Анне Андреевне достался великий дар небес – гениальность. Анна Андреевна была Поэтом. Она умела видеть ангела в солнечных лучах и слышать признание в любви в шуме листьев. Анна Андреевна двигалась, как будто летала среди облаков, а её голос наполнял сердце каждого, кто её слушал, нежностью. Анна Андреевна была величественно красива – большие глаза, нос с небольшой горбинкой, тёмная с каштановым отливом чёлка. В костюме Анны Андреевны неизменно присутствовала шаль. Анна Андреевна становилась ангелом и для женщин, и для мужчин, которые встречали её. Муж по пьяни называл её за это проституткой, но Анна Андреевна не стремилась к грубой половой жизни – ей хотелось духовного контакта с человеком.
Анна Андреевна вздохнула так глубоко, что у неё заболела грудь. Она хотела сдержать этим вздохом подступавшие к горлу слёзы, но это не помогло. Анна Андреевна нагнулась и закрыла лицо ладонями.
Сначала она ничего не слышала. Внутри у неё шумела буря. Потом она, наконец, услышала, как поёт ранним утром пастуший рожок и в ответ ему сотнями голосов, чуть вздрогнув, откликается струнный оркестр.
Мелодия росла, подымалась, бушевала, как ветер, неслась по вершинам деревьев, срывала листья, качала траву, била в лицо прохладными брызгами. Анна Андреевна почувствовала порыв воздуха, исходивший от музыки, и заставила себя успокоиться.
Да! Это был её лес, её родина! Её горы, песни рожков, шум её моря! Стеклянные корабли пенили воду. Ветер трубил в их снастях. Этот звук незаметно переходил в перезвон лесных колокольчиков, в свист птиц, кувыркавшихся в воздухе, а ауканье детей, в песню о девушке – в её окно любимый бросил на рассвете горсть песку. Анна Андреевна слышала эту песню у себя в горах. Так, значит, это был он! Тот седой человек, что помог ей донести до дому корзину с еловыми шишками. Это был Эдвард Григ, волшебник и великий музыкант! И она его укоряла, что он не умеет быстро работать! Так вот тот подарок, что он обещал сделать ей через десять лет!
Анна Андреевна плакала, не скрываясь, слезами благодарности. К тому времени музыка заполнила всё пространство между землёй и облаками, повисшими над городом. От мелодических волн на облаках появилась лёгкая рябь. Сквозь неё светили звёзды.
Музыка уже не пела. Она звала. Звала за собой в ту страну, где никакие горести не могли охладить любви, где никто не отнимает друг у друга счастье, где солнце горит, как корона в волосах сказочной доброй волшебницы.
Анна Андреевна была многогранна, как драгоценный камень. С одной стороны – утончённая дама, роняющая слёзы при воспоминании о красивой рифме «сирень – тень». другая грань – земная женщина, не гнушающаяся ни матьком, ни выпить с друзьями. Анна Андреевна любила всех людей без исключения – за то, что они родились, за то, что они люди. Она любили каждого встречного, и встречные тоже моментально влюблялись в неё. У Анны Андреевны именно потому так хорошо получалось контактировать с разными людьми, что она соединила в себе качества всех этих людей – и положительные, и отрицательные. В близкой дружбе Анна Андреевна тоже не брезговала никем – в друзьях у неё ходили и алкоголики, и проститутки, и наркоманы.
Но в окружении Анны Андреевны были и подобные ей люди. Гении. С ними она встречалась у себя дома каждое воскресенье. Они читали друг другу свои стихи. Пожалуй, стоит описать друзей Анны Андреевны, ведь диадема русской поэзии красива несколькими драгоценными камнями, а не только одним, пусть даже самым крупным.
Михаил Юрьевич. В прошлом сусально-красивый, но теперь потерявший человеческий облик из-за водки. Пьёт, когда не творит чудеса на бумаге, и творит чудеса на бумаге, когда не пьёт. До беспамятства любит Анну Андреевну, посвящает ей стихи, целует пол подъезда, на который натёк снег с её сапожек. Анна Андреевна относится к нему, как к лучшему другу.
Александр Сергеевич. В отличие от Михаила Юрьевича очень некрасив. Главные его особенности – кудрявая причёска и безобразный профиль. Александр Сергеевич достиг высочайшего мастерства в поэзии. Они с Анной Андреевной делят пополам звание первого гения среди поэтов. Некоторые люди удивляются, почему два таких гения не женаты. Но, обсуждая эту тему, оба гения извергают брань: «Да чтобы я с этим вампиром…», «Да чтобы я с этой шлюхой…» Александр Сергеевич с Анной Андреевной – враги: два орла не могут ужиться на одной скале. В её дом он приходил только вместе со своей женой, чтобы не давать ей заглядываться на одиноких поэтов.
