое сообщение записывается…Давно не обновлял оборудование. Я нахожусь здесь…всего пару дней. Мне нужно было прийти сюда, в этот комплекс. Завтра я уеду обратно, в Европу. Я еще не знаю, для кого вообще это записываю…Для тех, очевидно, кто эту запись найдет, но…Главное, все же, для народа. Меня знали на родине. А потом узнали там, куда я отправился, будучи подростком. В Лондоне я черпал вдохновение для своих экспериментов, но…Чувствовал, что все-равно здесь я не добьюсь того, чего хочу. – Мужчина, подложив ладонь ко рту, вокруг которого не очень опрятно росла щетина, глядел на экран и на гения, часть лица которого скрывалась в тени, и внимательно слушал то, что он говорил. И, когда Гектор говорил о том, что пропал ради того, чтобы защитить своих детей, Маттео осознал, насколько хорошо понимает его…Искреннее желание защитить своего ребенка, пусть даже ценой, возможно, неправильных со стороны действий, которые могут вызвать непонимание и даже осуждение у других – это чувство с недавних пор стало ему слишком знакомо и близко, чтобы Андерсон не проникся к Лопесу-старшему. – «Я не буду врать и скажу, чего хочу последние сорок лет…Моя цель: создание высшей формы жизни. Я хочу сделать величайшее открытие в науке. Поэтому, чтобы не втягивать в свое дело моих детей, я оставил их…Мне пришлось это сделать, чтобы не подвергать их опасности. И я пообещал, что, когда свершу задуманное, обязательно к ним вернусь, но…все затянулось. Подробности своих последних экспериментов я разглашать не буду. Скажу лишь только…Что я люблю их. Всем сердцем. Если эту запись увидит весь мир, я приму это как данность. А если ее увидят мой сын и моя дочь…я буду счастлив, как никогда прежде. Надеюсь, с ними все хорошо»

Герой досмотрел видеозапись до самого конца.

Его представление о величайшем гении планеты, которого он мог вживую видеть разве что лет эдак двадцать назад (по меньшей мере), поменялось, хоть и нельзя утверждать, что оно у него было столь уж точно определенным, ввиду опять же того факта, что они не были знакомы лично, но историю Гектора и деталь о наличии у него брошенных детей, Маттео, конечно, хорошо знал, как и многие другие жители его родины.

Проведя ладонью по неаккуратно растущей щетине на нижней части квадратного лица, смотритель Биг-Бена подумал: «Надо, чтобы его дети увидели это…нужно сделать так, чтобы это сообщение попало к ним в руки! Нужно доставить его им!» И он знал, куда надо отправить сообщение – в Вену.

А, тем временем, в другой части Европы, в столице Австрии, его сын вместе с контрабандисткой на борту лодки, добрался до места на берегу, где его уже ждали Гектор, Иоланта, Кристиан, Пьетро, Жан и Бенедикт. Компания почти что по-армейски ровным рядом стояла перед водной гладью и ожидала их прибытия. Лодка Ксайбэта остановилась перед ними. Ее пассажиры безоружно и медленно сошли на берег и встали перед ученым, его детьми и их союзниками. Всем своим видом, убрав руки прочь от кнута и пистолетов на поясе и сняв золотой шлем, Джеймс показал, что пришел с миром, что его возлюбленная, конечно же, вдобавок подтвердила на словах.

— Прости, что уплыли на твоем корабле без твоего ведома. – Извинился Кристиан перед ней, указав после кивком головы на контрабандистское судно, пришвартованное за спиной его владелицы, в нескольких десятках метрах от моторной лодки. Та сердиться на него не стала.

— Я рада, что…моя ласточка помогла вам найти то, что вы с таким трудом искали. – Мягко произнесла она далее.

Иоланта подошла к ней вплотную и, растянув радостную улыбку, соскучившись по Ванде, обняла ее. Та обхватила ее в ответ, похлопав по спине.

— Вы пришли сюда за судном? – Пьетро прервал этот трогательный момент.

— Не только. – Ответила Ванда, следом переведя взгляд на возлюбленного, давая ему слово. Тот понял ее жест.

— Я здесь, чтобы помочь. – Заявил он. Все остальные, за исключением Рассел, посмотрели на него, недоверчиво и агрессивно подняв бровь или сложив руки на бедрах. Бенедикт, Кристиан, Иоланта и Пьетро глядели на него особенно злобно, и им нелегко было в тот момент сдержать себя от нападения. Понимая их недобрые взгляды и пытаясь выглядеть как можно более благожелательно, Джеймс продолжил. – По правде говоря…меня прислали, чтобы я узнал, что случилось с нашим погибшим разведчиком, который прибыл сюда один и не вернулся назад, и нашел лабораторию. Изначально я…Я признаюсь вам, изначально я хотел прийти сюда и найти доктора Лопеса лишь для того, чтобы в одиночку прикончить его. – Лопесы и их союзники напряглись и оскалились. – Но затем…я понял, что могу поступить иначе. Осознал, что есть другой вариант. Она помогла мне понять… – Говорящий поворотом головы в сторону и взглядом вниз указал на Ванду.

Брат и сестра переглянулись. Бенедикт и Пьетро тоже. Гектор с каменным выражением лица анализировал происходящее, не исключая возможности обмана.

— Почему же ты перешел на нашу сторону? – Недоверчиво поинтересовалась его дочь.

Картер тяжело вздохнул, затем стал объяснять:

— Стивенсон совсем потерял голову. Он стал одержим идеей найти вас. – Ксайбэт посмотрел и указал на Гектора. – И эта одержимость затуманила его рассудок. Из-за этого мы уже не одну неделю валяем дурака вместо того, чтобы заниматься настоящим делом, которому поклялись в верности…

Кристиан, Пьетро и Бенедикт, стоявшие от него дальше, чем Иоланта с Вандой, призадумались и стали размышлять над его словами, вспоминая события последних дней и складывая все совпадения и парадоксы в единое целое: разовый запуск и отбытие четырех машин из города, появление Освальда на публике, визит Ксайбэтов во Францию, ракета в небе – все оказалось связано и сложилось в их сознании в одну большую картину!

— Потому-то я и хотел найти вашего отца один и убить его, дабы разом избавиться от напасти. – Джеймс продолжил говорить. – Однако… – прервался на краткое задумье. – Шепот сердца сказал мне не так. И я понял, что слишком поздно…Гнев и жажда мести хозяина перешла в последнюю стадию: он не угомонится, пока лично не убьет доктора Лопеса своими руками. И если продолжить идти дальше…то погубит весь город. Умрет не часть населения, которая прежде была жертвой для спасения другой, а все жители подряд, в живых останутся единицы в лучшем случае! И тогда наше дело уже потеряет смысл. – Другие герои, кажется, смягчились, ну или по крайней мере, поменялись в лицах. – И именно поэтому…Я решил, что будет лучше, если вы обо всем узнаете и вместе…мы остановим Стивенсона раньше, чем он погубит дело всей жизни Миротворцев и всю нашу родину.

Ванда гордо посмотрела на возлюбленного. Вдвоем они стали ожидать реакции других. И она не заставила себя долго ждать: младшие Лопесы, обдумав все, поверили Джеймсу. Жан согласно кивнул. Пьетро и Бенедикт не изменяли своей злобе, но в душе понимали, что Ксайбэту, стоящему перед ними, можно доверять. Обнадеживающие взгляды Иоланты и ее брата убедили их в том, что Картер за них, и заставили отринуть прочь их неприязнь к нему (хотя бы на время противостояния с Освальдом).

— В таком случае, Картер, будь добр, расскажи все, что ты знаешь о планах Стивенсона. – Скрестив руки на груди, угрюмо сказал Уайт.

— Он нападет сегодня ночью. Избавившись от тех, кто намерен ему помешать, стало быть, от всех вас, – Ксайбэт обвел слушателей взором. – он оставит город и вместе с армадой воздушных кораблей он прилетит сюда. Начнется осада этой лаборатории. Внутрь он хочет зайти сам и в бою убить вас раз и навсегда.

Гектор задумчиво отвел глаза в сторону, потеребив седую бороду.

— Времени у нас в обрез. – Констатировал Бенедикт.

— Нельзя дать ему осуществить этот план, нельзя дать ему покинуть Лондон… – Затревожилась Иоланта.

— Итак, у нас есть четкий план?

Кристиан приготовился высказать свою стратегию и уже уверенно открыл рот, но вдруг его перебил отец, так же уверенно сказав: «Есть»

Все собравшиеся герои столпились вокруг круглого металлического стола, на котором ученый разложил подробную карту материка. Затем он начал рассказывать план:

— Исходя из слов Ксайбэта, все пятнадцать Аэро-Файтеров Миротворцев вылетят к девятнадцати часам сея дня. Первостепенная задача – сделать так, чтобы сюда добрался только один. И чтобы на нем был только один пассажир – Освальд Стивенсон. Три Лопеса дадут ему бой здесь, в этой лаборатории, устроим засаду. Остальные же покинут эту страну и, вернувшись в Лондон, с помощью Картера уничтожат все их машины, после чего начнут сдерживать врагов. Когда с Освальдом будет покончено, мы, сев на его Аэро-Файтер, прилетим к вам и уничтожим армию Ксайбэтов оружием с воздушного корабля. – Изложив план, ученый оглядел присутствующих.

Все без исключения с ним согласились, хоть и тревожились, думая над тем, как держать оборону на протяжении неизвестно сколького времени против таких сильных и опасных воинов, как Ксайбэты, однако наличие в их команде Джеймса вселяло в их сердца и разум надежду и оптимизм.

— Я останусь. – Вдруг, в тишине, заявил Жан, приковав к себе недоумевающие взгляды остальных. – Я останусь помочь Лопесам в сражении с лидером врагов.

Иоланта благодарно посмотрела на него и улыбнулась.

Гектор хотел возразить, но сын перебил его.

— Мы теряем драгоценное время, каждая минута у нас на счету! – Мужественно заявил он.

Все стали готовиться: Ванда вышла на улицу и побежала за штурвал, Картер и Бенедикт за ней, а Пьетро, остановившись перед провожающим их Кристианом, стал, звеня пряжками, копошиться в сумке, криво перекинутой через плечо, и достал рацию.

— Сделал в лаборатории твоего отца. Чтоб мы с тобой имели связь. – Сказал он и полез за второй такой же рацией. – А эта твоя.

Его друг, рассмотрев связное устройство, довольно заулыбался и похвалил изобретателя. Они дружно пожали руки, и Лопес похлопал приятеля по спине.

— Поспешите. – Поторопил он.

— Не умирать в бою. – Наказал ему юный алхимик, обменявшись с Гектором, стоящим позади сына, благодарным жестом вытянутой вверх ладони и уважительно кивнув ему на прощанье.

После он взошел на борт.

Ванда, Бенедикт, Пьетро и Джеймс поплыли обратно в столицу Англии.

В Лондоне моросило. Когда контрабандистское судно пришвартовалось, Морган первым сошел с борта. Двигаться он был намерен к той улице, где, предполагаемо, находилась штаб-квартира Миротворцев. Но по случайности, переводя дух и периодически на бегу стряхивая с себя капли измороси, он наткнулся на Маттео, идущего в его сторону и явно не ожидавшего такой встречи.

— Куда ты спешишь? – Поинтересовался смотритель часов у своего приятеля.

— Появился шанс положить тирании Миротворцев. Я и другие мятежники собираемся сдержать натиск Ксайбэтов на той улице, откуда будут запускаться их воздушные суда для атаки на убежище Гектора Лопеса. – Тяжело дыша после бега, ответил Бенедикт.

Лицо Андерсона изменилось.

— Один из них – мой сын, али забыл! – Он сжал кулак. В другой его руке была флешка.

— Я был с твоим сыном и слушал его признание в Вене. Но я все равно убью его, когда все закончится.

Встречный ему смотритель запереживал. Мелкие капли измороси полудиагонально падали им на головы и на одежду.

— Пусть он и сам того не знает…Но я защищаю его! И готов буду защитить даже от тебя. – Оскалился Маттео.

— Не стой у меня на пути, приятель. – Бенедикт напряг мышцы лица. – Лучше отойди.

Смотритель Биг-Бена остался стоять на месте, сильнее сжимая кулак.

— Времени еще меньше, чем ты можешь подумать, не глупи, Андерсон! – Сорвался газетный директор. – Не мешай мне избавить город от этих извергов!

— Я не могу вновь его потерять!

Морган сочувственно посмотрел на собеседника, затем произнес тоном промежуточным между высоким и низким:

— Прошу в последний раз. Дай мне пройти…

Но тот решительно остался стоять, дав понять, что не отойдет.

И тогда Морган схватился левой рукой за пистолет и наставил его на приятеля.

— Ты мне, правда, понравился. И твое стремление…оно…прекрасно. – Проговорил он, пустив слезу, смешавшуюся на его лице с каплями измороси, не прекращающей покрывать двух стоящих мужчин мокрыми пятнами. – Ты – хороший отец.

