Мы приехали в участок сразу после того, как нам позвонил участковый и объявил, что нашёлся наш сын, наш единственный и любимый сынок, вот уже 2 месяца считавшимся пропавшим без вести.
Не передать словами, в какой восторг мы пришли. Столько времени, проведенного в отчаянии, надуманной и лживой попытке смириться с утратой и жить дальше, «своим чередом», не сдаваясь перед ударом судьбы. Но вместе с этим, это постоянное чувство внутренней душевной борьбы, непрекращающейся надежды в то, что наш Сашенька жив, что он где-то рядом.
Ехать пришлось далеко, в нескольких тысячах километров от нашего города. Сашку занесло от Петербурга в далекую сибирскую глушь. Мы тут же купили билет на первый рейс самолета, дабы не терять времени. Дальше время прошло, будто в тумане: я целую и обнимаю жену, вот мы садимся в самолет, и я уже стою в участке и вижу… Его.
Порванная рубаха, растрепанные волосы, ссадины на лице и грязь, распространившаяся по всему его телу. Бедный ребенок, укрытый пледом, весь дрожал в осадочной лихорадке. Ощупью ладони я ощутил нескончаемый жар, исходивший от его раскаленного лба.
Но не менее, так сильно и горько, меня смутил его смутившийся, помутневше-опечаленный взгляд, будто передо мной сидел не 16-ти летний подросток, а уже зрелый мужчина, проживший тысячу лет за десятки нескончаемых дней. Голос его дрожал и слабел, хотя мыслил он ясно.
Дальше я опять будто проваливаюсь в бездну, в потугах пытаясь вспомнить жалкие отрывки того злосчастного дня. Кажется, его мать и он сам уже сидели далеко от меня, в священных объятиях матери и сына пытаясь успокоить друг друга.
А тем временем передо мной уже сидел человек в синем с хорошо знакомым, разбитым, смартфоном Саши и какими-то здоровенными отчетами.
Далее я постараюсь воссоздать, исходя из скриншотов переписок и самого рассказа Саши, почему же он убежал и чтó произошло за те роковые дни…
26 июня, утро
В тот день Саша только проснулся с явными признаками похмелья и приподнятым чувством некой свободы, таким понятным когда-то мне самому. Я не стал закладывать сына и отговаривал свою любимую женщину, такую справедливую мать, ругать молодого человека, который едва стоит на ногах и неловко придерживается за разболевшуюся голову. Я и сам когда-то был в его возрасте, в такой знаменательный период нужно оставить подрастающую ячейку общества наслаждаться моментами своей бурной молодости.
Отпустив несколько шуток в адрес друг друга, я похлопал сына по плечу и отправился по делам. Жена ушла на кухню что-то готовить, и Саша остался один, позавтракав, в своей комнате, заслуженно уйдя на отдых после бурной ночки.
9:43
— Привет, Саша. Это Лиза. Знаю, что беспокоить тебя так рано сейчас нельзя, особенно после нашего выпускного. Но всё же… как твои дела? — раздалось громкое уведомление смартфона.
— Привет, Лиз. Ты же знаешь, тебе всегда, в любое время, можно мне писать. У меня всё хорошо, только прихожу в себя. А что случилось?
Лиза была подругой Саши, очень близкой, но не настолько, чтобы считать её его избранной. Как-то раз они заходили к нам домой в компании его других друзей, состоящих поголовно из мальчуганов и одной Лизы. Тогда я впервые мельком увидел эту захудалую, скромную и немного затюканную девочку, не лишенной тем не менее своей девственной красоты и очарования. Она скрылась от меня, тотчас понимая, что я увидел в ней то, чего не замечал Саша. А может, боясь, что я намекну об этом своему сыну. Как жаль, что этого я не сделал раньше…
Такие девочки, ошивающиеся в компании одних лишь мальчиков и не имеющие подруг, часто воспринимаются «одними из них», лишаясь привилегий девушки и внимания, свойственного им, со стороны противоположного пола. Такой была и Лиза.
— Вчера маме стало очень плохо. Болезнь опять стала прогрессировать. Её положили в больницу, пока мы возвращались с праздника. Всю ночь я провела там и не спала.
— Господи, какой ужас! Ты в порядке? Что я могу сделать?- писал Саша.
— Я в норме, хоть по мне этого и не скажешь. Знаешь, я просто хотела бы услышать твой голос и… увидеться.
— Ох, Лиз. Даже не знаю, я сам не до конца отошёл. Не нужно было пить, если б я только был в курсе всего!
— Хорошо, я понимаю. Если ты плохо себя чувствуешь, то лучше не надо. Глупая затея, мне нужно быть с мамой, а я пишу тебе. Прости, если разбудила.
— Эй, ты чего? Ты же знаешь, я прибегу по первому твоему зову. Дай мне пару минут, позвоним ребятам, я ведь вижу, что тебе нужно развеяться от всего этого ада. Не переживай, всё определенно наладится, всё будет хорошо.
