Предтеча
Есть охотники, есть жертвы.
Своей дисциплиной, хитростью,
повиновением и бдительностью
вы определяете, охотник вы или жертва.
(Джеймс Мэттис)
В зажатом каменными домами грязном переулке, покрытом брусчаткой, склизкой от дождя и постоянно выливаемых с верхних этажей помоев, зацокали женские каблучки деревянных сабо. Где-то на втором этаже одного из домов, грохнула от ветра ставня и вниз полетела кадка с цветком. Горшок грохнулся о камни мостовой, разбросав вокруг себя куски земли с шевелящимися личинками червей и давно высохших растений. Бегущая с ночного кухарка, в ужасе шарахнулась от цветка и прижалась спиной к мокрой и грязной стене ближайшего дома.
Осенив себя крестным знамением, женщина крепче сжала свои мозолистые кулачки и, прижав к груди тряпичный сверток со скудным ужином, побежала по кривому переулку, стараясь в свете полной луны, быстрее миновать опасный участок.
За судорожными передвижениями женщины, с крыши, одного из нависающих над переулком домов, скрываясь в тени дымовой трубы, исторгавшей из своего жерла удушливый дым и искры догорающих частиц угля, наблюдало мерзкое существо.
С жёлтых клыков, торчавших из раскрытой, в вожделении поживиться свежей плотью, пасти, стекала тягучая белесая слюна. Красные зрачки, с отражающимся в них мертвенно-бледным диском ночного солнца, сопровождали бег жертвы по кривому загаженному его обитателями переулку.
Неожиданно, в темноте нога кухарки угодила в дырку, образовавшуюся на мостовой в результате выкрашивания одного из булыжников.
Женщина скривила своё некрасивое рябое лицо, но сумела подавить крик боли, готовый сорваться с её потрескавшихся губ.
Превозмогая тупую боль, прихрамывая, она бросилась дальше по переулку, гремя своими сабо по булыжной мостовой.
Тварь дёрнулась было по черепице кровли в направлении бегущей женщины, но стук двери где-то внизу, заставил её замереть на месте.
Снизу раздались пьяные выкрики и из-под водостока, венчающего конец черепичной кровли, показалась фигура пьяного ремесленника, который размахивая руками, направился по переулку в сторону арки, где на стене одиноко коптил факел, дрожащим пламенем освещая небольшой участок стены и грязную обшарпанную дверь с бронзовым кольцом, за место ручки.
Вслед за ним, из-под водостока появился ещё один, такой же пьяный, но только уже шарманщик, о чём свидетельствовала старая шарманка, которую её хозяин тащил на своём плече.
— Эй, Джакомо, ты, куда так припустил, ты что, чураешься своего старого друга!? – крикнул шарманщик вслед ремесленнику, чья спина уже скрылась в темноте арочного прохода.
С досадой сплюнув на мостовую, и затянув заунывную песню, шарманщик, поправив свою ношу за спиной, направился в сторону арки, догоняя своего закадычного друга.
Перестук сабо возобновился с другой стороны переулка, кухарка поспешила продолжить свой путь, прочь из зажатого домами места.
Злобно сверкнув глазами, тварь приподнялась на своих мохнатых лапах, повернув оскаленную морду в сторону бегущей кухарки.
Очередной звук заставил тварь повернуть морду в сторону, где раскрылись ставни второго этажа. Под водостоком, на котором расположилась тварь, показались створки окна, и наружу высунулась обитательница каморки, в соответствии с приказом бургомистра, своим истеричным криком предупреждая прохожих о том, что она собирается вылить содержимое ночного горшка на мостовую.
Вслед за криком, показалась дебелая рука с обгрызенными ногтями, и на мостовую полилось содержимое ночного горшка.
Тварь, мягко ступая по черепицам своими лапами, подкралась к окончанию кровли и опустила морду вниз.
Дёргающийся на сквозняке огонёк свечи отразился в красных зрачках монстра и тварь, молниеносно перекинув своё мохнатое тело на кирпичную стену, и зависнув на одно мгновение на решётке с цветами, что расположились около окна, встретилась своими глазами с хозяйкой каморки.
Сначала вниз полетел опустошённый горшок, что выпал из руки обитательницы дома, затем, густо напомаженный рот хозяйки начал открываться в беззвучном крике, ну а потом, тварь сиганула в каморку, задними лапами скидывая вниз горшки с высохшей землёй и поникшими цветками.
Из раскрытого окна донеслись звуки падающей на пол посуды, грохот роняемой мебели и запоздалый вопль хозяйки каморки, который прервало бульканье разорванного горла…
Охотник за головами
Я использую осколки чужих индивидуальностей,
чтобы построить свою
(Курт Кобейн)
В полутемном помещении харчевни, сквозь сизый угарный туман табачного дыма, что валил с курительных трубок половины завсегдатаев, провонявшего дешевым вином и пережаренным мясом, прибежища пьяниц и проституток, только что вошедший посетитель, оглядевшись по сторонам, начал шарить глазами по всем столикам.
Все столы, расположенные в питейном заведении, были заняты посетителями и даже в проходах между рядами скамеек, густо облепивших эти самые столы, ногой ступить было негде.
Посетитель, осторожно ступая, между лежащими на загаженном полу, телами пьяниц, и пристально осматривая каждого посетителя таверны, двинулся вглубь питейного заведения.
Пьяные выкрики, перемежал стук деревянных кружек друг об друга или о столешницы, густо заваленные, сгоревшим в горнилах курительных трубок, табаком, чешуёй вяленой рыбы и обглоданными посетителями костями свиной туши, часть которой изрезанная кухонным ножом, всё ещё поворачивалась на вертеле, густо поливая угли в камине своим горячим соком.
— Куда прёшь, скотина! – выплюнул оскорбление в лицо посетителя один из сидевших на краю стола.