Марина Ивановна – жена Александра Сергеевича – подруга Анны Андреевны – четвёртый гений. Наружностью – крестьянка, поведением – маркиза. Нежно любит Анну Андреевну. В подражание ей носит золотисто-русую густую чёлку. Её стихи обладают бунтарским, искромётным характером. В жизни же Марина Ивановна – скромный человек, живёт в обычном браке, основанном на хорошей привычке, во всём подчиняется Александру Сергеевичу.
Итак, все в сборе. Можно открывать торжественный вечер.
Анна Андреевна усаживает своих друзей-гениев за красиво сервированный стол. Вначале она, для создания творческого настроя, рассказывает им что-нибудь интересное: «Вы знаете, кто написал «Жизнь Алексия Овчинникова»? Актриса по имени Алексия, её настоящая фамилия – Овчинникова, а творческий псевдоним Чарская, в честь Лидии Чарской. И после этого начинается главное – Стихи!
Как правило, первым читает стихи Михаил Юрьевич. Он, к сожалению не знает меры в выпивке, и, если оставить его выступление на конец, он может просто не продержаться до этого времени. После Михаила Юрьевича стихи читает хозяйка вечера – Анна Андреевна.
«Стихи, как всегда, про то, как баба бегала налево от своего законного», – мрачно прокомментировал Александр Сергеевич. Остальные гении стали горячо объяснять ему, что это никакое не распутство, а глубокий смысл… смысл… никто не понял, смысл чего-то конкретно, но, несомненно, чего-то прекрасного, нашими убогими мыслями не постигнутого.
Настала очередь Александра Сергеевича. Сейчас он покажет Анне Андреевне, кто тут главный гений!
Все перлы поэзии прочитаны. Наступил самый ответственный момент. Анна Андреевна и Марина Ивановна переглянулись.
– Александр Сергеевич, принесите из кухни консервированные ананасы, – просит Анна Андреевна.
– Где эти ананасы?
– Либо в холодильнике, либо где-нибудь в буфете. На всякий случай поищите и там и там. А если не найдёте – тогда они стоят на буфете.
Александр Сергеевич идёт искать ананасы. Марина Ивановна поспешно достаёт из сумочки носовой платок. Александр Сергеевич запрещает ей писать стихи, боясь, что она затмит его своим талантом, поэтому она записывает свои творения на носовые платки, на манжеты – куда придётся, и читает стихи на воскресных вечерах в те моменты, когда Александр Сергеевич выходит из комнаты.
Возвращается Александр Сергеевич, не нашедший никаких ананасов. Марина Ивановна быстро прячет носовой платок.
К несчастью, в стихах Марины Ивановны постоянно упоминаются спиртные напитки. После этого Михаил Юрьевич говорит: «Ну, раз уж пошла такая тема…» и достаёт бутылку вышеупомянутого вина или водки. Гении не против вакханалии.
Когда возвращается с работы Коля, муж Анны Андреевны, веселье уже в самом разгаре. Коля в том же состоянии, что и его жена, только он пил не с гениями, а со своими земными коллегами. Переход из пьянки в вакханалию его не устраивает. Своё раздражение Коля переносит на Анну Андреевну – обвиняет её в постыдных сношениях с Михаилом Юрьевичем («Ты думаешь, я не знаю, что вы тут делаете на этих вечерах?»). Супруги начинают громкий скандал. Хотя Анна Андреевна – поэтесса, семейные разборки проходят так же, как и у простых женщин, – пощёчины, оскорбления, битая посуда.
У Александра Сергеевича и Марины Ивановны примерно такая же история. Александр Сергеевич тоже несправедливо обвиняет Марину Ивановну в соитии с Михаилом Юрьевичем, разбивает бутылку и гоняется за женой с битым бутылочным горлышком в руке, крича «Зарежу!» Марина Ивановна как может уворачивается от мужа – от Александра Сергеевича и в обычное время сложно спасаться, а тут вино совсем расклеило волшебницу поэзии.
Виновник раздора Михаил Юрьевич тем временем спит лицом в тарелке из-под торта.
***Анна Андреевна мечтала встретить любовь – большую, настоящую, всеобъемлющую.
В настоящий момент такой любви у неё не было. С мужем она жила без любовного чувства, просто два человека привыкли друг к другу, а в уже не юном возрасте люди не должны стремиться к браку по любви, нужно заботиться о том, чтобы было просто удобно, чтобы к старости не остаться одним. Тем более, что Коля любил Анну Андреевну. Да, он, конечно, был пьющим человеком, оскорблял Анну Андреевну обвинениями в изменах, даже поднимал на неё руку – но Анна Андреевна стояла выше мелких обид. Она не могла оставить человека, который так любил её.
Сейчас Анне Андреевне очень хотелось влюбиться в прекрасного принца. Нет-нет, она никогда бы не оставила Колю. Ей достаточно красивых встреч с возлюбленным, достаточно видеть его, посвящать ему стихи. С принцем она будет ходить в театры, говорить о поэзии акмеистов и получать от него букеты цветов, а с Колей – исполнять супружеский долг, готовить обеды, ездить летом на огород.
