Эта история случилась (а может и не случилась) где-то в середине 80-х где-то в Подмосковье. Все совпадения являются случайными.
Тетю Машу посоветовала бабушка Маша. Мы у бабушки Маши снимали дачу (точнее, комнату в ее бревенчатом доме) каждое лето. Потом бабушка Маша состарилась и перебралась в город. А маме дали отпуск в декабре. Поездка на море, которую мама мне обещала два года подряд, накрылась. В пионерский лагерь ехать было поздно – путевки уже раскупили – и тут мама вспомнила о бабушке Маше. А бабушка Маша посоветовала тетю Машу. И моя судьба на это лето решилась.
Мне совсем не улыбалось кормить комаров и отмахиваться от мух вместо того, чтобы тусоваться с ребятами. Но с мамой спорить нельзя. В смысле, физически нельзя.
— Там еще будет Вовка – сказала мама. Так что скучать не будешь.
Какой еще Вовка? И почему я не буду скучать?
В общем, тридцатого июня я вышел с электрички и зашагал по направлению к поселку, где был дом бабушки Маши. А от поселка пришлось топать еще километр до дома тети Маши – он стоял на отшибе.
Примерно через пятнадцать минут пути от поселка я увидел то, что ожидал – глухой давно не крашеный забор у грунтовой дороги. Калитка нашлась с трудом, и я постучался. Открыли мне не сразу – от дома идти оказалось очень даже прилично. Хорошо хоть услышали, как я стучусь.
Тете Маше на вид было лет сорок. Короткие темные волосы, невыразительное лицо. А еще тетя Маша была очень толстой. Просто непонятно, как она проходила в калитку. И одета была в затрапезный ситцевый халат – не такой, как носят в деревнях, до пят, а короткий, едва прикрывающий коленки.
Тетя Маша оглядела меня и вместо «здравствуйте» рявкнула куда-то в глубину участка:
— Вовка! В дом немедленно!
И только потом повернулась ко мне:
— Привет. Заходи.
Я и зашел. На террасе уже был накрыт стол. Все нехитрое деревенское изобилие – сметана, творог, белый хлеб по тридцать две копейки. Ну и конечно парное молоко. Не то, чтобы я любил молочные продукты – после дороги очень хотелось есть. Я помыл руки тут же, в рукомойнике на крыльце и сел за стол. Тетя Маша села напротив, подперла подбородок кулаком и смотрела на меня. А я ел. После тетя Маша показала мне комнату на втором этаже и предложила посмотреть телевизор внизу. Вовки, которого загоняли в дом, видно не было. Даже телевизор смотреть не пришел. Ну и ладно. Кино все равно было старое, а тетя Маша уселась рядом со мной и привалилась ко мне своим мягким боком. От бока было жарко. Я кое-как досмотрел до своего любимого места- там, где Шерлок Холмс эффектно заявляет: «Это Хьюго Баскервиль!», пожелал тете Маше спокойной ночи и ушел в комнату.
Наутро я, позевывая, спустился на террасу. Стол снова был накрыт, все та же сметана, творог, молоко и чай. Добавилось только огромное блюдо бутербродов с маслом и любительской колбасой. И Тетя Маша все так же сидела на своем месте, подперев голову кулаком. Как в кино про коллективизацию. Я потянулся к бутербродам, и тетя Маша немедленно взяла с блюда пару бутербродов и пододвинула мне.
Странно – подумал я.
— Доброе утро, теть Маш! – донесся сверху тонкий голос.
Тетя Маша очевидно смутилась, и посмотрела мне за спину.
Я обернулся. На террасу вышел мальчик. Очень толстый. Как тетя Маша. Мне показалось, что мальчик был младше меня года на четыре. И еще мне показалось, что он был в узких плавках. Мальчик уселся рядом с тетей Машей, пододвинул к себе блюдо с бутербродами, и сказал вежливо:
— Приятного аппетита. Я – Вовка.
Больше он ничего не сказал – мешали бутерброды. Блюдо Вовка очистил за десять минут. Тете Маша очевидно нравилось, что ребёнок хорошо ест, но мне показалось, что ее что-то в этом ребенке смущало. И я скоро понял, что.