Посетитель нервно отдернул ногу, которой он случайно придавил волосатые пальцы крикуна, которые торчали во все стороны из разорванного пулена, нагло выставленного пьянчужкой на проход между столами.
— Прошу прощения, сударь! – скоропалительно извинился посетитель, шарахаясь в сторону от изрыгающего стойкий перегар завсегдатая таверны.
— Засунь свои извинения себе в вонючий зад, а мне гони звонкую монету! – осклабился завсегдатай, пытаясь схватить своего обидчика за полу его добротного кожаного плаща.
— Конечно, конечно, держите сударь за причинённые вам неудобства! – посетитель пошарил рукой в бездонном кармане своего плаща и, выудив оттуда пару медяков, положил их на заблёванную столешницу.
В одно мгновения ока, монеты перекочевали со стола в карман забулдыги.
Пошарив глазами по полутемному питейному залу посетитель, наконец, обнаружил искомую цель.
Его цель, ничего не подозревая, сидела за столиком в одном из самых дальних углов питейного заведения.
Посетитель, ещё более осторожно ступая промеж лежащих на полу полумёртвых пьянчуг, направился в его сторону.
Целью посетителя оказался средних лет мужчина, с заросшим трёхдневной щетиной лицом, одетый в кожаную истертую куртку и не менее потасканные кожаные штаны. Перед ним, на столешнице, рядом с деревянной кружкой и треснутым кувшином, лежала широкополая фетровая шляпа и широкий тесак в ножнах, кожаный ремешок от которых свисал с краю стола.
Тесак в силу своих размеров не помещался полностью на столешнице, и его отполированная ручка торчала навершием в сторону своего хозяина.
— Сударь, не разрешите мне присесть напротив вас, за ваш стол? – осторожно спросил посетитель, когда протиснулся почти вплотную к столику, за которым расположился хозяин тесака.
— Тебе что, места мало, проваливай, я люблю поглощать этот вонючий напиток в гордом одиночестве! – просипел сидящий за столом в ответ, наливая из треснутого кувшина порцию темно-красного вина в кружку.
— Но всё дело в том сударь, что у меня, именно к вам, есть одно важное дело, а вернее будет сказать поручение от всех ремесленников с нашей улицы! – дрожащим голосом пояснил посетитель.
— Ты расскажи мне стоя, а я решу, пускать тебя за мой стол или нет! – предложил альтернативу нескромному посетителю хозяин тесака.
— Дело моё, нет, вернее будет сказать — предложение, хотя очень простое, но и сложное одновременно! – начал излагать посетитель, облокотившись на столешницу.
— Чудны слова твои, ремесленник! – удивился словам посетителя хозяин тесака.
— Дело всё в том, что у меня мастерская по пошиву платьев в переулке, что расположен сразу за аркой, что в свою очередь ведёт к питейному заведению Габриэля! – дополнил ремесленник, вытирая рукой пот, стекающий со лба на густые, начинающие седеть, брови.
— Бывал я в этом заведении, грязно там и шумно, как впрочем, и в этой забегаловке! – отозвался собеседник, в очередной раз, приложившись к кружке с вином.
— Да я не о нём, он один из многих, кто уполномочил меня нанять тебя! – продолжил ремесленник, сглотнув небритым кадыком.
— Ты случаем, ничего не попутал, а, портной? – удивился собеседник, разглядывая тщедушного ремесленника.
— Эй ты, доходяга! – донеслось из-за спины ремесленника, и на его плечо легла волосатая рука с грязными обломанными ногтями.
Портной обернулся, ему в лицо ухмылялся посетитель таверны, которому он давеча наступил ногой на рваный пулен.
— Я же извинился и заплатил вам за доставленные мной неудобства! – изумился портной, пугливо озираясь по сторонам.
— Те два ломаных медяка, которые ты брезгливо бросил мне на стол, ущемляют моё достоинство! – произнёс пьянчужка заплетающимся языком.
— Так что же вам ещё надо? – испугано, бросил портной в ответ.
— Ещё десяток ровно таких же монет, и будем считать, что мы с тобой в расчете! – пьянчужка улыбнулся, обнажая прогнившие зубы.
Портной поперхнулся от гнилостного запаха, вылетевшего изо рта пьянчуги вместе со словами претензии.
-Ты не видишь, что он разговаривает со мной?! – неожиданно заявил хозяин тесака, поднимая взгляд на стоявшего за спиной ремесленника, пьянчугу.
— Он должен мне денег, и если он сейчас же не вернёт мне долг, я и мои подельники переломаем ему все кости, а заодно и тебе, если ты будешь нам мешать в этом богоугодном деле! – нарочито громко заявил пьянчуга, бросая взгляд в сторону замызганного стола, за которым расположилась особенно шумная компания бродяг.
— Я дам тебе немного времени, чтобы обдумать сказанные мной слова, но когда отведенное тебе время закончится, на своих ногах ты уже отсюда не уйдешь, как и все те, кто будет мешать мне вести степенную беседу с этим, не в меру предупредительным и щедрым ремесленником! – предупредил хозяин тесака своего собеседника.
— Ты, чужестранец, я вижу, уже излишне хлебнул своего вина, которое шибануло в твою глупую голову и придало тебе неоправданной храбрости, но знай, что связался ты не с тем; в этой таверне, как и на всей улице аптекарей, все знают ловкого Ганса! – ответил пьянчужка, положив свою волосатую руку на рукоять кривого ножа, что был заткнут за его пояс.
— Ты я вижу конченый глупец, раз оскорбляешь неизвестного тебе человека! – произнёс зловещим голосом хозяин тесака и приподнялся над столешницей с деревянного колченого стула.
— Эй, братцы, айда все сюда, тут какой-то поганый чужестранец, заявил права на мои законные гроши! – залихватски крикнул пьянчуга в сторону своих подельников, что шумно потребляли красное вино за соседним с ним столом.
