В любом из январей всегда приходит настроение определиться уже, где я хочу родиться и вырасти. Заходит без стука, взыхает в углу тихонько, вертит глобус (против часовой стрелки) и ждёт..
И вроде вот оно — весь мир на ладони, вся жизнь в перспективе! Нерожденным же не нужны визы, права, кредитки, билеты — выбирай любое из любого, стартуй из абсолютной свободы.
Но Хуан-Карлос всегда живёт в Мексике. Всегда молод. Всегда влюблен. Всегда в сомбреро.
Выбор очевиден, как и настроение..
Так я опять решила родиться в стране без снегов и метелей. Хотя уже знаю, что совершенно не обворожительна в сомбреро. А светлое длинное платье с тугими темными косами, которые мама заплетает по утрам, мне очень пойдут. Я буду входить в таком платье в класс и здороваться со всеми по-испански. Кроме него, есесенно. Здесь я буду ждать, пока первым поздоровается Он. И приподымет сомбреро..
Если так принято в Мексике, если там говорят по испански и ещё много «если» … узнать бы заранее о правилах.
Хотя какая мне разница? Пусть нарушит эти правила и поздоровается по моим.
Ведь в ответ моё сердце будет стучать накшталн стиральной машинке с горнолыжными ботинками внутри. И пахнуть лавандой, этих же гор.
Потом мы будем сбегать с уроков, вроде порознь, но в одну сторону. Случайно встречаться в песках, без карт и часов, но твердо зная где именно и во сколько. Болтать о нашем вечном одиночестве и нашем доблестном безденежье. Сидеть в первых рядах бесконечной пустыни с лучшим видом на границу с Америкой. И слушать громкие и дикие разборки между картелями. Тогда я буду пугаться перестрелок и случайно сжимать его ладонь, а Хуан-Карлос смеяться и хлопать меня по плечу: «Это же Мексика, детка. Не сериалы же здесь смотреть, с рекламой Pepsi..» И чуть отворачиваться, чтоб я не увидела его румянец.
А я все равно увижу.
Он будет любить мои рассказы о снегах и метелях, перелётах и безвизе. Не верить про запаркованные узкие улочки, серую одежду и пластиковую еду, упакованую в пластик. Громко смеяться от слов «растительное молоко», уточнять сумею ли подоить кактус для него. И не уколоться.
Я буду уверять, что кактусы вообще не подходят, они слишком самовлюблены для давать молоко людям. А вот одуванчики — нет. Из них давил вино ещё Брэдбери — растительное молоко в кофе точно получают из их бутонов..
Он будет говорить, что надо записывать все эти истории, раз я так много придумываю смешной ерунды. Потом, когда-нибудь, когда станут платить за буквы, мы продадим это все в журнал фантастических рассказов и купим два билета в соседний город. Уедем подальше от этой стремной пустыни и этой стремной границы.
А я буду случайно сжимать его ладонь, хотя совершенно не буду бояться, да и не стреляют — все картели уже давно в политике.
Так мы будем сидеть, пока солнце не начинает светить темно-красным в глаза прямо с границы, чтоб потом опомниться и быстро бежать домой. Ведь в мексиканских школах тоже должны быть домашние задания, а дома какая-то национальная домашняя работа.
Мама будет ждать на пороге, светить в меня фонариком и встречать бурным испанским монологом. Я не могу понимать испанский с такой скоростью, кроме основных мыслей в стиле «если не получилось шить, то не получится и петь». Обещать не убегать в пустыню, спрашивать за что надо ещё попросить прощение и просить.
А на следующий день я опять буду задыхаться в уголке своего сердца от случайной встречи, которая вообще не случайна. И жмуриться от непонятных слов на сложном мне испанском.
Как-то так пройдёт моё детство.
А потом я вырасту и пойму, что все русалочки из сказки проворачивают этот гамбит с голосом еще до того, как узнают, что ноги им вообще-то не нужны.
И улечу.
Туда, где снег, метели, кредитки и безвиз.
Хотя кофе с растительным молоком пить так и не стану — лучше при встрече спрошу рецепт вина из одуванчиков. У Брэдбери
Ты родишься попозже, ради меня?
126
Загрузка...
Полет фантазий, определенно достойный внимания.
Спасибо) с фантазий все лучше бы хуже, чем лучше ))