Буду очень признательна, если вы поддержите эту историю о Новом Годе. Нетипичная для меня история. Добрая и пробивающая на слезу. Приятного прочтения!
Косматое рогатое существо, по обыкновению, шарилось по заснеженным улочкам в поисках своих жертв. Скрип снега под копытами заглушался лишь цокотом цепей и колокольчиков. За спиной висел большой мешок. В нём оставалось совсем немного угольков.
Крампус существовал всегда, как воплощение всего злого на земле. И в новогоднюю ночь ходил в гости к непослушным детям, распихивая по коробкам с подарками угольки. Так, неслухи могли обнаружить под перьевой подушкой красящуюся пыльную головешку вместо заветной сладости, игрушки, одежды.
Рогатый нередко подменял подарки родителей на свои отметки. Ведь Деда Мороза, так горячо любимого публикой, никогда не существовало, и все подарки родители дарили детям сами. Но Крампус был категорически не согласен. Чем заслужили непослушные дети праздника?
Естественно, почти каждый родитель любит своего ребёнка. И не смотря на ругань, споры и обиды, хочет порадовать своё чадо. Однако, Крампус все вскоки запоминал, неряшливым размашистым почерком записывал в свой блокнот. Он помнил всю злость родителей. И считал истинным своим долгом преподнести нерадивым молокососам урок.
И когда угольков в мешке не осталось, а на дне циновки оставался лишь чёрный пепел — он понимал: время для подарка себе любимому.
Ежегодно после наказания для маленьких негодяев, Крампус забирал себе самого плохого ребёнка, которого только мог найти. Естественно, основываясь на чувствах и эмоциях родителей. Приходил незваным гостем, пробирался в детскую, к мирно спящему дьяволёнку — и хвать его в мешок! Пока малыш успевал опомниться и закричать, след черта пропадал вместе с добычей. Тащил его Крампус в своё царство — пещеру на конце мира. И ел. Праздничный ужин. А если малыш был слишком плох, и мясо его было настолько отвратительным от капризов, что и прожевать было невозможно — выкидывал со скалы в бушующее северное море.
Древнее существо потёрло лапы в предвкушении, когда застыло перед маленьким домиком. Заглянуло в окно. Свет в новогоднюю ночь не горел. В главной комнате стояла замученная ёлка: редкая и некрасивая. Родители спали.
Тогда, негромко цокая копытами, Крампус обошёл дом. Детскую найти было несложно. Он чуял деток. И уже предвкушал для себя праздник.
Но в детской никого не оказалось.
И где ребёнок может пропадать ночью?
Тогда чёрт зашёл во двор, с тихим скрипом отворив калитку. В спешке, чтобы остаться незамеченным, чуть было не прищемил свой хвост. Огляделся.
Двор был погребён под толстым слоем белого пухового одеяла. Снежинки искрились в свете праздничной луны, как софиты. Воздух чистый, пощипывающий пяточек. Настроение Крампуса поднялось, как хвост — торчком, когда в поле его зрения нарисовалась низкая фигурка.
Мальчик сидел на крыльце под навесом — в единственном месте двора, где снега было не так много. На руках держал он маленький пушистый комок. По запаху — котёнок. Мальчик нежно гладил существо. Если навострить уши — слышалось мерное урчание. Рядом с малышом стояла плошка с едой. Вроде, крышка от банки, а на ней остатки праздничной еды.
«Этот?» — непонимающе спросил сам у себя демон, но отогнал мысли. Пожал плечами. «Он — значит он. Я не привередлив».
— Не бойся, киса, спи. Наелся, малыш. Спи… Хорошенький, — мальчик тихо бубнил под нос ласковые слова, обращаясь к своему компаньону. Его покрасневшие от холода пальчики нежно касались мохнатой головки.
И хоть на мгновение Крампус замешкался, но противоречить себе не стал. Зачем отказываться от праздника?
