КАЧАЕТСЯ ВАГОН…

МОИМ ЛУЧШИМ ДРУЗЬЯМ ПОСВЯЩАЕТСЯ…

Хочу рассказать вам еще одну историю, которая, конечно же, не обошлась без моего лучшего друга Сани Кравчика.

Правда, за его невысокий рост мы звали его Фунтиком.

Поначалу Саня дико обижался и даже лез драться, но потом смирился, и прозвище прижилось.

Где-то в конце семидесятых годов, когда я уже работал на «СЧЕТМАШЕ», устроились Фунтик и еще один наш друг Володя Чернов на винно-коньячный комбинат проводниками.

Я до этого и не знал, что товарные вагоны с продукцией молдавского виноделия сопровождают проводники, по два человека на вагон.

Оружия им, естественно, не выдавали, но считалось, что с проводниками надежней. А вот платили проводникам хорошо. Если везде суточные были 3 рубля 60 копеек,

то проводники получали по 9-50 в сутки, и это не считая основной зарплаты.

Сделав пару поездок и окончательно освоившись на этом, новом для себя, поприще, Фунтик с Володей стали приглашать нас в гости в свой вагон.

Я не буду сейчас описывать наши дружеские попойки в товарном вагоне, по самую крышу заставленном ящиками с бутылками. Я расскажу о наших совместных поездках.

Правда, было их всего две. Ну да обо всем по порядку.

Дело было осенью. В отделе, где я тогда работал инженером-технологом, было только двое холостяков. Одним из них был я. Естественно, что пойти в отпуск летом было

для меня невозможно даже теоретически. В график отпусков на летние месяцы ставили работников, имеющих детей, выслугу лет, примерное поведение и многое еще, чего в ту пору не имел я. Так что в отпуск в том году я пошел осенью. Вспоминается, что был уже ноябрь. А тут Фунтик с Володей собираются в очередную поездку. Делать мне в отпуске все равно было нечего, а тут еще лучшие друзья уезжают, вот я и попросился с ними.

Получив инструкции, что нужно брать с собой, я отправился собираться, по дороге купив в магазине продиктованный Фунтиком набор продуктов и бытовых принадлежностей, необходимых в поездке.

На следующий день, в семь часов утра, мы с Фунтиком были на рампе. «Рампой» назывался склад готовой продукции винно-коньячного комбината, оборудованный для загрузки вагонов. Туда же подъехал и Володя.

Минут через двадцать маленький тепловозик, называемый в народе «маневрушкой», притащил на рампу два товарных вагона. Вагоны поставили так, чтобы двери вагонов оказались напротив ворот склада.

Думаете вагоны сразу начали грузить? А вот и нет. Сначала в вагон зашли проводники и вместе с ними невысокий мужичок, которого все почему-то звали Хачик, хотя он был чистокровным евреем. Его работой было заделать все отверстия и щели в вагоне, чтобы во время пути в них не дуло.

После этого началась погрузка. Наш вагон грузили ящиками с белым столовым вином «АЛБ ДЕ МАСЕ». А соседний — с красным. Загрузку начали сразу с обеих концов вагона, постепенно сближаясь у середины. Когда в центре вагона осталось небольшое свободное пространство, погрузку прекратили. В центре этого пространства Хачик прибил к полу лист оцинкованного железа, а на этом листе установил металлическую печку — буржуйку. Трубу от печки вывел в специальное отверстие в крыше вагона. Я раньше даже не думал, что все настолько продумано и приспособлено. Погрузка продолжилась. Правда, теперь ящики складировали уже не до потолка, а по три ряда в вышину с одной стороны. Потом мы положили на эти ящики фанеру, которую тоже притащил Хачик. Эта, накрытая фанерой, «площадка» была для нас днем столом, а ночью — постелью. Правда, после загрузки, мы оборудовали себе еще пару «спальных» мест, по-своему переставив несколько ящиков. Забыл сказать, что пространство перед дверями вагона было свободным.

Так требовали правила безопасности.

После окончания загрузки Хачик привез на тележке несколько мешков угля для печки — буржуйки. Сразу скажу, что до конца маршрута его не хватило.

Буржуйка обладает одним свойством. Пока она топится, в помещении очень тепло, даже жарко, но стоит ей потухнуть, температура моментально падает.

Поэтому печку приходилось топить круглосуточно. А где и как мы приобретали уголь в дороге, расскажу позже.

Растопив буржуйку, мы занялись обустройством нашего вагонного быта. Первым делом оборудовали спальные места. Затем Фунтик с Володей, убрав несколько верхних ящиков, сделали две ниши. Зачем? Я тогда даже не подозревал.

