Масленица

Встреча

Кира Петровна чувствовала себя счастливее, уйдя с бывшей работы. Она преподавала хореографию в ансамбле «Светлана». Точнее, Кира Петровна и её муж пытались объяснить подруге семьи и реальному руководителю ансамбля Светлане, что их консерваторское образование мало поможет им в классическом танце. «Ребята, ну, чего там сложного, два притопа, два прихлопа…» Они бы отказались, но как раз в это время потеряли работу в студии звукозаписи. Кира Петровна понимала с ужасом, что танцует много хуже любого из участников ансамбля. У её мужа, наоборот, начало что-то получаться. Но, кроме таланта к танцам, в нём открылся талант провоцировать скандалы с учениками. Светлана даже удалила из состава ансамбля двух юношей, но это мало что изменило. Кире Петровне стало хорошо лишь после того, как её муж вернулся обратно в студию звукозаписи, а она стала сидеть дома. Но её забыли не все юные танцоры. Одна из них, Оксана, пришла к Кире Петровне сегодня. Пришла неожиданно, у Киры Петровны даже не оказалось ничего к чаю. Но Оксана разыскала в кухне муку, молоко и яйца, испекла блины.

— Восхитительно! – похвалила Кира Петровна готовку Оксаны.

— Я очень хорошо готовлю, могу приготовить еду прямо из ничего, — похвасталась Оксана. – Мне парень говорит: «Я полюбил тебя за это».

За чаем Оксана рассказывала о своих друзьях:

— У меня есть пятьдесят друзей «Вконтакте». У одной моей подруги из нашего посёлка дома фотографии стоят в часах. В часовых циферблатах. На меня в посёлке обижаются, если я, приехав, не успеваю зайти. Говорят: «Что ты, Оксана, приезжаешь и не заходишь?» Когда я ещё училась в университете, в мой день рождения меня друзья посадили в машину, завязали мне глаза и отвезли домой, в посёлок.

Стемнело. Оксана ушла. Вернулся с работы Рудольф Викторович, муж Киры Петровны.

— Что у нас есть из еды? – спросил он.

— Блины.

— Что такое блины? Положи мне макароны с фаршем.

— У нас есть только блины.

— После работы я всегда ем макароны с фаршем, значит, и сегодня тут должны были быть макароны с фаршем… Дай мне сигареты.

Кира Петровна пошла в комнату за сигаретами и зацепилась халатом за длинный гвоздь, торчащий из стены и прижимающий отставшие обои. Халат разорвался по шву.

— Когда ты уже заклеишь эти обои? – с раздражением спросила Кира Петровна, закалывая прореху булавкой. – Хоть говори тебе, хоть нет!

— Мужик работает на всю семью, — медленно начал её муж. – Мужик возвращается с работы голодный…

— Да что ты говоришь! – истерически рассмеялась Кира Петровна. – Где же этот мужик? Почему я его не вижу?

Рудольф Викторович вышел на площадку курить, столкнувшись в дверях с сыном. Сын вернулся из университета.

— Мам, привет, поздоровался он. – Приготовь–ка мне макароны с фаршем.

Кира Петровна в злобе сжала голубую ткань халата. Булавка расстегнулась и больно вонзилась ей в палец.

Заигрыши

Эльвина задумала пригласить гостей на блины в прощёное воскресенье. Отмечали не только Масленицу. Эльвина уволилась с работы на почте и занялась репетиторством. Кроме того, на прощёное воскресенье выпадала дата её встречи с Тимуром на республиканском поэтическом празднике. Они любили друг друга в школе, долгое время жили отдельно, а после встречи на празднике, ещё такой недавней, Эльвина развелась с первым мужем и заключила брак с Тимуром. Их называли идеальной парой – оба писали стихи. Правда, Эльвина писала стихи с длинными, словно растекающимися, строчками, часто вплетая в них библейские темы. Стихи Тимура имели рваный ритм и посвящались либо Эльвине, либо политике, а иногда и какой-нибудь знаменательной дате, если кто-то закажет такой сюжет. Эльвина – красавица, крупная, но не полная, с роскошной светло-русой косой. У Тимура в юности было невзрачное лицо, из-за чего он комплексовал, учась на факультете журналистики. Его однокурсники все тогда были красавцы как на подбор. Сейчас он работал вместе с некоторыми из них. Бывшие красавцы-студенты теперь заплыли жиром, а Тимур оставался стройным и подтянутым. Его лицо казалось симпатичным для пятидесятилетнего мужчины.