— Спасибо – сказал Вовка, поднялся и направился в дом.
Я посмотрел ему вслед. И увидел толстую вовкину задницу. Розовую. Шире вовкиных же плеч. То, что мне показалось узкими плавками (по деревенским простым нравам выходить так к столу не возбранялось), на самом деле было просто складкой жира. А Вовка был совершенно голый и ничуть этим не смущался. Я сглотнул.
— Ты не обращай внимания – сказала тетя Маша и погладила меня по руке. Вовка хороший, только со странностями небольшими. Из-за этого мама его сюда и прислала. А я ему ничего не запрещаю и не наказываю. Пусть уже. Что тут сделаешь?
Не зная, что и думать, я взял книжку, одеяло, и отправился за дом – позагорать. Едва я расстелил одеяло, как услышал:
— А ты чё это в трусах?
Надо мной стоял Вовка. Опять голый.
— Подвинься.
Я лег поперек одеяла и уставился в книжку. Вовка плюхнулся рядом и откинулся на спину. Тут же я услышал какие-то движения и странные звуки. Я посмотрел на Вовку. Вовка дрочил. Это давалось ему с большим трудом – член у Вовки вместе с мошонкой давно утонул в складках жира, и наружу торчала только розовая головка. Очень маленькая. На теле Вовки не было волос – он был совершенно белый, весь в веснушках. И сосредоточенно дрочил. Я уставился на Вовку.
— Ты не думай – сказал, не прерывая своего занятия, Вовка. – Мне доктора прописали. У меня этот… микропенис.
Вовка содрогнулся. Потом я узнал, что это он так кончает.
— Ты бы тоже плавки снял – жарко. Я приставать не буду. Тетя Маша и та из-за жары без трусов ходит. Я видел.
Вовка снова принялся дрочить. Я смотрел в книжку и ни черта не понимал. Книжка была хорошая – «две крепости» Толкиена. Только вышла. Откуда она у тети Маши?
— Ты часто так делаешь? – спросил я у Вовки
— Почти постоянно. Доктора сказали.
— А если бы запретили, ты бы не дрочил?
— Не-е-е-е… — ответил, задыхаясь, Вовка. – Ты плавки сними. Жарко. А без них хорошо. Вовка потянулся к моим плавкам. Честно говоря, у меня член собирался встать. Я прикрылся рукой.
— Ну вот и зря. Не рискнешь сейчас, послезавтра не решишься вовсе. Моя сестра приезжает. Она у меня знаешь, какая?
— А если тетя Маша увидит?
— Она видела, как я дрочу. И ничего. Только посмотрела жалостно.
— А ничего, что ты при ней голый ходишь?
— А как мне еще ходить? Я привык. Одежда дрочить мешает. Это вот в городе без нее нельзя.
— И там ты все же одеваешься?
— Не. Я из дома не выхожу. У меня и одежды-то почти нет. Один штаны, одна майка. И все.
— А сестра? А родители?
— Сестра понимает, мама тоже. Я ж говорю – доктора сказали…
Тетя Маша позвала нас обедать. Вовка умудрился сожрать кастрюлю борща целиком, плюс сковородку картошки с грибами. После компота Вовка запустил руку вниз живота и стал раскачиваться. Тетя Маша быстро посмотрела на меня, взяла Вовку за руку и увела в дом.
Вернулась она не скоро, с раскрасневшимся лицом. Сполоснула руки в рукомойнике, строго посмотрела на меня и ничего не сказала.
Ни слова не произнесла до самого вечера. По телевизору был «Тасс уполномочен заявить». Тетя Маша сидела поодаль от меня. Я уставился в экран, а когда обернулся на тетю Машу, она сдвигала и раздвигала бедра. Я покраснел.
Следующий день прошел так же – я читал, Вовка дрочил, тетя Маша нас кормила от пуза.