В это время опять подъехала маневрушка и переставила наш и соседний вагоны на другой путь. И тут началась основная подготовка к поездке. Фунтик с проводником из соседнего вагона взяли у Хачика тележку, на которой тот развозил уголь. Захватив с собой два, как мне показалось, почти пустых рюкзака и Володю Чернова, они куда-то ушли. А мы со вторым соседом-проводником остались охранять вагоны. Где-то через час они вернулись. На хачиковой тележке лежали четыре огромных кислородных подушки, но, судя по тому, с каким трудом трое взрозлых мужиков толкали эту тележку, в подушках был совсем не кислород. Оказалось, что подушки под завязку были заполнены питьевой водой из ближайшей колонки.

На мой вопрос:

— Зачем нам столько воды?

Фунтик, который никогда не отличался изысканностью манер и выражений, ответил:

— Жопу мыть!

И, немного подумав, добавил:

— Потом узнаешь.

Подушки были столитровые. Но одно дело — 100 литров кислорода, а другое дело — такой же объем воды. Мы, пятеро взрослых, здоровых мужиков, с трудом могли поднять одну подушку. Сколько мата и других крепких выражений услышали ближние окрестности, пока мы затаскивали по две подушки в каждый вагон, а затем поднимали и раскладывали их по заранее сделанным нишам под потолком вагонов. На все мои расспросы я получал один ответ:

— Узнаешь!

Поручив мне опять охранять вагон и следить, чтобы не прогорел уголь в буржуйке, Володя с Саней, прихватив тележку, снова куда-то ушли.

Через полчаса они вернулись. На тележке стояло несколько ящиков с пустыми бутылками и какой-то мешок. Бутылки были такие же, как и в ящиках с вином.

Заглянув в мешок, я увидел там совершенно новые пластмассовые пробки, которыми в то время закупоривали бутылки с вином.

Все это мы тоже загрузили в вагон.

На этом подготовка к поездке закончилась. Пока мы перекусывали бутербродами, снова подъехала маневрушка. Взяв три бутылки вина из ближайшего к дверям вагона ящика, Фунтик поднялся в кабину тепловозика и о чем-то поговорил с машинистом маневрушки. Вернулся он без бутылок, но довольный.

— Договорился! — сказал он.

— Сейчас нас перетащат на базу «Сельхозтехники» и там на сутки «забудут».

Так и случилось. Маневрушка зацепила наш и соседний вагоны, и мы поехали. Правда, путь был недалёк. Проехав метров пятьсот, мы оказались на огромной базе «Молдсельхозтехники». На базе было несколько железнодорожных путей. Наши вагоны «затолкали» в какой-то тупик. По проржавевшим рельсам было видно, что этим путем уже давно не пользовались. А из-за разросшихся кустов и деревьев наши вагоны были почти не заметны.

Володя Чернов и один из проводников соседнего вагона пошли к ближайшему телефону — автомату приглашать в гости знакомых девчонок.

А мы с Фунтиком и вторым проводником откупорили первую бутылку и накатили по стакану вина за удачную погрузку.

Минут через двадцать вернулись Володя с проводником. Они дозвонились знакомым и пригласили к нам, объяснив им где стоят наши вагоны и что нужно взять с собой из закуски, так как наши дорожные продукты вряд ли бы устроили девушек.

Гости должны были появиться через два часа. А мы пока продолжали понемногу употреблять вверенное нам для транспортировки вино. Правда, особо не усердствуя.

И тут в двери вагона кто-то постучал. Для гостей было рано. Саня немного отодвинул вагонную дверь. В образовавшейся щели возникла заросшая трехдневной щетиной физиономия мужика, явно страдающего похмельем. О чем-то быстро переговорив с Фунтиком, мужичок протянул ему рубль, а Фунтик вручил страдальцу бутылку вина.

— Бутылку не забудь вернуть, а то хрен вы у меня что еще получите! — крикнул Саня вслед исчезающему в ближайших зарослях мужику.

— Что это было? — спросил я у Фунтика.

— Не что, а кто, — услышал я в ответ. — Клиент приходил. Они сюда все время таскаться будут, особенно после того, как магазины закроют.

Минут через двадцать стук повторился. Тот же мужик протягивал в двери рубль и пустую бутылку. Забрав деньги, Саня выдал ему еще одну бутылку вина.

Не успели мы выпить по стаканчику, как снова появился мужик. Он уже некрепко держался на ногах, но пустую бутылку принес и со словами благодарности отправился в те же кусты, наверное, для того, чтобы лечь спать.

Часа через полтора стали подтягиваться знакомые девушки. Они не были, как сейчас говорят, женщинами низкой социальной ответственности. Это были простые советские девчонки, с которыми мы были знакомы «тысячу лет». С кем-то мы вместе учились, с кем-то работали. Мы были одной компанией, молоды и очень любили жизнь.На импровизированном столе появились овощи, фрукты, брынза и дефицитная сухая колбаса. Ее принесла одна наша подруга, папа которой был депутатом Верховного Совета МССР и отоваривался в тамошнем буфете. Ещё нам в дорогу она принесла три банки консервов «Завтрак туриста» из говядины. По тем временам эти консервы можно было купить только по огромному блату. Другая девушка, которая работала на кондитерской фабрике «Букурия», принесла несколько кульков разных конфет. Да, это была некондиция, но вкус конфет от этого не менялся. Так что стол у нас получился шикарный. А главное, одна из девушек принесла с собой японский портативный магнитофон, что было огромной редкостью в то время. Следовательно, и музыкой мы на ближайшие сутки были обеспечены. Да, я совсем забыл сказать, что Володя взял в поездку свою гитару. Наверняка людям моего поколения всё это очень хорошо знакомо. Все были когда-то такими же молодыми. У всех были такие же свои компании.

