Одинокая свекровь

Мне казалось, что свекровь настраивает сына против меня, подчеркивая мою неумелость и неприспособленность к жизни по сравнению с ней. И я старалась. Старалась быть лучше. Вкуснее готовить. Экономнее вести хозяйство. Чище убирать. Быть нежной и заботливой, даже если валилась с ног от усталости. Наконец, через пять лет после свадьбы, я настояла на нашем с мужем переезде из Москвы во Владивосток, где ему предложили работу. Мне хотелось быть как можно дальше от свекрови, чтобы у нее не было возможности вмешиваться в нашу жизнь. И мы уехали. Спустя годы, вспоминая то время, я осознала, что свекровь практически и не вмешивалась.

Она просто рассчитывала на хорошее отношение со стороны сына. Рассчитывала заслуженно. Ведь она его вырастила и выучила в институте, несмотря на уйму трудностей и постоянную нехватку денег. Несмотря на хроническую усталость от тяжелой работы медсестрой хирургического отделения и плохо устроенный быт.

Отец мужа умер от рака, когда сыну было всего десять лет. Бабушки с дедушками жили далеко — в соседних деревнях Кировской области. Свекровь с сыном наведывались к ним летом на пару недель и зимой на Новый год иногда. Те в Москву не приезжали, опасаясь оставлять без присмотра огороды и живность. Да и путешествовать им было нелегко просто в силу возраста и здоровья, тем более что столица с ее суетой их утомляла. В деревнях было привычнее и спокойнее — под присмотром детей и внуков, которые не изменили родине, как некоторые, не уехали осваивать города. Впоследствии связь с ними совсем потерялась. Свекровь часто сокрушалась по этому поводу и добавляла, что сын и я, ее невестка, — единственные близкие ей люди. Меня это и умиляло, и настораживало одновременно.

Я чуть ли не физически ощущала груз ответственности, который свекровь на нас возложила, не спросив нашего желания тянуть эту ношу. Хотя ноша на самом деле была невелика. Всего-то и требовалось, что справляться о ее самочувствии да делать то, что самой свекрови было не под силу. Принести или передвинуть тяжелое. Починить протекающий кран или заменить искрящую электрическую розетку. Побелить потолок и подклеить обои после того, как залили соседи сверху. И просто посидеть рядом и выслушать наболевшее. Никто не требовал ежедневного участия. Но даже еженедельные визиты мужа к маме я воспринимала почти как предательство по отношению к себе. Я ведь строила планы на выходные, мечтала о поездках на природу и культурных мероприятиях вроде посещения музеев и театров, приглашала друзей в гости и сама принимала приглашения, да и просто по магазинам хотела пройтись вместе с мужем, чтобы посмотрел на мне обновки, оценил своим взглядом. А он первым делом к маме рвался и только потом, если время оставалось, уделял внимание мне. Я дулась и обижалась. Каждое его слово о маме воспринимала в штыки. В пример ставила свою собственную мать, которая прекрасно обходилась без нашей постоянной опеки.

У моей мамы на тот момент был уже четвертый муж в обороте. Она порхала как бабочка в свои сорок с небольшим. Посещала аэробику и курсы английского языка, чтобы не отставать от современных веяний. Как только открылись границы, рванула в Европу, а оттуда в, Америку. Писала потом из Чикаго, что обрела истинное счастье в лице какого-то Боба. Приложила к письму его фотографию. Я долго рассматривала черное лицо с блестящей, будто эбонитовой, лысиной и не могла взять в толк, что же мама в нем нашла. Признавать в этом лице своего нового отчима я отказалась категорически. А мама пропала совсем. Меня это, впрочем, не огорчило. Я сосредоточилась на собственной семье. Вила гнездо, готовилась сама стать матерью. Все складывалось отлично, только свекровь досадно мешала нашей идиллии. Нет-нет да высказывала свое мнение о том, как надо жить. Осуждала мою маму. Не оставляла нас в покое ни на неделю. Даже в отпуск к морю пыталась отправиться вместе с нами, что я решительно пресекла, устроив мужу истерику с битьем посуды.

Теперь мне стыдно вспоминать, как отвратительно я себя вела. Как капала мужу на мозг, что его мама требует невозможного. Что придирается ко мне. Что, видимо, не любит меня и хочет разрушить наш брак.

— Чем дальше мы от нее будем, тем крепче будет наша любовь, — заверила я его, когда он проговорился мне о приглашении его во Владивосток.

— Ты что, серьезно? — удивился он. — Это же другой конец страны. Мы же даже по телефону с мамой редко сможем поговорить из-за разницы во времени. А уж встретиться… вообще неизвестно, когда получится.

— Зато каждая встреча будет настоящей радостью, а не обязанностью, — настаивала я.

Свекровь плакала, когда мы сообщили ей о нашем решении переехать. Высказала надежду, что мы не насовсем. А если задержимся, то заберем ее к себе, потому что в Москве без нас ей делать нечего. Я не возражала вслух, но про себя думала, что давно пора было ей обзавестись подругами или мужчину себе найти, чтобы к нам так не привязываться. Вон моя мама, она ведь живет без меня. Почему эта не может? Зачем к нам цепляется? Позже я сделала все, что от меня зависело, чтобы она к нам не прилетала часто и не оставалась надолго. Она, видимо, почувствовала мое отношение и совсем перестала со мной общаться, после того как сын ее — мой муж — погиб в автомобильной аварии. Сама она ненамного его пережила. Спустя два года умерла из-за оторвавшегося тромба.

