Это продолжение повести «Спроси у восходящей Луны». Рассказ о судьбе второго моего героя Юрия Загорского, которая чудесным образом переплелась с судьбой полковника Койды…
1.
Лето в этом году держалась долго. Весь сентябрь стояла теплая солнечная погода. Создавалось впечатление, что листва на деревьях не собирается опадать! Лето не хотело сдавать свои позиции и изо всех сил сопротивлялось подбирающееся осени. Но уже в середине октября стало понятно — природу не обманешь! Налетевший, с разбойничьим посвистом, северный ветер принес с собой промозглый дождь, который, казалось, никогда не закончится и зябкий, проникающий под одежду, утренний туман. Державшаяся доселе на ветках листва мгновенно облетела и пестрым ковром покрыла тротуары и улицы. От непрекращающегося моросящего дождя она быстро пожухла и стала скользкой. Ветер безуспешно пытался отодрать ее от асфальта, стараясь поддеть за оборванные края. Но опавшие листья из последних сил, намертво вцепились в тротуар, будто хотели вернуть ушедшее лето.
Уже в ноябре на смену дождю пришли заморозки. По утрам мостовая и деревья как будто были посыпаны сахарной пудрой. В затянутых тонкой пленкой льда лужах лениво плескалось неяркое осеннее солнце. Свет его был зыбкий и неуютный. Глядя на этот свет, хотелось, чтобы побыстрее наступила ночь.
Но и в темноте легче не становилось. Уличные фонари, словно нехотя, цедили жидкий, дребезжащий свет над ночными улицами, нагоняя еще большую тоску и вселяя в сердца людей тоскливую безнадежность. Ночь — время, когда пробуждается зло, когда духи и призраки бродят по миру. Время, когда человек острее всего ощущает страх смерти…
Я подъехал к двухэтажному особняку, затерявшемуся в глубине старинного парка. Выйдя из машины, осторожно, чтобы не поскользнутся, поднялся по покрытым инеем ступеням. Было довольно рано, и дворник еще не успел их почистить и посыпать песком с солью. Едва я поднялся на крыльцо, как дверь распахнулась, словно меня специально поджидали.
— Вам кого? – Недовольно спросила заспанная медсестра, прижимая ладонь ко рту, стараясь скрыть зевок.
— Доброе утро! Я ищу Загорскую Елену Сергеевну…
2.
Я вырос без матери. Она оставила нас с отцом, когда мне едва исполнился год. Спустя много времени узнал, что она сбежала с любовником. Судя по всему, места в ее счастливом будущем для меня не было. В моей семье про маму старались не вспоминать. Только однажды бабушка сказала, что мама подалась за счастливой жизнью и живет сейчас где-то за границей. Я не стал ничего уточнять, а бабушка больше никогда не возвращалась к этому разговору.
Одно мне не понятно даже сейчас, как он смогла бросить своего годовалого ребенка и ни разу за это время не вспомнить про него?! Женщины зачастую упрекают мужчин в излишней жестокости. Ерунда! На пути, к личному счастью, женщина не остановится ни перед чем! Она все сметет на своем пути! Все, включая собственных детей! Сейчас я понимаю, по жестокости и коварству женщины намного превосходят мужчин! Женщина никому ничего не должна!
Отец, после ухода матери, долго не женился. Любил ли он меня? Трудно сказать однозначно. Иногда мне казалось, что обиду на сбежавшую жену он перенес на меня. Во всяком случае я жил у бабушки, а отец изредка навещал меня, принося какую- нибудь копеечную игрушку. Свою жизнь он посвятил работе и карьере. Ему улыбнулась удача и сейчас он владеет большой процветающей строительной компанией.
Когда мне исполнилось четырнадцать лет мой отец, наконец, женился. Я хорошо помню эту свадьбу. Жених, сорокалетний статный мужчина и невеста молодая, ослепительно красивая девушка Лена, Елена Сергеевна, почти на двадцать лет моложе… Гости, тосты, шикарный ресторан!
Так у меня появилась мачеха.