Сейчас Тимур и Эльвина составляли список гостей. В первую очередь их руки сами писали имена детей. Но дочь Тимура не переносила Эльвину, а дочь Эльвины – Тимура. Последняя сейчас училась в Санкт-Петербурге. Сын Тимура, правда, относился к новой любви отца спокойно. Далее в списке гостей следовали все подруги Эльвины. В общем-то, так было на каждом семейном празднике – в гости собирались подруги Эльвины, с которыми её связывали школьные годы. Эльвина свято чтила школьный союз. Тимур ни с кем не состоял в тесном братстве, но приглашал пару-тройку приятелей, чтобы семейный праздник не казался девичником.

— Гости со стороны жениха и гости со стороны невесты, — пошутила Эльвина.

Раньше так шутила Лера.

Лера – незабываемая страница в жизни Эльвины. В том смысле, что такое не забудешь. Лера ходила в поэтическую студию Эльвины при школе. Внешне Лера выглядела хрупкой, не самой красивой на лицо. Она очаровывала всех большими ясными карими глазами и платьицами маленькой принцессы. Она рисовала пасторальные рисунки, писала стихи и прозу о приторной любви принцев и принцесс и о жизни, не имеющей ничего общего с реальностью. Ей не смогли объяснить, что намаранное в девичьих альбомах не называется литературным произведением, поэтому Лера не знаал удержу в своих выдумках. Но не дай Бог кому-то обмануться нежной наружностью юной барышни! Лера часто осуждала людей, презирала их за ошибки и не стеснялась вслух раскритиковать кого-то в самых прямых выражениях. Она возмущалась, глядя на подруг Эльвины, живущих с мужьями и женихами не по любви, а по привычке. Эльвина понимала, что Лера не говорит о женщинах неправды, но видела и её высокомерие, вроде: «Слово «казнить» короче, чем слово «помиловать»! Я издам новый закон природы!» После школы она уехала учиться на дизайнера в тот же петербургский вуз, что и дочь Эльвины. Лера, подруги, Эльвинина дочь, Эльвинин второй муж (а раньше – первый) конфликтовали между собой постоянно. Они соглашались только в одном – в том, что Эльвине пора перестать помогать всем, кто слабее неё, утешать всех, кто несчастнее.

Пришла соседка Кира Петровна.

— Вы не поменяете мне железные десятки на бумажные? – спросила она. – Хочу положить на телефон, а аппарат не примет железо.

— Сейчас, посмотрю в ящике стола, — сказала Эльвина. – Я там храню деньги, кольца с бриллиантами и драгоценности.

Они прошли в комнату. Эльвина стала разбирать ящик стола. На столе стояла фотография в рамке — Лера и её мама. Обе похожи друг на друга – тоненькие, надменные, с короткими волосами, у мамы чёрные волосы, у Леры русые, она их перекрасила из чёрных перед выпуском. Лера в белом платье с оборочкой и в розовом кардигане, её мама в ярко-оранжевой тунике, покрытой белыми лилиями. Кисейная барышня и жгучая амазонка.

— Кто это? – спросила Кира Петровна, показав на Леру.

— Так… подруга семьи.

— Её зовут Лера?

— Да.

— Я знаю её. Она танцевала у нас в ансамбле «Светлана». У меня хорошая память на лица.

Да, Эльвина вспомнила, Лера что-то рассказывала про ансамбль «Светлана», но она туда ходила уже давно и во время свадебного путешествия Эльвины. Удивительно, как соседка Кира Петровна запомнила её.

— Приходите к нам в прощёное воскресенье, Кирочка, — пригласила Эльвина. – И мужа приводите. У нас будет масленичное застолье.

— Спасибо.

Едва за Кирой закрылась дверь, Тимур спросил со вздохом, почему Эльвина пригласила к ним полузнакомого человека.

— Именно потому, — ответила Эльвина. – Ты лет двадцать живёшь с соседями через стенку, а впечатление такое, что вы находитесь на разных планетах! В старой квартире я знала всех соседей по площадке, мы часто ходили друг к другу в гости.

— У меня есть тяжёлый опыт общения с её мужем.

— Вот и простите друг друга в воскресенье!

— Знаешь, мне не нравится его агрессия. Мужчина всегда должен владеть собой. Это женщине можно быть истеричкой.