Веселье было в самом разгаре. Танцы под магнитофон надоели. Мы попросили Володю взять гитару. Репертуар у нас был очень разнообразный, от «Мишкиной улыбки» и «Мясоедовской» до битловской «Девушки» и песняровской «Александрины». У нас в компании была девушка, которая закончила музыкальное училище. И хоть в то время она уже работала стюардессой, но прекрасно пела с Володей на два голоса, а мы как могли им подпевали. И вы знаете, получалось довольно красиво, так как музыкального слуха не было только у Фунтика. Что не мешало ему с огромным вдохновением подпевать, совершенно не попадая в нужную тональность. Но кто тогда обращал на это внимание…

Наше веселье периодически прерывалось стуком в двери вагона и появлением там не совсем трезвых личностей, которые за рубль и пустую бутылку стремились взять вина именно в нашем вагоне.Позволю себе небольшое отступление. Я никак не мог понять, почему эти личности шли не в магазин, который находился на расстоянии двухсот метров отсюда, а к нам. В магазине вино»АЛБ ДЕ МАСЕ», в бутылке емкостью 0,8 литра, в простонародии называемой «огнетушителем», стоило 91 копейку, и это с бутылкой.

У нас этот «огнетушитель» стоил один рубль, да еще его, опустошенный, нужно было вернуть нам обратно. После этой поездки я отлично понял почему.

После восьми вечера, когда закрылись продовольственные магазины, желающие выпить товариСЧи пошли косяком. Каждые пятнадцать минут в дверь стучали и дрожащие руки протягивали рубль.

Еще мне было интересно, откуда они узнали, что наш вагон будет стоять здесь и именно сегодня. Как потом выяснилось, этим мы тоже были обязаны Хачику.

За три рубля, которые он получал с проводников после загрузки, Хачик рассказывал местным любителям зеленого змия, где, когда и сколько будет стоять вагон.

Проводники были рады платить Хачику, так как делали на продаже вина хороший дополнительный заработок.

Разгоряченные вином и танцами мы даже не замечали, что буржуйка давно погасла и в вагоне стало довольно прохладно. Да! Я совсем забыл сказать, что мы пригласили не только девушек, но и пару человек друзей. В вагоне нас было человек восемь. Кстати, в соседнем вагоне шло такое же разгуляево. Мы даже периодически ходили друг к другу в гости. Они к нам на белое вино, мы к ним — на красное. Да! Для тех, кто не знает молдавского языка, «АЛБ ДЕ МАСЕ» в переводе на русский язык «БЕЛОЕ СТОЛОВОЕ». Соответственно «ВИН ДЕ МАСЕ» в соседнем вагоне переводилось как «ВИНО СТОЛОВОЕ». В магазине оно стоило дешевле белого, 89 копеек со стоимостью посуды. А в вагоне что белое, что красное шло по одной цене с обязательным возвратом пустой бутылки.

Часам к трем ночи веселье стало стихать. Учитывая, что гулять мы начали часов в пять вечера, можете представить, в каком мы уже были состоянии.

На ногах оставались только я, Фунтик, Люда — стюардесса и Володя. Остальные участники вагонного веселья спали на подготовленных нами специальных местах.

Да и количество желающих выпить аборигенов резко сократилось. Закрыв двери вагона на специально сделанный для этого замок, подкинув угля в буржуйку и выпив еще по стакану вина, мы тоже завалились спать…

Утром я проснулся раньше всех. Эта особенность у меня появилась после армии. Я и до сих пор, во сколько бы ни лег спать и в каком бы состоянии ни заснул, просыпаюсь очень рано. Хмель еще не полностью выветрился из моей головы, но голова не болела. Я с трудом встал на ноги и направился к выходу. Простите за такие подробности, но организм требовал быстрейшего облегчения. И хоть я старался не шуметь, но, несколько раз споткнувшись, задев и скинув на пол металлические тарелки, ударившись ногой об угол ящика, громко и матерно выругавшись при этом, перебудил в вагоне всех .

