Жил-был медвежатник Петрович. И проживал у Петровича в медвежатнике медведь. Однажды поутру вошел Петрович в хижину медвежью с мёда кастрюлей на плече да и как рявкнет на Михайло Иваныча, который тоже не с той ноги встал. “Ты чё!? Не с той ноги сегодня поднялась, косолапая?” – пробурчал Петро в свой огромный лошадиный нос – “Давай, подымайся, пока пчёлы не чухнули” Встал медведь, распрямил лопатки да и как достанет из-под стога сена… самогонный аппарат! В чистом виде, с медно-глянцеватыми трубами и сухопарником. Начали они гнать мёд, туго шёл, однако чёрт его возьми – заборный, настоявшийся, с крайнего улья вытащил. Где-то на середине сего процесса надо было прочистить трубы, а ибо забились не на шутку, треклятый мёдопровод. Ну, мишка скрутил сухопарник, как засунет в две ноздри трубочки… дунул на славу, мёд с двух концов повылетал, а самогон молча стоял в ведре с надписью “МОЛОКО” под табуреткой.
Ладно, умаялись, нахимичили они с петровичем, попробовали и спать улеглись, забыв поплотней прикрыть деревянное квадратное окошко. И тут, нежданно-негаданно, нагрянула беда лютая в их амбар надежный. Залетел рой пчел вместе с мухами-цокотухами и давай крики устраивать да спать работникам мешать.
Уставились тогда насекомые на медведя. А петрович тут как тут, лишь дайте слово свое вставить: “Летите отсюда подобру-поздорову” – он цедил сквозь медовый рот – “Ничего, он споткнулся об улей, только к завтраму отойдет”
Удивилась пчелиная орда от такого обращения… и покусали Петровича; и умер Петрович, не успев разлить по бутылкам явственный, подходящий его необозримому русскому духу непорочный напиток. Медведьюшко на следующие сутки соизволил оклематься, а спал он, ну загляденье просто: ноги врозь, ручки аккуратненько сложил на грудке, как настоящий ждун с черными глазами. Ладно, подумал он – с самогона пробу взял. Что дальше? Глянул на сено, там Петрович мёртвый уже, у ножки табурета ведро с чачей какой-то, фу, мерзость. А! дак это ж это самое, самогон, во я тупизна. Почесал бурой лапой спину и давай вставать; очнулся Миша крепок-крепёшенек, ой, будь здоров, слёзы счастья наверняка побегут у меня, у автора этих прекрасных строк. Так-с, что там по сюжету… Вот что: как бы Бурыч ни тужился, ни надрывался бедненький, приподняться он ни на дюйм не мог. Но, однако, помощь была неподалёку, буквально за углом, чуть поодаль, за берёзкой. В том месте дремал мужик из деревни дураков, усатый чёрт с ручной медведицей. Поколе сарай шатался от рёва медведища, мужику казалось, что это сарай рыдает: ”аааа, горе мне, хны-хныыы ееееяеяея, ыыыааа ееяе. Ведро самогона во мне прячется, ыыыааа ееяе, кто вытащит-то наконец и выпьет!!!??” И восстал мужик на отмеренную господом не всем людям пару ног, потащился туда, куда стрелки его усов устремились. А медведица так и осталась на цепи сидеть прикованная к берёзке, с одной косточкой в миске, как у бобика.
Дошёл мужик до сараю и сходу ляпнул: “Выноси, пока стоишь”. А из-за покосившихся ворот голос звука невиданного ему отвечает: “Помоги подняться мне, кто бы ты ни был; хорошо, ежели такой же медведь”. Понял мужик, что померещилось тогда спросонку. Подошел смирненько к окошку и смотрит: ведро с чачей, бехеровка или медовуха — не сообразил мужик, одно понял – надо действовать. Для храбрости тяпнул из фляжки остатки позавчерашней горилки, которую вчера с витрины магазина жены уволок себе за пазуху! И пошел мужик в кафтане своем, да с шарфом алым, да с усами ненаглядными, и… С ДВУСТВОЛКОЮ НА СОЛЯНОМ ЗАРЯДЕ, всегда, сколько помнил себя, за спиною могучей таскал… в спине, у него, у мужика, оттиск тама образовался, заместо футляра, взамен любого чехла сойдет. Влетел с двух ног, давай кувырок и руки вот-вот дотянутся, вот только все-таки Миша половчей выдался. Он днями напролет не бухает. Как сиганет миша, хватанёт ведро двумя руками, лежа на животе, и рычит: “Ррррр, не отпущу”. Ну и мужика понесло от такой наглости – не наливают бесплатно. Выхватил ружье, а медведь две красные ноздри подставил, набрал полные щеки воздуха и дунул. На себя. И вылетело ружье из сарая куда-то за бугры. Да мужик тот еще затейник, вынул черенок из деревянной бочки слева от себя и наотмашь втащил косолапой. Но бурыч остался недвижим, мужик в растерянности… И предложил усатый сделку медведю: я тебе медведицу приведу, будете жить да орать, да мёд наживать. Оба пошли на компромисс – мужику прогнанную бражку, мишке – королеву и косточку с чашкой.
Вышел мужик и привёл ту самую его, невиданных кровей… ой, что я говорю. Одной ноги задней нет, во рту зубов 8 что ли, и затылок скошенный как у аненцефала.
Взъерепенился тогда мишка, а мужик был таков – уже искал ружье за дивными буграми, опустошив наполовину ведро. Правда он обрадовался, когда увидел пред собою еще 2 ведра, потом 4… дальше сказке конец, кто слушал – хрен с тобой.
Бред Оквитанский
227
Загрузка...
