Лес вполне предсказуем. За много лет путешествий на велике, ты чего только о нем не знаешь. Про тропы и дороги, про местонахождение трассы для экстремальных велобайкеров, что где растет, а особенно черника и малина, когда в лесу темнеет (чуть раньше, чем на открытом пространстве), любимые маршруты туристов с палками в руках и грибников с корзинами и кульками, названия некоторых трав, места, где копаются копатели с мудреными радарами, где живет лесник и какой породе хрюшек он отдает предпочтение… но чего-то все же не знаешь.
Не только в лесу. Вообще всюду ты чего-то да не знаешь. Везде есть пространство для непознанного. Или непредвиденного тобой. Иной не признается, но я скажу, что непредвиденного и непознанного пруд пруди. Полно-полно неизвестного. Оно вкраплено в нашу жизнь для поддержания тонуса организма. Чтобы он не зачах раньше времени от однообразия. От упорядоченности. От поведенческого протокола. Новое — это тоник для мозгов. Нередко и для тела. Как сегодня.
Только-только катил себе неторопливо по песочной тропе. Пребывал в блаженстве от общения с природой. От запаха хвои и пения соловьев. Как поменялось все. В мгновение. Просто позвонила она. С какого-то из краев света. Прямо в лес!! Я плохо слушал ее поначалу. Слышал, но не слушал. Тысячу лет не видел ее. Ее голос и какие-то детали повседневности были несопоставимы. Голос заслонял детали. Перевешивал их в тысячу раз. Вот я и приналег на педали, чтобы согласовать ее тембры с бьющим из меня восторгом.
Откуда только она не звонила мне в Киев. Из многих стран. Однажды с яхты. Пару раз с горнолыжных курортов. С лошади в Альпах. Как-то из лондонского паба. Когда звонила из него, путала языки и приглашала меня приехать. Будто я жил в двух кварталах от питейного заведения, а не в другой стране. В этот раз дозвонилась из самолета. С огромной высоты ко мне в лес. Говорит, что хочет встретиться. И как я на это посмотрю? А? И нет ничего странного, поскольку летит транзитом через мой город.
Почему же тогда не увидеться? А? Присущая мне размеренность проваливается в бездонную пропасть. Как и не было ее. А сам говорю с ней так, будто ничего особенного не происходит. Будто с небес мне звонят по нескольку раз в день. Говорю… и замечаю невдалеке оленя. Так и вперился в меня в недоумении. Я же сама любезность. Ощущение любви ко всему вокруг стало приоритетным. Приветствую рогатого взмахом руки и думаю, что неспроста это все. Что не так-то часто встречается сочетание подобных обстоятельств. Я в лесу, здоровенный олень в паре сотен метров и ее звонок из лайнера над океаном. Странновато это сочетание. Попахивает сюрреализмом.
Кричу ей в трубку, что вот сейчас на меня смотрит рогатая животина. Вот прямо сейчас! Может, уже и не доеду. Может, у копытных свадебный период, и они ищут с кем бы сразиться. Не исключаю, что рогатый примет меня за соперника. Разбежится и пригвоздит меня к вековому дубу. В ответ слышу смех. Считает, что я выдумал копытного. Для красного словца. Мол, мужчины мастаки распускать свои «павлиньи хвосты» и вешать веселую лапшу на ушки доверчивых женщин. И твердо обещает мне пять часов общения при встрече. Времени точно хватит, чтобы рассказать про рогача. Про все остальное. Про все на свете. Она соскучилась по «лапше».