Я не смогу сейчас даже воспроизвести все, что услышал тогда в свой адрес. Но я уже давно привык к такой реакции на мой ранний подъём, так как в силу этой особенности своего организма довольно часто будил друзей ни свет ни заря. Все находившиеся в вагоне также испытывали острую необходимость облегчиться. Фунтик подошел к дверному проёму, открыл замок, откатил одну створку дверей в сторону и со словами:

— Девочки налево, мальчики направо! — первым выпрыгнул на улицу. Все быстро последовали за ним. Какие к черту «лево – право»! Всей толпой мы устремились к ближайшим кустам. Только в кустах, соблюдая хоть какие-то нормы приличия, мы отошли от девчонок настолько, чтоб их не было видно. Кусты были очень густые и скоро мы потеряли из виду и друг друга. Я уже почти закончил все свои дела, как вдруг со стороны девчонок раздался истошный крик. Не раздумывая мы ломанулись на этот крик. То, что мы увидели, повергло нас в… истерический хохот!

А вышло вот что.

Наша стюардесса Люда забралась в самую чащу непролазных кустов. Присев под кустик, она стала, уж простите за столь интимные подробности, оправлять малые естественные надобности. Вдруг из кустов послышалось какое-то кряхтение, возня, затем мужской голос невнятно произнес:

— Это что это? Кто тут сц…т?

Люда, не заметившая в густых кустах ничего подозрительного, расположилась прямо над головой одного из наших вчерашних клиентов. Этот бедолага, после вчерашних возлияний, так и не смог уйти домой и пьяный уснул под кустом. Издав от неожиданности и с перепуга нечеловеческий, душераздирающий крик, бывшая музыкантша вскочила и не разбирая дороги, прямо через кусты рванулась к вагону. Но ее ноги запутались в кустарнике, она споткнулась и растянулась рядом с тем мужичонкой. Такую вот картину мы и застали, прибежав на крик Людмилы.

Мы до того нахохотались, что оставшийся хмель выветрился из наших голов. Девочки помогли Люде подняться и отвели ее в вагон. По дороге она издавала какие — то звуки, которые одновременно можно было принять и за плач. и за хохот. Помеченный Людой мужичонка тоже поднялся на ноги и засеменил в направлении вагона. Но вслед ему раздался грубый окрик Фунтика:

— Ну ты, козел обос..ный, пока не умоешься и не переоденешься, чтобы я тебя у вагона не видел!

Мужик не по-русски выругался и поковылял к ближайшим жилым домам частного сектора. Больше мы его не видели.

Сходив к водоколонке, которая находилась прямо на территории «Сельхозтехники», мы умылись и тоже вернулись в вагон.

Наши девушки, уже успевшие навести марафет на своих личиках, готовили завтрак. И хоть на часах было только начало восьмого, в вагон уже стучали жаждущие утреннего опохмела клиенты.

Позавтракав, мы стали готовиться к дальнейшей поездке, которая, вообще-то, еще и не начиналась. К двенадцати часам за нами должен был подъехать тепловоз-маневрушка, чтобы оттащить наш вагон на «сортировку», которая находилась за железнодорожным вокзалом станции Кишинев. На сортировке формировались составы из следующих в одном направлении вагонов. К одному такому составу должны были прицепить и нас.

А пока мы приводили в порядок себя и своё жилище и со смехом вспоминали курьезы вчерашнего вечера и сегодняшней ночи. Конечно, перещеголять Людмилу не смог никто.

Она, уже отошедшая от стресса, тоже смеялась над своими приключениями.

К одиннадцати утра наши гости стали расходиться. Договорились, что мы им позвоним, когда будем знать место нашей новой стоянки.

В вагоне остались Володя Чернов, Фунтик, я, Людмила и Танечка, дочка депутата. Девчонки жили на Ботанике, и им не было смысла добираться общественным транспортом, когда от железнодорожного вокзала, куда нас должны были оттащить, до Ботаники всего три остановки на троллейбусе.

Маневрушка пришла вовремя, и мы поехали. Притащив наш вагон на сортировку, тепловозик отцепился, оставив нас на станции. Здесь работали свои тепловозы.

По путям вокруг нас в разные стороны катились товарные вагоны. Минут через пятнадцать подкатил тепловоз за нами. Фунтик уже был наготове. В ход пошли всё те же три бутылки вина. Пока составитель поездов цеплял к тепловозу наш вагон, Саня договорился с машинистом. Нас затащили на какую-то уединенную ветку, которая заканчивалась земляной насыпью и называлась «тупик». Находился этот тупик в метрах трехстах от вокзала. Так что магазины, общественный транспорт и все остальные блага цивилизации были рядом.

Люда с Таней тоже засобирались домой. Отведя Фунтика в сторону и узнав у него, что стоять мы здесь будем, как минимум, до завтрашнего утра, Люда сказала, чтобы мы никому не звонили, потому что она собирается вечером привести к нам в гости своих подружек-стюардесс, которым давно это обещала. На этом мы и порешили.

Гостей нужно было встретить на вокзале в семь часов вечера, а на часах было только полвторого. Для начала мы решили пообедать. Чтобы самим не возиться с приготовлением обеда, решили сходить в столовую. Оказалось, что на сортировке есть и такое заведение. Причем местная столовая работала круглосуточно.

