Из глубины к истокам

Облака. Вот они какие, облака. Белые, пушистые. Плывут по небу наперегонки. Интересно, какой приз достанется победителю. И где для них финишная черта. Горизонт? Линия горизонта?

Неожиданно облака стали менять цвет. Сначала они немного посерели, потом еще больше потемнели и превратились в тучки. Да, это уже тучи, потому что из них потекла вода. Дождь? Да, дождик!

Надо спрятаться. А куда? Михаил лежал на лугу, на спине, в густой бархатистой траве? И луг был бескрайним. Да и зачем прятаться? Дождик очень теплый и от него совсем ничего не мокнет. Вон даже травка, что рядом, сухая, то есть не намоченная дождем. А что это?! Что это там, вдали под солнышком, которое тучки не закрыли? Бог ты мой! Да это же радуга! До чего же она красива!!! Она просто прекрасна!!!

Облака давно прогнали тучки. Дождь прекратился, а радуга осталась. Михаил любовался и не мог налюбоваться на нее.

Что-то звякнуло рядом. Михаил приподнял голову. Девушка. В легком тканевом платье. Полупрозрачном. Какая замечательная фигурка выглядывает из-под него. А как красива девушка! Темные пушистые волосы, пухленькие губки и огромные темноватые глаза. А ресницы! Неужели ресницы бывают такими большими и такими пушистыми? А в руке ведро! Обычное жестяное, оцинкованное ведро. Оно, по-видимому, и звякнуло.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! — ответила девушка и улыбнулась.

Поразившись красотой девичьей улыбки, радуга стыдливо свернулась в шар и улетела за горизонт.

— А я тут облаками любуюсь и радугой… Ой, где она? Нет уже.

— А я корову попоить иду. У нас здесь Буренка пасется, вон там, за тем лесочком.

Девушка махнула рукой в ту сторону, где раньше была радуга. Там действительно росли несколько деревьев, а вроде прежде их не было.

— Попоить корову?

— Да, попоить, а потом подоить. Время обеденной дойки.

— Подоить? Дойки? Что это?

— Вы что, ни разу молока не пили?

Девушка весело рассмеялась.

— Пил. Но не доеное, из пакета.

Девушка аж присела от смеха.

— Ну так пойдемте со мной, я покажу Вам откуда молоко берется, которое потом в пакеты наливается.

— С огромным удовольствием.

Михаил подпрыгнул, взял ведро из рук девушки, и они рядом пошли к тем деревьям, что заняли место радуги. Ему хотелось идти позади, чтобы любоваться фигуркой миниатюрной девушки, но он стеснялся своего желания.

— А Вы что, корову ни разу не видели?

— Нет.

— Ну, так для Вас сегодня день открытий. Там еще и овечки, и козочки есть.

— Майк! Хватит дрыхнуть. Тут маркер для тебя пришел.

Михаил открыл глаза. Какая трава, какие облака? Металл, пластик и куча разных лампочек, шкал, тумблеров и рычагов.

Мигала зеленая лампочка прибытия сообщения.

— Ну тебя, Мел! Такой сон прервал! Ведь зеленая же, не красная и даже не желтая. Срочности-то нет. Ой! Облака! Радуга! И девушка! Такая девушка в полупрозрачном платье. Не дал даже корову настоящую посмотреть.

Михаил встал, подошел к панели связи, прочитал присланное ему сообщение.

— Чего там?

— Отпуск утвердили. Завтра можно срываться. Вызывай сменщика.

— Наметил, куда полетишь?

— Да хотел в скопление звезд Метафора, там вспышка сверхновой со дня на день ожидается. Раз в жизни хоть посмотреть.

— Везунчик. Я бы тоже сгонял. Майк, откуда у тебя позывной такой? Дед. Я как услышу, нехорошо становится.

— Так фамилия моя Дедолюбов, вот по первым трем буквам и взял.

— Откуда вы такие имена и фамилии берете? Не запомнить, не произнести. То ли у меня. Мел Диксон. И все! А тут Михаил, Дедолюбов, тьфу, язык в узел завязывается. У нас в училище инструктор был, сейчас, погоди, не потренировавшись не произнесу. Джеорджий Дженнадиевич Дживоплесчеев. Вот. Скотина, так и велел к нему всем обращаться. Пока выговоришь, язык устанет.

— Георгий Геннадиевич Живоплещеев. Знаю такого, замечательный человек. Кого в напарники возьмешь?

