15. Остров. Осень, продолжение

15. Остров. Осень, продолжение 

— Сашка, вставай! – будила меня мама. Я с трудом приоткрыл один глаз.

— Вставай, я Женю покормила, спит.

— Что случилось? – не понял я, с трудом сказал, сильно зевнув. Ночью просыпался, не выспался опять.

— Ты хотел в поликлинику, и погулять, постричься. Не забывай, с 14 часов твоя очередь за Женькой смотреть! Вынесешь её сегодня на прогулку, ладно? А то мне тяжело коляску таскать!

Очередь? Кто её установил, очередь? Я откинул одеяло, потянулся.

— Сашка, фу! Как тебе не стыдно, перед мамой, голышом! И майку надевай, нечего перед Сергеем своими красивыми сиськами трясти! Тебя уже от сестры не отличить! – я офигел от такой отповеди мамы, растопырил глаза:

— Мама! Ты на самом деле беременна, или мне кажется?

— Дурачок! Пока мама кормит грудью, шансов забеременеть почти нет! Так что, не волнуйся, Сашка! Но мы планируем второго, вот тут ты прав! Ты же отказался усыновляться! – и ушла.

Я ещё минутку поворочался в постели, вытягиваясь во весь рост, даже кончики пальцев ног тянулись. Расту, что ли? Вспомнил Сашенькино отражение в зеркале, и сел. Сашенька, наверное, тоже сильно тоскует по мне, наверное, ещё больше, чем я, потому что знает, куда написать письмо, и не может. Почему? Десять лет без права переписки? Я посчитал, на пальцах, сколько осталось до совершеннолетия. Ужасно много, треть жизни!

Встав на ноги, расшторил окно, посмотрел, что за погода сегодня ожидается. Дом, стоящий напротив, уже начал светлеть, скоро солнце встанет.

Где-то напротив моего окна живёт девочка, с которой мы в прошлом году переписывались языком тела. Что-то она перестала подавать мне знаки. Выросла, что ли? Или мой новый вид не внушает ей доверия?

Я мельком глянул на своё тело, хотел сначала надеть привычные девичьи плавки, потом передумал, нашёл свои старые, в виде шортиков, так пошёл в ванную.

Из зеркала на меня смотрела заспанная рожица с всклокоченными волосами. Подмигнул ей, она ответила.

Конечно, Сашенька в таком виде мне не покажется! Я взял щётку, быстро расчесал длинные волосы, вопросительно посмотрел в зеркало. Вдруг подумал, веду себя, как дебил, взял полотенце, протёр не очень чистое зеркало и стал чистить зубы и делать всё остальное.

Ополоснувшись в душе, побежал к маме, на кухню:

— Мама, причеши меня! – мама кормила Сергея завтраком. Увидев меня, он подавился и закашлялся.

— Сашка! – воскликнула мама, хлопая мужа по спине. – Я тебе что сказала?!

— Ой! – я прикрыл грудки и выбежал из кухни. В своей комнате разозлился: в конце концов, это моя квартира!

Наполовину… — сдулся я, сев за стол. Мама с Сергеем официально расписались, теперь не выгонишь.

Достав зеркальце, начал осматривать лицо, нет ли прыщиков? Машинально достал косметичку, привести лицо в порядок. Странно даже, в деревне не прихорашивался. Я улыбнулся: там мне девочки делали макияж, если надо было.

Вошла мама:

— Сашка! Я тебе что сказала?! – свистящим шёпотом спросила она.

— Прости, мама, забылся! – улыбнулся я. – Не хотел сначала заходить! Сделай, пожалуйста, хвостики или косички заплети!

— Какие тебе косички?! Ты же стричься собрался!  Перестань уже, в школу на днях идти! – мама принялась за мою причёску.

— Сделаю тебе хвост. Придётся высокий, а то отрастил себе… Может, отрезать половину?

— Мам, пока не надо! – я подумал. – А как мне в поликлинику идти?

— Ножками, как, — ответила мама, — или тебя отвести?

— Нет, мальчиком или девочкой? – мамины руки замерли.

— Ты издеваешься надо мной?

— Но я похож больше на девочку сейчас, и записан как мальчик, и как девочка.

— Значит, сначала постригись, потом к врачу…

— Ага, с такой грудью! – приподнял я грудки.

— Майку поменьше надень! – посоветовала мама, надевая резинки на хвост.

— Мама, ты же знаешь, мне больно! – вздохнул я.

— Запишись тогда девочкой, пожалуйся на боли, пусть проверят, а там уже признаешься… Всё равно, не затягивай! Не пойдёшь сам, отведу за ручку!

— Да понял я…

— Подожди, мордашку в порядок приведу, — я не стал отказываться. Потом, когда постригусь и переоденусь в парня, перестану скрывать мелкие изъяны кожи на лице.

Мама ещё ноготочки привела в порядок, а то забыл о них совсем.

— Сейчас, Сергея провожу, накормлю тебя, подожди! – убежала целовать милого. Потом пришла, осмотрела меня со всех сторон, добавила пару штрихов.

