В стародавние времена в той стороне, где стоит славный город Дуэ, рядом с деревушкой Леклюз, жил зажиточный фермер Антуан Вильбо. Год за годом он усердно работал на своих полях, и дела его шли все лучше и лучше.
И вот однажды, в тот самый год, когда урожай на землях Вильбо был необыкновенно хорош, случился у него пожар. Сгорел самый большой сарай. Только накануне фермер сложил в него все, что собрал с полей. И все сгорело: и сено, и зерно.
Пожар разгорелся так быстро, что Антуан не успел даже позвать на помощь соседей. Да и жили соседи не близко.
Долго сидел на пепелище Вильбо и все думал, почему он поторопился спрятать все в сарай. Даже не дал снегу постоять в копнах на поле. Молотить решил потом. Наверное, виноват был Матиас Ленсберг. Тот любил, сидя на завалинке и поглаживая колено, предсказывать погоду. Вот он то всех и предупредил, что, видимо, предстоит целая неделя дождей.
Но сколько Вильбо не думал, так ничего и не придумал. Уже спустился вечер, и тут он решил сходить к своему брату, что жил неподалеку в Эндикуре, посоветоваться. Дорога была не длинной, всего около двух лье )что-то около восьми километров).
Уже стемнело, когда он дошел до большой дороги, ведущей в Аррас. Оставалось только пересечь небольшой лесок. Эту тропинку Антуан знал с детства. Он смело углубился в лес и вдруг нос к носу столкнулся с высоким смуглым человеком, одетым в буро-коричневый плащ, со шпагой на боку. На шляпе у незнакомца развевались красные петушиные перья.
– Куда шагаешь, приятель?- спросил он.
– Тебе это важно знать?- буркнул в ответ фермер, не то настроение у него было, чтобы шутить или вести всякие там приятные разговоры.
“Откуда только тебя черт принес?”- подумал он.
– Это важно тебе, что я тут встретился. Ну, я вижу, что ты уже догадался, кто я такой. Но главное, что я и только я могу спасти тебя от разорения.
Вильбо и в самом деле сильно запоздал с арендными платежами и понимал, что разорение неминуемо. Он посмотрел на нежданного собеседника и был поражен, увидев, что у того в глаза совсем нет белка. Два шарика на месте глаз были такими черными, что казались сделанными из кусочков каменного угля. Поэтому самому признаку он тотчас узнал Вельзевула, одного из главных дьяволов.
– Ну, и как же ты меня спасешь?- спросил он.
– А я восстановлю твой сарай со всем содержимым.
– Со всем содержимым?
– Да, со всем, что там было.
– А когда?
– Да этой же ночью!
Антуан секунду колебался, а потом решил.
– Согласен я,- сказал он Вельзевулу.
– В таком случае, куманек, подпиши вот здесь. Да сам знаешь, какие чернила в таких делах в ход идут.
И Вельзевул выбрал большой пень, чтобы он служил им в качестве стола, дал фермеру перо и лист пергамента, покрытого таинственными письменами.
– Что означают все эти буквы?- спросил Вильбо.
– Они означают, что если, до того, как закричит петух, я восстановлю твой сарай в прежнем виде, то через пять-десять лет ты будешь мой, душой и телом.
Антуан уколол себе булавкой палец и расписался кровью на листе. Злой дух исчез, а фермер оказался сразу у себя дома, как будто и не уходил никуда.
Дома Вильбо не стал ужинать. Он не стал ложиться спать, а только слонялся по комнате, выходил из дома, возвращался, опять выходил… И так всю ночь.
Жена была очень сильно обеспокоена странным поведением своего супруга. Под утро она тайком вышла вслед за ним во двор и увидела там странную картину.
Целая толпа маленьких существ со сверкающими огнем лицами, рогатых, когтистых, на козьих ножках молча и усердно работали, возводя сарай заново. Горы отборной пшеницы высились рядом.
– Что же это такое? Господи Иисусе!- закричала она, дрожа от страха.
– А это, моя милая Франсуаза,- ответил Антуан,- это моя победа в этом мире и вечная потеря в мире ином.
И он признался ей во всем.
Франсуаза была женщина толковая и богобоязненная. Она сразу же помчалась в свою комнату, бросилась на колени перед иконами и стала просить у бога, очень горячо просить, чтобы он надоумил её, какими средствами можно ещё спасти её мужа.
