МОЛОДОЙ СПЕЦИАЛИСТ И МОЛОДАЯ ЖЕНА
Закончив медучилище, получив диплом с отличием и направление для поступления в институт, я должна была ехать туда, где есть мединститут. Но мне всегда хотелось поскорее начать работать, что бы получать деньги. Поэтому я сначала, по распределению, поехала в Верхне-Ёнтальскую участковую больницу Вологодской области на должность санитарного фельдшера.
До райцентра летела самолётом. А потом в кузове, на бортовой ма-шине. Это было весной, в апреле 1962 года. Кругом подтаивал снег. Дорога была леспромхозовская вся в рытвинах и ухабах, залита водой. Водитель для храбрости, после выезда из райцентра, сразу выпил водки, посадил в кабину голосистую женщину и заставил её громко петь. Нас бросало по кузову вперемешку с чемоданами. Мужчины сидели на бортах, что бы успеть выпрыгнуть в нужный момент. А у меня в голове крутилась песня: «И никто не узнает, где могилка моя». Расстояние в 60 км мы ехали почти сутки с ночёвкой в лесу.
Когда я пришла в больницу и меня спросила главный врач «надолго ли я приехала», потому что у них никто долго не задерживался. Я ответила, что по такой дороге я уже обратно, наверное, не поеду.
Снова я стала жить в такой глуши, где люди даже не видели железной дороги. Дали мне комнату. Жила я одна. От скуки научилась вязать. Это мне пригодилось потом. Я вязала одежду себе и маленьким детям, а потом и внукам.
По работе приходилось ездить по деревням даже верхом на лошади летом, а зимой на санях. Хотя мы зубные болезни не учили, но, однажды, мне пришлось удалять зуб. Мне повезло, что он сильно качался. Одного ребёнка отправила в больницу с подозрением на воспаление лёгких и этот ди-агноз подтвердился. Людям в таких глухих местах не объяснишь, что мы это не изучали. Раз медработник, то лечи всё.
А однажды в здравпункт пришла женщина с сильной болью в суставах. Фельдшер ей выписывала разные мази, но они ей не помогали. А я в это время постоянно посыла мазь от суставных болей маме, она ей помогала. Я сидела в сторонке за своим столом, заполняла документацию и сказала «попробуй выписать ей мазь Випросал». И, действительно, эта мазь ей по-могла. Потом про меня ходили легенды. Женщина эта всем рассказывала, что фельдшер её и смотрела и двигала суставы, долго с ней возилась, а я только глянула на неё и сразу сказала, что ей нужна мазь «Випросал».
В селе был клуб, там показывали фильмы и были танцы. Молодёжи, кроме нас, почти не было. Работали молодые специалисты: в больнице 3 человека и в школе 3. Ещё приезжали студенты из Вологды домой на каникулы. Кто из парней уходил в армию или уезжал учиться, назад в эту глушь не возвращались.
В это время Хрущёв боролся с культ. личностью Сталина, критиковал его. И, вдруг, в клубе показали документальный фильм «Наш дорогой Никита Сергеевич», где Хрущёв, как и Сталин, брал на руки девочку из народа и поднимал её высоко. Один в один повторялись кадры, которые мы раньше видели про Сталина, только уже с Хрущёвым. В клубе мы организовали хор. У меня вроде и голоса нет, но в хоре все пели. Говорили, что не плохо.
Однажды ко мне приехала Вера, мы с ней купили в сельмаге ковёр по паевой книжке и были очень довольны, так как ковров в свободной продаже тогда не было. Потом Вера родила сына Сашу. Я посылала ему в подарок неваляшку. Почтальон, когда вручала бандероль, сказала, что там что-то всё время звенит.
Проработала я в больнице один год, а потом меня позвал к себе мой жених, нынешний муж Гена. Он, после окончания Астраханского автотранспортного техникума, распределился в Красноярск. На работе меня не отпускали, хотели, чтобы я отработала у них 2 года. Но по направлению в мединститут, по закону, они обязаны были меня отпустить раньше. Так и получилось.
Летела я самолётом до Архангельска, а оттуда до Свердловска. Из Свердловска ехала поездом до Красноярска. На вокзале меня встретил Гена (его почему-то так все называли в школе и дома, и я к этому имени привыкла, хотя по паспорту он Евгений).
Оказывается, когда он приехал в Красноярск, его направили работать в Боготол. Хорошо, что в закрытом военном городке под Красноярском жил его старший брат подполковник Иван, который помог ему остаться работать в Красноярске. Жил он с ребятами в 3-комнатной квартире, которая считалась общежитием. Мне пришлось снять койку в частном секторе.
Я приехала в Красноярск 15 июня 1963 года. Сразу устроилась на работу в городскую санэпидстанцию. Узнала, что в мединституте надо учиться очно 6 лет. Заочных и вечерних отделений не было. Так долго очно учить меня было некому, поэтому тему про институт пришлось забыть. А Гена поступил на вечернее отделение в политехнический институт на факультет автомобильного транспорта.
Мы с Геной были ровесники, ему 11 марта уже исполнилось 22 года. Он решил дождаться, когда мне тоже исполнится 22 года (24 июня), что бы подать заявление в ЗАГС. Почему-то перед этим, когда мы гуляли в парке, и Гена делал мне предложение, расплакался и сказал, что я с ним намучаюсь. Я тогда его успокаивала и не стала расспрашивать ни о чём. 25 июня мы подали заявление, а 2 июля нас зарегистрировали. У нас не было даже свидетелей. Свадьбу сыграли в общежитии с ребятами, которые там жили.