— Саш, а надень свои плавочки и топик, хочу посмотреть на тебя. Хочешь лифчик примерить? – я удивлённо на неё посмотрел:

— У тебя грудь вдвое больше! У меня припухлость только!

— Ладно! – согласилась мама. – Припухлость второго размера. Надевай тогда плавочки и топик.

Я переоделся.

— Хорошо выглядишь! Стопроцентная девочка. Пошли, позавтракаем, подумаем, что делать.

Мама наложила мне каши, сдобрив сливочным маслом, налила кофе, села напротив, тоже с кофе.

— Саша, я думаю, тебе на самом деле надо так сходить в боьницу. Побудь пока девочкой!

— А что случилось? – насторожился я.

— Сергей, по моей просьбе, пытался связаться с Игорем…

— И что? – сразу насторожился я.

— И ничего, — мама пожала плечами, — ему сказали, твой отец всё ещё в отпуске, на работе его нет, дома тоже.

— А причём здесь я? Девочка? – совсем не понял я.

— Не знаю, — задумчиво сказала мама, — ты мне так больше нравишься.

Я поставил кружку на стол, внимательно посмотрел на маму:

— Ты что-то знаешь!

— Ты очень красивая девочка! Погуляй так, только не хмурься! Осталось мало времени, до первого сентября, смотри, потом некогда будет гулять!

— Где Сашенька?! – спросил я.

— Не знаю, — отвела мама глаза, — правда, не знаю! – я встал из-за стола и вышел. Развели тут тайны!

Что я затягиваю? Схожу сегодня в поликлинику, потом в парикмахерскую поеду! Мама, наверное, хочет, чтобы я совсем взял на себя обязанности мамы, с сестрой не расставался. Девочка с ребёнком естественней выглядит, чем пацан, отвлечь от поисков сестры домашними обязанностями хочет, наверное.

Такой сумбур творился у меня в голове.

Проверив ляльку, сухая ли, крепко ли спит, решил надеть сегодня комбинезончик, подаренный мне Анкой в прошлом году.

Впору пришёлся! Только я подрос, пришлось немного удлинить лямки, и немного тесноват стал в бёдрах, коротенькие штанины, чуть ли не до паха, стали почти в обтяжку, но не мешают движениям и даже растяжке.

Покрутился перед зеркалом, посмотрел сестре в глаза, поговорил с ней.

— Сашенька, мне очень плохо без тебя! Дай хоть весточку, что жива-здорова! Меня будет греть сознание, что ты не забыла меня! Сашенька! Пожалуйста, не сердись, если обидел чем! А я, дурачок такой, обижал, и сильно обижал! – глаза увлажнились, я взял салфетку, аккуратно вытер навернувшуюся слезу, улыбнулся сестрёнке, и она мне ответила! Может, поэтому мама предложила пока остаться Сашкой, чтобы я говорил с ней?

— Мама, я пошла! – хихикнув, громко сказал я, обуваясь в белые полукеды и надевая неизменный рюкзачок со всем необходимым.

— На самом деле, пошла! – улыбнулась мама, выйдя проводить. – Не задерживайся, к трём, не позже, вернись!

— Хорошо, мама! – помахала ей рукой, и запрыгала по ступенькам. На улице, к счастью, никого не было, а то пристанут, дай велик, да куда пошла.

До поликлиники было недалеко, почти рядом со школой, но внутри было полно детей и их родителей.

Потолкавшись, решил отложить визит, и вовремя!

— Привет, Саша! – оклинула меня одноклассница. – Ты за справкой? – я кивнула. – Нашего врача нет, в отпуске ещё, её замещает другая, видишь, сколько народу!

— В этом году ты будешь учиться, или Серёга? – без перехода спросила девочка.

— Скорее всего, Серёжка, — сказал, подумав, я, — а мне отсюда справка нужна, и продлить справку в секцию ещё…

— Ну, подруга, здесь не пробьёшься! Надо с утра приходить, часов в пять!

— Во сколько?! – ужаснулся я, потому что для меня в 8 утра подняться подвиг.

— Попроси маму, — хмыкнула одноклассница, Света её звали. Я покивал головой: «Да, да, так и сделаю!»

Даже если к узкому специалисту идти, всё равно надо к своему участковому сначала попасть, направление взять.

Света между тем поглядывала на мою грудь.

— Как у тебя с грудью? – шёпотом спросила она меня.

— Болит, — признался я.

— У меня тоже, — кивнула девочка, — потому пришла. Спрашивала подруг, сказали, у них всё нормально. У тебя, когда месячные, болит, или постоянно? – я повспоминал. Вчера, кажется, острее боль была.

— Не то, что болит, когда трогаешь или надеваешь тесную майку, больно, — сказал я, — а так терпимо.

— Да, то же самое, — вздохнула Света, — а когда месячные, ноют постоянно! Так на тебя занять очередь? На завтра?