Ночью было как-то особенно жарко. Я спустился попить воды. Тетя Маша сидела на крыльце и обмахивалась халатом, который держала в руке. Голая спина тети Маши светилась при лунном свете. Меня она не заметила. Я вернулся к себе и стащил трусы. Стало немного прохладнее.
«только бы никто не вошел» — подумал я и уснул.
Утром оказалось, что в комнате все же кто-то побывал. Трусов не было. Вообще не было ни одной тряпки. Я завернулся в простыню и решил не выходить. Снизу меня позвала тетя Маша. Я не ответил. И почти сразу тетя Маша возникла на пороге комнаты.
— Ты чего не идешь завтракать?
— Где моя одежда? Как я пойду?
— Вот так и иди. Вовки, что ли, стесняешься?
— Вас
— А чего я не видела? Иди-иди, хоть загоришь как следует.
Я завернулся в простыню.
— И думать не смей – сказала тетя Маша. Мне ее стирать потом. Иди так.
Я вздохнул и спустился вниз. Вовка встретил меня ревом. Я прикрывался руками.
— Сестра сегодня приезжает – напомнил Вовка. – Будет ей на что посмотреть.- И Вовка захихикал.
Сразу после обеда сестра и приехала. Тетя Маша впустила в калитку пухлую веретенообразную девицу. На девице было короткое цветастое платье, державшееся на двух бретельках. Вовка бросился к ней, я постарался спрятаться в доме. Девица пообнималась с Вовкой, потрепала его внизу живота и направилась в дом. На террасе девица остановилась, оглядела стол с остатками обеда и опустилась в шезлонг.
Из-под подола платья у нее виднелись толстые ноги. Веснушчатые. Бледные. Сама девушка была не такая толстая, как Вовка. И груди почти не было. Не замечая мня, она стала обмахиваться подолом платья. У меня встал. Тут девушка запустила руки под платье и потащила вниз трусы. Спрятала их в сумку. И снова начала обмахиваться подолом.
У меня закружилась голова.
— Как же жарко – сказала девушка и вдруг увидела в окне меня. Я поспешно убежал наверх, в свою комнату. Залез под простыню и взял в руки книгу.
За стенкой кто-то возился, хлопала дверца шкафа. Я старался не выдать себя ничем. Наконец за стенкой затихло. Я выглянул в окно. За домом на одеяле (на моем одеяле) дрочил Вовка. А к нему шла сестра. Костюм ее состоял из какой-то тряпки, повязанной вокруг пояса. И веснушки были видны даже сверху. Сестра присела рядом с Вовкой и стала за ним наблюдать. Потом они о чем-то говорили. Вовка показывал на мое окно. Девушка тоже посмотрела. Потом развязала свой пояс и закинула далеко в траву. Легла рядом с Вовкой и раздвинула ноги. Тело у нее было ноздреватое, пухлое, все покрытое веснушками. А на лобке НЕ БЫЛО волос. Совсем. Только розовая щель. Сосков было не различить.
Я не выдержал и начал дрочить. И почти сразу кончил.
Спускаться к ужину я отказался наотрез. Ни тетя Маша, ни Вовка меня не убедили. Наконец, Вовка и его сестра ушли наверх. А тетя Маша сжалилась и вернула мне трусы. Она их, оказывается постирала. Я смог поужинать.
Деревенская идиллия хороша всем. Вот только мыться иногда надо, а душа в бревенчатой избе не предусмотрено. И на следующий день тетя Маша решила протопить баню. Первыми отправились мыться – в сопровождении тети Маши, естественно, Вовка с сестрой. Я составлять им компанию отказался.
Спустя примерно час из бани вывалилась Вовкина сестра с наброшенным на плечи полотенцем и продефилировала за дом – туда, где они с Вовкой загорали. Потом на подсекающихся ногах вышел Вовка – правильно, совершенно голый – и отправился в дом. Его шатало. А потом за мной пришла тетя Маша.
— Пошли мыться – сказала она. Все уже разбрелись, но вода еще осталась. Пошли.
Я поплелся в баню. Тетя Маша пошла со мной.
— Мне что, мыться при вас?
