Солнце клонилось к закату. Устало перебирая натруженными ногами, Беня шагал вдоль набережной и изредка прикладывался к пивной банке. Какой закат! Рабочий фабрики глядел вдаль, пил пиво и думал, что, наверное, неплохо было бы сейчас сбросить все – сумку, кепку, футболку, боты – и с разбега нырнуть прямо в студеную воду, в вязкую, подернутую зеленой рябью глубь…
Но он слишком хорошо знал, какие гадости попадают в реку с прилегающих заводов и фабрик. И с его родной консервной фабрики — в том числе.
Жара постепенно, минута за минутой, сходила на нет. Вместе с ней исчезал соленый пот за спиной и у висков, стремительно остывал горячий асфальт, словно успокаивался после напряженного дня. Люди же наоборот, все как один, куда-то сосредоточенно спешили, будто забывали расслабиться после долгой работы. Не ведающий отдыха город провожал не ведающее отдыха солнце и с упоением погружался в ночь, прохладную, ободряющую.
Беня лениво пинал пивную банку, когда увидел за углом обшарпанного двухэтажного дома странного человека. Он стоял, небрежно прислонившись к стене, и курил трубку, длинную и тонкую. Странным Бене показались, в первую очередь, пиджак незнакомца – старомодный и длинный, название его Беня знал, но забыл, и штаны – узкие и короткие, чуть ниже колен. Необычной была и рубашка мужчины: на ней красовался белоснежный кружевной воротник, похожий на пышный садовый цветок. Довершала причудливый ансамбль шляпа, законное место которой, как рассудил Беня, в музее.
— Бенедикт?
Фабричный работник сглотнул пивную слюну и понял вдруг, что стоит на одном месте уже минуту, беззастенчиво разглядывает этого странного типа, а тот, в свою очередь, смотрит Бене в лицо и даже называет его полным именем. Но откуда он только узнал? Неужели Шура проболтался? Шурой звали усатого сортировщика с пятой линии, и это был единственный друг Бени, работавший на фабрике. Как Шура мог быть связан с этим странно одетым мужиком?
— Бенедикт, вы мне что-нибудь ответите?
Беня наконец оторвал взгляд от странного – сюртука, он вспомнил! – незнакомца, и впервые посмотрел ему прямо в лицо. И обомлел.
Шрам на переносице – от прицельного удара сестры игрушечной лопаткой в раннем детстве. Родинка на левой щеке, очень заметная, такая сразу бросается в глаза. Брови, по дурацкой случайности подпаленные неделю назад, под ними — глаза цвета наваристого холодца. Нос с горбинкой, почти впалые щеки, синева щетины – все это было точь-в-точь такое же, как у самого Бени.
Перед ним стояла его точная копия, клон, наряженный в старинную одежду времен Пушкина, или черт знает кого еще.
— Ты кто? – тупо спросил Беня, беспомощно глядя на свое отражение, которое вдруг ожило и вылезло из зеркала.
— Я – покупатель, — серьезно сказало отражение, — и я хочу сделать вам предложение, отказаться от которого будет весьма трудно.
Беня нахмурился и почесал лоб худосочной рукой. За последние пару лет он совсем отощал; зарплату платили с задержками, линии закрывали, поставки сокращали, как и затраты на содержание работников. Время было злым, и смены шли одна за другой, начисто выметая из головы хоть какую-то надежду на светлое будущее.
— Почему вы выглядите как я? – спросил Беня и осторожно подошел чуть ближе к этому странному человеку.
— А может, это вы выглядите как я? – незнакомец не шутил, даже не улыбался.
Беня в ответ промолчал.
— Я предлагаю вам продать мне кое-что… — начал было человек, но Беня замотал головой и задал еще один вопрос:
— А откуда вы знаете, как меня звать?
Незнакомец как-то странно поморщился лицом Бени – сам Беня так никогда не делал – и сказал:
— Ваш отец сказал.
— Не может того быть! – воскликнул рабочий. – Он до моего рождения помер!
Как-то незаметно и ненавязчиво наступил темный вечер: тени домов сдвинулись, расползлись и превратились в сумерки. Худощавый бледный Беня стоял, нервно наглаживая ремень сумки, и чувствовал, как во рту становится сухо, все суше и суше, и сердце начинает дрожать, будто сухой лист под порывами ветра.