— Если можно, займи! – улыбнулся я, обрадовавшись, что не надо подскакивать в такую рань, а маму тем более боялся просить. – Во сколько подойти?

— Лучше в семь! – улыбнулась мне Света. Мы расцеловались, на прощанье, и я вышел из душной поликлиники на улицу. Подумав, пошёл за великом. Сначала хотел автобусом, но, представив толкучку, духоту и постоянные остановки с рокировкой пассажиров, решил своим ходом сгонять.

Достав из подвала подарок Мишки, отправился в свой старый район. Всё-таки неплохо быть девочкой, никто не спросит, с какого ты района, не предложат подраться. Хотя у меня такое настроение, что и подраться можно, но лениво.

Я ехал без особого желания постричься, у меня в животе приятно разливалось тепло от мысли, что снова встречусь с Лёшкой. Его мне не хватало, всё-таки дружили почти десять лет!

Ехал не спеша, боялся вспотеть, а то неприятно от меня пахнуть будет. Поэтому, наверное, опоздал.

Лёшка ждал меня возле входа.

— Ну, что, занял на меня очередь? – спросил я.

— Да я уже постригся… — смущённо сказал мой лучший друг, снимая летнюю полотняную кепку. Лёшка постригся под мальчика, вся голова лысая, только спереди маленькая аккуратная чёлочка.

— Я тоже так хочу! – стрижка мне понравилась, на всю зиму хватит, а весной снова отрастут волосы!

— Ты что?! С ума сошла? – разволновался Лёшка. – Тебе так лучше! Немного подравнять, и всё!

— Так ты занял мне очередь? – спросил я.

— Да я только вышел. Можешь посмотреть, там опять много народу, может, с девчонками постоишь? – я заглянул, поморщился и вышел.

— Блин, надо в другой раз, — особой охоты именно сегодня стричься у меня не было, сначала к врачу схожу, а то, как представлю, лысый и с грудью, нехорошо делается.

— Пойдём ко мне домой? – спросил Лёшка, взяв мой велик.

— Пойдём! – согласился я, ожидая от друга нечто подобное.

Лёшка поставил велик в сарай, и мы поднялись в знакомую до боли квартиру. Ремонт с тех пор, как я был здесь в последний раз, не делали, на обоях в прихожей даже моя надпись сохранилась, с каким-то номером телефона. Подумав, вспомнил, что это номер прежней работы мамы. Лёшкина мама попросила оставить, и я не нашёл ничего лучшего, как написать его прямо на обоях. Зато надолго! Правда, сейчас другой номер у мамы, да и не работает она пока.

Мы разулись, и Лёшка предложил пока помыть руки, а он разогреет что-нибудь поесть.

— Я не завтракал, побежал сразу очередь занимать, думал, ты быстро приедешь!

— Да я в поликлинику хотела! – ответил я, вытирая руки и критически глядя на себя в зеркало. Взял гребешок из рюкзачка, поправил хвост, припудрил веки, скрывая следы недавних слёз.

— Но там тоже очередь. С ума все посходили! – закончил я, заходя на кухню.

— Будешь жареную картошку с курицей? – спросил Лёшка, ставя трещащую сковородку на стол. – Тебе наложить в тарелку или вместе со мной будешь?

— Вместе, — кивнул я, а Лёшка быстро взглянул на меня, мы с ним всегда так кушали, из одной посуды, чтобы меньше было мыть.

— А я вспомнил, где тебя видел! – радостно сказал Лёшка, отправляя в рот первую порцию зажаристой картошки. На столе, кроме этого, стояли ещё солёные огурцы, на которые у меня вдруг открылось слюноотделение. Я сглотнул и с удовольствием захрустел огурцом, потом заел картошкой. Вкуснотища!

— Ты в прошлом году приезжала, о чём-то с Надей говорила! – я тоже вспомнил, как ездил сюда, ожидая Анкино письмо. Сегодня обязательно напишу! Интересно, она с Сашкой дружит, с одним из близнецов, гуляет с ним? А если гуляет, то целуются, конечно. Со мной же целовался, когда думал, что я девочка. Анка тогда злилась! А я буду злиться? Да я уже злюсь!

Съездить к ней, что ли? Если билет продадут, съезжу.

— А! Это когда ты меня прогнал! – вспомнил я, усмехнувшись. Опа! А Лёшка покраснел!

— Прости, я боялся, Надя рассердится на меня, что рядом с тобой сижу, — пробормотал он.

— Она мне всё равно выговор сделала! – улыбнулась я, с аппетитом поедая картошку с солёными огурцами.

— Что это тебя на солёненькое потянуло? – поинтересовался мой лучший друг.

— А у тебя ещё есть? – спросил я, доедая последний кусочек.

— Есть, конечно! – Лёшка достал из холодильника банку с огурцами, вынул два огурчика, я тут же взял, целый, захрумкал:

— Как вкусно! Мама засолила?

— Да, она! – я чуть не сказал, что всегда любил её соленья, вовремя спохватился.

