Станислав Малоземов,
Елена Малоземова
Есть очень редкий, но очень яркий пример процветания в семидесятых годах прошлого века, в самый вязкий период застоя социализма, очень натурального, и, главное, практически легального капиталистического способа производства в отдельно взятом регионе Советского Казахстана. Несмотря на победную поступь государства в святом деле полного подавления частнособственнических извращений в головах строителей коммунизма, цеховики-подпольщики все-таки жили-поживали, наживали добра, но сугубо конспиративно, не высовываясь
А в Саранском горпромкомбинате Карагандинского управления местной промышленности в мае 1969 года произошло событие, от которого сразу повеяло и презренной частной собственностью, и ненавистным нашему народу капитализмом. Тогда начальником цеха выделки и крашения овчины и пушнины назначили Льва Михайловича Дунаева, который добровольно унизил собственную судьбу, сменив интеллигентную и хлебную должность адвоката Карагандинской областной адвокатской коллегии на скромный пост командира красильщиков и выделщиков шкур. Причем цех в момент его назначения, судя по государственным комбинатовским бумагам, уже давно цвел и пах ядреными красителями от свежевыделанной кожи, но в действительности бюджетные деньги в свое время ухитрились как-то проскочить мимо строительства и реконструкции дубильного, красильного и прочего оборудования.
И тогда простой советский адвокат сунул руку в свой простой советский кошелек и достал скромные свои сбережения, на которые в рекордные сроки, уже к январю 1970 года, цех в идеальном состоянии пустили в эксплуатацию. Лев Михайлович очень даже не обижал строителей-шабашников, которые за хорошие личные дунаевские деньги работали и днем, и ночью. Потому что, кроме желания крупно заработать, они всегда имели под рукой все необходимое для бесперебойного труда. Дунаев за свои кровные наличные спокойно превратил такую муторную процедуру, как снабжение стройматериалами, почти в праздник. Вообще, досрочное и качественное изготовление такого долгожданного, главного, можно сказать, цеха на комбинате было очень похоже на обыкновенное чудо. Государство за свои деньги никогда ничего так быстро и без ошибок не делало.
Теперь давайте разложим служебное рвение начальника цеха городского промышленного комбината и адвоката Дунаева на две части. Одна — со знаком плюс. Комбинат получил-таки важный цех, и замаячили перед ним приятные в финансовом отношении перспективы развития.
Другая — со знаком вопроса. А на кой ляд, мягко говоря, Льву Михайловичу потребовалось кидать дуэльную перчатку государственным людям, надзирающим за законностью в планово-социалистическом хозяйстве? Какое могло быть в то время частное финансирование государственных объектов вообще?
Государство должно было мгновенно нейтрализовать противозаконную частную инициативу Дунаева, не уточняя, какую конкретно свинью он мечтал своим несоциалистическим поведением подложить республиканскому Министерству местной промышленности, в чьем владении числился Саранский горпромком?
Но ведь Саранск — маленький город, сам комбинат — тоже крошечный. А вокруг комбината, смотрите, сколько контролирующих, надзирающих и карающих органов: и ОБХСС, и УВД, и народный контроль, и финотдел, и областное Управление госторгинспекции плюс горком и обком партии, бдительное око советской морали и нравственности. Что — ни одной из этих контор ветерок не принес и не шепнул, что некто Дунаев, бывший рядовой адвокат и нынешний невысокий чин — босс цехового масштаба, устроил на Саранском комбинате оазис проклятого капитализма? Да ну…
Лев Михайлович, сегодняшним языком говоря, сделал солидные денежные инвестиции в бизнес. И чтобы такой умный и тертый человек, как профессиональный адвокат, делал такие инвестиции в бездонный и безответный государственный карман и в плановое производство — абсурд. Такой человек свои деньги мог вкладывать только в свой бизнес. А вот почему на это никак не реагировала бдительная советская власть — на первый взгляд загадка. Хорошо, что есть еще взгляд второй, который загадку отгадывает. Об отгадке чуть позже, а пока поудивляемся дальше.
Лев Михайлович взятками кормил всего-навсего заместителя начальника Карагандинского областного ОБХСС К. Нама, зам. начальника Ленинского РОВД Караганды С. Кима, старшего инспектора ОБХСС В. Чернова да начальника Карагандинского облуправления госторгинспекции Е. Мерзликину. Может, правда, еще кому перепадало, но суд не установил.
