Попытка возврата 2

2.

Когда мальчик вошёл в ворота, сонный охранник даже не вздумал препятствовать, вертушка пропустила маленького посетителя без проблем. Посетитель прошёл по знакомой дорожке до флигеля, где располагалась администрация, и вошёл внутрь.

Его узнали не сразу.

— Топольков? – удивилась воспитательница младшей группы. – Или его брат?

— Топольков! – буркнул Лёшка. – Я вернулся и хочу здесь жить.

— Я не поняла, тебя же забрали отсюда лет пять назад? Ты уже вырасти должен был! – женщины, сидевшие за столами, тоже уставились на пришедшего мальчика. Некоторые из них были знакомы Лёшке, другие работали здесь недавно.

— А где Владимир Ильич? – спросил он воспитательницу. Анна Илларионовна, кажется, её звали.

— Владимир Ильич уехали по делам. А сейчас пойдём, посидишь пока в изоляторе, нечего тебе смущать ребят. Кушать хочешь? Лёшка кивнул, кушать он хотел давно.

Воспитательница, ничего не спрашивая, ворчала, что вот так, в приёмных семьях, не кормят детей, и они совсем не растут от голода. Лёшка не возражал.

Анна Илларионовна открыла ключом дверь в изолятор, проводила гостя.

— Бывал здесь? Знаешь, где что?

— Знаю, — буркнул Лёшка, показывая на двери, — здесь душевая и туалет.

— Тогда вымойся и жди тётю Валю. Она тебя осмотрит.

— Я забыл полотенце, — вспомнил Лёшка. – И зубную щётку, тоже…

— В шкафчике возьмёшь, всё чистое, меняем после каждого новенького. Там же мыло возьми, хорошо голову вымой, а то налысо пострижём.

— Вы и так пострижёте, — сказал Лёшка, когда закрылась дверь. Потом вздохнул и стал раздеваться. Разделся до гола, решил посмотреть в окно. На окне стояли крепкие решётки, за решёткой солнце освещало небольшой ухоженный парк. Больше никого и ничего, только воробьи вопили:

— Чик!

Лёшка взялся за решётку, прислонился к ней лицом. Вот он опять узник. Что-то всколыхнулось в душе. Будто он уже стоял вот так, глядя на свободу. Только был он глубоким стариком, а за решёткой сияло жаркое белое солнце, освещая пыльную каменоломню, в которой трудились узники в цепях.

Лёшка мотнул головой, видение исчезло, в груди похолодело. Лёшка отстранился от окна. Если это было не виденье, а наоборот, настоящее, а сейчас сон, то лучше не просыпаться!

Даже миг пребывания в том мире наполнил тело безысходностью. Может, он умер там? Это было бы неплохо, есть надежда, что возвращаться некуда.

— Чик! – снова чирикнул воробей, и мальчик облегчённо вздохнул. Он открыл шкаф, достал вонючее мыло, зубную щётку в упаковке, привычно разорвал упругий картон, прихватил тюбик детской зубной пасты и поспешил в душевую.

Лёшка яростно тёр своё тело, будто в него въелась пыль каменоломни и вонючий пот. Даже запах дезомыла казался приятным.

Вымывшись с ног до головы и снова, с головы до ног, Лёшка оглядел себя, как мог. Зеркало бы не помешало, конечно, но, чего нет, того нет.

Что сказать? Тонкое тельце мальчика лет 10-11. Крохотный писюн. Конечно, таким не соблазнишь почти взрослую девушку. Яички куда-то спрятались…

Странно всё это. Почему я не расту? Таким же был четыре или пять лет назад.

Конечно, если бы не Ленка, не обратил бы внимания на странности своего тела. Мама и папа хорошо к тебе относятся, кормят и одевают. Одежду каждый год, как Витьке, не надо покупать. Только обновлять, когда износится до дыр на заднице.

Приоткрывшийся мир не то прошлого, не то просто привидевшегося настолько поразил мальчика, что его сегодняшнее несчастье показалось вздором. Однако, немного поразмыслив, он понял, что включать заднюю уже поздно. Надо немного выждать, а там, попроситься в городскую школу-интернат.

Через некоторое время Лёшке стало казаться, что каменоломня вспомнилась ему из какого-то фильма, который они с друзьями смотрели этим летом.

Лёшка не стал одеваться, зная, что тётя Валя всё равно заставит раздеться. Только обмотал вокруг бёдер полотенце. Подойти к окну не решился, сел на кровать.