И вот она поднялась с сияющим лицом, достала с полки старинную шкатулку, которую ей когда-то подарила её бабушка, вынула из неё огниво, высекал искру и зажгла длинную самодельную деревенскую спичку-лучину, ну, знаете, такую.., сделанную из конопли, пропитанной серой, мы ещё называем их “бюотт”, а затем большую свечу из цветного воска, по семейному преданию, подаренную бабушке самим королем, когда он проезжал на охоту через их ферму.
С горящей свечой она выскочила во двор и вбежала в курятник.
А сарай был почти готов. Те чертики, что работали на кровле, уже покрывали самый верх крыши.
Вдруг в курятнике вспыхнул яркий свет. Он залил все помещение, и главный петух, решив, что уже настало утро, закричал, что есть мочи:
– Кукареку! Вставать пора!
Тотчас все дьяволы посыпались с крыши, кувыркаясь и ковыляя, как птенчики в траве, когда им угрожает коса косаря. Напрасно Вельзевул, который укладывал последние черепицы, пытался удержать свой рогатый народец.
В ярости он далеко забросил уже приготовленный конек крыши и скрылся, бормоча страшные ругательства и богохульства.
Антуан убедился, что весь урожай к нему вернулся. Он стал завершать крышу, но ничего у него не выходило. Черепицы, которые он клал, ночью падали на землю, и дыра продолжала зиять, как раскрытый рот.
Тут и дождливая погода наступила, как и было предсказано. Дождь, заливая сарай, погубил весь хлеб. Арендатор ещё более “преуспел”, то есть, я хочу сказать, что он оказался ещё в более плохом положении, чем был прежде.
Однажды ночью лил проливной дождь, особенно сильный на этот раз. Вильбо, ничего не сказав жене, пошел на то самое место, где он когда-то повстречал Вельзевула. Но, хотя погодка была подходящей для появления любого черта, наш-то даже и близко не прогуливался.
Однако Антуан решил во что бы то ни стало его вызвать. Для этого он припомнил всемогущее заклинание с помощью “черного глэна”, так как это описано в известных сочинениях, а именно в “Настоящем красном драконе”, или в “Искусстве повелевать всеми духами небесными, земными и адскими”.
И вот он в 11 часов пошел, нашел молодого глэна – у нас так зовут молодых петушков – совсем черного-пречерного.
Схватил его за шею, чтобы тот не кричал. И пошел он затем на то место, где две дороги пересекаются, на перекресток.
Там, как только пробило полночь, он начертил на земле круг кипарисовой палочкой, стал в середину круга, разрубил пополам цыпленка и три раза воскликнул:
– Элоим!! Эссаим!
Черный дым тут заклубился, а потом рассеялся, и вот в центре круга возник Вельзевул.
-Ну, и какого черта ты теперь хочешь?- спросил он.
– Антуан ответил:
– А я хочу заключить с тобой договор.
– Ах! Ах! Ишь, какой ты весельчак. Ты что думаешь, черти любят, когда их обманывают деревенские дураки?
– Да это не я. Жена это…
– Хватит. Ну, и чего же ты хочешь?
– Чтобы ты позволил мне доделать твою работу.
– На это я согласен, но при одном условии. Ты мне отдашь ребёнка, которого тебе родит жена.
– Нет… душу моего ребёнка? Бери уж мою!
– Пхе, твою! Да я и не очень-то заинтересован в том, чтобы её получить. Мне нужна юная, невинная девочка, понимаешь? Да, кроме того, она ничего и не потеряет. Я сделаю из неё принцессу.
Долго не соглашался Вильбо. Однако у него не было выбора. Ему с женой впору было идти попрошайничать. Кончилось тем, что он согласился.
– Иди, достраивай свой амбар,- сказал Вельзевул, исчезая в облаке черного-пречерного дыма,- а через три месяца готовься сдержать свое слово.
Антуан ничего не сказал своей жене: ни о встрече с Вельзевулом, ни об условиях, на которых он заручился его помощью.
Через три месяца в ноябре, вечерком, он сидел у огня и курил трубку. Картошка пеклась на железной решётке, суп кипел в котле, подвешенном над огнем. Франсуаза напевала “ду-ду-ду” очаровательной малютке, улыбающейся в углу колыбельки.
