Владимир Хомичук.
Как-то, будучи в Москве, мы с боевой подругой Сусанной и Петей решили поужинать в каком-нибудь домашнем ресторанчике. Лариса, жена моего друга, предложила поехать в белорусский кабачок «Хуторок». Он как раз находился недалеко от клиники, где я проходил очередной курс лечения стволовыми клетками. Петя заехал за нами, и мы отправились полакомиться славянскими «прысмаками».
—Зараз мы твои клетки подкормим немного бульбой и укрепим «Беловежской»,—посмеивался Петя, белорус по национальности с внешностью узбека.
—Не помрут?
—Мы ж по чуть-чуть, что б физиологическую почву подкрепить.
—Ну-ну, а тебе вообще нельзя, ты же за рулём.
—А мы назад на такси поедем, машину я запаркую, завтра заберу.
—Хорошая идея.
Доехали быстро, остановились неподалеку. Бригада в составе трёх человек принялась вытаскивать меня из машины. Дело это непростое: раздобрел я за свою сидячую жизнь и весить стал немало, чёрт меня дери. Лариса достала из багажника инвалидную коляску, Сусанна ловко подсунула мне под зад складную доску для пересадки, Петя перебросил мои ноги на подножки коляски, сам я ухватился за ручку и перетянулся. Фу, обошлось,.. всё нормально. Потом меня довольно долго везли ко входу: дело было зимой, снег кругом, скользко. Пандуса у входа, конечно не было, порог был высоченный. Я приуныл.
—Да что ты скис? Я щас тебе два пандуса приведу,—среагировал находчивый Петя.
Он вошёл внутрь и вернулся через пару минут в компании двух празднично одетых добрых молодцев из числа гостей ресторана.
—Да какие проблемы?—ухмыльнулся один из них.
—А наша свадьба-свадьба пела и гуляла,..—вторил ему второй верзила, подхватывая меня вместе с коляской и внося в ресторан.
Никогда не перестану удивляться, ругать по всякому и… любить эту страну, где есть такие богатыри, не гнушающиеся помощью слабым.
А внутри действительно праздновали свадьбу, но в соседнем зале, откуда доносились песни, смех и рукоплескания. Мы переговорили с метрдотелем и расположились за столом. Стали изучать меню, я как раз переводил и растолковывал Сусанне названия некоторых блюд, когда зазвучала музыка. Люди из соседнего зала потянулись на танцевальную площадку. Солист томным голосом выводил: «Ах, какая женщина, какая женщина». Передо мной вдруг вырос раскрасневшийся мужчинка и грациозно подал руку, приглашая на танец. Я ошарашено посмотрел ему в глаза. Глаза стали опускаться и наткнулись на колёса коляски. Рот приоткрылся от удивления, его обладатель повернулся почему-то к Пете и проделал ту же пригласительную процедуру в его направлении. Наши дамы обалдели.
—Да не, мужик, мы только пришли, не выпили даже ещё,..—растерялся Петя и посмотрел на меня.
—Ну, тогда я позже подойду,—пробормотал, галантно раскланиваясь, разочарованный приблудный танцор и удалился.
—И что это было?—почти хором спросили женщины и прыснули от смеха.
—Наверное, перетрудился человек на алкогольной пашне, не видит уже ничего,– недоуменно пожал плечами Петя.
—Нет, он знал куда идёт,—ответил я и стал рассказывать.
Меня почему-то преследуют с юных лет мужчины нетрадиционной половой ориентации. Против самой по себе этой ориентации я ничего не имею. Но всяк сверчок знай свой шесток. Зачем набрасываться-то?
Испания, лихие девяностые годы. Я устроился работать в университет. Преподаю русский язык, ставший модным на волне перестроечных ветров, долетающих из России. У меня много студентов самых разных возрастов. Преобладают женщины и девушки. Мне двадцать семь лет. Я молод и недурён собой. Так утверждают посматривающие на меня озорными глазами и шушукающиеся между собой студентки, среди которых выделяется моя будущая жена Сусанна. До начала урока остаётся минуты три, не больше. Мы стоим у входа в аудиторию, я курю. На лестничном пролёте появляется мужичок с залысинами и издалека начинает орать, обращаясь ко мне:
—Влади, дорогуша ты моя! Как же я по тебе соскучился, дай-ка я тебя расцелую.
Картина Репина «Не ждали». Я оцепенел. Студенты рты пооткрывали. Немая короткая сцена.
—Ну, что же ты застыл? Иди ко мне, любимый!—продолжает реветь придурок.
—Хуан Карлос, прекрати этот цирк,—подаю голос я.
—А что такое? Забыл уже нашу вчерашнюю ночь и знать меня не хочешь?
—Послушай, давай пройдём ко мне в кабинет и всё обсудим.
—Давай, я с радостью останусь с тобой наедине!
Под недоуменными взглядами студенческой массы мы поднялись по лестнице и прошли в кабинет. Ударил я его сразу, используя движение двери при закрытии. Всадил в нижнюю часть подбородка всю свою силу и ярость. Противник пал, ударился башкой о пол, пытался встать. Я не позволил.