Тут открылась дверь, и вошла воспитательница, с судками в руке.

— Вот, собрала тебе обед! – улыбаясь, сказала она, ставя судки на тумбочку. – Кушай на здоровье!

Лёшка встал, поблагодарил. А когда женщина ушла, распаковал судки, поставил первый, с борщом, на табурет, и начал с удовольствием поглощать его. Всё-таки молодое, хоть и не растущее тело постоянно хотело есть. Съел и второе, и десерт, то есть, сырник. А на второе редкая в этих местах натуральная мясная котлета с гречневой кашей.

Когда допивал компот, вошла тётя Валя.

Напевая что-то под нос, она открыла стеклянный шкафчик с медицинскими принадлежностями, помяла резиновую грушу, потом повернулась к испытуемому.

— Ба, кого я вижу! – узнала она Лёшку. – Как тебя угораздило? – Лёшка пожал узкими плечиками.

— Ну, ложись, буду брать баканализ. Положено, сам знаешь…

Мальчик отложил полотенце, лёг на бок. Тётя Валя больно ковырнула в заднем проходе.

— Можешь садиться, проверю голову.

Лёшка сел и закрыл глаза. Волосы ему всегда стригли коротко, с маленькой чёлочкой, так что осмотр не занял много времени. Поставила, покрутила мальчика.

— Странно. Или старая стала, или ты не вырос нисколько. Ребёнок ребёнком. Твои одногруппники уже девчонок портят, а ты…

Лёшка молча сопел. Не хотел слышать, как его ровесники портят девчонок. От чего он здесь надеялся спастись?

— Ну, что? – спросила тётя Валя. – Здесь останешься, или в группу? – Лёшка сначала пожал плечами, потом сказал:

— В группу. – Чего тянуть? Может, знакомых увидит?

— В группу, так в группу… Обижать будут, скажи, я им!.. – Лёшка только вздохнул.

Одевшись, Лёшка дождался воспитательницы, собрал судки и пошёл сначала на кухню, отнести посуду, потом в спальное помещение, знакомиться с младшей группой.

— Что у тебя в рюкзаке? – спросила воспитательница.

— Учебники за девятый класс, — уточнил Лёшка.

— Девятый? – смерила взглядом мальчика женщина. – Ладно, завуч пусть разбирается. Ага, вот твои товарищи… Ларичев! – вдруг закричала Анна Илларионовна.

— Я! – вырос перед ними мальчик ростом с Лёшку, одетый в трусы и майку.

— Отведи Алексея в кастелянную, возьмите для него постельное бельё и засели в свою группу. Я уже сказала тёте Жене, она в курсе. Когда приедет директор, окончательно оформим, а пока пусть у вас поживёт. – Тётя Аня ушла, а Ларичев показал ей вслед язык.

— Привет! – протянул он Лёшке ладошку, — Я Ларик! А ты?

— Лёшка. Раньше меня здесь звали Биток. Потом Топольком прозвали…

— Не понял. Ты здесь был, что ли?

— Был. Только мало, меня усыновили.

— А сейчас что? Выгнали? – Лёшка кивнул:

— Можно и так сказать.

— Ну пойдём… Тополёк, — с некоторой заминкой сказал Ларик.

— Тополёк? – удивлённо спросил кто-то девичьим голосом. Лёшка повернулся.

— Тополёк? – уже тише спросила высокая девушка. – Это ты?

— Я это, — сглотнув вязкую слюну, признался Лёшка. Он узнал в этой верзиле худенькую дрожащую малышку с замызганным зайцем в руках. Он тогда пожалел её, предложил дружить, защищал её от нападок злых ребят и девчонок. Только скоро его забрали отсюда, а Зоя осталась. Она присела перед ним, взялась за его по-детски пухлые щёки.

— Я все эти годы помнила тебя, Тополёк! Только благодаря тебе выжила! – девушка порывисто обняла мальчика, поцеловала в щёчку. – Ты волшебный мальчик, да? Потому не вырос? Пришёл ещё кому-то помочь? Ты скажи, я тоже помогу! Ты знаешь, у нас ещё осталось несколько девочек и мальчиков, которые тебя помнят! Устроился уже? Когда устроишься, приходи в старшую группу… Нет, я сама найду тебя! Как хорошо, что ты вернулся! – и Зоя побежала куда-то вглубь здания. Ларик хмыкнул, и потащил Лёшку дальше по коридору.

