А ведь погода была идеальной. У них не было бы более идеального дня для вечеринки в саду, если бы они заказали ее. Безветренный, теплый, небо без облаков. Только синий был покрыт дымкой светлого золота, как это бывает иногда в начале лета. Садовник вставал с рассвета, косил газоны и подметал их, пока трава и темные плоские розетки, где, казалось, не сияли растения ромашки. Что касается роз, то вы не могли не почувствовать, что они понимают, что розы — единственные цветы, которые впечатляют людей на вечеринках в саду; единственные цветы, которые все уверены в том, что знают. Сотни, да, буквально сотни, вышли за одну ночь; зеленые кусты склонились вниз, как будто их посетили архангелы.
Завтрак еще не закончился, прежде чем мужчины пришли, чтобы поставить шатер.
«Куда ты хочешь поставить шатер, мама?»
«Дорогое дитя, бесполезно спрашивать меня. Я полна решимости оставить все вам, дети, в этом году. Забудьте, что я твоя мать. Относитесь ко мне как к почетному гостю».
Но Мэг не могла пойти и присматривать за мужчинами. Она вымыла волосы перед завтраком и сидела и пила кофе в зеленом тюрбане, с темным влажным локоном, запечатанным на каждой щеке. Хосе, бабочка, всегда спускался вниз в шелковом пальто и куртке кимоно.
В сторону Лаура улетела, все еще держа в руках кусок хлеба с маслом. Так вкусно иметь повод для еды на открытом воздухе, и, кроме того, ей нравилось устраивать вещи; она всегда чувствовала, что может сделать это намного лучше, чем кто-либо другой.
Четверо мужчин в рукавах рубашек стояли сгруппированными на садовой дорожке. Они несли палки, покрытые рулонами холста, и у них были большие сумки с инструментами, накинутые на спину. Они выглядели впечатляюще. Теперь Лаура хотела, чтобы у нее не было хлеба с маслом, но некуда было его положить, и она не могла его выбросить. Она покраснела и попыталась выглядеть суровой и даже немного недальновидной, когда подошла к ним.
«Доброе утро», — сказала она, копируя голос своей матери. Но это прозвучало так страшно, что ей стало стыдно, и она заикалась, как маленькая девочка: «О, э-э- ты пришла , это про шатер?»
«Правильно, мисс», — сказал самый высокий из мужчин, долговязый, веснушчатый парень, и он сдвинул свою сумку с инструментами, отбросил свою соломенную шляпу и улыбнулся ей. «Вот и все».
Его улыбка была такой легкой, такой дружелюбной, что Лаура выздоровела. Какие у него были красивые глаза, маленькие, но такие темно-синие! И теперь она посмотрела на остальных, они тоже улыбались. «Поднимите настроение, мы не будем кусаться», — сказала их улыбка. Как хороши были рабочие! И какое прекрасное утро! Она не должна упоминать об утрах; она должна быть деловой. Шатер.
«Ну, а как насчет лилии-газона? Будет ли это делать?»
И она указала на лилейную лужайку рукой, которая не держала хлеб с маслом. Они повернулись, они смотрели в сторону. Маленький толстый парень высунул себе под губу, и высокий парень нахмурился.
«Мне это не нравится», — сказал он. «Недостаточно заметно. Видите ли, с такой вещью, как шатер, и он повернулся к Лоре в своей легкой манере, «ты хочешь положить его куда-нибудь, где он даст тебе удар в глаз, если ты следуешь за мной».
Воспитание Лауры заставило ее на мгновение задуматься, было ли это вполне уважительно по отношению к рабочему говорить с ней о пощечине челкой в глаза. Но она вполне последовала за ним.
«Уголок теннисного корта», — предложила она. «Но группа будет в одном углу».
«Хм, у тебя будет группа, ты?» — спросил другой рабочий. Он был бледным. У него был изможденный взгляд, когда его темные глаза сканировали теннисный корт. О чем он думал?
«Только очень маленькая группа», — мягко сказала Лаура. Возможно, он не возражал бы так сильно, если бы группа была совсем маленькой. Но высокий парень прервал.
«Посмотрите здесь, пропустите, это место. Против этих деревьев. Там. Это будет хорошо».
Против караков. Тогда карака-деревья будут скрыты. И они были такими прекрасными, с их широкими, сверкающими листьями и гроздьями желтых плодов. Они были похожи на деревья, которые, как вы представляли, растут на необитаемом острове, гордые, одинокие, поднимающие свои листья и плоды к солнцу в каком-то безмолвном великолепии. Должны ли они быть скрыты шатром?
Они должны. Мужчины уже взвалили на плечи свои стойки и шли к месту. Остался только высокий парень. Он нагнулся, зажал веточку лаванды, приложил большой и указательный пальцы к носу и заглушил запах. Когда Лаура увидела этот жест, она забыла все о караках в своем удивлении от того, что он заботится о таких вещах — заботится о запахе лаванды. Сколько мужчин, которых она знала, сделали бы такое? О, как необычайно хороши были рабочие, подумала она. Почему она не могла иметь рабочих для своих друзей, а не глупых мальчиков, с которыми она танцевала и которые приходили на ужин в воскресенье вечером? Она бы гораздо лучше ладила с такими мужчинами.
Это все вина, решила она, когда высокий парень нарисовал что-то на обратной стороне конверта, что-то, что должно было быть зациклено или оставлено висеть, из этих абсурдных классовых различий. Ну, со своей стороны, она их не чувствовала. Ни капли, ни атома… И вот тут появился чурок деревянных молотков. Кто-то свистнул, кто-то запел: «Ты прямо там, матей?» » Матей!» Просто чтобы доказать, насколько она счастлива, просто чтобы показать высокому парню, как она себя чувствует дома, и как она презирает глупые условности, Лаура взяла большой кусок своего хлеба с маслом, глядя на маленький рисунок. Она чувствовала себя просто работницей.
1
3 700
Загрузка...
