— Запомни, Лесик, одну вещь, — тихо сказал папа, когда укладывал пухленькую, улыбающуюся дочурку в кровать. – Всегда иди за своей мечтой. Делай все, чтобы мечта стала реальностью.
— А если будет трудно? – поджала губы девочка, смотря на отца блесятщими темными глазами. Она только смирилась с тем, что он снова уезжает, как слезы подступили к горлу и принялись предательски душить её.
— За мечтой всегда идти трудно, но этот путь всегда стоит затраченных усилий, — улыбнулся отец, поправляя одеяло.
— А тебе было трудно?
— Было, — кивнул он и, мотнув головой, снова улыбнулся. – Мне говорили, что я никогда моряком не стану, никогда не увижу море с борта корабля, не увижу дальних стран и людей, которых никогда не видел. Но я смог. Вопреки всему. Меня отговаривали, ругали и смеялись надо мной. Но я смог. И ты сможешь, Лесик.
— Я не люблю, когда надо мной смеются. И не люблю, когда ругают, — тихо буркнула Олеся, сжимая руку отца пухлой ладошкой.
— Когда твоя мечта станет реальностью, тебе будет все равно, кто смеялся над тобой, и кто ругал, — ответил отец.
— А если не получится?
— Ты не узнаешь этого, если не попробуешь, — хитро улыбнулся он, легонько ущипнув дочь за щечку. – Жизнь у каждого человека – одна. Так почему бы просто взять и не осуществить свою мечту, м? Зачем гадать, что будет? Возьми и сделай так, как хочется тебе.
— Наверное, ты прав, — сонно улыбнулась Олеся, закрывая глаза.
— Конечно, прав, милая. Спокойной ночи, — он поцеловал дочь и, снова поправив одеяло, тихо вышел из комнаты.
*****
— Не сможет, — пренебрежительно фыркали стройные фифы в ярких обтягивающих трико и разноцветных маечках, стоя у беговых дорожек. Они качали головами, надували пухлые губки и, прищурив глаза, посматривали на новенькую, которая с кряхтением и пыхтением, поднимала и опускала небольшие хромированные гантели по пять килограмм. Новенькую звали Олеся, и это было её первое занятие в спортзале, но фифы уже вынесли вердикт, который не подлежал сомнению, потому что сами фифы ходили в спортзал несколько лет и знали таких, как Олеся.
— Толстая слишком, — морщила носик Анжела, делая аккуратный глоток из бутылочки с водой обогащенной витаминами. – Подрыгается месяц, а потом со стыда сгорит, что не получилось. Не сможет.
— И зачем она штангу-то взяла? – недоумевала Виталина, наманикюренными ноготками стуча по экрану мобильного телефона, выбирая песню под очередные полчаса быстрой ходьбы. – Жир-то её весь в мышцы уйдет. Будет как мужик – огромная и уродливая. Не сможет она похудеть.
— Точно, точно, — кивнула Ника, изредка посматривая в сторону новенькой, которая с трудом поднимала ноги, повиснув на перекладине. – Сначала похудеть надо, а потом в спортзал идти. Чего людей-то смешить, а? Ну или к нам бы подошла, спросила что и как делать. Откуда такие берутся?
— Ой, блогов наших насмотрятся, вот и идут, думают, что смогут, — ехидно ответила Анжела. – А за секреты платить надо. Иначе так и будут щеками дрожать, когда на перекладине висят. Лучше бы с задницы начала. Она у неё огромная. Все знают, что надо ходить чаще, выпады делать, разводки ногами делать. А эта… ой, фиг с ней. Не сможет, точно вам говорю. Отдохнули? Давайте на дорожки, девочки.
Олеся грустно посмотрела на стройных девушек, которые мирно трусили по беговым дорожкам, а потом перевела взгляд на собственное отражение. Да, у неё были щеки, большой живот и попа, но каждый с чего-то начинал.
Вздохнув, Олеся через силу улыбнулась и, взяв в руки гантели, прошептала отражению:
— Я смогу.
*****
— Ну и зачем тебе это пианино, доча? – трагично и слишком уж экспрессивно воскликнула мама, когда заглянула в комнату Олеси и увидела, что девушка снова рассматривает музыкальные инструменты на сайте известного магазина.
— Это синтезатор, мам, — улыбнулась она, поворачиваясь к матери. – Он меньше и в нем очень много других звуков. Можно даже на гитаре играть с его помощью.