Снаружи выл ветер и свирепствовала метель. Семья Антуана казалась такой счастливой в ласковом тепле своего домика.
Вдруг жалобный голос раздался за дверью:
– Добрые люди, откройте бедному страннику.
– Не открывай!- вскричал Антуан, затрепетавший при звуках этого голоса. Но Франсуаза взяла свечу, чтобы осветить гостя, и пошла открывать дверь, говоря:
– Входи, божий человек.
И вот появился на пороге человек, одетый в пелерину, пуговицы на которой заменяли морские раковины, в широкой шляпе, украшенной одним большим пером и мелкими медальками, самыми разными, на боку у него висел кошель, на спине – котомка, через плечо – фляга, а в руке – посох.
Этот странный человек был одет в бедный костюм и потертый плащ, но вместо того, чтобы выглядеть униженным и огорченным, он вошел в комнату твердой походкой и с наглым видом. Его глаза, похожие на два уголька, излучали пламя.
– Прочь, Сатана! – закричал ему Вильбо, бросаясь ему навстречу.
– Ах, ах, достойный ты, честный человек,- захихикал Вельзевул, потому что это был он. – Ну и как ты, сдержишь ли ты свое обещание?
– Чего вы хотите?- спросила Франсуаза, начиная дрожать.
– Я хочу это дитя, оно мое, принадлежит мне.
– Мою дочь?- и мать бросилась к колыбели, схватила ребёнка на руки.
– Эй ты, арендатор,- резко сказал Вельзевул,- прикажи своей жене отойти от ребёнка, а не то…
Антуан оцепенел от ужаса, а Франсуаза с глазами, мечущими искры, сжимала дочь в своих объятиях, готовая её оберегать и защищать, как львица своего львенка.
– Но ведь это правда,- спросил нечистый дух,- что ты обещал дать мне девочку, свою дочку, за то, что я разрешил тебе закончить амбар?
– Правда,- ответил Вильбо сдавленным голосом.
– Но я-то ничего не обещала,- вскричала Франсуаза,- а ребёнок принадлежит как отцу, так и матери.
= В доме мужчина – хозяин,- заревел Вельзевул.- Давай торопись, я спешу, у меня нет времени.
И он сделал шаг вперёд. Франсуаза увидела, что всякое сопротивление бесполезно.
– О, сжальтесь,- плакала она.- Оставьте мне мое дитя.
– Нет.
– Ну, хоть до завтра.
– Нет.
– Ох, боже, помоги мне, надоумь,- шептала бедная мать.
И вдруг, бросив взгляд на королевскую свечу, она поняла, что путь к спасению ещё возможен.
– Ну, дайте мне, по крайней мере, хоть обнять её в последний раз… Ну, вот, хотя бы пока эта свеча не сгорит до конца!..
– Ладно,- сказал Вельзевул.
Он не был точно уверен в своем праве взять ребёнка, поэтому считал разумным договориться. Взял он стул, уселся у огонька и принялся набивать табаком трубку.
А Франсуаза мигом задула свечу, сунула её в сундук, замкнула и ключ положила в карман фартука.
– Женщина, я тебя научу, как хитрить с чертом. Я так сделаю, что именно твоя дочь, как бы ты ей ни мешала, сама дожжет эту свечу до конца.
– Да я её, эту свечу, уничтожу, прежде чем зажигать,- с отчаянной храбростью сказала Франсуаза.
– Не советую тебе это делать,- ответил Вельзевул.- В этом случае твоя дочь умрет в одночасье.
И он исчез. Он не сомневался, что, раз уж он когда-то обманул Еву, то не так будет трудно справиться с одной из её пра-пра-…пра-внучек.
На следующий день малютку окрестили и дали ей имя Жиллет. Девочка росла в течение многих лет спокойно, и никаких вестей от Вельзевула не было.
Очень она была красивая, но капризная, как козочка, и такая ветреная, легкомысленная, как первый утренний луч солнца,- сущая чертовка, как её называли все в Леклюзе, деревне, где она жила.
Примерно в семилетнем возрасте она пережила необычайное приключение. Как все дети все время бегала, прыгала и лазила по всем закоулкам и вот однажды, она что-то увидела спрятанное на самом дне сундука, под стопкой салфеток. Что-то похожее на длинненькую коробочку.