Маттео, увидев дуло и поняв, что ему нечего этому противопоставить, ослабил кулак и задумчиво опустил лицо вниз.

— Скажи мне, на прощанье. – Хрипло попросил он стоящего перед ним. – У них получилось?

Бенедикт смотрел на него с сожалением и скорбью, а по щекам его катились слезинки. Но он нашел в себе силы, стиснув зубы, ответить «Да».

Услышав утвердительный ответ, Маттео как будто расслабился и впервые за много лет выдал умиротворенную улыбку.

— Если ты все еще не передумал отойти, то каково твое последнее желание? – Спросил Бенедикт, держа пистолет перед собой.

Но стоящий перед ним безоружный в ответ ничего не сказал. Он сделал другое: убрав умиротворенную улыбку, он посмотрел на директора, затем перевел взгляд на ту руку, что сжимала флешку, и демонстративно поднял ее вверх под недоумевающее лицо приятеля с пистолетом, а затем, буквально через долю секунду после того, как его рука, ловя капли измороси, застыла над его головой, позади Андерсона послышался птичий крик, и коршун, как будто взявшийся из воздуха, взмахивая массивными крыльями, схватил цепкими когтями флешку, после чего, не оборачиваясь, улетел вместе с ней куда-то вдаль, в сторону моря, туда, откуда только что вернулись Бенедикт, Пьетро, Ванда и Джеймс. Бенедикт же, замотав головой от неожиданности, стал смотреть на ловко маневрирующего коршуна, перелетавшего перед прямо перед ним, и, не переставая держать хозяина птицы на прицеле не успел толком ничего понять, а лишь с расстояния трех метров смотрел на действия смотрителя часов и его Проводника, удивленными глазами и с приоткрытым ртом глядя, как коршун улетал с мелкой вещью в лапах прочь, исчезая в мутном небе. Оба они, с разными выражениями лица – Маттео с надеждой, Бенедикт с замешательством – проводили темную птицу взорами и с поднятыми к небу головами глядели ей вслед.

Морган понимал, что ему нужно спешить, и, скрепя сердце, ему пришлось нажать на курок. Звук громкого выстрела эхом пронесся по пустынным улицам, и Маттео, поймав своим телом пулю, стал истекать кровью и, в последний раз в жизни бросив взгляд на Бенедикта, упал замертво на асфальт. Пьетро, скрытно перебегая меж столбами за углом соседнего многоэтажного здания, услышал грохот выстрела и, не поняв, откуда он дошел, без толку повернулся. Ванда поторопила его, и они пошли дальше, позабыв про выстрел.

Директор убрал пистолет. Ему было искренне жаль за содеянное, и он, утерев заключительную слезу, закрыл глаза, чтобы пройти дальше, миновав своим взглядом лежащий труп мужчины, в компании которого ему было действительно приятно проводить время, хоть и знались они недолго.

 

 

Глава XI

— Соратники! Настал этот знаменательный день! – Стоя перед толпой Ксайбэтов, приблизив губы к микрофону, с не снятыми в некоторых частях тела черных бинтах, громко и торжественно говорил Освальд, держа на плече свою любимую, молчащую во время речи хозяина змею. – Я наконец готов свершить мою месть! Мне потребовались долгие сутки, чтобы восстановиться и стать вновь готовым сражаться! – Люди в длинных черных пальто и золотых шлемах смотрели на него, но не все из них были так воодушевлены его словами и безоговорочно согласны с предстоящей миссией: некоторые, те, что были ближе всех к Джеймсу и которым он высказывал свои мысли по поводу ошибочной цели, слушали господина, переглядываясь, кто-то критически сложив руки на груди. Все остальные, явное большинство присутствующих, стояли ровно, с руками, вертикально прижатыми к телу, и всем своим видом показывали, что готовы идти со Стивенсоном до самого конца и найти великого гения. – Двадцать лет назад Гектор Лопес попытался свергнуть меня, считая, что мы монстры, которые без разбору убивают наших товарищей-граждан, творя зло. – Ксайбэты приподняли головы еще выше и призадумались, начав перешептываться между собой. – Он лишил меня пальца, почти убил и чуть не погубил все наше дело! И мало того…Мы дружили и сотрудничали, не сомневаясь в верности, а он предал меня! Я не намерен терпеть такой наглости! Такого унижения! И такого предательства! Я сполна отомщу ему за все, что он сделал! И вы, мои братья по делу, послужите тому, чтобы я достиг этой великой цели!

Слушавшие его Ксайбэты хором закричали: «Слава лидеру, слава лидеру, слава лидеру!» Но некоторые промолчали, опустив шлемы книзу и продолжив переглядываться и думать.

А тем временем в Вене, Лопесы и Ферт вооружались всем, что было в лаборатории. Кристиан и Иоланта затачивали, полировали и чистили свои сверкающие мечи, Жан рыскал по металлическим ящикам и чемоданом в поисках подходящего для себя оружия, пытаясь придерживаться рамок приличия в чужой лаборатории и не переставая, всякий раз, когда попадалась возможность, влюбленно глазеть на девушку, готовящуюся к бою. Про себя он думал: «Вот, когда все закончится, я подойду к ней…возьму за руку…и попрошу ее руки и сердца. Или, быть может, сейчас? Хм…Может сейчас, пока не поздно, сделать это…Нет. Сейчас не до этого. Надо готовиться к предстоящей битве.»

Проводники геров бегали недалеко от них и чередовали дикие животные игры, терки по ногами хозяев и исследование большой лаборатории, иногда посапывая или издавая звериные крики по типу обезьяньего ржания, кошачьего мяуканья и собачьего рыка.

Гектор проверял работоспособность своей перчатки, потирал очки, параллельно посматривая за тем, как молодые хозяйничали в его убежище. На стенах по окружности зала стояли щиты с кнопками. Ученый стал подходить к каждому из них и нажимать нужные комбинации, привлекая внимание. К нему подошел сын и спросил:

— Что ты делаешь?

Повернувшись вполоборота, доктор ответил: «Система вооружения управляется этими панелями. Я расставил пулеметы в трех стенах, установив их как с наружной, так и с внутренней стороны. Для обороны этого места.»

— Ты говорил про некую «засаду». Это и есть она?

— Нет, сынок. Пулеметы установлены для защиты этой территории в случае чего. А, когда я сказал про засаду, я имел в виду это. – Лопес-старший отошел от щита и пошел в другой конец зала. Кристиан за ним. Ученый приблизился к запечатанному под крышкой красному рубильнику и потянул его вниз. И сразу же на потолке приоткрылся люк. – Когда он встанет в эту область, сработает ловушка. – Гектор взял с ближайшей полки треугольный пульт, который длинным-предлинным тонким, почти незаметным черным проводом соединялся с механизмом над потолком, и на нем была одна единственная красная кнопка в центре. Он нажал на нее. Тут же хлопок! И с крыши, из раскрывшихся створок на потолке на железный пол упала огромная квадратная сеть, целиком облитая водой.

— И-и… – Кристиан недоумевающе перевел глаза на отца, ожидая чего-то более грандиозного. – Это все? Думаешь, он не выберется из этой сетки? А о его проводнике ты не подумал? У него явно будет помощь, это бесполезная ловушка!

— Не все так просто, сын мой. – Кратко и уверенно выразил его отец. Далее он подошел к более мелкому рубильнику, что стоял в метре от полки, чуть выше на стене. – Электричество. Тридцать три с лишним Ватт. Вода – идеальный проводник для электрического напряжения. Ему явно не поздоровится. Возможно, это его даже убьет, но, если нет, то уж точно надолго отключит и нанесет серьезный вред телу, сделав его непригодным для боя.

Далее Гектор убрал сеть обратно в потолок.

— Система предшествующего полива сети водой там, под крышей. – Добавив это, гений указал пальцем наверх.

— А вот это уже неплохо. – Заинтересовался его сын, после чего пошел к сестре.

Пока их отец заканчивал проверять вооружение и пошел помочь французу выбрать оружие, Кристиан и Иоланта отошли в другой сектор, за закрытую автоматическую дверь и, встав друг напротив друга и сложив руки крест на крест, заговорили.

— Меч хорошо заточен? – Удостоверился юноша.

— На все сто. – Заявила ему младшая сестра.

Брат хихикнул, затем сказал:

— Он белоснежно сверкает. – С намеком улыбнулся он следом. –  Впрочем, как и ты. Иоланта растаяла лицом и также, с семейной любовью, улыбнулась ему.

— Мне все еще тяжело поверить в то, что наш отец экспериментировал над людьми. Тащил их сюда, и они умирали подопытными кроликами под землей…Как же это…ужасно.

Пока они разговаривали внутри лаборатории, снаружи Зевс, прогуливаясь по территории и проверяя границу убежища, обнаружил недалеко от реки флешку, которая бесхозно валялась на земле. Тот коршун, что летел с ней сюда прямиком из Лондона, выполнил поручение хозяина, но ввиду его смерти не сумел добраться до лаборатории и, делая последние взмахи, растворился в воздухе, исчезнув в прахе. Обезьяна покрутила флешку в руке и, радостно покричав по-обезьяньи, помчала к Лопесам-младшим.

Зевс доставил им мелкое устройство.

— Что это? – Почти одновременно задались вопросом Иоланта и Кристиан.

Зевс повел их к монитору на столе и указал на флешку.

— Он хочет, чтобы мы посмотрели то, что на ней записано. Включай. – Прошептала с интересом и волнением девушка.

Запись была активирована вновь.

Лопесы-младшие всмотрелись в экран.

«Надеюсь, мое сообщение записывается…Давно не обновлял оборудование. Я нахожусь здесь…всего пару дней. Мне нужно было прийти сюда, в этот комплекс. Завтра я уеду обратно, в Европу. – Иоланта и Кристиан смотрели, не отрываясь. – Я еще не знаю, для кого вообще это записываю…Для тех, очевидно, кто эту запись найдет, но…Главное, все же, для народа. Меня знали на родине. А потом узнали там, куда я отправился, будучи подростком. В Лондоне я черпал вдохновение для своих экспериментов, но…Чувствовал, что все-равно здесь я не добьюсь того, чего хочу.

Я не буду врать и скажу, чего хочу последние сорок лет…Моя цель: создание высшей формы жизни. Я хочу сделать величайшее открытие в науке. Поэтому, чтобы не втягивать в свое дело моих детей, я оставил их…Мне пришлось это сделать, чтобы не подвергать их опасности. И я пообещал, что, когда свершу задуманное, обязательно к ним вернусь, но…все затянулось. Подробности своих последних экспериментов я разглашать не буду. Скажу лишь только…Что я люблю их. Всем сердцем. Если эту запись увидит весь мир, я приму это как данность. А если ее увидят мой сын и моя дочь…я буду счастлив, как никогда прежде. Надеюсь, с ними все хорошо»

В конце девушка прослезилась, а ее брат прикусил губу.

— Он говорил правду…

— Защищал от своих же экспериментов, вдобавок в своим врагам…

— Отец-ц… – Грустно протянули они.

Гектор в те минуты искал детей по всей лаборатории и, услышав голос из видеозаписи, зашел в комнату, где были его Проводник и сын с дочерью, повернувшиеся к нему.

— Я уже и не надеялся, что эту запись кто-то увидит…Думал, она сгинула вместе с базой на Южном полюсе. – Слабым тоном сказав это, ученый подошел ближе.

Иоланта и Кристиан встали из-за стола и бросились к нему с намерениями крепко его обнять. Тот тоже их обнял и прижал к себе ладонями, пустив от радости влагу из глаз. Они долго и безмолвно сжимали друг друга в объятиях, наконец помирившись.

Но, увы, счастье воссоединившейся семьи длилось недолго: навигатор красной мигающей точкой показал приближение Аэро-Файтера, который, пролетая над морем, двигался к лаборатории.

— Он один? – Выбежав, спросил Кристиан.

— Да, один. С ним больше никого. – Ответил Жан, который до этого следил в подзорную трубу за тем, что происходит снаружи.

Да, воздушное судно Миротворцев было только одно. И было на нем четверо пассажиров: Освальд, вооруженный арбалетом и острейшей шашкой, висящей в ножном на левом боку, его Проводник и двое Ксайбэтов-пилотов. Остальные суда еще стояли в городе, и от запуска их отделяло одно обстоятельство: Пьетро, Джеймс, Ванда и Бенедикт перекрывали доступ к той улице, на которой они стояли, и дожидались сигнала от своих союзников из Вены. Пока они, перебегая между домами и путая отряды Ксайбэтов, блокировали им доступ к Аэро-Файтерам, Картер проинструктировал героев:

— Все наши машины имеют запасной генератор. Даже если вывести из строя систему на борту каждого из них, они взлетят, начав питаться от этого запасного генератора. Он установлен на нижних этажах нашего штаба во-от в том здании. – Он указал пальцем на небоскреб, возвышавшийся над окружающими его домами. – Его нужно отключить.