Смелый и везучий был Дунаев, и вот почему. Ну ладно, на глазах у всех организовал на комбинате вполне развитой капитализм безо всяких возражений со стороны социализма. Так он еще помимо одного этого источника личной прибыли стал строить, но уже не цех, а сразу две фабрики — швейную и сапоговаляльную. Мощные дополнительные честные каналы, по которым Дунаев мог без проблем доплыть до звания подпольного миллионера. “Честными” эти две фабрики можно назвать только потому, что Лев Михайлович и в этот раз ни от кого не скрывал, что строит их на свои собственные. И потому, что никому из надзорных органов, которые мы уже перечисляли, опять же не пришло в голову у Дунаева чисто по-человечески спросить: старик, мол, скажи на ухо — где успел столько заработать, не бойся. Но никто так и не спросил.
Юридически подкованный и уникально адаптированный в верхних, средних и нижних социальных пластах, Лев Михайлович стал одним из немногих на территории СССР деловых людей, которые задолго до кончины социализма начали протаптывать почти незаметную тропинку к естественному способу производства — капиталистическому и к зарождению частного бизнеса, чем мы все сейчас и живем как можем. Дунаев лично сам просто опередил время. Жил не вовремя. Ему сейчас жить — имел бы он статус уважаемого большого бизнесмена. Но Дунаев жил когда пришлось, и был, как и его подельники, большим вором. Построить-то он все построил, организовал и наладил работу производств, но получать личную прибыль от нового ли производства, от старого ли в то время можно было только от “сэкономленных”, то есть украденных государственных средств: сырья, материалов и т.д.
Поэтому Дунаев сделал последний единственный умный, хотя, конечно, не спасительный ход. Он оставил вместо себя собственного полномочного представителя Иосифа Моисеевича Эпельбейма. Представитель был жутко авторитетный и солидный: кандидат юридических наук, начальник кафедры уголовного права Карагандинской высшей школы МВД СССР. Дунаев отдал ему все права по контролю за производством и его безопасностью, доверил ему получать свою долю в размере одной трети от всей комбинатовской левой прибыли. А сам уехал в Подмосковье, устроился там начальником ОРСа треста “Стройэлектропередача” и стал жить там тихо, без капиталистических замашек, не выделяясь и не нервируя власти.
Деньги за строительство и реконструкцию Льву Михайловичу вернули, платили регулярно и долю. И на этом, собственно, историю об оазисе капитализма в производственной пустыне Страны Советов можно завершить. Дальше шло филигранное, профессиональное хищение социалистической собственности, самое, пожалуй, яркое и известное всему миру наше общенародное отрицательное достояние. Дунаев, по доказанным следствием эпизодам, поимел за время кураторства комбината больше полумиллиона рублей. В масштабах того времени — олигархическая сумма. Но доказано, похоже, не все. Обнаружены, скорее всего, только неспрятанные в Подмосковье “хвосты” еще более крупных денег.
На Абайском и Саранском комбинатах происходило стандартное для СССР, выделяющееся разве что размахом, разграбление всего, что поступало в виде сырья и что выходило в виде готовой продукции. Подлоги документов, пересортица, блатные договоренности с купленными “верхами” о внефондовых поставках, традиционное занижение в документах полученного количества сырья, удорожание в отчетных бумагах дешевых изделий из дешевых материалов, ну и, конечно, взятки, взятки, взятки…
На комбинатах в Саранске и Абае со всей области собрались единомышленники и глубокие профессионалы в так называемых “хищениях”. П. Снопков, бывший директор Карагандинского горпромкомбината, а позднее директор комбината Абайского, был безусловным “паханом” группы из 22 человек, хотя до начала следствия и суда их, конечно, было больше. Многие просто успели сбежать, поскольку ОБХСС в лице Нама и Кима главаря Снопкова и кое-кого еще предупредили, что хищения “засекли” и взяли в разработку.