— Не нужно ребят, Саш. Я… я писала только тебе. Не нужно, я сама справлюсь. Просто что-то такое нашло из-за всего этого.
— Ладно, прости, не надо злиться. Дай хоть оденусь. Давай я встречу тебя и пойдем на набережную?
— Можно и там встретиться
— Нет, я подъеду к тебе…
Саша накинул на себя легкую футболку, взял ключи и телефон, кинул вслед пару слов матери, и побежал садиться в метро. День тогда стоял особенно яркий, редкость для дождливого и мрачного Петербурга. Стояло солнце, ослепительные лучи укрывали Неву и всю набережную. Они провели там почти весь день, вспоминая школьные будни, всякие чудачества и шалости. Как обычные дети. Но один раз, на той же прогулке, Лиза спросила его, неуверенно и скованно, еле просквозив эти слова через себя:
— Скажи, Саш… А если бы в один день ты вдруг услышал, что я уезжаю, навсегда уезжаю, за тысячи километров отсюда. Будто я пропала и нет меня больше. Скажи, ты бы… что бы ты чувствовал?
— Я бы тебя одну ни за что не бросил, ты чего. Ты же меня знаешь. Хоть ты такая маленькая и тебя легко потерять из виду, из тысячи таких других, похожих на тебя, Лиз я бы сразу нашёл «мою» Лиз и вернул обратно к нам, в Петербург. Ты ж меня знаешь!
— Хах, в этом весь наш Александр. Прямо-таки Македонский. А вдруг я… вдруг уеду туда, где меня не найти? Не скажу дом, адрес, город, село… нет меня больше…
— Брось эту дурость. Найду, и точка. Всю Россию объеду и перерою, но тебя, Лизонька, откапаю, уж поверь!
— Откапаешь?.. что ж, давай не будем об этом. Ты посмотри, какое сегодня солнце яркое, туч совсем нет, когда такое было вообще?
— Да бывает, но действительно редко… знаешь, я ведь могу поговорить и с отцом о тебе. Найдем тебе место, поживешь у нас. Он хороший мужик, понимающий.
— Спасибо, Саш, я подумаю, но… Не могу я к тебе переехать, хоть и одной мне тоже будет паскудно жить. Я не… не смогу, всё время видя тебя и твоего отца.
— Это ты к чему?
— Да так. Не пойми, твои родители хорошие люди, и ты тоже хороший, замечательный человек. Просто…Хотела бы я иметь такого отца, как и твой, понимающего, милосердного… мой совсем не такой. Он ужасный человек.
— Понимаю, тебе тяжело сейчас. Но не думай обо всём этом, всё образуется.
— Надеюсь…
Они распрощались, крепко обняв друг друга. Казалось, эти объятия длились вечно, и вечностоящее июньское Питерское солнце не покидало их. Саша вернулся часам к восьми, весь задумавшийся, молчаливый и поникший. Тогда я не знал и по ошибке своей не стал тревожить сына. Как я ошибался…
27 июня, рано утром
— Сегодня в ночь мама умерла. Я не знаю, что теперь делать. Мне некому больше писать. — раскатом грома раздалось оповещение от Лизы.
Тем утром шёл сильный проливной дождь. Поразительно быстро густые тучи заволокли яркое светило в свои ловкие сети.
— Ты где сейчас?- ответил растерянно Саша.
— В больнице, тут приехали органы опеки, полиция, не знают, что со мной делать. Спрашивают про отца, но я говорила им, что нельзя ему звонить. Мне страшно.
— Так, ничего им не говори и не делай. У тебя есть, где переночевать?
— У мамы было оплачено за жильё до конца месяца. Но денег надолго не хватит, да и вряд ли я смогу ими распоряжаться.
— Поживешь у нас, если что. Я еду к тебе, скинь геопозицию.
— Нет! Не вздумай говорить с твоим отцом обо мне, я справлюсь сама. И не нужно никуда ехать, зачем ты вообще это всё говоришь?
— Лиза! Я пытаюсь помочь, ты сейчас одна с этими оборотнями, позволь мне приехать и протянуть тебе руку.
— Не нужно ничего делать!
Саша собрался и пошел из дома, с виду побледнев и неистово содрогаясь от чего-то неминуемого. Я встретил его
в коридоре, осыпая вопросами, почему он так рано встал. Тот что-то промямлил о большой беде, случившейся с его подругой, и я не стал его задерживать, предложив подбросить на машине. Он упорно отказывался, настояв в итоге на том, что он справится сам. К счастью, я уговорил его взять мой зонт, свой он куда-то посеял на выпускном. Он обещал мне впредь его никогда не терять.
Тем же днём, спустя два-три часа
— Лиза, я объехал уже все больницы, но тебя там нет. Прошу, не игнорь меня.
