Чистильщик

Мария Александровна возвращалась домой поздно вечером. Она работала учителем старших классов и сегодня после окончания уроков второй смены задержалась на работе. Ей совсем не хотелось идти домой. Их отношения с Андреем давно превратились во взаимную ненависть. Соседи то и дело жалуются на крики и шум из их квартиры. Но сделать с этим она ничего не может. Она пыталась с ним поговорить, выяснить всё без ругани и разбитой посуды, но каждый раз это заканчивалось одним и тем же. Но, может, сегодня именно тот день, чтобы снова попытаться вернуть гармонию в их брак? После работы Мария Александровна решила зайти в магазин за продуктами и заодно купить торт и бутылку хорошего вина.

— Андрей?! — крикнула она, как только вошла в квартиру. — Андрей, помоги мне с сумками.
Мария Александровна сразу почувствовала неладное. Что-то было не так, но она не могла понять, что. В воздухе словно повисло напряжение. И где Андрей? Почему он не отвечает? Куда он мог уйти в такое время?
— Андрей? — повторила она менее уверенно, проходя в комнату.
В горле встал ком, ноги подрагивали от пугающей неизвестности.
Но не успела она зайти в комнату, как услышала оглушительный хлопок. Мария Александровна вскрикнула, пригнулась и закрыла уши руками. Звук был такой, словно разом лопнули все лампочки в доме. Но в глубине души учительница уже знала, что это был за звук. И от этой мысли её ещё сильнее бросало в дрожь.
Сделав ещё два шага и оказавшись в комнате, она закричала, что есть мочи. В кресле напротив сидел Андрей. Ружьё, которое и произвело оглушительный хлопок, выпало из его рук. Стена позади была украшена выбитыми мозгами.
У учительницы перехватило дыхание и она упала в обморок.

***

— Повтори! — поставив стакан на стойку, я протянул бармену деньги и попытался перекричать музыку в баре.
Тот подошёл и плеснул в стакан новую порцию виски.
— Спасибо.
— Плохой день? — по-дружески поинтересовался он.
— У меня каждый день — плохой.
У меня не получилось ответить ему в дружелюбной манере, и этот парниша сразу потерял ко мне интерес, занявшись другими посетителями.
Если бы он знал, кем я работаю, не задавал бы таких вопросов. После моей работы только и остаётся, что спиваться в барах, чтобы окончательно не свихнуться. Раньше после смены я приходил к Лене, мы занимались жестким сексом, пили вино, разговаривали о жизни и мне становилось легче. Но с каждым днём наши отношения становились только хуже — возникали недопонимания, ссоры и конфликты. А после того, как я увидел, как она водит какого-то пафосного типа к себе домой, нашим и без того расшатанным отношениям пришёл конец. Я не хотел больше ни видеть, ни слышать её.

— Денис, — до боли знакомый голос послышался совсем рядом.
Я повернулся и увидел Лену. На языке вертелась старая поговорка про говно, которое не стоит вспоминать.
— Отъебись! — сказал я, сделав несколько глотков виски и пытаясь не смотреть в её сторону.
— Денис, прошу, давай поговорим, — умоляла Лена.
— Я сказал отъебись! — я опустил кулак на барную стойку, бармен и несколько посетителей повернулись в нашу сторону. — Как ты вообще меня, блять, нашла?!
— А то я не знаю, где ты можешь пропадать вечерами.
Я бросил на неё взгляд — светлые волосы были выпрямлены и спадали на плечи, в вырезе белой блузки болтался кулон, который я ей когда-то подарил. Лена сидела, закинув ногу на ногу, и её юбка была слегка задрана.
Я схватил её за плечо и крепко сжал. Она скривила лицо от боли.
— Послушай сюда, — хриплым голосом сказал я, — иди к тем, кого ты к себе домой водишь. А меня оставь в покое. Если я ещё раз увижу тебя рядом с собой… я не знаю, что с тобой сделаю! Всё ясно?! — может, завтра я ещё пожалею о своих словах, но сегодня во мне говорили виски и слепая ревность.
— Пусти меня! Я не… — она заплакала.
— Всё ясно?! — громче крикнул я.
Она кивнула, но не успел я её отпустить, как мне на плечо опустилась чья-то рука.
— Эй, парень, — сказал какой-то мужик. — Девушку отпусти.
Я повернулся к смельчаку. Передо мной стоял хипстер в расстегнутой клетчатой рубашке, с тоннелем в ухе и ёршиком тёмных волос.
— Съебался!
— Девушку отпусти! — настойчиво повторил он.
Я отпустил Ленино плечо и с размаху впечатал кулак ему в челюсть. Тот отлетел на пару метров, схватившись за подбородок. А после накинулся на меня, попытавшись заехать в глаз. Но промахнулся и повалился на барную стойку. Я взял его за воротник рубашки и кинул на пол. И в этот момент заметил двух его друзей, которые встали со своих мест, направляясь ко мне. Я понял, что их трое, когда третий напрыгнул на меня сзади, схватившись за шею и пытаясь вывернуть руку. Другой тут же подбежал и заехал мне в челюсть. Во рту я почувствовал привкус крови. Мне всегда нравился её вид. Её цвет. Её вкус. Я попытался вырваться, но это было безуспешно. Последнее, что я запомнил, как мне в лицо прилетает ещё один кулак, я падаю и встречаюсь головой с углом барной стойки.