Картошку мы подчистили, огурцы я съел, хотел уже помыть посуду, как девочка, но Лёшка остановил:

— У тебя маникюр, не надо, я потом помою. Пойдём лучше ко мне, поиграем.

Мы вошли в комнату Лёшки, где проводили почти столько же времени, как в моей. Обычно мы садились на пол, на ковёр, потому что за столом было не совсем удобно.

Но Лёшка не решился предложить девочке сесть на пол, сбегал на кухню, за табуреткой, мне поставил стул.

— Покажу тебе марки. Мы с Серёгой собирали, он охладел к ним, всё мне отдал, а я до сих пор собираю, — и открыл передо мной кляссер, пододвинулся поближе, прикоснулся к моей ноге своей голой ногой, потому что был в коротких шортах, тихонько засопел над моим ухом.

Я, конечно, охладел к филателии, но сейчас с удовольствием рассматривал свои марки, подаренные лучшему другу, и новые, которые он приобрёл.

— Лёш, ты обещал музыку, — мне было хорошо, но всё-таки Лёшка слишком плотно прижимался ко мне, жарко от него стало.

— Сейчас! – у Лёшки был неплохой магнитофон, «Комета». Он включил его, зазвучала мелодия.

— Покажи Серёжкины фотографии! – попросил я. Лёшка с удовольствием достал альбом.

— Пойдём на пол? – предложил я, и Лёшка с готовностью опустился на ковёр, я уселся напротив него, скрестив ноги. Лёшка «незаметно» заглядывал мне под штанины, надеюсь, ничего там не заметил, кроме краешка плавок.

А вот Серёжка был на меня не похож. Я даже зеркальце достал, сравнивал. Почти ничего общего между этим смеющимся пацаном с короткой стрижкой и мной. Я даже растерялся.

— Ничего не похожи… — буркнул я.

— А ты улыбнись! – посоветовал мне мальчик. Я улыбнулся, и тут же увидел себя в фотографиях.

— Прямо волшебство какое-то! – поразился я.

— Да, я тебя тоже не сразу узнал! – улыбнулся довольный Лёшка.

— В смысле, узнал? – у меня даже всё съёжилось внизу.

— Ну, что вы с Серёжкой похожи. Только когда ты мне улыбнулась!

— А…, — протянул я, успокаиваясь. В это время по магнитофону запела группа «Тич ин», песню «Я одинок».

— Потанцуем? – спросил Лёшка, и я согласился, это была одна из моих любимых песен.

Мы топтались посреди комнаты, Лёшка прижался ко мне, я слышала его частое биение сердца, нежное прикосновение рук на талии. Ниже он не решался опустить. Я держал свои ладошки у него на плечах, наши губы были совсем рядом, мы иногда встречались взглядами.

Лёшка вздохнул, немного плотнее прижал меня к себе, я почувствовал его твёрдый членик, не отстранился. Тогда Лёшка решился, и поцеловал меня, посмотрел вопросительно в глаза, и ещё раз, уже немного решительнее. Я не протестовал, началась другая песня, не менее мелодичная, «Ты для меня всё».

У меня в голове немного помутилось, я сдерживал смех, но не стал нарушать радостно-лирическое настроение своего лучшего друга. Он ничего не говорил, и хорошо, только прижимал меня покрепче и целовал. Я одного боялся, как бы он не кончил на меня, слишком плотно прижимался членик к моему животику. У меня никак не реагировал, всё же он был моим лучшим другом, мальчиком, и я мальчик. Мы никогда не трогали друг друга за интимные места, хотя купались вместе голышом всегда, когда можно было, не спрашивали, как там, у тебя, почти внимания не обращали на писюны и крохотные яички, мы просто дружили.

А вот разошлись мои родители, и наши с Лёшкой пути разошлись.

Я не противился его ласкам, всё же я его по-своему любил, и Лёшка скорее всего довёл бы себя до оргазма, начался уже третий танец, а он всё не отпускал меня, но в это время кто-то начал открывать дверь.

— Мама! – испуганно шепнул Лёшка, и упал на ковёр. Я тоже сел, опять открыл альбом. Лёшка сидел рядом, пряча лихорадочно блестевшие глаза.

Женщина вошла, заглянула к нам, в открытую дверь.

— Здравствуйте, мальчики! – улыбнулась она.

— Здравствуйте, тёть Лен! – на автомате ответил я, обернувшись, и улыбнулся.

— Здравствуй, Серёжа! Еле узнала! Зарос как! – я испугался.

— Мам, какой Серёжа! Это Саша, девочка! – возмущённо сказал Лёшка.

— Да? Действительно! – пробежала она взглядом по моей фигурке, когда я встал перед ней на ноги. – А как на Серёжку похожа! И повадки, и голос! – тёть Лена подозрительно ещё раз посмотрела на меня, задержала взгляд на груди, на шортиках, не выпирает ли там что? Ничто не выдавало меня.