— Привет. Я сейчас разговаривала с органами опеки. Они нашли моего отца и вышли на связь. Их не смущает даже то, что он недавно вышел из тюрьмы. Скорее всего, мне придётся уехать к нему, так как больше у меня никого нет. Я трясусь и реву, бьюсь в угол, называю его тираном и извергом, но меня и слушать никто не хочет.
— Твою ж мать. Не плачь, прошу тебя. Просто постарайся не думать об этом, слышишь? Мы что-нибудь придумаем, обязательно.
— Поздно уже думать, они всё решили. Отец приедет к похоронам, а все наши с мамой сбережения уйдут на них. Так решил управляющий. Всем выгодно и удобно. Радует, что до приезда отца мне разрешили пожить в своей квартире, одной.
— Лиза, прошу. Не говори так. Мы же вместе, забыла?
— Эх, Сашка, ты такой славный малый. Я в таком смятении между бесконечной скорбью и неистовой злостью. И только ты мне вселяешь какую-то надежду во что-то… хорошее. Прости, что ничего не объяснила и заставила тебя слоняться по такому дождю. Я была сама не своя…
— Эй, мы же друзья. Я так хочу тебе помочь, но не знаю, как. Доверься мне и моей семье, мы постараемся что-нибудь сделать.
— Самое лучшее, что можно сделать, это приехать по этому адресу, и забрать меня куда-нибудь в парк. Плевать на дождь, плевать на всё. Единственное, на что мне не все равно,так это подвергать тебя такой опасности и утруждать своими проблемами.
— Лиз, ты совсем уже, я здоровый бык. Это ты такая нежная, что невольно растаяешь под таким дождем.
— Лучше бы я сразу растаяла. Ладно, хорошо. Приезжай сюда, вызови такси, и, пожалуйста, я переведу. Мне эти жалкие 300 рублей уже ни к чему.
— Не нужно, я сам. Постараюсь поскорее…
Саша приехал к ней, показав на входе свой паспорт, расписавшись и долго заверяя, что он её близкий друг. В конечном итоге, девочку отпустили и не стали больше пытать. Весь день они перебегали от одного навеса к другому, в попытках избежать неистового дождя. Они прошли у Московского вокзала, мимо Невского проспекта, остановившись в Михайловском саду прямо напротив Спаса на Крови. Здесь, под сенью склонившихся томных дерьев, остановившись у помостья, они увидели, что дождь внезапно прекратился, и солнце выглянуло из-за серого амаса туч.
— Ну, вот мы и пришли. Безумство, конечно, но оно того стоило,- съязвил ухмыленно Сашка.
— Тем и прекрасней,- в ответ радостно хмыкнула Лиза, взглянув исподволь на своего охранителя с дождевым зонтом, держась очень близко и тесно к нему.
— Кажется, зонт нам уже ни к чему,- хмуро заметил Сашка.
— А я бы и сейчас под ним стояла.
— Но ведь дождя-то уже нет.
— А я хочу. Я бы… всю оставшуюся жизнь под ним стояла.
— Тогда на, держи!- громко засмеялся Саша.
— Дурачок!- заявила ущемленно Лиза, с поддельной шутливостью,- знал бы ты, как ты скрасил мою скорбь одним лишь своим зонтом. Точнее нет, зонт был потому прекрасен, что ты его держал!
— Лиза, ты сейчас о чем? Я тебя не узнаю. В плане, этот день был не из легких, и вообще я только и думаю о том, как ты можешь вдруг вот так уехать… Даже не хочу думать, но не могу. Мне весело с тобой и грустно, хорошо и плохо. Я не могу описать словами, что это за день…
— Ты правда так думаешь?..- вдруг обернулась она на него в исступлении.
— Я бы не стал заикаться об этом, если б не понимал, как тебе сейчас тяжело. А ты мне про зонт какой-то говоришь. Мы же рядом, проводим время. Я просто…
— Ты просто что?
— Не знаю, как тебе сказать… мы ведь друзья, с детства. Ты мне как сестра, которой никогда не хватало. Мы с ребятами за тебя горой, но…
— Конечно, — резко перебила она.- мы «просто друзья»! О чем я могла думать, самый мне дорогой человек, после матери, так носится со мной потому, что я маленькая сестренка. Меня ведь нельзя обижать, сразу подойдут неразлучные ребята и вступятся! Как ты не понимаешь… если бы обида была так близко, как ты!
— Лиза, я… постой, не уходи. Не бросай меня, я же вижу…
— «Я ж тебя знаю!»- бросила она в слезах, скрываясь от зонта.
— Да постой же ты!- Саша закрыл зонт, спрятав его,словно, в самые закрома, и взглянул в её измученные, бегающие зрачками, голубые глаза.