Больше он сказать ничего уже не успел. Когда пьянчужка обернулся в сторону чужестранца, в его голове взорвалась яркая вспышка, он, теряя последние зубы, опрокинулся на спину и упал под стол, на грязный заплеванный дощатый пол таверны.
Вверх взлетели только его ноги, обутые в рваные грязные пулены. Стукнувшись лысым затылком о деревянную лавку, стоявшую позади него, он затих на полу в луже разлитого темно-красного вина, растопырив из дырок пулен свои волосатые пальцы ног.
В таверне повисла гнетущая тишина, а хозяин тесака, незаметно убрал в карман своей куртки окровавленный кастет, который он снял с руки.
— Посмотрите братцы, что этот недоношенный утырок сделал с нашим Гансом?! – нарушил тишину один из подельников, сидящих за соседним столом.
— Я не потерплю оскорблений в свой адрес, ни от кого, тем более от этого застарелого дерьма! – крикнул хозяин тесака, кивая на беззубого пьянчужку и садясь обратно на свой колченогий стул.
Подельники, лежащего на полу Ганса, стали подниматься из-за стола, негромко переговариваясь между собой. Ремесленник, до сих пор стоявший между подельниками Ганса и чужестранцем, застыл как вкопанный посреди прохода, испуганно хлопая своими глазами.
— Исчезни, на время, наш разговор с тобой придется отложить на потом! – прошипел чужестранец, беря в руки тесак и вешая ножны себе на пояс.
Расшвыривая ногами, табуреты и скамейки, в их сторону двинулись подельники Ганса.
Испуганный ремесленник освободил проход между столами, прижавшись спиной к ближайшей стене таверны.
— Сейчас, ты сполна заплатишь за своего дружка, который оскорбил своим поведением нашего Ганса, ну и за его лечение тоже, а услуги цирюльника в этом городе дорогого стоят! – сказал, как выплюнул, идущий впереди всех детина, сжимающий в волосатой руке ржавый нож с зазубренным лезвием.
Стоявший около стены ремесленник тихо завыл, отползая вдоль стены в тёмный угол таверны.
Следом за детиной, увязались ещё двое подельников. Один был вооружён короткой дубинкой с небольшими шипами на утолщённом конце, а второй, коротким кистенём, который он с ловкостью фокусника, извлек из-под рваной полы своего ветхого халата.
В таверне повисла гнетущая тишина, все ждали продолжения схватки между завсегдатаями и чужаком, впервые оказавшимся за столом питейного заведения.
По-прежнему сидевший на колченогом стуле чужестранец не проявлял никаких эмоций, выдававших хоть какое-то волнение, а его землистого оттенка лицо со шрамами, густо заросшее щетиной, сохраняло полнейшее спокойствие.
Спина ремесленника упёрлась в угол деревянной стены питейного зала, а детина бросился в сторону чужестранца, выкидывая зазубренное лезвие ножа в грудь противника.
Неожиданно, столешница, сбрасывая с себя кувшин, деревянную кружку и прочий мусор, подлетела вверх, и врезалась в нападающего. Чужестранец ногами подбросил стол в сторону детины с ножом, сбивая его с ног.
Раздвигая спиной столы и лавки, детина с воплями рухнул на загаженный пол, роняя своё ржавое оружие под лавку.
Второй подельник Ганса оказался немногим более расторопнее своего напарника и, перепрыгнув скамейку, он быстро оказался на перевернутом чужаком столе. Из-под столешницы, донеслись грязные ругательства детины, теперь уже в сторону своего напарника.
— Умри фуфлыга! – крикнул обладатель кистеня, обрушивая его боёк на голову чужака.
Кистень, просвистев в воздухе, встретил только расщепленное дерево колченогого стула,
Зато, кастет чужака не пролетел мимо. Рука с зажатым в нём неприметным оружием врезалась в бок нападающего. В полнейшей тишине было слышно, как затрещали рёбра завсегдатая таверны и её стены огласил вопль хозяина кистеня.
Наконец, лежащему под столом детине удалось сбросить с себя столешницу, и он вскочил на ноги.
— Шинора, Безпелюха, обходите его по углам! – крикнул детина в сторону своих подельников, подбирая с пола свой нож.
Чужестранец не стал дожидаться, пока все пьянчужки таверны соберутся возле него, и обнажил свой зазубренный тесак.
Ремесленник стал сползать спиной вниз, пытаясь спрятаться за столом, на полу таверны.
Детина, выставив перед собой лезвие ножа, и тыкая им перед собой, стал обходить противника, пытаясь зайти сбоку.
Шинора и Безпелюха, роняя стулья и протискиваясь между столами, которые загодя опустели от посетителей и выпивки, стали приближаться к чужестранцу.
— Вот и конец тебе пришёл, пентюх корявый! – ухмыльнулся детина, тесня чужестранца в угол, где спрятался ремесленник.
Шинора, протискиваясь вдоль стены, выудил из-за пазухи острое шило и, состроив угрожающее выражение, на своём и без того уродливом и грязном лице, начал выискивать в обороне противника слабое место.
Безпелюха, отодвигая стол и сплюнув на пол сквозь щели в кривых жёлтых зубах, обнажил ржавое лезвие палаша.
— Готовься чужестранец, скоро станешь мёртвым голодранцем! – разбрызгивая слюни в стороны, стал насмехаться Шинора, блестя в дрожащем свете от настенных факелов своим ржавым шилом.
Неожиданно, зловещую тишину питейного заведения разорвали крики посетителей, подбадривающих участников потасовки.
Завсегдатаи таверны начали делать свои ставки на победителя поединка. Судя по многочисленным выкрикам, ставили в основном против чужестранца, но находились и такие, кто ставил свои гроши на одинокого воина.