— Я тоже обратил внимание, как они похожи, когда Саша улыбается! – показал Лёшка маме альбом с нашими фотографиями.

— На самом деле! Я пришла пообедать. Вы будете?

— Мы только что покушали, мам! – быстро сказал Лёшка, глазами показывая мне на выход. Я тоже поторопился уйти, пока тётя Лена не вздумала со мной поговорить «о своём, о девичьем». Лёшка, скорее всего, боялся того же, но уже разговора с ним.

— Пойдём, ещё в парк сходим? – предложил Лёшка, взяв меня за руку.

— Ещё целоваться хочешь? – рассмеялся я. – Не вовремя мама спугнула?

— Да, не вовремя, — вздохнул мальчишка, — скажи, классно было?

— Скажу! – кивнул я, потому что на самом деле мне всегда с Лёшкой было хорошо, а сейчас, когда принял меня за девочку, тем более. Дыхание у него чистое, губы мягкие, не наглеет.

— Только целоваться больше не будем, Лёша! – попросил я.

— Почему? – огорчился мой лучший друг.

— Губы опухнут, а мне завтра в больницу.

— А мы потихоньку и немного! – Лёшка осторожно взял меня за талию и аккуратно поцеловал.

— Уммм…, — тихонько сказал он, закрыв от удовольствия глаза. Неудобно было стоять, как пень, я ответил, тоже покусывая губами его нижнюю губку.

С трудом освободился от него, постояли, обнявшись, пошли дальше.

— Мне опять надо к ребёнку, — сказал я, не выпуская Лёшкиной руки из своей. Удивительно, но у меня притупилась боль от пропажи Сашеньки, хотя помнил о ней постоянно, особенно, когда целовался, представлял, что целуюсь с ней, с моей дорогой сестричкой.

— К своему, что ли? – улыбнулся Лёшка.

— Конечно, к своему. К сестрёнке. Мама очерёдность установила, с утра она с ребёнком, с двух-трёх часов, до вечера, я.

— Хорошо, ты же девочка, будешь уметь за своей дочкой ухаживать.

— А мальчику не надо уметь? – удивился я.

— Надо, конечно, но не так сильно, он же работать должен, пока мама с ребёнком.

— Всё-то ты знаешь! – вздохнул я. – Когда Надя приезжает? – Лёшка помрачнел:

— Зачем тебе?

— Чтобы она не застала нас врасплох, — хихикнул я, а Лёшка широко улыбнулся, схватив меня за руки:

— Ты просто чудо, Сашка! – воскликнул он. – Значит, завтра придёшь? — Я кивнул, с улыбкой.

Мы ещё побродили по аллеям, пока не стало понятно, что мне пора домой. Мы ещё раз нежно поцеловались и распрощались.

— Тебе занимать завтра очередь? – спросил Лёшка, не выпуская меня из рук.

— Завтра мне в больницу с утра. Когда освобожусь, не знаю. Но потом сразу сюда! – Лёшка расплылся в довольной улыбке.

Домой я ехал в приподнятом настроении, потому что не один в этом мире, у меня есть Лёшка, с ним можно дружить, у нас есть общие интересы, можем в футбол играть или в волейбол, просто гулять, взявшись за руки…

Размечтался! А Надя? Она же не сегодня, завтра приедет из лагеря, сентябрь скоро!

Приехав к своему дому, обнаружил Колю и девчонок, они сидели на лавочке и чему-то смеялись. Увидев меня, кинулись навстречу:

— Ура! Сашка приехала! Дай покататься!

— Катайтесь! Коля, пойдём, коляску поможешь вынести на улицу?

— Пошли, конечно! – согласился мальчик, с удовольствием побежал впереди меня.

Я, пока ждал, посетил туалет, а то с девочками и мальчиками не знаешь, куда бежать.

Мама выкатила коляску, пошла собирать ляльку к прогулке.

Вдвоём легко выносить громоздкую коляску! Говорят, в новых домах специальные колясочные помещения стали строить, а нам пока вот так, по старинке. Девочке уже четыре месяца, уже сидит и пытается встать в кроватке, крепко хватаясь за решётку. В коляске тоже сидит, пока не надоест. Когда надоест, ложится и засыпает.

Девчонкам нравится возиться с малышом, я позволяю, не выпуская из глаз. Коля рад погулять со мной, пока Маша с Дашей развлекают Женечку. И что я жаловался, что один остался? Коля каждый день приходит, надеется со мной остаться наедине, хоть понимает, что ни единого шанса у него нет на взаимность.

Погуляли хорошо! Девчонки утомили девочку, та и смеялась, и прыгала, держась за руки, и поспала немного, пока девчонки по очереди катались на велике. Коля рассказывал, как ездил к бабушке, но там было всё скучно, речка мелкая и без песчаных берегов, лежать приходится на траве. Пацаны курят, а то и пьют плодововыгодное вино за 95 копеек бутылка. Коля тоже пробовал, когда попалось земляничное. Вкусно и не очень пьянит, правда, потом какой-то привкус неприятный появляется. Девчонки были…

На этом рассказ у Коли оборвался, и он засобирался домой. Я вздохнул: любовь любовью, а тело требует разрядки. Как я его теперь понимал!