— Ну и зачем? – вздохнула мама, присаживаясь рядом. – Купи себе лучше платье, сапожки, на море слетай, в конце концов.
— Платье когда-нибудь порвется, сапожки стопчутся, а море никуда не денется, — пожала плечами Олеся. – Зато я смогу научиться играть.
— Угу. И испортить мне последние нервы, — не сдавалась мама. – И так голова болит целыми днями, а тут еще твое пианино.
— А я в наушниках буду, — рассмеялась девушка. – Ты вообще ничего не услышишь.
— Не узнаю тебя, Леся. Есть плохо стала, не высыпаешься с работой и тренировками своими, еще и пианину купить решила, — вздохнула мама, после чего махнула рукой. – А, ладно. Бери если хочешь. Но если услышу хоть звук, то отправитесь в дальнее плавание вместе со своим синтезатором! Понятно?
— Понятно, — грустно кивнула Олеся, услышав любимую ворчалку отца. Только у него она звучала не так сурово, как у мамы. И он улыбался, когда отправлял Леську в дальнее плавание за какие-нибудь капризы.
— Так, Олеся… молодец. Не торопись. Играй ровно.
— Получается? Петр Иванович? Получается!
— Не кричи, — в голосе седого преподавателя мелькнула улыбка. Легкая, почти невидимая, скользнувшая по губам серебристой линией, как и его волосы. Но Олеся её почувствовала.
— Так получается же?
— Получается. Не кричи. И еще раз. Давай. Раз-два. Раз-два.
— ПОЛУЧАЕТСЯ!
— Это пока только мажорная гамма, Олеся. Не отвлекайся. Продолжай. Не торопись… Ре-мажор. Еще раз.
— Петр Иванович…
— Молодец, Олеся. Молодец. Продолжай. Теперь вижу, что сможешь, — в голосе седого преподавателя снова мелькнула улыбка. Только в этот раз она была куда теплее своей предшественницы. И Олеся её тоже заметила.
*****
— Вы только посмотрите, что вытворяет участница под номером семнадцать? – изумился ведущий, поднося к глазам бинокль, когда на верхушке грязевого конуса появилась худенькая фигурка девушки и фигура крепкого парня.
Парочка будто синхронно скатилась по влажной и блестящей грязи, после чего, плюхнувшись в лужу, вскочила и помчалась дальше, не давая друг другу ни секунды на размышления. Многочисленные зрители, стоящие под защитой зонтов и теплых пуховиков, радостно закричали, когда участники забега вышли на финишную прямую. Эту радость не омрачал ни дождь, мелкими и холодными каплями, впивающийся в спины бегущих, защищенных только тонкой термотканью, ни надоедливые комья грязи, налипшие на кроссовки, ни сизые от холода носы. Зрители ждали момент, когда кто-то один вырвется вперед и собственной грудью, словно острейшим мечом, рассечет красную ленту на финише. Азарт ведущего, который наплевав на погоду, выбежал под дождь, передался и толпе, и самим бегунам.
— В этом году погода сделала сюрприз. Пакостный, конечно, но сюрприз, добавив в известную гонку «Десять часов», элементы выживания, — громко сказал он и рассмеялся собственной шутке. – Десятки других уже сошли с дистанции или слишком далеки от наших лидеров. И кажется, что Мареку Востровскому сегодня придется туго. За пять лет гонок еще никто не ставил под сомнение его победу.
Крепкий мужчина, поскользнувшись в грязи, зарычал, словно услышав слова ведущего, а потом, вцепившись мокрыми и грязными пальцами в колено, с трудом поднялся на ноги и бросился бежать дальше. Марек, пятикратный чемпион гонки «Десять часов», нервничал. Нервничал от жаркого дыхания стройной девушки, которая буквально наступала ему на пятки. Сначала Марек лишь посмеялся над ней на старте, когда увидел её впервые. Но смех застрял в горле после первого этапа, когда девушка пришла второй, на несколько секунд позже самого Марека, оставив за собой Любомира Вжежку, которому такая погода была только в радость. Но Любомир выбыл на третьем этапе, подвернув в грязи ногу. И теперь эта девица тянет руку к золотой медали. Его медали.
— Ты не… сможешь, — прошипел Марек, рухнув в грязь и подняв в воздух жирные, серые капли. Проклятая глина, налипшая на кроссовки, весила не меньше пятидесяти килограмм по ощущениям, в груди горел огонь, а в глазах плясали красные искорки. Марек хрипло рассмеялся, когда девушка тоже подвернула ногу и упала рядом с ним. Мужчина повернул в её сторону грязное лицо и выдавил улыбку. – Ты не сможешь.
