Мне было семь лет, когда я узнала, что живу в Украине. 1 сентября учительница спросила: «Дети, кто знает, где мы с вами живем». Кто-то сказал: «В Донецке». «А где находится Донецк?» «В Советском Союзе». «Донецк, дети, находится на территории Украины, — одной из 15 братских республик, которые образуют Советский Союз», — торжественно объяснила учительница. Не могу сказать, чтобы полученная информация вдохновила меня: читая русские сказки и разговаривая на русском языке, я была уверена, что живу в России, которая еще какого черт называется СССР. Появление Украины нарушила целостность картины моего восприятия действительности.
Осоружна украинская кровь
Получая в 16 лет паспорт, я, несмотря на типичное украинское фамилия, в графе «национальность» твердой рукой написала: «русская». Бес его знает, почему. Но это точно был не стадный инстинкт. Хотя «русскими» в то время в Донецке хотели быть все — так сложилось исторически.
Украинцами у нас были только евреи. Мы не любили их, иногда слишком громко, что на классных собраниях получили от учительницы. Она рассказала, что все нации в Советском Союзе уровне, а потом спросила: «Вот кто может похвастаться, что он на 100 процентов русскій»? «Похвастаться» не смог никто. У каждого в роду было намешано всего понемногу, и почти у каждого в жилах текла осоружна украинская кровь.
В городе не было ни одной украинской школы, и украинский язык мы все дружно пренебрегали. С каждым годом в классе увеличивалась армия «освобожденных от изучения родного языка и литертуры». Для этого нужно было, чтобы один из родителей написал заявление на имя директора с просьбой освободить чадо от изучения указанной дисциплины. Причины вигадувалися разные: проблемы со здоровьем, плохое зрение, семейные обстоятельства и т. д. У нас больше половины класса было уволенных. Они сидели на уроках, но занимались своими делами. А чаще всего — снимали такой шум, что учиться уже не мог никто. Уволенными были все мои подруги, и я очень им позавидовала, пока мать одной из них не спросила у моей: «Почему вы не освободите дочку от украинской? Зачем ей требуется дополнительная нагрузка». «Ничего, не перетрудиться, — ответила мама, и заметила, как можно жить в Украине и не изучать в школе украинский язык?» «Вы не жалеют своего ребенка», — покачала головой доброжелательная тетя.
А однажды (вы не поверите, когда я была в пионерском лагере на побережье Азовского моря, в нашем отряде отдыхала девочка, которая говорила, как нам казалось, чистисинькою русском. Но она была не из Донецка, а с какого забитого села, название которого я даже не помню. Посмотреть на это чудо природы совпадали дети со всех соседних корпусов. Нет, мы ее не цькувалы. Она была для нас чем-то вроде экзотического зверушки. Мы пытались выяснить: почему? «У нас в деревне все так говорят», — чуть не плача, виправдовувалося несчастные дитя …
Хлопська любовь
… Прошли годы, но ситуация не изменилась. Где-то в провинции процветает суржик, а в крупных городах, в частности в Донецке, легче встретить на улице крокодила, нежели человека, которая бы говорила на русском … Все это я рассказала для того, чтобы иметь моральное право высказать собственный горький, но, кажется, правдивый умозаключение: к сожалению, в Украину Донбасс принадлежит только географически. Это отдельная страна, такой себе каменные-угольный Ватикан. Со своими законами, своей историей, своей системой циностей. И своими национальными героями в статусе полубоги.
Когда электронные и другие СМИ облетела фотка, на которой мужчина средних лет прилагается в руки господина премьера, я поняла, что недооцинювала своих земляков. Они восхищаются политическим туризмом — и стоят под голубыми знаменами не только за деньги. Кто сомневается — еще раз посмотрите на фотки: за деньги такого не купишь. Здесь — настоящая любовь. Правда, хлопська, но любовь. Ни за что. За то, что великий господин. И за то, что свой. И безразлично, сколько шляп он сорвал и скольким сотрудникам начистив пику. Какое это имеет значение, если — свой? То есть, чтобы это имело значение, нужно уметь мыслить, анализировать, сопоставлять. Если этого не умеешь — тогда на первый план выступают почти первичные инстинкты, блестяще озвучены в тематических пословица — от «Своя рубашка ближе к телу» до «Твою не смердить».