Вечером написал письмо Анке. Написал всю горечь разлуки с девочками и особо остро, с Сашенькой. Даже закапал листок слезами, сказал, что ревную её к Сашке, как подумаю, что вместе гуляют и целуются. Потом написал, как встретил старого лучшего друга. Как мы с ним целовались, не написал. Подумав, написал похожее Вите, расспросил, где они поселились и видно ли из окна море, какой там песочек и тёплая ли вода.

— Мама! Разбудишь меня завтра в половину восьмого? – попросил я за ужином.

— Опять на стадион, что ли решила бегать? – спросила мама.

— Нет, мне завтра девочка очередь займёт, схожу к врачу.

— Умница, хоть что-то доброе сделаешь.

Я благоразумно промолчал.

Ночью я хорошо спал, Женя нагулялась, тоже спала без задних ног, так что проснулся я утром без стонов и ворчаний. Мама посмотрела на меня, как я потягиваюсь, вставая на цыпочки, на мой торчащий писюн и грудки с острыми сосцами, сказала только:

— Оденься! Там Серёжа ходит, наверное, на работу собирается.

Пришлось одеться в трусы и майку. А потом, в ванной, снова раздеваться. А потом снова одеваться!

В промежутке между раздеваниями-одеваниями поговорил с Сашенькой. Сестричка о чём-то хотела предупредить, но в дверь постучали.

— Сашка, имей совесть, выходи! – собственным туалетом не дадут воспользоваться, блин! Я оделся, сердито прошёл, не глядя, мимо Сергея.

— Извини, Саша, на работу опоздаю! – я только дёрнул плечом. Какого чёрта ломиться? Я стучу когда-нибудь? Нет, покорно жду, когда их величества не торопясь сделают все свои дела.

— Что опять? – сердито спросила мама.

— Ничего! Посрать спокойно не дадут! «Я опаздываю, я опаздываю!». Вставать раньше надо!

— Сашка, немедленно прекрати! На нём весь дом держится, он устаёт на работе! – чуть не со слезами сказала мама. – Какой ты бессердечный! – забрала Женю и ушла, кормить, наверное, она кормит по часам, приучает к порядку, а ночью обычно я кормлю. Посмотрев на грудку, ничем не уступающую Светкиной, улыбнулся: отсюда бы ещё молочко текло! Никаких забот с ночной кормёжкой!

Я запечатал письма в конверты, подписал адреса, по дороге брошу в ящик. Подождал, пока Сергей уйдёт, побежал доедать то, что осталось от него.

Не знаю, может, мамин муж хороший человек, когда с ним знакомился, показался мировым парнем. Он возился с детворой, с моими ровесниками тоже, а сейчас на меня не обращает внимания, слова не скажи, сразу чемоданы пакует…

Это я о том случае, когда он, вроде шутя, спросил, что я тут делаю. Типа, столько пропадал, и на тебе, явился!

А я, на секундочку, из сумасшедшего дома приехал. Настроение не очень, потому что на руках не носят, не обнимают и не целуют в разные части тела.

А до этого выдержал битву с сатанистами. Тогда, как раз, закодировали меня, забыл половину ужасов.

И вот, говорю ему: «Это моя квартира!»

А он собрался и ушёл! Я не против, если он опять уйдёт, толку от него…

— Чего ты такой злой? – спросила мама. – В туалет не дали сходить? Иди, свободно там.

— Уже не хочу. Спасибо! – ответил я и пошёл одеваться.

Может, вся проблема во мне? – думал я, выбирая, что бы такого сегодня надеть. Деньги есть, а купить нечего, одна серость. Может, администратора поискать? А ещё лучше, Кира.

Решил всё-таки, розовые шортики с розовой футболкой, белую бейсболку надену, как раз хвост пропущу в дырку сзади, белые носочки с розовыми полосками, белые полукеды…

Всё чистое, постирано и поглажено лично мной. Новое бельё надо ещё надеть. Тоже светло-розовые девичьи трусики и маечку на тонких бретельках, с вытачками.

Почему-то вспомнилось, как стеснялся первый раз надевать девчоночью одежду. Вот чудак! Она так приятно на мне сидит, красивая! А если играть на улице, так есть другая, из серого трикотажа.

Расчесал сам хвост, не надо было с мамой спорить! Перевязал несколькими резинками, проверил кнопки в ушах, посмотрел в зеркало и сморщился. Макияж не сделал! И маникюр забыл.

Сел за столик, посмотрел на часы. Блин! Уже пора! Быстро обмахнул лицо пуховкой, освежил ногти бледно-розовым лаком и побежал.

Надо раньше вставать! И с мамой не спорить, тогда и причешет, и макияж сделает!

Скорее в мальчишку, что ли? Ни мыться, ни лицо делать не надо, тем более, маникюр!