Жиллет часто потом спрашивала:
– Что там в этой коробочке?- каждый раз ей отвечали, что ничего там нет такого, что было бы интересно детям. Её любопытство разгоралось.
Однажды, когда она осталась дома одна, попался ей в руки ключик. Тотчас же она помчалась к сундуку, открыла его, отперла коробочку и увидела в ней кленовый футляр, а в нём большую тандель де руа (королевскую свечу).
Эта свеча, должно быть, находилась там очень долго, потому что воск совсем пожелтел. Жиллет свечу зажгла. И вот внезапно перед ней появился какой-то нелепый сказочный персонаж, одетый в ярко-красный плащ, а на шляпе развевались три петушиных пера огненного цвета.
– Мама!- закричал испуганный ребёнок.
Странный этот тип смягчил, как мог, свой голос и сказал:
– Не бойся, деточка. Я твой друг. А что ты хочешь, чтобы твой хороший друг тебе подарил? Игрушек хочешь?
– Да, да, игрушек,- воскликнула Жиллет, ободренная.
Тотчас же незнакомец стал вытаскивать из-под плаща куклы, сделанные в Нюрнберге, воздушные шары, лошадь-качалку, большого плюшевого медведя и много таинственных коробок, перевязанных лентами. Игрушек было так много, что они заполнили почти всю комнату.
– Ах, какие красивые игрушки, – всплеснув руками, воскликнула Жиллет.
Когда ты захочешь другие игрушки или ещё что-нибудь,- сказал человек в красном плаще,- тебе надо только зажечь свечу.
И он исчез.
Жиллет играла и играла со своими куклами, а свеча все горела и горела, делаясь все меньше и меньше.
И тут вошла мама. Она закричала, подбежала к свече и погасила её.
– Бедное дитя! Кто тебе посоветовал зажечь эту свечу.
– Никто.
И Жиллет все-все рассказала маме.
Франсуаза, до глубины души взволнованная, сказала дочери:
– Знай, что тот, кто называл себя твоим лучшим другом, на самом деле желает тебе самого плохого. Он только и ждет, только и добивается того, чтобы утащить тебя в ад, где ты будешь гореть вечно.
Она собрала все игрушки и побросала их в печку, несмотря на слезы Жиллет. Потом она спрятала свечу, да так, что девочка, как ни искала (а она хорошо искала!), никогда не могла её найти.
Через десять лет Вильбо скончался, а на следующий год и жена его присоединилась к нему на то же кладбище.
Когда Франсуаза почувствовала, что приближается её последний час, она попросила, чтобы её оставили одну с дочкой и голосом, торжественными грозным, поведала ей роковой секрет.
– Скоро, бедная моя дочь,- добавила она,- ты останешься единственной хозяйкой своей судьбы. Какие бы желания тебя не одолевали, верь мне и никогда, слышишь – никогда! – не зажигай эту дьявольскую свечу.
Очень сильно плакала Жиллет и поклялась вечно помнить завет матери. Франсуаза тогда достала ключик, отдала ей и испустила дух.
Дядя из Эндекура переехал к ней, чтобы управлять фермой и не давать девочке тосковать. А та…
Как только печаль её слегка утихла, она стала просто мечтать о чудесах королевской свечи; вскоре это полностью заняло её мысли.
Во всех деталях каждый день она вспоминала сцену, произошедшую десять лет назад: как появился человек, какие на его шляпе были перья и как наполнялась игрушками её комната.
И вот, однажды вечером, дрожа как осиновый листик, достала она заветную шкатулку, вынула оттуда кленовый футляр, открыла… и тут же захлопнула. Она была убеждена, что появится вот сейчас дьявол собственной персоной, и очень-очень этого боялась.
На следующий день она расхрабрилась и все повторила сначала. Только на этот раз она подробно рассмотрела старый воск, погладила его. Свеча показалась ей не такой уж маленькой. Да, да, ещё длинная была свеча: только одна треть её сгорела.
Начиная с этого момента, всякий раз, когда она оставалась одна, Жиллет доставала из футляра свечу и разглядывала её и мечтала.
И вот однажды, не будучи в силах с собою справиться, она свечу зажгла.
Появился Вельзевул.
– Что тебе угодно, милое мое дитя?- спросил он.
– Ничего. Убирайся.
И она дунула на свечу. Дьявол исчез.
А бедная мама глядела с небес и плакала.