Непонятно сколько это. Пять часов. Много или мало. Если тебе по-настоящему нравится женщина, то эти часы только и ждут, чтобы раствориться в необозримых объемах времени. Вообще многие периоды жизни с течением времени превращаются в мгновения. Как хороший футбол. Смотришь и не насмотришься. Но тут финальный свисток судьи прерывает наслаждение и к утру следующего дня сохраняется лишь ощущение итога. Вне отточенных комбинаций и финтов. Только итог! Финальный свисток есть у всего. Но в отношении ее имеется одно обнадеживающее обстоятельство. Ее причуды регулярны. Растворяются одни и возникают другие. То приглашает меня на какой-то съезд психоаналитиков. То оказывается на вокзале с горнолыжной амуницией. Хочешь, бросай все и езжай с ней кататься на лыжах. Но никогда не настаивает. Не хочется — так и не надо. Однажды прислала мне из якобы африканской страны груду живописных фруктов. Только я отправил курьера, и приступил к изучению содержимого пакета, как раздался звонок в дверь. Открыл, а там она. Стоит и хохочет. Подстроила все нарочно. Даже попросила сына знакомой сыграть роль курьера. Но фрукты были и вправду из Африки. Куплены в каком-то продвинутом маркете неподалеку от меня. В конце концов, ты привыкаешь к этому стилю поведения. И становишься хроником. Какая-то часть тебя только и ждет этих креативных встреч. Я уже научился обрамлять их в подходящие рамки. Эти самые встречи. Можно сказать, достиг в этом совершенства. Все проще простого в ответ на ее эпатаж. Незатейливые прогулки по городу, камерный ресторанчик и просто разговоры. Так что экзотический выпендреж имеет право на существование только в дебюте. Потом все, как у всех.
Копытный не выдержал! Трухнул красавец! Рванул в чащу! Два белоснежных бугорка на заднице так и забегали из стороны в сторону. Инстинкт погнал его туда. Человечество перебило столько прекрасных тварей, что у тех сформировался ген неприятия двуногих страшилищ. Как увидят, так и несутся куда подальше. Я забываю о животном. Сам несусь домой, чтобы расшвырять дела и выехать на встречу с ней.
Уже перед самым аэропортом я получил от нее сообщение, что она здорово напутала. Со временем. Не поймешь, иронизирует она, или вполне серьезна. Говорит только, что за океаном, откуда она летит, было много выступлений и из-за этого ощущает себя немного рассеянной. В своих кругах она известный человек. Ее лекции нарасхват. Задалась целью помочь человечеству стать лучше. И не остановить ее. Всем известно, что медикам вообще сложно. Медицинский тюнинг для больных частенько оставляет желать лучшего. Да и с запчастями туговато. Даже если они есть, еще попробуй получить позитивный результат. А психоаналитикам, а она – он, сложно вдвойне. Только тем и занимаются, что сражаются с невидимыми комплексами пациентов из детства. Эти комплексы те еще занозы и мнят себя непобедимыми. Прячутся в недрах мозга и незаметно определяют повседневную жизнь. Она научилась их побеждать по методике какого-то продвинутого американца. Задает десятки вопросов, на которые нужно отвечать не раздумывая. Тогда комплексы не успевают захлопнуть двери в свои кельи и становятся узнаваемыми. Эти занятия тянут из нее много соков. Иные клиенты тоже хороши. Притворяются этакими бодрячками. Что есть сил прячут ключи от своих шкафов со скелетами. Но она профи и словно щипцами вытягивает из мужчин и женщин потаенное. Вот и устает. И начинает делать ошибки. Которые бывают очень трогательными. Трудно поверить, но однажды при мне начала чистить пальто спящим котенком. Просто приняла его за щетку. Тот возмутился, а она незамедлительно поставила себе какой-то мудреный диагноз и расхохоталась.
Я уже подъезжаю к аэродрому, а она забрасывает меня СМС-ками. У меня, похоже, дабл сэрпрайз. Во-первых, приезжает она, а во-вторых,… напутала со временем. Не будет у нас никаких пяти часов. Она прилетает значительно позже. Сколько останется на встречу? Да не знает она! Она вообще мало что знает после сумасшедших дней в Штатах. Немного «плывет» и просит дать ей возможность не думать ни о чем. А буду ли я ее ждать, а? Ведь на встречу остается самый мизер. Так буду, или нет? Кто же не знает, что ждать привлекательную женщину само по себе удовольствие. Это я подумал, но не сказал вслух. Только и объявил, что буду. Вне сомнений! Конечно же!