Поликлиника только открывалась, а народ уже клубился у дверей. Взрослые и дети, с плачем и торжествующими криками всасывались внутрь поликлиники.

— Сашка! Сюда! – увидел я Свету, одноклассницу, и поспешил к ней.

— Такие здоровые девки, сиськи больше моих, а вперёд лезут! – раскричалась мамаша с ребёнком на руках. Ребёнку было года три-четыре.

— Мы честно с пяти утра отстояли! Имеем право! – скандально ответила Света. – Это детская поликлиника, между прочем! – женщина даже задохнулась от наглости.

— Она стояла! – подтвердила какая-то женщина, — А вот эта, в розовом, не стояла! Ишь, с утра наманикюрилась, намазалась, надушилась, и пришла! На готовенькое!

— Я на неё очередь занимала! – воскликнула Света. – что нам, всем классом здесь стоять? В следующий раз она мне займёт очередь! Правда, Саша? – я, конечно, подтвердил, вынимая из кармана пилку для ногтей и старательно подпиливая то, что не успел обработать.

— Прекрати сейчас же! – опять завизжала женщина, а я испуганно огляделся, что происходит.

— Не нервируй тёток, — посоветовала Света, и я убрал пилку. Мне надо было записаться к своему педиатру, я горестно думал, под какой фамилией. Потом махнул рукой и решил назваться Сашей Дальченко. Назваться Серёжей Дымченко не решился, не тяну я на Серёжку.

— Я к Валентине Анатольевне! – сказал я в окошко. – Седьмой участок.

— Её нет, замещает Любовь Сергеевна, в пятом кабинете. Записывать?

— Конечно! – удивился я. За мной записалась Света. Хорошо, не спросили, по какому поводу пришли, а то не знаю, что сказать.

— Ты иди вперёд! – сказала мне Света. Я пожал плечами, не понимая, чего она боится. Я пацан, и то не боюсь с девчоночьими проблемами идти к врачу. Так я сначала думал. Оказывается, вовсе даже не девчоночьими…

— Ну, рассказывай, Саша, что беспокоит? – спросила Любовь Сергеевна, и сразу полезла со шпателем в рот.

— Что молчишь? – удивилась женщина.

— А-а-а! – сказал я.

— Понятно. Горло красное, что ещё? – сестра старательно записывала диагноз.

— Грудь болит! – сказал я.

— Раздевайся! – я скинул бейсболку, потом футболку.

— Почему лифчик не носишь? – я пожал плечами:

— Пока не мешают, а если сдавить, больно, — врач осторожно потрогала грудь. Я вздрогнул.

— Что же ты хочешь, девочка, молочные желёзки растут…

— Только я не девочка, а мальчик! – решился я.

— Мальчик?! – смотрела на меня врачиха, и сестра тоже заинтересовалась, и не могли найти ничего мальчишечьего, даже шорты, туго охватывающих меня спереди и сзади, и очень короткие, не выдавали во мне мальчика.

— Что ты мне голову морочишь? – рассердилась Людмила Сергеевна. – Вот и карточка твоя, написано: пол женский!

— А кто бы мне выдал карточку Серёжки Дымченко? – спросил я. – А эта карточка, моей сестры-близнеца.

— Значит, гинекомастия у тебя, — сделала заключение врач, — стесняешься с такой грудью, как мальчик, одеваться?

— Не совсем так, — сморщился я, — не очень стесняюсь, скорее, надеть нечего. В прошлом году были ещё маленькие, оделся в мальчика, назвался Серёжкой, и все меня звали Серёжкой, только считали девочкой, спрашивали, мальчиком хочу быть, что ли?  Сами понимаете, в такой одежде меньше привлекаю внимание.

— Лара, пойди в регистратуру, найди там карточку Серёжи…

— Дымченко, — подсказал я, — или Серёжи Кузнецова. Дымченко я по маме, Кузнецов по папе. Саша Дальченко по маме, Кузнецова Саша по папе… — перечислял я наши с Сашенькой фамилии.

— Так какую карточку искать? – не поняла медсестра.

— Серёжу Дымченко, наверно…, — сказал я, — или Кузнецова Серёжи. Могли из бывшей нашей поликлиники мою картчку переслать.

— Иди, Лара, видишь, какой необычный пациент нам попался! Пациент! – обратилась она ко мне. — Топай за ширму, раздевайся до гола!

— Зачем? – удивился я. – у меня же грудь…

— Грудь растёт из-за гормонов, которые вырабатывают половые железы. Знаешь, что это такое?

— Примерно, — буркнул я и пошёл раздеваться. Не зря надел всё чистое.

— Ой, какая умничка! – зашла за ширму следом за мной Людмила Сергеевна, где я быстро сбросил шорты и трусики, и замолчала, увидев вываливающиеся из животика яички и писюн.

— Сколько лет? – спросила врач. Садясь на кушетку и ощупывая яички.

— Четырнадцать, — ответил я.

