В конце месяца мне упорно не хотелось ничего делать, поэтому я прокрастинировала, спасаясь от дел, и поглощала книги одну за другой. Читая запоем, я превращаюсь в нечто, вроде пародистки – мысли превращаются в отголоски, подражание слогу. Мозг будто становится книжной копией и генерирует все на нее похожее.
Снова пришло время Сильвии Плат. Не люблю перечитывать: полки ломятся от книг, и все я жажду взять в руки. Но случается ситуация. Я советую книгу подруге и жду, когда она наконец-то ее прочтёт. Как сорная трава, взрастает желание взглянуть на всё новыми глазами. Пережить заново. Что она увидит в этом? Поможет ли это меня понять? Она откладывает мой совет на вечер или следующий месяц, а я с горящей головой перечитываю текст. Корни гиперфиксаций разрастаются по мыслям судорожно и быстро.
Так и случилось с «Под стеклянным колпаком». За вечер я прочла больше половины, желудок издавал мучительные стоны – я не ужинала и полностью игнорировала все, кроме книги. За такой короткий срок читать тяжелую литературу – плохая идея. Я выходила на холодный балкон, поджигала сигарету и прокручивала в мыслях каждое свое действие с присущим отстраненным юмором Сильвии. Меня накрыла волна отчаянья. Жизнь как будто теперь мне не принадлежала – она принадлежала Плат и ее строкам, ее мыслям и изречениям. Я сама сделалась немного безумной и готовой спуститься в подвал, прихватив за собой таблетки снотворного, и лечь на сырую землю. На следующее утро я дочитала книгу, и поток пагубных мыслей прекратился.
Интересно, как искусство всегда вдохновляет меня на творчество. Можно ли мысли назвать искусством, если они генерируются под влиянием чужого? Если во что-то жадно вгрызаться, оно непременно вбрызнет в тебя свою кровь и, хоть ненадолго, заразит этой едкостью. В любом случае, после такого я активно пишу, пусть и мысли мрачнеют. Позитивное читать не получается.
Я все больше убеждаюсь, что у искусства должен быть выход. Выход в нечто другое и новое. Такие периоды я использую с максимальной корыстью. Не жду, пока боль отступит и оставит меня. Шедевры оставляют нарывы, и лечит их только время. Но кровь здесь – золото. Страдания от этой раны полезны, пусть и ужасно мучительны. Я срываю с нее каждую корку, чтобы рассмотреть рубец ближе.
