В 1980 году я работала инспектором по делопроизводству в секретариате управления главка нашего города. И по программе «добровольной помощи сельскому хозяйству» мы, служащие, должны были поехать на месяц в подшефный колхоз. Набралось из разных отделов человек 20. Из нашего секретариата двое — я и моя подруга, машинистка Галя. Приехали мы в деревню, и тут оказалось, что в общежитии, которое нам должны предоставить, возникли некоторые «бытовые неудобства». А проще говоря, по фасаду здания пошла трещина. Пришлось нас спешно расселять по частным домам. И вот стоим мы кружком, а нас вызывают пофамильно и направляют на постой кого куда.
Дошла очередь и до нас с Галей. Вы, говорят, будете жить у старичка Ивана Ивановича Козлова. Нас, молодых веселых девчонок, такой поворот, конечно, не обрадовал. Месяц у какого-то деда!
Но волновались мы зря. Иван Иванович, наш хозяин, оказался крепеньким жизнерадостным старичком-боровичком. Аккуратист, весельчак и балагур, знавший много шуток-прибауток, он полюбил нас как родных. Фамилия у него была говорящая и запомнилась нам на всю жизнь. Во-первых, у Ивана Ивановича жили две козочки (мы с Галей тогда впервые попробовали козье молоко), а во-вторых, встав утром и сладко причмокивая со сна, дедушка наш провозглашал:
— Пойду-ка я стребую для вас молочка у моих барышень. Они меня уважают, так как я их предводитель. И фамилия моя соответствующая.
Жили мы у нашего хозяина как у Христа за пазухой: в хате чистота и порядок, везде половички и салфеточки, образок в красном углу, на окнах цветочки в горшках. Дедушка нас без кружечки молочка на работу в колхоз (а Трудились мы на Току, веяли зерно) не отпускал, хотя мы «от пуза» в местной столовой наедались — кормили вкусно и сытно.
Однажды пришли мы со своей смены уставшие, но счастливые — тогда, по молодости, любая работа в радость была. Стали собираться на танцы — местные для нас, городских, почти каждый вечер развлекухи устраивали. Но поняли, вряд ли успеем на другой конец деревни добежать до начала грозы. Только подумали, как тут же начался ливень страшной силы — с ветром, громом, чудовищными молниями. Никогда еще я такой грозы не видела. Смотрим, дедушка наш затеплил лампадку перед образком, перекрестился украдкой. Я, к слову, грозы боюсь, у подружки моей тоже глаза с блюдце стали.
— Не бойтесь, касатушки, — успокаивает нас Иван Иванович. — В нашем колхозе на всех домах громоотводы стоят. В крышу не шарахнет! — и задумчиво продолжил:
— Да, редко теперь такие-то грозы страшные гремят, может, раз лет в сорок громыхает. Я, когда такие светопреставления случаются, всегда либо свечку жгу, либо лампадку. Жену свою вспоминаю…
— А что, она умерла, жена ваша? — спросили мы с Галей одновременно. — В грозу?
— Может, и умерла, может, жива — не ведаю, — ответил дед. — А дело было так…
Иван Козлов был мастер на все руки. Особо удавались ему крепкие и ладные ульи. Приглашали его для работы даже в соседние села. Вот в один из душных летних дней, которые случаются перед грозой, торопился Иван успеть до темноты домой, к своей молодой жене, носившей под сердцем их первенца.
Вышел он из соседней деревни, где задержался по работе, когда черные тучи уже облепили весь небосвод и зарницы из светло-голубых становились багровыми. Поднимался ветер, грохотало вдали все отчетливее…
Только ступил Иван на проселочную дорожу, как откуда ни возьмись прямо ему под ноги кинулась собака: буро-коричневая сука со впалыми боками и репьями на хвосте. Собака скалилась, рычала и сверкала глазом, другой глаз был затянут бельмом. Иван замахнулся на нее кулаком, чертыхнулся и заспешил домой. Путь его лежал через небольшой перелесок. А оттуда уже и до дома недалеко. По лесочку Иван припустил бегом, потому как ветер усилился: ломало ветки, сучья летели под ноги; в небе громыхало так, что земля дрожала. Это была пока еще «сухая» гроза, но парень знал, что еще немного, и хлынет ливень.
Вдруг из-за кустов снова кинулась ему под ноги та же собака. Иван поднял с земли палку, и зверь отступил. «Может, бешеная?» — подумал парень и, не выпуская из рук палки, продолжал свой путь.
Миновав гречишное поле, Иван спустился в небольшой овражек, где струился ручеек. Выбираясь из него, услышал за спиной хриплое дыхание. Обернулся — а за ним на расстоянии вытянутой руки стояла прежняя собака. Размахнувшись палкой, Иван хотел лишь напугать животное, но попал собаке по носу, и та кубарем скатилась в ручей. Что было сил парень бросился к дому. С первыми каплями дождя переступил свой порог…
Первое, что бросилось ему в глаза, — это белое, как мел, ошеломленное лицо его молодой беременной жены. Трясущейся рукой она указала на старуху, которая, съежившись, сидела на длинной лавке подле печи.
— Вот, — с ужасом в голосе сказала Ивану жена, — эта полоумная ввалилась в хату. Трясется вся, ничего не говорит.
Старуха сидела, сгорбившись, в надвинутом на самые глаза темном платке, из-под которого торчал лишь кончик носа. К выцветшей коричневой кофте с вытянутыми рукавами прилипли шишечки репейника, мокрый подол темной юбки и босые ноги были мокрыми и грязными.
— Ты плесни ей в кружку горячей водички, — попросила жена. — Я к ней подходить сама боюсь. Видишь, как трясет-то ее, болезную!
Иван приоткрыл заслонку от печи, нагнулся, чтобы подтянуть к себе чугунок с кипятком, и из-за пазухи на веревочке вывалился в прорезь рубахи нательный крестик. Только и успел заметить парень страшный взгляд, сверкнувший из-под платка. Один глаз старухи был затянут бельмом… Умалишенная, вскочив с лавки, бросилась к двери, запнулась ногой о порог и оказалась на улице. Тут же над домом раздался такой сильный раскат грома, что задрожали в окнах стекла. Иван выбежал на крыльцо, но никого не увидел. Лишь полосы молний раскалывали небо на части…
Не прошло и месяца, как жена, выходя из избы с лоханью грязной воды, споткнулась о порог, упала, сильно ушиблась и вскоре потеряла ребенка. Скинула, как тогда говорили. После этого молодая женщина замкнулась в себе, ни с кем не разговаривала, ни на что не реагировала, а после и вовсе стала уходить из дома. Иван с помощью односельчан ловил ее и приводил домой. Но настал день, когда женщина бесследно исчезла.
Мы с подругой сидели притихшие, слушая рассказ дедушки Ивана, ни на секунду не сомневались в его правдивости. Словно угадав наши мысли, Иван Иванович подошел к двери, ведущей в сени, и, указывая на едва заметные, но все же видимые глазу, глубокие борозды на косяке, сказал:
— Вот они, эти следы, которые оставила старуха, когда убегала. Разве же это человек? Оборотень! Я уж и закрашивал их, и замазывал — без толку. Со временем все равно проступают. Но вы, девчата, не бойтесь. Давно это было, с тех пор ничего подобного не случалось.
Страха у нас почему-то и не было. Правда, теперь, выходя из дома, мы нет-нет да и поглядывали на следы оборотня…
3 512
Загрузка...