— Тогда пробирайся в логово своих и немедленно отключай его, пока мы будем снаружи.

— Нет. – Перебил Пьетро высказавшегося Моргана, прикрикнув на него. – Джеймс – лучший боец среди нас. Он будет нужен в битве, без его мастерства наши шансы сдержать их боем стремятся к нулю.

— Тогда ты. – Бросила Ванда. – Кристиан говорил, ты – умнейший в этом отряде. Так пускай ты проберешься туда и найдешь этот генератор, уничтожь его любой ценой. А мы займемся этими ведроголовыми.

Уайт утвердительно кивнул сверху вниз, согласившись.

— Я скажу тебе, как конкретно туда дойти. – Вызвался Джеймс.

Мимо прошли несколько Ксайбэтов, но героев не заметили.

— Прием, Пьетро, прием. – Послышался вдруг голос из рации на куртке очкарика. – Как слышно? Как у вас там продвигается?

Юный изобретатель был рад услышать голос друга.

— Наша четверка следит за ними из-за укрытия. Мы сумели заблокировать им пути к площадке с их Аэро-Файтерами. Нас пока не заметили.

Остальные трое, пока Уайт, прикрывая рот ладонью, говорил по рации с юным Лопесом, смотрели по сторонам, следя, чтобы их ненароком не увидели вражеские солдаты.

— А у вас там что?

— Их лидер уже здесь. – Заявил Кристиан, стоя по ту сторону переговорной линии, вместе с готовыми к бою сестрой, отцом и скрипачом у монитора, на котором летающий над крышей дрон транслировал съемку: Освальд уже высадился на землю, в полукилометре от входа в лабораторию, и в компании двух Ксайбэтов уверенными шагами двигался к убежищу своего старого врага. – Мы подготовились отражать его атаку. Он не один. – Пьетро по сторону рации удивился этому факту и встревоженно воскликнул, однако Кристиан его подбодрил. – Мы справимся с ними. Все просчитано. Оружия много, и мы готовы.

— Тогда до связи. И удачи. – Прошептал Уайт.

— До связи.

Юный Лопес выключил рацию и убрал ее.

Его друг поступил также. Не вдалеке от них, в сторону их укрытия двигался взвод Ксайбэтов.

— Друзья мои. – Обратился к своим Бенедикт, которого посетила одна мысль. – А неужели не проще просто подорвать все их воздушные машины на месте, чем рисковать жизнью пацана, который еще черт знает сколько времени будет искать этот генератор?

— Не проще. От этого не будет толку. – Заявил Картер. – У них еще есть лодки, на которых они легко доберутся до Лопеса. И эти лодки тоже будут работать от генератора. – Он посмотрел в лицо директору. – Отключив генератор, мы решим сразу две проблемы.

— Тогда вперед. – Решительно проговорил Уайт.

— Они идут! – Просигналил Морган, увидев, как отряд Ксайбэтов заметил переговаривающихся героев и незамедлительно направился в их сторону.

Люди в золотых шлемах подошли вплотную.

— Картер?! – На глазах у своих сослуживцев, искаженным шлемом грубоватым голосом удивленно воскликнул один из подошедших Ксайбэтов, узнав среди противников Миротворцев своего давнего коллегу, еще и без шлема в придачу.

— Дымовую бомбу, живо!

Рассел выхватила из своего жилета дымовую бомбу и ослепила врагов мутно-серой завесой, которая позволила героям успешно скрыться из-под носа отряда, обнаружившего их.

А в австрийской столице, между тем, приближался ожесточенный бой. Словно желая угнетать обстановку и не дать мирному солнцу поддержать Лопесов и Ферта в столь напряженную и темную минуту, на небе стали сгущаться недобрые тучи, поднялся угрожающий ветер, и светило пропало с бесконечного небосвода.

Освальд, не оступаясь и неустанно, с решительным видом шел к лаборатории, позади него шли двое пилотов, вооруженных пистолетами. Человек со змеей на шее подошел к лаборатории вплотную и вдруг…просто остановился. А под землей в эти же минуты, наблюдая по камерам и пытаясь вслушаться в шаги на поверхности, ждали Гектор вместе с детьми и музыкантом. Стивенсон подозвал одного из двух подчиненных к себе и отдал ему приказ.

— Спуститесь вниз и осмотрите все помещения на наличие ловушек.

Ксайбэт не ожидал этого приказа, но послушался и, оставив напарника, пошагал по лестнице к открывшимся перед ним металлическим дверям.

Герои наблюдали по всем камерам, что стояли на территории лаборатории, и следили за маршрутом солдата. Поведение его главаря Гектора неслабо напрягло. А его сын стал остерегаться, что враг не попадет в устроенную для него электрическую ловушку.

Вслед за первым пилотом Освальд, продолжая стоять на поверхности, у входа, отправил в лабораторию своего Проводника, который, изгибая свое лентоподобное скользкое тело, пролез в щель между крышей и панелью вентиляции, откуда затем пополз в случайном направлении, путешествуя над потолком.

На рукаве того Ксайбэта, что пошел на разведку, была прикреплена наручная жилетная мини камера, через которую он мог транслировать изображение всего того, что видел у себя перед глазами. Вместе со вторым пилотом Освальд смотрел на экран своего квадратного устройства, на которое транслировалась съемка. Наконец разведчик дошел до того помещения, в котором с оружием наготове стояли и ждали герои, и, как только дверь открылась, он вошел внутрь. Молодая тройка стояла перед ним с оружием, но надеялась поймать не его…Ксайбэт прошел вперед, потянувшись к пистолету. Гектор, который стоял у стены, держа в руках пульт, и уже приготовил механизм под крышей, в то же самое мгновение, в молниеносную секунду, когда железная дверь перед областью падения сети распахнулась, нажал на красную кнопку пульта, активировав ее сброс с потолка. Ксайбэт не успел выстрелить, как ему на голову тут же свалилась мокрая сеть, которая с подачи рубильника пропустила по себе электрический ток, пустив его и по телу запутавшегося в ней разведчика. Камера на его рукаве отчетливо и во всех подробностях запечатлела, как ее владелец зашел в зал, встал в еле очерченную область и угодил в ловушку, после чего завопил от боли во всем теле, которое жглось по действием проходившего тока.

Освальд и его подчиненный смотрели на экран и запоминали. Затем первый скомандовал: «Неси динамит»

Первый Ксайбэт-пилот от полученного разряда умер.

— Это не Стивенсон…Не он это, не он, должен был быть он!

— Неужели у него тоже хитрый план… – Подумала Иоланта, держась за меч.

И внезапно, из-за спин юных Лопесов и француза, сверху, с крыши, послышался грохот. Как будто…как будто кто-то устраивает подрыв совсем близко к ним. И бум! Потолок обрушился с громким взрывом, и множество каменных обломков разной величины вперемешку с металлическими прутьями и досками повалились на пол. Герои отбежали от того места назад и достали оружие. Гектор подошел к детям и также достал свой огромный меч, который имел длину не меньше половины его роста. Второй рукой он, повозившись в мешковатой сумке-напояснике, вытащил датчик и зажал его тремя пальцами.

Когда пыль от упавших обломков осела, перед ученым, его детьми и скрипачом встал в полный рост, поднявшись с одного колена, Освальд в паре со вторым Ксайбэтом-пилотом, доставшим и приготовившим сразу оба пистолета, что у него были.

Освальд и Гектор посмотрели друг другу в глаза.

— Ну здравствуй, старый друг. – В ироничной форме проговорил первый.

— После стольких лет. – Ответил второй. – Но мы более не друзья с тобой. И уже давно.

— Мне прекрасно известно, на что ты рассчитывал, покидая наш город. Что я больше никогда тебя не найду…Подумаю, что ты умер и отстану. – Стивенсон чуть посмеялся. – Но тебе ли не знать, что я не останавливаюсь не перед чем, когда есть цель.

— Раньше у тебя была другая цель. Я был тебе и даром не нужен. – Ферт посмотрел на гения. – Ты был одержим жаждой спасти часть нашей родины, думая, что сможешь достичь этого путем убийства десятков и сотен тысяч невинных горожан.

— Я вновь приступлю к наведению порядка. – Его собеседник в маниакальной манере ухмыльнулся. – Но прежде…Я убью тебя. Убью твоих детей. А за тем всех твоих потомков, которые могут появиться!

— Выходит, вот что с тобой стало… – Разочарованно проговорил Лопес. – Ты совсем потерялся в своих стремлениях.

— Не смей упрекать меня, сам будучи монстром и убийцей не меньше моего! – Закричал на него лидер Миротворцев.

— Ты прав… – Иоланта и Кристиан немного повернули головы в сторону отца. – Я действительно монстр и убийца, и этим ничуть не лучше тебя. – Признал тот. – Но разница будет в том, что я исправлю свою ошибку!

Ученый сжал датчик и щелкнул кнопкой вверх, активировав внутрестенные пулеметные пушки, но, как только створки на стенах вокруг Освальда и его подчиненного открылись и из них высунулась дюжина дул, готовых к выстрелам, беспалый мужчина взялся за трос, и его змея, спрыгнувшая из щели в потолке упала на руку Кристиана, державшую меч, из-за чего тот, никак подобного не ожидавший, растерялся и выронил меч, чем Стивенсон сразу воспользовался: обезоружив юношу, он притянул его черным строгим тросом к себе и взял в захват. Одной ногой он схватил и заблокировал коленный сустав Кристиана, левой рукой обхватил и сдавил ему горло, а правую угрожающе вытянул клинком вперед, зажав ее предплечье руки парня. Тому оставалось только держать душащую его левую руку Миротворца и дышать, как ему позволяют мышцы, давящие на его глотку.

-Нет, а ну отпустите его! – Закричала Иоланта и не атаковала врага, боясь за брата, который никак не мог бы в этом случае не пострадать.

Стивенсон продолжал держать врагов на расстоянии, угрожающе держа свой клинок то у самого горла Кристиана, то устремляя его вперед и наслаждался напуганным взглядом Гектора, в глазах которого отчетливо был виден страх за жизнь сына.

— Начнешь стрелять – ему конец. – Пригрозил Миротворец.

Змея, которая беззвучно ползла под ногами героев, не замечавших ее и все время смотревших исключительно на Стивенсона, угрожающего прикончить Лопеса-младшего, приблизилась, высунув язык, к его отцу и, ловко подпрыгнув своим длинным веревочным телом, укусила ученого за ту руку, в которой тот держал датчик, что должен был дать команду пулеметам стрелять. Издав секундный болезненный стон и уронив датчик, Гектор взялся за укушенную руку, на которой остались две мелкие красноватые точки от острых зубов рептилии, которая тут же скрылась вместе с датчиком.

Перестав терпеть надоевшую и угрожающую паузу, Иоланта, сжав меч посильнее, бросилась в атаку на Освальда, но нанесла удар не оружием: в беге, с яростным боевым криком подобравшись к нему, девушка в последний момент убрала лезвие, приманив взгляд не успевшего среагировать на нее беспалого мужчины, и в грациозном боевом кувырке с большой силой ударила его ногой по лицу, так, что тот, издав хруст челюсти, выпустил Кристиана из своей хватки и, отвернув голову, попятился назад, подложив к носу руку. Атаковавшей удалось пустить из его носа поток крови.

Юноша, выбравшись из его хватки, тут же подобрал свой упавший меч.

Второй миротворец, что стоял рядом с господином, выпрямил руки и выстрелил в Иоланту, но ее брат выставил лезвие перед ее лицом, и пуля, пустив золотые искры, с громким звоном угодила в плоскую сталь меча. Жан не дал Ксайбэту совершить еще выстрелы: набежав слева, пронзил его тело своим клинком насквозь, выпустив окрасившийся в красный цвет острый конец со стороны противоположного плеча.

Теперь Освальд остался один!

Гектор бок и боком с детьми пошел на него в атаку, а тот, плюнув на засыхающую полоску крови из носа, взялся за шашку и в ярости набросился на атакующих. Его силы и веса оказалось достаточно, чтобы заблокировать меч бывшего друга и его сына своим, выставив его горизонтально перед собой, и, поджав колено, чтобы отклониться в сторону, схватил держащее клинок запястье Иоланты, попытавшись его сломать. Одно лезвие воткнулось в металлический пол в нескольких сантиметрах от ноги врага, а два других отскочили, пустив искры.

Зевс пытался помочь хозяину в бою, но змея удерживала его на расстоянии от дерущихся, всячески кусая, ударяя хвостом и сжимая кольцами лапы обезьяны, почти безуспешно оказывающей ей сопротивление.

Освальд пинком отбросил от себя девушку, а Кристиан с Фертом совершили почти одновременные удары, но их противник уклонился, порезав свою курту, и руками уложил обоих молодых людей, прихватив одно за горло. Музыкант из этого положения нанес ему ранение в бок, оставив на ткани и коже под ней протяжную полосу, и Стивенсон, вскрикнув, ударил его в лицо, оставляя кровавые подтеки. Двоих юношей, откинув от себя, он прижал к полу, придавив их тела железным пластиной, которая держалась под наклоном у стены на тонкой веревке.  Мужчина достал арбалет и, решив попробовать бой на расстоянии, отстрелил эту веревку вылетевшей пятидесятипятисантиметровой идеально остроконечной стрелой, и кусок железа упал на Кристиана и Ферта, чудом не убив их, но не позволив им выбраться из-под нее без посторонней помощи.

