Данный рассказ является авторским вымыслом. Медиков попрошу не придираться к написанному. Всем персонажам 18+ лет
Часть 1. 1 на 100 миллионов
Меня зовут Борис, мне уже много лет, но расскажу всё по порядку.
С самого моего детства родители говорили, что я очень редкий человек (точнее человек с редкой врожденной аномалией, как оказалось позже). Дело в том, что я родился с диффалией: с двумя пенисами. Заболевание редкое (примерно 1 на 5,5 млн), поэтому плохо изученное, а то время и в том городе, где родился я, так вообще ничего про это не знали.
Родители ездили со мной в Москву на консультацию к светилам медицины. Там оказалось, что у меня полная диффалия, или как иногда называют — полная двурогость, то есть оба пениса полностью развиты, имеют разные мошонки и уретры (1 случай на 100 млн родов). Оба моих стручка, расположенные рядом на одном уровне, были правильно развиты и нормально функционировали. Все четыре яичка были нормального размера, одинаково реагировали на внешние раздражители.
Целая медицинская комиссия долга решала и спорила, что делать с моей «двурогостью». Данная аномалия решается довольно просто: хирургически удаляется лишний, не сформировавшийся или плохо сформированный член. Мой случай был сложным, так как пенисы были одинаково развиты, а вот правильное функционирование яичек можно узнать только после полового созревания. По итогу: для удаления лишнего члена нужно дождаться 14-15 лет минимум, потому что у меня могли быть как все яички так и только несколько нормальных.
Мои родители, вернувшиеся со столицы нашей родины, долго решали, как именно растить своего не первого, но такого странного ребенка. У меня была старшая меня на 3 года сестренка Вера, ох и редкая гадина оказалась. Мне уделялось много внимания из-за моей «особенности», поэтому детская ревность просто била из сестры, как цунами. Всё моё детство было пропитано ненавистью ко мне: гадости, оскорбления, подколки и многое другое. Когда мне было примерно 5 или 6 лет родители настолько сильно отругали Веру и припугнули её чем-то, после чего она стала скрывать свою ненависть. Правда они так и не рассказали, что именно со мной не так. Они не позволяли сестре видеть меня голенького, переодевали всегда в ее отсутствии. Родители долго не решались на ещё одного ребенка, но всё-таки родили третью дочку — Надю. Вот с ней у меня были очень хорошие отношения.
Конечно я не ходил в детский сад, чтобы никто не узнал о моих «двух рогах», начальную школу тоже прошел дома. Я первый раз пошел в школу в 5-й класс. При этом у меня было освобождение от физкультуры, чтобы мне не пришлось переодеваться вместе с одноклассниками. При этом родители предупредили, чтобы я никому не рассказывал о себе, так как дети бывают очень жестокими, будут обзываться, тыкать пальцами и т.д. Трудновато было скрываться, но мне удалось.
Как ни странно, но мне нравилась моя особенность. Примерно в 4-5 лет мальчики начинают познавать своё тело. В частности, любят играться со своими писюнами. У меня же были сразу две «игрушки». Я часами лежал в кроватке и мял свои причиндалы и колокольчики. То одной рукой по очереди, то двумя сразу, то два карандашика одной рукой. Иногда членики твердели сразу оба, иногда только один, иногда сначала один, потом второй. Чаще всего удовольствие расходилось по обоим писюнам сразу, даже если гладишь только один, иногда ощущения не выходили за пределы своего стручка. Это было странно, но приятно.
Конечно маленького мальчика невозможно удержать дома. Я играл на улице со своими сверстниками, бегал целыми днями, но вот в туалет — только дома, родители настояли. У меня появилось два лучших друга: Вовка и Андрей. Они долго ни о чем не подозревали. Хотя знали, что у меня какое-то редкое заболевание, ведь ни в садик, ни в школу я не ходил. Я очень хотел поделиться своим секретом хотя бы с кем-нибудь, в этому помог случай.
Как-то раз (мне было где-то шесть лет) мы с моими друзьями играли почти целый день, из-за чего я забыл сбегать домой в туалет. И вот, когда меня совсем приперло пописать, то домой я уже не успел бы. Я надеялся сделать это без свидетелей, но Вова и Андрей тоже хотели освободить мочевые, поэтому пошли со мной. Спрятавшись от посторонних глаз в большом кустарнике, я как мог отворачивался от друзей, чтобы не показать «лишний рог». Но была одна небольшая загвоздка: не всегда я мог угадать, какой из писюнов будет писять, поэтому доставал сразу оба в туалете. А сейчас в такой обстановке мне надо было правильно определить краник, который хочет излиться, чтобы не спалиться перед мальчишками. Достать из ширинки только один стручок было не сложно, но вот начать писять оказалось сложнее, так как был психологический барьер в моей голове. Но переполненный мочевой пузырь сделал своё дело. Как оказалось, я достал правильный писюн, который стал изливать мощную струю, которая забавно разбивалась на листиках кустарника и разлеталась в разные стороны. Друзья справились раньше меня и ждали рядом. Хоть я и обрадовался своему правильному выбору, но второй писюн тоже решил немного писнуть, намочив мои трусы и шорты. Естественно это не осталось незамеченным.