Тут няня отворила дверь – и молодой человек бросился к ногам Анны Андреевны. Красавица ахнула, и глаза её на минуту закрылись; белые руки повисли, и голова приклонилась к высокой груди. Незнакомец осмелился поцеловать её руку в другой, в третий раз – осмелился поцеловать красавицу в розовые губы в другой, в третий раз, и с таким жаром, что няня испугалась и закричала: «Барин! Барин! Помни уговор!» Анна Андреевна открыла чёрные глаза свои, которые прежде всего встретились с чёрными глазами незнакомца, ибо они в сию минуту были к ним всего ближе; и в тех и в других изображались пламенные чувства, любовию кипящее сердце. Анна Андреевна с трудом могла приподнять голову, чтобы вздохом облегчить грудь свою. Тогда молодой человек начал говорить – не языком романов, но языком истинной чувствительности; сказал простыми, нежными, страстными словами, что он увидел и полюбил её, полюбил так, что не может быть счастлив и не хочет жить без взаимной её любви. Красавица молчала; только сердце и взоры говорили – но недоверчивый незнакомец ждал ещё словесного подтверждения и, стоя на коленях, спросил у неё: «Анна Андреевна, прекрасная Анна Андреевна! Любишь ли ты меня? Твой ответ решит судьбу мою: я могу быть счастливейшим человеком на свете или шумящая Москва-река будет гробом моим…» «Ах, барышня! – сказала жалостливая няня, Отвечай скорее, что он тебе нравен! Ужели захочешь погубить его душу?» «Ты мил сердцу моему, – произнесла Анна Андреевна нежным голосом, положив руку на плечо его. – Дай Бог, – примолвила она, подняв глаза на небо и обратив их снова на восхищённого незнакомца, – дай Бог, чтобы я была столько же мила тебе». Они обняли друг друга; казалось, что дыхание их остановилось. Кто видал, как в первый раз целомудренные любовники обнимаются, как в первый раз добродетельная девушка целует милого друга, забывая в первый раз девическую стыдливость, пусть тот и вообразит себе сию картину; я не смею описывать её, но она была трогательна – сама старая няня, свидетельница такого явления, выронила капли две слёз и забыла напомнить любовнику об уговоре, но богиня непорочности присутствовала невидимо в тереме Анны Андреевны.
Анна Андреевна жила ожиданием встречи с тем необыкновенным человеком. Ей хотелось, чтобы у него были кудри, как у Александра Сергеевича, глаза, как у Коли, усы и губы, как у Михаила Юрьевича.
Он должен, непременно должен повстречаться ей!
***
Анне Андреевне казалось, что она обезумела. Она влюбилась, наконец-то влюбилась, но – боже праведный! – она не может ни назвать кому-то имени своего любимого, ни признаться в любви ему. Её любовь стыдна… Чего бы не отдала Анна Андреевна за то, чтобы повернуть время вспять и снова спокойно жить со своим мужем, не зная любовного томления! Наверное, ей нужно тщательно скрывать свою любовь – эта любовь грешна и обречена – Анна Андреевна замужем, и её милый не свободен. Ах, если бы можно было умереть от внутреннего огня! Но нет… жизнь так прекрасна, в ней есть стихи и пение птиц. Но что же тогда делать со своей любовью? Возлюбленный Анны Андреевны действительно не был обыкновенным человеком. То был Александр Сергеевич, второе, кроме Анны Андреевны, светило русской поэзии. Да, он обладал непривлекательной внешностью и грубыми манерами,, но что это значит для любящего сердца? Простые люди мысленно соединяли двух лучших поэтов – их любовь должна была произойти, им двоим давно была предначертана судьба.
Александра Сергеевича многие не понимали – но кто из черни может понять гения? Он ненавидел женщин, бил свою жену Марину Ивановну, всё время подозревая её в изменах, но разве кто-нибудь знал о том, что сформировало женоненавистничество в Александре Сергеевиче? Анна Андреевна знала! Ему разбила сердце его первая жена, променяв поэта на убогого автомеханика. Сердце Александра Сергеевича ранено, и рана всё ещё кровоточит, не давая ему быть счастливым, глядя на женщин. Да и, потом, Марина Ивановна такая грубая и уже так редко пишет стихи – разве она может понять гения? Правду говорят, что рядом с гением должна быть земная женщина, чтобы налаживать ему быт и ориентироваться в реальном мире, но понять поэтическую натуру может только поэтическая натура. Потом, после скандалов Александр Сергеевич пишет Марине Ивановне такие прочувствованные стихи! Анна Андреевна вытерпела бы любое унижение, лишь бы удостоиться хотя бы двух стихотворных строк, написанных рукой Александра Сергеевича.
Анна Андреевна выпрямилась и протянула руку… вдруг в глазах моих совершилось невероятное дело: отец внезапно поднял хлыст, которым сбивал пыль с полы своего сюртука, – и послышался резкий удар по этой обнажённой до локтя руке. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть, а Анна Андреевна вздрогнула, молча посмотрела на моего отца, и, медленно поднеся свою руку к губам, поцеловала заалевшийся на ней рубец. Отец швырнул в сторону хлыст и, торопливо взбежав на ступеньки крылечка, ворвался в дом. Анна Андреевна обернулась – и, протянув руку, закинув голову, тоже отошла от окна.