«Что-то нехорошо мне» — успел подумать работник консервной фабрики, прежде чем рухнул прямо в руки незнакомцу, что был как две капли воды на него похож.
***
Очнулся Беня на лавочке у набережной, и плеск воды в реке будто вернул его к жизни. Крепкая рука незнакомца поддерживала его голову и спину. Когда он все же открыл глаза и нашарил во тьме забытья собственное тело, таинственный клон тактично убрал от него руки и положил их в карманы сюртука.
— Кто же ты, черт возьми, такой? – прохрипел утративший голос Беня.
— Я покупатель, — снова уклончиво ответил клон.
— И что же ты покупаешь?
— Этот мир.
Вода в реке мирно плескалась, а Беня хрипло рассмеялся – слабо и не искренне.
— И зачем он, блин, тебе нужен? – спросил он, пытаясь нащупать в левом кармане деньги. Нащупав их, он удивился тому, что этот ненормальный их не стащил.
— Это уже мое дело, — незнакомец встал со скамьи и сделал два шага к реке, огороженной ажурным заборчиком.
— Послушай, мужик, — сказал примирительно Беня, — спасибо, конечно, что помог мне – видимо, меня работа совсем доконала, и…
— Именно так, — сказал клон, — работа вас доконала. Это ведь рабская работа, скотская даже, я бы сказал. Неужели вы не мечтаете о чем-то большем? Неужели вы не видите, что этот мир погибает, и люди стоят за этим?
Странные вопросы и рассуждения незнакомца смутили Беню.
— О чем ты?
— Не прикидывайся, Бенедикт. Я знаю, ты думал об этом. Изменения климата, гражданские войны, голод и неурожаи, власть сильного над слабым – разве этого заслужил человек?
Беня совершенно притих.
— Разве ты заслужил такой участи – доживать свой век среди мусора и тряпья, на свалке истории, пожаром на которой все и завершится? Неужели ты хочешь медленно сдохнуть вместе со всеми, Бенедикт?
В очередной раз услышав свое полное имя, Беня взбесился:
— Да откуда ты знаешь, как меня зовут, блин!?
— Я уже сказал тебе, — устало отвечал незнакомец, — от твоего отца Марка. И вообще, это совершенно неважно.
«И моего отца он знает, как зовут».
Над рекой уже плыла луна – огромная, жуткая. Беня лишь раз глянул на нее, и ему стало не по себе. «Как? Разве уже ночь?» — подумал он рассеянно.
— Ночь бывает внезапна, — словно прочитав его мысли, сказал таинственный собеседник, — но в этом и ее очарование. А теперь ответь мне на главный вопрос: продашь ли ты мне этот жалкий мир?
Беня усмехнулся.
— Что ты несешь? – сказал он. – Как я могу продать тебе то, что мне не принадлежит? И никому не принадлежит, наверное.
— Вздор, — его клон вдруг насупился, — у мира есть хозяин, и сегодня это ты, Бенедикт. Продай его мне, и мы покончим с этим делом.
Беня устало вздохнул и решил подыграть умалишенному.
— А что я выручу от такой продажи? – спросил он вдруг. – Какую сумму ты готов мне предложить?
— Десять лет сытой, довольной и безбедной жизни, — спокойно ответил сумасшедший, будто бы ждал такого вопроса, — для тебя, твоих будущих возможных детей и жен.
Беня хохотнул.
— Ну что же, десять лет такой жизни – дело хорошее. Но если ты заберешь мир, а меня оставишь без него, как мне эти десять лет жить-то?
— Я заберу мир после этих десяти лет, конечно, — сказал двойник Бени, — а чтобы все было честно, ты подпишешь контракт.
В мгновение ока незнакомец извлек из кармана сюртука свернутый вчетверо документ, будто пожелтевший от времени и весь мелко-мелко исписанный. У Бени тут же зарябило в глазах от обилия параграфов и разделов.
— Хороший юрист договор составлял, да? – сказал Беня, даже не желая ознакомиться со странным договором.
— Лучший из всех, что когда-либо жили, — уточнил двойник. — Так ты подпишешь договор? Хотя бы в благодарность за то, что я тебя на закорках сюда оттащил и усадил на лавку, когда тебе плохо сделалось.
