Владимир Хомичук
Глава 8.
Перед операцией
Пышкина он знал лично, они уже встречались, но мельком. Раньше Пышкин работал у профессора в клинике, но потом ушел в очень известный московский госпиталь.
Теперь он каждый день, как солдат на вахте, по нескольку раз звонил Пышкину на личный мобильный телефон, номер которого ему любезно дал профессор, но тот не отвечал. Тогда он решил звонить в госпиталь, где знаменитый нейрохирург работал. Какой-то личный ассистент Пышкина постоянно бубнил ему, что того нет. То он в отъезде, то на операции, то занят с другими посетителями либо пациентами. Продолжалось это более месяца.
«Да не может такого быть, он что, в воздухе растворился? При его то весе, прямо под фамилию, это, скажем так, несколько затруднительно», – шутил он про себя. Но нетерпение и злоба накапливались.
– Здравствуйте, это опять вам из Испании звонят, вернее, звоню. Я…
– Пышкина сегодня не будет целый день.
– А когда он наконец будет?
– Не могу сказать точно. Позвоните завтра.
– Скажите, к нему можно записаться на прием?
– Да, конечно, заведующий нейрохирургическим отделением принимает по пятницам с одиннадцати до двенадцати ноль-ноль.
– Тогда запишите меня на ближайшую пятницу.
– Вы же говорили, что в Испании живете…
– Я НА ЛИЧНОМ САМОЛЕТЕ ПРИЛЕЧУ!
На следующий день после этой запарки ему позвонил Пышкин. Принес извинения, расспросил про симптомы, попросил выслать МРТ и невозмутимо заверил, что больше ничего не нужно.
– Но ведь надо «определить тип винтов и подобрать нужные гаечные ключи»… – повторил он фразу профессора.
– Вот вас «откроем», определим и подберем. У нас есть все существующие на данный момент в мире хирургические инструменты, необходимые для вашей операции. Записывайтесь на январь и приезжайте.
«Н-да, спокойный как удав, – подумал он. – Ну что ж, опять в Москву через месяц».
Поехал он на операцию не через месяц, а через два. Причин было много – гонка продолжалась. Рыжий Клайв оказался таким же настырным, как и он сам. Сварганил пресс-релиз, перевел его на английский язык, потом переделал его несколько раз, следуя указаниям профессора, украсил фотографиями, схемами, ссылками и сносками. Надо было начинать рекламную кампанию. И они опять ринулись в бой. С журналистами разговаривать трудно, особенно с известными, из знаменитых СМИ. Как, например, BBC News. Хитрые они, всегда страхуются.
Поэтому он решил взять Клайва с собой в Москву. Чтобы снять на камеру интервью с профессором, пациентами, врачами и подготовить полноценный репортаж о клинике. Клайв с энтузиазмом начал готовиться к поездке: закупил видеокамеру, смотался в Англию для получения визы, оформил билет на совместный с ним рейс.
К тому же он записался на прием в администрацию президента России. Через интернет, написав на имя президента письмо, в котором говорил:
«Уважаемый Владимир Владимирович!
Я обратился к Вам с личным письмом, на которое получил ответ за исходящим номером А26-02-122385291 от 10.12 2014, в котором мне предложили изложить суть вопросов, которые я хотел бы поставить в ходе личного приема и записаться на прием к одному из уполномоченных лиц из Управления Президента Российской Федерации по работе с обращениями граждан, что я и сделал. Личный прием назначен на 7 февраля 2015 года в кабинете 204 в 12:00. Суть обсуждения: оказание государственной поддержки клинике, в которой я прохожу лечение на протяжении последних 10 лет, в практическом применении технологии терапии стволовыми клетками под названием «Дистанционная мультиволновая радионейроинженерия головного и спинного мозга человека».
Приближались праздники: Рождество и Новый год. Тут и началась полоса неудач, которые посыпались на него со всех сторон. Сначала любимая жена-подруга упала на улице и повредила колено. Разрыв мениска. Тоже нужна операция. В Москву ехать не с кем. Сам он передвигаться на коляске так и не приспособился. Нужен помощник. Друзей у него в Испании не осталось. Кого попросить о помощи? Он затосковал не на шутку.
Выручила, как всегда, уже сильно постаревшая, семидесятишестилетняя мама-сестра-дочка. Когда эта поездка закончилась, он сказал ей то ли в шутку, то ли всерьез, как всегда: «Мама, а ведь ты совершила настоящий подвиг. Срочно закажу мраморный памятник. Когда тебя не станет, буду ходатайствовать, чтобы его установили в этом городе, на площади Испании».