Анну Андреевну каждый день терзали сердечные муки. Она не могла даже признаться Александру Сергеевичу в любви – он ненавидел её вместе со всеми женщинами. Мало того – Анна Андреевна казалась ему самой порочной из них. Если бы только она могла доказать ему, что она совсем не такая, какой он её считает!
Анна Андреевна записала в альбом стихи, посвящённые Александру Сергеевичу.
И наконец Анна Андреевна решилась. Она позвонила Александру Сергеевичу и сказала, что на этот раз она приглашает его и Михаила Юрьевича в середине недели. Александр Сергеевич был недоволен, узнав, что теперь эти сборища проводятся ещё и в середине недели, но, поскольку он поэт, он должен быть среди поэтов.
Это было не сборище. Анна Андреевна ждала его одна. Она долго думала, в каком наряде его встретить, и выбрала длинное голубое платье. Шаль она надела ту же, что и всегда.
И вот раздался долгожданный звонок в дверь. Когда Анна Андреевна открывала, у неё дрожали руки от волнения.
– Здравствуйте, – сказал Александр Сергеевич, входя. – Где Михаил Юрьевич? Увидел пивной ларёк и не дошёл?
– Пройдите со мной в мою комнату, – сказала Анна Андреевна вместо ответа. – Милый Александр Сергеевич, – воскликнула Анна Андреевна, когда они уже были в её комнате, – я должна сказать вам, что я люблю вас. Любовь к вам управляет моими мыслями, моим сердцем, моими поступками. Я знаю, что женщины кажутся вам злом, но моя любовь искренна, и мне никого не нужно, кроме вас. Прошу вас только об одном – приходите ко мне по воскресеньям, мне достаточно увидеть вас, услышать, как вы читаете стихи – и я буду счастлива.
Я не верю тому, что это свершилось! – воскликнул Александр Сергеевич, с жаром целуя её руку. – С той минуты, как я увидел вас, я желал услышать от вас эти слова! Я каждый день думал о вас, но я боялся, что вы отнесётесь ко мне равнодушно. Вы не знаете, как чувствует себя человек, которого долгое время никто не любил. Я боялся рассказать вам о своём чувстве, потому что я думал, что вы останетесь холодны ко мне. Моя душа так измучена… я не выдержал бы ещё одного разочарования. Я говорил о вас дурно, боясь, что вы заметите мою любовь и ударите меня в больное место. Но теперь я понял, для чего я родился и жил от рождения до этого момента – чтобы услышать о вашей любви ко мне!
Они обнялись. Анна Андреевна долго целовала Александра Сергеевича в висок.
– Александр Сергеевич, – нежно сказала Анна Андреевна, – чтобы вы совсем убедились в моей любви к вам, позвольте мне прочитать стихи, которые я вам посвятила.
– Для меня это будет честью, – улыбнулся Александр Сергеевич.
И Анна Андреевна прочитала стихи.
– Какое шедевральное стихотворение! – выдохнул Александр Сергеевич, одновременно вытирая слёзы и целуя руку Анны Андреевны. – Я тоже хотел бы прочитать стихи, посвящённые вам.
– Значит, вы тоже писали стихи обо мне стихи? – затаив дыхание, спросила Анна Андреевна.
– Я каждый день пишу о вас стихи. Вы – моя Муза. Муза – вдохновение. Я признаюсь вам: я ненавижу Марину Ивановну, потому что мне всё время хочется видеть на её месте вас.
– Гениальные строки! – Анна Андреевна прильнула к Александру Сергеевичу. Они долго сидели рядом, держались за руки, читали друг другу стихи и время от времени целовались. Когда пришло время расставаться, Анна Андреевна сказала смущённо:
– Александр Сергеевич, я хотела бы сказать бы вам сразу… Вы знаете, что я замужем…
– Я это знаю. Что вы имеете в виду?
– Я хочу определить наши с вами отношения. Я не смогу уйти от мужа. Он любит меня, и я не смогу его ранить. Давайте встречаться с вами на поэтических вечерах и в то время, когда мой муж на работе.
– Как хорошо, что вы заговорили об этом первой! – с облегчением вздохнул Александр Сергеевич. – Я хотел сказать вам о том же самом. Я не могу уйти от жены. Она заботится обо мне так, как вы не сможете. Я – человек творчества, у меня сложные отношения с бытом. Мне нужна жена, с которой я не могу заботиться об обыденных мелочах. А вы такая неземная… Вы умеете, например, лепить пельмени?
– Пельмени? – переспросила Анна Андреевна. – А что это такое?
– Одним словом, я рад, что мы поняли друг друга.
Анна Андреевна пошла провожать любимого. По пути они зашли в ювелирный магазин, где Александр Сергеевич купил ей серьги.