Что-то трогательное, милое и страстное было в её взгляде. Они неосторожно прильнули друг к другу, соприкоснувшись своими телами, что слышали, как стучат их сердца. Саша убрал локон белокурых волос с её хрупкого, миловидного лица ,и,замерев так, что словно всё живое заиграло в нём самом, впился в неё своими губами, как какой-то вампир, ищущий самую сладкую кровь. Так простояли они, соединившись, не отходя друг от друга ни на шаг. Обвивая Сашину шею, Лиза приоткрыла глаза, сама не понимая, сколько часов они здесь простояли, хотя и пробежала, наверное, всего минута:
— Саша, я…- слабым неловким голосом заговорила было Лиза.
— Думаю, холодает. Ветер подул. Давай я провожу тебя домой? Сколько до тебя идти?
— Далеко. Я вызову себе такси.
— Позволь мне это сделать.
— Что ж, если ты настаиваешь…
— Мне ехать с тобой?- спросил как-то сухо Саша.
— Ты же знаешь, что я буду тебя отговаривать со мной ехать,- ответила непонимающе Лиза.
— Тогда напиши мне, как будешь дома. И… спасибо тебе.
— И тебе спасибо. За всё. Ой, кажется, ты уронил зонт, Саш.
— Он и правда выпал у меня из рук…
Тогда Саша домой пришёл весь мокрый, будто и не пользовался больше для себя моим зонтом. Я взглянул на сына сурово, но не спрашивал ни слова, позвав лишь сесть за ужин. Ели мы молча. Он был ещё молчаливее, чем в прошлый день, но чувствовалось, будто грусть его сменилась на некую отраду, ускользающую, как вода сквозь пальцы. Жена стояла за кухней и что-то по-прежнему готовила, наверное, себе. Наконец, я спросил:
— Ну что, сынок, как там твоя подружка? Лиза, верно?
— Она… нормально, пап,- опустил он глаза и продолжил есть, оборвавшись на полуслове.
— Так а-а… что с ней случилось, что ты подскочил в 6 утра и побежал под ливень?
— Её мама,- говорил он будто сквозь зубы,- лежала в больнице и… не перенесла.
— Бедняжка!- завопила вдруг Сашкина мать.
Тот отрезок я смутно помню. Помню лишь, что мы сыпали его своими вопросами, а Сашка с каждым разом уклонялся и отвечал всё односложнее. Кажется, я не стал его терзать и пошёл на балкон покурить, оставив злосчастного с понимающей матерью. Помню отчетливо, что он вышел ко мне после, уже перед сном, когда я докуривал свою последнюю сигарету за день.
— Пап,- вышел ко мне он с неуверенностью,- не занят?
— Да видишь, занят… ну садись, рассказывай. Знаю, тебе тяжело. А ведь я помню эту Лизу. Хорошая девушка.
— Да вот именно, что хорошая…
— Наконец-то это уже понял?- обратился я к нему.
— В каком смысле?- удивился он.
— Эх ты, значит, не решился её обуздать. Помню, как она на тебя смотрела, а ты всё шутил да шутил. Молодой ты ещё.
— Так значит, это правда?!- спросил Сашка, будто его озарило.
— Тебе решать, сынок. Всё в твоих руках. Так а зачем ты пришёл?
— Да так, пап… забей.
Он ушел к себе в комнату, так и не объяснив, что его тревожило. Если бы я мог раньше понять, что дело обстояло из-за его подруги Лизы, что этой бедняжке некуда было деваться. Если бы я знал…
28 июня, пятница вечер, около семи часов
— Привет, Саша. Знаю, ты бы, наверно, не стал мне отвечать после того, что произошло вчера в Михайловском, но всё же… как твои дела? — прозвучала беззвучно вибрация телефона, лежавшего рядом с Сашей.
— Привет, Лиз. Ты прости меня, что я такой трус и первым не написал. Я много думал после вчерашнего, и… всё-таки я должен сказать тебе это лично.
— Как раз поэтому я тебе и пишу. Всю ночь,эту проклятую питерскую ночь, мне не было так холодно и одиноко, как после вчерашнего расставания, хотя ночка выдалась действительно холодной. Что до одиночества, то не всё потеряно
Далее она же
— Времени у нас остаётся немного. Скоро я покину этот город. Помнишь, я спрашивала, что бы ты чувствовал, если бы я исчезла навсегда? Ты тогда так посмурел, словно я говорю глупость. Но это не глупость, Саша, это происходит уже сейчас. Завтра начнутся похороны и завтра приедет туда мой отец.
— Я боюсь, и я брошена и разбита. Тот день казался мне земным блаженством, за одну минуту я ощутила, что прожила всю свою жизнь. Ты можешь делать, что хочешь, я не принуждаю. Но хотя бы выслушай мою последнюю просьбу.
