Чомга никак не могла сообразить, зачем хозяин привел ее сюда. Земля была твердая и шершавая и так отвратительно пахла чем-то острым и резким, что у Чомги беспрерывно щипало в носу. Об охоте речи не могло быть. Да и хозяин был без ружья. Он говорил и курил с людьми, которые возились у длинных белых, с громадными крыльями птиц.
Чомга тихо заскулила и улеглась у ног нового хозяина. Она вспомнила, как в чуме увидела этого человека, еще молодого, с ружьем, и сразу решила, что он охотник. Сердце собаки сжалось от тонкого запаха пороховой гари, масла и ружейных ремней: она была чистокровной охотничьей лайкой. Ее прежний хозяин, старый якут Василий, давно уже не ходил в тундру и только иногда выходил из чума. Чомга стремительно вылетала следом, забегала вперед старика и, призывно скуля, бросалась в тундру. Василий кряхтел, отплевывался табачной слюной, щурился на низкое солнце и возвращался в чум.
Словно побитая, возвращалась лайка в чум, ложилась на старую медвежью шкуру и погружалась в полудрему: ей снился мечущийся хвост убегающего зайца, фырканье вылетающих белых куропаток и, наконец, оглушительный грохот выстрела. На этом месте Чомга всегда просыпалась. Старик надсадно кашлял в углу. От него пахло рыбой, табаком и старостью…
Пришелец был пропитан запахом пороха, его диковинные меховые сапоги таили в себе ароматы студеных оэерцев, в которых гнездятся утки. Он снял с плеча ружье (Чомга даже подалась вперед) и, похлопав себя по ноге, поманил ее. И Чомга, неприступная Чомга, лучшая охотничья собака во всей тундре, подошла к незнакомцу, от которого пахло порохом и утками.
Потом незнакомец и хозяин долго говорили, курили, пили из жестяных кружек вонючую жидкость, а Чомга сидела, напрягшись, как струна, и ждала.
А когда люди поднялись с пола и пожали друг другу руки, Чомга поняла, что этот молодой со странным именем Рындин — ее новый хозяин.
Потом был великолепный день. Рындин ходил с ней по талым озерам тундры, меж чахлых карликовых березок и стрелял, стрелял. А Чомга, как будто щенок, впервые вышедший на охоту, носилась, доставая самые трудные трофеи, стараясь показать свое охотничье мастерство.
Рындин позвал Чомгу и сказал: «Давай, Чомга, в самолет, лететь пора». Она позволила взять себя на руки, послушно улеглась в багажнике и настороженно смотрела, как возятся в тесной кабине неповоротливые, толстые люди.
Как от тысячи одновременно грянувших выстрелов дрогнула неуютная ребристая кабина, и все звуки потонули в этом реве. Самолет дрожал, стучал. От непривычки и страха у Чомги даже пересох нос, и, когда к ней подошел наконец Рындин, она с благодарностью посмотрела на него.
— Ну что, Чомга, летим? Не страшно? — добродушно проговорил хозяин и потрепал ее по голове.
Потом мужчины, сидевшие в самолете, надели на лица что-то непонятное с хоботами, а Чомга смотрела на них изумленными глазами и не понимала, почему так трудно дышать. Она открывала рот, стремилась хватать побольше воздуха, дышала быстро-быстро и, наконец, положила голову на лапы.
Очнулась Чомга от удивительно чистого, вкусного, душистого воздуха. Она открыла глаза и увидела хозяина. На длинном хоботе он держал странный предмет и прижимал его ей ко рту. Она дышала, дышала и не могла насытиться этим неизъяснимо вкусным воздухом. Мужчины шевелили губами, видимо, говорили про нее, Чомгу, а Рындин все держал у ее носа чудесную струю. Затем он надел маску на себя, и у Чомги словно вырвали изо рта жизнь. Она со слезами на глазах смотрела на черную маску. Так, дыша по очереди с хозяином кислородом, долетела Чомга до новой незнакомой земли. Чумов и яранг здесь не было, цветы пахли совсем по-другому и было много-много людей, похожих на Рьіндина, ходивших точно в такой же одежде, как хозяин. Но его она никогда ни с кем не могла спутать. В любой толпе узнавала она его по запаху. Часто на аэродроме во время полетов видели люди собаку, которая сидела на краю полосы и долго смотрела вслед улетающим самолетам.
Выпал первый снег. От него пахло тундрой, белыми куропатками и еще чем-то неуловимым, знакомым и зовущим.
Рындин вошел, распахнув широко двери, и крикнул: «Ну, кто со мной? Чомга, ты что ли?» У Чомги перехватило дух. Она взвизгнула, выскочила из дома и кинулась по пушистому снегу, зарываясь мордой в синие сугробы.
Заяц делал замысловатые петли, упорно уходил от выстрела. Рындин отстал и пошел наперерез, рассчитывая отрезать ему путь к реке. Тот кругами уходил от преследования, мчался по кромке свежего льда. Внезапно он метнулся в сторону и кинулся через лед, испещренный черными полыньями. Чомга услышала сзади выстрел, увидела взметнувшийся бурунчик снега и кинулась к полынье, где исчез заяц. Черная вода бросилась к глазам собаки, и, когда Рындин подбежал к реке, вода уже сомкнулась.
Чомга сознавала только одно: «Заяц! Она его схватила». Чомга не знала, в какой момент это случилось, но даже то, что она очутилась в ледяной воде, не остудило ее — «взяла!».
Над кромкой льда показались нос и уши Чомги. Не выпуская из пасти зайца, она пыталась выбраться на лед, но тонкая кромка обламывалась, и течение тащило ее вниз по реке. Чомга пыталась бросить еще трепещущую добычу на лед, но студеная вода затекала между зубов, заливала нос, и последние силы оставляли ее. Тут она увидела что-то большое и черное на льду: хозяин! Это Рындин полз к ней.
Чомга почувствовала на своем загривке сильную руку человека, и тотчас раздался треск. Льдина перевернулась, и сильный толчок вынес Чомгу на лед. Она с облегчением выпустила зайца, встряхнулась всем телом и взглянула на хозяина… но его не было.
Руки Рындина царапали лед, голова его то скрывалась в черной пасти полыньи, то появлялась вновь. Над пустынным берегом разнесся иступленный собачий вой. Потом Чомга бросилась к кромке льда и изо всей силы вцепилась в мокрый меховой воротник. Пальцы человека судорожно цепляли снег, и надо льдом показался меховой унт. Рындин и Чомга лежали рядом на снегу и тяжело дышали. Затем хозяин встал и, опираясь на обледеневшее ружье, грузно зашагал к берегу. Пройдя несколько шагов, он оглянулся и тихо сказал: «Чомга, милая, пошли». Собака взяла зайца в зубы и, стуча сосульками смерзшейся шерсти, двинулась за человеком.
622
Загрузка...