***

— Вы Мария? — спросил я, стоя на пороге квартиры в многоэтажном доме.
Женщина средних лет кивнула и пригласила меня внутрь.
— Туда, — она показала рукой в сторону гостиной.

После драки в баре прошло пару дней, а я до сих пор не мог прийти в себя. Голова с каждым часом болела всё сильнее. У меня были подозрения, что я получил сотрясение, но к врачу я так и не сходил. Зато тот вечер определенно принёс результаты. Лену я больше не видел.

В гостиной уже успели поработать полиция, скорая и криминалисты. И теперь вместо изуродованного трупа в комнате осталось лишь огромное пятно крови на полу. После всех инстанций обычно приходим мы — чистильщики. Я говорю «обычно», потому что порой хозяевам проще выкинуть ковры, поменять обои и кресла, чем платить за дополнительную работу. Другие же просто не выносят даже находиться в комнатах, где погибли их родные, не говоря уже об уборке. Наша задача очищать места преступлений — оттирать кровь, убирать кусочки тканей, делать так, чтобы из комнаты полностью исчез запах смерти.

Телефон завибрировал в кармане. На экране высветилось имя «Лена». Вот же ж сука. Я сбросил звонок и убрал телефон. Надо было сразу добавить её в чёрный список.

Я надел защитный комбинезон, перчатки, разложил инструменты, моющие средства и приступил к работе. Человек, что сидел в этом кресле всего пару дней назад, потрудился на славу — пятно на полу, испачканные обои, кресло и занавески. В такие моменты я старался думать только о работе — не спрашивать, как погиб человек, не размышлять, зачем он это сделал, не задаваться вопросами жизни и смерти. Человека больше нет. Есть грязь. Это факт. Я тут лишь акула, которая приплыла на запах крови. Не в моих интересах грузить себя вопросами морали.

— Ну прости, натворил дел, согласен.

Я вздрогнул и обернулся на голос. Передо мной стоял мужчина средних лет. Он был худощав, на нём была серая футболка, на которой виднелось огромное пятно засохшей крови. Я уставился на него, не находя слов.

— А вообще спасибо, что приехал. Маша бы в жизни не стала всё это прибирать, — с этими словами он сел на диван. Его волосы были заляпаны в крови, глаза выпучены так, словно это он, а не я, увидел привидение. Я заметил, что у него нет нескольких передних зубов, отчего он шепелявил.
Я бросил взгляд на первую стоявшую на полке фотографию. На ней были двое влюбленных на фоне моря. Девушка — женщина, что пригласила меня сюда, и её возлюбленный — тот, что пару дней назад вышиб себе мозги. Тот, что сидел сейчас на диване передо мной.
Фотография была сделана уже давно, но эти двое почти не изменились. Изменился лишь их образ жизни — из счастливой пары, отдыхающей на море, они превратились в тех, кого съел быт. И пережёвывал до тех пор, пока один из них не решил проблему с помощью ружья.

Голова гудела всё сильнее. Видимо сотрясение всё же дало о себе знать.

— Но ты бы знал, как с ней сложно. Срёмся каждый день по пустякам. Мне это всё уже вот здесь, — он приставил два пальца к своей шее и уставился на меня. — С работы меня тоже попёрли пару недель назад. И куда бы я пошёл? Дворы мести? Или такси водить? Мы с Машей уже много лет никуда не выбирались из этой дыры. Да и не выбрались бы уже, — он махнул рукой. — Если бы не я сам, так рано или поздно она бы меня застрелила. Ну, или я её, — улыбнулся мужчина.

Я сидел на полу, не находя себе места. Что обычно делают, когда видят призраков? Ничего лучше, кроме как впасть в ступор, я не придумал. Из рюкзака снова заиграла мелодия. Я медленно достал телефон, сбросил звонок и выключил его.