Но оставлять вагон без присмотра было нельзя. Сначала в столовую пошел Фунтик, по его возвращению — мы с Володей. Меню в столовой было лишено кулинарных изысков и разнообразия. Но приготовлено было вкусно. Не помню уже, какой суп был на первое, а вот на второе была жареная картошка с мясом. Именно с мясом, а не с куском сала в жалких мясных прожилках.

Подкрепившись, мы вернулись в вагон, где застали Фунтика мирно спящим на лежаке из ящиков с вином. Володя решил присоединиться к нему, чтобы набраться сил перед вечерним рандеву с работницами Аэрофлота. А я, зная, что все равно не усну, решил сходить позвонить домой из телефона — автомата и купить сигарет, которыми не запасся на всю поездку.

Отсутствовал я часа полтора, а вернувшись в вагон, застал такую картину: Володя подбирал на гитаре аккорды к какой-то песне. Было видно, что он решил произвести на стюардесс хорошее впечатление. А Фунтик… Фунтик обслуживал уже местных клиентов.

К семи часам вечера Володя ушел на вокзал встречать гостей. Я в это время готовил закуску, а Фунтик продолжал торговать вином. Клиентов было достаточно.

Но в семь часов Фунтик со словами: «Ну все, алкашня, дальше в магазин, а мы до утра не торгуем», — закрыл двери вагона. Только мы навели порядок в «магазине у Фунтика», расставив по ящикам пустые бутылки и подсчитав выручку, как вернулся Володя с Людмилой и тремя её подругами. Девушки громко смеялись. Оказывается, по дороге от вокзала Вовка рассказал им, что устроила утром Людмила. Девушки поднялись в вагон, мы познакомились. Среди них была одна, которую я уже видел раньше и с которой был бы совсем не против закрутить роман. Дело в том, что меня по долгу службы часто отправляли в командировки, и я несколько раз встречал эту девушку. Она была стюардессой на рейсах, которыми я летал.

Сначала, как это и бывает среди едва знакомых людей, между нами чувствовалась некоторая напряженность. Но с каждым выпитым стаканом вина она становилась все меньше, а потом и вовсе исчезла. Девушки оказались веселыми, компанейскими, и через час нам уже стало казаться, что мы знакомы много лет. Не хватало только музыки, но магнитофон забрала его хозяйка, уходя утром домой. И тут нам на выручку пришел Володя со своей гитарой. Мы стали петь. И перепели множество песен, а затем как-то так получилось, что перешли на анекдоты. И тут я понял, что пришел мой «звездный час»! В нашей компании, и не только в ней, никто не знал анекдотов больше, чем я. А самое главное, что я УМЕЛ ИХ РАССКАЗЫВАТЬ. Поверьте, уметь рассказывать анекдоты — это большое искусство. А тут я еще хотел произвести впечатление на подружку Люды, которую, как выяснилось, звали Светлана. Так что мое сольное выступление закончилось тем, что где-то через полчаса Вовка с Фунтиком катались от хохота по сооруженному нами лежаку, а девушки, которые уже просто плакали от смеха, умоляли меня замолчать, обещая мне за это все, что я только пожелаю. Но я, как человек почти малопьющий и порядочный, а где-то даже интеллигентный, не стал пользоваться своим положением. Рассказав еще пару анекдотов, я сказал, что хочу только одного, чтобы Света дала мне свой телефон и разрешила ей позвонить после того, как мы вернемся из поездки. Видели бы вы, с какими выражениями лиц смотрели на меня Володя с Саней! В их глазах я выглядел полным идиотом, но я знал, что делаю. Светлана же, как я потом узнал, с большим удовольствием исполнила моё желание.

Часам к одиннадцати гости стали собираться домой. Хотя следующим днём и было воскресенье, но самолеты летают каждый день, и девушкам нужно было утром на работу.

Мы с Черновым пошли их провожать, а Фунтик опять остался в вагоне.

Володя с Людой и с двумя другими девушками ушли немного вперед, а мы со Светланой шли за ними. Я рассказывал Свете о том, как впервые увидел её в самолете и что тогда уже она мне понравилась.

Мы дошли до остановки и стали ждать троллейбус. И вот же закон подлости! Троллейбус этого маршрута даже днем приходилось ждать подолгу, а тут он подошел через две минуты!

Правда, со Светланой мы уже обо всем договорились, а ее телефон был у меня записан. Девушки уехали. Развернувшись, мы с Черновым не спеша побрели к вагону.

Всю дорогу мы разговаривали о новых знакомых. Володя признался, что пока не определился, с кем из двух подружек продолжать общение, решил попробовать крутить с обеими, а там как пойдет. Ну а у меня уже все было решено. Еще не уехав, я уже хотел вернуться, чтобы встретиться побыстрее со Светой.