Демон тихо, как умеет только нежить, подкрался к крыльцу, не оставляя следов. Снега будто не существовало под его копытами. Он не скрипел и не прогибался под весом грузной мохнатой туши.
Мешок был наизготове.
Мгновение — и на голове ребёнка оказалась плотная мешковина. Такая, что не порвать. Такая, что все звуки внутри тонут, вплетаются в мощную вощёную структуру. Малыш вздрогнул. Подпрыгнул на его коленях котёнок. Рыжий клубок зашипел, но друга не бросил.
Крампус в одно движение сунул мальчика в мешок вместе с котом. «Что ж, будет закуска к основному блюду».
Пока чёрт шёл, обдуваемый северными леденящими ветрами, малыш даже не пытался выбраться из мешка. Только тихонько успокаивал котёнка. Скорее всего, прижимал его к себе и грел, пытался укрыть рыжего друга, спасти от неизвестной участи.
«Почему он не рыдает, не зовёт мать и отца, как другие дети?» — подумалось всемирному злу. Но Мысли отлетали от сознания и растворялись, как снежинки в буре под натиском горячего дыхания существа.
Уже в пещере похититель освободил мальчика. Тот выпрыгнул из мешка, как ошпаренный, и забился в угол, продолжая прижимать к себе кота. Крампус только усмехнулся. Повернулся в сторону своего большого котла и развёл под ним огонь. Сегодня он пророчил себе дивный суп.
— Зачем ты меня украл? — вдруг совершенно чётко, без страха, с напором спросил мальчик.
— А тебе родители не рассказывали? Непослушных детей крадёт Крампус и съедает. Сделаю из тебя супчик, а из твоего дружка — запеканку.
Мальчик пропустил фразу про съедение мимо ушей.
— Значит, тебя зовут Крампус?
— Да, это так.
На какое-то мгновение повисло молчание. Похититель продолжил хлопотать на кухне.
— А меня зовут Коля. А это — Рыжик, — котик жалобно мяукнул.
— Очень интересно, — рогатый раздражённо бросил дохлую морковь на стол, — Но не мог бы ты помолчать? Я пытаюсь вспомнить рецепт.
— Рецепт чего?
— Праздничного супа. Сварю тебя, и дело с концом.
— Как, сваришь? Тебе нельзя меня есть, мы же теперь друзья!
Крампус расхохотался, положив когтистую лапу на лоб.
— Малец, ты в своём уме? Какие друзья? Ты — мой ужин.
— Нет-нет! Мы познакомились, значит, теперь мы друзья. Я так и с Рыжиком дружить начал, — мальчик ласково погладил котёнка по голове. Рыжий в свою очередь пытался вырваться из цепких объятий. Своенравные сволочи — эти кошки.
— Ты что, только сегодня его нашёл? — кивнул в сторону рыжего комка Кампус. Морковь уже была порезана. Оставалась ещё пара овощей.
— Да. Меня поэтому родители домой не пустили.
Повисло молчание. Отчего-то этот малыш заставил ощутить совсем несвойственное — смятение.
— Ты поэтому на крыльце сидел? — малыш кивнул. Кот, царапаясь и мяукая, всё-таки вырвался. Рыжий сразу бросился под стол, неуклюже перебирая коротенькими лапками. Прямиком к копытам демона.
Крампус подпрыгнул, когда комок шерсти коснулся его ноги. Ощущать свою шерсть — дело привычное. А когда тебя касается кто-то другой, намного более маленький, беззащитный и шерстистый — тут начинаются странности. Котёнок обошёл демона сзади, и принялся тереться о тёплые ноги.
— Так, а ну кыш, противный! Кыш! Кыш! Дуй в угол давай, а то я тебя затопчу! — чёрт заплясал на месте, пытаясь отодвинуться от назойливого котёнка. Но что-то в его прикосновениях было такое. Такое, что это несчастное рыжее существо даже не захотелось размозжить в отбивную.