— А зачем он мне нужен. Как летела наша Летящая Звезда Барнарда, так и летит. Не ускоряется, не замедляется. На кнопки иногда жать и двух рук хватает.

— По инструкции не положено.

— Да знаю. Кого дадут, того и дадут. Может, перекусим? Чего-то зашевелился червячок. Будешь?

— Давай, мне пару бутербродов, нет, там корова может быть, тогда парочку булочек с повидлом из малины и граммом триста молока.

— Какая у нас на челноке корова?

Мел засмеялся.

— Черт знает, из чего это все синтезируется. Молока? Чего-то ты раньше не пил его.

— Да вот захотелось сегодня.

— А, понял, приснилось. А девушку в полупрозрачном платье не синтезировать?

— А вот этого не тронь. Это только мое. Я не дам грязными пальцами даже коснуться ее!

Михаил покраснел, видно было, что он разозлился.

— Да хватит тебе. Пошутил я. Больше не буду.

Мел подошел к панели синтезатора, через пять минут вернулся с тремя гамбургерами, газированным напитком для себя и с булочками и молоком для Михаила. Михаил запивал сладкие булочки молоком и думал, почему он раньше равнодушен был к этому напитку? А ведь это молоко не от коровы, его вполне могли сотворить из вчерашних отходов их жизнедеятельности. Челнок безотходный. Хотя всем всегда утверждают, что их отходы не принимают участия в изготовлении продуктов питания. А кто и как может это доказать? Лучше не думать об этом. Нужно более интересным делом заняться. Посмотреть, наконец, как выглядит эта корова.

А ничего, даже очень симпатичная. Интересно, есть сейчас живые особи? Или все так же искусственно созданные, для любопытных и любознательных.

Михаил глянул в иллюминатор, за которым ярко светил объект их с Мелом наблюдения. Летящая звезда Барнарда. Во Вселенной, возле каждого, чем-то более-менее интересного для науки объекта, висел челнок. Из которого вели за объектом наблюдения посланцы всего человечества. Михаилу и Мелу выпала честь наблюдать за этим светилом. Конечно же, все исследования и наблюдения велись при помощи искусственного интеллекта. Он сам решал, что измерить, что и когда снять. Люди здесь были нужны лишь для предотвращения непредвиденных ситуаций. Искусственный интеллект умен, гад, как половина человечества, но бывает, что и у них шарики за ролики забегают. Вот в таком случае мозг и руки человека просто необходимы.

Пятый год уже здесь Дедолюбов. С перерывами на отпуска, которые делятся в году на три и равняются тридцати дням. Завтра очередной. Ученый мир волнуется, в звездном скоплении Метафора по всем признакам со дня на день должна вспыхнуть сверхновая звезда. Все, кто могут, несутся к ней. Явление очень редкое и наверняка несказанно красивое. Конечно же, присутствует риск и опасность, но современные космические корабли в состоянии развивать скорости выше скорости распространения вселенской катастрофы в виде вспышки сверхновой. Да и риск здесь оправдан. Чем еще можно удивить современного человека.

— Мел! А ты когда-нибудь в мировой архив лазил?

Мел дремал после перекуса, открыл глаза с тем же неудовольствием что и Дедолюбов часом раньше.

— Ну вот. Отомстил. Разбудил. Чего тебе?

— Ты мировым архивом пользовался?

— Было дело. Один раз. Один из дальних предков наследство оставил. Но он шутник большой был, взял и запаролил его. А паролем был адрес его местожительства. Его потомки людьми не меркантильными были. Не добрались до наследства. А я решился. Полдня ковырялся в архиве. Нашел. В Сиэтле жил мой прапрапрадед.

— Сиэтл? Это что за планета?

— Это город. А планета Земля. В Солнечной системе.

— Солнечная система. Земля. В первый раз слышу.

— Как так-то. Это же наша Родина. Это мать всего человечества. Хотя, если бы не наследство, и я бы тоже ничего о ней не знал. Плохо, ничему нас не учат в школах и учебных заведениях для души. Нехорошо это. А зачем тебе архив?

— Да хотел так же по своим предкам пробежаться. Ты знаешь, сижу, вспоминаю лицо той девушки из сна, и такое впечатление, что она похожа на кого-то из моих родственников. А на кого, понять не могу. Хотя… Да простят меня мои родственники, таких красивых среди них нет.

— Сколько тебе лету до Метафоры? Дней пять? Вот, все нароешь, что захочешь.

