В тот день не все ладилось, клеилось, складывалось. Нелепая суета, как губка, поглощала жизнь. Так и несся, пока не увидел лежащую на тротуаре монету. Совсем мелкую. Крохотную, Что по размеру, что по номинальной стоимости. Мне бы пройти мимо, как делают все. Но не тут-то было. Не вышло. Что-то потянуло ее разглядеть. А когда рассматривал желтый кружок на тротуаре, то и приметил ее. Девушку что иронично улыбнулась, Увидев, как я склонился над своей находкой. Во всяком случае, так мне показалось. Улыбнулась и пошла себе дальше.
Конечно, когда нагибаешься, не всегда думаешь о гармонии позы. Как нагнулся, так и нагнулся. Но, уловив усмешку незнакомки, понял, что сделал это крайне неуклюже. Слишком раскорячено, что ли. Я машинально положил кружок в карман. И бросился догонять эту странно посмотревшую на меня женщину. Так и припустил. Нужно было кое-что ей пояснить. Не знаю, отчего меня так разобрало в тот раз. До этого никогда ни за кем в подобных ситуациях не бегал. Да еще чуть не вприпрыжку! Кто разберет, что было истинной мотивацией?! С ними – мотивациями, столько путаницы! Каждый твердит, что хочет, как лучше. Ни один житель планеты Земля на моей памяти громогласно не заявил, что хочет, как хуже. Кого ни возьми, всех влекут к действиям благородные мотивы. Наверное, я тоже не был исключением. Тоже хотел, как лучше. Собственно, желал лишь поинтересоваться, что вызвало ее улыбку. Что тут такого необычного? Когда изучаешь предмет, лежащий на тротуарной плитке? Пусть я не думал о том, как смотрюсь со стороны. Но зато думал о встретившейся загадке в виде одинокого кружка металла на тротуаре. Не каждый это понимает. А я вот смекнул, что монета могла быть чем угодно. И памятным сувениром, и вещественным доказательством, и раритетом. Тут не до красивых поз. Тут важно скорее прояснить суть находки.
* *
Примерно это и сказал незнакомке, когда нагнал ее. Выговаривал ей, а она и не думала перебивать. Просто слушала молча, продолжая улыбаться. И тут я понял! До меня дошло! Эта ее улыбка для всего, что только есть. То есть обычное выражение лица. И мне не помешало бы замолчать. Заткнуться, называя вещи своими именами. Перестать сыпать витиеватыми фразами. Они явно контрастировали с ней. Отскакивали, словно шарик от ракетки. В итоге неожиданно для себя спросил,… свободна ли она сегодня вечером? А следом чудо! Она кивнула. Кивнула! Ответила утвердительно! Согласилась!
А мне и того мало. Вопросик-то по шаблону. В каждом из нас сидит множество стереотипов. Следуем им механически. Рефлексов куда больше, чем хотелось бы. Время от времени во мне возникает подозрение, что мы несколько заносимся, считая себя автономными мыслителями. Временами кажется, что мы ничуть не лучше набитых программами компов. Но в этот раз меня точно не удержать в привычных рамках. Почему, если первая встреча с женщиной, так сразу вечером?! Зачем его ждать, если на счету минуты и даже секунды?! Если уж довелось встретить подобную улыбку! Если дела можно отложить прямо сейчас. Дать им полный и жесткий отлуп. Дела лишь притворяются важными. А как вдумаешься, так они худосочны и эфемерны. Взять, да и плюнуть на них! На эфемерные дела! Отдаться экспромту. Непредвиденному повороту на линии судьбы. Свернуть чуть в сторону назло вживленной в нас программе. Не откладывая, отправиться пить кофе немедленно, а не каким-то там традиционным вечером. И она… она опять согласилась.
* *
Мы шли, и я что-то говорил. Незнакомка лишь изредка вбрасывала в разговор междометия, разбавленные волшебной улыбкой. Затем мы сидели в кафе, попивая терпкий напиток. И я опять болтал. Без умолку. Официант, обслуживающий нас, был особенно учтив. Предлагал то одно, то другое. Так и светился профессиональным куражом. При этом был несколько назойлив, но в целом его поведение было безупречным. Не сомневаюсь, что тоже хотел, как лучше. Я решил, что так тому и быть. Пусть несколько перегнет палку с учтивостью, если ему так этого хочется. Еще я спросил мою новую знакомую, где она раздобыла такую чудесную улыбку. Но в ответ получил ее же. Улыбку.