— А что тут такого? Потом, как это в бане делают, ты не знаешь, еще обваришься, чего доброго. Давай уж я понаблюдаю.
В предбаннике мне пришлось раздеться. Тетя Маша критически оглядела меня и повела в баню. Там она поставила меня на низенькую табуретку и начала деловито намыливать. Грудь и живот тети Маши покачивались под тоненьким халатом. У меня стал подниматься член. Тетя Маша брызнула на себя мыльной пеной и нахмурилась.
— Смотри, не делай как Вовка. У тебя, в отличие от него все в порядке…
С этими словами она расстегнула халат. Тетя Маша была загорелая – вся. И удивительно гармонично сложена. Большая грудь, круглый живот, толстые ноги, круглая большая задница.
— Нравится? – спросила она.
Я только кивнул и сглотнул слюну. Член у меня торчал так, что отогнуть его от живота было невозможно.
— Ну что ж, приступаем ко второй части программы, незапланированной. Давай обливаться.
Тетя Маша наскоро облила меня из ковшика, чтобы смыть мыльную пену, и повела меня в предбанник
— Тут не так жарко – сказала она. – Буду тебя учить. Светка (так звали сестру Вовки) наверняка ведь тебя соблазнит, а ты, похоже, до девочек даже и не дотрагивался никогда.
Мне показалось, что я сейчас упаду в обморок. Что я уже упал, и все это мне только кажется.
Первый раз я кончил, как только дотронулся до тети Маши. Тетя Маша погладила меня по голове, поцеловала в щечку и очень аккуратно смыла сперму. Потом начала целовать меня в губы и одновременно гладить член. Он тут же встал снова.
— А теперь все пойдет как надо – говорила тетя Маша – Сначала поласкай им меня там. Потом вводи, но неглубоко. А потом подвигай бедрами, только медленно. Быстрее! Глубже! ООООО!!!! О! О!
Тетя Маша выгнулась и опала. Я не кончил.
— Начинаем снова. Медленно-медленно вводи и медленно-медленно двигайся. Теперь быстрее! ОООО! О! ГОСССПОДИИИИ!!!!
Не знаю, сколько раз мы это повторили. Тетя Маша перестала наставлять меня и только стонала.
— Все, больше не могу – сказала наконец она. Теперь ты.
И я кончил.
Тетя Маша снова повела меня в баню намыливать.
Выходя, тетя Маша протянула мне трусы. Я их немедленно надел. Тетя Маша хмыкнула и перекинула свой халат через руку. Так мы и пошли в дом. На террасе нас нагнала Светка. Она возвращалась после солнечных ванн. Ничуть не загорела, даже не покраснела. Все такая же белая, вся в веснушках. Из одежды на Светке были бусы в невероятном количестве. Бусы на шее, бусы на поясе, бусы на запястьях и на щиколотках. Выглядело все это очень соблазнительно. Я стоял меж двух голых баб в трусах. И у меня опять встал член. Светка посмотрела на это и кивнула на террасу – пошли, мол. Я послушно пошел. Светка уселась напротив меня, откинулась назад и спросила:
— Ну, и откуда ты такой взялся?
Ее рука опустилась вниз живота, и Светка пальцами начала поглаживать свою пипку. Я не мог отвести взгляд. Светка откровенно забавлялась.
У меня вот-вот должны были лопнуть трусы.
— Что это у нас там? – захихикала Светка.
Я наклонился вперед, пытаясь прикрыть член и руками, и животом сразу.
— Вот и познакомились – констатировала Светка и пошла в дом, виляя задом. Зад был большой и ноздреватый.
«Зато сисек у нее вовсе нет» — сказал подошедший сзади Вовка. «Даже соски меньше, чем у меня. А клитор больше – Вовка хихикнул.
Настроение у него было хулиганское. Вовка осмотрел мою эрекцию во всех подробностях и вдруг ловко дернул мои плавки вниз. Я не успел отскочить, как Вовка взял в руки мой член и стал внимательно его рассматривать. И ощупывать. Член почему-то и не думал падать.