Однажды в свое имение приехала герцогиня – хозяйка имения Леклюз, и Жиллет, так ка её траур уже закончился, отправилась на бал, устроенный в честь этого события. Бесспорно, она была самой очаровательной из всех танцующих. Но у дочки мэра был такой богатый туалет, такой изящный, сто во всем поселке только и было разговору, что о замечательном платье мадемуазель – дочки мэра. Жиллет бешено завидовала.
На следующее воскресенье она встала ещё до восхода солнца. Всю ночь она не могла сомкнуть глаз. И приняла решение! Зажгла она королевскую свечу.
– Что вам угодно, благородная девушка?- спросил Вельзевул, появившись тотчас же.
– Платье, только лучше, чем у…
– Понимаю. Вот оно.
– Хорошо. Исчезни.
Она погасила свечу, и злой дух повиновался.
Жиллет поняла: надо стараться, чтобы свеча горела только секунду, одну секундочку, и тогда её хватит надолго, очень надолго.
Ну, её платье было великолепным и очаровало всех. Весь бал был в восхищении. А уж та, что носила это платье, была как счастлива. Но вечером, когда она раздевалась, то почувствовала, что на её руку упала капелька. Ах, это была мамина слеза!
Как-то раз Жиллет увидела проскакавшего на прекрасной лошади мимо её деревни принца, сына короля голландского. Он был красив, хорошо сложен, и Жиллет охватило сильнейшее, ну просто непреодолимое желание выйти за него замуж.
Она поспешила домой и зажгла свечу. Тотчас явился Вельзевул.
– Я хочу выйти замуж за принца голландского,- сказала Жиллет.
– Ну и выйдете, прекрасная принцесса,- сказал Вельзевул, потирая руки. – Садитесь за прялку. Дроздов ловят в силки, а мужей – на ниточку.
Жиллет погасила свечу и уселась за прялку. Дело шло медленно, и Жилетт, потянув за нитку, запела:
Беги, беги веретено,
Ткань будет неплоха.
Мне нынче утром суждено
Увидеть жениха.
Стучи, станочек, без конца
Мне помоги немножко
Сотки под ноги молодца
Ковровую дорожку.
Удивительное дело! Внезапно веретено подскочило, вырвалось из рук пряхи и вылетело из дома через раскрытое окно. Жиллет безумно удивилась, но успела только проводить его глазами. А веретено скакало и, подпрыгнув, перелетело через поля и леса. За ним мчалась стая птиц, прихотливо меняя линии полета. А за веретеном тянулась, нигде не прерываясь, золотая, сверкающая на солнце нить.
Когда девушка потеряла веретено из виду, она взялась за ткацкий станок, снова напевая:
Пока не прибыл суженый,
Лети, лети, игла,
Чтоб я узорным кружевом
Похвастаться могла.
Иголочка подскочила, помчалась по комнате. В одну секунду на стульях появились роскошные чехлы из бархата гранатового цвета, на стол легла красивая скатерть, а все стены оказались обтянуты шелковыми узорчатыми обоями.
Как только иголка сделала последний стежок, Жиллет увидела через приоткрытую дверь своего дома, что красивый всадник в шляпе, увенчанный огромным белым пером, направил своего коня прямо на её ковровую дорожку. Вот он подъехал, вот соскочил с коня, вот вошел в комнату, прямо подошел к девушке и спросил:
– Желаете ли вы быть моей женой?
– Да, очень хочу,- отвечала Жиллет, потупив глазки.
Она собрала в узел свои лучшие пожитки, не забыла и футлярчик с королевской свечой, попрощалась с дядей и уселась сзади принца на лошадь.
Это было путешествие мечты и блаженства по роскошной дороге, пересекающей великолепный лес и ведущий прямо к замку. Жиллет не могла даже поверить своему счастью и все нежнее прижималась к спине своего жениха, который вот скоро-скоро должен стать её мужем.
Король принял её как свою невестку, и через несколько дней свадьба была отпразднована с большой пышностью.
Когда мама Жиллет у себя на небе узнала, что её дочь сделалась принцессой, она впала в глубокую скорбь. И вот почему: она поняла, что та потеряна навсегда и находится во власти Вельзевула.