Мне едва исполнилось сорок три года, когда я осталась совсем одна с двенадцатилетним сыном. Вот когда до меня начало доходить, насколько жестокой и эгоистичной особой я была раньше. Но до конца осознать свое отвратительное поведение я смогла позже, когда сын вырос и женился.

Его избранница не понравилась мне с первой встречи. Вела себя со мной надменно. Сразу дала понять, что не нуждается в моих советах. И вообще рассчитывает жить отдельно и видеться редко. Родом из обеспеченной семьи, она стеснялась моего простецкого вида. Считала мои борщи и котлеты пережитком прошлого. Сама питалась и сына моего приучила к овощным супам и рыбе на пару. Следила за калориями и объемом талии. Сына моего гоняла в спортзал, а когда он меня навещал, следила, чтобы лишний раз вредной еды не попробовал, чтобы под мое опасное влияние не попал.

— Я не прошу ужинать со мной каждый вечер или просто так сидеть рядом, — возмущалась я. — Но элементарно помочь передвинуть мебель или починить сломавшуюся стиральную машину можно?

— Вам дать телефон мастера? — кривила губы невестка. — Или сами в справочнике найдете?

Я наблюдала, как сын заботился о ее благополучии. Работал шесть дней в неделю по десять, а то и двенадцать часов. Она же на работу не устраивалась, пестуя образ светской дивы. Неспешное утро, строгие указания домработнице, спа-салоны и магазины, фитнес-центры и кафе с подружками, ужин с доставкой из ресторана — вот ее расписание и круг интересов. Она не торопилась рожать, но, когда подружки одна за другой забеременели, поддалась общему настроению.

Я про себя радовалась. Думала, что теперь наконец пригожусь в качестве няньки, если ни в каком другом варианте меня видеть не хотят. Однако невестка пригласила профессиональную воспитательницу, а меня попросила не вмешиваться.

— Любовь не помешает, — заметила ей я.

— Любить в первую очередь надо себя, — поучительно ответила она мне.

У меня все внутри сжалось от обиды. Я попыталась высказать наболевшее сыну.

— Мам, не драматизируй, — устало отмахнулся он от меня. — Моя жена все делает правильно.

Она убедила его, что платные услуги лучше родной бабушки. Бабушка может заболеть, и тогда все планы будут нарушены. А воспитательница обязана по договору найти себе достойную замену, если что-то у нее неожиданно произойдет. От бабушки трудно требовать точного выполнения родительских пожеланий. С ней вообще не будешь строго разговаривать при ребенке, это непедагогично, а с приглашенной гувернанткой можно не церемониться. С бабушкой придется считаться, а прислугу в любой момент можно попросить удалиться и не маячить перед глазами.

— Хотя бы в выходной день я могу погулять с внуком? — взмолилась я.

— В выходной мы сами гуляем, — тут же влезла в разговор невестка. — В будни у нас не получается побыть вместе всей семьей.

— Тебе это отольется в будущем, — не сдержалась я. — Почувствуешь на собственной шкуре, что это такое, когда тебя отлучают от сына и внука.

— Да как вы смеете проклятиями сыпать?! — заверещала невестка. — Карга старая!

— Ты это слышал?! — оторопело повернулась я к сыну.

— Успокойтесь, девочки, — примирительно произнес он. — Пожалуйста!

Лицо его при этом выражало дикую усталость. И только ради него я не стала раздувать скандал. А еще я побоялась, что невестка совсем вычеркнет меня из их жизни, объявив опасной для общества. И так она старалась не оставлять меня наедине с внуком. Даже тогда, когда второй раз забеременела и родила девочку.

С появлением третьего ребенка невестка стала вести себя как мать-героиня. И все чаще язвила в мой адрес, что я сама виновата: родила только одного сына. Было бы у меня больше детей, не было бы такой проблемы, как нехватка внимания. Да и самого внимания я бы так активно не искала. В молодости бы намучилась с воспитанием, так и к внукам бы потом не тянуло, жила бы спокойно своей жизнью. Я слушала ее и еле сдерживалась. С одной стороны, я желала ей благополучия, как жене моего сына и матери моих внуков. С другой — сулила испытать ту же душевную боль, какую испытывала сама. И тут же ловила себя на воспоминаниях, насколько была несправедлива по отношению к собственной свекрови. Я знала, за что наказана. И можно было бы простить неразумную невестку. Но мне не хватало и до сих пор не хватает на это сил или мудрости. Даже теперь, когда мой сын повторил судьбу своего деда и отца и рано ушел из жизни.

Для меня его смерть от инфаркта стала жуткой трагедией. Невестка тоже рыдала и сокрушалась. Наверное, все-таки любила его по-настоящему. Впрочем, ей это не помешало вскорости выйти замуж во второй раз.

— Только ради детей, — объяснила она мне перед отъездом.

Уехала вместе с детьми в Австралию. Ведь ее новый муж уже лет десять как туда эмигрировал. Меня с собой, конечно, не позвала. Однако муж ее теперь часто мне звонит и справляется о моих делах. Я не знаю, в курсе ли невестка, но он на самом деле давно строит планы о моем переезде к ним, потому что считает, что бабушки должны быть рядом с внуками. Меня это умиляет и заставляет верить в то, что я уже искупила свою вину и все еще у меня может быть хорошо.