Юноши, постанывая и пытаясь ползком вылезти, оказались выбиты из боя, и Гектор с Освальдом скрестили свои клинки вдвоем.

— Ты готов погубить еще больше жизней, чем раньше! И лишь только из-за меня?! – Возмущался ученый, держа удар.

— Я ничего не забываю, и ты знаешь это, Лопес! – Говорил второй немолодой мужчина.

— Я всего этого не стою! Ты делаешь так, что из-за меня умрут миллионы! – Старый гений с визгом двух столкнувшихся кусков стали увел лезвие в сторону и сделал другой удар сверху.

— Я не оставлю этот мир в покое, пока ты и память о тебе не умрут навсегда! – Его противник защитил голову и выставил свое лезвие вперед, защитившись от удара.

— Ты окончательно выжил из ума! – Искры водопадом устремились вниз.

Иоланта, отряхнувшись, встала на ноги и с гневом на лице, которое было испачкано разной степени свежести кровью в области рта и скул, бросилась на помощь отцу, намереваясь провести атаку со спины, но тут: В-ш-ш-к! И прямо навстречу ее бешеному лицу в шипящем и быстром прыжке ракетой устремилась чешуйчатая остроглазая змеиная морда! Длинная безногая рептилия прыгнула в центр лица Иоланты, вцепилась в него пастью и повалила девушку, упавшую назад спиной на прохладный железный пол лаборатории с криком боли. «НЕ-Е-ЕТ!» – Заорал Гектор, увидевший атаку змеи на свою дочь из-за спины противника, налегающего на свою шашку, пытаясь побороть старого врага. Этот же протяжный и шокированный крик «Нет» послышался изо рта Кристиана, по-прежнему в ранах и ссадинах лежащего под тяжелым железом. Иоланта, валяясь на полу, убрала противную пасть змеи от себя и, видя все перед собой, как будто наполовину, с неким потемнением, и, сдавив гибкое чешуйчатое тело, выкинула его куда подальше, швырнула одной рукой в окно, ведущее в другую комнату, разбив его с треском битого стекла. Она приложила руки к окровавленному по всей площади правому глазу, который все никак не могла заставить открыть, щурясь и постанывая от мучительной боли в укушенном месте.

Освальд приметил момент, когда его противник отвлекся на нее, вследствие чего напор с его стороны ослаб, и смог сбить его с ног. Но ученому помог его Проводник: Зевс, взяв с пола железный прут с обезьяним визгом набросился на врага и стал без сожаления и со всей силы лупить его.

Пока он избивал отбивающегося от него Миротворца, Гектор, еле дыша, поднялся и, придерживая живот, подбежал к дочери. Та была не в состоянии сражаться, ее правый глаз болел, был изувечен укусом, залит кровью и не мог открыться.

— Господи… – Гектор был в панике. – Я же говорил вам, чтобы вы уходили отсюда!

Кристиан кое-как выбрался из-под железа и, глотая воздух большими порциями, взял за руку скрипача. Он помог ему также выбраться, затем встать. Оба они немного хромой походкой обеспокоенно подошли к девушке и нависшему над ней переживающему отцу.

— Сынок, помоги мне найти какие-то медикаменты, живо! Что-то у меня должно быть…Что-то должно! – Повелел Гектор, помня, что в ящиках или шкафчиках у него валялись на разные непредвиденные случаи бинты, пластыри и прочие врачебные мелочи, которыми можно воспользоваться при ситуациях, подобных тому, что только что случилось с юной Лопес. – А ты, паренек, присмотри за ней, не отходи! – Повелел он музыканту, держащему возлюбленную, далее. Кристиан смотрел на сестру и, будто не услышал приказа отца, хотя на самом деле услышал, просто, наверное, не хотел от сестры отходить. – Сынок, ты чего застыл, черт возьми, вставай! – Более строго и с еще большей степенью тревоги в голосе прикрикнул ученый на сына, окаменевшего перед раненой сестрой с лицом, полным ужаса и вины.

Но все-таки зов отца заставил его выйти из ступора и подняться, после чего пойти помочь старшему Лопесу обшаривать все полки и ящики, что были вокруг.

Все четверо напрочь забыли про Освальда, который все эти, казалось, длящиеся дольше вечности минуты находился в нескольких метрах и дрался с полутораметровым мохнатым противником, который сражался, как человек и настоящий, просто низкорослый воин. Миротворец, которому уже в край надоел неугомонный шимпанзе, порезав его шашкой, взял за шиворот и отбросил, запутав животное в огромной сети. Временно избавившись от Зевса, визжащего по-обезьяньи в ловушке и пытавшегося хоть зубами, хоть лапами, порвать накрывшую его сеть, Освальд зарядил арбалет новой стрелой и встав от Иоланты на расстоянии десятка среднестатистических шагов, направил горизонтальную тетиву на нее, прикрыв один глаз. Его палец был готов к выстрелу. Кристиан и его отец, в тот момент стоявшие дальше, слишком поздно заметили целящегося врага и застыли в немом ужасе. Но целящегося врага за спиной любимой метко заметил Жан, который мгновенно среагировал: он, крепко вцепившись в нежные плечи Иоланты, потянул их, после сам начал движение в ее сторону, не отводя от девушки искренний взгляд, и поставил себя на то место, где та была в предыдущую секунду…герой сделал так, что они двое поменялись местами и теперь он оказался спиной к совершившему выстрел Миротворцу, на пути летящей стрелы, а Иоланта – перед ним и заслонена его телом. Она посмотрела на него одним глазом, в котором, тем не менее, читалось не меньше шока и ужаса, чем если бы она посмотрела двумя, и брови ее испуганно поднялись, предвещая в следующее же ужасное мгновение беду. Стрела попала в цель. На всей своей скорости вонзилась ему в спину, пробив печень и пустив с обеих сторон красные подтеки.

Иоланта взвыла. Кристиан, ошарашенный и разгневанный, накинулся на Миротворца и, выбив из его рук арбалет, принялся наносить шквал беспощадных атак мечом, пока его отец искал что-нибудь для дочери, а теперь, видимо, и для Жана, хотя для него стало уже понятно, что, вероятнее всего, музыканту уже не помочь. Иоланта, загоревав, взяла тело француза на руки и устремила в его израненное молодое лицо свой отчаянный взгляд.

— Чего ради, ты не должен был этого делать! – Горевала Иоланта с умирающим скрипачом на руках. – Зачем, зачем!

— Ты бы погибла…Я не мог…допустить такого. – Шептал умирающий Жан, вяло проведя окровавленной рукой по волосам и предплечью любимой. – Та проматывала все проведенное с этим молодцем время у себя в мыслях, отчего ей захотелось зареветь и попросить у Ферта прощения за то, что она не замечала его любви. – Даже так… – Прохрипел Жан, пытаясь что-то сказать напоследок. – Даже с поврежденным глазом…ты все равно прекрасна. Прекраснее всех на свете…

Звуки боя и возни на заднем фоне Иоланта совсем не слышала. Слышала только последние слова героя, от которых ей хотелось плакать. Нахлынувшие печаль, тревога, отчаяние и скорбь не позволяли ей выдавить ни слова, получилось у нее только издавать горюющие стоны, возвышаясь над умирающим французом. Она положила свою ладонь к его щеке.

— Не сыграть нам с тобой свадебку-то. – Сквозь кровь на губах и боль в теле, хрипя, проговорил Жан, в последний раз на возлюбленную посмотрев.

Из его рта вышел последний вдох. И больше он не дышал.

— Нет-т… – Иоланта склонилась над его мертвым телом.

Гектор подошел к ней и сочувственно положил руку на ее плечо. Его дочь, мужественно останавливая слезы, вжалась в него с горьким и опустошенным лепетом: «Он умер»

Пока его сын сражался с Освальдом и они в тяжелом бою гремели всем, что находилось в помещении, ученый обработал рану тем, что нашел.

У него уже созрел новый план. «У нас мало шансов против него, милая…Надо больше» — Проговорил он. «Больше чего?» — Поинтересовалась его дочь, не понимая. Прямым и бодрым взглядом Лопес-старший донес до нее: «Увидишь»

— Пошли.

Зевс выбрался из-под сети и подбежав к дерущимся Кристиану и Освальду, взяв парня за руку и отведя назад, бросил под ноги беспалому мужчине баллончик, из которого с шипением вышел газ, окутавший всю территорию схватки мутно-белой пеленой, и в образовавшемся тумане враг потерял противников. Гектор подозвал сына, и трое Лопесов вместе с Зевсом убежали в другое помещение, пока Стивенсон рассекал воздух вокруг себя, потерявшись в сероватом пространстве, окружившем его. Уходя, Иоланта грустно посмотрела назад на бездыханное тело, которое ей пришлось оставить.

— Куда мы идем, отец?? – Спрашивал Кристиан.

— Есть идея победить. – Кратко, бегая на всех возможных старческих скоростях, отвечал ему ученый.

Герои пришли в другую часть лаборатории. Ученый, оглядевшись назад, подтолкнул детей в открытую металлическую дверь с большим иллюминатором на добрую ее половину, и те не заметили, что их «запихнули» в эдакую спасательную капсулу шарообразной формы. Она была встроена в стену и отделялась от нее простым механизмом сзади, а вплоть до ныне стояла, почти слившись со стеной, потому Иоланта с братом даже не поняли, что вошли внутрь.

Гектор достал из кармана белого мятого халата ампулу с жидким лиловым содержимым и с надеждой на нее посмотрел. Затем посмотрел на своих детей.

— Что ты задумал? – Спросила Иоланта, у которой еще побаливал правый глаз, на котором заживали красноватые полосы от змеиного укуса.

— Использовать козырь. – Ее отец бросил мимолетный и умоляющий взгляд на ампулу, которую держал в двух пальцах на уровне подбородка. – Но…когда я это сделаю, здесь будет уже небезопасно.

Израненные Кристиан и его сестра недоумевающе поглядели сначала друг на друга, а затем на отца. Выражение их лиц считанные секунды спустя сменилось с вопросительного на волнительное.

— Возможно, мы еще встретимся, мои любимые дети. Но отныне это не ваша битва. – Сказав это, Гектор сквозь густую бороду искренне и как-то прощально улыбнулся.

— Отец, нет, постой!

— Не смей!

Дверь закрылась, и по одному нажатию Гектором кнопки на панели со стороны правого плеча капсула отделилась от стены и взмыла в воздух через открывшийся ржавый люк в потолке.

Лопес печально и гордо смотрел на отдаляющуюся в вертикальном полете капсулу, вплоть до того, пока та полностью не исчезла в густых мутно-серых облаках. Иоланта и Кристиан же, что находились внутри нее, смотрели на его отдаляющийся силуэт сверху вниз и тщетно барабанили по иллюминатору, крича и возмущаясь во весь голос.

Капсула полетела в сторону Лондона и с парашютом приземлилась на берегу.

А пока она пролетала над водной гладью, на пути в столицу Англии, Гектор открыл ампулу.

-Зевс, мой дорогой друг. – Он подозвал мохнатого Проводника к себе.

Зевс послушно подошел и стал внимательно слушать.

Его хозяин еще раз посмотрел на стекляшку и произнес: «Надеюсь, это сработает…» Дальше он передал ампулу обезьяне, которая, малость повертев ее в шершавой звериной руке, смело сделала вдох и выпила всю лиловую жидкость, которая там была. Всю! До последней лиловой капли. И тут же с обезьяной начало что-то происходить, препарат сразу подействовал: глаза нездорово забегали туда-сюда, шерсть встала дыбом и стала удлиняться. Конечности и зубы также стали быстро расти, увеличиваясь все сильнее и сильнее. Своими неповоротливыми и резкими движениями, сопровождающимися стремительным ростом и некоторым изменением цвета шерсти, Зевс задел три ампулы, которые лежали на соседнем столе закрытыми, но при столкновении попадали на пол и с треском вдребезги разбились, разложив всю содержащийся внутри точно такой же лиловый препарат неровным жидким ковром. Зевс продолжил увеличиваться в своих размерах с дикой скоростью, приобретая по одному метру роста в минуту.

Наблюдая за этим процессом, Гектор вдруг услышал быстро приближающиеся, переменные и крайне знакомые по своей манере шаги по тоннелю, откуда он сам недавно вышел в это помещение вместе с детьми.

Первой из темноты тоннеля выползла змея, за ней – ее хозяин.

— Думаю, не раз еще я буду благодарить тебя за твой чудесный нюх, моя дорогая. – Гордо сказал Освальд своему Проводнику.