— Нельзя такое прятать – серьезно сказал Вовка. Светка вон уже обиделась. Вовка повалился прямо на пол и раздвинул ноги. Член Вовки представлял собой круглый жировой валик – как бублик – из середины которого торчала головка. Очень маленькая. Так как Вовка мой член так и не выпустил, мне пришлось опуститься на колени рядом.
— Потрогай, я никому не скажу.
Я потрогал. Головка оказалась твердой и маслянистой. Вовка задвигался, пытаясь потереться членом об мою руку, а чтобы я не убежал, держал за член меня. И тоже начал двигать рукой.
— Мальчики, вы что тут затеяли?! На террасу вышла тетя Маша. В другом халатике – шелковом и совсем коротком. Из-под халатика выпирала грудь, а снизу свисал живот. Самый краешек.
— Ну что ты, Вовка, совсем уже? Давай лучше я.
Тетя Маша стала умело растирать Вовкин член. Вовка отпустил меня и сразу же запустил руку тете Маше под халатик. Тетя Маша, кажется, не возражала.
Я натянул трусы и пошел в дом.
Ночью за стенкой, в комнате Светки и Вовки возились и переругивались. Я кое как уснул. А разбудил меня тычок в бок.
— Подвинься.
На кровати сидела Светка. Голая. Совсем. «Прав Вовка – подумал я – сисек у нее нет». Светка пришла жаловаться.
Вовка, оказывается, дрочит теперь не переставая. И разожрался так, как никогда раньше. Светка пыталась прикинуть на него штаны, в которых он приехал, так Вовка в них не влез. И теперь у Вовки совсем – СОВСЕМ! – нет никакой одежды. А он только рад, что теперь он может ходить голым по объективным причинам. Он и так всегда ходит без одежды, почти всю жизнь, даже пригласить домой никого нельзя, только самых-самых близких друзей. И про докторов конечно врет – дрочит Вовка с пяти лет, не переставая ни на минуту.
— А ты? – спросил я
Светка ответила в том смысле, что она – другое дело. Она голой ходит только дома. И еще в гостях, если это близкие подруги и дома нет их родителей. И на отдыхе, если как сейчас, у тети Маши. И что когда они отдыхали в Крыму три года назад, Светка нашла удаленный пляж и пропадала там сутками. А потом кто-то украл ее одежду и ей пришлось возвращаться домой через лес и пол-поселка, и хорошо, что было темно. Светка потом как раз и прекратила одеваться дома – раз и навсегда.
— А в школе? – ехидно спросил я.
Ответ был тоже оригинальным. Оказывается, Светка очень жалеет, что нельзя. И не носит лифчик – совсем. И, когда нет в расписании физкультуры, ходит на уроки без трусов. У нее школьное платье длинное, так что можно. И ей, Светке, это очень нравится. А Вовка совсем оборзел…
Я слушал Светку, и у меня медленно вставал. Я лежал без трусов, под простыней, так что в темноте моя эрекция (я надеюсь) была незаметна. Щеки у меня пылали.
— Ты представляешь – продолжала Светка – Вовка так разожрался, что он пятнадцать минут укладывался на живот, чтобы ей, Светке, отлизать.
— Отлизать? – не понял я. Член готов был взорваться изнутри.
— Ну да. Мы часто друг другу перед сном отлизываем, чтобы уснуть.
— Вы же брат с сестрой
— И что? Мы же не спим. С Вовкой невозможно.
Отлизать Светке у Вовки сегодня не получилось. Светка села напротив меня и решила-таки восполнить потерю. Начала мастурбировать. В темноте я сначала не понял, что она делает, но очень быстро Светка стала стонать – прямо во время разговора. Одно другому не мешало.
Я решил немного ее остудить и рассказал про сегодняшний случай на террасе.
— И что? – удивилась Светка – Вовке нравятся и мальчики, и девочки. Все равно он и тех и других не может.
— А тебе? – у меня перехватывало дыхание, и я побоялся, что Светка вопроса не поймет. Она поняла.