Николай Иванович зашёл к директору детского дома уже вечером, уже после того, как, усталый после непростой смены, пришёл домой и узнал о побеге приёмного сына.

Витька не стал скрываться, даже принёс старый кожаный ремень. Офицерский. Этот ремень, как и прочую амуницию, папа принёс с войны после демобилизации.

Этим ремнём он правил мозги обоим сыновьям, но, видимо, слишком жалел их.

— Я подумаю, как тебя наказать, — сказал он, даже не зная, в чём провинился его родной сын. – Мне кажется, ты нашёл слишком простое решение для себя.

Глаза у Витьки сразу намокли. Не от боязни наказания, а от чувства вины. Он ведь любил своего братика, и согласился побаловаться с Ленкой, когда она сказала, что хотела бы узнать, насколько её любит Лёша, будет ли ревновать, а то охладел к ней.

Конечно, Витька себя обманывал, что уступил Ленку брату. На самом деле все её любили, Витька не исключение. А Ленка? Когда они начали дурачиться на кровати, сначала мысли не было, чтобы раздеться. А потом они поцеловались. Ещё раз, уже «по-взрослому», и тогда начали потихоньку снимать друг с друга одежду.

Ленка потом уверяла себя, что представляла на месте Витьки Лёшку, но страсть на самом деле захлестнула её, а мальчишке много ли надо, чтобы сорвать крышу с головы? А когда Витька коснулся сокровенного, она уже сама почти потеряла голову. Хорошо, не пустила его внутрь, а то она сначала думала, что он ещё ребёнок, как Лёшка, а оказывается, уже опасен для неё. Вкус мальчишки ей неожиданно понравился, она даже облизнулась, и осталась до утра. Ощущения Витьки тоже невозможно было передать, он обнял доверчиво прижавшуюся к нему девушку, понимая, что с этой минуты влюблён в неё по уши.

До утра они ласкали друг друга, не сдерживаясь, совершенно забыв про Лёшку, который за стенкой всё слышал и сходил с ума от ревности.

В школе Витька узнал, что Лёшка и Ленка ушли с уроков, но продолжал учёбу, тая в себе гаденькое чувство, что теперь Лёшка обязательно бросит Ленку, и они с ней останутся вдвоём. Весь день он вспоминал сладкую ночь и надеялся на продолжение, ведь Лена была не прочь, вон как стонала ночью от наслаждения!

А когда пришёл домой, брат сказал, что ненавидит его, а Лена через свою маму передала, что не хочет его видеть.

Витька понимал, что они поступили подло по отношению к брату, но тому тоже не стоило вести себя, подобно собаке на сене: и сам не ам, и другому не дам.

Но так поступать тоже не стоило. Можно было сначала поговорить, объясниться, чтобы окончательно не рассориться. А теперь что? Брат ушёл из дома, и вряд ли вернётся, пока Витька здесь живёт. Ленка, тоже! Сама начала, а теперь обвиняет во всём Витьку!

Никто никогда не учит мальчишек, как относиться к девчонкам. А если рассказывают о женском коварстве, то мальчишки только смеются, глядя на таких милых девочек. Да, капризничают иногда, на то они девочки. А на самом деле…

Витька сначала обиделся на подружку, а потом поставил себя на место брата. И ему стало настолько обидно и больно, что хоть волком вой. Понял он и Ленку, ему тоже расхотелось видеться с ней.

Когда пришёл папа, он уже приготовил ремень, готовясь рассказать всё после порции горячих. Потом они бы пошли в детский дом, хотя бы узнать, что Лёшка жив-здоров, переживёт горе и вернётся домой.

В детский дом они поехали, только Витьку папа оставил на улице, а сам пошёл к директору. Владимир Ильич уже вернулся из поездки, ему доложили, что бывший его воспитанник вернулся и просит политического убежища, но спешить не стал, ожидая делегации от приёмной семьи.

Дождался папу, который упустил такой непростой момент в жизни подростков.

— Пойдём, посмотрим, где твой сын, — поднялся директор. Узнав, что мальчик за пять лет нисколько не вырос и не повзрослел, директор удивился, но не сказать, что был ошарашен. На курсах повышения квалификации директоров образовательных учреждений ему приходилось слышать о задержках развития детей. Даже встречались такие симптомы, как у Лёши, некоторые дети после сильного потрясения переставали расти и развиваться. Так и оставались детьми, хотя старость всё равно настигала их в своё время.