— Девушка твоя? — мужчина улыбнулся и кивнул на телефон. — А чего трубки сбрасываешь?

Я как-то на автомате пожал плечами.

— Эх, молодёжь! — он хлопнул себя по ноге, встал с дивана и подошёл к окну.
В его затылке виднелась дыра от пули. Выглядело это жутко. — У вас же вся жизнь впереди. А вы… а вы медленно превращаетесь в нас. Сначала ссоры, потом бытовуха, а потом один из вас… — он выставил указательный и большой пальцы и приставил их к виску. — Бах! — мужчина повернулся ко мне с самодовольной улыбкой. — И всё. Никаких больше проблем.

Я проглотил ком в горле и водил взглядом из стороны в сторону, лишь бы не видеть это жуткое ухмыляющееся лицо. Отвечать я ему не собирался. Будет очень забавно, если хозяйка через стену услышит, как я разговариваю с её мёртвым мужем.

— Ладно, чистильщик, не грузись. Это я так… — он махнул рукой. — Может, у вас ещё всё хорошо будет. А за уборку спасибо. Передай Маше, что я люблю её.

Хотел бы я передать Маше, что её муж настолько сильно её любит, что вышиб себе мозги. Мужчина исчез так же неожиданно, как и появился. Стоило мне зажмуриться и, словно в детстве, представить, что никакого монстра нет, как я открыл глаза и оказался в пустой комнате. В комнате, которую мне ещё предстояло прибрать.

***

Я вернулся домой полностью разбитый. Выпил несколько таблеток от головной боли. Теперь мне уже нужен был не травматолог, а хороший психолог. Я прыгнул на кровать, в надежде заснуть и забыть последние дни как страшный сон — Ленина измена, драка в баре, призраки. Я медленно сходил с ума и с этим нужно было что-то делать. Лена звонила ещё несколько раз, но трубку я так и не взял. Выключив телефон, я попытался уснуть.
И если верить показаниям полиции, то ровно в этот момент на другом конце города произошло тройное убийство.

Люди убивают друг друга каждый день. Случайно или преднамеренно, факт остаётся фактом. Каждый день пока мы спим, обедаем, занимаемся любовью, кто-то в этот момент борется за свою жизнь или стоит на крыше, боясь сделать решающий шаг. Я прихожу к выводу, что, чтобы очистить этот город от всех трупов, не хватит и сотни чистильщиков.

***

Это был двухэтажный частный дом, где на входе меня встретил мужчина в деловом костюме — кто-то из прислуги погибшей семьи. Вчера поздно вечером неизвестные ворвались в этот дом, убили супругов и их маленькую дочь. Я не стал вдаваться в подробности. В интернете писали что-то про бизнес, большие деньги такие же большие полномочия.
Линолеум в коридоре второго этажа украшало большое пятно крови. Ей же были забрызганы обои и картины, висящие на стене. В гостиной бежевый диван приобрёл оттенки бордового, пропитавшись кровью хозяина этой семьи. Стеклянный стол рядом был разбит вдребезги. Я приоткрыл дверь в детскую и с трудом сдержал эмоции. Для ребёнка эта маленькая комната с прилепленными звёздами на потолке, разбросанными плюшевыми игрушками и обоями, разрисованными персонажами диснея, превратилась в гроб.

Я надел комбинезон и приступил к работе, начав с гостиной. Я изо всех сил пытался прогнать ненужные мысли и плохие воспоминания. Не в мои задачи входило думать о том, кто на такое способен. Если кому-то хватает совести выпустить пулю в беззащитного ребёнка — это их дело. Расследовать — задача полиции. Скорбеть — родных. А моё — лишь убирать последствия.

Через несколько минут послышались приглушенные крики. Они шли из комнаты рядом с детской. Мужской и женский голос перекрикивали друг друга, я никак не мог разобрать суть спора.
— Это твоя дочь! — я слышал лишь обрывки фраз. — …поговорить с ней.
— …дела! — кричал мужчина. — …уже надоело!
Я встал, аккуратно подошёл к комнате, стараясь не наступать на стекло и слегка толкнул дверь. За ней мужчина и женщина стояли по разные стороны кровати и кричали друг на друга. У обеих во лбу были дырки от пуль. Супруги бросали друг в друга вещи и размахивали руками, не переставая орать.
Мои ноги дрожали, сердце билось в бешеном ритме, голова отдавала пульсирующей болью. Я не мог поверить в то, что всё это происходит на самом деле. Опять.
Я в ужасе закрыл дверь, оставив мертвецов самих разбираться с их проблемами.