— Не надо его топтать! — мальчик ринулся на помощь другу, и ловко подхватив котика на руки, застыл. Он впервые видел своего похитителя близко. Огромные рога, острые клыки, нос пяточком. Мальчик широко раскрыл глаза. Наклонил голову на бок. Тоже самое сделал Крампус.
— Ты что делаешь? — спросил чёрт.
— Смотрю на твоё лицо.
Демон закатил глаза.
— Морду, а не лицо. Надо работать быстрее, а то ты выведешь меня раньше, чем я съем тебя. Придётся скинуть тебя с обрыва. Так что давай, иди обратно в угол, — лапы чёрта ловко застучало по столку ножом, нарезая картофель.
— Нельзя на столе резать, полосочки останутся, — деловито пролепетал малец, — А ещё, картошку надо чистить, — малыш смог дотянуться до края стола только носом, и то привстав на носочки, такой стол был высокий. Кот в подтверждение слов мяукнул.
Демона такое замечание легонько трухнуло. Он состроил недовольную мину, глянул на мальчика.
— Ты ещё здесь?
— Конечно, здесь. Ты меня не видишь? — искренне удивившись, спросил мальчик, — Ты настолько старый? Мой дедушка тоже плохо видел, — рыжик висел в руках малыша. Хвост его недовольно мотылялся из стороны в сторону.
— Знаешь, ты мне гораздо больше нравился, когда молчал в мешке…
— Давай я тебя научу чистить картошку!
Малыш воодушевился. Кот тут же был опущен на пол. В непонятках животное огляделось. Село, поджав хвостик под лапки. Принялось вылизывать промежность. А мальчик метнулся к тумбе, где стоял набор из ножей и пару картофелин. Еле дотягиваясь до самой нижней рукояти ножа — такие были высокие тумбы у Крампуса — мальчик встал на носочки и натужно закряхтел.
— Так, отставить дебош. Я тебя сейчас в печку запихну, если продолжишь своевольничать…
Крампус давно так много не разговаривал. Стоило ему только задуматься, что малец слишком болтлив, в душе появилось странное чувство.
Мальчик тем временем, собрав волю в кулак, всё-таки уцепился подушечками пальцев за рукоятку. Потянул на себя.
Вся стойка с ножами опасно наклонилась, парочка самых больших и острых выехали из своих деревянных ножен.
— Ещё чуть-чуть…, — и вся конструкция завалилась на малыша. Ножи выскользнули. По злому року, развернулись прямо в сторону мальчика. И кончилось бы это плачевно, ранами и кровью.
Если б Крампус не подоспел.
Подлетев в один шаг к ребёнку, попутно перепрыгивая кота, он схватил мальчика мохнатой лапой и прижал к себе. Второй рукой он быстро-быстро махнул в воздухе, что-то зашептал. И ножи застыли в воздухе. Как по команде, как невидимыми руками, деревянная стойка с ножами встала на свою место. Они вонзились в деревянное стойло, и заняли чётко указанные позиции.
Только картофель успел рассыпаться по полу, издавая глухой характерный звук. И закатились в разные части комнаты.
Крампус отпустил мальчика и недобро глянул на него.
Зато на лице малышка играла широченная улыбка. Он всё-таки ухватился и вытащил какой-то небольшой тупой ножичек, и сейчас сжимал его в ладонях.
— Я достал!
— Да… Я вижу. Больше туда не лезь, — указал когтистым пальцем на ножи демон, — Если вздумаешь что-то вытворить — сначала спроси.
А потом он задумался. С чего вообще такая вольность? С чего такая доброта? Почему он даёт распоряжения на будущее ребёнку, у которого нет будущего? Судьба его предрешена — быть съеденным в новогоднюю ночь. Но что-то глубоко внутри, за слоями меха и подшёрстка, несогласно затрепетало.
— Я сейчас покажу тебе, как надо чистить!
И мальчик почистил. Он по-детски неуклюжими движениями аккуратно срезал тонкие слои картофельной шкурки. А кожуру любовно складывал в кучку у своих ног.