Быть ребёнком, конечно, хорошо, но мимо проходит взрослая жизнь, с её радостями и огорчениями. Безответная любовь, невозможность создать семью, найти хорошую работу. Дети долго сохраняют свою милую внешность, никакие цифры в паспорте не могут служить доказательством, что этому мальчику или девочке не 10 лет, а двадцать. Девочки, кстати, встречаются с такими отклонениями очень редко, психика у них намного пластичнее, чем у мальчиков, или дело здесь в инстинкте продолжения рода, кто знает.

Когда взрослые тихонько подошли к комнате самоподготовки, там стоял шум и гам.

Лёшку посадили на стол, его окружили большие и маленькие ребята, большие парни вспоминали, что четыре года назад жили в одной группе с Лешкой, и он был их ровесником. Его задарили вкусняшками, сам мальчик спокойно ел большой банан, и купался в счастье от такой радостной встречи.

Папа посмотрел на весёлую кутерьму, не в силах уйти, оставив здесь сына, к которому привык за эти годы, как к своему. Только из-за того, что он усыновил Лёшку, жена отказалась рожать второго ребёнка. А теперь мальчик ушёл от них, что вдвойне обидно.

Директор утащил Николая Ивановича за рукав.

— Не будем им мешать, пойдём, поговорим.

В кабинете, предложив гостю чаю, Владимир Ильич сказал:

— Наверное, лучше будет, если мальчик останется у нас.

— Временно, конечно, пусть останется, — согласился папа.

— Думаю, навсегда, — огорошил его директор.

— Почему это? – чуть не поперхнулся Николай Иванович. – Чем ему плохо у нас?

— Да, последние четыре года ему стоило прожить у вас, адаптироваться к людям. Но сейчас, что вы можете ему дать? Окончит школу, что дальше? Всё равно придётся учиться у нас. Зачем ему год терять, а то и два? Учебный год только начался, он с младшей группой пойдёт на первый курс, через три года окончит ПТУ, сможет работать на вашей Станции. В другом месте ему без вариантов не дадут работать. Вы согласны со мной?

Николай Иванович подумал, потом нехотя кивнул.

— Может быть, ему можно жить у нас, я бы привозил его в вашу школу…

— На выходные и праздники буду отпускать, если захочет, и не наберёт штрафных баллов.

— Лёшка и штрафные баллы?! Не может такого быть! – нервно засмеялся папа, вспоминая редкие моменты, когда брался за ремень. Но, отходив ремнём, отпускал детей гулять, не сажал под замок.

— Поверьте, Лёша не пай-мальчик, и здесь не ваша семья. Детей немало, не все прошли социализацию.

— Почему тогда их сюда отправили? – не поверил Николай Иванович.

— По разным причинам. Но основная причина – способности. Вы наверняка знаете, что нашим детям пришлось вынести за короткую, но кровавую войну. Сами, наверное, воевали? – Николай Иванович согласно кивнул, не сдержавшись, вздохнул. Приходилось ему видеть детей, потерявших родителей, родителей, оплакивающих детей.

А потом кто-то применил новое оружие, смявшее пространство и время. Часть страны попала сюда, на чистую планету. Хватило ума прекратить драку и взяться за устройство нормальной жизни. С тех пор учёные, знакомые с принципом действия того оружия, основали НИИ и Станцию. Пытаются связаться с Землёй. Что-то получается, куски пространства появляются в виде миражей, но что это за куски, родная планета или нет, никто сказать не может. Добровольцы не вернулись. В ту сторону легко проходят, а назад не могут. Рации перестают работать.

Конечно, возникнет вопрос: зачем нужна связь с Землёй? Здесь, на этом месте нет войны, есть город, сёла вполне обеспечивают себя и городских жителей продовольствием, жителей довольно много, чтобы не выродиться от близкородственных связей. К тому же, мягкий климат. Зима длится два месяца, выпадает снег и реки замерзают, но весна наступает быстро, особой жары летом не бывает, поля не выгорают, вовремя проливаются дожди, солнце позволяет собирать от двух до трёх урожаев в год, в зависимости от расторопности фермеров.

Но были минусы. За Барьером, получившимся после внедрения в материнскую почву чужеродной, жили люди, похожие на землян. Они приняли переселенцев за богов, поклонялись им, но ненавязчиво предупредили, чтобы боги не вмешивались в их дела. Первое время «боги» входили к их женщинам, рождались дети необыкновенной силы, красоты и необычными свойствами, но часто разум покидал их. После нескольких трагедий смешанные браки запретили.