— Вот-вот. Нашел занятие себе. Пойду еще молочка сконструирую. Да, и как наследство? Не зря время потратил?

— Ты знаешь, не зря. Там куча денег. За много лет одних процентов уйма набежала. Не знаю, что с ними делать. Лежат. Ждут. А чего ждут, я и сам не ведаю.

— Не нужны — пожертвуй куда-нибудь. Фондов миллионы.

— Дармоедов там много. На хорошее дело бы дал. Знаешь куда — подскажи. Хочешь я сны тебе куплю лет на десять?

Мел засмеялся. Отвернулся. И пока Михаил набирал себе молока, громко засопел, заснул. Михаилу нужно тоже поспать. До смены виртуальных суток пять часов. Через это время можно залезать в свой челнок и жать кнопку старт.

Выспаться хорошо не удалось. Помешал сон, в котором Михаил видел ту чудесную картину. Не страшно. За пять дней полета можно отоспаться.

Взяв с собой кое-что из личных вещей, Михаил попрощался с Мелом, пересел в свой челнок, выбрал конечную точку, получил разрешение и в назначенное время стартовал.

С архивом оказалось все просто. Дедолюбов потихоньку спускался по каждой веточке своего генеалогического древа, особенно не задерживаясь нигде. Его предки мало что желали сохранять для потомства. Немного фотографий, немного роликов с семейных торжеств. Что было интересно. Но не сильно впечатляло. А это что за снимок?

Бабушка в платочке. Дольняя прародительница. Бабушка как бабушка, а за ее спиной… Корова и еще что-то из животных помельче. И девочка. Маленькая темноволосая девочка, которая немного похожа на ту, из сна. Как определить, где это снято? Как? Ведь есть же такая возможность. Есть!!! Земля! Россия! И координаты. Примерные координаты — 55°50′00″ северной широты 38°00′00″ восточной долготы. Интересно, где это? А что если? Но сверхновая! После ее вспышки? А когда она порадует нас своей красотой? Может через пять дней, во время его прилета? А может через 25 дней, перед его отлетом. А так хочется! А чего больше хочется?

Он уснул, и ему приснилась снова радуга.

Он решительно повернулся к навигатору. Солнечная система. Все. Решено.

Ответ пришел незамедлительно. Современные средства научились сжимать и искривлять пространство.

— Куда именно?

— А что там есть интересного.

— Там все интересно. Сейчас, к примеру, из Юпитера хотят второе солнце зажечь. Вот, со дня на день.

— А сколько лететь туда?

— Семь дней.

— Давайте Землю!

— Можно на Луну, это спутник Земли, с нее Земля отлично смотрится.

— А почему не на Землю?

— Туда запрещены несанкционированные Советом Солнечной системы посадки. Давайте выберем Луну и пошлем запрос в Совет на приземление. Земля очень сильно заражена радиоактивными отходами. Отходы давно уже убраны, но сколько лет ей деактивироваться, никто и посчитать не берется.

— Давайте Луну и запрос на приземление.

— Принято.

А настроение испортилось. На той фотографии кроме людей и животных были облака. Те самые облака из сна. Нет теперь ни травы, ни коров, ни облаков. Может развернуться к Метафоре? Нет. Хоть из космоса посмотреть на колыбель человечества.

На пятый день полета пришел вопрос из совета Солнечной системы.

— Какова цель посадки на Землю?

— Хочется посетить места, где жили мои предки.

— Координаты есть?

— Есть — 55°50′00″ северной широты 38°00′00″ восточной долготы.

— Секундочку.

Секунда длилась почти час.

— Вам очень повезло. Неподалеку пост Центра исследований Земли. Можете ступить на настоящую Землю. Выйдите на орбиту Земли, передайте управление Вашим кораблем нам.

— Хорошо. Я все понял!

За день до прибытия в точку назначения неожиданно пришел маркер от Совета Солнечной системы.

— Извините! Есть некоторые сложности. На посту, рядом с которым мы хотели Вас приземлить, проходят профилактические работы. Есть возможность просто приземлиться и взлететь обратно в той точке, что Вы указали. Или выбрать другие координаты, где пост может Вас принять. Или же провести три дня на Луне. До окончания профилактических работ.

— И что там, на Луне, есть интересного.

— Там есть то, что Вам подойдет. Там колония общины, так сказать, настоящих землян. Они и жить стараются так же, как жили их предки в свое время на родной планете. Я думаю, Вам понравится.

— Давайте Луну.

— Принято.

Луна встретила неприветливо.