Она сильно сдала в последнее время: и сноровка была уже не та, и горбиться начала.
Глава 9.
Снежный ком
Забавно, смешно и чуть больно вспоминать события, произошедшие позже. Человеку с устойчивой психикой и развитым чувством юмора свойственно оглядываться назад с улыбкой. Но тогда хотелось плакать. Ницше говорил: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Эту формулу он часто примерял на себя – другого выхода не видел. Жизнь стала походить на задрипанную комедию с элементами штампованного фильма ужасов.
Он таки добрался до Москвы. С мамой-сестрой-дочкой и Клайвом, который смотрел на открывавшиеся перед ним просторы и людей с неподдельным интересом и удивлением. Встретил их Петя и повез в гостиницу, находившуюся недалеко от профессорской клиники. В самом начале он хотел поселиться с Клайвом на неделю прямо в клинике. Так было бы гораздо удобнее, но – странное дело – свободных мест не оказалось. Видимо, неподалече маячила тень Эммы. Смеяться, чтобы не плакать, они все вместе – он, седая мать, рыжий Клайв и Петя – начали сразу, как только заехали по дороге в банк, чтобы обменять валюту. Дело обстояло ночью. Он сам этого наблюдать не мог: остался ждать в машине. Но Петя и Клайв рассказывали очень живописно. За окошком обменного пункта сидела полнехонькая дамочка и жевала вареную курицу. Курица лежала рядом и отстегивалась большими жирными ломтями в рот банковской работнице. Петя попросил произвести обмен валюты. У Клайва истребовали паспорт, долго его изучали, сверяли фотографию со стоявшим напротив испуганным оригиналом. В конце концов, протянули пачку денег и вернулись к прежнему занятию – поеданию оставшегося лакомства. Клайв принялся пересчитывать незнакомые ему денежные знаки и сверяться с квитанцией. Глас был утробным, пронизывающим насквозь:
– А чаго это он деньги перышитывает?
– Девушка, он же иностранец. И клиент, кстати, – вступился Петя.
– А-а-а… – только и нашла что сказать дамочка.
Уже в машине Петя долго пытался объяснить ополоумевшему Клайву, что дамочка наверняка и живет в этой каморке в награду за ночную работу. Клайв не верил, принимал все за шутку и смеялся.
Дальше – больше. Гостиница напрямую сообщалась с клиникой профессора через какие-то казематные проходы и лифты, потому что оба здания находились на территории огромного медицинского комплекса старой постройки. И вот у одного из лифтов, перед входом их остановила пожилая женщина и командирским голосом спросила:
– На какой этаж?
Они ответили.
– Осторожно проезжайте с коляской. Пол мне не попортите!
Они вошли, поднимались медленно и долго. За это время Клайв с видом исследователя морских глубин рассматривал плакатики, развешанные по стенкам огромного, сталинских времен лифта, обратил внимание на ажурную шторку и украдкой заглянул за нее. За шторкой стояла кровать, а рядом столик-тумбочка.
Когда они выходили, Клайв церемонно распрощался с хозяйкой передвигающегося жилища.
– Петя был прав… – выдавил он из себя.
В клинике их встретили настороженно. Сообщили, что профессор приболел, и попросили заглянуть на следующий день. Подошел Леша.
Леша был массажистом. К работе относился очень серьезно и увлеченно. Открытый юноша, интересующийся всем новым, он любил поговорить и с радостью откликался на проявленное к нему внимание. Дима Лешу хвалил и старался курировать. Они поздоровались за руку как старые друзья. К тому моменту у них сложились по-настоящему теплые отношения.
– Слушай, я ничего не понимаю, но нам намекнули, чтобы мы с тобой особо не контачили, – сообщил Леша чуть ли не шепотом и оглядываясь по сторонам.
Интервью с профессором они сняли на следующий день. Снимали долго: профессора было не остановить. С появлением босса все в клинике преобразилось. К ним стали относиться подчеркнуто внимательно, все старались помочь. Эммы и след простыл. Накануне она отказалась их принимать. Клайв воспрял. Рыжий таракан куда-то подевался, и в кабинет профессора вошел английский денди с кинокамерой через плечо. Когда профессор увлекался, опытный Клайв задавал наводящие вопросы, ненавязчиво возвращая разговор в нужное ему русло, затем переспрашивал, просил повторить и обобщить в более сжатой форме, вежливо объяснял, что все это необходимо для более убедительной компоновки интервью. Затем, уже выключив камеру на время небольшого перерыва, начал подводить беседу к очень волнующему их вопросу:
– Глубокоуважаемый господин профессор, я уверен, что западные журналисты, специализирующиеся на медицинской теме в ее научном аспекте и ее популяризированной подаче в новостных колонках средств массовой информации, глубоко заинтересуются вашей новой методикой лечения поврежденной нервной ткани человека. Ведь это открывает путь к кардинальному изменению современной медицины вообще и успешному излечению таких сложных заболеваний, как травма моего друга, – Клайв элегантно отточенным жестом указал на него, сидящего рядом в своей инвалидной коляске.