Задумавшись, Николай Иванович не заметил, как выпил весь чай. Поставив пустую чашку на стол, он согласился с директором, что мальчику пока стоит пожить здесь. Но силой никто не будет его удерживать. Ни здесь, ни там, пусть сам решает, где остаться.

Пока папа вёл переговоры с директором детдома, Витька томился на улице. Через дорогу от него томилась Ленка. Она тоже пришла сюда узнать, где прячется Лёшка. Заметив здесь слоняющегося Витьку, она поняла, что находится на верном пути.

Глядя на брата Лёшки, она испытывала смешанные чувства. С одной стороны, её тянуло к мальчишке, внутри переливался жидкий огонь при воспоминаниях прошедшей ночи, а с другой стороны она его ненавидела именно за это.

Так и не решившись подойти друг к другу, они дождались Николая Ивановича. Витька сразу подбежал к нему, а Ленка остановилась поодаль.

— Ну, что стоишь? – хмуро спросил папа. — Подходи, скажу пару ласковых, насколько понял, вы оба виноваты.

— Вы видели Лёшу? – воскликнула Лена, подбегая.

— Видел, — глухо ответил Николай Иванович, не пытаясь обнять сына или девочку, что часто делал при встрече.

— Говорили с ним? – нетерпеливо спросила девушка.

— Нет, не говорил. Посмотрел со стороны и ушёл. Мы потеряли мальчика. Он решил остаться в детском доме.

— Почему? – вырвалось у обоих. – Ладно, мы, но вы с мамой при чём?

Николай Иванович молча прошагал до машины, повернулся к ребятам.

— Может быть, будет навещать нас, в выходные дни. Учиться будет там. Спасибо вам, — не удержался он от горького упрёка. – Домой сами доберётесь? Думаю, вам есть, что обсудить.

Когда папа Вити уехал, Лена искоса глянула на брата Лёши и побрела в сторону дома.

— Лен, подожди, — Витька догнал девушку, хотел взять за руку, но не решился. – Лен, если так получилось, может, стоит продолжить нашу дружбу? – Лена странно посмотрела на него.

— Лен, я с детства влюблён в тебя. Если бы не это, никогда бы не согласился так сделать!

— «С детства влюблён»! – фыркнула Лена. – Взрослый нашёлся! Мозги просто переклинило, вот и всё!

— А у тебя нет? – с обидой спросил Витька.

— Поэтому и говорю, что теперь знаю, как это бывает. Два предателя. Я ненавижу нас обоих.

— Лен, рано или поздно, вам пришлось бы расстаться! Для меня лучше, что ты обратила внимание на меня. Если бы я отказался, ты бы нашла кого-то другого. Одна бы не осталась, всё равно. Лен, давай дружить? – Витька забежал вперёд и остановился перед девушкой. Та с сомнением посмотрела на мальчишку.

— Не уверена, что у нас получится.

— Попробуем?

— Что скажут друзья? Что выгнали Лёшку? – Витьку передёрнуло.

— Какая разница? Они же не знают, что произошло, вряд ли Лёша пожаловался кому. Он вообще, взрослее нас с тобой, только выглядит ребёнком. Я всё-таки его брат, почти пять лет вместе живём. Первые годы вообще, как близнецы были!

— Думаешь, я тупая? Но всё равно понимаю, какая я гадина.

— Лена, если мы предадим друг друга, в будущем, и разбежимся, значит, так нам и надо! Мы оба виноваты. Давай, попробуем ещё, нам же хорошо было. Не думаю, что решился бы на такое с кем-то другим.

Лена внимательно посмотрела на Витьку. Пожала плечами:

— Не думаю, что отказался бы.

— А ты?

— Только с Лёшей. Но я слишком его чувствую. Он любит меня чистой любовью, я не стала бы его пугать обнажёнкой.

— Лен, обещаю, до 16 лет не стану…

— Что не станешь? – склонила голову к плечу девушка.

— Ну, ты знаешь, с 16 нам можно жениться, а до этого только поцелуи и…

— А без «и»?

— Ну, если настаиваешь, — убито ответил Витька, ощущая горькое разочарование, но окончательный разрыв пугал его ещё сильнее.

— Тогда обещай, что будешь со мной делать только то, что я скажу.

— Лена! – радостно воскликнул Витька. Лена вздохнула.

— Пойдём ко мне, там поговорим. – мальчишка радостно заскакал рядом, взяв за руку девушку. Лена не отняла руку. Витя ведь почти Лёша…