Искусственная гравитация удовольствие дорогое для такого большого объекта. И поселений на спутнике Земли было немного. Вокруг безжизненная серость. Хотя нет, вон там, у горизонта что-то ярко светится. А Земля над головой восхищала. Если она из космоса такая красивая, какая же она красивая была там, на ее поверхности, когда была обитаема. Михаил любовался Землей, пока не заболела шея. Он опустил голову и увидел пару светлых пятнышек, которые двигались к нему от светящегося объекта на горизонте. Видимо ехали сюда, возможно даже за ним.

Луноход, прибывший именно за ним, был маленьким и тесным. Его водитель угрюм и не разговорчив.

— Здравствуйте! Вы Михаил?

— Да, Михаил. Здравствуйте!

— Садитесь, я за Вами.

По дороге гость задал пару вопросов о житье-бытье здесь водителю, тот с явной неохотой ответил. Дальше ехали молча.

Светящимся объектом оказался большой купол, с прозрачным верхом.

Луноход перед куполом погрузился в Луну, там они прошли пару шлюзов и выехали на поверхность уже под куполом.

Михаил не поверил своим глазам. Зеленая трава устилала поверхность Луны. Росли деревья и кустарники. Бегали какие-то животные, летали птицы. Фантастический мир. Это куда прекраснее вспышки сверхновой, ради только этого вида стоило сюда прилетать.

— Господи! Как же здесь красиво!

— Вам туда!

Водитель указал рукой на нечто прямоугольное, похожее на небольшое здание.

— Там Вас ждут. Спросите Татьяну.

— Спасибо, я понял.

До здания было не больше четырехсот метров. Но это расстояние Дедолюбов шел добрые полчаса. Глаза разбегались. Как все было красиво вокруг. Цветы и под ногами, и на деревьях. Даже летающие цветы были, поражающие своей красотой. И красивое пенье неведомых птиц. Он задрал голову, провожая взглядом одну из птиц, и сердце его заколотилось в бешеном ритме. Вверху, намного выше, чем того позволял верх купола, плыли облака. Белые и пушистые. Михаил сразу забыл, куда и зачем он шел. Он упал на траву, опрокинулся на спину и не отрывал взгляда от облаков. Послышались чьи-то шаги. Он повернул голову. От здания, к которому он шел, но не дошел, шла девушка, в полупрозрачном легком платье. Еще бы ей ведро в руки и радугу.

Ну нет же, не похожа она на ту, из сна. Но она не менее красива, оттого и впечатление такое, что сон стал явью.

— Здравствуйте! Вы Михаил Дедолюбов?

— Собственной персоной.

Девушка улыбнулась. А вот улыбка та же!

— И что там Вас так заинтересовало, вверху?

— Облака! Настоящие облака!

— Нет, к сожалению, они не настоящие. Это иллюзия.

— А трава, животные, летающие цветы?

— А вот это все живое. Какие летающие цветы?

— А вон, вон, смотрите! Вон, какой красивый цветок полетел!

Девушка рассмеялась. И снова дежа вю.

— Это бабочка, обычная бабочка.

— Бабочка? Бабочка! Бабушка. Бабушка привела меня к бабочке!

— Какая бабушка?

— Бабушка на фотографии, там еще корова и девочка.

Улыбка сбежала с лица девушки.

— Что еще за фотография?

— Она с собой у меня. Только там, под скафандром.

— А не пора ли Вам его снять? Здесь безопасно.

Михаил просто выпрыгнул из защитной оболочки. Достал из кармана ту фотографию, протянул Татьяне. Она взглянула на нее, нахмурила брови, внимательно посмотрела на гостя.

— Извините, откуда у Вас эта фотография?

— Что-то не так? Она из мирового архива. Это моя дальняя родственница. Возможно, и девочка тоже.

— Ну, положим, девочка если вам и родственница, то косвенно.

Теперь нахмурил брови мужчина.

— Откуда Вы можете знать это?

— Девочка — моя дальняя родственница. А бабушка — мама той женщины, которая удочерила эту девочку. Взяла ее из детского дома.

— Удочерила? Детский дом?

— Детский дом — это заведение, где содержались, воспитывались и учились дети, у которых не было родителей. А удочерила — это нарекла ее своей дочерью и относилась к ней как настоящая мама. Кстати, девочку звали тоже Таней.

— Как Вас? Откуда Вы могли все это узнать?