Но до тех пор, пока никакого явного движения со стороны “органов” не наблюдалось, П. Снопков продолжал руководить процессом и людьми. Он успел наладить продуктивную связь с начальником управления “Казкооппушнина” Казпотребсоюза Изотовым. Эта связь стала для карагандинцев “клондайком”. За 20 тысяч рублей взяток Снопков организовал регулярное поступление внефондового левого сырья, которое сразу переводили в неучтенку и мгновенно крали. Представьте, как можно тихо украсть и без шума продать 100 тысяч шкурок обычного и 10 тысяч дорогого каракуля… И в таком духе не один раз. Неучтенные излишки расходились по новым цехам, там из них шили шубы, шапки, воротники, жилетки, куртки и “втемную” продавали через “блатные” магазины.
В общем, деньги гуляли бешеные. Опять же, следствие общую сумму украденного за четыре с лишним года определило в миллион рублей. Только при всем уважении к следствию все равно не верится, что воры при практически полной неучтеннности сырья и готовой продукции не успели закопать до следствия свои похищенные сбережения поглубже до лучших времен. Уж очень крутой был размах и железная дисциплина.
Кстати, у одного только Дунаева, кроме “Волги М-21” и крупных наличных сумм, отыскались еще 42 сберегательные книжки, у Снопкова, кроме 300 тысяч рублей, обнаружили шесть сберкнижек, 146 золотых монет, 575 золотых колец, 90 золотых браслетов, 28 цепочек и еще всякого разного почти на 100 тысяч рублей. Эпельбейм оказался, как ученый, кандидат наук, чуть умнее коллег по несчастью. Кроме “Москвича-412”, 8 сберкнижек на сумму всего 21 тысяча рублей и облигаций на 1870 рублей, у него ничего не нашли. Да, еще был у него офицерский кортик и 5 золотых монет. В общем, оказался он самым “бедным” среди равных. Да, кстати, по ходу расследования выяснилось, что Дунаев незадолго до начала следствия активно скупал недвижимость в Подмосковье. А в это время по всему Казахстану молва не менее активно носила слухи о том, что Лев Михайлович без напряга прикупил дорогущую дачу самой Лидии Руслановой.
А вот теперь о том, как вся эта история быстро и неожиданно закончилась. До начальника областного ОБХСС дошли конкретные звонки, письма и заявления. Сигналы, как говорили тогда. В их числе был сигнал из сферы торговли города Целинограда. Именно по нему вычислили и арестовали машину, везущую из Караганды в Целиноград шкурки каракуля. Сразу выявили неучтенку. 13 воротников не хватало. Дали команду повсюду опечатать все склады в обоих городах. Опечатали даже машину. Но совершенно непонятным способом, почти детективным, приближенный к Снопкову трижды судимый В. Длин ухитрился при плотнейшей охране опечатанных складов и грузовика вернуть все 13 воротников на место. Просто сверхчеловек какой-то!
А потом вдруг фортуна отвернулась ото всех и сразу. Куда-то испарились все ушлые связи, разобщились подельники. А тут еще неизвестный рядовой работник ОБХСС морально добил своего начальника Нама тем, что сам лично видел, как на хвосте у самих проверяющих и у членов воровской группы плотно сидят никому незаметные сотрудники КГБ. Это сообщение срочно уложило Нама в больницу с аппендицитом. И с этого момента защиты не стало никакой. Всех начали методично арестовывать. И Дунаева в Подмосковье взять тоже не забыли.
Расстреляли его, Петра Снопкова и Иосифа Эпельбейма. Остальным за временную жизнь в маленьком капитализме дали от 15 лет до трех. Вот такой аккорд в финале. Но кроме “капиталиста” Дунаева в этой истории блеснул, конечно, наш бывший, но вечный КГБ. Ведь дождался Комитет государственной безопасности, когда Дунаев все построит, наладит и запустит на свои деньги. А ведь можно было и раньше его к ногтю прижать. В КГБ-то наверняка эту историю знали с самого начала. Но поскольку обычное советское воровство КГБ не интересовало, комитет вытерпел до того момента, когда частное хозяйство Дунаева стало давать прибыль, позволил расхитителям с полгода порезвиться, а уж тогда мудро и вовремя вернул неудавшееся “капиталистическое” хозяйство в цепкие государственные руки. И в этом поступке КГБ была бесспорная социалистическая мудрость и светлая советская справедливость.
До начала в Казахстане эры свободного предпринимательства оставалось чуть больше десяти лет…
При написании статьи использованы документальные материалы из фондов Центрального государственного архива РК.
40
Загрузка...
