Глава 26
Сказка шестая.
Ледяной сон.
Теоретически, этический инвалид мог сбежать с острова Ушакова. На практике они были вынуждены исполнять предписания лечащих врачей и подчиняться распорядку. Диего Ромеро посмотрел в заснеженную даль, зло сплюнул и, застегнув бушлат, потопал к своему участку. Доктор Джонсон, покачал головой и сделал пометку в истории болезни. За годы его работы, через Центр Морально-Этической Реабилитации прошло сотни людей. Но нельзя помочь всем и Диего был наглядным примером этого постулата.
Диего угодил в азот по своей воле и одним из первых. В Совете были ожесточенные споры, стоит ли вообще оживлять людей эпохи Государств. Тем более из настолько диких времен.
После долгих споров решили, что неэтично не дать людям шанс к жизни. Тогда и создали Центр МЭР. Сперва все шло гладко. Доктор Джонсон усмехнулся собственному юношескому энтузиазму тогда, пятьдесят лет назад. Первые годы оживляли людей из эпохи Становления. Они были такими яркими, горящими идеей. Несмотря на то, что процедура перезапуска клеток была довольно болезненной, уже через неделю, люди приходили в себя и просили какого-то дела.
Тем более что в эпоху Становления, замораживали в азоте тех, кто мог принести огромную пользу человечеству. Соглашались на эту, крайне рискованную операцию самые умные и бесстрашные. Их размораживали, когда находили способы победить болезни, которые убивали этих нужных для общества людей.
Конечно, сотни лет разницы давали о себе знать и просто так, как человек проведший в анабиозе лет десять, они обратно в общество интегрироваться не могли. Потому Центр Морально-Этической Реабилитации построили на отдаленном острове. Впрочем, тогда он назывался по-другому. Тогда в центре выхаживали космонавтов из звездных экспедиций, детей с неизлечимыми когда-то болезнями, которые потеряли родителей просто от времени. Работа была трудная, но нужная и полезная.
А потом нашли криогенический центр под радиоактивными развалинами древнего Вашингтона. Первые два размороженных сошли с ума буквально через два дня с начала процесса Реабилитации. Что самое удивительно, у них была одинаковая мания – мания величия. Они вопили о том, что все присутствующие обязаны им подчиняться. Третьего приводили в сознание очень медленно и постарались воссоздать вокруг него обстановку эпохи Государств.
Одо Ацутанэ разоблачил их обман минуты через две, как только окончательно пришел в себя, но лишь засмеялся. Подумали, что это начало психоза. К счастью ошиблись. Азиат оказался очень крепок психически и довольно спокойно воспринял новости, что с момента его заморозки прошла почти тысяча лет. Он оказался незаменимым сотрудником и без его помощи, вряд ли бы удалось вылечить столько пациентов из Вашингтонского криоцентра.
Оказывается, криолаборатория была ядерным бункером, где облеченные властью и богачи хотели переждать ядерную зиму, после устроенной ими же ядерной войны. Но произошел сбой, и электроника не вывела их из стазиса через тридцать лет. В этом им повезло, потому что тогда они бы умерли через год-два от преждевременного старения клеток. В двадцать первом веке об этом побочном эффекте не знали.
Одо предложил странный способ реабилитации, но он действовал. Всех пробудившихся проводили через бутафорский трибунал, где обвиняли в соучастии развязыванию ядерной войны и приговаривали к работам в шахтах. Хитрый азиат настоял, чтобы в шахте не было никаких горнодобывающих машин. Пациенты долбили породу исключительно кирками, гребли лопатами и вывозили на ручных тележках.
Удивительно, но способ сработал. Даже Совет, который скептично отнесся к идее, был вынужден признать, что устающие от физического труда пациенты хорошо и правильно воспринимают этическое воспитание. На острове было создано пять несвязанных между собой шахт. Пациентов переводили из одной в другую, постепенно приводя их в нормальное морально-этическое состояние. На это уходило от года, до пяти лет.
Сам Одо побывал «на большой земле», кивал довольно, глядя на вращающиеся конусные города, опутавшую планету сеть вакуумного монорельса и фестиваль Весеннего Цветения. После чего попросился обратно. Джонсон с огромным уважением относился к этому человеку. Ведь он не был обязан работать в Центре МЭР и добровольно взвалил на себя эту ношу.
Годы шли. Когда подумали, что уже полностью выбрали криохранилище под Вашингтоном, Одо настоял на продолжении раскопок. Как всегда, непроницаемый азиат оказался прав. Под бункером оказался еще один бункер, где пряталось правительство Северо-Американской Империи.
До этого из бункера доставали политиков небольшого ранга, а основным составом шли миллиардеры их дети и любимые наложницы, то в этом отделении были те, кто лично принимал решения о начале Войны. Самые богатые и влиятельные люди планеты на тот момент, которые решили, что людей на Земле развелось слишком много.
Одо стал еще более замкнутым, но Джонсон и прочие сотрудники на это не обратили внимания. Потому что с этими ничего не работало. Они не сходили с ума, только упрямо молчали и брезгливо отмахивались от требований работать. Практически сразу они сбились в группу, где верх взял Диего Ромеро. Поскольку «охрана» лагеря была такой же бутафорией, как и сам лагерь. Довольно скоро они выяснили, что происходит на самом деле. Ни о какой интеграции в современное человечество, речи уже не шло.
Наоборот, Джонсон все чаще думал о том, что они могут принести вред внешнему миру. Никаких боевых соединений у людей не осталось. Морально-этический кодекс с детства формировал у людей миролюбивый взгляд на общество. Были Службы Порядка, которые помогали людям в случаях стихийных бедствий или техногенных катастроф. Там работали молодые и романтичные, которые вряд ли способны были просто драться, не то что убивать. А эта компания нацелилась на захват власти «среди телят», как они сами выражались. Эти были готовы убивать не задумываясь, а некоторые даже с удовольствием.