— Если для тебя тот день был чем-то значащим, если ты также, как и я, потерял голову от этой жестокой жизни и не знаешь, что тебе делать… я устроила сюрприз, так сказать, хотела бы отблагодарить за то, что ты хотя бы не оставил меня одну в часы невзгод и ненастья. Прости, если пишу так вычурно, я же отличница по литературе.
— В общем, живу я сейчас одна, и я бы хотела тебе показать свой сюрприз, который устроила специально для тебя. Мы можем не говорить, не смотреть на друг друга. Но, пожалуйста, позволь мне тебя хотя бы отблагодарить за всё, что ты для меня сделал. Приезжай ко мне.
— Пы.сы. можно с ночёвкой(смайлик)
— Выезжаю. Дай мне полчаса,- коротко ответил Саша.
Никогда так быстро сын не прихорашивался и не одевался. Он даже попросил брызнуться моими дорогими духами. Отвечая на вопрос, куда он так, Сашка промямлил что-то о небольшой общей вечеринке с ребятами, где он останется ночевать у них, хотя мы с женой всё прекрасно понимали. Я дал ему тысячу и вдогонку подсказал, какие конфеты для «пацанов» ему купить. На что он так дерзко огрызнулся, но уходя, заулыбался, как пятилетний ребёнок.
Тем же днём, в половину восьмого
— Ты приехал! Ах, это мне? Да ещё и моё любимое «Мерси», как нельзя кстати!- прокричала Лиза, обнимая на входе Сашу.
— Ага, это тебе от меня за вчерашнее,- посмеялся было он.
— От тебя так вкусно пахнет, что это за духи? Впрочем, не о духах я хотела тебя спрашивать. Теперь моя очередь показывать тебе сюрприз. Давай, я закрою тебе глаза, не морщись! Тебе понравится.
— Ну ладно,- бормотал он неохотно, улыбаясь,- веди теперь ты меня.
Она проводила его на кухню, где были поданы к столу его любимый набор суши, бутылка красного сухого вина Шато Тамань, бокалы, свежие бутерброды с колбасой и сыром, салат мимозы, окрошка, на кефире разбавленным с водой и винегрет.
— Я, право, всё не съем! Ты с ума сошла? Откуда у тебя на это всё?- ошалел Сашка.
— Тебе не нравится мой сюрприз?
— Нет, ты что, здесь всё, что я люблю! Но ты не должна была так стараться ради меня. Ты сейчас в таком положении дел, а мы пировать собрались?
— Послушай, солнце… возможно, сегодня последний день нашей жизни, когда мы можем вот так собраться. И впервые, наедине,- тонко подчеркнула она.
— И вправду, в первый раз мы так…
— Но и это ещё не всё. Это только половина моего сюрприза. О другой ты узнаешь потом.
— Да ты сама не своя в последние дни, Лиза.
— Скорее, я никогда не была собой до этих дней. Ну, давай уже, садись за стол.
— Я открою вино. Как ты его купила? Нам же нет 18-ти.
— У меня свои секреты. Подделала копию паспорта, долго прикидывалась глупой несчастной девицей
— Ну ты даёшь, конечно!
За парой-тройкой часов беседы они не разу не вспомнили о тех бедах, что приключились с Лизой за последние пару дней. Не обсуждали будущего, впрочем, не обсуждали их горький разрыв прошедшего дня. Однако девушка спросила моего сына:
— Помнишь, Саша, ты мне всё рассказывал про песню одной группы, где поётся о хрустальном корабле, управляющимся силой мысли по воде и воздуху?
— Конечно, это же Кристал Шип «Дверей». Только не совсем так, это лишь легенда, которая повлияла на Джима Моррисона.
— А о чем говорилось в той легенде?
— Да там… одного кельта богиня унесла в «земной рай за пределами моря». И унесла на этом корабле как раз. А что?
— Когда мы стояли в Михайловском… помнишь, я говорила ещё про зонт? Тогда, потом, ты на минуту будто пропал и улетел так далеко. В общем, я бы хотела подарить тебе кое-что. Это уже вторая часть моего сюрприза. Прошу, не отворачивайся и не делай вид, что нас больше это не касается.
— Я не отворачиваюсь, Лиза. Ты моя богиня, как в твоей песне, озарившая мне путь.
— Правда?- она покраснела.
— Да, а я всего лишь простой кельт. Так что там за подарок?
— Сейчас увидишь. И мне кажется, тот кельт, по легенде, был не простым, а героем.
Она провела его в свою комнату, занавесив окна. Смеркалось, но недостаточно, чтобы было темно. Такое явление часто встретишь в июне в Петербурге. Она достала маленький плоский сверток, в котором лежал ее подарок, и вручила его Саше:
— Вот и моя обещанная награда, вторая часть сюрприза. Я знаю, у твоего отца есть магнитола в машине…
— Да ладно? Это же дебютный альбом «The Doors ». Откуда у тебя деньги?