Как ни странно, а суп в тот вечер был приготовлен без мяса. Мальчик подсказал, что вкусно будет добавить парочку приправ, которые с лёгкостью наколдовал демон. И, если подавать свежий суп с рубленной зеленью, получиться ароматное и нежное блюдо.
— Откуда ты знаешь, как готовить? Тебе лет пять, не больше, — спросил Кампус, добро усмехнувшись.
— Вообще-то, мне семь! Почти. В этом году будет, — мальчик недовольно скрестил руки на груди.
— Так откуда твои познания, юный шеф-повар? — расставляя деревянные глубокие миски на стол, спросил чёрт.
— Родители часто были на работе. Я иногда сам себе готовил.
— А дедушка?
Мальчик промолчал, потупив взгляд. Лицо его тут же надулось. «Да, странные они — дети. Что на душе — всё на лице отображается».
Они поужинали вместе, налив плошку горячего супа котёнку. Они долго разговаривали. Крампус давно так ни с кем не говорил. Давно. Давно…
— Так, говоришь, как тебя зовут? — пережёвывая и чавкая, спросил демон.
— Коля. А это — рыжик, — мальчик указал пальцем на котика, уже посапывающем на каком-то куске тряпки. Сам малыш же сидел на нескольких подставленных на стул книгах по чёрной магии, чтобы нормально дотягиваться до ужина.
— Ясно, Николай значит… Хорошо, а я — Крампус.
— Кампус?
— Кр-р-рампус, — рыкнул демон.
— Оу, понятно, — Коля зачерпнул большую ложку супа. Повисло молчание. В камине потрескивали полена.
Рыжик растянулся на тряпке и тихо мурлыкал от удовольствия. На кухне монстра было тепло и уютно, не смотря на темень и каменно-деревянное оформление. Своеобразный дизайн пещеры. Высокий закруглённый потолок оснащался сталактитами. В некоторых местах каменные сосульки были срублены, будто их специально кто-то спилил, и торчали только толстые пеньки. Крампус жил один. В углу кухни валялась куча каких-то тряпок, по всей видимости, служившая кроватью. Никаких следов других людей, кроме картофельных шкурок на полу.
— Крампус? — позвал мальчик. Демон глянул на Колю, вопросительно кивнул, — А как понять «шеф-повар»?
Крампус закатил глаза.
Шли недели, года, и совсем незаметно для Крампуса, мальчик ему стал, как родной. И чем больше они были вместе, тем больше демон не понимал — а за что родители обрекли ребёнка на звание «непослухи»? Добрый, отзывчивый, болтливый мальчик.
Сам Коля ничего говорить не хотел. Казалось, он даже рад новой жизни, в качестве подмастерья новогоднего демона. Мальчик рос, обучаясь колдовскому искусству. И был хорош в этом деле, талантлив.
Только не до конца Коля разделял увлечения своего наставника — наказание маленький детей за непослушание, дарение уголька (со съедением детей демон завязал). Хотелось мальчику всем в мире в новогоднюю ночь делать приятное, дарить подарки. Особенно детям. И сначала Крампус был против.
— Ещё чего, — говорил он, повинуясь своей злобной сути, — растрачиваться зря на людишек. Не думай!
Но однажды Николай с верным рыжим другом ушёл в лес, насобирать дров и еды для ужина: корнеплодов, ягод и орехов. Тогда чёрт случайно нашёл несколько криво сложенных листов бумаги, немного напоминающих тетрадь. И с первых страниц стало ясно, что это — личный дневник.
Демон особой честью никогда не отличался. Он даже не знал, что личное читать — не этично. И вообще об этике знал только то, что такое слово существует. Так что новая и новая строчка стали открывать ребёнка с другой стороны — ранее неизведанной.