Пропаганда в действии
Дело в том, что у жителей этого края чрезвычайно развито чувство так называемого регионального патриотизма. Это когда свое не только не смердит, но и очень приятно пахнет. Не путайте региональный патриотизм с обычным чувством к малой Родине — когда просто любишь до бест тот регион, где родился и вырос, то запацьохане местечко под солнцем, которое прячется за ближайший терриконы, и нет зрелища милее на свете. Где впервые попробовал вкус земли — когда облизував ее с разбитых губ, хряпнувшись с велосипеда лицом в потрискану от суховеи тропу. Где впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым, получив 5 ненавистной химии. Или впервые полюбил собственные добродетели, пидгодовуючы бездомные котенок. Где впервые, пардон, «трахнув тьолку» в грязном подъезде или написал стихотворения любимой девушке. Словом, все было впервые. Чувство малой Родины присуще всем. Но в Донбассе оно умноженная на патологическую гордость за все то, чем славится этот суровый край — даже если это количество криминальных элементов на одно лицо. Сначала так складывалось исторически. Потом об этом позаботилась местная власть. И нужно признать, довольно умело позаботилась. Если до 2004 года региональный патриотизм проявлялся в основном у болельщиков футбольного клуба «Шахтер» и во время пацанських «разборок», то в преддверии президентских выборов все стало очень серьезно.
Поставив на Януковича, местный капитал должен опираться на истинную поддержку народных масс. Которые, в свою очередь, нужно было подготовить к тому, чтобы они с честью выполнили свою миссию. Главная роль, как положено, отводилась СМИ, которые в условиях жесткой информационной блокады развязали антиющенкивську, а по сути — антиукраинскую кампанию. Надувая региональный патриотизм к гипертрофированной размеров и предоставляя ему излишней агрессивности. Преимущественно за счет антирекламы (вспомните неблагообразные открытки с делением Украины на сорта). Расчет был точен: людям, которые ежедневно рискуют жизнью, а также их близким и родственникам совсем неинтересно чувствовать себя третьим сортом. Тем более, когда им массово прививают чувство региональной превосходства, а на каждом углу лучистую улыбается спаситель от бандеривськои нашествия. Это мы в Киеи посмеивались над непутевых «бигмордамы» с изображением «потому что последовательного». А в Донецке на те уличные иконы едва не молились. И сколько бы я, посещая Донецк, не рвала себе горло и другие естественные отверстия, доказывая, что Донбасс никто не собирается «ставить на колени», огороджуваты колючей проволокой, запрещать русский язык и шматуваты на завтрак донецких младенцев, пошатнуть их невероятную уверенность в обратном было невозможно. Будто их действительно зомбувалы яимось 25-м кадром и т. д.
… Я не осуждаю своих земляков. Я их почти понимаю. Они ни в чем не виноваты. Если бы 20 лет назад судьба не забросила меня в Киев — не знаю, хватило бы сил, мужества и самодостаточности опираться этой информационной войне. Ведь человек по своей природе — существо слабое. Ей свойственно выбирать линию наименьшего сопротивления.
Януковича здесь любят как отца
Тогда, в 2004-м, и состоялся окончательный раскол Украины на противоположные лагеря. Раскол, который поглиблювався тех пор каждый год, с каждой сменой власти.
И я не знаю, как выйти из этого положения (конечно, оставляя за скобками тему печально писсуары). И возможен ли он вообще. Несмотря на отсутствие вековых культурных традиций, общую зрусификованисть и низкий (почти нулевой) уровень национальной (а не региональной) самосвидодомости, у Донбасса все-таки была надежда ментально ближе к Украине. Если бы так называемая местная элита работала не на раскол, а на объединение. Но ей — элите — этого не нужно. Ей выгодно, чтобы земля все больше маргинализувався, так как маргиналы легче управлять — они предсказуемы.
Чтобы не заканчивать на такой вопрос ноте, хочу поделиться оптимистичным, как на мой взгляд, впечатлением от последней поездки в Донецк. Точнее, наблюдением. Вы знаете, что поют местные жители во время праздничных посиделок под водочку? Ну тогда, когда наступает стадия под названием «щас спою»? Я тоже раньше не знала. Не обращали внимание. Нет, не шансон и не «Стеньку Разина». Представьте себе: они поют украинские народные песни. Причем бесчисленное количество. Ну и, конечно, «Спят курганы тьомние» — как обязательную программу. Это уже, как говорится, святое.
210
Загрузка...