Учуяв лиловую жидкость на полу, змея тут же поползла к луже и начала жадно и довольно пить из нее.

— А ну прочь! – Гектор попытался ей помешать и задавить рептилию ногой, но Стивенсон налетел на него и прижал к стене, приложив к шее ученого лезвие своей шашки.

— Куда ты дел пацана и девчонку?!

— Я увел из-под твоего носа. Ты им больше не навредишь.

— Однажды я все равно их убью! Я буду преследовать твоих детей, затем их детей, и тех, что будут после, всех твоих потомков! Я убью их всех, до единого! – Заявлял Миротворец, держа сверкающее лезвие у горла старого друга и врага. – Но сперва я убью тебя…Здесь. И сейчас.

Вдруг, прямо в конце его слов сверху послышался грохот. Точно кто-то бурит толстенный слой земли. И тут же, как только Освальд это услышал и глянул наверх, потолок, прямо над ним, оказался пробит огромной обезьяньей рыжеватой лапой, схватившей его. Зевс, пробивший своей рукой крышу лаборатории насквозь, как человек пробил бы головой рукой высокий густой торт, и взявший ею потерявшего от шока дар речи человека, как игрушечного солдатика, поднес его к своему обезьяньему лицу. Мех вокруг него остался черным, но обрел чуть менее темный по сравнению с предыдущим оттенок, а глаза утратили былой сине-зеленый цвет и сделались более насыщенно-голубыми (в центре, можно сказать, даже молочно-белыми, непроглядными) и мутными одновременно. Шимпанзе великого гения дорос то таких громадных размеров, что в его ноздре можно было разместить целый холодильник размером больше среднего, во рту с легкостью поместить пять тяжелых танков за раз, а в ладони без труда сжать газетный киоск.

Зевс, посмотрев на человека в его руке с ненавистью, уже было захотел закинуть его в свою пасть и проглотить, как муравья, но тут…случилось неожиданное. Неожиданное и весьма неприятное для шестидесятиметровой обезьяны: змея, что выпила пролившуюся лиловую смесь, последовала ее примеру и стала так же стремительно расти. Из разрушающейся лаборатории, которую Гектор успел покинуть через запасной выход, Проводник его старого друга и врага в манере ползания по воздуху вылетел почерневшей в области живота и кончика хвоста и бледно-посиневшей в некоторых частях оскалившейся морды девяностовосьмиметровой змеей прямиком из Ада. Да, именно «вылетел»: вдобавок к внушительным и острым, как ее зубы, шипам разной длины, которые покрыли почти всю морду и бока рептилии до начала хвоста, помрачневшему окрасу, покрасневшим с краев и полностью побелевшим в центре злобным глазам и увеличенным почти в сто раз размерам, змея приобрела способность плыть по воздуху, извивая свое тело в полете. Зевс был ошарашен и встревожен не меньше хозяина и с опаской смотрел, как почти стометровая шипастая рептилия угрожающе кружит вокруг него. Тысячи австрийцев, которые в тот момент были на улице – прогуливались, работали или просто сидели на скамейке – увидев это летающее в небе чудовище с воплями разбежались кто куда, расчистив место для предстоящей неизбежной схватки двух гигантских зверей.

Увидев своего хозяина в лапе шимпанзе, змея приостановила кольцевое движение и яростно громко зашипела на обезьяну, которая не успела отразить таран рептилии. Изогнувшись, змея «нырнула» и, приняв атакующее положение в паре десятков метров над землей, разинув рот с двумя острейшими клыками длиною, по меньшей мере, в три человеческих высоких роста, и несколькими рядами более мелких зубов, налетела на Зевса, сбив его с ног и заставив его выпустить из рук Освальда. Тот, явно уставший, но питаемый жаждой мести, вновь взялся за свою шашку, которая лежала под камнями недалеко от него. Напротив него, душой и мыслями желая своему Проводнику удачи, встал Гектор, готовы продолжить бой.

— Будем отныне ты да я. Я один, как и ты. – Решительно сказал он, направив свой меч вперед.

— Пускай. Да прольется уже наконец твоя кровь, Гектор! – Стивенсон направил свой клинок вперед в ответ.

Два старых врага бросились в новый бой.

А параллельно, периодически нависая и кружа над их головами, разрушая все вокруг себя, сражались их Проводники – огромный разумный шимпанзе и гигантская свирепая змея.

В их Лондоне, тем временем, отыскивая друзей, спешили по слабо освещенным мрачным улицам, Иоланта и Кристиан, стараясь не нарваться на Ксайбэтов и следя за ними. Другая часть команды все так же, до прибытия юных Лопесов успешно удерживали воинов в золотых шлемах в городе, не давая им улететь за его пределы и прийти на помощь лидеру.

— Эй, малая! – Почти шепотом окликнула Иоланту откуда-то из-за спины контрабандистка.

— Ванда! Рады тебя видеть. – Лопесы охотно подбежали к ней.

— И я вас тоже. – Рассел сразу обратила внимание на заживающую, но все равно серьезную и очень заметную рану шестнадцатилетки. Обеспокоено округлила глаза. – Что с твоим глазом?

— Да так. – Потрогав почти переставший болеть правый глаз, подбодрила ее Лопес. – Царапина. Укусили. Все нормально…Жить буду.

— Где остальные? – Спросил Кристиан. У его сестры возник такой же вопрос.

— Твой очкастый друг вместе с Джеймсом пошел туда, к их штабу. – Контрабандистка указала головой в сторону, нам высокий небоскреб. – Он отключит генератор, чтобы машины этих людей с ведрами на голове на сумели взлететь. Картер пошел с ним, чтобы все объяснить, а, когда вернется будет сражаться. Я и мужчина с сигаретами остались патрулировать улицы, пока их нет.

Лопесы-младшие, переглянувшись между собой, проанализировали услышанное, и Иоланта высказала очень даже правдивую мысль:

— Рано или поздно Ксайбэты поймут, что их ведут за нос и мы просто тянем время.

— Вероятнее всего, уже поняли. – Проговорила Ванда уже свою мысль вслух.

— В каком смысле?

— Они уже видели нас. И почти поймали.

Это известие вызвало у Иоланты и ее брата беспокойство.

— Им уже известно, что в городе есть кто-то, пытается помешать их планам. – Рассел продолжила. – И часть из них сейчас обыскивает все кварталы в поисках бунтовщиков. То есть нас.

— Значит, совсем скоро…они нас найдут. Это неизбежно.

— Неизбежна тогда и наша дружная смерть… – Иронично добавила контрабандистка слова юноши.

Иоланта решительно подняла голову, закончив думы и сказала:

— Просто удерживать их здесь, бегая от них, как мыши от кота, недостаточно. Это смертельная игра. Они найдут и прикончат нас раньше, чем мы покончим с ними.

-Что ты предлагаешь? – Ее брат развел руками. – Это все, что мы можем сделать сейчас. А идти на них с мечами в лоб – еще более смертельно!

— Не ты ли предлагал дать им бой там пару часов тому назад, в отцовской лаборатории? – Упрекнула его сестра.

— Я допустил просчет. – Кристиан разочарованно опустил голову. – Не рассчитал силы. Мы вчетвером не смогли победить одного лишь их лидера, ты чуть не погибла, я проиграл, а Жан погиб! А здесь речь идет о целой армии Ксайбэтов, которые ничуть не слабее…Это бессмысленный бой, который нам не выиграть без козыря.

— Значит, надо раздобыть этот козырь. – Поддержала его сестру Ванда, сказав энергично и уверенно.

Разговор трех героев услышал десятилетний чумазый мальчик, случайно оказавшийся неподалеку и ставший подслушивать их из-за угла, сжимая в грязных немытых руках кусок хлеба. Он был бедно одет и явно сильно напуган, при этом ему стало интересно, о чем беседуют трое людей на опустелой безлюдной улице, когда то там, то тут бродят Ксайбэты. Троица заметила его. Малец уже было захотел убежать, но Иоланта остановила его и ласково подозвала к себе. Тот увидел у нее меч и стал, недоверчиво смотря, медленно пятиться назад.

— Нет, постой, не уходи! – Сказав это в наиболее мягком и спокойном тоне, девушка убрала меч, выставив обе пустые руки вперед.

Мальчик остановился. Лопес без резких движений подошла к нему и присела, встав на уровне его роста и заговорила первой.

— Что ты тут делаешь? Почему один?

Ванда и Кристиан встали позади нее.

— Моя мама дома…Боится выходить. – Робко ответил грязный мальчишка, нервничая.

— А ты? Зачем же ты вышел из дома? Вне дома опасно сейчас.

— Я тоже боюсь…Но есть хотел. – Малец сжал кусок хлеба еще сильнее.

Героям стало очень жалко этого бедолагу, он выглядел напуганным и отстраненным, почти неживым, и ужасно беспомощным.

— А…папа твой где?

— Убили. – Ребенок опустил голову и стал говорить еще тише.

Кристиан, Иоланта и Ванда переглянулись между собой.

— А еще… – Мальчик продолжил, и юная Лопес снова уставилась на него. – Мама сказала…что у меня будет сестренка. И…ее тоже убьют. Нам…нам страшно.

Пара, стоящая позади Иоланты, сочувственно промолчала, а та приуныла, но затем стала говорить и, прижалась к хрупкому худому плечу ребенка своей ладонью.

— Мы сделаем все, чтобы этого не произошло. – Малец резко повернулся к ней, – Мы и наши друзья сейчас вовсю работаем над тем…чтобы люди в шлемах больше никогда и никому не причинили вреда. – затем немного расцвел.

— П-правда? – Пробормотал он следом.

— Абсолютная правда. – Ответила ему Иоланта и обнадеживающе улыбнулась.

— А вы точно их победите?

Тут Иоланта уже не нашла в себе силы дать абсолютной гарантии и отвела взгляд, думая, что сказать, но за нее ответила контрабандистка, сказав мальчику:

— Точно.

Иоланта воодушевилась вместе с мальчиком, на плече которого по-прежнему ласково держала руку.

— Скажи, ты знаешь, где они сейчас? Где видел их в последний раз? Далеко отсюда? – Спросила она далее.

В ответ ребенок повернулся полубоком и указал детской мелкой ручонкой видимы конец автомобильный дороги, где виднелись ели заметные, но вполне узнаваемые силуэты Ксайбэтов, занятых поисками.

— Они тебя не тронут малыш, даю слово. – Пообещала Иоланта на прощанье, убрав руку с плеча маленького собеседника. – А теперь иди домой. Тебе пора. Тут находится опасно.

Тот посмотрел вдаль и понял, что Ксайбэты могут подойти. Эта мысль его пугала, и он, поверив в слова девушки о спасении, улыбнулся ей с детский наивностью в мелком чумазом лице. Уйти он согласился лишь после попытки в благодарность угостить Иоланту куском хлеба, который он все это время нервно сжимал в руках. Но та напрочь отказалась.

— Тебе нужнее. – Твердо и при этом нежно сказала она, вручив протянутый ей кусок обратно мальчику.

Потом он, бросив молящий взгляд на троих героев, в особенности на юную Лопес, убежал.

— Нужно найти Картера и Моргана да поскорее. Бегом. – Рассудительно проговорил Кристиан, но, когда они с Рассел двинулись с места, он увидел, что его сестра по-прежнему сидит, присев на одно колено, и не встает, глубоко задумавшись. – Лан. Нам надо идти.

Та молчала и так же сидела, не двигаясь. Лишь волосы ее покачивались в сторону на ветру.

— Они надеются на нас… – Проговорила она, оставаясь в том же положении и размышляя над тем, что она вынесла из этой встречи и разговора с этим запуганным мальчиком. – В нас верят…Верят! Мы обязаны сделать что-нибудь…Нельзя подвести людей. У нас нет права на это…

— Мы что-нибудь придумаем. – Взбодрил ее брат. – Но прежде нам надо найти своих.

Троица второпях пошла вдоль улицы, а параллельно с этим двое гигантских чудовищ сражались между собой в Вене, а под ногами у них в это же время яростно и неустанно бились старые враги, время от времени перебегая меж лап обезьяны, уклоняясь от длинного извилистого тела, чуть ли не сшибающего их в воздухе, и стараясь не попасть в зоны падения обломков зданий и построек, разрушаемых Зевсом и его противницей.

Иоланта, Кристиан и Ванда нашли Джеймса, который, как оказалось, тоже их искал.

— Уайт уже на месте? Ты указал ему путь к генератору? – Воссоединившись с возлюбленным, спросила его афроамериканка.

— Да, у него все пучком. Он знает, куда идти, я все ему объяснил. – Утвердительным и запыхавшимся тоном сказал Картер.

— А где Морган? – Не заметив наличие директора рядом с найденным молодым человеком, недоумевающе поинтересовался Кристиан.

— Он…

Герои, слушавшие его, разом напряглись.

— Он тоже зашел внутрь штаба. Но уже после очкарика, когда я повернулся к нему спиной. – Признался бывший Ксайбэт.

— Черт!