—Хуан Карлос, слушай меня внимательно. Ты прекрасно знаешь, я—эмигрант, иностранец. Мне нечего терять. Я тебя просто убью. Исчезни из моей жизни.
Уж не знаю, что там больше подействовало, эти слова, боль от удара или озверевшее выражение моего лица, но соискатель с трудом таки поднялся и убрался вон. Навсегда.
На уроке мы русским языком не занимались в тот день. Я рассказывал своим студентам, что, как и почему. Это был директор частного колледжа, где я работал раньше преподавателем английского языка. Он и в колледж-то меня взял с видами на будущую близость. Не раз пытался её добиться, шантажировал видом на жительство, зарплатой. В конце концов, уволил, а в университет заявился в надежде на маленькую гнусную месть, приукрашенную безответной мужской любовью. «Не надо пуКать понятия»,—говорю я обычно на этот счёт.
Странное дело: может, во многом и поэтому я сблизился потом с Сусанной. После урока—он был последним—я отправился домой пешком. Молодая женщина шла впереди меня, я её окликнул, нам оказалось по пути.
—Н-да, ничего себе историю ты нам сегодня выдал,—обронила она с улыбкой.
—Тебе смешно, а мне не очень,—ухмыльнулся я,—у меня таких историй целая коллекция.
—Ну-ка, ну-ка, поведай ещё что-нибудь.
—Зачем тебе?
—Просто интересно, никто ведь про такие вещи не рассказывает.
—Да ну его…
—Расскажи-и-и,..—протяжно, голосом ребёнка попросила Сусанна, корча просительную гримасу.
Пришлось рассказать: не смог отказать женщине, да ещё такой хорошенькой.
Первым экземпляром в коллекции стал обрюзгший, плохо пахнущий дядечка, сдававший мне комнату в Минске. Я приехал туда поступать в институт иностранных языков. Поступил. Общежитие первокурсникам предоставлялось в порядке очереди и по каким-то непонятным советским критериям. Мне место не досталось. Пришлось искать квартиру. Денег хватало лишь на комнату. Нашёл объявление, позвонил, приехал. Из-за приоткрытой двери высунулось одутловатое мужское лицо, и слюнявые губы промямлили:
—Студент?
—Студент.
—Деньги вперёд.
—Я и комнаты ещё не видел.
—Деньги покажи.
—Вот.
—Проходи.
Я отворил дверь полностью и вошёл в квартиру. Она оказалась однокомнатной. В углу стояла кровать, напротив телевизора—софа.
—А где ж я спать буду?—округлил я глаза.
—Вот тута вот, на диванчике: он раскладной. Диван-кровать, значит.
—У вас и стола нет?
—Есть стол, как же. На кухне.
—Где заниматься-то?
—В библиотеке. Институтской. А зачем же дома уроки делать? Дома ночевать надо. Тебе ж главное—где ночь провести.
—Не, не пойдёт. Не буду я у вас комнату-диван снимать.
—А ты это… Куда ж пойдёшь? На вокзал, что ли? Да и ночь уже на дворе, скоро автобусы перестанут ходить. Переночуй уж, а завтра и решишь, что делать.
Я согласился. Действительно, поздновато было, район дальний, да и устал я сильно. Спать хотелось.
Слава всевышнему, что квартирка вместе с хозяином грязноватой была. Нет худа без добра. Это точно. Заснул я враз, но в диване обитали клопы. Они меня и спасли родименькие. Разбудили и заставили чесаться. Так я и наткнулся на чью-то руку, тянувшуюся к моим трусам. От ужаса я вскочил и начал в растерянности кричать и махать руками, рассовывая тумаки в лицо, кадык, брюшко и другие принадлежности ненавистного тела. Потом сгрёб свои вещи и сбежал.
—И что, ты всегда с ними дрался?—спросила Лариса, когда я остановился передохнуть.
Нам уже сервировали стол, и у всех слюнки текли от вида поданных блюд. Петя налил водки и готовился произнести тост.
—Не всегда, но часто,—ответила за меня, покатываясь со смеху, Сусанна. Она уже слышала об этих и других моих приключениях.
—Долой агрессию и прочие формы насилия над духом свободы мысли и тела, —не выдержал Петя и поднял стопарик.
—За такой тост грех не выпить,—провозгласил я, и мы все дружно чокнулись.
—Ну-ну, продолжай,—сказал, закусив, Петя.
—Может не надо?—заартачился я.
—Ой, даже интересно,..—поддержала мужа Лариса.
—Давайте перенесём продолжение на другой раз. А то всей ночи не хватит.
—Это точно,—поддакнула Сусанна.
—И вообще, это довольно сложная тема.
—Не простая,—вставил Петя,—но ты поясни, поясни.
—Ты, кстати, хороший тост сказал. Против насилия. Вот и я про это. Если его нет, то, в принципе, я толерантно отношусь к этой теме. А если проще, то мне как-то по барабану. Лишь бы меня не трогали.