— Не тебе судить, — засмеялась Эльвина. – Я помню, как в Риге со мной танцевали в ресторане латыши. Ты тогда сломал ножку бокала.

— Ладно, что там было ломать, — смутился Тимур. – Там стекло делают не пойми из чего.

— Да, да. Я тогда испугалась, вдруг это заметят и заставят нас платить, как за кольцо с бриллиантом.

Лакомка

Инесса хотела выполнить ответственное задание – разослать эсэмэски всем подругам с приглашением к Эльвине в воскресенье. Но аккомпаниатор Инессы второй час донимал её болтовнёй.

— После нашего разрыва Джерри Костровский везде заявляет, что это он меня научил рок-музыке, — рассказывал аккомпаниатор.

— А на самом деле это не так? – из вежливости спросила Инесса.

— Конечно, нет! Да, Джерри выступал на концертных площадках и привёл меня туда, но я писал текст и музыку, играл и пел – всё сам! За всё время, пока мы составляли дуэт, он всего один раз посоветовал мне переделать рифму!

Инесса выступала с гитаристом на самодеятельных концертах, поэтому ей приходилось слушать его один и тот же рассказ. Гитаристу тридцать пять лет, он высокий, красивый, поёт рок и романсы, ему к лицу и рокерский прикид, и парадный костюм. До этого Инесса выступала с Егором (Джерри) Костровским, сорокавосьмилетним и некрасивым.

Наконец аккомпаниатор Инессы ушёл на блины к своей невесте. Можно наконец решить, кому разослать эсэмэски.

Их женскую компанию как будто перетасовало время. Инесса со школы дружила с Люсей, Дусей и Ритусей. Вернее, лет в тридцать Дуся и Ритуся стали антагонистками. Дуся, одинокая мать, отстаивала советские идеалы, а у мужа Ритуси пошли в гору денежные дела именно в новое время. Если Ритуся хвалила новую жизнь, Дуся в гневе набрасывалась на неё. Добрые, спокойные Инесса и Люся всегда старались не допустить ссоры, уравновесить подруг. Добротой Люси часто пользовались её поклонники. Они оказывались либо женатыми, либо судимыми, либо просто залётными птичками. Разведённая Инесса радовалась, что такого не происходит с ней. Возможно, с ней не происходило именно потому, что Инесса научилась на ошибках Люси.

Инесса писала стихи и песни. Она познакомилась с привлекательной женщиной Машей. Обе работали тогда проводницами, вечерами пели под гитару Инессы. Это было в девяносто пятом году, теперь Инесса сомневалась, подружились бы они в иное время? Но тогда Маша рассказала, что её одноклассница Эльвина тоже пишет стихи и знает чуть ли не всех пишущих людей их скромного города. Инесса загорелась желанием познакомиться с Эльвиной. Маша познакомила Инессу со своими школьными подругами – Эльвиной, Глашей и Сашей, Инесса познакомила их со своими. Эльвина ввела Инессу в современное светское общество. Но между ними не возникло очень тёплой дружбы, из Машиных одноклассниц Инесса меньше всех дружила с Эльвиной. Всегда лёгкая в общении, она немного робела при Эльвине, чувствовала в ней что-то иное, неприсущее остальным женщинам. Как-то раз они все вместе пришли на ежегодный поэтический праздник. Эльвина тогда вела концертную программу – там каждый раз за полгода выбирали голосованием нового ведущего, такая сложилась традиция. Эльвина пришла в бордовом атласном платье и меховой жакетке, в золотых туфельках, с распущенными волосами, бесконечно длинными. Её подруги слились с толпой в своих кофточках и джинсах. Инесса обмерла, благоговея. Эльвина походила на гордую львицу, томящуюся в тесной клетке быта. Инесса тогда подумала почему-то, что Эльвина не насовсем останется в их бессмысленном прозябании, что она увидит что-то, чего не увидят другие, уйдёт в какую-то иную жизнь… И, действительно, Эльвина ушла – в большую любовь, не погасшую с юности.