Иоланта недовольно закатила глаза, а ее брат тут же взбесился, оба они возмутились самовольству союзника, к которому, к слову, стоит заметить, у обоих не было сильного доверия.

— Черт, черт, черт! – Юный Лопес вышел из себя. – Вот что его туда потянула?! На кой он вообще за нами увязался!

— Он говорил…Что-то про оружие. Мол, нужно хорошо вооружиться, чтобы дать Ксайбэтам отпор. – Вставил Джеймс.

— Видать, за вражеским оружием и пошел. – Поддержала его возлюбленная.

— А, если он решил нас предать и отправился вслед за Пьетро, чтобы его там убить? – Бесился Кристиан, не прекращая и хлопая рукой по лбу, не зная, кого обвинять.

— Так, ладно, черт с ним. – Заявила Иоланта. – Надо сейчас думать, что делать дальше. Пьетро умный, он выкрутится, если что.

— Я предлага…

Контрабандистка, принизив тон голоса, не успела договорить, поскольку ее перебили звуки нескольких одновременных быстрых шагов, раздавшихся уж слишком отчетливо и громко, чтобы подумать о большом или даже среднем расстоянии. Шаги раздались совсем близко, буквально за соседним углом!

Из-за угла вышла целая компания Ксайбэтов. Человек пятнадцать-семнадцать.

Герои не успели уйти с того места и похватались за оружия.

— Картер!

Джеймс вышел вперед, оставив вооружившихся и уже подготовившихся к схватке Ванду, Иоланту и Кристиана немного позади.

— Вам, верно, уже доложили? – Начал он, не боясь своих бывших сослуживцев.

— Доложили, Картер. – Послышалось из-под золотого шлема того Ксайбэта, что стоял одним из первых. – Что ты действуешь на стороне врага.

Джеймс отвел взгляд, будто захотел скрыть правду.

— Как это понимать? – Возмущенно спросил другой Ксайбэт из той группы, что вышла сюда.

— Вы все еще мои товарищи. Я помню имя каждого из вас. И до сих пор благодарен вам. – Джеймс стыдливо опустил голову книзу, затем снова приподнял и заявил, что отказался быть приверженцем одержимой идеи Стивенсона уничтожить Гектора Лопеса.

Ксайбэты, услышав его заявление, стали переглядываться.

— А ведь ты оказался прав, Картер…Еще тогда. – Сказал один из бывших друзей Джеймса.

Тот посмотрел подозрительно.

— Стивенсон действительно обезумил. – Уверенно произнес Ксайбэт, что начал говорить первым. – Не многие из наших это поняли…И далеко не все сумели бы понять после.

— А ты смог. – Добавил другой.

Возникла ветреная пауза.

— Если вы это поняли, значит, вы понимаете, что действовать по его указке сейчас равносильно уничтожению не только этого города и всего континента, но и нашей работы. Истинной работы. – Сказал Джеймс.

Его бывшие товарищи переглянулись вновь, а он продолжил:

— Той работы, которую мы делали до этого. Той цели, которой мы все поклялись в верности и которая теперь поставлена под угрозу из-за Стивенсона, будь он не ладен.

Его возлюбленная и стоящие рядом с ней с мечами Лопесы не расслаблялись и не убирали оружия, но не собирались пока атаковать.

— Чего ради мы все это делаем, Уильям? Может, нам пора попробовать что-то исправить? Хотя бы попытаться. Как Джеймс. – Произнес из группы тот человек в шлеме, обращаясь одновременно ко всем своим и при этом лично к тому Ксайбэту, что стоял впереди.

Тот посмотрел сперва на него, а затем в сторону, начав размышлять.

— Мы не для того столько лет трудились и убивали…Чтобы Стивенсон сейчас взял, да и пустил все наши труды коту под хвост только потому, что у него какие-то личные обиды на этого ученого. – Высказал другой Ксайбэт, подумав. – Пошел он к черту. Я хочу быть полезным городу. – Он снял шлем.

Под шлемом оказался вполне себе симпатичный молодой кудрявый человек невысокого роста и с совсем уж безобидным молодым лицом, глядя на которое было крайне сложно поверить в то, что под маской безликого воина, отправляющего на смерть женщин, стариков и детей, скрывается именно он.

Он посмотрел на снятый шлем, который носил несколько лет службы, и выбросил его. Затем подошел к Джеймсу и по-дружески похлопал его по плечу, сказав: «Я с тобой. И я тебе помогу»

За ним, все обдумав и придя к выводу, аналогично поступил его сослуживец – парнишка, что стоял рядом. Он тоже снял шлем и бросил его на землю, после чего подошел к Джеймсу, заявив, что хочет помочь. Затем третий, четвертый, пятый. Несколько Ксайбэтов, что в старые былые времена делили с Картером свое дело, свою еду, свое рабочее время и даже свои спальные места в казарме и что слушали, не пропуская мимо ушей, всяческие мысли да замечания Джеймса в последние недели, перешли на его сторону и на сторону команды Лопесов соответственно.

— Ну. Что нужно делать? Командуйте.

Иоланта и Кристиан, посоветовавшись с Картером, сказали им:

— Нужно остановить вашего лидера.

Сборище героев и Ксайбэтов, решивших им помочь, не осталось без внимания горожан: люди – женщины, старики и молодые мужики – высунулись из окон своих домов, заинтересовавшись невиданным прежде зрелищем и разговором, вылезли из-за переулков и дверных проемов, наблюдая и слушая собравшихся, кто-то, поборов страх, вышел на улицу, под фонарные столбы, а кто-то подошел еще ближе и стал с таким же интересом слушать и смотреть.

— Другие ребята не согласятся примкнуть к вам. – Уверяли бывшие сослуживцы Джеймса, послушавшие его.

— Значит, прежде надо одолеть их.

— Боюсь, даже нас…вам будет мало. Тех, кто остался до конца верен Стивенсону, много больше. Их сотни, возможно, армия превышает тысячу! – Говорил один из перешедших на сторону героев Ксайбэтов.

— Видишь? – Кристиан обратился к сестре. – Даже они уверяют, что победить его армию шансов нет. Нас слишком мало.

Иоланта отчаялась, задумалась, затем стала оглядываться.

И только сейчас герои обратили внимание на то, что собрали вокруг себя немало людей, которые смотрели на них не то косо, не то заинтригованно. Все больше и больше жителей выходили на улицу и вставали к ним ближе, а вместе с людьми, почти не отходя от их ног перебирали лапами их Проводники.

— Ты прав… – Осмотрев всех, кто собрался вокруг них и еще продолжал собираться, проговорила Иоланта и повернулась к своим. – Нас слишком мало. – Кристиан, Ванда и остальные устремили на нее свои недоумевающие взгляды. – Но мы можем сделать так, что нас будет больше.

Сказав это, шестнадцатилетняя Лопес сначала неуверенно, но затем, вдохнув глубже, решительно прошлась к высокому камню, что стоял у стены малоэтажного здания. Ее брат, контрабандистка и бывшие Ксайбэты смотрели ей вслед и застыли в ожидании.

Встав на камень, Иоланта возвысилась над собирающейся толпой, которая уставилась на нее и перешептывалась.

— Я велю выслушать меня! – Поразмыслив на месте, начала громко говорить она, прежде осмотрев толпу одним глазом, поскольку вторым она уже почти не видела, а сам он покраснел и пригноил, по коже на нем, от края брови и книзу, диагонально остался красновато-серый двойной шрам. Все, кто стоял на той улице, замолчали и стали слушать. – С самого рождения…Я живу в Лондоне. Бок о бок с вами! Мирными, ни в чем не повинными гражданами нашего родного и любимого города! И изо дня в день, на протяжении шестнадцати долгих лет я наблюдаю и слышу, как нас мучают! Убивают наших родных, близких и друзей как скот с фермы! Я вижу это с самого момента своего рождения на этой самой улице. – Ванда и Джеймс бросили взгляд сожаления на толпу людей и говорящую. – А вы живёте в этом кошмаре с самого момента его зарождения. Мы все страдаем от хаоса, который поглотил наш город и душит его каждый день! – Голос Иоланты становился все громче. –  Но я намерена положить этому хаосу конец. Дать Миротворцам последний для них бой! Здесь и сейчас. Раз. И навсегда. Но победа может быть достигнута лишь нашими общими усилиями! – Кристиан, контрабандистка и Ксайбэты, перешедшие на их сторону, гордо приподняли головы, не переставая слушать пламенную речь героини. – Когда-то мой отец попытался воспротивиться им…Он пошел на них с оружием, собрав группу единомышленников. Но, увы, тогда у них не получилось добиться справедливости. – Жители города, внимательно слушавшие ее, начали вспоминать события двадцатилетней давности. И вспомнили, ведь в том мятеже погибали их родственники и о том мятеже рассказывали нескольким поколениям. И память об этом пробудила в них злобу на Миротворцев. – Да они сильны. Но вместе мы, мирные, трудящиеся и выживающие граждане Лондона сильнее! Так помогите. Помогите покончить с их тиранией навсегда! – Горожане, которых становилось в толпе все больше и больше с каждой секундой, стали кивать головами, поднимать вверх кулаки, и улица стала заполняться гулом. – Довольно страдать от их беспощадного режима и терпеть их жестокость по отношению к нам! Пришло время перестать прятаться и бояться, пора отвоевать нашу свободу! – Иоланта кричала во весь голос, поднимая над собой и над толпой вверх, к облачному небу, руку, воинственно держащую меч. – Избавим себя и своих родных от их власти! Освободим город! Защитим наших детей и потомков!

— Да-а-а-а-а-да!

— Да здравствует свобода!

— За наших детей!

— За свободу!

— Это наш город!

Горожане, вдохновленные речью юной девушки, так же как она подняли руки вверх и стали кричать, срывая голос. Кричать, кричать и кричать. А под их ногами гордо рыча и вопя, издавали готовые к бою людские Проводники.

К оружию!

— Все к оружию! Отвоюем то, что наше, и защитим всех! – Достав свой меч из ножного, поддержал Кристиан.

— К бою!

Миллионы решительно и яростно настроенных горожан, вооружившись всем, чем можно нанести физический урон человеческому телу, будь то лом, прутья, молоток, ножи, палки, хором крича, вперемешку с животными разных размеров и видов, пошли за Иолантой и ее союзниками.

Ксайбэты, которые уже армией целенаправленно шли к Аэро-Файтерам внезапно остановились. Они почувствовали, как земля дрожит у них под ногами, и услышали грохот впереди. Остановившись, они уставились вперед, и прямо перед ними, преградив путь к воздушным машинам, вооруженной громкой и озлобленной толпой шли жители города во главе с Лопесами и их друзьями-мятежниками. Толпа людей, среди которой затесались также Проводники горожан – звери, столь же настроенные на битву, как их хозяева – двигалась решительно, не отступаясь и уступая место страха гневу и жажде справедливости и свободы.

— Не шагу назад! – Выставив меч перед собой, повелела Иоланта, ускорив шаг. Все остальные так же ускорили шаг.

Ксайбэты были в замешательстве, а особенно их удивило наличие в рядах мятежников их же сослуживцев, переход на сторону врагов всей организации которых стал полной неожиданностью. Но…бой так бой: те Ксайбэты, что остались верны Освальду, достав кнуты и кинжалы, ускоренным шагом направились вперед, навстречу разъяренной мятежной толпе людей.

Да начнется великое сражение!

Враги пошли стенка на стенку. Яростные крики всех участников битвы слились в одну какофонию, и, когда они столкнулись, звуки оружия так же перемешались, создав кашу из звона, визгов, рычаний, скрежета, шипения ударяющегося хлыста и многого-многого другого. Ксайбэты безжалостно били мятежников, отсекали конечности и головы, раскидывали по несколько противников за раз, но количество нападающих не уменьшалось! «Да сколько же их, черт побери?!» — Думали Ксайбэты, отбиваясь от горожан, которые оказывали более, чем достойное сопротивление: противник в золотом шлеме убивал одного дерущегося горожанина, а его общими усилиями, шквалом не менее безжалостных атак убивала команда из сотни таких же горожан; сражающихся не столь эффективно и мастерски, да и оснащенных куда менее слабой и ненадежной защитой, зато выигрывающей числом. А вдобавок, Ксайбэта, отражающего вражеские удары одновременно со всех сторон, атаковали Проводники мятежников, прыгая на них, кусая и царапая без устали. Так, кровь поливала все большую площадь городской улицы, трупов на асфальт падало все больше (как Ксайбэтов, так и их врагов, но в большей степени все же Ксайбэтов, не способных сдерживать натиск толпы). С каждой минутой ожесточенного боя становилось меньше дерущихся и больше погибающих. Иоланта билась еще сильнее и резче, чем в лаборатории, но ее дерущийся силуэт, как силуэты ее дерущихся брата и соратников терялись на общем фоне множества движущихся извивающихся в бою тел. Все сражались в полную силу, прикладывая наибольшие усилия и вкладывая в атаки всю мощь и ярость.