—У него, кстати, и в клинике молодой влюблённый появился,—выдала вдруг Сусанна.
—За это надо выпить, а потом ты нам всё-таки расскажешь,—не унимался Петя.
—Я водки больше не буду, только сухое красное вино,—отреагировал я.
—Ну, так мы ж в демократическом мире живём. Но ты не увиливай, и вещай.
—Да появился в клинике молодой нейрохирург со странным именем Арсиз. Наверное, из поволжских немцев. Отличный специалист, кстати. Ко мне прекрасно относится. Но смущается уж очень. Я у него перстень на руке заметил и спросил, где достал. Так покраснел весь и отвечает: «Друг подарил».
—Вот за них и выпьем,—опять встрял Петя,—за милых дам!
—Ой, смотри, тебе кто-то рукой машет,—дотронулась до моей ладони Лариса.
Я обернулся. У стойки бара стоял молодой блондин приятной внешности и приветственно улыбался. Я поздоровался с ним жестом.
—Кто таков?—заинтересовался Петя.
—Его величество случай. Это Арсиз.
—Может, пригласим его к нам за стол?—вмешалась Сусанна,—Заодно и познакомимся. А то я о нём только слышала. От тебя и других пациентов клиники.
Я вопросительно посмотрел на друзей. Они одобрительно кивнули. Рядом проходила официантка, и я попросил её подозвать Арсиза. Парень направился к нам. Был он довольно высоким, стройным и привлекательным. Его выдавала виляющая походка и некоторые детали одежды: джинсы, заправленные в ковбойские сапоги в сочетании с белым нагрудным платком в кармане пиджака. Подошёл, мы поздоровались. После недолгих уговоров он согласился присесть к нам. Представился моим лечащим врачом. Посыпались вопросы о работе, моём состоянии здоровья, надеждах на восстановление и тому подобное. За короткое время Арсиз сумел расположить к себе всех нас: о профессии своей он говорил увлечённо, чувствовалось знание дела и компетентность.
—Да, сразу видно, свой диплом ты не на станции метро купил,—отозвался Петя.
—Если бы и купил, то много бы у меня не запросили, судя по зарплате,— парировал врач.
—Согласен, у нас в Москве даже мини-автобусы по улицам разъезжают с рекламой «Рентген на колёсах».
Мы рассмеялись и стали говорить на другие темы. Оказалось, что и с чувством юмора у парня всё в порядке. Но тут вдруг опять раздалась музыка.
—О! Вторая часть Марлезонского балета!—объявил Петя, завидев знакомого танцора.
—Тот заприметил среди нас новое лицо и аллюром приближался. Но Арсиз его остановил, произведя в воздухе отрицательное движение указательным пальцем правой руки. Бедолага ретировался.
—Ловко ты его,..—гаркнул Петя под наш общий смех.
—Не думаю, что показное выпячивание наших общих с ним наклонностей делает ему честь,—серьёзно и спокойно ответил Арсиз.
—В смысле?—решил схитрить Петя. Дальше говорили, в основном они оба.
—В том смысле, что он такой же, как и я. И не думаю, что ты не догадался, что именно я имею в виду.
—То есть тебе нравятся мужчины? – попёр аки танк на амбразуру Петя.
—Нравятся. Но я не собираюсь кричать об этом на каждом углу. Я и глаголю-то об этом открыто с не особо знакомыми людьми чуть ли не в первый раз.
—А почему говоришь?
—Потому что, мне кажется, могу быть с вами откровенным.
—Мне это нравится.
—Спасибо, Петя. А мне нравится Владимир, и он наверняка знает об этом.
—Одно дело быть откровенным, другое—делать такие заявления.
—Никаких заявлений я не делаю. Просто констатирую факт. Пояснить кое-что хочу.
—Объясни.
—Я был бы непревзойдённым тупицей, если бы стал делать такие заявления в надежде отыскать какой-то подступ к Володе. Да ещё в присутствии его очаровательной жены.
—Да уж.
—Одного взгляда достаточно, чтобы убедиться—он закоренелый гетеросексуал.
—Ну, в тихом болоте,..—попытался съязвить Петя.
—Стоит только обратить внимание, как он поглядывает на женщин, особенно на супругу.
—Тогда к чему всё это?
—Мне хотелось бы надеяться на его дружбу. И на ваше нормальное отношение ко мне, только и всего. На этом разрешите раскланяться, ребята.
Он встал, поцеловал дамам руки. Обменялся со мной рукопожатием.
—Да нам и самим уже пора. Такси вот только вызовем, твоего будущего друга надо в клинику отвезти,—пробормотал Петя, подавая ему руку.
—Зачем такси, я на машине. Могу подсобить, без проблем.
Он на самом деле помог нам добраться. Петя с тех пор окрестил его забавно—«Хуторок». Вроде смешно, но зная Петю, я уверен, это уважительное прозвище.
А я действительно подружился с Арсизом, и мы часто переписываемся, хотя из клиники он вскоре уволился. Или его уволили.
110
Загрузка...