Через год после женитьбы отца умерла бабушка. Она оставила мне свою квартиру, но до совершеннолетия я должен был жить с отцом.
Как же я возненавидел свою мачеху! На все ее попытки сойтись со мной по ближе, я отвечал холодным отстраненным молчанием. Она тщетно пыталась найти со мной общий язык. Готовила для меня вкусную еду, покупала мне одежду (отцу вечно было некогда). Собирала в школу бутерброды. Когда я заболел, она не отходила от моей постели. Но все тщетно, ненависть к ней во мне только возрастала. При всем при этом я не понимал природу моего такого отношения к ней. Ревновал к матери? Так я ее даже не знал. К отцу? Но я не столько был духовно близок с ним, скажу больше, мне он был безразличен! Ничем не мотивированная детская ненависть, полное неприятие человека!
Однажды я утащил в супермаркете пиво. Не потому, что у меня не было денег, а просто так, из дурацкой бравады. Именно Лена приехала выручать меня из милиции. Дома она попыталась объяснить мне, что пить пиво и воровать не хорошо. На что я нагло процедил: — Ты мне, что, мать?! Отцовская подстилка, знай свое место!
Я видел, как в ее глазах появились слезы. Она молча встала и вышла из комнаты. Отцу о происшествии она ничего не сказала.
Когда мне стукнуло восемнадцать, я ушел в армию. После года службы я поступил в военное училище. Возвращаться домой мне не хотелось.
Через четыре года я лейтенантом выпустился в войска и сразу оказался в одной из многочисленных горячих точек.
… Тот бой ничем особенным мне не запомнился. Зимнее солнце катилось к закату, сильно похолодало. Дыхание солдат туманом клубилось меж лишенных листвы деревьев, венчавших пологий склон, откуда мы наблюдали за врагом. Наконец заходящее солнце скрылось за облаками, а значит, ни один предательский лучик света нас не выдаст, отразившись от оружия или окуляров биноклей.
Вдалеке справа, стремясь к морю, серой лентой тянулась река Улла. Внизу под нами был враг.
Наша задача была до предела простой и состояла в определении места расположения противника и передачи его координат артиллерии. И все! Дальше работал «Бог войны». Мой радист уже начал передавать данные о противнике, как вдруг с тыла по нам ударил пулемет. Пули с чавканьем вгрызались в землю вокруг меня. Вскрикнул и уронил голову находящий возле меня радист. Я огрызался короткими очередями, стараясь разглядеть в темноте врага. Одновременно пытался выйти по внутренней связи на моего командира роты. Увы, противник сел на нашу частоту и грамотно глушил связь, в моих наушниках стоял только треск.
Кроме меня с нашей стороны не стрелял никто. Я понял, что мои бойцы убиты в первые минуты боя. Беспокоила только одна мысль, успел ли радист передать артиллеристам координаты врага?!
Вскоре у меня закончились патроны. Я вытащил «стечкин» и нащупал в разгрузке запасную обойму.
Справа ко мне бросились две тени. Не целясь несколько раз, выстрелил в их сторону. Вроде попал! Я понимал, что мне не выбраться, но решил по -дороже продать свою жизнь. Повернулся к убитому радисту, и, прикрываясь его телом, включил радиостанцию. К счастью, она не пострадала. Я переключился на запасную частоту, которую пока не нащупал противник, и стал передавать координаты цели, вызывая, тем самым, огонь артиллерии на себя.
Пулеметчик засек мое шевеление и снова открыл стрельбу. Я почувствовал, как пули впиваются в тело мёртвого радиста. Мне не было страшно, просто я мысленно уже был мертв, ясно понимая, что спасти меня может только чудо!
Последнее, что я запомнил, это свист снарядов и грохот разрывов вокруг …
Меня тяжело ранило. Рана была очень опасная, к тому же, я потерял много крови и когда меня все-таки доставили в госпиталь, я был в критическом состоянии.