— Девочка потом стала известной поэтессой, и все ее потомки бережно относились к тому, что было с ней связано. Вот, меня в честь нее назвали.

— Удивительно.

— Что удивительно?

— Пролететь шесть световых лет и встретить здесь почти родственницу. А знаете, Вы мне снились.

Теперь девушка улыбнулась.

— Да? Вы не оригинальны.

— В чем?

— Да многие, которые хотят поухаживать за мной, говорят, что я им снилась.

— Нет! Я не обманываю. Я лежу на траве, вверху облака, дождик пошел, радуга и Вы с ведром.

Татьяна рассмеялась.

— А ведро-то зачем? Дождевую воду собирать?

— Нет. Корову поить. А потом доить. Вы хотели мне корову там, во сне показать. Но не успели, напарник разбудил не вовремя.

— А у нас есть здесь коровы. Могу показать наяву. И я часто их пою.

— Настоящие?

— А какие они еще бывают?

— Ну, муляжи, искусственно созданные.

— Настоящие, зачем же муляжи поить?

— Поить… Да, зачем… И вы доите ее?

— Нет, у нас есть автоматическая доярка. Ну, пойдемте. У Вас три дня впереди. Покажу Вам Ваш домик. Расположитесь, приходите, придумаем, чем Вас развлечь.

Домик был маленьким и очень уютным. Жить в таком всегда — одно удовольствие. Рядом с домиком был небольшой сад. Висел в нем, как сказала Таня, гамак. В вот синтезатора пищи в домике не было. На вопрос Михаила девушка снова познакомила его с новым словом.

— Скоро обед, приходите ко мне через полчаса, пойдем в столовую, сегодня будут настоящие борщ и пельмени. Квасу выпьем. Нас немного здесь, мы стараемся питаться настоящей пищей.

— Квас?

— Не отравитесь, не бойтесь, очень вкусно и освежающе.

— А можно молока от коровы?

— Конечно можно. Отдохните с полчаса и приходите ко мне.

Татьяна ушла. Михаил завалился на гамак. Облака вверху завораживали, вот бы дождика еще.

Какое же оно вкусное, молоко от коровы! Никакого сравнения с тем, что Михаил пил у звезды Барнарда. Никакого.

Время проходило интересно. Здесь много было чего посмотреть, чему удивиться, а чему и восхититься. Тем более рядом с Таней, ее присутствие волновало и очень радовало его. Удручало отношение других членов общины. Они сторонились Дедолюбова. Словно он прибыл для того, чтобы принести им здесь крупные неприятности.

— Таня. А почему члены вашей общины хмуры и неразговорчивы? Их что-то тревожит? Или это лишь по отношению ко мне.

— Это по отношению к гостям в общем. А так они все жизнерадостны и достаточно болтливы.

Улыбнулась в ответ Татьяна.

— А почему?

— Нас не поддерживает Совет Солнечной системы. Все построено здесь на личные сбережения и на пожертвования. Так что каждый гость это нагрузка на бюджет нашей колонии.

— Да в чем же дело!? Я готов заплатить столько, сколько стоит мое проживание здесь! И даже больше! Куда перевести деньги?

Девушка отмахнулась.

— Ну что Вы! Мы не коммерческая организация, мы не имеем права брать с Вас плату за посещение и проживание.

— А пожертвование? Я готов пожертвовать! У меня не так много сбережений, но они есть, и я в них не очень-то и нуждаюсь.

— Это другое дело, но не ко мне. Вон видите здание? Там наш казначей Шандор Кочиш. Зайдете к нему, он все объяснит, заполните нужные бумаги, и все.

Увидав, что Михаил собирается идти к указанному зданию, Таня остановила его.

— Ну не сейчас. Можно завтра, с утра. У него с работой не завал, два часа после девяти утра ему хватает на все его дела.

— А Вы… А Вы почему относитесь ко мне не так как все? Вы очень добрая и милая!

— Вы меня заинтриговали. У меня к Вам появился интерес, когда я узнала, в какой точке Вы хотите приземлиться. Я ведь так же мечтаю побывать там.

Заканчивался второй день пребывания Дедолюбова на Луне. А это значит, их встречи с Таней через одни сутки могут закончиться навсегда. Но ему казалось уже, что он не сможет прожить без нее ни дня больше. Его сильно тянуло к ней. Он, кажется, влюбился в нее.

И вот последний день. Они сидели на траве под деревом и беседовали все о том же, о колонии, о ее планах, о мечтах самой Тани.