— Давай, что застыли в нерешительности как старые девственницы! – кричал один из завсегдатаев, забравшись на стол чуть поодаль и пихая свои несколько грошей в руки взявшего на себя функции распорядителя поединка пьянчужки.
Наконец, отбросив все сомнения, на чужака первым бросился детина, занося для удара свой нож над головой.
Одной ногой опираясь на лавку, он подпрыгнул вверх и обрушил ржавое лезвие в основание шеи, застывшего напротив него чужака.
Чужестранец, с небывалой для его грузного тела быстротой, сиганул в сторону, и детина провалился вперёд и вниз, подставив своему противнику свой бок, чем тотчас же не преминул воспользоваться чужестранец.
Детина, в пылу азарта не сразу почувствовал в своем теле тесак чужака, чьё зазубренное лезвие без труда разрезало ветхую халабуду, в которую он был одет и погрузилось вглубь его тела.
Выронив ржавый нож из рук, детина схватился за окровавленный клинок, пытаясь остановить мощный напор стали, но чужестранец уже вынимал свой тесак из его тела.
Детина повернул лицо в сторону своего противника, пытаясь что-то ему сказать, но лишь поперхнулся густой кровью и, выплюнув её часть на свою грязную грудь, осел на колени, а затем завалился на бок, уткнувшись рябым лицом в столешницу ближайшего стола.
Слева от чужестранца раздался шум, он повернул голову и встретился взглядом с Шинорой, который прикрываясь закопчённым медным блюдом, занёс для удара руку с шилом.
Немного поодаль, застыл в угрожающей позе ещё один пьянчужка. Покачивая шипастой дубинкой, он не торопился жертвовать собой в первой линии атаки и ждал удобного момента для нападения.
— Что, приплыл в последний порт, а чужестранец?! – зловеще произнёс Безпелюха, показывая клинок своего палаша противнику.
— Кончай его ребята! – подбадривающе крикнул кто-то из темноты питейного зала, и вся троица одновременно бросилась на чужестранца.
Внезапно, со спины чужака затрещала оконная рама, выходившая на внутренний двор таверны.
Изъеденное короедом трухлявое дерево оконной рамы резко лопнуло, издав ужасающий скрежет, а затем, под мощным напором рассыпалось, как и грязное запотевшее стекло, которое осыпало всех присутствующих мелкими острыми осколками.
Как демон, из темноты оконного проёма, вслед за кусками окна, в питейное заведение влетело чудовище.
Огромная взлохмаченная собака с горящими глазами и оскаленной клыкастой пастью, пролетело мимо чужака и прыгнуло на грудь Безпелюхи. Ошарашенный пьянчужка, только и успел, что поднять свой ржавый палаш, когда собака с куском его вырванного горла уже очутилась на одном из столов, позади него.
Безпелюха выронив палаш на пол, схватился руками за горло и, пытаясь остановить кровь, рухнул на замызганный пол.
Псина разинула свою огромную пасть, кусок плоти Безпелюхи выпал на столешницу, и с клыков собаки, начала стекать кровь вперемежку со слюной.
Пользуясь внезапной атакой псины, чужестранец бросился в сторону Шиноры, который застыл в ужасе, с другой стороны от поверженного подельника. Пьянчужка бросил блюдо в лицо чужестранца и, перепрыгивая столы и скамейки кинулся на утёк.
Чужак отбросил посудину рукой прочь от своего лица и, подхватив другой рукой, табурет с пола, зашвырнул его в спину противника.
Табуретка, описав дугу, влетела в редеющие, перепутавшиеся от жира и грязи, сальные волосы на голове убегающего пьянчуги.
Раздался глухой стук и Шинора, споткнувшись о скамейку, и выпучив жёлтые белки своих глаз, упал по ходу движения, разбивая своё лицо о столешницу ближайшего к нему стола.
— Отдай мои гроши! – истерично крикнул один из тех, кто ставил против чужестранца, но держатель кассы, засунув мешочек с монетами за пазуху, перепрыгнул через деревянный барьер, отделяющий питейную залу от кухни, и выставил оттуда остро заточенную пику.
— Верни гроши, сраный ублюдок! – закричал второй пьянчужка.
Где-то с другого конца зала раздался стук входных дверей, и в питейную ввалилось несколько солдат городской стражи.
Псина зарычала со стола, сдавая задом в сторону разбитого окна, затем развернулась и, перепрыгнув через несколько столов сразу, сгинула в темнеющем провале оконного проёма.
Ремесленник осторожно высунул голову из-под столешницы и испуганно огляделся по сторонам. Чужестранец магическим образом исчез, как будто растворившись в прокуренном воздухе питейного зала.
Солдаты, бесцеремонно раскидывая тела пьянчуг, направились в сторону трактирщика, который всё это время стоял за своей стойкой, держа в руках помытые кружки и кусок старого грязного полотенца.
— Ну, Педро, рассказывай, что здесь у тебя происходит! – громким властным голосом произнёс один из стражников, видимо старший из них.
— Обычная пьяная потасовка, только и всего! – выдавил из себя трактирщик, осторожно ставя кружку на стол и плеснув из кувшина красного вина, пододвинул её к стражнику.
— Обычная потасовка говоришь, а это что? – солдат указал кивком головы на несколько трупов, что лежали промеж столов и скамеек на заблёванном полу питейного зала.
— Всё как всегда, ни больше, не меньше! – успокоил стражника трактирщик, выкладывая перед солдатом мешочек с гремящими монетами внутри.
— Ладно, уберешь тут сам, меньше нам работы будет на городских улицах! – солдат сгрёб мешочек в карман своего камзола и, пригубив вина, встал с табурета.
— Пошли, тут без нас разберутся! – распорядился стражник в сторону своих спутников, и городская стража покинула питейную залу.
Ремесленник осторожно вышел из-за стола и направился в сторону выхода.