Кристиан, влившийся в стихию массовой бойни, внезапно прервал свои размахивания мечом и взялся одной за шумящую рацию, из которой с некоторыми помехами послышался голос его друга.

— Я сейчас иду к генератору. Джеймс и та женщина-капитан вам ведь все объяснили, верно? – Прошипело по рации.

— Да, они рассказали, что вы там замутили. Будь осторожен.

— Постой. Я позвонил, чтобы ты спросил у Картера, какого черта тут делает мистер Морган, я ведь должен был идти сюда один. Скажи ему! – Рация издавала слабые короткие помехи.

— Мы уже в курсе, что он пошел за тобой. – Короткие помехи продолжались. – Картер говорил, что он пошел за оружием. Якобы, вооружиться хорошо захотел.

Дальше помехи усилились, и соединение прервалось. Кристиан приказал Уайту дать ему знать, когда генераторы будут отключены, после чего вырубил рацию. Затем юноша продолжил вести бой.

Пьетро же, находясь во время битвы внизу, в сердце небоскреба следил за Бенедиктом, который пытался найти оружейную Миротворцев. Рядом с ним, шлепая коготками на лапах, красовался его Проводник, будто охраняя хозяина со спины.

— Этого пункта в плане не было! – Застукал юный алхимик и изобретатель копающегося в системе директора, который не ожидал такого резкого и внезапного оклика.

— Тьфу ты, напугал! – Проворчал он. – Я подумал, что у наших друзей будет больше шансов, если сражаться с Ксайбэтами их же оружием. Так надежнее, не находишь?

Его павлин стал недовольно обходить Пьетро.

— Простые люди, что моложе, что старше вас, там кровь проливают, сражаясь чем попало. Им это не мешает. Но зачем было отходить от плана, сэр? Это может поставить под угрозу всю операцию устранения генератора, от которого все зависит в данный час! – Пьетро перешел на более высокий тон.

— Мой приятель с Биг-Бена, которого мне пришлось убить, принял смерть достойно, вовсе будучи без оружия, и что с того? – Недовольно посмотрев на Уайта, припомнил Бенедикт, а затем сорвался на юнца. Его Проводник угрожающе приподнял огромный и чуть раскрывшийся хвост кверху. – Что ты, немощный очкастый студент, можешь говорить в упрек мне?!

— Приятель с Биг-Бена…Постойте. – Задумался тот сразу. Затем вспомнил, как пробежал недавно мимо того места, где мельком заметил труп Маттео, и, сделав вывод, косо глянул на Моргана. – Так его убили вы?

Директор в ответ выдал в морщинистом погрустневшем лице сожаление.

— Мне пришлось…

Павлин его раскрыл хвост еще больше, почти полностью. Пьетро его явно злил в тот момент.

— Он же был…таким хорошим человеком…Таким добрым и благородным! А вы убили его! – Заорал Уайт, неимоверно разозлившись на директора.

От злости он достал арбалет и попытался застрелить стоящего перед ним мужчину, но тот среагировал на щелк тетивы и уклонился, отбежав за угол и пропав там же, возмутившись: «Мелкий истеричка!»

Павлин завизжал и, расставив крылья в стороны, раскрыв шикарный хвост, набросился. Однако, Пьетро сумел выстрелить в него, точно попав в яблочко. Словив своей пернатой белоснежной грудью стрелу, большая птица, по-павлиньи взвизгнула и, умирая, начала испаряться, распадаясь на мельчайшие белые частички, что снежным прахом плавно растаяли в пространстве. Герой, сглотнув слюну, медленно опустил арбалет и зашел в ту неосвещенную часть этого сектора, куда убежал Бенедикт три минуты назад. Его бездыханное тело лежало на полу без признаков жизни, разложившись спиной к потолку и с расставленными по сторонам руками.

Парнишка испуганно простоял над мертвым телом директора, поглощая воздух интенсивнее, чем обычно из-за нахлынувшего волнения. Но успокоил себя мыслью, что Морган это заслужил…

— Генератор! – Вдруг вспомнил Уайт.

Убрав арбалет за спину и еще недолго застыв над трупом, просверлив ее мстительным взглядом, герой, поправив очки, оставил тело и, повернувшись, ушел.

По пути к генератору он вдруг услышал какие-то нечеловеческие возгласы…За железной дверью, мимо которой он проходил и которая заставила его остановить движение, доносились звериные звуки: рыки, шипения, топанья копыт, жужжания, птичье вопли. Интерес взял над ним верх, и молодой изобретатель приблизился к ней. На ней был электронный замок, но Уайту удалось его взломать, поковырявшись в скважине. И когда он вошел внутрь, то обомлел: вся комната состояла целиком из идущих ровными рядами клеток, сконструированных в виде квадратных камер с прозрачным бронированным стеклом, выходящим наружу, а в клетках этих, издавая те звуки, что парень услышал, находясь снаружи, бесновались самые разные животные, всех видов и размеров. Пьетро, потерявший от этого зрелища дар речи, наконец понял:

— Так вот, где все эти годы были Проводники Ксайбэтов, которых никто никогда не видел! – Правда раскрылась. – Они…Они держат их здесь, чтобы лишить себя главной слабости! – И ведь немудрено: если бы Проводники Ксайбэтов расхаживали бы вместе с ними по улицам, любой прохожий мог бы просто подойти, хоть спереди, хоть сзади, да и зарезать животное, и его хозяин тут же отбросил коньки. А так…Проводники сидят в надежно скрытом и некому до этого момента неизвестном месте, где им не грозит смерть, стало быть, и Ксайбэты могут не бояться за свою жизнь, зависящую от жизни их животных.

После стольких лет Пьетро наконец раскрыл эту тайну. Тайну местоположения Проводников Ксайбэтов, которых до него не видел ни один городской житель.

Он решил их выпустить. Чтобы не тратить много времени, Уайт, взяв молоток, стал просто беспорядочно и со всего маху лупить им по центральному компьютеру, отвечающему за систему камер. Раскрошив его на части, Пьетро сделал так, что камеры разом открылись, и тут же все животные, что безвылазно пленниками сидели внутри, радостно заорав, вырвались на свободу. Встав в сторонку, дабы его не пришибли, он стал с чувством выполненного долга и созерцающим лицом смотреть, как перед ним и над ним громадной дружной  оравой выбегали на волю, стуча копытами антилопа да лошадь, переминая когтистые лапы, хамелеон да аллигатор, взмахивая разноцветными крыльями ворона да аист, и многие их дикие сородичи аналогично покидали комнату с камерами. Звери помчались кто куда, стали искать выход. А их вызволитель, поправив очки и довольно кивнув им вслед, пошел дальше по своему изначальному маршруту.

Он добрался до заветного генератора, представлявшего из себя огромное механическое устройство шарообразной формы, размером с половину целой комнаты, к которому снизу были подключены множество проводов и труб, а сверху присоединялись металлическими узлами четыре батареи, каждая из которых была по размерам сравнима с телефонной будкой.

— Вот это да… – Подумал юный изобретатель, которого словно загипнотизировала вся эта удивительная технологическая конструкция и ее запчасти, подобных которым он доселе не видал.

Но пора действовать! Нельзя было отвлекаться на всякие мелочи, и Пьетро, дав себе пару пощечин, подбежал к панели управления. Кнопок, рубильников и индикаторов было настолько много, что даже у такого умного молодого человека, которому недавно проинструктировал Ксайбэт, знавший здесь все как свои пять пяльцев, замешкался. Герой стал вспоминать.

— Сперва увидишь зеленую квадратную кнопку. – Слова Джеймса всплыли у него в голове, и он нажал квадратную зеленую кнопку. – Затем тебе нужно будет найти переключатели с другой стороны и вырубить их, потянув вниз. – Сделал. – И затем разблокируется крышка в левом верхнем углу панели. У тебя будет ровно десять секунд, чтобы нажать на красную кнопку отключения батарей, потом таймер спадет, и придется делать новую попытку, так что не смей медлить! – Пьетро увидел зашумевшую мелкую крышку в левом верхнем углу панели, которая была готова полностью подняться и обнажить красную кнопку отключения. Его рука уже потянулась к этой крышке, чтобы ее открыть и надавить со всего маху на кнопку, однако ему помешали: слева, из открывающегося люка послышался возглас оператора, который сидел в другой комнате и дежурил. Ему на мониторы пришел сигнал о попытке отключения батарей, и он немедленно прибежал.

— Ты что тут забыл, мелкий пакостник!

— Вот черт!

Ксайбэт-оператор и юный изобретатель одновременно выхватили пистолет и арбалет, и между ними началась перестрелка. На протяжении не менее минуты они перебегали от укрытия к укрытию, периодически высовывая руки и головы и атакуя. В конце концов оба оказались подстрелены: стрела из арбалета попала в живот Ксайбэта, пробив органы, а пуля из его пистолета угодила в плечевую мышцу Уайта, нанеся серьезную рану и размыв на куске белой ткани красноватое растущее пятно. Первый упал замертво, а его победитель, крихтя от жгучей и нарастающей боли, с одной рукой, приложенной к окровавленному плечу, потерял равновесие и обессиленно присел.

Кристиан вновь связался с ним по рации.

— Ну что у тебя там, Пьетро? Закончил?

— Меня ранили… – Юный Лопес, в это время находившийся на поле битвы, обеспокоенно задышал в трубку. – Я нашел генератор! Морган мертв, я нашел и освободил Проводников наших врагов, а меня ранили! – Уайт стонал от боли в трубку, смотря на свою окровавленную ладонь. – Времени в обрез…В обрез.

— Проводников?? – Удивился его друг. – Проводники Ксайбэтов, они были там?!

— Д-да. – Пьетро стонал от боли и пытался остановить кровь

Он понимал, что с полученной раной не сможет выбраться из этого здания, да и на повторную попытку отключить генератор времени нет. И ему в голову пришла идея.

— Я знаю другой способ. – Кристиан вслушался. – Картер говорил, что генератор работает от этих батарей. – Заверив, Пьетро посмотрел наверх, на батареи, что висели у него над головой. – Я уничтожу их. Взорву к чертовой матери, и уничтожу всю эту базу вместе с ними.

— Но ведь ты не сможешь оттуда уйти тогда! Даже не вздумай! Мы придумаем что-нибудь, не смей этого делать! – Закричал Кристиан в рацию.

— Надо действовать сейчас…Я все решил, Крис. – Заявил его друг, затем смягчив тон. – Все хорошо. – Рана делала свое дело: в глазах Пьетро начало темнеть.

— Не смей, ты слышишь?! – Приказывал Кристиан. – Не делай этого, мы умрешь!

Но Уайт все обдумал и все для себя решил.

— Крис. – Ласково проговорил он, приблизив губы к рации почти вплотную. – Для меня было честью…называть другом сына величайшего гения в истории. – Голос Лопеса по ту сторону нервно затих, и послышалось тяжелое волнительное дыхание. – Я верю в тебя, дружище. И в твою сестру тоже. Прощай.

— Нет, Пьетро, стой! Не делай этого!

Пьетро отключил и выбросил рацию.

Сделав глубочайший вдох, он достал килограмм взрывчатки, которую нес с собой в сумке для перестраховки.

Вжав несколько пачек тротила в руках, он активировал их и подбросил вверх, к самым батареям. Б-А-Х-Х! Прогремел разрушительный взрыв, и Пьетро, приняв свою смерть, закрыл глаза, исчезнув в обломках и дыме.

Взрыв был услышан даже внизу, на улице, где уже подходила к концу кровопролитная битва, число участников которой становилось все меньше и меньше.

Штаб Миротворцев стал рушиться по частям. Те Проводники, что были внутри, сгинули, а те, что вышли наружу либо исчезали вслед за погибающими от рук мятежников Ксайбэтами, либо разбегались по всему городу.

Когда пыль осела…на поле боя осталось всего несколько десятков недобитых Миротворцев и около миллиона выживших горожан. Последние Ксайбэты, видя, насколько мало их осталось, стали сдавать позиции: склоняли головы, предвещая поражение, некоторые под крики мятежников «Убирайтесь!» действительно, хромая и бросая оружие на пол, уходили, воссоединяясь со своими животными. Последние падали замертво вслед за своими Проводниками. Другие же мужественно принимали смерть от рук врагов. Побитые и перепачканные, измотанные и израненные, но все-таки выжившие и, что самое главное, победившие мятежники во главе с Иолантой встали перед Ксайбэтами, которые, снимая шлемы, садясь на асфальт и протирая кровь, принимали свое поражение.

Юная и одноглазая Лопес добила последнего сопротивляющегося воина в золотом шлеме, ознаменовав их победу.

Оставшиеся члены организации Миротворцев, бросив последний взор на руины города, навсегда ушли.

— Ура-а-а-а-а-а!

— Побе-е-еда!

— Победа!

Люди ликовали, рыдали от счастья, обнимали и хвалили друг друга. Они торжественно и победоносно бросали в мирное успокоившееся небо шляпы и оружие, крича и радуясь.