Отец не смог или не захотел приехать, сославшись на дела. Приехала Лена. Я был в коме, но мне ребята рассказали, что она все это время не отходила от меня. Даже устроилась временно в наш госпиталь санитаркой, чтобы быть рядом со мной.
Когда я пошел на поправку, она уехала, видимо боялась непредсказуемой реакции мелкого и шкодливого гаденыша, каким я, наверняка, остался в ее памяти. На прикроватной тумбочке я нашел коробочку с дорогими швейцарскими армейским часами и записку, в которой было написано всего лишь одно слово, «выздоравливай».
3.
Через месяц я полностью восстановился. Интенсивная терапия и молодость! Вот секрет моего скорого выздоровления. И еще я влюбился. Оля работала в госпитале медсестрой. Лучше ее для меня никого не было. Стройная, с зелеными с поволокой глазами, она для меня была воплощением лучших качеств женщины. Иногда я ловил на себе завистливые взгляды соседей по палате и меня распирало от гордости, что эта красавица выбрала меня среди большого количества мужчин здешней популяции..
В итоге, к моменту выписки из госпиталя я уже созрел для женитьбы. Тем более Ольга уже прозрачно намекала на это. Знакомить будущую жену с отцом я не поехал, Моему папаше было откровенно наплевать на мою судьбу. До меня доходили слухи, что он развелся с Леной. Но подробностей я не знал. Да, если честно, они меня не интересовали.
На ВВК добрые доктора меня долго щупали, смотрели на анализы и кардиограмму. У меня создалось впечатление, что они если бы могли, то попробовали меня на вкус. Но обошлось! Кусать меня не стали, а вместо этого выдали на руки заключение: «Для дальнейшего прохождения службы годен без ограничений».
Мне дали месяц отпуска для реабилитации и женитьбы. Для военных процедура заключения брака упрощена и через неделю после начала отдыха мы расписались.
Сразу после свадьбы мы с Ольгой съездили на юг к морю. Потом погостили у ее родителей и сестры. Но все когда-то заканчивается, закончился и мой отпуск. Я получил предписание и отправился с молодой женой к новому месту службы.
Я быстро втянулся в ритм военной жизни. Меня назначили командиром роты отдельного разведбата и свободного времени у меня почти не было. Я днями пропадал в части. Ольга сидела без работы, постепенно превращаясь из милой девушки в прожженную стерву. Люди от безделья сходят с ума, тем более молодые не искушенные жизнью женщины.
Когда я приходил со службы домой, меня встречала не любящая жена, а разъяренная фурия. Она цеплялась ко всему. К не помытой тарелке, не ровно стоящим ботинкам, брошенной куртке. Я старался как мог поддержать жену, понимая, что для нее это не простое время. Оля была уже беременной. Я очень надеялся, что с появлением ребенка она изменится в лучшую сторону и с надеждой смотрел на её уже солидно округлившийся живот.
Было ли мне хорошо с ней. Думаю да, она все же любила меня. Несмотря на ни на что. Я и сейчас помню, как её руки царапали мою спину, когда она извивалась под моей тяжестью.
«Любимый, — всхлипывала она. — Только не останавливайся!»
После рождения Вики жизнь как будто, стала налаживаться. Ольга все время занималась дочкой и наши отношения заметно улучшились. Но я стал замечать, что иногда между нами пробегал холодок. Ольга сторонилась меня, отводила глаза при разговоре. Я не заморачивался всякой ерундой, с головой уходя в службу и семейные проблемы. А их была масса. Ольга так выматывалась за день, что ночью встать к ребенку у нее уже не было сил. Я старался как мог помогать жене. Кормил ночью Вику, менял подгузники иногда засыпая на кухне от усталости, уперевшись головой в холодильник.
Но время неумолимо шло вперед, Вика подрастала и наша семейная жизнь постепенно устаканилась. Так мы прожили еще год. С отпуском у меня не вытанцовывалось, хотя я день и ночь пахал в предвкушении отдыха. Но всегда находились веские причины и мой отпуск переносился на более позднее время…
Ольга с дочерью на все лето уехали к родителям. Бабушка и дедушка души не чаяли во внучке. Да и Ольге перемены
шли на пользу. Она вернулась нежная и ласковая. Наша интимная жизнь после этого снова наполнилась яркими красками.