Не могу толком объяснить, откуда что взялось. Вообще какая-то дымка в голове в месте, где память о том дне. Но кое-что все же высвечивается. Как мы оказались на крыше дома, и даже сидели на ее краю, болтая ногами. Кажется, она хотела этого больше, чем я. Ну, чтобы поболтать ногами над «пропастью». Я же струхнул поначалу. Если уж честно. С минуту отговаривал девушку от рискованного занятия. Нет, риск люблю, но не настолько. Однако стоило ей сказать, что все закончится хорошо, как бесстрашно плюхнулся рядом. Чтобы увидеть, на разделенных аллеей встречных полосах несущиеся автомобили, снующих по своим делам людей. Из тех, кто не догадались отложить суету на сегодня. И еще, как на широченном карнизе здания нежно ворковали голуби. Но идиллия не может длиться долго. Идиллия может быть собой лишь в обмен на кратковременность. Просто на нас наорал какой-то бравый старикан с верхнего этажа. Пожилые часто ведут себя, как радары. Вот и этот высунул голову из окна и заприметил наши свисающие ноги. Его недовольство было безгранично. Как же вот так запросто можно расположиться на крыше и делать вид, что это в порядке вещей!? Я успел мстительно подумать, что ему-то самому слабо оказаться рядом с изысканной женщиной. Тем более на этой верхотуре. Наверное, он вообще уже не может быть с женщиной. Ушло времечко. Кроме старческого ворчания ничего не осталось. Любую неспособность всегда чем-то да замещают. Нередко формой вербального протеста. Я уже собирался поставить ворчуна на место, когда моя спутница что-то сказала ветерану. Всего пару малозначащих слов. Тот и сбавил обороты. Из глубин его морщин вылезло наружу подобие улыбки. И он…пригласил нас на чай.
* *
Было довольно романтично и неожиданно оказаться в гостях у совершенно незнакомого человека с едва знакомой женщиной. Старик оказался нормальным малым. Просто немного поистерся, топая по жизни. Был писателем, но издавался нечасто. Показывал с гордостью свои немногочисленные книги и рассказывал, что хотел сказать, когда писал их. Говорил, что всегда добросовестно прятал мораль своих произведений, чтобы читатель домысливал сам. Только когда чуть не договоришь! Только тогда! Книгу будет по настоящему интересно читать! Но теперь-то с нами он не сдерживался. Ничуть! Резал правду матку о сути своих книжных мыслей без остановки. Он ведь тоже хотел, как лучше. И еще он был честен с читателем. Он произнес это, выдвинув челюсть вперед. За эту честность его и недолюбливали редакторы. Она ведь всегда не в моде — эта самая честность. А когда старик был не стариком, а молодым красавцем в модном твидовом пиджаке, так тем более. Позже выяснилось, что мои новые знакомые неплохо говорят по-французски. Ну и разболтались же они тогда! У хозяина даже щечки порозовели. Да еще довольно прилично разгладились морщины. Подсел к моей даме поближе и запел соловьем. Так, что не остановить. Одно слово – писатель. Умеет формулировать мысли. Спустя время я заметил на столе ликер. Да, зажигал старик! Едва не стал ревновать к нему мою спутницу, которую сам знал чуть больше часа. Он долго не хотел нас отпускать, а на прощание всучил какую-то из своих книжек с дарственной надписью.
* *
Мы вышли на улицу и направились, куда глаза глядят. Пока не оказались на смотровой площадке. С поднятой ножкой и хоботом направленным вертикально вверх. Пусть железобетонный и ширпотребистый, но любимый! В конечном счете, дело не в материале, а в чем-то другом. Может быть в количестве тепла, которое закладывает любой художник в свое творение. Этого не объяснить. Истоки любви не вполне очевидная штука. Но вот слоник вышел довольно милым. Думаю, что его можно было считать диссидентом в ряду многочисленных скуластых скульптур того времени. Возможно, поэтому от него исходило тепло. Я уже не говорю о том, что из хобота творения била ошеломительная шестиметровая струя воды. Там-то мы и стали разглядывать живописные ландшафты в коммерческий бинокль. Все, как всегда. Но все же в тот раз что-то поменялось в моем городе. Я так и не понял в чем дело, но все выглядело как бы по-новому. Дома, улицы, мосты. Даже река. Даже небо! Когда отстранился от прибора, то увидел очередь. За нами. Кто и когда видел, чтобы у серой металлической коробки уличного бинокля образовалась очередь?! Люди стояли терпеливо, не думая нас торопить. Ждали и не роптали на судьбу. Что, мол, слишком долго смотрим! И насмотреться не можем! А когда мы покидали площадку, очередь глядела нам вслед, одаривая дружелюбными улыбками. Может быть, мне и кажется, но помню, будто кто-то даже пытался аплодировать нам. Но быстро одумался и сунул руки в карманы.
