ССОРА.

— Опять ты таскался к своим потаскухам? – вопрос отца застал меня врасплох.

Я только что вернулся, и собирался незаметно проскользнуть в свои покои. Я крался по нашему саду, подбираясь к окну моей спальни, когда меня нагнал вопрос отца, раздавшийся сверху.

Я обречённо остановился и поднял голову.

Отец сидел в своём любимом кресле на верхней террасе и, повернув голову, сквозь ажурную решётку-ограду смотрел на меня. Его суровый взгляд не обещал мне ничего хорошего.

От очередного нравоучения мне не отделаться!

Я тяжело вздохнул и развернувшись, поплёлся к парадной лестнице.

— Сколько раз тебе уже было сказано! Я не желаю, чтобы ты водился с людскими шлюхами! Тебе что своих, здесь, на небе, не хватает? Чем земные лучше наших?!.. —  не успел я подняться на террасу, как отец завёл свою старую песню.

Он был снова пьян. На краю низкого мраморного стола, в красной лужице пролитого вина стоял вместительный кубок, а рядом, на мозаике пола выстроились в ряд четыре большие амфоры. Три из них были уже раскупорены.  Отец не утруждал себя розливом вина. Он черпал его кубком прямо из амфор.

Вполуха слушая его пьяные нравоучения, я прошёлся по террасе и остановился у её дальнего края.

Я устал, у меня болела голова и я хотел спать. Но нет! Мне придётся теперь битых полчаса выслушивать россказни пьяного обиженного старика о том, как много он для людей сделал и как они обманули его доверие и забыли про него.

Бу-бу-бу-бу.

Я уже привычно пропускал льющиеся слова отца мимо ушей. Просто стоял и смотрел вниз, на прекраснейший вид, открывающийся с этой стороны террасы.

Конечно самый лучшей вид был с того места где стояло кресло отца и стол. Он специально оборудовал себе уголок для наблюдений, и сидел там часами, присматривая за результатами творения своих рук.

Но и отсюда, с края террасы, можно было насладиться красивейшим видом расстилающейся внизу земли.

Поднимающееся светило озарило своим мягким светом заснеженные горные вершины. Голубые артерии рек разрезали яркую зелень полей. Россыпью драгоценных камней блестели озёра и моря.

Из задумчивого созерцания меня вывел стук пустого бокала о мрамор стола.

— Да ты слушаешь меня или нет!?

Лицо отца налилось кровью. Его, сидячего в кресле покачивало, и он, набычившись, исподлобья смотрел на меня.

Я снова тяжело вздохнул. Отец набрался капитально. Теперь простым молчанием не отделаешься. Придётся отвечать.

— Я всё понял. И я прислушаюсь к твоим советам.

— Я не советую тебе! – отца даже подкинула в кресле. – Я запрещаю тебе спускаться на землю!

Я поморщился от досады. Надо же было так оплошать. Это всё моя усталость и нарастающая боль в голове.

Отец схватил кубок. Черпанул им в амфоре. Но не стал пить вино сразу, а пьяно плюхнул кубок на стол, разбрызгивая вокруг рубиновой жидкостью.

— Люди неблагодарные скоты! Они забыли про меня!.. МЕНЯ!.. – отец громко икнул, и продолжил уже более спокойно:

— За что ты их любишь? Они погрязли в блуде и пьянстве. Забыли моё учение. Они и тебя развратят своим поведением. Заставят поверить им, а потом предадут и забудут!

Отец снова принялся меня стращать, а я не мог понять – как можно не любить людей.

Люди – они прекрасны.

Прекрасны в своей доброте; в радости, которой они делятся друг с другом; в горе, с которым они сопереживают ближнему; в своей неуёмной любви, которую они дарят близким. Они прекрасны во всём.

И да, я люблю их!

Я хочу проводить с ними — там внизу — всё своё время. Готов помогать им, учить их детей, лечить больных.

Отец в своей слепой любви ко мне не понимает, что моё счастье не здесь – в небесном дворце, а там – внизу, среди людей.

— Я не позволю им отнять у меня сына! – отец вновь разошёлся. – Не бывать этому! Я их породил, я их и уничтожу!

Отец оперся о стол и попытался подняться на ноги, но руки скользнули в винной лужице и разъехались. Он потерял опору и рухнул в кресло, зацепив рукой бокал.

Бокал медленно качнувшись, опрокинулся на бок. Его содержимое тяжёлой волной плеснуло на стол и потекло дальше.

С мраморной столешницы разлитое вино сорвалось рубиновым водопадом за край террасы и полилось вниз – на расстилающуюся внизу землю.

Мы с отцом ошарашенно наблюдали за последними каплями, лениво срывающимися с нижней кромки стола и улетающими вниз.

И я услышал протрезвевший шёпот отца:

— Это вам наказание. И будет у вас потоп!

28 января 2021 год.