— Волосиков не было? Или удалил?

— Не было… — покраснел я, вспомнив мазь Димки. Но не говорить же, что за мазь! Тем более, писюн и яички тоже детские остались. Видел я у своих ровесников, уже такие, как у моих знакомых близнецов, крупные, хотя у одних ребят растут волосы, у других нет.

Людмила Сергеевна тщательно всё проверила, осмотрела головку. Залезла в попу, я уже знал, что там находится предстательная железа, взяла капельку жидкости на анализ, потом довела до оргазма, получив в стеклянное блюдечко немного спермы. Опять выделилась прозрачная.

— Неплохой член, — кивнула врач, — для твоего возраста нормальной величины, а вот яички маловаты. Назначу тебе ещё анализ крови, из вены, на гормоны. Почти у 70% мальчиков подросткового возраста гинекомастия бывает, не волнуйся, должно пройти само, со временем. Обычно грудки поменьше вырастают, но тоже беспокоят ребят, стесняются. А ты хороший выход нашёл! Такая красавица получилась! Наверное, отбою нет от мальчишек? – я покраснел, стоя голышом, с девичьими грудками и средних размеров члеником, яички подтянулись к животу, готовясь запрыгнуть на уже привычное место.

— Яички не перегревай! – строго сказала Людмила Сергеевна. – У них температура должна быть на два градуса ниже тела! – я хмыкнул, не веря.

— Хоть ночью спи без плавок!

— Я без всего сплю, — подтвердил я, — а как же пацаны, которые постоянно ходят в длинных штанах? А взрослым, так вообще, запрещают в шортах в любую жару ходить? Я хоть в коротеньких шортиках всегда. А дома раздеваюсь.

— Это их проблемы, хотя я постоянно говорю мамашам, что нельзя перегревать и переохлаждать мальчишек, то есть, летом надо в трусиках бегать, а купаться голышом! Зимой тепло одевать, но не укутывать! Как об стенку горох! – махнула врачиха рукой.

— Людмила Сергеевна! – попросил я, так и стоя голышом. – Я хочу на тхэквондо опять пойти, заниматься борьбой!

— Иди, кто тебе мешает?

— Грудки больно! Если ударю, ажно выть хочется! – взмолился я.

— Когда грудки такими крупными стали?

— Примерно полгода, — прикинул я.

— Значит, примерно через год должно пройти. Хорошо бы проверить все железы, но у нас нет таких возможностей, так что, бегай пока девочкой.

— А как в школу?! – округлил я глаза. – В прошлом году почти не видно было, и то не поняли, кто я, пацан или девчонка! Вон, в очереди девочка сидит, одноклассница, думает, что я тоже девочка!

— А я что сделаю? – развела руки Людмила Сергеевна.

— Ну хоть боль снимите! Опухоль, так и быть, оставьте! – попросил я.

— Попробую выписать обезболивающее, только не злоупотребляй, принимай строго по рецепту! – и ушла.

— Людмила Сергеевна! – выглянул я из-за ширмы. – Мне одеваться?

— Как хочешь, — ответила мне врач, читая мою карточку и записывая результаты обследования, — вызывай следующего.

Я быстро оделся и вышел из-за ширмы.

— Мне бы справку в школу…

— Возьми рецепт и направление на кровь. Завтра с утра, к восьми, натощак. Когда будут анализы, тогда будет справка.

— Людмила Сергеевна, можно один вопрос?

— Да, Саша?

— Если мама кормит ребёнка грудью, она может забеременеть?

— Может, — сказала врач, — причём, случается такое нередко.

— А…, мама говорит, что нет.

— Передай маме, что если кормить по часам, а ночью не прикладывать грудь, то вполне можно забеременеть, если не предохраняться, конечно. Но все считают, если нет месячных, то всё, можно не предохраняться! У тебя, кстати, когда последний раз были месячные?

— Э-э-э-э… Вчера, кажется…

— Вот, после этого пять-шесть дней безопасно, и перед этим столько же. Всё, иди, не задерживай!

Я вышел, тут же ко мне подскочила Света:

— Что ты так долго?

— Сказали, болеть может из-за роста желёз, — пожал я плечами, — не те гормоны, что ли вырабатывают, мне все железы прощупали!

— А туда лазили? – показала девочка на низ живота.

— Да, мне в попу даже лазили!

— Ну, это понятно, туда всегда лазят…

— Ладно, Света, зовут уже тебя! Иди и ничего не бойся! – и я пошёл домой, довольный, что не я один такой, и скоро избавлюсь от боли в груди.

Хотя, 70% очень много, и половина пацанов в классе сейчас щеголяли бы такими грудками. Хотя нет, если небольшие, скрывают, боятся раздеться до гола, даже по пояс сверху!

Потом подумал о маме. Ночью не кормит, днём по часам… Да ну нах…! Только мне ещё не хватало беременной мамы! В прошлый раз намучился с ней! Ещё и спать ко мне будет приходить! Помру с ней рядом от стояка!