* *
Мы спустились к набережной, где я купил билеты на прогулочный катер. Уж и забыл, как выглядят эти речные трамвайчики. Но в тот день нестерпимо захотелось покататься. Захотелось ощущения водной глади, а еще насладиться видами прибрежных городских пейзажей. Мы разместились на открытой палубе, и ветер трепал густые волосы моей очаровательной знакомой. Не прошло и пяти минут, когда к нам почему-то спустился из рубки капитан. Конечно, не из тех, кто бороздят океаны на лайнерах. Ухоженных и слепящих золотыми нашивками. Наш был куда скромнее. Сутуловатый, уставший и плохо выбритый мужчина. Он поинтересовался, как мы разместились. И не нужно ли нам чего. Ну, а если все же будет нужно, то стоит только намекнуть. Обращаться прямо к нему. Без формальностей. Без церемоний. К концу диалога кэп стал отдаленно напоминать Брэда Пита. Преобразился на глазах. Развернул плечи и помолодел. И щетина стала очень идти к его загорелому лицу. Доверь ему сейчас океанские просторы, он затмил бы любого из сановитых коллег с золотыми нашивками.
После капитана появился скрипач. Стоял недалеко от нас и играл. Не грустно и не весело. Я бы сказал, что он изображал с помощью звуков какое-то заметное событие. Так и отдавало умеренной торжественностью. Не было и намека на вознаграждение за игру. Никаких раскрытых футляров, торб и тому подобного. Музыкант играл бескорыстно, а попытки туристов сунуть ему в карман несколько мелких купюр категорически отвергались.
Изумительные склоны правого берега дарили ощущение полного покоя. Все бы хорошо, но только к нам то и дело стали подходить пассажиры. Чтобы спросить. Уточнить. Навести справку. И как бы случайно. Едва, отходил один, как тут же появлялся другой. Не знаем ли мы случайно, как долго продлится прогулка? Или что это за строение там вдалеке? Некий умник поинтересовался алгоритмом перевода морского узла в метрическую систему. Он так заумно и выразился — «алгоритма». Вот прямо тогда и приспичило это знать! До того момента я терпел, но когда речь зашла об узле, стал нервничать. Сначала хотел попросить любознательного малого отойти, но располагающая улыбка моей новой знакомой остановила меня. Вмиг успокоился и рассказал страждущему о морском параметре. Узел так узел! Мне ведь пришлось походить по океанам в свое время. Работал на рыболовном траулере, когда душа искала романтики. С каждым случаются зигзаги. Я рассказал про узел обстоятельно и с предысторией. Наблюдая краем глаза за моей спутницей. Мне показалось, что она смотрела на меня одобрительно. Воодушевленный, еще разок сверкнул эрудицией. Добавил скоростные характеристики современных эсминцев. А подумав, еще и подводных лодок.
* *
После него к нам подошла старушка с котом. Как бы случайно присела рядом с нами. Поглаживая животное, просто тихо сидела. Так ничего и не спросила, а только украдкой поглядывала на нас. Позже поднялась и села на свое прежнее место.
