Глава 2 Плачущая под дождем
Всю ночь гостья ворочалась, тяжело вздыхала, иногда всхлипывала и только на рассвете уснула. Сколько девушка будет отдыхать, она не знала. И будить ее не собиралась: «Сон лучше всего исцеляет».
Серафима по привычке проснулась рано, с первыми петухами. Взяв трехлитровую банку, она пошла к своей соседке Татьяне за молоком. Они дружили уже давно, с тех самых пор, как Серафима прикупила по дешёвке этот домишко и перебралась из большого города в этот маленький поселок. Сама она корову не заводила, потому что с ней много хлопот. А мелкое хозяйство держала. Всегда были свежие куриные яйца и мясо, если сильно захочется. Так что живность ее пернатая бегала по двору спокойно, потому что женщине было жаль резать этих курочек.
Соседка было поинтересовалась, кого это она привела, но Фима только махнула рукой и буркнула: «Потом…»
Вернувшись, она обнаружила Ирину сидящей на краешке кровати.
— Проснулась, деточка? Иди умывайся и будем завтракать. Стакан свежего домашнего молока тебе не помешает.
Кивнув, девушка маленькими глоточками пила. Она так крепко сжимала руками стакан, что костяшки ее пальцев побелели. Что-то, застрявшее у нее в горле, не давало ей глотать. И это что-то было не что иное, как крик души. Нужно было открыться кому-нибудь, отдать часть своих страданий. Но слов не находилось пока.
После завтрака Фима побежала в огород, а Ирина вышла во двор и села под большим орехом, который рос во дворе. Она безучастно сидела и смотрела в одну точку. И что за мысли крутились в ее голове, было не понятно Серафиме. Но она боялась этого ее состояния, потому что чувствовала сердцем, что ей очень тяжело. В такую минуту все, что угодно, может прийти в голову.
После обеда Серафима тоном, не принимающим возражений, сказала:
— Раздевайся, Ирочка, и ложись на эту лавку. Сейчас я буду лечить твое тело. Прости, деточка, но излечить твою душу я не в силах. Это можешь сделать только ты сама. Ирина растерянно посмотрела на Серафиму, но подчинилась. Она доверяла этой женщине.
Раздевшись до нижнего белья, девушка легла на твердые доски, покрытые грубой домотканой дорожкой. Девушка лежала, закрыв глаза, и прислушивалась к своим ощущениям. Прикосновений не было, но целительное тепло расслабляло, успокаивало и перемещалось по ее спине. И только спустя десять минут она почувствовала на коже немного шершавые ладони. Сначала они гладили легонько по плечам, постепенно спускаясь до самой поясницы. Женщина тихонько бормотала какие-то слова, которые Ирина не могла понять. Она только слушала спокойный убаюкивающий голос: «Тихо, девочка. Тихо. Все у тебя будет хорошо. Отпусти боль телесную и сердечную».
Больше Ирина терпеть не могла. Она вскочила с этой лавки и выбежала на улицу прямо под дождь, который опять пришел не понятно откуда. Она подняла голову к небу, и капли ручейками побежали вниз по лицу. И не видно было слез, перемешанных с дождевой водой.
И вдруг девушка заговорила:
— Мы там отдыхали, веселились, играли. Мне завязали глаза черным платком. Только что все смеялись. Приехала машина. И вдруг кто-то вошел. А все словно пропали, испарились. Их было трое. Да, трое. Один из них хриплым голосом сказал: «Ну что, куколка, вот ты и попалась». Сорвать платок не дали, смеялись, связали руки, еще глотали что-то из бутылки.
«Пей, Дэн, вот твой шанс. Пан или пропал».
«Держи, Миха». Что-то упало на пол, наверное, посуда.
«Да, ладно, пацаны, я не хочу так!»
«Как хочешь, можешь оставить ее, но тогда ты проспорил свою машину. Вспомнил наше пари? Да ты чё, не мужик?»
Скользкие руки по всему телу. И боль… Я их запомнила, хоть и не видела лиц. У одного, с хриплым голосом, неприятный запах изо рта. Другой все время хихикал. А у этого, который… запомнился парфюм с запахом табака и бергамота. Дорогой, наверное. Это был спор. И все.
Серафима слушала крик израненной души и не перебивала: «Бедная девочка… Что пришлось пережить». Ей надо было очиститься, высказать все.
— Что все… — испуганно вскрикнула женщина.
— Нет. Только один. Другие командовали. Как же стыдно и больно!
Ирина подняла руки к небу и завыла. Потом упала на колени и прошептала: «Будьте вы прокляты… и на небе и на земле».
В эту же секунду так громыхнуло, что Серафима вздрогнула и втянула голову в плечи.
Через все небо сверкнула молния и ударила в старое сухое дерево у калитки. И среди шума дождя обе услышали голос: » Да будет так!» А может и показалось им в этом стрессовом состоянии. Или голос плачущей под дождем девушки был услышан? Кто знает?
Серафима еще раз перекрестилась, хотя не веровала никогда, подбежала к Ирине, помогла ей подняться на крыльцо.
Дождь хлестал с невероятной силой. А полыхающее дерево горело, как факел, пока не сгорело дотла.
«Господи, что это было? Или мне почудилось?» — Серафима смотрела в небо, словно надеялась там кого-то разглядеть. Но там ничего и никого не было.
Гроза уже уходила. За горой еще грохотало, и изредка вспыхивали отблески молнии.
Плечи девушки еще долго вздрагивали от рыданий, а потом она затихла, успокоилась.
Продолжение следует.
Ветер перемен
137
Загрузка...