— Смогу, — коротко ответила девушка, и в её темных глазах загорелся огонек. Марек помнил этот огонек. Его первая победа, первый финиш. И точно такой же огонь в глазах. Шумно вздохнув, мужчина покачал головой, прогоняя воспоминания, и, поднявшись, бросился догонять девушку, летевшую на всех парах к финишу. Напрасно Марек рычал, проклинал комья грязи, мешающие ему бежать, и собственные легкие, которые раздирал холодный ветер. Он понял, что проиграл, еще в тот момент, когда увидел глаза девушки после первого этапа. Этот чертов огонек всегда в них горел. Он пытался убедить себя в обратном, но его надежда медленно сгорала в пламени темных глаз нового чемпиона.
— Невероятный финиш, — прокричал ведущий, когда девушка достигла красной ленты и оборвала её грудью. – Невероятная победа участницы под номером семнадцать, Олеси Клименко.
— Я… смогла, — с трудом переводя дыхание, протянула девушка, поднимая на ведущего глаза и не в силах разогнуться, чтобы принять от него теплое одеяло, положенное каждому участнику гонки. Её кровь бурлила, холодный воздух вдруг стал таким ледяным, а сердце забилось еще сильнее. Она смогла.
— Она смогла, — повторил ведущий, не понимая смысла этих слов. – Новый чемпион, дамы и господа. Новый чемпион. И кто-нибудь принесите мне горячий чай, пожалуйста.
— Нашу гонку почтил вниманием и известный блогер Анжела Уайт, — улыбнулся ведущий, протягивая микрофон симпатичной фифе, которая брезгливо смотрела на грязных и усталых спортсменов, и постоянно куталась в теплое кашемировое пальто. Она выдавила ответную улыбку, метнув надменный и завистливый взгляд в сторону Олеси, которая переводила дыхание, сидя на стульчике и закутавшись в одеяло. В руках девушка держала золотую медаль с эмблемой известной гонки. Её приз за десять часов холода, нечеловеческих нагрузок и боли.
— Здравствуйте, Артем, — ответила Анжела, ослепительно улыбнувшись фальшивыми зубами.
— Что скажете о форме Олеси? Не каждый день такого маститого чемпиона, как Марек, смещают с пьедестала. И кто? Человек, известный лишь в мире музыки.
— Отличная форма. Я даже знаю цикл упражнений, по которому занималась Олеся, — через пару секунд ответила Анжела. – Более того, я наблюдала за её тренировками в спортклубе. Да, мы ходим в один зал. Там тренируются только чемпионы и победители, Артем.
— Охотно верю. Расскажите, какой была Олеся?
— О, мы сразу поняли, что перед нами победитель. Настоящий воин, который никогда не сдается… — к фальшивой улыбке добавились два смеха. Один, такой же фальшивый, Анжелы и, тихий, с трудом сдерживающий мощь, Олеси, которая внимательно следила за интервью. Анжела, услышав этот смех, моментально приклеила к лицу вежливую улыбку и, царственно кивнув ведущему, удалилась.
А с неба по-прежнему лил холодный дождь, впиваясь маленькими злыми каплями в застывающую грязь, которую больше не месили ноги спортсменов.
*****
— Я смогла, — тихо сказала Олеся. – Смогла, пап. Как ты и говорил. Надо мной смеялись, меня ругали и меня не понимали, но я смогла. Ты говорил, что заветной мечты нет, есть множество маленьких, которые и составляют заветную мечту достичь всего, что хочешь. Я пока не осуществила заветную мечту, но сделала шаг. Маленький шаг, но очень важный. И я сделаю все, чтобы моя мечта стала реальностью. Как и твоя, когда ты мечтал о море.
Девушка вздохнула и подняла темные блестящие глаза к серому, цвета мокрой бумаги, небу, после чего присела на корточки перед темно-серым, холодным камнем и положила на него золотую медаль за победу в соревновании. Затем, покопавшись в рюкзаке, она вытащила из него пластинку, которую положила рядом с камнем. На обложке пластинки была она, сидящая за белым фортепиано – улыбающаяся и красивая.
Блестящий металл и кусок пластика в картоне – две частицы одной большой мечты, которая со временем обязательно станет реальностью.
Автор: Гектор Шульц
141
Загрузка...