***
Когда Анна Андреевна в первый раз попросила у Александра Сергеевича прочитать стихи, написанные о нём, её муж Коля пришёл к Марине Ивановне, желая обсудить с ней переживания, мучившие его.
– Здравствуйте, Марина Ивановна, – сказал он.
– Здравствуйте, – ответила Марина Ивановна. – У вас ко мне дело?
– Ну, да вот… Вот… Да… – Коля не знал, с какой стороны подойти к столь деликатному вопросу, и наконец нашёлся. – У вас рассольничка не найдётся?
– Рассольничка?
– Ну да. Просто у Ани сегодня встреча с очередным поэтом, она готовилась к этой встрече и не сварила мне суп на после работы.
– Ах, это! – улыбнулась Марина Ивановна. – Конечно, проходите. Я как раз сварила суп для Александра Сергеевича, а он позвонил и сказал, что придёт поздно.
Коля съел три тарелки супа – две оттого, что был голоден, а третью оттого, что не мог подыскать нужные слова для разговора. Но, по счастью, Марина Ивановна сама заговорила на волнующую его тему.
– Вы, знаете, Коля, – грустно произнесла она, сняв фартук и сев рядом с Колей, – у меня проблемы в семейной жизни.
– Бывает, – посочувствовал Коля.
– Мы с Александром Сергеевичем перестали понимать друг друга. Мне кажется, что у нас исчезло любовное чувство. Мы всё меньше говорим друг с другом о важном, он всё время пишет стихи, а я то готовлю, то стираю…
– А я как раз хотел вам сказать, что у нас с Аней происходит то же самое, – осмелел Коля. – Я целыми днями на работе, дома то раковина засорится, то труба протечёт, а Аня всё время пишет стихи.
– А ведь начиналось всё так романтично! Если бы вы нас видели до свадьбы! Я тогда писала стихи Александру Сергеевичу. Я даже сейчас их на память помню. Слушайте: «Больше балласта – сколь в тебе стати!! – Смесь гимназиста – и арестанта, – что на верёвке – собственных вен – да из тюремных – вышел из стен!»
– Не понял, – Коля недоумённо посмотрел на Марину Ивановну. – Александр Сергеевич сидел в тюрьме, что ли?
– Коля, ну что вы! Я написала так для того, чтоб стихи выглядели интереснее.
– А, ну тогда понятно. Я ж тоже Ане стихи писал. Про русалку. Вот эти… дай бог памяти… «На русалке горит ожерелье – и рубины греховно красны, – это страннопечальные сны – мирового, больного похмелья. – На русалке горит ожерелье – и рубины греховно красны».
– Это же стихи Гумилёва.
– Ну да, Гумилёва. А я писал их Ане в альбом своим почерком.
– Понимаю, – вздохнула Марина Ивановна. – А мне теперь Александр Сергеевич запрещает писать стихи. И, вообще, он всё время думает, что я ему изменяю, как только я встану рядом со случайным прохожим, для него это уже измена. Он всё чаще и чаще приходит домой пьяный и начинает оскорблять меня. На другой день дарит мне цветы.
– У нас та же фигня.
– Неужели Аня вас ревнует? – изумилась Марина Ивановна.
– Нет, не она меня. Я её. Прям ничего не могу с собой поделать. Как увижу с ней мужика – меня сразу заносит. Представляю себе койку. Тоже от расстройства напьюсь, понаделаю делов, короче… Потом дарю Ане цветы, долго прошу прощения, мучаюсь… У нас был один случай, когда я так нахамил ей, потом ушёл из дома, жил у друга, а когда вернулся, оказалось, что Аня пыталась уморить себя голодом. Тупо лежала, ничего не ела. Но осталась жива.
– Да, она мне рассказывала. Когда Александр Сергеевич устроил мне скандал, побил меня и ушёл жить к каким-то своим знакомым, я вспомнила Аню и решила сделать с собой то же самое. Но это оказалось бесполезным. Я тоже не смогла умереть.
– Я тогда подарил Ане шубу.
– Александр Сергеевич тоже подарил мне шубу.
–А мы один раз разругались с Аней в такси. Она тогда выскочила из машины. Потом она вернулась домой через месяц…
– Да, я тоже это помню! Она тогда пребывала в отшельничестве.
– Нет, она тогда бомжевала. И, знаете, почему она вернулась? Ей стало противно, что бомжи живут в грязи.
– А я как-то хотела уйти в женский монастырь. Я больше не могла жить с Александром Сергеевичем. Я уже выбрала себе подходящий монастырь, почти собралась туда, да меня Аня отговорила. Она сказала, что там нужно всё время молиться, а я этого не смогла бы. И я не пошла в монастырь, а Александр Сергеевич подарил мне… он подарил мне… что же он мне подарил тогда? Не вспомню даже…
– Он тогда подарил вам колье?
– Верно, колье! Как вы догадались?
– Я тоже подарил Ане колье, когда она вернулась домой.