От тягостных дум доктора Джонсона отвлек шум в коридоре и крики. В центральный блок управления вломились все двадцать шесть извлеченных из нижнего бункера. Диего Ромеро волок за волосы генетика Татьяну Оболеву.
— Вы что себе позволяете! – возмутился Джонсон и кинулся помогать Татьяне.
Удар ногой отбросил доктора обратно на пульт, но удержала его на месте не боль, а то, что Диего прижал острый обломок стальной обшивки к горлу девушки. У несчастной побелели от ужаса глаза.
— Успокойтесь, — Джонсон миролюбиво развел руками – чего вы хотите?
— Поставить вас всех раком и драть как шлюх! – заявил Ромеро, а остальные его подельники захохотали.
Видимо это была шутка, но смысл ее Джонсон не уловил.
— Как добраться до материка? – спросил Ромеро.
Джонсон молчал. Выбор был невозможным. Если он не скажет, то будет виновен в смерти Оболевой, а если скажет, то смертей будет гораздо больше.
— Если отпустишь девочку, я скажу, — послышался голос от дверей.
Одо Ацутанэ стоял у дверей и целился в голову Диего из древнего пистолета, взятого в музее. Холодные глаза азиата убедили Ромеро, что этот противник отнюдь не лопоухий, мягкий баран, каковыми он считал всех сотрудников Центра.
— Диего Ромеро, — заговорил вдруг Одо Ацутанэ – на чистейшем русском, именем Российской Федерации, вы проговариваетесь к смертной казни за массовое убийство и развязывание агрессивной войны.
Бывший вице-президент Северо-Американской Империи не знал русского, но успел почувствовать страх, прежде чем пуля вошла ему переносицу. Кошачьим движением, Одо схватил Татьяну Оболеву и зашвырнул себе за спину.
— Если не хотите повторить судьбу этого урода, — продолжил он на староанглийском – сейчас валите к пятой посадочной платформе. Там стоит глайдер, управление примитивное, разберетесь. Валите нахрен отсюда!
Выжившее руководство Империи тихонько, не желая схлопотать пулю, попятилось всем составом в коридор. Они понимали, что их больше, чем пуль в барабане револьвера, но становится героями было не в их привычках. Одо продолжал в них целиться, пока они не вышли на заснеженную площадку. Джонсон видел в окно, как эта банда грузится на глайдер.
— Их нельзя отпускать, — воскликнул он – они же там такого наделают!
— Не наделают, — буркнул Одо по-русски и достал из кармана дистанционный взрыватель.
Он подождал, пока глайдер взлетит повыше, чтобы уж точно, даже при помощи сверхмедицины будущего, ни одного из них не смогли оживить, а потом нажал кнопку. От взрыва вылетело несколько стекол, а запчасти от высшего руководства Империи разметало в радиусе километра.
Джонсон, Оболева и еще несколько сотрудников, что прибежали на шум, испуганно смотрели на него, пистолет в его руках и мертвого Диего.
— Я не знаю, что сказать, — растеряно признался Джонсон.
— А не надо ничего говорить, — устало ответил азиат – я наконец-то выполнил задание. Меня зовут майор Алибеев Николай Васильевич. Руководство отправило меня прикончить этих психов до того, как они начнут кидаться ядерными боеголовками. Но мы не знали, что есть два бункера. В первый я проник, а во второй не успел. Цена этой ошибки – миллиард погибших.
— Вы бы вряд ли что-то смогли изменить, — мягко сказал, Джонсон все-таки был хорошим психиатром – подобные криобункеры были под всеми крупными городами Северо-Американской Империи. Их элита в любом случае начала войну. Они все искренне верили, что это благо.
— По крайней мере, — с деланной радостью воскликнул майор Алибеев – я предотвратил приход этих уродов к власти здесь и сейчас.
Тяжелое молчание было ему ответом. Люди сильно изменились за тысячу лет. Убийство из необходимости просто не укладывалось в их головах, как и любое другое.
— Пойдем, Татьяна, — сказал разведчик девушке – проводишь меня в последний путь.
Джонсон и остальные недоуменно смотрели на него.
— А чего? – усмехнулся майор – Тюрем у вас нет, казнить меня за произошедшее вы не сможете. Остается меня заморозить на неопределенный срок. Но если опять укладываться в холодильник, то пусть меня проводит симпатичная девушка.
Николай Васильевич Алибеев шел к криокамере с легким сердцем. Он наконец-то закончил свою работу длинною в тысячу лет и теперь рассчитывал отлично выспаться.
Ххх
Марена обрубила фразу и издала странный скрежет. Не сразу Денис сообразил, что звук идет от ее зубов. Больше было похоже на скрип и шорох камней под колесами грузовика.
— Отвернись! – крикнула она и схватила в руки алюминиевую миску.
Разумеется, Денис и не собирался отворачиваться. Он вскочил и помчался ей на помощь. Марена поднесла миску ко рту и ее вырвало собственными зубами. Почему-то ни капли не попало на серебряный щит, хотя на полу, на теле и на лице женщины все было в крови.
Денис, оскальзываясь на крови, едва успел подхватить Марену, как ее тело выгнулось дугой. Она уперлась в пол пятками и затылком. Кровь продолжала хлестать из зияющего рта и непонятно было, как она вообще не захлебнулась. Мужчина плюнул на всю магическую конспирацию. Завернул пострадавшую в одеяло, наскоро оделся и понес ее в больницу.
Да, я псих! А у вас какое оправдание?
495
Загрузка...