Так переговариваясь, мы и дошли до вагона. В вагоне Фунтик подсчитывал количество выпитых и проданных бутылок. Увидев нас, он почесал затылок и сказал:

— Да блин, хорошо погуляли! Всё! Пьянству бой! С утра начинаем работать, а то до конца поездки хрен успеем!

Я, находясь еще в мечтах о новой встрече со Светой, спросил:

— А мы долго ездить будем?

— Если все пойдет хорошо, то может через неделю доедем, ну а если нет, то приедем раньше.

Ничего не поняв из его ответа, я в первый раз за все время спросил:

— Кстати, а куда мы едем?

Зная, что до Москвы поезд идет двадцать два часа, я думал, что мы едем куда-то на Урал. Ответ Фунтика меня ошарашил:

— А едем мы в Бессарабскую.

Насколько я знал географию Молдавии, от Кишинева до Бессарабской было девяносто два километра.

На мои расспросы друзья сначала отшучивались, но я не отставал. Не выдержав моего напора, Фунтик откупорил бутылку вина, разлил его по кружкам, так как стеклянная посуда в вагоне не приветствовалась, сделал хороший глоток, закурил и начал свою лекцию:

— Понимаешь, нам платят 9-50 в сутки. Чем дольше мы будем в пути, тем больше получим командировочных. Поэтому на каждой станции мы договариваемся, чтобы нас не прицепляли сразу к составу, а хотя бы на сутки ставили в тупик. Но больше суток на одной станции не простоишь, у железной дороги тоже есть сроки.

— Каждый раз по три бутылки! Это же вина не напасешься! — подал я свою реплику.

— Так за вино мы не платим, а нам за сутки — да! — Фунтик отпил еще из кружки и продолжил.

— Да и пару дней нам нужно, чтобы восполнить все, что мы сами выпили, продали и еще продадим по дороге. Это тоже наш заработок.

— А как восполнять-то будем? — спросил я.

— Завтра увидишь. Еще и помогать будешь. А сейчас спать.

Утром я снова проснулся раньше всех. Стараясь не шуметь, захватив с собой чайник, я вышел на улицу. Совершив утренний моцион и умывшись, я набрал в чайник воды и вернулся в вагон. Друзья еще спали. Раскочегарив буржуйку, я поставил на нее чайник. Пока он закипал, я приготовил на всех бутерброды с сыром и колбасой. После того, как чайник закипел, я в специальной кружке сделал крепкую заварку и стал «помогать» друзьям проснуться.

Но моя помощь почти не понадобилась. Вскоре проснулся Володя. Открыв глаза и потянувшись до хруста в костях, Чернов хорошо поставленным сержантским голосом заорал:

— Рота подъем!

Фунтик вскочил и, еще не открыв глаз, спросил:

— Тревога?

Мы с Володей засмеялись. Видно, армия еще крепко сидела в нас. Друзья тоже сбегали умыться. Мы позавтракали бутербродами с чаем и стали решать, что делать дальше.

Решали, конечно, Фунтик с Володей. Мое дилетантское мнение друзей не волновало. Много времени решение не заняло. Оно было однозначно:

— Пора ехать!

Фунтик сбегал к составителю и договорился, чтобы нас поставили в ближайший состав, который пойдет в нужном направлении.

— Так, — сказал Фунтик, — сейчас тронемся и — за работу!

И, заметив вопрос у меня в глазах, добавил:

— На стоянках работать нельзя — увидеть могут.

Хоть мне и очень хотелось, но я не стал спрашивать, что может быть плохого в том, что кто-то увидит работающих мужиков.

Отправки долго ждать не пришлось. Минут через двадцать наш вагон подцепила маневрушка и утащила на основной путь, где уже был почти сформирован состав.

Наш вагон подцепили к составу, а еще минут через пятнадцать поезд тронулся.

— Ну вот и поехали! — сказал Володя.

— Из города выедем и — за работу! — добавил Саня.

Мы стояли у приоткрытых дверей. Наш состав, постепенно набирая скорость, проехал привокзальный район. За ним начиналась промзона и городская магала.

Наконец, состав выехал из города.

— А теперь работать! — сказал Фунтик. И, обращаясь непосредственно ко мне, добавил:

— Смотри и учись.

Для начала они с Володей стали откупоривать бутылки с вином. Одну треть вина из этих бутылок мне поручили сливать в эмалированное ведро, которое специально для этого брали в поездку. Причем бутылки они откупоривали так ловко, что пластмассовые пробки оставались совершенно целыми. Позже я тоже научился открывать бутылки, не повреждая пробку. А бутылки, из которых я отливал вино, Володя с Саней доливали водой из кислородных подушек.

Кто видел кислородные подушки, знает, что у них был шланг с краником. Заливать воду через этот шланг было очень удобно. Подушки, как вы помните, лежали под самым потолком вагона, так что вода текла сама, нужно было только вовремя закрывать и открывать кран. Заполнив бутылку, ее вновь закупоривали той же пробкой и ставили в отдельный ящик. Это делалось для того, чтобы знать, в каких ящиках разбавленное вино.