– Это поразительно, – воскликнула Марина Ивановна. – В нашем с Александром Сергеевичем и вашей с Аней семьях одинаковые отношения, одинаковые ссоры, и даже подарки вы нам дарите одинаковые! Я думаю, что это фатум!
– Нет, Марина Ивановна, это не фатум. Просто Аня всегда рассказывает мне, какие шикарные подарки вам делает Александр Сергеевич. И я ей дарю такие же, а то я не понимаю, чего ей надо.
– Вот и Александру Сергеевичу непонятны мои желания, вздохнула Марина Ивановна. – Он постоянно дарит мне розы, а мне бы хотелось лилии.
– Сейчас погодите, – сказал Коля. Он принёс из прихожей свёрток газетной бумаги. Марина Ивановна развернула газету – под ней были лилии.
– Мне на работе сотрудница подарила на прошедшее двадцать третье февраля, – объяснил Коля.
– А я всё равно запаха лилий не выношу, сейчас бы выкинул.
– Коля… Ах, это просто… Боже мой…
Марина Ивановна, восторженно сияя, смотрела на Колю.
– Мариша, а, ты знаешь, – Колю вдруг охватило восхищение, – ты какая-то не такая, как другие бабы… У тебя глаза… такие большие… и зелёные…
– Благодарю вас, – смущённо улыбнулась Марина Ивановна. – Мне ещё никто не говорил таких комплиментов.
Какое-то время они не могли вымолвить ни слова, улыбались и чувствовали себя неловко. Марина Ивановна занялась цветами – поставила их в вазу, а Коля стал доедать кусочки картошки из супа.
– Коля, хотите, я прочту вам своё стихотворение, – предложила Марина Ивановна. – Я записала его на обратную сторону разделочной доски – туда Александр Сергеевич никогда не заглядывает.
– Давай, – согласился Коля.
И она прочитала стихи с разделочной доски.
Потом Марина Ивановна прочитала стихи с прихватки. Потом – с изнанки клеёнки. Коля слушал её с улыбкой, хотя ему не всё было понятно и иногда приходилось переспрашивать значение неизвестных ему слов.
– Обалдеть, – сказал Коля, прослушав все стихи. – Ты также здорово пишешь, как Аня. Даже ещё лучше.
– Я польщена, – Марина Ивановна опустила глаза.
– Слушай, Мариш… Я хочу тебе сказать… Короче… Ну, ты поняла что… В общем, так…
– Не понимаю.
– Я люблю тебя! – Коля стянул с плеча Марины Ивановны халатик и поцеловал её плечо. – Или тебе, по вашим поэтическим манерам, надо целовать руку?
– Нет, мне нравится поцелуй в плечо, – прошептала Марина Ивановна. – От любимого человека приятно всё.
Они сидели так долго. При прощании Марина Ивановна несмело сказала:
– Коля, я должна сказать вам одну вещь. Я – замужняя женщина, Коля. И я не могу уйти от Александра Сергеевича. Он гений, и ему сложно вращаться в реальном мире. Я должна поддерживать его. Если вам хочется со мной видеться, приходите в то время, когда мой муж на работе.
– Я, вообще-то, хотел то же самое сказать, – признался Коля. – Я тоже не могу бросить Аню. Мы очень много жили вместе. Да и у меня уже не тот возраст, чтобы бросать жену, снимать квартиру и бегать по свиданьям. Вот если у тебя сломается телевизор или ещё что-нибудь – зови, выручу.
– Спасибо. Этот вечер стал самой прекрасной страницей моей жизни.
– Ну да, уютно посидели. Я сегодня впервые узнал, что такое горний.
Так в четырёх людях зажёгся прекрасный огонь любви. Их жизнью управляло влечение к другому человеку – пылкая сердечная склонность Анны Андреевны и Александра Сергеевича и бесхитростное чувство Марины Ивановны и Коли. Каждый из них жил в браке без любви, но был счастлив. Каждый знал, что ему предстоит встреча с любимым человеком, и это согревало его.
Марина Ивановна (Анне Андреевне). Я, по крайней мере, была глубоко возмущена.
Анна Андреевна. Всё это, Марина Ивановна, из-за того, о чём я тебе сейчас напомнила. А, он здесь!
Александр Сергеевич (Коле). Я и говорить с ней не желаю.
Коля. А я последую вашему примеру.
Анна Андреевна. Что это значит, Александр Сергеевич? Что с вами сталось?
Марина Ивановна. Да что с тобой, Коля?
Анна Андреевна. Отчего вы такой грустный?
Марина Ивановна. Что это ты надулся?
Анна Андреевна. Вы утратили дар речи, Александр Сергеевич?
Марина Ивановна. У тебя язык отнялся, Коля?
Александр Сергеевич. Вот злодейка!
Коля. Вот Иуда!
Анна Андреевна. Я вижу, вас расстроила наша сегодняшняя встреча.
Александр Сергеевич (Коле). Ага! Поняли, что натворили.
Марина Ивановна. Наверное, тебя задело за живое то, как мы держали себя с вами утром.