— Эй, с тебя причитается, раз уж ты стал виновником этой потасовки! – кинул в сторону портного трактирщик.
— Конечно, конечно, Педро, можешь присылать свою Марту, я распоряжусь насчет платьев и исподнего! – прошепелявил портной, пытаясь по быстрее покинуть опасную таверну.
Улица встретила ремесленника моросящим дождём и завыванием собак, что неслись с окраины городка.
Портной, накинув на голову капюшон от плаща и запахнув его полы, мелкими шажками бросился по переулку, что примыкал к таверне.
Ремесленник уже почти миновал переулок, когда в его сторону метнулась тень, неведомая сила приподняла его тело в воздух, и он оказался прижат спиной к мокрым камням стены одного из домов.
Портной зажмурил от страха свои глаза и начал подвывать.
— Не бойся, это же ты хотел в таверне со мной поговорить! – донеслось из темноты каменного мешка.
Ремесленник приоткрыл один глаз и осторожно осмотрелся по сторонам.
Напротив него сидела огромная собака, которая своей уродливой и страшной мордой сопровождала все его движения.
— Да, это я! – заикаясь, произнёс ремесленник, открывая второй глаз, и опасливо косясь на собаку чужестранца.
— Ну, так рассказывай, что дрожишь?! – произнёс чужестранец, отпуская шиворот плаща портного.
— Она не кинется на меня? – переспросил портной, услышав негромкое, но грозное рычание.
— Без моей команды тебе нечего бояться, так что давай излагай, чего ты от меня хочешь! – прошипел чужестранец, выглядывая из-за угла дома в грязный и тёмный переулок.
— Как я и говорил ранее, в таверне, ремесленники, те, что с нашей улицы, хотят нанять тебя для поимки одного существа! – начал излагать своё дело портной.
— И что же это за существо такое, что вы не можете его изловить всей своей улицей ремесленников? – поинтересовался чужестранец, плотнее запахивая полы своего плаща.
— Это существо пока что никто не видел, по крайней мере, из живых людей, но трупы появляются на улице по ночам с завидным постоянством, особенно в полнолуние! – продолжил ремесленник свой рассказ.
Внезапно, собака негромко зарычала, повернув свою морду в сторону переулка.
— Не бойся, продолжай! – успокоил ремесленника чужестранец.
— Так вот, чем больше трупов появлялось на нашей улице, тем меньше становилось клиентов у меня и у всех остальных ремесленников, а у нас кроме пошивочного ателье, ещё магазин пряностей, кожевенная мастерская ну и таверна, в которой ты уже бывал! – продолжил ремесленник.
— А что городская стража?
— А что стража, они горазды только мзду еженедельную брать, да один раз засаду на зверя из солдат организовали, да что толку, половина караульных в таверне всю ночь просидела за кружкой эля! – обречённо произнёс портной.
— Эль, как впрочем, и вино в вашей таверне, полнейшее дерьмо, а вернее будет сказать — моча ослиная! – вспомнил чужестранец.
— В последнее время, совсем пусто стало, заказов почти нет, работникам нечем платить, надо либо закрывать мастерскую, либо что-то делать с этой тварью! – закончил своё горестное повествование портной.
— Как выглядят трупы? – спросил чужестранец, доставая из-за пазухи плаща курительную трубку.
— А как выглядят, всегда по-разному; то горло вырвано, то тело всё, как будто тесаком повар изрубил! – пояснил портной, поежившись и посмотрев на собаку.
— А кто сказал, что это зверь, может человек какой мерзотный?
— Человек невиданной силы должен быть, чтобы так тела разделывать! – не согласился ремесленник с чужаком.
— С презреньем на зверей смотреть не надо,
Что будто бы они не знают слов,
Сбиваются и люди часто в стадо,
В котором, бродит множество ослов…
Продекламировал чужестранец, кресалом высекая искры и разжигая огонёк в своей трубке.
Ремесленник непонимающим взором воззрился на своего собеседника.
— Из всех зверей, дикий человек есть самое страшное животное! – дополнил свою мысль чужестранец, увидев, что портной смотрит на него с непонимающим взглядом.
— Так что, каков будет твой ответ? – спросил ремесленник.
— Откуда про меня узнал? – чужестранец, попыхивая трубкой в темноте, пустил колечко из табачного дыма вдоль по переулку.
— Один из посетителей таверны у Габриэля напился в дребедень и начал всем рассказывать, что есть проездом в нашем городе такой человек, что с любым зверем справиться может, охотник за головами! – пояснил портной.
— Пустобрёхи все это! – посетовал чужестранец в ответ.
— Он в точности тебя описал и где тебя можно будет найти! – портной поёжился, запахивая свой кожаный плащ.
— Сколько положите всей улицей, если я изловлю вашего зверя? – неожиданно спросил чужестранец.
— На общем сходе ремесленники решили, что триста грошей сможем заплатить! – немного подумав, ответил ремесленник.
— Четыреста медяков и по рукам! – чужестранец протянул в сторону своего собеседника свою широкую мозолистую ладонь.
Ремесленник с опаской протянул свою руку и пожал ладонь чужестранца.
— Если мы уже договорились, тогда мне нужен будет кров на вашей улице, желательно под самой крышей и какая никакая еда, пока не заплатите аванс в сто медяков! – выставил дополнительные условия чужестранец.
— Не многовато будет такая сумма за ещё не сделанное дело? – изумился ремесленник.
— К такому непростому делу надо хорошенечко подготовиться, а иначе провал неминуем! – пояснил чужестранец.
— И ещё один вопрос, как звать тебя охотник за головами? – спросил портной.
— Зови меня Себастьян! – чужестранец поднялся, притушил свою трубку и засунул её за пазуху.
Как только Себастьян оказался на ногах, собака вскочила на лапы и приготовилась.
— Веди меня на свою ремесленную улицу, портной! – произнёс Себастьян и, откинув в углу стены грязную циновку, выудил оттуда потертый кожаный саквояж приличных размеров.