Отношения с новой знакомой складывались несколько странно. Я пытался говорить меньше и пару раз вовсе замолкал надолго. Но выяснилось, что они — эти слова, не очень-то и нужны. Вполне комфортно и без них. Она же по-прежнему улыбалась. По-всякому можно было истолковать эту не сходящую с лица улыбку, но делать этого нисколько не хотелось. Вообще в этот день не получалось размышлять о чем бы то ни было. Человеку нередко полезно отдохнуть от мыслей! Поставить для них неодолимый ментальный заслон. В тот день это получалось само собой. Последним в этом путешествии нас, а вернее мою спутницу зацепил очередной ветеран. Посмотрев на нее, он проворчал что-то по поводу новостроек на левом берегу. Чуть ли не вчера там были охотничьи угодья, а теперь на угодьях расположились бетонно-кирпичные жилые монстры. Надо было видеть, как он ожидал одобрения своим словам. Но едва девушка внимательно посмотрела на него, как осекся. Притих по ребячьему. Будто не он ей годился в отцы, а она ему в матери. Ответила, что всем молодым семьям, рано, или поздно, надо где-то жить. С этим не поспоришь. Надо и все тут! Есть смысл понять их. Эти самые зарождающиеся молодые союзы. Больше того! Еще и поддержать добрым словом. Их ведь, этих добрых слов, на самом деле навалом. Просто иногда стоит хорошенько покопаться в архивах памяти. Поначалу пожилой не очень согласился. Мол, его в молодые годы не очень-то поддерживали. А напротив, чаще хотели загнать в какую-то лузу для неудачников. Припахать. Отправить из отдела НИИ на уборку помидоров. Но после смягчился. Так и быть. Можно и поддержать.
* *
Когда мы покидали судно, капитан вышел из рубки и отдал нам честь. А команда как бы невзначай выстроилась в шеренгу. Мы были тронуты таким отношением. Снова просто шли, пока не встретили тир из прошлого века. Ветхий, побитый тысячами пулек стенд, но все еще боевой. Я посещал такие заведения в далеком детстве. А после тысячу раз проходил мимо, не замечая. Охотник спал во мне мертвецким сном. Я неисправимый пацифист. Не люблю стрелять. Но в тот день что-то заставило меня повернуть к лежащим в ряд винтовкам. Продавец учтиво отсыпал мне пулек, поглядывая украдкой на мою спутницу. И я прицелился. В итоге выбил все мишени, в которые хотел попасть. Косил почем зря все эти домики, мостики, зверье, издававшие при падении живописные клацающие звуки. Я не сразу обратил внимание на гудение за спиной. Оглянулся и увидел окружившую нас толпу зевак. Которые вдруг стали аплодировать. Я вошел во вкус и продолжил стрельбу по целям. Люди заказывали очередную цель, а я без промаха исполнял заказ. Всаживал пульку в самое яблочко. Кто-то даже попытался принимать ставки, но дело быстро заглохло. Бил же без промаха. Под непрерывные аплодисменты. Едва ли не впервые в моей жизни мне аплодировали. Получалось, что ничего выдающегося до того дня и не совершил. Не сделал открытия, не стал маститым актером, не побил пусть завалящий мировой рекорд, не изобрел… да мало ли! Раз уж не довелось до того момента слышать рукоплесканий в свой адрес. Только в тире, выходит, и прославился.
* *
После мы вновь бродили по старым улочкам моего города. И я почти не удивлялся тем встречным прохожим, что здоровались с нами. Как в селе, где все друг друга знают. Одним из них оказался заплутавший в лабиринтах улиц иностранец. Мы повели его к станции метро. Английский я всегда знал кое-как. Но в тот день заговорил вполне сносно. Тараторил легко и непринужденно. Вообще почувствовал, что много чего умею, но до поры этот багаж был ни к чему. Мои способности дремали где-то в пассиве, ожидая подходящего случая. Мы привели иностранца к станции метро, и девушка сказала, что ей тоже пора. Я не знал, как к этому отнестись. Что и говорить! Застала меня врасплох! Дальше снова туман. Помню, что отправился ее провожать. Что галантно распахнул двери метрополитена. Потом спустился с ней до конца движущейся лестницы. Там она сказала, что теперь поедет одна. И не думать – провожать ее! Мне не хотелось настаивать. Все каким-то образом получалось само собой. Легко и непринужденно. Мы попрощались, и она зашла в вагон. Оставалось проводить взглядом ее улыбающееся лицо за стеклом.
Потом добрался до своей машины, о которой и думать забыл. Забыл, что она дожидается меня именно у этой станции метро. Забыл о ее существовании. Если сидишь на крыше дома с женщиной, болтая ногами, то вообще нужно не так-то много помнить. Сказать кому – не поверят! Я и сам уже не верил, что все это происходило со мной. Как вдруг нащупал в кармане кружок металла. Того самого, с которого все и началось. Я сел за руль и поехал домой. По дороге на оживленном перекрестке неожиданно для себя перепутал педали газа и тормоза. Никогда со мной подобного не случалось, но обошлось. И уже скоро все пришло в норму.
125
Загрузка...