Спустя столько лет тяжелая и столь желанная победа были одержана…И столь долгожданная свобода была наконец достигнута. Этот мятеж вошел в историю Лондона как «Величайшая битва тысячелетия». Также ее называют «Великим мятежом за свободу», «Великим восстанием» или «Войной против Миротворцев победоносного 1930 года».

Да здравствует победоносный финал восстания под предводительством Иоланты Лопес и ее товарищей-мятежников!

 

                                  Эпилог

Битва в Вене закончилось почти одновременно с окончанием битвы в Лондоне.

Освальд погиб от клинка Гектора, не сказав ему не слова на прощанье. Ученый, также весь израненный, вел его умирающего под руку и помог присесть на камень. Они посмотрели друг другу в глаза в последний раз, и лидер Миротворцев, так желавший мести, испачкав халат старого друга своей кровью, умер, встретившись на небесах со своими погибшими товарищами-Ксайбэтами.

Пока у Гектора были силы, он похоронил Освальда на берегу, у журчащей воды, под синим небом, на котором понемногу заходило Солнце.

Змея, свирепо сражавшаяся с Зевсом, умерла сразу после хозяина, едва не забрав с собой противника: шимпанзе был настолько изранен и обессилен, что уже предчувствовал свое поражение и свою смерть о пасти противницы…Все его тело, от лица до ног, было покрыто алыми шрамами и свежими следами укусов и порезов. Но он выжил. Змеиный труп почти сотню метров в длину упал на землю без дыхания и движений, в тот момент, когда Лопес нес мертвое тело ее хозяина к могиле.

Похоронив Стивенсона, Гектор повернулся к гигантской обезьяне и сказал: «Ну что, мой дорогой друг. Пошли домой»

Послушавшись, Зевс протянул свою огромную переднюю лапу к земле и нежно взял хозяина в кожаную, покрытую царапинами разной величины, ладонь. Он ступил в воду и стал идти к берегам Англии, шагая по пояс в море. Дошли они до ее столицы лишь к тому времени, когда вышедшие из тяжелой битвы победителями мятежники разбирали завалы и устраняли последствия восстания: тысячи трупов нужно было убрать, захоронить и оплакать, тонны мусора и обломков — утилизировать, а Аэро-Файтеры, на протяжении всей битвы стоявшие на фоне, — разобрать на металлолом. Этим-то выжившие жители города и занимались. Битва была тяжелой для всех: множество людей получили страшные раны и повреждения, кто-то скончался от полученных травм. Кристиану сильно не повезло: в огне ожесточенного сражения он потерял правую руку, и остался с одной только левой. Ванда перевязала ему правое плечо, от которого отныне и навсегда осталась отделена конечность, и утешительно похлопала по плечу, поздравив с победой.

Немного отдышавшись, Кристиан, осмотрев свое лишенное теперь уж руки тело, поковылял, опираясь на меч, как на трость, к обломкам уничтоженного штаба Миротворцев. Его сестра и некоторые другие жители города пошли за ним, переговариваясь о разрухе. Переступая по камням и металлу, Кристиан случайно наткнулся на что-то стеклянное…Это были очки Пьетро. Они треснули, но были в общих чертах целы. Юноша взял их левой рукой и, держа их перед лицом, стал вспоминать погибшего здесь друга. Он не смог сдержать слезу, прокатившуюся по щеке и свалившуюся затем дождевой каплей ему под ноги. Иоланта, которая стала полностью слепа на правый глаз, подошла к нему и, увидев очки, тоже загрустила.

— Он погиб достойно… – Девушка приобняла брата, вытирая с его лица следующую слезинку.

Обугленное тело Бенедикта тоже вскоре было найдено, в нескольких сотнях метрах от очков Пьетро, которые его друг положил в карман и взял с собой на память.

На скучковавшихся руинах, меж двумя высокими домами, люди сделали своеобразное кладбище: воткнули в камень по одному железному штырю на человека и повесили на каждый такой штырь фотографию или какую-то вещь погибшего, в дань памяти и уважения тем, кто не вышел из битвы с Миротворцами живым. Всего насчиталось Три миллиона девятьсот одиннадцать тысяч четыреста двадцать четыре таких надгробия.

Верных Стивенсону Ксайбэтов в городе не осталось. Все их следы и какие-либо напоминания о них были стерты. А те, что последовали примеру Джеймса, зажили мирной гражданской жизнью, какой они жили до вступления в организацию. Многие друзья Джеймса даже завели свои семьи вскоре после смерти Гектора Лопеса.

Да, кстати о нем! Он вместе с Зевсом прибыл в Лондон, когда люди стали потихоньку уходить в свои дома, оплакав и поминав погибших сограждан. Иоланта и Кристиан сразу заметили приближение обезьяны, как только ее силуэт показался на закатном горизонте. Все те, кто так же его увидел, устремили удивленные взгляды на шестидесятиметрового примата, который, прихрамывающей походкой дойдя до береговой линии, положил руку к асфальту, и с его ладони, тоже едва прихрамывая, сошел Гектор, весь в ссадинах и ранах.

— Папа! – Одновременно закричали его дети и помчались к нему в объятия.

Ванда, Картер и некоторые другие жители, пораженные появлением и внезапным возвращением великого гения спустя семь лет, пошагали за ними.

Ученый, постанывая, присел на каменные обломки рядом с берегом. Его Проводник, терпя раны, без сил рухнул на городские приморские руины, напротив Лопеса-старшего. Они посмотрели друг другу в глаза с благодарностью и почтением.

Иоланта и Кристиан сели рядом с отцом.

— Отец, все хорошо. – Сказал юноша, взяв правую руку гения и радуясь воссоединению. – Битва закончена…Мы победили…

— Мы победили. – Поддержала его сестра, взяв левую руку гения и образовав семейный круг из трех человек. – Тебе нужен врач…

— Чтобы победить Освальда Стивенсона, мне пришлось биться до последнего… – Это прозвучало из уст Гектора как намек. – Он…и я. – Ученый с трудом вздохнул, стиснув зубы от боли вследствие сквозной раны в груди, в области замедляющего свой пульс сердца. – Совершили решающий удар…в одну и ту же секунду. – Герои увидели его рану и обменялись тревожными взглядами. – Он уже мертв. Стало быть, настал мой черед.

— Нет, не говори глупостей, отец! Мы тебе поможем, обязательно поможем, только потерпи!

— Боюсь, поздно, моя милая дочь…Мой конец грядет. Совсем скоро.

Картер приобнял Ванду, которая грустно смотрела на Лопесов, понимая, о чем пытается сказать Гектор.

— Сын мой…И моя любимая дочь. – Подозвал он своих детей поближе и сжал их руки крепче. – Я так сожалею, так много своих ошибок не исправил…Но я сделал это, чтобы попытаться искупить хоть что-то…И доблестная смерть мне верная награда.

Иоланта и Кристиан глазами умоляли его держаться и жить дальше. Кровь продолжала водопадом литься из смертельной раны, и дыхание гения становилось все более редким с каждой уходящей секундой. Он вложил все немногочисленные оставшиеся силы, чтобы сказать последнее:

— За свою жизнь я много чего создал…Но вы двое…мое самое главное, вечное…и любимое творение.

Дальше он ничего не сказал. Его губы застыли, а глаза, бросившие на детей владельца последний в жизни любящий и прощальный взор, остекленели и перестали быть живыми. Голова наклонилась вниз, прекращая жизнь организма. Руки Гектора стали мертвенно холодными и опустились к земле. Сердце его остановилось, а дыхание навсегда прекратилось.

Лопесы-младшие и все присутствующие поняли, что его больше нет. Иоланта и Кристиан, закрыв покрасневшие глаза, всхлипывая и горевая, склонились над телом великого ученого, прижались к нему и легли оплакивать.

 

Прошло три дня.

Город восстановился, и теперь его жители не боялись, что в дверь им поздним мрачным вечером постучат и в дом к беззащитным вломится очередной высокий человек в черном пальто и золотом шлеме, с пистолетом, кинжалами и кнутом наперевес. Труда стало куда больше, дети растут счастливыми и сытыми, и темные времена прошедшей тиранической эпохи позабыты.

Гектор Лопес был с почестями похоронен на главном кладбище английской столицы, и в последний путь его проводить собрались его дети, их союзники и товарищи, а следом и молчаливые горожане, вспоминавшие, как этот великий человек семь лет назад как по щелчку пальцев пропал и как вновь здесь появился. С ним все попрощались. И тело его было сожжено.

Огромный труп Зевса, развалившийся в день смерти хозяина на полуразрушенной улице, был бережно и торжественно сброшен в море.

После похорон отца Кристиан, накрывающий правое плечо с отсутствующей на своем месте рукой длинной тканью поверх жакета, наведался в квартиру друга, в которой остался больной дед Уайта, очень старый и нуждавшийся в уходе старик. Юнец, закрыв за собой дверь, прошелся в гостиную, где сидел пожилой мужчина, решая кроссворд с карандашом в зубах и лихорадочно кашляя, постучал по деревянной раме дверного проема комнаты, чтобы его услышали, и представился. Больной старик обратил на него внимание и, прищурившись, убрал бумагу на столик рядом с креслом, в котором сидел.

— Кажется…я вас знаю, молодой человек.

— Я несколько раз приходил сюда. К вашему внуку.

Тут же дед спросил, где Пьетро и почему его нет уже несколько дней.

Кристиан долго думал, как ответить, и не стал врать: подойдя к креслу ближе и, малость поклонившись перед стариком, с сожалением и прямой интонацией сказал, что его внук умер героем во время недавних событий мятежа. Разумеется, дед опечалился и его старческие глаза даже стали влажными.

— Он хотел бы, чтобы кто-то позаботился о вашем здоровье. И я пришел сюда для этого. – Твердо сказал юноша.

Так, он стал опекуном больного, зная, насколько его погибший друг дорожил здоровьем деда. Он заботился о нем вплоть до самой смерти пожилого человека три года спустя. И часто, то в одиночестве, то в компании единокровной сестры, каждый раз, проходя по улице восстания, хоть жарким летним днем, хоть холодным снежным вечером, под солнцем или в сумерках, он навещал могилы отца, Пьетро, Маттео и Бенедикта (какой бы вклад тот не внес)

Иоланта, которая стала отныне и до самого конца жизни полностью слепа на правый глаз, скребя сердцем собрала вещи и покинула квартиру Агаты, переехав в новое жилье, что стояло особняком в другой части города, вдали от берега. После переезда она посетила Вену и навсегда закрыла отцовскую лабораторию, а вернее спрятала то, что от нее осталось. Прежде одноглазая героиня спустилась вниз, осмотрела все целые и нецелые помещения, в заключение осмотра забрав тело французского скрипача.

Труп был вынесен на улицу и похоронен рядом с могилой колдуньи у воды.

Жизнь пошла своим чередом. Люди жили, трудились, заводили семьи и по вечерам, сидя, например, зимним вечером у костра, под стук тлеющих дров, рассказывали детям о «Великом восстании», раз и навсегда изменившем не только жизнь одной конкретной семьи, но и всего Лондона. Иоланта и Кристиан не забывали друг друга. Они часто привозили в свои дома племянников, встречались и проводили время. И до самой старости они, устраивая подобные встречи, вспоминали своих родных и товарищей, а вместе с тем – все, что было когда-то…

 

Эта история потрясла мальчишку до мурашек, и слушал он ее внимательно, до самого конца, запоминая каждую деталь, чтобы через много лет, когда сам обретет семью и потомство, рассказывать ее будущим поколениям. А те, узнав, будут рассказывать ее другим, те следующим, и так по кругу.

— А что стало с капитаном и тем мужчиной? – Заинтересованно спросил малой у отца, имея в виду Ванду и Джеймса, судьба которых его очень волновала.

— А они ушли в море. – Расслабленным голосом ответил ему мужчина. – Они любили друг друга и, попрощавшись с другими героями, своими друзьями, бок о бок с которыми они сражались, сели на борт контрабандистского корабля и уплыли далеко-далеко. Они поженились, и спустя меньше года на свет появился я, твой папа.

— Это они рассказали тебе великую историю? – Озадачился его сынишка.

— Да. Твои бабушка и дедушка рассказали мне эту невероятную и великую историю, когда я был чуть старше тебя. – Мужчина, надев панаму обратно, потрепал малого по волосам.

Сгущались сумерки.

— Быть может, пойдем дальше, сынок? Айда за вкусными булочками с орешком и домой. – Взбодрился взрослый гражданин, привстав.

— Да, пошли, пошли! – Его сын энергично соскочил на асфальт и взял отца за руку.

Вдвоем, чуть более спешной, нежели до этого, походкой, в приподнятом настроении, два человека пошли дальше.

И вперемешку с мыслями о вкусной булочке, мальчишка, не отпуская отцовскую руку, думал о том восстании, и решил, что просто обязан будет, когда вырастет, рассказать эту историю уже своим детям.

 

Конец