— Моя дорожная сумка с инструментами! – пояснил охотник за головами, взваливая саквояж на спину.
— Вперёд! – скомандовал Себастьян собаке и двинулся по темному переулку.
За охотником, поднимая ногами, брызги из свежих луж, направился и ремесленник.
Оборотень
Вот жизнь человека: в двадцать лет — павлин,
в тридцать — лев, в сорок — верблюд,
в пятьдесят — змея, в шестьдесят — собака,
в семьдесят — обезьяна, в восемьдесят — ничто!
(Балтасар Грасиан-и-Моралес)
— Где вы находите трупы, и в какое время? – спросил Себастьян, сидевших напротив него в таверне Габриэля, нескольких ремесленников.
— Поскольку, на мне лежит ответственность за уборку всей нашей улицы, то по большому счету, все трупы обнаружил я, когда выходил в переулок рано утром, выполняя ежедневный обход, пока все остальные ещё спали! – начал разговор один из ремесленников, что сидел прямо напротив Себастьяна.
— В каких местах, и в каком виде, вы их находили? – переспросил охотник за головами.
— Большинство из них, лежали вдоль мостовой, около стен домов; все изуродованы, тела практически разорваны и что характерно, ни капли крови на мостовой не было, она была вся буквально высосана до последней капли! – пояснил ремесленник.
— Был ещё один труп на крыше, нашёл его трубочист, что раз в неделю приходит чистить все дымовые трубы на нашей улице! – добавил хозяин таверны Габриэль.
— Друг на друга не думали, вдруг среди вас, прямо здесь, сидит волк в овечьей шкуре? – неожиданно спросил Себастьян.
— Мы все давно друг друга знаем, а началось все это совсем недавно! – возразил с возмущением в голосе ещё один ремесленник.
— Соберитесь все в полнолуние в таверне, посидите всю ночь до утра, и только тогда, вы сможете сказать, что ваш зверь пришёл со стороны; а иначе, я не пойму его болезненной привязанности к этой, ничем не примечательной, улице! – пояснил свои слова Себастьян.
-Мы уже неоднократно сидели здесь, караулили в окна, не смыкая глаз, но так никого и не увидели, а труп под утро, как по заведённому порядку, нашёлся на мостовой! – взял слово портной, до этого тихо сидевший в стороне.
— Сидеть в таверне бесполезно, зверя надо ловить на улице, заперев все окна и двери! – прервал своего соседа Габриэль.
— Существует поверье, что волкодлаки и оборотни, охотятся всегда, в своих, привычных им угодьях, и их тянет всегда на то место, где они были обращены в зверя! – подумал вслух Себастьян.
— То есть, вы намекаете, что зверь здесь, среди нас? – изумился портной.
— Может и не среди вас, но живет в человечьем обличье на вашей улице, а в полнолуние выходит на охоту.
Ремесленники переглянулись промеж себя, обменявшись вопросительными взглядами.
— Ладно, дело не в этом, мне нужен авансовый платеж или все необходимые вещи для поимки зверя покупайте сами! – предупредил всех присутствующих охотник за головами.
— И много надо ингредиентов для удачной охоты? – спросил портной.
— Я думаю, что сотни медяков хватит на все необходимые инструменты, поскольку часть у меня уже есть, в моём походном саквояже! – ответил Себастьян, раскуривая свою курительную трубку.
— Сто медных монет мы соберем и передадим вам в ближайшее время! – посовещавшись промеж сидящих в таверне ремесленников, выдал Габриэль.
— Времени у нас, будет до ближайшего полнолуния, так что советую поторопиться, потому что не все ингредиенты наличествуют в городе; а я, пока займусь всеми вами, поищем зверя среди добропорядочных обитателей этой улицы! – добавил Себастьян, пуская колечки табачного дыма вдоль столов, расположенных в питейном зале.
— Только прошу соблюдать конфиденциальность и вежливость, в обращении с нашими семьями, жители нашей улицы, в большей степени степенные и уважаемые горожане! – предупредил охотника за головами Габриэль.
— Если зверем окажется ваш добропорядочный сосед или скажем, чья-то милая женушка, тогда обещаю обойтись с ними гуманно, если мне, конечно, представится такая возможность! – улыбнулся Себастьян, выпуская изо рта сразу несколько колечек табачного дыма.
— Все обитатели нашей улицы, добрые и порядочные самаритяне, и в кровожадности замечены никогда не были! – вспылил Габриэль на слова охотника за головами.
— Затравленный и прижатый к стенке кот, иногда превращается в тигра! – полушутя произнёс Себастьян.
— И да, придержите своего пса на поводке, я опасаюсь, как бы это чудовище не покусало кого-нибудь из наших детей или молоденьких девочек на нашей улице! – неожиданно заявил, молча сидевший до этого, ремесленник.
— Мой пёс, это не просто большая и злая собака, он мой помощник и в моём деле — незаменимый напарник! – напыщенно заявил охотник за головами и посмотрел на своего пса, что мирно лежал позади всех, около входа в питейный зал.
При словах своего хозяина, пёс поднял свою огромную голову и посмотрел на беседующих в таверне.
— Пойдёмте, я покажу вам ваше временное пристанище! – произнёс Габриэль, указывая рукой на широкую деревянную лестницу, что вела из питейного зала на второй этаж таверны.
— Вы что, ещё и гостиницу здесь содержите? – удивился Себастьян, поднимаясь на второй этаж, следом за хозяином таверны.
— Очень удобная вещь, особенно в последнее, такое тревожное, время, дает, кстати, неплохой приработок! – пояснил хозяин таверны, направляясь по темному коридору второго этажа, по обеим сторонам которого, располагались многочисленные двери.
— И много у вас здесь постояльцев, если не секрет, конечно? – донеслось из-за спины Габриэля.