— Боря, ты что не дотерпел? — спросил Вовка.
— Ахаха, описался! — стал шутить надо мной Андрей.
— Подожди, я слышал, что он начал писять после меня, — встрял Вова — как же ты описался?
— Ребята, я не специально, — стал оправдываться я — просто не всегда умею правильно писять.
— Что тут уметь? — смеясь, говорит Андрей — Достал писюн и писяй. Не достал — описался. Ха-ха-ха.
— Я не могу так, — продолжил я — мне тяжело…
— Почему не можешь? — не унимался друг — Чего там сложного?
— У меня два писюна! — не выдержав, почти прокричал я.
Повисла гробовая тишина. Друзья смотрели на меня, не понимая шучу я или нет. Я наверняка покраснел, поник головой и смотрел в землю. Первым нарушил молчание Вова:
— Не смешная шутка. Зачем ты такое придумал? Скажу нам правду, мы же твои друзья.
Я долго думал, что сделать или сказать, чтобы мальчики на меня не обиделись, а ещё, что будет, если я им всё сейчас расскажу. Но я решил, что они — мои друзья и не будут надо мной смеяться, а ещё мне было невыносимо нести свою ношу одному. Ни говоря ничего, я расстегнул пуговицы на своих шортах и потянул их вниз вместе с трусами… Оба моих отростка вышли на свежий воздух. Друзья смотрели на мои отростки огромными круглыми глазами. Естественно никто не мог ничего сказать. В моей голове пронеслось много страшных мыслей, от чего я пришел к выводу, что сейчас потерял своих первых хороших друзей. От чего я натянул свою одежду обратно и хотел уйти. Меня остановил Андрей:
— Боря, прости, я не знал… Извини, что смеялся…
— Да, извини нас, — добавил Вова — это… очень странно… Но мы больше так не будем
— Ничего, я не обиделся, — ответил я
— А у меня писюн открывается! — как-то весело сказал Андрей, спустил свои шорты, взял свой стручок в руки и натянул кожицу, оголив розоватую головку.
— У меня тоже, — добавил Вова и сделал тоже, что и друг.
Я обрадовался тому, что мои друзья нормально отнеслись к моей «особенности». Я повеселел, глядя на то, как мои друзья играются со своими причиндалами, поэтому решил идти до конца. Я опять снял свои шорты и достал свои писюны. На обоих головки открывались, так что я не отстал от мальчишек.
— А можно потрогать? — спросил Вова — Просто интересно, какие они у тебя.
— Можно, — не очень решительно ответил я — только аккуратно.
Ребята протянули свои руки и стали мять мои членики. Они попеременно щупали то левый, то правый. Мне, как ни странно, это нравилось. Потому что до этого меня щупали только врачи, но делали это очень сухо, да ещё и холодными руками в перчатках. Здесь же было большое любопытство. Мальчишки делали очень аккуратные и нежные касания, наверно боялись навредить мне. Я же не остался в долгу, взяв в свои руки писюны друзей. Странно было чувствовать в своих руках не свои краники. Они оказались нежные и мягкие, я наверно привык к своим, поэтому уже не ощущал, насколько они приятные.
Вот такие странности стали началом долгой и очень крепкой дружбы. Мы с мальчишками стали больше времени проводить друг с другом. Они не спрашивали больше ничего о моей особенности, но и не забывали о ней. Мы любили погонять мяч на ближайшем стадионе.
Конечно, каждый мужчина хоть раз в жизни получал удар в пах. Случайный или специальный, но получал. Это очень больно и очень неприятно. А представьте, что у вас не два, а четыре яичка! Играя в футбол, пытаясь сделать отбор мяча, защитник из другой команды зарядил ногой мне по моим причиндалам… Не знаю, было ли мне больнее в два раза, чем обычному мальчику, но я взвыл от жутких ощущений. Болели оба комплекта, и левый и правый. Видимо, удар пришелся по диагонали, поэтому задел все четыре бубенчика.
Друзья отвели меня домой, в тот день я провалялся в кровати до вечера. Левая мошонка опухла больше правой. Мама периодически прикладывала холодный компресс к месту ушиба, поэтому на следующий день всё прошло. А вот Вера постоянно пыталась увидеть, что же я такое ушиб, из-за чего мама полдня за мной ухаживала, но ей не удалось. Детская ревность — страшная вещь. Мы с сестрой наладили отношения уже в более зрелом возрасте, а вот детьми практически не разговаривали друг с другом. А вот Надюшенька постоянно приходила ко мне, когда я лежал, жалела и играла со мной. С ней мы были очень близки, почти с самого её рождения. Я был настоящим старшим братом. Помогал ей, защищал, заботился. Мама даже разрешала мне помогать её переодевать и мыть. Конечно, в первый раз увидев писечку сестры я долго и упорно расспрашивал маму про различия мальчиков и девочек. Я был маленький, но мама всё доступно объяснила, поэтому в последующем у меня не было столько вопросов.
Вот так начались мои приключения.
Продолжение следует
Двурогий
368
Загрузка...