Когда ведро наполнилось вином, мне поручили заполнять этим вином пустые бутылки ровно на две трети, остальной объем тоже доливали водой.

Как видите, технология была несложная. Теперь мне стало понятно, почему у «клиентов» требовали возврата пустой тары.

Работа у нас спорилась, но тут состав начал сбавлять ход. Фунтик приоткрыл дверь, выглянул на улицу и сказал:

— К Бендерам подъезжаем.

Мы проехали пассажирский вокзал, разные привокзальные камеры хранения и другие сооружения. Остановился состав на каком-то пути, вокруг нас стояли такие же товарные составы.

Володя пошел узнавать что и как, а Саня объяснил мне, это в Бендерах составы почти не формируют. А вот на следующей станции Тирасполь — крупная сортировка.

Там мы и будем договариваться. Тут вернулся Володя и сказал, что стоять мы здесь будем часа полтора, но данные неточные. Чтобы зря не тратить времени, мы решили пообедать. Но идти куда-нибудь в столовую было нельзя, состав мог уехать без нас. Решили готовить сами. А так как это был обед, то решили сварить суп. Для этих целей у нас была довольно большая кастрюля. Быстренько почистив несколько картофелин, помыв и порезав их кубиками, мы, а вернее Володя, поваром вызвался быть он, положил картофель в кастрюлю, налил в неё воды и поставил на буржуйку. Когда вода закипела, Володя засыпал туда два пакетика супа. Помните были такие? Затем он открыл одну банку «Завтрака туриста», который принесла Танечка, и, порезав содержимое банки на несколько кусков, отправил эти куски тоже в кастрюлю. Когда суп снова закипел, Володя попробовал его, добавил немного соли, поперчил и дал повариться еще минут пять, постоянно помешивая в кастрюле. Затем снял с буржуйки и поставил на наш импровизированный стол.

— Пускай минут десять настоится, — сказал шеф-повар Чернов. А мы с Фунтиком вспомнили, что до армии у Володи была девушка Галя, которая училась в кулинарном техникуме на технолога по приготовлению пищи. Дело у них шло уже к свадьбе, но Вовку вовремя забрали в армию. Не знаю, она ли научила Чернова готовить суп из пакетиков или этому он научился где-то ещё, но после армии они больше не встречались. То ли она его не дождалась, выскочив замуж за другого, то ли он сам ее бросил. Не знаю, а врать не хочу.

Фунтик достал три глубоких солдатских миски и половник, тоже солдатский, как оказалось, подарок все того же Хачика. Оказывается, Хачик, как говорят в Одессе, имел-таки до Фунтика свой еврейский интерес, но про это мы тогда еще не знали.

Володя разлил суп по мискам, а я нарезал хлеб. Выпив по кружке вина (а как же без этого?), мы приступили к обеду…

Я по жизни гурман. Конечно, когда есть возможность! Сам неплохо готовлю. Но такого вкусного супа, как тогда, я, кажется, не ел ни разу в жизни!

Кстати, умение так готовить суп мне потом очень пригодилось. Сначала, когда нас стали посылать в колхоз помогать советским колхозникам «бороться с урожаем».

Иногда приходилось готовить такой суп на весь отряд. Конечно, говяжьего «завтрака туриста» у нас не было, но во всех магазинах продавались консервы «Зельц», которые стоили копейки. Не знаю, из чего их делали, но немного мясом они пахли. Так бы я, конечно, «эту консерву» есть не стал, но вот суп с ними получался вкусный и, как говорят в народе, «нажористый». Да, про «Зельц» я узнал тоже от Володи. И потом, когда я стал постоянно ездить в командировки, эти супы помогали мне экономить очень много командировочных. Но я опять отвлекся.

Мы съели по две миски супа. Сытые и довольные сели у буржуйки и закурили. Во время перекура решили, что попробуем в Тирасполе задержаться хотя бы на сутки.

Тут наш состав тронулся и покатил к мосту через реку Днестр, который тогда разделял Бендеры и Тирасполь. А теперь здесь проходит граница Молдовы и непризнанной, но давно наплевавшей на это, ПМР.

В Тирасполе, как и в Кишиневе, наш состав остановился на «сортировке». Вагоны расцепили и стали цеплять к другим, формирующимся на станции составам.

История с нашим вагоном повторилась: три бутылки вина, составитель поездов и тупик на сутки. Закрыв двери на замок, мы решили сегодня закончить «работу».

Часа через три «ударного» труда все бутылки были наполнены, закупорены и расставлены в ящики. Ящики с разбавленным вином мы заскладировали отдельно, чтобы не перепутать с «неработанными»- так это называлось у проводников. У нас еще оставалось несколько ящиков пустых бутылок и множество пробок.

Недолго думая Фунтик вновь открыл «магазин». Клиентов было меньше, чем в Кишиневе, но все равно торговля шла довольно бойко. А вот откуда местные любители выпить узнали о нашем вагоне, до сих пор остается для меня тайной.