Но как только я обернулся, в узком проеме двери в детскую я увидел маленькую девочку. Её тёмные волосы доставали почти до пояса, на ней была длинная синяя ночнушка. И всё бы ничего, если бы в груди этой девочки не виднелась дыра, а в руках она не сжимала окровавленного плюшевого медведя.

— Они ведь каждый вечер так, — тихим голосом сказала она, — кивнув на соседнюю дверь. — То и дело ругаются.

Девочка тяжело вздохнула и села на пол, облокотившись о стену. Она прижимала к груди игрушку и смотрела на меня пронзительным взглядом.

— Мне страшно, — вдруг сказала она.
Я мог сколько угодно игнорировать призраков, но не ответить ребёнку я не смог. Видимо, даже мертвецам есть чего бояться.
— Не бойся, — стараясь сдерживать дрожь в голосе, сказал я. — Всё будет хорошо. Они помирятся.
Я прошел к дивану и попытался оттереть несколько пятен перекисью водорода.
— А твои родители часто ругались?
После фразы «твои родители» в голове словно сработал рычаг, выпустив наружу все воспоминания, которые я так старательно сдерживал в клетках души. Руки задрожали, к горлу подкатил ком, я едва сдерживал слёзы.
Забыть. Забыть. Я просто акула. Чистильщик. Забыть.
— Часто, — ответил я, стараясь не смотреть на ребёнка. — Часто.

***

Когда мне было девять лет, точно также за стенкой ругались мои родители. Я утыкался в подушку, закрывал уши руками, прятался под одеяло, лишь бы этого не слышать. К громким крикам добавлялся звон разбитой посуды, глухие удары и хлопки дверьми.
Однажды я взял свою любимую игрушку и вышел из комнаты. Точно также, как ко мне когда-то выйдет мёртвая девочка. Крики становились всё громче, родители даже не подозревали, что я стою за дверью. Как вдруг в один момент всё застыло. Отец перестал кричать, в квартире повисла тишина. Лишь тихие стоны и плач доносились из кухни. Я открыл дверь и замер, ещё не до конца осознав, что произошло. Отец лежал на полу, из-под него вытекла лужа крови и направилась ко мне. Мать стояла рядом, держа в дрожащих руках нож. Она плакала и едва держалась на ногах. Бросив нож, она облокотилась о стол позади неё. Её ночнушка была вся заляпана кровью.
Переведя взгляд на меня, она вытаращила глаза, прикрыла рот рукой и, подбежав, закрыла передо мной дверь.
Но лужа крови уже дотекла до моих босых ног. Я смотрел на своё отражение в этой луже и не мог отвести взгляда.

— А кровь так и останется в квартире? — спрашивал я бабушку, у которой прожил всё оставшееся детство.
Но она всегда с неохотой отвечала на мои вопросы.
— Её уберут, солнышко. Уберут, — с грустью в голосе говорила она.
— А кто? Кто уберёт кровь?
— Специальные люди. Спи, не забивай себе голову такими вопросами.
— Бабушка, — не унимался я, — а что будет после смерти?
Она тяжело вздыхала, целовала меня в лобик и выходила из комнаты, оставив мне свет. Кошмары тогда стали моими частыми гостями.

***

— Пока, дядя, — махала мне рукой мёртвая девочка со второго этажа, пока клиент рассчитывался со мной за уборку.
Я с грустью поднял на неё взгляд. Ведь у неё была впереди целая жизнь, полная радостей и разочарований. Но теперь она лишь призрак с дырой в груди. Впрочем, я был ничем не лучше. Внутри меня тоже была пустота.
— Что-то увидели? — спросил меня мужчина.
— Нет. До свидания, — и с этими словами я покинул дом.

Я был морально вымотан и опустошен. Разговор с мертвой девочкой и болезненные воспоминания разрывали меня на части. Потрошили меня изнутри, словно желая найти там задатки чувств или отголоски души. Ни того, ни другого во мне не было. Сейчас я даже готов был простить Лену. Может, я всё не так понял? Может, не стоило угрожать ей в баре? В конце концов, у меня ещё остались к ней светлые чувства. Мне нужно просто с ней поговорить. Расставить все точки над «i». А там будь что будет.

Я достал телефон и увидел около десяти пропущенных вчерашним вечером. Нажав на кнопку, я наконец перезвонил ей. Но ответа так и не дождался. Значит, придётся приехать к ней лично.

Как только я вышел из магазина, купив бутылку вина в знак примирения, телефон завибрировал в кармане. Звонили с неизвестного номера. Если это очередной клиент, то пусть звонят в другую контору. Сегодня я занят. Я снял трубку, желая сообщить это клиенту лично, но на том конце провода мне продиктовали адрес, где вчера погиб человек. Адрес, на который я только что собирался ехать с вином.