Сейчас с компанией Инессы уже не дружила Ритуся – ей запрещал муж, и мало-помалу она сама отвыкла от разведённых школьных подруг. Маша покатилась по наклонной – гуляла с кавалерами, заливала совесть вином. Наконец стало понятно, что она стала алкоголезависимой. Подруги жалели только её дочку Снежану, старались помочь девочке чем могли. Не лучше сложилась жизнь и у Саши, замученной мужем. Она уходила от него, жила у Тимура и Эльвины, даже преподавала бисероплетение. Муж, разыскав Сашу, вымаливал у неё прощение. Она поддалась на его уговоры и вернулась. В день их ссоры Сашино свадебное платье сгорело, а в честь примирения Сашин муж заказал банкет, и Саше сшили новое свадебное платье, белый шёлк которого трещал на её полной фигуре. Она не пригласила подруг на банкет, и им оставалось только догадываться о её дальнейшей жизни. Вот Глаша живёт счастливо – ей выпала любовь во втором браке.

Инесса отправила эсэмэски Дусе, Люсе и Глаше.

Тёщины вечера

Лера уже полгода училась на дизайнера в Санкт-Петербурге. Вуз посоветовала Эльвина – в нём учились дочери её подруг. Эльвина говорила: «Девочки тебе помогут». Впрочем, помогать Лере не пришлось – она быстро освоилась. Сейчас большая перемена. Лера пишет за буфетным столиком на листке: «Сегодня тёщины вечера. Девочки говорят, что в нашем городе их мальчики в такой день угощали их мам блинами».

В буфете знакомые Лерины девочки ели блины. Дочери Инессы, Ритуси и Саши учились здесь на четвёртом курсе, Дуси и Эльвины – на втором. Дочь Эльвины получила одно высшее образование в родном городе, а сейчас получала другое здесь. Все учились на разных факультетах. Лера выглядела девочкой-подростком. Других студенток тоже часто принимали за не очень взрослых школьниц. Все невысокие, у всех некрасивенькие детские лица. Роковых дам нет.

Дочь Инессы похожа на мать – круглолицая, склонная к приятной полноте, волосы темнее и прямее, чем у Инессы. Дочь Инессы сочиняла стихи, не стеснялась подчёркивать: «Я пишу стихи с нецензурной лексикой, и моя мама поддерживает меня». Да, да, думала Лера, ведь мама девушки сама писала в своё время стихи с нецензурной лексикой. Дочь Ритуси – худенькая, с узкими глазами и короткими тёмно-рыжими волосами. Она тоже писала стихи, как и её мать до замужества.

— Я люблю писать, но на уроках литературы плохо понимала художественные средств`а, — сказала дочь Ритуси.

— Ср`едства, — поправила её дочь Саши, тоненькая и неказистая. Она похожа на отца внешне и постоянно смотрит в сотовый телефон, как мать. Лера только о ней не решалась сказать неприятное, помня несчастную судьбу её мамы. У самовлюблённой и прямолинейной Леры тоже есть свои понятия о милосердии.

— Привет, девчонки! Объявлен конкурс рисунков, мы должны попробовать себя!

Это дочь Дуси. Дома она считалась трудным ребёнком, «тусила» с друзьями по ночам, пока мать проливала слёзы. Но здесь, в культурной столице, энергия девочки вдруг направилась по мирному руслу. Дочь Дуси участвовала во всех студенческих мероприятиях, вовлекала в них подруг (хотели они того или нет), являлась лидером девичьей компании, сплотившейся в общей учёбе. Когда-то общая учёба, правда, школьная, сплотила матерей девочек.

«Я не могу пожалеть недостойных людей, думаю, что в своих бедах им некого винить, кроме себя».

С дочерью Эльвины Лера жила в комнате общежития. Между ними установились приятельские отношения. Лера считала дочь Эльвины приземлённой и не подружилась бы с ней раньше, но тут дочь Эльвины напоминала Лере о родном городе. Дочь походила на мать, но представляла её уменьшенную копию – рост ниже, фигура изящнее, волосы средней длины, тоже пышные, но без оттенка золота. Одевалась в том же стиле, что и  Лера – нарядно и кокетливо. Эльвина выглядела мягкосердечной, а дочь рядом с ней – жёсткой. Но сейчас Лера заметила в них общую черту – несколько консервативную мудрость, Лера бы даже сказала: «крестьянскую». Эльвина всегда жила по прописным истинам и догматам, передала это со своим молоком дочери. А Лера – бурная, кипящая эмоциями, каждый день проживала, как последний, хотела испытать и совершить многое. Она могла сломать установленный порядок и придумать иной, считая его лучшим.

К дочери Эльвины подошёл её парень. У них первая любовь, первые ссоры. Милые бранятся каждый день, но перед другими стоят друг за друга горой. Сейчас у них чёрная полоса.