Пока Фунтик торговал, мы с Володей нажарили картошки с колбасой, открыли банку с солеными огурцами, захваченную мной в поездку. Сказав Фунтику, чтобы завязывал с коммерцией, мы все вместе уселись за стол и плотно поужинали. Конечно, при этом ещё и выпили. Спать не хотелось, хотя на часах уже был одиннадцатый час ночи.

Мы сидели, курили и трепались обо всем и в то же время ни о чем. Затем, продолжая трепаться, все завалились на лежаки и не заметили, как заснули.

Утром все повторилось. Наш вагон «достали’ из тупика, поставили в состав, и мы поехали дальше, до следующей сортировочной станции. Днем мы «работали», вечером — торговали. Так продолжалось еще четверо суток. И вот последний наш перегон. Фунтик сбегал к составителю и узнал, что до Бессарабки у нас больше остановок не будет. На станцию Бессарабская мы прибыли уже затемно. Наш вагон отцепили от состава и подтащили к пакгаузу, оборудованному такой же рампой, как в Кишиневе на складе вино-коньячного завода. Там в то время находился только сторож, от которого мы узнали, что разгрузка начнется только утром. Закрыв двери на замок, Фунтик с Володей последний раз стали пересчитывать ящики, чтобы по документам при разгрузке все сошлось. Но у Фунтика получалось на ящик больше, а у Володи на один ящик выходило меньше. Чтобы не рисковать, мы быстренько «сработали» еще один ящик и завалились спать. Часам к девяти утра прибыли машины и бригада грузчиков. Они довольно быстро разгрузили вагон, но количество ящиков с накладными не сошлось. Ящиков оказалось на два больше. Пока Фунтик оформлял документы, мы с Черновым распихали лишние бутылки с вином по опустевшим рюкзакам. Две бутылки отдали грузчикам и были готовы к возвращению домой. Тут пришел Саня с подписанными документами, и мы отправились на вокзал. Поезд на Кишинев уже ушел, следующий — был только завтра. Но в таких небольших городках междугородние автобусы тоже прибывали и отправлялись с железнодорожного вокзала.

Посмотрев расписание, мы взяли билеты до Кишинева на автобус. Через двадцать минут «ветеран львовского автобусостроения», скрипя и позвякивая, но довольно резво, покатил нас домой. А ещё через четыре часа мы уже выходили из автобуса на железнодорожном вокзале Кишинева, с которого началась наша поездка шесть суток назад.

Да, забыл рассказать. В автобусе к Володе привязался какой-то пьяный мужичок, который решил, что Чернов обязательно должен купить у него шапку. Правда, изделие из шкурки давно умершего своей смертью кролика, которое было на голове у мужика, назвать шапкой было довольно затруднительно. Володя сначала культурно отказывался, мужик же начал наглеть. Но не на тех нарвался. Стоило только автобусу остановиться возле какой-то деревни, чтобы высадить очередного пассажира, как Володя содрал с головы мужика шапку и выкинул ее в открывшиеся двери. Мужичок ринулся за своим имуществом, а Фунтик пинком придал ему ускорение, и мужик вылетел из автобуса вслед за своим головным убором. Тут водитель закрыл двери, и мы уехали. Больше по дороге никаких приключений не было.

Договорившись завтра созвониться, мы разъехались по домам. Мы-то с Саней жили в соседних домах на Ботанике, а вот Володе нужно было ехать ещё через весь город.

Приехав домой, я первым делом отправился в ванну и пару часов отмокал от путешествия в товарном вагоне с топящейся буржуйкой. Как мне потом рассказала мама, когда я вошёл на порог, то был похож на черта из «Ночи перед Рождеством» «на хуторе близ Диканьки», который полночи просидел в мешке из-под угля.

На следующий день мы встретились с друзьями. Володя с Саней уже успели получить деньги за эту поездку. Нам с Володей не терпелось позвонить нашим новым знакомым — стюардессам.

Решено было пригласить их в ресторан. Фунтик сказал, что он тоже будет с девушкой. Я позвонил Свете и договорился с ней на вечер.

В семь часов вечера мы встретились возле «Интуриста». Я был со Светой, Володя «определился» и пришел с девушкой, которую звали Лариса.

Ну а Фунтик… Фунтик пришел с Людой.

Много лет прошло с этого путешествия, длиной в девяноста два километра и шестеро суток.

Володи и Сани уже давно нет с нами. Он погиб от рук отморозков в парке на Рышкановке в лихие 90 — е. Саня умер от болезни уже здесь, в США.

Когда я вспоминаю своих друзей, а боль и грусть подступают слезами к глазам, тогда я еду в «русский магазин», покупаю пару пакетов какого-нибудь супа (их выбор сейчас огромен), банку говяжьей тушенки и готовлю на всю семью суп по Володиному рецепту.

У нас в семье его все очень любят…