— Не спрашивай об этом. Там есть эта песня, которая тебе нравится. Она мне тоже полюбилась. Вспоминай обо мне, слушая её. Это будет лучшее, что ты сделаешь для меня.
— Но Лиза… неужели мы прощаемся? Разве ты выживешь живя рядом с твоим отцом? Мы должны попытаться что-то сделать!
— Уже слишком поздно, солнце моё. Я знаю, ты уговаривал меня переехать к тебе, в твой дом. Пойми, мы не смогли бы жить так…
— Но почему? Ты боишься меня? Или моего отца?
— Я не боюсь, напротив, я обожаю тебя и твою семью. Но он… он понимал сразу, что мы…
— Что мы будем вместе, рано или поздно? Не смотри на меня так, будто ты виновата. Это я виноват, что не понимал тебя, не слушал тебя, не замечал. Ах, почему я понял это так поздно! Ведь я чувствовал, что мы ближе, прибегал к тебе сразу, как только ты мне скажешь прийти. Вчера, в Михайловском, ты была так уязвима, ранена и разбита. Казалось, твой… вкус твоих губ меня переродил заново, и я стал понимать, сколько лет прошло мимо нас по нашей глупости! Как я был слеп! Дорогая, я не в силах больше смотреть на тебя и молчать, я… Я люблю тебя и сгораю от того, что это наш последний день. Я не могу этого допустить. Я не хочу тебя потерять и не смогу больше жить!
— Ах, как же я боялась, что ты ценишь меня, как близкую сестру, а не как целую половину твоей души. Пусть мы будем вдвоем. Пусть это длится вечно для нас! Я люблю тебя всем сердцем, с той самой поры, как увидела…
Я не стану дальше описывать, что у них произошло. Скажу лишь, как это принято называть, в один прекрасный день Саша перестал быть мальчиком, сомневающимся в себе и своих возможностях. Обычно, отцы говорят, что нужно поздравлять своих сыновей в этот момент с тем, что они стали мужчинами.
Что же было потом. Потом были похороны. Мы приехали туда, в этот злосчастный день, когда мой сын едва ли не сдерживался от слёз, а Лиза встретила своего сидевшего отца. Тогда я мало что знал. Ну и противная у того была рожа…
29 июня, суббота. Утро.
Деревянный гроб опустили в землю. Мой сын стоял напротив той девочки Лизы. Рядом с ней стоял большой, тучный мужчина, с золотыми передними зубами и злым оскалом. Пот не переставая стекал с его лица, начался противный Питерский зной. Он держал свою руку на хрупком плече девочки, пока она робко пыталась её смахнуть и сжималась от горести и отвращения на лице. Но тщетно, он вцепился в неё, будто краб клешней.
После процессуальных работ, Саша лишь подошёл к ней и спросил:
— Увидимся ли мы снова?
— Не знаю,- сквозь слёзы прошептала она,- я всегда буду рядом.
— Отойдите, молодой человек. Вы вообще кто?- басотой, до одури противной на слух, прокричал этот бармалей моему сыну.
— Мы уходим. Надеюсь, вас опечалила судьба этой несчастной девочки,- ответил злостно я за сына.
— Ага. Очень сожалею. Пойдем, нам пора уезжать, Лиза.- этот несуразный мужчина так грубо с ней обращался, что мой сын еле сдержался ему не вмазать.
— Погоди, Сашка,- быстро успела она наклониться и что-то шепнуть ему на ухо. Тогда сын сильно хотел было возразить, но успел сдержаться. Затем мы разъехались.
9:43
— Три дня назад, ты впервые сказала мне встретиться «без ребят». Как же я был неправ, что недостаточно уважал тебя и боялся поговорить наедине. Прошу, напиши, как будешь там,- написал ей Саша
10:43
— Я выждал ровно час, а ты так и не написала мне. Возможно, вы ещё летите, и рейс задерживают.
11:43
— Право, я и забыл, как долго лететь куда-нибудь в Сибирь. А ведь вы могли ещё даже и не собрать вещей.
17:43
— Вот уже несколько часов ты ничего не пишешь. Я начинаю волноваться. А я даже не спросил, где ты будешь жить, как тебя найти. Твои слова стали пророческими. Я лишь не верю, что это будет навсегда. У меня созревает план, но пока я не решаюсь его осуществить без твоего согласия. Ответь мне. Люблю.
23:50. Ответила Лиза.
— Привет. Прости, у нас ничего не получится. Ты нормальный парень, но не в моем вкусе. Не ищи меня. Пока.
— Лиза? Если это тайный знак, то напиши в другой день. Я вызову полицию, сообщу, что он издевается. Не пропадай вот так!
— Не нужно полиции, слышишь. У меня всё хорошо, я счастлива. Отец меня любит. Я всё время по нему скучала. Хватит мне писать, последний раз говорю.