— Половина комнат иногда пустует, а так, почти всё бывает занято! – пояснил Габриэль.
— И что за люди, пользуются услугами вашей гостиницы?
— Кто-то, просто хочет провести ночку-другую в объятиях доброй и весёлой шлюхи, а есть, и заезжие торговцы или менялы, те живут по два-три дня! – ответил Габриэль, подходя к одной из обшарпанных дверей и протягивая охотнику ржавый ключ.
— А из тех, кто в последнее время снимает здесь комнату надолго? – спросил Себастьян.
— Пару пришлых, вот уже как пару седмиц живут! – ответил Габриэль.
— Что за люди? – насторожился охотник.
— Один представился свободным художником, рисует на городской площади разнообразные натюрморты за деньги, а второй – всё время где-то пропадает, и приходит всё ближе к ночи, а то, и вовсе утром пару раз заявлялся! – пояснил хозяин таверны, уже спускаясь по деревянной лестнице на первый этаж.
— Кстати, а когда у вас здесь завтракают? – крикнул Себастьян, когда хозяин таверны уже исчез на первом этаже.
— Повар начинает возиться на кухне с первыми петухами! – донеслось с первого этажа, а затем, внизу хлопнула дверь.
— Ну что, огромная и злая собака, пойдем отдыхать в нашу каморку! – Себастьян потрепал по холке свою собаку и вставил в замочную скважину ржавый ключ.
Временная обитель встретила охотника за головами тяжелым запахом перепрелого сена, сыростью и почти полнейшей темнотой.
— Иди к окну, Кортес, – произнёс Себастьян, указывая собаке на одинокое окошко, через которое падал, приглушенный грязным стеклом окна, лунный свет.
Собака, виляя хвостом, направилась не спеша в сторону светлого пятна, которое образовывал на покрытых пылью досках пола, луч от лунного света нарождающегося ночного солнца.
Себастьян бросил свой тяжелый саквояж на пол, уселся на деревянной кушетке, покрытой соломенным тюфяком, и раскрыл замки своей драгоценной ноши.
В лунном свете блеснули два латунных распятия, укреплённых на крышке саквояжа, в котором хранились пара мушкетов, медная емкость для пороха и колба со святой водой. Себастьян погрузил свою руку в саквояж и выудил из его недр Библию на готском языке, деревянный молоток, кол, медные подсвечники и костяные четки. Всё это хозяйство, охотник за головами разложил на замызганной столешнице деревянного стола…
— Он что, собирается ловить нашего зверя, не выходя из своей каморки? – недовольным голосом произнёс Габриэль, пригубив из деревянной кружки глоток старого эля.
— Давайте дадим ему немного времени, ведь в таверне, он показал себя как хороший и опытный воин! – прошептал портной, поддержав своим вином своего собеседника.
— Правда, жалко нашего Ганса и его собутыльников! – ответил третий ремесленник, хозяин скобяной лавки, что располагалась прямо напротив таверны.
— Нечего жалеть этих пьянчужек, мы им хорошо заплатили за весь этот кровавый театр, что они устроили в таверне; и если, они не смогли уцелеть в потасовке, это полностью их вина! – не согласился со своими собеседниками Габриэль.
— В топку все сомнения и сожаления, если этому Себастьяну удастся изловить зверя, мне нисколечко не жаль эти маргинальные личности из питейного заведения моего конкурента! – Габриэль поднял кружку вверх и стукнул ей о кружку портного, выплескивая эль на дощатый пол таверны.
— За удачную охоту! – поддержал своих собеседников торговец скобяной утварью…
…Себастьян приподнялся с кушетки, на которой лежал матрас, наполненный перепревшей соломой и множеством насекомых, тихо копошащихся в глубинах сенной подушки.
Взяв в руку, пустую миску, стоявшую в углу стола, Себастьян приоткрыл дверь, вышел в коридор и направился к ближайшей двери.
Громко постучав ладонью по доскам двери, он прислушался. Сначала, ответом на его стук была полнейшая тишина, а затем, в недрах каморки заскрипела старая деревянная кровать.
Загремела металлическая щеколда и дверь приоткрылась, обнажая тускло освещённое чрево временного пристанища.
— Чего надо? – со злостью спросил обитатель каморки, перекрывая своим телом дверной проём.
— Солью не богат, соседушка? – спросил Себастьян, разглядывая серое лицо мужчины средних лет, облаченного в грязную холщовую рубаху и такие же штаны, подпоясанные волосатой верёвкой.
— Нет у меня никакой соли! – выплюнул слова в лицо Себастьяна хозяин каморки.
— Ну, тогда извиняй, спи дальше! – произнёс охотник за головами.
— Спасибо, что разрешил! – с издёвкой в голосе произнёс в ответ постоялец и захлопнул дверь прямо перед носом у гостя.
Себастьян, нисколечко не смутившись, направился к следующей двери.
— Эй, сосед, открывай! – произнёс охотник за головами, несколько раз ударив ладонью по двери.
Обитатель следующей каморки, не заставил себя долго ждать. Дверь со скрипом отворилась, и взору Себастьяна предстало радостное лицо очередного постояльца гостиницы.
— Сосед, солью не богат? – спросил в очередной раз Себастьян, состроив при этом на своём лице некое подобие улыбки.
— Чего нет, сударь, того нет! – расплылся в улыбке постоялец, разводя в стороны руками.
— А то, собрался поужинать, а без приправ, совсем пресно всё! – пожаловался Себастьян, разглядывая украдкой каморку, за спиной постояльца.
— А вы вниз спуститесь, у хозяина таверны, точно должна быть! – посоветовал постоялец, изображая на своём лице всё большее радушие.
— Себастьян! – представился охотник за головами, протягивая свою мозолистую руку.
— Перес! – в ответ протянул свою холёную руку постоялец.