— Ты восхищаешься рисованием Орловой – выкрикнула девушка на весь буфет.

— Я ненавижу рисунки Орловой! – так же выкрикнул парень.

Дочь Эльвины уже принесла рисунок на конкурс. Лера видела и её рисунок, и рисунок Орловой – обе художницы от слова «худо». Но парень Эльвининой дочери считает рисунок Орловой бездарным, а рисунок своей девушки – гениальным.

— Никогда больше не приходи! – приказала дочь Эльвины.

Парень ушёл почти со слезами на глазах. Бедный, он всё ещё не выучил, что на языке дочери Эльвины «никогда» означает «до завтрашней большой перемены».

«Как странно, когда любишь человека, но вместо того, чтобы согреть его, причиняешь ему боль».

Лера скомкала листок и бросила его в корзину для мусора.

Золовкины посиделки

Эльвина пекла блины. Вечером Тимур обещал привести в гости свою сестру, поэтому Эльвина готовила масленичный стол. В дверь позвонили раньше, чем она ожидала. Это пришла Снежана, Машина дочь.

— Привет, Снежаночка! Как дела? – спросила Эльвина, хотя знала, что Снежана, в общем-то, не зашла бы к ней от хорошей жизни.

Из глаз Снежаны полились слёзы:

— Мама опять приходит пьяная…

Эльвина кормила Снежану блинами на кухне и слушала очередной рассказ о выходках Маши. Уже невозможно становилось оправдывать Машино поведение усталостью – у всех работа, но никто, кроме Маши, не прикладывается к бутылке – или одиночеством – Маша не имела недостатка в кавалерах.

— Если увидишь, что она не так выглядит, приходи сюда, — посоветовала Эльвина.

— Я так виновата, — говорила Снежана. – Я должна её любить за то, что она родила меня, но я не могу любить маму, когда вижу такой.

— Знаешь, вот наша Лерка, например, вообще уехала от своей мамы.

— Так то Лерка… Я же знаю, как мама мучается… Она хороший человек, но у неё всё как-то складывается один к одному.

Эльвина часто видела двух девочек – Снежану и Леру. Снежана – очаровательная, спокойная, умная, добрая. В старину о таких девочках говорили: «голубица». Снежана старалась относиться с пониманием ко всем, даже к беспутной матери. А вот Лера – капризная. Заносчивая, избалованная. Она ставит себя и своё очарование выше других. Её ирония часто зла и язвительна. Лера сказала: «В жизни ваших подруг сначала были три буквы «ж» — уж замуж невтерпёж, потом три буквы «к» — киндер, кирха и кухня, а теперь три буквы «у» — усталость, уныние, удушье». Будь Лера деликатнее и спокойнее, она заметила бы, что Эльвина уже и сама не тянется к подругам. Просто неудачливые женщины считают её, сильную и счастливую, машиной для решения их трудностей, а она не обманывает ничьих ожиданий.

Эльвина успокоила Снежану. Снежана пошла в блинную – они с однокурсниками решили отметить заодно Масленицу, Двадцать третье февраля и Восьмое марта. Эльвине уже недолго осталось ждать мужа и золовку.

Прощёное воскресенье

Вот и наступил праздник, задуманный Эльвиной. Собрались её подруги – Инесса постаралась и отправила всем пригласительные эсэмэски. Пришли дети Тимура. Эльвина даже позавидовала мужу. Его дети не ссорились с ним всерьёз и надолго. Сегодня с утра он напёк блинов, отнёс сыну и дочери – «кушайте на здоровье, всё равно выкидывать», они помирились и сейчас собрались вместе. А дочка Эльвины держит в себе прочную неприязнь к матери.

Дуся и Люся принесли соломенную Масленицу.

— Когда будем сжигать? – спросила Глаша.

— Никогда! – возмутились они. – Мы её делали-делали!

Инесса пела под гитару: «Ночь пройдёт, и спозаранок в степь далёко, милый мой, я уйду с толпой цыганок за кибиткой кочевой».

Кира Петровна и Рудольф Викторович, тоже пришедшие на праздник, просили друг у друга прощения.

Обманчивый покой праздника! Люди хорошо относятся друг к другу в этот день, хотя вряд ли мир продлится в будни. Но хорошо, что хотя бы один день пройдёт дружно.

В дверь позвонили. Все приглашённые как будто уже здесь… Открыв дверь, Эльвина увидела свою дочь.

— Мама, прости меня! – сказала девушка.