– Несомненно должна заинтересовать. И я на это очень надеюсь.
– Интерес уже возник, и немалый. В частности, после проведенной подготовительной работы нам удалось выйти на BBC News, и там готовы запустить в оборот ваш пресс-релиз, но необходимо доказать наличие данной практики со всеми необходимыми для этого официальными разрешениями.
– Они существуют, и я вам их предоставлю.
– Вы говорили, что существует и патент… – вставил свое слово он, опережая Клайва.
– Дело осталось за окончательным его утверждением.
Здесь англичанин и он, сидевший рядом, переглянулись. Клайв несколько приподнял тараканьи брови, но сдержался и продолжил:
– Особенно нас, вернее сказать, их – журналистов из BBC News – интересуют ваши научные публикации о данной технологии в солидных медицинских изданиях. Именно это и послужило бы им страховкой и гарантией на старте.
– Все описано в этой книге, переводом и публикацией которой занимается ваш друг и мой пациент.
– Да, но я имел в виду публикации в научных журналах.
– В российских есть, в иностранных – только в Китае и Индии.
– Боюсь, что этого будет недостаточно.
Вдруг раздался громкий храп. Возникла натянутая пауза. Бедная мама-сестра-дочка, сидевшая на диване старушка, не выдержала прений и уснула. Она-то знала, что раньше профессор утверждал совершенно обратное и уверял, что все готово, дело лишь за ними. Потом он часто вспоминал этот момент и говорил про себя: «А мама у меня – очень мудрая женщина…»
Разговор между тем возобновился. Решили, что профессор подготовит научную статью, а они будут продвигать ее публикацию. Говорили еще о необходимости усовершенствования веб-сайта клиники, смены логотипа, подготовки личной страницы профессора для «Википедии», создания блога, пропаганды через социальные и профессиональные сети, и так далее.
Снежный ком понесся дальше. Они опять засиживались в гостинице допоздна, обсуждали собранные материалы, строили планы на будущее. Иногда в свободное от работы время к ним заходили Дима и Леша. Они, как партизаны, проникали в гостиницу и помогали, чем могли. Дима еще и умудрялся позаниматься с ним немного.
Но он начал беспокоиться. Деньги стали заканчиваться. Надо было что-то делать.
– Слушай, а почему бы тебе не поговорить напрямую с профессором?
– Мы изначально договорились о том, что, пока проект не выйдет на этап прибыли, все затраты я возьму на себя, по крайней мере свои собственные затраты. И Эмма мне об этом напомнила.
– Но ведь речь сейчас идет не о проекте, а о твоей предстоящей операции у Пышкина. И потом, ты же сам говорил, что уже практически договорился с одним из издательств о публикации книги профессора. И перевод на английский язык отредактировал твой переводчик – носитель языка.
– Да, Клайв, это правда. И кстати, проф обещал передать мне свои авторские права. Черт, это идея!
На следующий день он уединился с профессором в его личном кабинете. Рассказал о своем предстоящем визите в администрацию президента России. Профессор настороженно взметнул брови:
– Вы что, с ума сошли?
– Может, и сошел, но я это сделаю. И ведь меня будет принимать не сам президент.
– Не думаю, что это сработает. Мы уже много раз обращались за помощью, и нас всегда отфутболивали в министерство здравоохранения. А потом лишь проверочные комиссии и досужие разбирательства.
– Одно дело, когда о помощи ходатайствует клиника, а другое – когда обращается пациент на инвалидной коляске, прилетевший из Испании.
– А вы гражданин России?
– Да.
– Это меняет дело, стоит попробовать.
Они обсудили все детали, связанные с данной миссией, разжевали все возможные подводные камни. Однако когда речь зашла о больном вопросе, на лице у знаменитого ученого появилась напряженная гримаса. Казалось, он пытался вспомнить – глаза сузились. Потом кивнул и сказал, что они вернутся к этой теме непосредственно перед публикацией.
Первый удар под дых был нанесен. Он схватил его на лету. В голове дурацки зазвучала популярная в его юности песня группы ABBA: «Money-money-money…»
В поисках денег для операции он связался с однокашником и начальником Пети. Валерий рос вместе с Петей и его лучшим другом Сергеем в интернате для одаренных детей. Сергей стал довольно известным художником. А Валера – архитектором. В далекие 90-е метнулся в Москву, создал собственную фирму и начал строить и оформлять квартиры и особняки новым русским. Перетащил к себе Петю.