Коля (Александру Сергеевичу). Знают кошки, чьё мясо съели.
Анна Андреевна. Ведь это единственная причина вашей досады, не правда ли, Александр Сергеевич?
Александр Сергеевич. Да, коварная, если вам угодно знать, так именно это. Но только я вас предупреждаю, что ваша измена не доставит вам радости: я сам намерен порвать с вами, я лишу вас права считать, что это вы меня оттолкнули. Разумеется, мне будет нелегко побороть своё чувство, меня охватит тоска, некоторое время я буду страдать, но я себя пересилю, и лучше я вырву из груди сердце, чем поддамся слабости и возвращусь к вам.
Коля (Марине Ивановне). А куда он, туда и я.
Анна Андреевна. Вот уж много шуму из ничего! Я вам сейчас объясню, Александр Сергеевич, по какой причине я утром уклонилась от встречи с вами.
Александр Сергеевич (пытается уйти от Анны Андреевны). Ничего не желаю слушать.
Марина Ивановна (Коле). Я тебе сейчас скажу, почему мы так быстро прошли мимо.
Коля (пытается уйти от Марины Ивановны). Знать ничего не желаю .
Анна Андреевна (идёт за Александром Сергеевичем). Итак, сегодня утром…
Александр Сергеевич (не глядя на Анну Андреевну, направляется к выходу). Ещё раз – нет.
Марина Ивановна (идёт за Колей). Было бы тебе известно…
Коля (не глядя на Марину Ивановну, направляется к выходу). Притворщица, отстань!
Анна Андреевна. Послушайте!
Александр Сергеевич. Конец всему.
Марина Ивановна. Дай мне сказать.
Коля. Я глух.
Анна Андреевна. Александр Сергеевич!
Александр Сергеевич. Нет-нет!
Марина Ивановна. Коля!
Коля. Ни-ни!
Анна Андреевна. Постойте!
Александр Сергеевич. Басни!
Марина Ивановна. Послушай!
Коля. Вздор!
Анна Андреевна. Минутку!
Александр Сергеевич. Ни за что!
Марина Ивановна. Чуть-чуть терпенья!
Коля. Чепуха!
Анна Андреевна. два только слова!
Александр Сергеевич. Всё кончено, нет-нет!
Марина Ивановна. Одно словечко!
Коля. Мы не знакомы.
Анна Андреевна (останавливается). Ну что ж, раз вы не хотите меня выслушать, то оставайтесь при своём мнении и поступайте, как вам заблагорассудится.
Марина Ивановна (тоже останавливается). Коли так, поступай, как тебе вздумается.
Александр Сергеевич (поворачивается к Анне Андреевне). Любопытно, однако же, знать причину вашего прелестного поведения.
Анна Андреевна (пытается уйти от Александра Сергеевича). У меня пропало всякое желание об этом с вами говорить.
Коля (поворачивается к Марине Ивановне). Послушаем, однако ж, в чём тут дело.
Марина Ивановна (хочет уйти от Коли). У меня пропала всякая охота тебе это объяснять.
Александр Сергеевич (идёт за Анной Андреевной). Расскажите же мне…
Анна Андреевна (не глядя на Александра Сергеевича, направляется к выходу). Ничего не стану рассказывать.
Коля (идёт за Мариной Ивановной). Растолкуй же мне…
Марина Ивановна (не глядя на Колю, направляется к выходу). Ничего не стану растолковывать.
Александр Сергеевич. О, пощадите!
Анна Андреевна. Ещё раз нет!
Коля. Будь так любезна!
Марина Ивановна. Конец всему.
Александр Сергеевич. Я вас молю!
Анна Андреевна. Подите прочь!
Коля. Прошу тебя!
Марина Ивановна. Ступай-ка вон!
Александр Сергеевич. Анна Андреевна!
Анна Андреевна. Нет-нет!
Коля. Мариша!
Марина Ивановна. Ни-ни!
Александр Сергеевич. Ради бога!
Анна Андреевна. Не желаю!
Коля. Ну скажи!
Марина Ивановна. Ни за что!
Александр Сергеевич. Пролейте свет!
Анна Андреевна. И не подумаю.
Коля. Открой ты мне глаза!
Марина Ивановна. Была охота!
Александр Сергеевич. Ну что ж, коль скоро вы не хотите взять на себя труд разуверить меня и объяснить ваше поведение, которого любовный пламень мой не заслужил, то, неблагодарная, вы видите меня в последний раз: я ухожу, и в разлуке с вами я умру от горя и любви.
Коля (Марине Ивановне). А я – следом за ним.
Анна Андреевна (Александру Сергеевичу, который собирается уходить). Александр Сергеевич!
Марина Ивановна (Коле, который идёт за своим господином). Коля!
Александр Сергеевич (останавливается). Что?
Коля (тоже останавливается). Ну?
Анна Андреевна. Куда же вы?
Александр Сергеевич. Я вам сказал.
Анна Андреевна. Как! Вы хотите умереть?