Беня снова хохотнул. «М-да, — подумал он, — бедняга совсем тронулся. Но он ведь и правда меня выручил… Вот только какого черта этот чудак так на меня похож? Просто вылитый я!».
— Ну, вы согласны? – договор так и маячил перед Беней, который, не выдержав давления, плюнул на все.
— Согласен. Десять лет сытой жизни – почему нет? Где расписаться надо? Ручка есть?
Очень быстро нашлась ручка, и договор был подписан.
— Отлично, — сказал двойник, — а теперь – прощай, Беня. Вот увидишь, завтра твоя жизнь круто изменится!
После этого фабриканту снова стало плохо, и он опять потерял сознание. А когда очнулся, загадочного двойника рядом не было – ни на скамейке, ни возле нее, ни под ней.
«Надо сходить к врачу» — думал Беня, бредя домой, к своей крохотной съемной комнатушке, к старому свалявшемуся лежаку, к потертому одеялу…
***
Это были хорошие десять лет – сытые и довольные, как и обещал двойник.
Началось все с того, что бригадир сломал шею, упав с третьего этажа. Тогда Беню назначили на его место, к всеобщему удивлению и его радости. Потом, через полгода, случилось еще кое-что – директор фабрики пригласил Беню к себе в кабинет и попросил стать его деловым партнером. Тогда Беня понял, что его хотят использовать как подставное лицо для каких-то темных дел, но спорить ни с чем не стал. Директор переписал на Беню кое-какие свои активы и попытался воспользоваться лазейкой в законе, чтобы выкупить соседний завод, но, увы, обманул сам себя.
Неделю спустя после их разговора с директором Бенедикту позвонили и сказали, что отныне консервная фабрика принадлежит ему, потому что остальные совладельцы уличены в коррупции и лишены права владения предприятием. Беня мало что понял из сказанного инспектором, но спорить в очередной раз не стал.
Фабрикой он управлять, конечно, не умел, но и глупцом Бенедикт не был. Наняв хорошего управленца, Беня позволил себе и своим немногочисленным друзьям пожить всласть, наслаждаясь богатствами, которые ему подарила, как теперь он говорил безо всякой злой усмешки, родная фабрика.
А мир пока двигался к своей последней минуте – медленно, но неуклонно.
***
Это случилось летом, вечером, в час, когда солнце клонилось к закату.
Бенедикт Маркович шел по набережной, его дорогой костюм лоснился на солнце. Белый воротник рубашки пропитался потом, толстая шея была красной и мокрой, волосы на затылке торчали ежиком. На руке владельца консервной фабрики блестели в лучах закатного солнца золотые часы – дорогие, красивые, — и именно в их циферблате Бенедикт Маркович увидел свое отражение. Но не настоящее.
Это отражение было младше его на десять лет и одевалось в старомодную одежду. Не сразу Бенедикт сообразил, кого же он видит в часах, а когда сообразил, сердце его упало, а ноги – подкосились.
Сумеречная тень шагнула к нему из часов и схватила за руку. Прикосновение ее было холодным и злым.
— Отпусти меня! – прокричал Беня, но из горла его вместо крика доносился лишь слабый хрип.
Старый знакомый в сюртуке и шляпе улыбнулся.
— Отпустить тебя? А как же наш договор? – свободной рукой он извлек из кармана свернутый вчетверо документ. – Разве не вы его подписали, Бенедикт Маркович?
Беня, обессилев, рухнул на колени.
— Но ты же… — прошептал он едва слышно, — хотел забрать мир… не… меня…
Молодой двойник Бенедикта, не отпуская его руки, довольно осклабился.
— Да. Я заберу твой мир, и он станет моим.
Бенедикт снова попытался закричать, и на него навалилась тьма – тяжелая, плотная, словно занавес в театре…
***
Когда уставшая душа покинула бренное тело, покупатель деловито оглядел свой новый костюм, дорогие часы и мир – уставший, жаждущий смерти.
— Ну что же, — сказал новый Бенедикт Маркович сам себе, потирая руки, — приступим.
Остановить его не удалось.
Автор: Андрей Старцев
111
Загрузка...