В этот период жизни, как и говорил, все делаю не спеша. Чтобы какое-то из событий, прикрывшись суетой, не застало меня врасплох. Все время приходится работать на опережение. А потому все разложено на полочках. Что в голове, что в кабинете, что всюду, к чему я имею отношение. Весь этот порядок направлен на противодействие текучке. Но ее прилет совсем к ней, — текучке, не относится. Он относится ко времени, которое всегда лежит заготовкой для нее про запас. Буду ждать ее и не пикну. Вот только предстоит понять, чем мне занять время ожидания.
Я-то уже давно торчу в терминале. О чем можно думать сразу после захода в него. Не знаю кто о чем, а я о терроризме. Куча агрессивных бородатых мужиков решили изменить мир к лучшему. Убивая ни в чем не повинных людей. Разумеется, что из лучших побуждений. Огромный мир слишком ответственная штука, чтобы решиться сделать его хуже. К лучшему и точка! Мир уже изрядно поскрипывает, а его все меняют и меняют к еще и еще лучшему. Вот почему я прохожу через контрольную рамку. Но я точно не террорист и проверочная рамка для меня формальность. Мир для меня — такой, какой есть. Стараюсь не делать гадостей другим и на том останавливаюсь. Никаких глобальных задач перед собой не ставлю. Наверно поэтому опытный персонал на входах всех аэропортов всегда беспрепятственно пускает меня в терминал. Я свой для граждан доброй воли. Мое миролюбие наверняка запечатлено у меня на лице. Я вызываю доверие.
И у меня есть уйма времени, чтобы хорошенько, наконец, изучить терминал. Сначала озираюсь, а после внимательно смотрю, как встречают прибывших, езжу туда-сюда на эскалаторах, пью кофе из всех возможных автоматов и в еще в кафешках, что-то постоянно выспрашиваю у персонала в униформе, у полиции, даже у аптечных работников, любуюсь суетой многочисленных туристов с рюкзачками, флиртую с седовласой немкой, смотрю на целующихся, обнимающихся, лупящих друг друга по лопаткам людей, изучаю меню ресторанов и кафе, чтобы хорошенько накормить ее после встречи, а заодно наговориться, отпрыгиваю от громадного и неожиданного мастиффа в наморднике с длинноногой хозяйкой и сопровождающим, помогаю пожилой даме довезти чемодан, изучаю разновидности багажа и убеждаюсь, что чемоданы на колесиках бесспорные лидеры авиапутешествий, с интересом изучаю тату массивного бородача в темных очках и еще карту всего аэропорта, выбираю какое-то слово на рекламном баннере и задаюсь целью придумать еще 30 слов из входящих в него букв, но получается только 25, а дальше хоть что делай, но ничего не выходит, и, наконец, сажусь в кресло и просто ожидаю прилета ее рейса.
Она выглядела усталой, но все равно счастливой. Так и светилась радостью. Ее лопатки, когда я по ним хлопал, казались мне крыльями ангела. После первых нескольких вопросов, мы принялись подсчитывать оставшееся в нашем распоряжении время. Получилось около четверти часа. Мы о чем-то говорили. Пятнадцать худосочных минут, оставшихся от нескольких запланированных поначалу часов давили прессом на всю обстановку. Я возил ее чемодан по этажам. Мы что-то уточняли. Задавал ей вопросы. Никчемные. Бледные. Ненужные. Пока примеривались к следующему месту посадки. Потом ей стали звонить. Трезвонили без устали. Она всегда нарасхват. И когда мы встали в очередь, чтобы купить какой-то бутерброд, телефон и не думал замолкать. Едва получили вкусно пахнущий пакет, как пора становиться в очередь на регистрацию. В ней, в очереди, звонки, наконец, прекратились, и она стала деликатно покусывать сэндвич. Понятно, что очередь неслась стрелой. А как иначе, если она рядом. Когда она рядом, время любой продолжительности становится серией мгновений! Движения и вопросы посадочного персонала были филигранно отточены. Ни намека не непредвиденную задержку. У самой стойки я обнял ее, чмокнул в щеку и пожелал успешного полета. Потом сел в комфортабельный автобус, наполненный жизнерадостными туристами. Теплые моря и впечатления от экскурсий наверняка подарили им позитивный заряд на ближайшие месяцы. Машина тронулась. А я вспомнил недоуменные глаза рогатого лесного красавца.
104
Загрузка...