Александр Сергеевич. О да, жестокая, вы сами этого хотите.
Коля. Мы помирать пошли.
Анна Андреевна. Я? Я хочу вашей смерти?
Александр Сергеевич. Да, хотите.
Анна Андреевна. Кто вам сказал?
Александр Сергеевич (подходит к Анне Андреевне). Как же не хотите, когда вы не хотите разрешить мои сомнения?
Анна Андреевна. Да я то-то тут при чём? Если б вы с самого начала соблаговолили меня выслушать, я бы вам сказала, что повинна в утреннем происшествии, причинившем вам такую обиду, моя старая тётка, с которой мы вместе шли: она твёрдо убеждена. что если мужчина, не дай бог. подошёл к девушке, тем самым он её уже обесчестил, вечно читает нам об этом проповеди и старается внушить, что мужчины – это бесы, и что от них нужно бежать без оглядки.
Марина Ивановна (Коле). Вот и весь секрет.
Александр Сергеевич. А вы не обманываете меня, Анна Андреевна?
Коля (Марине Ивановне). А ты меня не дурачишь?
Анна Андреевна (Александру Сергеевичу). Всё это истинная правда.
Марина Ивановна (Коле). Всё так и было.
Коля (Александру Сергеевичу). Ну что ж, поверить им?
Александр Сергеевич. Ах, Анна Андреевна, вам стоит сказать одно только слово – и волнения души моей тотчас же утихают! Как легко убеждают нас те, кого мы любим!
Коля. Ну и ловки же умасливать нашего брата эти чёртовы куклы!
Но романтика поздней влюблённости длилась недолго. Настал такой день, когда Александр Сергеевич нашёл в своей квартире шарф Коли. По роковому совпадению, Коля нашёл у себя дома записную книжку Александра Сергеевича со стихами, посвящёнными его жене. В силу своей обыкновенности Коля не понял, что любовь Александра Сергеевича и Анны Андреевны целомудренна, и устроил Анне Андреевне разборку, обвиняя её в распутстве. Анна Андреевна не вынесла столь грубой обиды со стороны мужа и ушла из дома. Она пристала к группе хиппи, днём пела с ними песни на улицах, по вечерам пила пиво, а ночью вся компания спала в подъездах. Но вскоре нежной Анне Андреевне стала противна такая жизнь, и она вернулась домой.
Коля на коленях просил у неё прощения, умоляя больше не покидать его. Он подарил ей много цветов, книг и украшений. Анна Андреевна пребывала в тяжёлом состоянии. Она не знала, как теперь пойдёт жизнь и что будет радовать её. Анна Андреевна безвылазно сидела дома, услаждая свою сердечную печаль чтением классической литературы. она приняла решение быть всегда с Колей. Невозможно сделать больно человеку, который любит тебя. Ради семьи она встанет выше своей любви. А с Александром Сергеевичем она будет видеться на поэтических вечерах, но более – ничего, ничего! Коля тоже много передумал за эти дни. Что и говорить, их с Аней семья – как каменная стена. Да только, с другой стороны, Мариша такая симпатичная, ядрёная… Нет, Коля не скажет, что любит Маришу крепче Ани, так опять же, с Аней не понимаешь, что делать, с какого боку к ней подойти, а Мариша на всё согласна. Не знаешь, куда со своими чувствами сунуться.
Подавленная Анна Андреевна не могла видеть своих друзей и долго не встречалась с ними. Наконец к ней пришёл Михаил Юрьевич. Он рассказал ей, что после того, как Александр Сергеевич нашёл у Марины Ивановны шарф Коли, Александр Сергеевич закатил Марине Ивановне скандал. После этого Марина Ивановна решила, что такая падшая женщина, как она, не должна жить, и пыталась повеситься. Но Александр Сергеевич остановил её. После он дарил Марине Ивановне много подарков и говорил, что она нужна ему. И Марина Ивановна поклялась, что больше не будет ни с кем, кроме Александра Сергеевича, и станет служить его гению. Михаил Юрьевич умолчал только о том, что сам Александр Сергеевич не против того, чтобы читать стихи с поэтессой Анной Андреевной и носить рубашки, выглаженные домохозяйкой Мариной Ивановной.
– Как сложна и как проста жизнь, – вздохнула Анна Андреевна, выслушав рассказ Михаила Юрьевича.
– Слушайте, а я чего пришёл, – вспомнил он. – Одолжите мне рублей тридцать, а?
– Опять на водку? – с укором спросила Анна Андреевна. – Долго так будет продолжаться?
– Нет, недолго. Последний раз – и всё. Осчастливьте меня!
Анна Андреевна дала Михаилу Юрьевичу тридцать рублей. После этого он ушёл, а она продолжила читать «Дворянское гнездо». Книга уже подходила к завершению.
«И конец? – спросит, может быть, неудовлетворённый читатель. – А что же сталось с Лаврецким? с Лизой?» Но что сказать о людях, ещё живых, но уже сошедших с земного поприща, зачем возвращаться к ним?
233
Загрузка...