В школе я была очень серьёзная и поэтому, хоть и нравилась мальчишкам, они боялись ко мне подходить, боясь отказа. Только после окончания школы, когда приехала на каникулы из Намангана, Гена стал за мной ухаживать. Он признался, что любит меня с 8-ого класса, как только наши 7-ые классы объединили в один 8-ой.
Его семья жила на Бутовке. Он, после 10-го класса, остался дома, так как у них обвалилась в избе крыша. Когда возвращался с выпускного вечера, увидел это. Пришлось помогать восстанавливать дом. Поэтому паспорт он получил только после того, как отработал в колхозе почти 2 года. Потом поступил в Астраханский автотранспортный техникум. Повстречались мы где-то месяца два и разъехались на учёбу. Потом 2 года только переписывались.
Гена рассказал, что в детстве ему было жить легче, чем мне. Отец его вернулся с фронта в 1946 году живым. Он служил ветеринарным фельдшером. Под огнём вытаскивал с поля боя раненых лошадей, которые таскали пушки, лечил их. Сильно раненых отправлял в ветеринарный госпиталь. Был награждён орденом Красной Звезды и различными медалями. После победы, он ещё около года служил в Польше. Привёз из Польши патефон с пластинками, который муж, когда подрос, носил в клуб, и под него танцевали. Ещё привёз велосипед, швейную машинку «Зингер», много разных вещей и тканей. Его избрали председателем колхоза. По образованию он был ветеринарный фельдшер, лечил скот односельчанам, за что ему тоже платили небольшие деньги. И за дровами они ездили на лошади. У него ещё было 2 старших брата, которые тоже помогали. Потом отец стал работать в колхозе ветеринарным фельдшером.
Гена помнит случай, когда молния ударила в электрический столб, который стоял напротив их дома, а волной, через печную трубу, выбило всю сажу из печи в избу. Все перепугались, и он, маленький, от испуга закрыл глаза. А когда открыл, в избе было черным-черно, всё покрыто сажей. Отстирать было ничего невозможно. Хорошо, что отец из Польши привёз разные вещи и ткани. Поэтому, всё грязное пришлось выкинуть.
Ему, как и мне, тоже приходилось носить продавать картошку к поезду. Один раз они с ребятами решили не продавать картошку на нашем разъезде по 1 рублю, а прокатились поездом до Умёта и там продали по 1,5 рубля. Ездили, конечно, на подножках вагона. Когда поехали обратно домой, у Гены ветром с головы сдуло фуражку. Он испугался, что его дома будут ругать, и прыгнул за ней.
Рельсы проходили по высокой насыпи. Он прыгнул и по инерции ещё бежал по насыпи. Добежал до трубочки (для прохода сточной воды под насыпью внизу был сделан цементированный жёлоб), не смог остановиться, и упал с высоты на цемент, сломав себе руку. Была адская боль. Его отвезли в больницу. Рука хоть и зажила, но в локте полностью не разгибается.
Он хотел, как и его братья учиться в военном училище, но из-за руки его не взяли. Так, из детства, у него внутри затаилась обида и злость. Он не мог понять, за что его так наказала судьба. При любом удобном случае, пересказывает всем эту историю. Иногда обида и злость вырывается наружу и ни к чему хорошему это не приводит.
После свадьбы мы так и жили отдельно, вечерами встречались. В вы-ходные ходили на пляж, купались (пляж находился в районе вантового мо-ста). Вода в Енисее была тёплая, берег песчаный. После, когда построили Красноярскую ГЭС, Енисей перестал зимой замерзать, и летом вода в нём стала очень холодной.
Иногда обедали вместе в студенческой столовой мединститута, корпус которого находился напротив моей работы. Деньги тратили экономно, обедать старались вдвоём на 3 рубля. Цены были доступные, так что мы наедались: брали суп, котлету с гарниром и компот.
Так продолжалось до октября. У Гены был очень хороший начальник, который похлопотал, что бы ему, как молодому специалисту, дали квартиру. Тогда был такой Закон. Муж написал заявление, указал, что женился. Дом уже строился. Как только дом сдался, нам дали ордер и ключи от однокомнатной квартиры. Мы были от радости на 7-ом небе.
Начинали семейную жизнь с 2-мя чемоданами, в которых умещались все наши вещи. Пришлось начинать с нуля. У меня была зарплата 50 рублей, у Гены 105 рублей. Помощи ждать было неоткуда. Родителей мы не тревожили, они и так нас выучили, отказывая себе во всём. Мы были им очень благодарны. Общих накоплений к этому времени у нас оказалось 170 рублей. На них можно было купить 1 диван-кровать. Чтобы как-то обустроить квартиру, мы решили на эти деньги купить металлическую кровать, ватный матрас, 2 подушки, одеяло, простой диван, кухонный стол, кастрюлю и сковородку.
Постепенно мы обживались. Купили радиоприёмник, что бы было веселее. Потом купили швейную машинку, что бы шить самой для себя одежду и постельное бельё. На стену к кровати купили плюшевый ковёр. А на полу я сама краской сделала орнамент ковра. Хотелось уюта.
Мы ведь в жизни ничего хорошего не видели, а тут своя однокомнатная квартира. Такое богатство. Нам завидовали, так как коренные красноярцы жили в частных деревянных домах, а мы, приезжие получили благо-устроенную квартиру.
171
Загрузка...
☘ 💓
Спасибо.
☘
Большое спасибо.