В конце лета наш батальон в составе миротворческих сил ООН перебросили в Мали, республику, находящуюся почти в центре Африканского континента. Там началась гражданская война и миротворцы обеспечивали разделение враждующих сторон. По -началу мы переписывались с Ольгой, она сообщала мне новости, писала, как подрастает дочь. Но со временем писем становилось все меньше, пока они не прекратились совсем. Мобильная связь с Родиной была, но в Мали она в зачаточном состоянии и дозвонится домой не реально.
Через полгода командировки меня отозвали в Россию, и я первым бортом направился домой. Почему командировка для меня закончилась раньше срока я не знал, да это мне было все равно. Главное я скоро обниму любимых жену и дочь. Мой вещмешок с трудом вмещал все подарки моим любимым девочкам. Прилетев, я еще в аэропорту попытался дозвониться до Ольги, но её телефон был выключен.
4.
…Оставив в прихожей вещевой мешок, я прошел в квартиру. В большой гостиной никого не было, зато из кухни доносились мужской голос и женский смех.
Я осторожно, чтобы не скрипнула половица, подошел к кухне и приоткрыл дверь.
За накрытым столом с фужером в руках сидел раздетый по пояс мужик. У него на коленях, визгливо смеясь, пристроилась моя Ольга в одной короткой майке. Она обнимала его за шею и что-то шептала ему на ухо ласково поглаживая свободной рукой волосатую грудь своего кавалера. Мужик нагло засунул руку ей между ног и взасос целовал её голые вывалившиеся груди, покусывая при этом набухшие темно-коричневые соски. Я сразу узнал в этом «мачо» начальника военторга майора Хмырова. Та еще сволочь! Крыса тыловая. По нашему гарнизону давно ходили слухи, что он домогается жен офицеров. Слухи слухами, но с поличным его никто не ловил. А вот сейчас попался!
Я вдруг понял, что непроизвольно вытаскиваю тактический нож, висящий в пластиковых ножнах на моем правом бедре. Я перевёл взгляд на свою руку. Тусклый свет заиграл зловещими бликами на остро отточенном клинке. На мгновенье мне показалось, что сама Смерть пляшет на кончике ножа, терпеливая и безжалостная.
Они были так увлечены, что даже не заметили меня, хотя я стоял буквально в двух шагах. Странно, но я почему-то не удивился происходящему, казалось, что я вижу это эротическое шоу со стороны. Я словно заранее был готов к такому повороту событий, только ощутил мимолетный, но очень болезненный сердечный укол. Вся наша с Ольгой совместная жизнь в одно мгновение пронеслась у меня перед глазами. Я только не мог понять одного, за что она так со мной? На мгновение мне подумалось, что все это какой-то дурной сон, что я сейчас проснусь и увижу спящую рядом родную любимую жену. Что она, как обычно, улыбнётся во сне и нежно обнимет меня теплой рукой… Действительность была так обидна и несправедлива, что в моих глазах даже появились слезы.
Наконец они увидели меня. Ольга в ужасе отшатнулась, ее кавалер стал медленно подниматься, не сводя испуганных заплывших жиром глаз с ножа в моей руке.
— Не надо, Юра, прошу тебя не надо. Я все сейчас объясню! — Срывающимся от страха голосом залепетала жена. Она, по-видимому, подумала, что я сейчас буду убивать их обоих!
Под любовником образовалась лужа, остро запахло мочой. Похоже он обмочился от страха.
Я ухмыльнулся и вернул нож на место. Плюнул под ноги, повернулся и, не говоря ни слова, вышел из кухни. Ольга, рыдая, бежала за мной, что-то надрывно кричала, пыталась остановить меня, хватая руками за куртку. Но я, молча отстранил её рукой, схватил в охапку вещевой мешок и шагнул за дверь.
7 840
Загрузка...