Так он с Валерой и познакомился. Они иногда пересекались в Москве в постоянных его наездах в столицу. Парень проникся его положением, иногда помогал транспортом и однажды даже попытался помочь всерьез. Но вышло плохо. Сидел он как-то у себя в палате, уткнувшись в компьютер. Раздался звонок в скайпе.
– Привет, Валера! Не ожидал тебя услышать.
– Слушай, я вот тут подумал, это сколько же лет ты к нам в гости ездишь, а всё никак. Может, стоит что-то другое попробовать, м-м-м… альтернативное?
Настроение у него тогда было внизу. Случилось это как раз после полуторагодичной депрессии.
– Я и сам уже об этом думал. По-моему, я даже к бабушке-шепталке готов теперь поехать.
– Понимаешь, у меня тоже были проблемы со спиной, и после походов и подходов к разным врачам я обратился к одному… м-м-м… лесному человеку. Мне он помог. Могу позвонить, договориться.
Он согласился. К стыду своему, теперешнему. Выехали они под вечер, после того как он покончил со всеми процедурами в клинике. Добирались долго: обычные для Москвы пробки не давали шикарному джипу Валеры разогнаться. Выехали за город, пересекли какой-то дачный поселок и стали углубляться в лес. Рядом сидела любимая подруга. Лицо ее начало темнеть вместе с солнечным светом. А у него самого отчего-то потемнело на душе. Когда они подъехали к полуразваленной лачуге, напоминавшей избушку Бабы Яги, перестал шутить даже Петя – и вызвался помогать. Ведь выбраться и забраться в джип ему, с его инвалидной коляской, стоило немалых трудов, а у Валеры болела спина. Кое-как выбрались и с трудом всунулись в подозрительное помещение. Внутри было темно, в углу стояла лишь газовая горелка, бросавшая таинственные блики на лицо хозяина – сморщенного мужчинку, лицо которого напоминало консервную банку из-под кильки, но излучало потустороннюю мудрость. Звучала какая-то идиотская загробная музыка.
Он все сразу понял. Но решил выдержать до конца: Валеру обижать не хотелось. Парень все-таки искренне пытался помочь, хоть и с новорусским апломбом. Сказал об этом подруге на испанском языке, та стиснула скулы и кивнула.
Мужичок встал напротив. Приказал всем молчать, прикрепил к стене зеркальце, сфокусировал его на лице бедолаги-инвалида и стал того ощупывать. Затем позвал еще одного хмыря-помощника, торжественно объявил, что это сканер, что теперь надо смотреть на него, и стал выдавать диагностические заключения:
– А левая сторона гораздо сильнее правой, вот она как напрягается и отвечает. Сигнал есть, и он проходит, вот видишь, как идет.
Он открыл рот, хотел ответить, что это просто обыкновенный в его случае спазм, а никакой не сигнал. Лесной человек не позволил ему ничего сказать и продолжал:
– Говорить здесь буду только я. О, как тебя закормили таблетками знаменитые врачи! Сигнал справа заторможен, но разбудить можем, если работать будешь и строго следовать моим указаниям!
Длилось это довольно долго. Еще ощупывания, приказы напрячь тот или иной мускул, вопросы о чувствительности, разглагольствования о силе духа и необходимости огромного желания встать и пойти.
Подруга подавала ему знаки незаметными жестами. Петя впал в ступор.
Первым не выдержал собственно Валера:
– Послушайте, может, все-таки перейдем к делу?
– А я чем, по-вашему, занимаюсь?
И тут, что называется, Остапа понесло.
– Да я сейчас точно встану и пойду, мудак, чтобы тебе челюсти переломать, а сканеру твоему все ребра перечислить!
Барыги побледнели, потом позеленели, когда услышали продолжение его взрыва.
– В полицию позвоню сейчас же и прикрою вашу шарашкину контору, ты у меня в тюрьме сканировать будешь, ублюдок, если сейчас же не затащишь меня в джип! – зарычал он на хмыря-помощника, который сразу принял форму эмбриона, как-то сжался и быстро-быстро закивал.
– О наконец-то! Я думала он тебя загипнотизировал, – радостно вскрикнула любимая. – Как же ты меня напугал! Пойдем отсюда поскорее.
С Валерой они с тех пор не виделись. Но деваться было некуда, и он позвонил, попросил в долг. Валера не отказал. Потом позвонил в Белоруссию Сергею, еще немного наскреб.
22
Загрузка...