— Катастрофически не хватает средств. Хотелось бы поставить такой купол на Земле. Деактивировать землю под ним, посеять траву, посадить деревья. Знаете, что интересно? Вам ведь известно, что на Земле несколько постов Центра исследований Земли. Примерно под такими же куполами, как наш, только намного меньше по размеру. Грунт на постах деактивирован. И представляете, кое-где через двадцать лет после деактивации начала всходить трава. Очень много травы здесь именно той, с тех постов.

— Кто же так испоганил планету? Как это случилось?

— Сие неведомо никому. Случилась планетарная катастрофа. Те, кто набедокурил, вызвал катастрофу, уничтожили всю информацию. Людей оттуда, кто остался цел, переселили, а из планеты сделали свалку. Двадцать лет назад запретили сваливать что-либо на планету и наоборот стали вывозить все вредное и радиоактивное. Поставили посты. Но сколько времени понадобится планете, чтобы стать пригодной для жилья человека без защитных куполов, одному Богу известно.

— Таня, Вы сказали, что мечтаете побывать на Земле. А почему Вы не слетаете? Вас не пускают туда? Если да, то почему?

— Ну как не пускают? Я же не преступница!

Татьяна засмеялась.

У нас всего один межпланетный корабль в общине. И каждый его полет просто очень дорого обходится для нас.

— А полетим со мной? Мой челнок рассчитан на два человека.

— Вы это серьезно?

— А в чем трудности?

— Да нет трудностей. Меня и здесь отпустят, и Совет не запретит. Но ведь этот полет будет стоить дорого для Вас. Не хотелось быть Вам обузой.

— Да какая обуза!? Вы что!? Я бы с великой радостью находился бы рядом с Вами всю оставшуюся жизнь.

Татьяна строго посмотрела на Михаила. Чуть дрогнул уголок ее губ. А глаза стали теплее и нежнее.

— Хорошо. Я за сегодня улажу все формальности. Вам еще не пришло сообщение, когда можно вылетать?

— Бог ты мой! Может и пришло уже. Но я не взял дубликат приемника из челнока. Можно мне добежать до него. Почему Вы так далеко посадили меня?

— Бежать не надо. Янис, тот, кто Вас привез сюда, свозит и туда, и обратно. А так далеко потому, что это страховка, вряд ли наш купол выдержит столкновения с Вашим кораблем.

Янис болтал всю дорогу и туда, и обратно. Что он только не рассказал Михаилу. Видимо пожертвование Дедолюбова в казну колонии переменило отношение колонистов к нему.

К приехавшему от челнока луноходу подошла ожидавшая их Татьяна.

— Ну что? — спросила она Михаила, — Есть разрешение?

— Есть, — с радостной улыбкой ответил ей Михаил, — Завтра в двенадцать по полудню.

Таня в ответ так же улыбнулась.

— Ну значит завтра в десять тридцать встречаемся здесь. Янис отвезет сначала Вас, потом привезет меня. Мне просто не верится. Спасибо Вам.

Она потянулась к Михаилу и тронула его щеку влажными, горячими губами. У Михаила замерло сердце.

Одиннадцать часов. Одиннадцать десять. Одиннадцать двадцать. Одиннадцать тридцать! Ну почему они не едут? Ну что случилось? Она передумала? Но почему тогда не сказала ему об этом перед тем, как он уезжал из купола? Почему не попрощалась?

Нет. Один он не полетит. Запросит луноход, вернется обратно. У него есть свой челнок и есть друг, которому некуда деньги девать. Он останется здесь, рядом с ней и рядом с Землей.

В лунной темноте от зарева купола запрыгали два горящих глаза. Едут!

— Таня, одиннадцать пятьдесят пять, садитесь в кресло и пристегнитесь. Это не луноход.

Татьяна села, пристегнулась.

— Таня, извините, мне совсем не хочется улетать отсюда. Что нужно сделать, чтобы Вы приняли меня в общину. У меня вот челнок, я думаю, он будет не лишним для колонии. У меня есть товарищ с уймой денег, я попробую уговорить его вложить часть из них в вашу общину.

Таня отстегнулась, выпрыгнула из кресла, поцеловала Михаила в щеку, и явно не за то, что он дарил свой корабль колонии, и не за деньги, которые может пожертвовать для них его товарищ.

— Жмите на кнопку, капитан! Ровно полдень! Все решаемо!

Кнопка нажата, челнок медленно оторвался от поверхности.

Встречай Земля гостей! Встречай дальних потомков своих детей!