— Трувер или менестрель? – предположил Себастьян, пожимая дебелую руку постояльца.
— Ни ваган, ни шпильман, и уж тем более, не менестрель! – с радостным выражением на лице, произнёс постоялец.
— Не угадал! – охотник за головами изобразил сожаление на своем лице.
— Я свободный художник, зарабатываю на местных улицах кистью и красками! – добавил постоялец, указывая рукой на мольберт, который стоял сложенным в углу каморки.
— Так вы не уроженец этих мест, тогда откуда вы прибыли в наш городишко? – поинтересовался Себастьян.
— О, я издалека, брожу по дорогам и продаю своё искусство первому встречному; иногда, забредаю по пути в города, такие как этот; и если картины никому не нужны, иду в следующий! – пояснил постоялец.
— А могу я посмотреть на ваши работы, может мне что-нибудь понравится? – неожиданно спросил Себастьян, кидая взгляд в темноту каморки.
— Конечно, конечно, правда, я ещё не закончил эту работу! – произнёс художник, приглашая гостя к себе в каморку.
Себастьян пригнулся и шагнул внутрь временного пристанища творческой личности.
Посредине каморки стоял стол, на котором покоился холст в деревянной раме.
Вокруг холста на столешнице валялись измазанные краской кисти и испачканная красной краской палитра.
— Краски закончились, остался только красный цвет и цинковые белила, вот и приходиться творить в красном цвете! – произнёс художник, показывая рукой на холст.
Себастьян посмотрел на картину, холст, представлял собой незаконченный портрет какого-то городского богатого ремесленника, набросанный исключительно красными красками.
— Один из благочестивых горожан, давеча заказал мне свой портрет, а краски закончились, вот и приходится выкручиваться, деньги то уплачены вперёд, авансом! – посетовал художник, подходя к столу.
— Да, замысловатый портрет получился! – произнёс Себастьян, разглядывая широкие мазки густой краски тёмно-красного цвета.
— Если возникнет такое желание, могу набросать и ваш портрет! – предложил художник вслед, уходящему из каморки соседу.
— Я подумаю над вашим предложением, сударь! – ответил Себастьян уже на выходе из каморки.
За спиной охотника за головами грохнула дверь, а затем, послышался звук лязгающей щеколды.
— Что не сосед, так сплошная загадка! – подумал Себастьян, направляясь к следующей двери.
На стук охотника, в соседней каморке никто не ответил, как и во всех, последующих, за исключением двух комнат. В одной из них, раздался шум возни, а затем, недовольным женским голосом его попросили проваливать прочь. Во второй, раздавался громкий прерывистый храп. Трактирщик не обманул охотника, и Себастьян с чувством выполненного долга вернулся к себе в каморку.
В небе, уже вовсю сиял серп ночного солнца, прикрываемого белесыми облаками, близилась ночь полнолуния.
Себастьян выглянул в окно и осмотрелся по сторонам.
На мостовой никого не было, и только ветер гонял разнообразный мусор вдоль водостока, по которому беспрерывно текли нечистоты.
Неожиданно, где-то стукнула ставня. Охотник прильнул лбом к холодному стеклу окна, высматривая в темноте хоть какое-то движение. Звук выливаемых нечистот успокоил Себастьяна, и он, пододвинув колченогий стул к окну, устроился на нём с курительной трубкой в руках.
Себастьян разжёг уголёк в горниле трубки и выпустил колечко из табачного дыма в сторону небольшого камина, что располагался в одном из углов каморки. Тягой, кольцо сначала деформировало в восьмёрку, а затем, медленно засосало внутрь дымовой трубы.
Неожиданно, раздумья Себастьяна прервал стук двери в коридоре второго этажа таверны.
Охотник замер на месте, вслушиваясь в звуки за обшарпанной дверью каморки.
Заскрежетал ключ в замочной скважине, а затем, заскрипели половицы пола в коридоре. Один из постояльцев покинул своё прибежище и стал спускаться по лестнице на первый этаж.
Себастьян встал со стула и бросился к саквояжу. Выудив из него крест, он повесил его себе на грудь. Следующими, покинули саквояж пара мушкетов, которые охотник засунул себе за кожаный пояс.
Завершил экипировку кинжал с расписными ножнами, который Себастьян повесил себе на пояс. Накинув кожаный плащ, охотник за головами подкрался к окну и, прижавшись к стене с краю, выглянул на улицу.
Внизу хлопнула дверь, и по мостовой побежал постоялец таверны. Разглядывая спину и голову человека, Себастьян узнал в нём своего соседа, что не захотел даже разговаривать с ним на пороге своей каморки.
— Ну что же, первым, кого он решил проверить, оказался нелицеприятный тип; вернее он сам выбрал, что он будет первым на подозрении! – подумал Себастьян, а затем, открыл дверь и вышел в коридор.
Следом за ним, почти бесшумно, промелькнула тень его верного помощника.
На первом этаже таверны никого не было и Себастьян, пройдя через питейный зал, подошёл к входной двери.
— Подождите, я открою вам дверь! – донеслось сзади и в сторону Себастьяна загремели шаги.
Сзади, тут же негромко зарычал пёс, предупреждая бегущего о соблюдении им безопасного расстояния до своего хозяина.
Охотник обернулся, к нему спешил хозяин таверны.
— Я уже было подумал, что мы зря вас наняли, сударь! – произнёс Габриэль, снимая деревянный брус с дверей и открывая их.
— Я никогда, задарма не ем чужой хлеб! – произнёс в ответ охотник и шагнул на мостовую.
Сзади загремели засовы, хозяин таверны закрывал входные двери обратно, на деревянный брус.
Переулок встретил охотника и его собаку моросящим дождём и мокрыми булыжниками мостовой.
Продолжение читать: https://litsovet.ru/books/989591-ohotnik-za-golovami
14
Загрузка...