Коля писал о родителях. Они его не любили, и никогда ничего не дарили. Всё запрещали и часто ругали, хотя малыш выполнял заданную работу по дому и хорошо умел читать, писать. Чем была вызвана такая нелюбовь — неясно. Однако суть осталась таковой — в семье Коля был один одинёшенек, как грустный месяц в пасмурную холодную ночь. И в последний раз, когда он видел родителей, те снова отчитали его и отправили за дверь — мальчик притащил домой бездомного котёнка. Ученик писал:
«Когда я стану волшебником, я хочу дарить другим людям радость. И раз уж мне самому никогда не доставалось ничего хорошего, кроме моего учителя и Рыжика, значит, я должен сам сделать что-то доброе. Как написано в одной из книг моего дорогого Крампуса — «добро нужно делать из зла, ведь больше его не из чего делать». Надеюсь, в светлую снежную ночь, в недалёком будущем я смогу подарить детям всей Земли праздник».
И Крампус пустил скупую мужскую. Во-первых, потому что малыш назвал его «дорогим». А во-вторых, он поразился удивительной силе духа и доброте этого малого. И понял он тогда — нет, точно не ошибся, что не сбросил его со скалы. И была это ни в коем случае не ошибка, а судьба. Наконец-то у мира появиться надежда на счастье.
Злобы станет меньше. Не известно тогда, что станет с самим тёмным волшебником, ведь он — порождение нечистот человеческой души. Но почему-то демону было всё равно на это. Уже всё равно. Ведь в его сердце давно поселилось что-то противоестественное — любовь, которая только крепла с каждым днём. Разъедала тёмную душу. И рано или поздно…
Крампус спрятал дневник туда, где нашёл, и ни слова не сказал мальчику. Но отговаривать ученика от идеи с подарками перестал. «Научишься — делай. Всё в твоих руках». И малыш просеял, бросившись в обучение с новой силой.
Жизнь шла своим чередом. Солнце вставало утром и садилось вечером, за днями летели недели, а за ними незаметно проплывали года. Коля всё рос и знания его о магии крепли. Вскоре из Коли он превратился в Николая: статного широкоплечего мужчину с длинной, светлой бородой, розовыми щеками и доброй улыбкой. И всё ближе он приближался к своей мечте: то северянам помогал, то гномам лесным. Каждую ночь рисовал и придумывал детские игрушки: мишек, машинки и мячики.
А вот Крампус всё чах. То один зуб выпадет, то два, то кусочек рога отпадёт, то клок шерсти вывалится. Старел он, ссутулился, и шерсть его стала напоминать затёртую шкуру давно убитого животного. По сути своей он — существо бессмертное, безвременное. Однако, силы его кончались тем больше, чем меньше в людях оставалось зла. Но демон был счастлив от чего-то.
И сидя вечерами в кресле-качалке, которую своими руками выстругал Николай, с Рыжиком на коленях, Крампус всё представлял, как ярко засияет его маленькая звёздочка — его любимый ученик.
Однажды Николай пришёл к учителю и сказал:
— Этой зимой! Я достаточно вырос в познаниях магических, и в этот новый год я разнесу всем детям земли подарки! И не важно, плохо они себя вели или хорошо. Чуда заслуживает каждый.
Демон же только кивнул, скрывая за нависающей шерстью намокшие глаза. «Как быстро он вырос».
Сутками Николай резал, пилил, красил, с помощью магии только лишь помогая себе. Попросил помощи у лесных гномов, и те не отказали, помня доброту блондина. Не было у него времени ни на сон, ни на еду. Крампус же видя, как старается его ученик, поддерживал его то кружкой горячего чая, то печеньем с шоколадной крошкой. Научился готовить за то время, что они провели вместе.
Канун нового года на северном полюсе выдался холодным. Вьюги не переставая выли, мели, пытаясь пересилить друг друга, как самцы оленей по гону. Работа Николая успешно завершилась, и теперь он думал, как же доставить то огромное количество подарков, который сделал со своей командой.
— Мальчик мой, подойди ко мне, — трясясь на слабых ногах, подозвал Крампус ученика. И нежно прихватив за локоть, вывел на улицу. Перед Николаем предстали огромные сани с витиеватыми узорами, с позолотой, с упряжкой молодых крепких северных оленей.