Немного времени прошло со дня свадьбы, а король с королевой уже умерли, уступив своё место сыну. Жиллет стала королевой, но она не сделалась счастливой. В первые годы муж был нежен с нею, но потом его страсть стала остывать. Это получалось потому, что он женился под влиянием колдовских чар, а не по любви. А Вельзевул хитро убавлял свои чары день за днём. Да и свеча мало-помалу уменьшалась.
Когда королева особенно сильно страдала от холодности своего супруга, она призывала на помощь Вельзевула. Теперь он не сразу появлялся, заставлял себя ждать, чтобы свеча поскорее расходовалась.
Однажды, когда свеча без пользы горела больше минуты, неожиданно появился король. Жиллет быстро задула свечу, но Вельзевул, который только что начал появляться, не имел достаточно времени, чтобы исчезнуть, и король его заметил. Он сразу же заподозрил какую-то тайну, с большой настойчивостью стал расспрашивать жену, и она оказалась вынужденной раскрыть свой роковой секрет.
Король вознамерился, естественно, поставить Вельзевула себе ан службу. Как и все короли на свете, он хотел стать могучим королём на всем земном шаре.
Он стал затевать против своих соседей несправедливые войны и принуждал жену добиваться побед при помощи Вельзевула.
Дело обернулось плохо для голландского короля. Короли-соседи собрали войска, объединились и решили проучить зазнайку. Они разбили в нескольких сражениях войска голландца и осадили столицу Голландии.
Колдовская свеча уже сгорела на три четверти, когда Жиллет, снедаемая тоской и печалью, сильно заболела. Какая-то странная болезнь; она медленно угасала, как лампа или свеча.
Самые лучшие доктора страны были созваны к её изголовью. Они не могли ничего понять в её болезни.Они назначали разные лечения, просто чтобы что-нибудь делать. Но ни клизмы, ни вливания, ни отвары не оказывали на непонятную болезнь никакого влияния.
Тем временем стало известно, что в городе находится знаменитый доктор-иностранец. Он прибыл из Лилля и в лечении больных совершал чудеса. Дяд Жиллет побежал его искать и в тот же вечер привел его.
Этот доктор, как и все его собратья, был одет в длинные одежды и странный, но производящий большое впечатление колпак. Было также заметно, что за золотыми его очками находятся глаза черные-пречерные, такие, как черное крыло ворона. Он приблизился к больной.
– Да она и на самом деле плоха,- сказал он,- не знаю, право, разрешат ли мне, но мне надо было бы остаться с нею наедине.
И все поспешили его желание выполнить.
Убедившись, что больная лежит без сознания и что никого больше в комнате нет, он улыбнулся победно, подошел и снял с шеи Жиллет ключик. Потом открыл сундучок, стоявший на ночном столике, вынул футляр, из него достал огарок свечи, той самой королевской свечи. Затем он вложил в руку больной другую свечу, уже зажженную, и направил эту руку к королевской свече. Жиллет повиновалась с закрытыми глазами, не сознавая того, что она делает.
Последняя мысль слабо промелькнула в голове Жиллет: пока есть свеча, есть и жизнь.
Она открыла глаза, увидела у своего изголовья зловещую фигуру Вельзуевула и снова закрыла их. Потом опять открыла и с ужасом перевела их с Вельзевула на свечу. Вельзевул улыбался, а свеча догорала.
Жиллет хотела заговорить, но язык у неё онемел; но вот она почувствовала прилив сил. Наконец из глубины её существа вырвался крик:
– Мама моя!
– Замолчи! – рявкнул Вельзевул и рукой зажал ей рот.
А свеча, перед тем как угаснуть, вспыхнула ярко-ярко.
Несчастная Жиллет села на кровать. Она хотела любыми средствами прорваться к свече, сохранить её, но сил уже не было, разве только звать маму. И она звала.
Вельзевул побеждал; фитиль свечи опасно наклонился и утонал в воске. Всё было кончено для несчастной Жиллет.
Теперь Вельзевул, который принял свой прежний вид, послав ко всем чертям свою одежду, дурацкий докторский колпак, бесполезные очки и сам добропорядочный вид свой, вылетел в окно. Он увлекал за собою умирающую Жиллет, которая в последнем проблеске мысли, как при свете молнии, поняла всю глубину своей непорядочности, все горе своей матери.
А свеча королевская угасла, и только длинный и тонкий белый дымок тянулся в черное ночное небо.
564
Загрузка...