— Я не верю, что это ты. Я сорвусь, куплю билет на самолёт. Мне все равно, что ты думаешь. И я звоню в полицию, расскажу всё отцу.
— Ладно, постой. Не надо ментов и твоего папаши. Я живу недалеко от Новосибирска. Сейчас отправлю адрес. Тебя встретит отец на вокзале, или где ты там будешь. Приезжай. Буду ждать. Целую.
— Целую…
30 июня, воскресенье.
Сегодня я позвал сына за семейный обед. Он был сам не свой после похорон. Из молчаливого и задумчивого подростка он превратился в слоняюшегося по квартире безумца. Он бледнел с каждым часом и отказывался есть напрочь. Я поговорил с женой и предложил выйти в отпуск со следующей недели, взять сына и уехать в Грузию. Свежий горный воздух поможет ему развеется от дурных мыслей.
Мы сказали, что его отказ не принимается. Всё решено, и он едет с нами. Саша не стал доедать, выбежал в гневе из кухни и хлопнул дверью своей комнаты.
Тот же день, 22:30
— Ну что, ты едешь? Придумал? Я очень соскучилась. Прости за вчерашнее. Сама не своя.- раздался грохотом смартфон от уведомления Лизы.
— Лизонька! Солнце, я знал, что это была не ты вчера! Вернее, это была шифровка. Скажи, он бьет тебя? Ты в порядке?
— Нет, никто никого не бил. Я в порядке. Я буду ждать тебя. Пиши мне обо всех твоих движениях. Я жду.
— Хорошо. Держись там. Я спасу тебя от его лап. Значит, слушай. Я собираюсь бежать из дома, в ночь. Я купил билеты, надеюсь не попасться на глаза полиции. Пришлось тайком взять карточку папы. Да простит же он меня за мои грехи, ибо это ради твоего спасения. Когда я приеду туда, куда ты мне указала, мне нужно будет, чтобы ты тайком вышла из дома. Не бери никаких вещей, кроме паспорта и телефона. Знаю, как ты на это смотришь, но другого выхода нет. Я поговорил с ребятами об этом, там есть знакомые. Мы там переночуем. Затем, рано утром, мы сядем в первую попавшуюся машину и рванем автостопом до Москвы. Придётся кантоваться, где попало. Но у меня есть деньги отца. Нас будут искать, поэтому придётся вихлять. Когда же мы доберёмся до Москвы, мы придём в первое же отделение полиции и заявим, что были похищены твоим отцом и держались в заложниках. Тут-то мы и скажем, что кроме моей семьи тебе идти больше некуда.
— Хорошо. Так и сделаем. А почему именно в Москву, а не тот же Питер?
— Нуу, я думал об этом сам. До Москвы ближе, к тому же там никакие связи или уголовники-сидельцы твоего отца нас не вычислят. Нас там спасут, там цивилизация. К тому же, рейс моих родителей обратно через Москву. Они ведь меня звали в Грузию, но я же сбегу от них( смайлик)
— Ты прямо голова. Давай, буду ждать. Только отец все равно тебя встретит. Ты же будешь в аэропорту. Как ты доедешь?
— Что-нибудь придумаю. Не говори ему, когда я приеду. Жди меня, моя богиня, твой герой спешит к тебе.
— Обязательно(смайлик) Жду.
1 июля, день пропажи.
Весь этот план пошёл коту под хвост. Он сбежал вместе с нашими деньгами, и мы отменили рейс. Я заблокировал карту и написал заявление в полицию о пропаже. К несчастью… к несчастью, сын уже благополучно долетел к утру. Как только его на стойке не развернули.
Отец Лизы похитил его прямо на выходе из аэропорта и уехал в неизвестном направлении. Оказалось, что с 29 июня по конец месяца писал ему именно он.
Дальше я, как отец, не могу воссоздать образ тех мучений, что он прошёл. Я предоставлю лишь изложение рассказа со слов 16 летнего подростка, который ради любви осмелился на такой шаг.
«Мой хрустальный кораблик разбился. Я так и не нашёл рая и той богини, что звала меня.»
Я оказался в самом настоящем аду. Этот изверг, тиран… Он напился в тот день, когда они с Лизой уехали и начал избивать бедную мою подругу. Бил сильно, будто отыгрываясь на ней за мать, что бросила его и отправила за решётку.
Выяснилось, что мать Лизы ушла от него из-за того, что, вернувшись с военных действий где-то на востоке Украины, он узнал об её романах на стороне.
Не выдержав измены, «тиран» много пил и устраивал вечером побои. Она терпела из-за своего ребёнка, пока, в конечном итоге, не взбесилась и не собрала вещи в Петербург. Стали сыпаться угрозы о том, что бывший военный найдёт их и убьёт за всё, что они ему сделали. Так он и угодил за угрозу насилия, отсидев положенный срок, и вышел из тюрьмы год назад.