— Крампус! Не может быть! Это для моего дела? — басом вскрикнул Николай.
— Точно, верно подмечено. Это тебе. Я хочу, чтобы в твоём пути не возникало проблем. Чтобы никто не вставил палки в колёса. А если колёс нет, так и дело с концом! — демон по-старчески посмеялся. Взмахнул рукой, что-то нашептал и выудил из-за спины огромную красную шубу и рукавички, — Вот, возьми и это. Метели и вьюга будут тебе не страшны.
Глаза Коли намокли. Он на мгновение из рукастого широкоплечего мужчины превратился в того мальчика, каким был годами ранее. Он бросился в объятия Крампуса. И демон ответил, крепко прижав Николая к груди. Они никогда так не обнимались. И хотя бы напоследок хотелось подарить этому мальчику отеческую любовь.
Старый кот, сидя у входа в пещеру, только довольно мурлыкал и вылизывал переднюю лапку.
В Новогоднюю ночь светловолосый мужчина сел в сани, накинул красное тяжёлое пальто, подпоясался. Бросил взгляд на существо, ставшее ему отцом.
— Пока, учитель! До утра! — и, ударив вожжами по своей упряжке, умчался вдаль по снежной равнине, а оттуда — в небо.
— Прощай… Прощай, мой мальчик. Моё новогоднее маленькое чудо. Мой сын, — Крампус заплакал. Совсем не осталось в нём ничего плохого, никакого зла. И это означало лишь конец. Конец для него, и начало для нового доброго, светлого мира.
Сквозь снег и ветер летел Николай по ночному небу. Сани его неслись с такой скоростью, что невозможно было б его увидеть с земли. За спиной лежал огромный мешок, который отдал ему Крампус (раньше от складывал туда детей). На удивление, все подарки мира туда влезли, и даже не растянули мешковину — волшебство!
Один за одним посещал Николай дом, один за одним озарялись лица детей при виде подарков под ёлкой. Родители только переглядывались, и непонимающе пожимали плечами: хорошо, пусть будет, раз чадо счастливо. Несколько ребятишек, валяющихся в снегу, заметили сказочную повозку, разгоняющуюся на заснеженной дороге.
— Смотри, Ванька, смотри! Там! Это же сани! С оленями! Настоящие!
На их глазах сани взмыли в воздух и понеслись дальше.
— Это настоящий! Настоящий Дед Мороз! — и ребятня махала ему ладошками, кричала, пока сани не скрылись из виду. А потом, как оголтелые летели домой, и находили под своей ёлкой подарки.
«Дед мороз» — думал Николай, — «Что ж, раз так, значит, я теперь — Дед Мороз».
Весь мир озарился непониманием, но вместе с тем счастью и радостью. Все дети земли: и в детских домах, и в многодетных семьях, одинокие дети, школьники и из детского сада — все получили свои подарки. Кто-то даже плакал от счастья. Кто-то смеялся и прыгал по всему дому. А родители между тем задавались вопросами: «Как? Откуда? Ну не может же это быть чудо…». Маленькое новогоднее чудо.
На утро вернулся Николай, теперь уже — Дед Мороз, в пещеру, в свой дом. Накормил упряжку, поблагодарил гномов, и рванул в пещеру. Залетел он внутрь, весь в снегу: щёки розовые, нос красный. И кричит:
— Крампус! Учитель! Я смог! Я сделал!
Но ему никто не ответил. Только кот мерно посапывал на остатках чёрной, свалявшейся шерсти на кресле-качалке. А рядом валялась пара рогов.
Дед Мороз всё понял. Упав на колени рядом со своим отцом, от горько заплакал. С того момента его светлые волосы окрасились в пепельно-белый. Поседел. И с того момента каждый новый год на земле наступал настоящий праздник. Настоящее новогоднее чудо.
139
Загрузка...
