О маргинале замолвите слово или беспредел в больнице
Боли в левом подреберье прихватили меня неожиданно, но цепко. Промучившись пару дней, я решила обратиться к гастроэнтерологу, благо в нашем городе среди прочих отыскались и очень хорошие специалисты. Врач назначил мне обследование и лечение, чтобы снять болевые ощущения. И вот тут-то и начались мои приключения. УЗИ выявило какое-то странное образование на поджелудочной железе, и я была перенаправлена к хирургу. При помощи знакомых удалось выйти на талантливого хирурга — настоящее светило современной медицины, к слову сказать, оказавшегося ещё и очень душевным, обаятельным человеком. Я волновалась: как можно отправиться под нож только по одному лишь обследованию УЗИ? Доктор разделил моё беспокойство и сказал, что нужно пройти все доступные современности медицинские обследования и госпитализировал меня в стационар. Меня крутили и так и эдак: компьютерная томография, рентгенография, магнитно-резонансная томография, ещё какие-то исследования на малоизвестных мне аппаратах — ясности так и не внесли. И тогда меня отдали в руки рентген-хирургам для окончательного уточнения диагноза. Делается это исследование под наркозом и считается операцией. В назначенный день и час за мной прикатила операционная каталка, и я, совершенно обнажённая, укрытая белой простыней от пяток до подбородка, едва сдерживая своё волнение, стараясь привести в порядок учащённое сердцебиение, отправилась в операционную. Две молодые «таксистки», так назвались шумные, разговорчивые девчонки, везущие меня по коридорам в лифт, чтобы доставить с третьего на пятый этаж, спросили:
— Вам страшно?
— Конечно же, страшно, — ответила я. — Бытует мнение, что не боятся только идиоты и дураки.
Девчонки громко рассмеялись:
— Да уж, нам разных доводилось перевозить. Бывают и такие. Только мы их за храбрецов принимали.
Водрузив меня на операционный стол, » таксистки» укатили вместе со своим транспортом, а операционная сестра стала быстро подсоединять меня к многочисленной аппаратуре. Молодой, но крайне неприветливый анестезиолог, ещё до операции посетивший меня в больничной палате, чтобы задать интересующие его вопросы, стремительно вошёл в операционную. Он торопливо рассказал мне, какие ощущения я буду испытывать. Мне ввели наркоз, и операция началась.
И вот, операция окончена, потрепав меня по щеке, мне задали вопрос:
-Как вас зовут?
Получив правильный ответ, меня оставили в покое, предупредив, чтобы не шевелилась — во избежание падения со стола. Врач-анестезиолог и медсестра стали громко обсуждать, кого они будут оперировать следующим:
— Маргинал какой-то, не более тридцати лет,- сказал врач.- Допился до ручки, цирроз печени у него.
— Да уж, наслышана, — отозвалась медсестра.- Говорят, он бомжует.
Дверь распахнулась, и весёлые «таксистки» бодренько так закатили в распределительный зал ёрзающего под простынёй, заросшего, давно небритого, чрезвычайно худого и шумно суетящегося довольно молодого мужчину.
К слову сказать, операционные залы устроены по типу ромашки: распределительный зал и по кругу — операционная, операционная, операционная. Пациента завезли в ту, что была справа от нашей. В открытой стеклянной двери, словно в зеркале, отражалось, как его подвезли к операционному столу. Я отвернулась, чтобы не смотреть, понимая, что он обнажён так же, как и я. Через пару секунд каталка стояла рядом с операционным столом, где лежала я.
— Сейчас поедем домой,- пошутили девчонки.
Я кинула взгляд на грязные, мятые простыни, застилавшие мой транспорт:
— Меняйте простыни, и поехали,- с улыбкой ответила им я.
— У нас нет других простыней, придётся прокатиться на этих.
В моих глазах застыл немой ужас:
-Это как такое возможно? Вы соображаете, что предлагаете мне? Сами бы хотели испытать подобное унижение, легли бы на грязное бельё? Да ещё после операции? Вы шутите?
— Конечно же, не хотели бы! Но что мы можем? У нас другого белья нет!
— Так пойдите и принесите! Я ни за какие коврижки туда не лягу!- почти выкрикнула я, скосив взгляд на злополучную каталку.
-А где мы его возьмём? Нам выдали один комплект, мы всех больных на нём и перевозим. Никто ещё ни разу не возмутился, а тут одна умная нашлась.
Я лишилась дара речи. Как подобное возможно? Это средневековье или две тысячи восемнадцатый год? Самым ужасным было то, что я не могла даже встать и уйти: во-первых, после операции, во-вторых, совершенно обнажённая.
-Как вы можете так унижать моё человеческое достоинство? Я буду жаловаться,- пролепетала я, почти теряя сознание. Как потом выяснилось, моё давление скакнуло до критических пределов.
— Жалуйтесь. Мы-то тут причём? Нам что говорят, то мы и делаем.
— А если вам скажут сбрасывать больных с пятого этажа? Вы тоже будете выполнять подобные команды? Вы что, с ума тут все сошли? — Я с надеждой посмотрела на операционную бригаду, но те равнодушно отвернулись в сторону. И только медсестра с раздражением сказала:
-Освобождайте операционную, нам нужно работать.
— Ни за что! Принесите мне чистое бельё!
Тогда одна из «таксисток» рывком сорвала простыню с каталки, перевернула её на другую сторону и громко сказала:
-Это всё, что мы можем для вас сделать!
-Нет!- решительно произнесла я.
И тут произошло ужасное. Девицы резко подскочили ко мне и, ухватив за ноги и плечи, мгновенно переложили с операционного стола на каталку, тут же пытаясь прикрыть моё тело другой, такой же несвежей простынёй, которой минут пятнадцать назад (столько времени длилось наше противоборство) был укрыт маргинал и все остальные несчастные пациенты, которые даже и не подозревали о беспределе, творящемся у наших славных медиков. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я взвыла. Мой дикий крик остановил их.
— Ну, не голой же вас везти по коридорам?
Каталка стояла вплотную к операционному столу, и я ухватила стерильную простыню, которая отделяла мою голову от той части тела, где проводились операционные манипуляции.
-Это операционная простыня!- закричала медсестра. — Её нельзя увозить из операционной!
— Её вернут вам через десять минут,- ответила я, чувствуя, как у меня сильно закружилась голова и к горлу подкатил ком. Тошнило дико.
Казалось, что все стены падают на меня, что потолок уходит куда-то в сторону, а огни светящихся ламп то приближаются ко мне, то удаляются на недосягаемую высоту. Меня трясло и колотило.
Униженную, оскорблённую, морально раздавленную и совершенно обессиленную меня наконец-то привезли в палату и переместили на мои чистые и такие родные простыни.
Через два часа на фоне перенесённого стресса у меня открылось сильное маточное кровотечение. Меня увезли в гинекологическое отделение и там прооперировали снова.
Только это уже совсем другая история.
P.S. Все участники предыдущей истории были наказаны. Теперь в хирургическом отделении пациентов в операционную и обратно отвозят только на чистых простынях. А я…я буду жить! Не дождутся!
410
Загрузка...