Мама Лизы стала переживать, что отец вернется и закончит то, что обещал. Она стала много болеть, и в конечном счёте, не выдержала столько ударов жизни. Больше всего Лиза боялась возвращаться.
Всё случилось внезапно и случайно. Этот тиран, эта тварь дрожащая, начал душить бедную девочку и… не удержался. Её хрупкая шея сломилась под натиском здоровой мужской руки. Пока я писал ей после похорон, он отвез её тело в лес, закопал на ближайшей опушке и попытался забыться. Тут-то этот убийца и обнаружил, что в лице меня тело могут найти, и он опять сядет. Тогда у него созрел план, подобно моему.
Прикинувшись моей дражайшей подругой, он воспользовался моей наивностью и влюбленностью. Похитив меня у здания аэропорта, он привел меня в свою обшарпанную халупу.
— Ты хочешь знать, где Лиза? Хочешь быть рядом с ней? Заслужи это право знать…- говорил он мне, привязав к стулу.
— Какого хрена, что ты с ней сделал?
— О, вы больше не встретитесь здесь… В другом месте…
Он… он показал мне её. Сказал рыть себе яму рядом с ней. Я плакал и противился, когда я увидел её торчащую ляжку. В тот момент я готов был умереть, прямо там, рядом с ней. Но у меня была надежда отомстить.
Когда мы прощались с Лизой на похоронах, она сказала мне тогда на ухо, что у отца осталось ружьё с войны, что оно лежит где-то в нижнем подвале, а ключ он носит с собой на шее.
В лесу, он будто переменился, снова увидев бездыханное тело. Стал скулить, сожалеть о том, что вообще натворил. Нес непонятный бред.
«О, Лиза, если бы ты могла вернуться снова ко мне… Что я наделал?!»- вопил этот псих.
Тогда и созрел мой очередной план. Гениальный. Хоть я и не могу без слез вспоминать о том, через что я прошёл. Я сказал, что могу стать для него его новой Лизой. Что заменю ему дочь, ибо знаю её довольно давно. Что лучше меня никого не найти… но что он начал творить дальше.
Я ждал, пока он потеряет бдительность. Этот ненормальный заставлял меня надевать её наряды, покупал украшения. Я убедил его в том, что он снова может стать отцом. На это понадобилось целых два месяца.
И вот, однажды, я подошел к нему, снова переодевшись Лизой. Для меня это стало неким соединением с её душой. Я жил будто внутри неё, это давало мне сил и веру, что месть свершится. И всё-таки я отважился пренебречь её образом, и… предложил показать мне подвал. Понятно, с каким намеком.
Он достал ключ, открыл дверь темного помещения. Внутри находился музей с его наградами за службу. И на стене весела винтовка с оптическим прицелом. Я долго вымаливал показать мне её всеми предлогами, пока он домогался меня. В конечном итоге, я успел её выхватить и понял, что в ней нет патронов:
— А ты думала, что вот так запросто убьёшь меня, маленькая стерва? Хочешь снова бежать, как твоя мать?- он набросился на меня и ударил несколько раз по лицу.
— Долбаный псих, ты сгниешь здесь, как подобает самой настоящей крысе, в этом гадюшнике- кричал я в гневе.
Потом я смутно помню, что произошло. К винтовке был прикреплён острый траншейный нож. Им-то я и проткнул его горло. Алая кипящая кровь разбрызгалась мне на одежду, пол и стены. Я в страхе снял с себя кружева, накинул рваные портки и побежал до первого отделения полиции.
———
Прошло два года с тех событий. Мы решили переехать на Кавказ, поближе к горам. Я сменил работу и стал больше времени уделять сыну. Выходными мы ездим с ним на Эльбрус, и Сашка просит меня включать один и тот же диск. Когда играет его «Хрустальный корабль», он будто исчезает, погружаясь в те сладкие моменты своей бурной юности.
Как-то раз, проделав огромный путь до вершины одной горы, он сказал мне:
— Как ты думаешь, пап, есть ли на земле рай?
— Я думаю, что земля не может быть раем, покуда люди здесь живут, сынок.
— Мда… Знаешь, пап, когда мы были в Петербурге, я никогда с вами не замечал красоты этого города. Мрачный, дождливый, скучный. А когда я… когда встретил Лизу, всё мне казалось таким чарующим и по-настоящему райским.
— Сынок, давай ты не будешь об этом вспоминать,- переводил тему я.
— Нет, выслушай. Я встретил человека, который посвятил мне всю свою жизнь, а я дал ему лишь день счастья. Я по-прежнему живу и радуюсь, но если б не было того дня в Михайловском… даже Эльбрус казался бы мне маленьким и неприметным.
Мы постояли ещё с минуту, и спустились снова на землю. Всю обратную дорогу мы молча слушали эту чарующую мелодию бессмертной любви…
250
Загрузка...