***

— Что случилось?
Передо мной стояла старушка, перебирая пальцами свой носовой платок. Чувство тревоги с каждой секундой разрасталось всё сильнее, потому что я стоял на пороге Лениной квартиры.
— Моя соседка вчера погибла, — всхлипнула старушка. — Совсем молодая ещё была, красивая.
— Что…
— Леночка… — сказала старушка, — …я много лет её знаю. Кто бы мог подумать, господи.
Старушка подняла взгляд к потолку и перекрестилась.
— Женщина, скажите, пожалуйста, что произошло, — я едва сдерживал ярость и слёзы. Я хотел кричать и бить кулаками в стену, лишь бы заглушить это разрастающееся чувство тревоги и отчаяния.
— Она… перерезала себе вены, насколько я услышала от врачей. Господи, грех-то какой, — она ещё раз перекрестилась.
— Позволите, если я… — я взял у неё ключи и попытался пройти мимо неё в квартиру.
— Конечно, конечно, — она отошла в сторону.
Но не успел я зайти в квартиру, как она окликнула меня.
— Постойте, а это же вы… её жених? Я же вроде вас с ней видела не один раз.
Я молча развернулся и вошёл в квартиру.

Въевшаяся кровь на коврике в ванной комнате, забрызганная стена, лезвия, что так и остались валяться в ванной. Я представил, как меньше двенадцати часов назад здесь лежала Лена. В одной руке у неё был телефон, чтобы дозвониться мне, а в другой — лезвия. Мне стало не по себе. Я изо всех сил боролся с тем, чтобы к крови на ковре не добавить рвоту, рвущуюся наружу.
Я опоздал. Поставил принципы и обиды выше близкого человека. Опоздал.
Я схватился за голову и сел на пол, облокотившись о ванную. Меня выворачивало наизнанку.
— Сука! Сука! Сука! — крикнул я, дергая ногами.
— Всё в порядке? — в дверях показалась старушка и бросила на меня испуганный взгляд. — Может, вам не стоит…?
— Всё в порядке, — соврал я, поднимаясь на ноги.
— Это ужасно, — она посмотрела на ванную. — Просто ужасно. Сначала её сестра, теперь она.
— Её сестра?
— Вы не знаете? Лена у меня денег заняла около месяца назад, сказала, что у её сестры нашли какую-то опухоль. Нужна была большая сумма на операцию. Лена даже собиралась сдавать эту квартиру и переезжать к родителям. Приводила сюда жильца несколько дней назад. А сегодня утром пришёл её отец и сказал, что врачи не смогли ничего сделать, вчера вечером её сестра умерла. Наверное, Лена не смогла перенести потерю.

У меня подкосились ноги, перед глазами всё поплыло. Я облокотился на стиральную машинку.
— Молодой человек…
Жилец. Твою мать! Она не изменяла мне! Насколько же надо быть твердолобым, чтобы наорать на девушку, у которой близкий человек был при смерти?! Почему она сразу не сказала мне? Почему?! Сука!
Я закричал от бессилия и ударил кулаком по машинке.
— Нет!
Старушка выбежала из ванной. Ушла звонить либо в скорую, либо в полицию.
Я упал на пол и зарыдал. Акула, которая проиграла сражение с самим собой.

— Дурачок ты, — я услышал до боли знакомый голос.
Когда приподнялся и протёр глаза, то увидел перед собой Лену. Она подошла ближе и села рядом со мной. На ней было лишь нижнее бельё, на запястьях виднелись шрамы от лезвий.
— Прости меня, — тихо сказал я, смотря на неё и боясь даже прикоснуться. — Прости.
Она опустила взгляд и пожала плечами.
— Ты был единственным, кому я хотела всё рассказать. Но потом тот случай в баре, наши постоянные ссоры… В общем, я думала, что справлюсь.
— Если бы я только мог всё исправить…

«— Сначала ссоры, потом бытовуха, а потом один из вас… Бах! — в голове всплыли слова моего первого ухмыляющегося призрака. — И всё. Никаких больше проблем».

— Теперь уже не важно, — ответила она. — Не забивай себе голову.

Мы замолчали, сидя в тесной ванной и уставившись в одну точку. Я не мог найти нужных слов. Было уже слишком поздно.

— Давай хоть вино откроем, чистильщик, — улыбнулся мне дорогой сердцу призрак.

Я наклонился в её сторону и, несмотря на то, что нас разделяла смерть, крепко её обнял.

Автор: Martis