— И мне тоже – и мальчики, и девочки. Я раньше думала, что девочки нежнее, а потом подруга пришла со своим братом. И к нам выскочил Вовка и стал дрочить. А брат этот ему помог, да так, что Вовка потом все просил его снова привести.
— А подруга?
— Она ничего. Мы с ней в тот вечер впервые поцеловались на кухне. Она была в свитере, так что свитер кололся – это я хорошо помню.
— Но свитер был на подруге, так?
— Но я-то была голой…
Я представил себе картину – как две девушки, одни из которых одета, а другая совсем голая, целуются на кухне. Это было уже где-то за пределом.
Будь что будет. Я запустил руку под простыню и взялся за член. Светка заметила мое движение и простыню сдернула – очень быстро, я даже не успел за не схватиться.
Светка взялась за мой член и стала его гладить. Очень нежно. Даже в темноте было видно, что я вот-вот взорвусь.
— Иди сюда – шепотом сказала Светка и потянула меня.
Первый раз прошел за считанные секунды – я даже не успел понять, что происходит. Второй был вполне достойным. Третий тоже. Светка кончила, наверное, раз двенадцать. После этого я хотел было еще продолжать, но тоже кончил. И опал. Уже до утра.
Утром я проснулся и сразу все вспомнил. Кто-то обнимал меня сзади и дышал в шею. Это было приятно. А еще этот кто-то гладил меня по боку. Очень нежно. У меня закружилась голова. Я приоткрыл глаза. Перед кроватью сидела Светка и хитро смотрела на меня. Даже по груди себя поглаживала. Я обернулся. Сзади лежал Вовка. Он был наверху блаженства. Я вскочил. Светка захихикала. Вовка потянулся ко мне, и я вылетел из комнаты и скатился по лестнице вниз.
Внизу тетя Маша накрывала завтрак – все в том же коротком халатике. Когда она нагибалась, становилась видна ее задница (немного) и ее пипка – почти целиком. Тетю Машу это никак не беспокоило.
— Доброе утро – сказал я. Я стоял позади тети Маши совершенно голый, но это было лучше, чем лежать наверху в обнимку с Вовкой. И тут я заметил, что на стуле лежит пояс. От халатика тети Маши.
— Доброе утро – тетя Маша медленно повернулась ко мне. Халатик на ней распахнулся. Тетя Маша, не запахивая халатик, подошла ко мне и поцеловала в губы. Медленно провела рукой мне по груди и по животу. Член опять поднялся – не на сто процентов, но на пятьдесят точно.
— Привет! – сказала тетя Маша моему члену и шутя похлопала по его головке. – Как тебе Светка?
Я рассказал про ночь. И про Вовку. И высказал предположение, что утром его притащила Светка, чтобы похулиганить.
— Не обращай внимания – успокоила меня тетя Маша. Вовка – что-то вроде запала. А главная здесь Светка.
Оказалось, что тетя Маша в курсе всего, что происходило с Вовкой и Светкой последние лет десять – если не больше. Они приезжали к ней каждый год. А еще тетя Маша дружила с их мамой.
До шести лет Вовка был самым обычным ребенком – разве что немного толстым и с микропенисом. А потом однажды сел на гвоздь на скамейке на детской площадке. Гвоздь был ржавый, началось воспаление. Чтобы было удобнее ухаживать за раной, мать Вовки заперла его дома и отобрала трусы. Рана зажила, даже след был не очень заметен. Вот только Вовка после этого наотрез отказался одеваться. А вдобавок открыл для себя, что если трогать тот самый микропенис, то это будет приятно. Поначалу Вовка просто ходил голый, даже когда приходили мамины подруги. Это было немного странно, но мило – толстый мальчик, такой упитанный и вдобавок вызывающий сочувствие. Потом Вовка стал дрочить все чаще и чаще, и к ним в дом вместо маминых подруг начал ходить психиатр. Он-то и поставил Вовке диагноз, после которого от Вовки все отстали. Но дело вместо больницы и таблеток ограничилось домашним обучением. Потому что единственной Вовкиной проблемой был онанизм. А заодно и единственным смыслом жизни, чем Вовка активно пользовался. Даже с приходящей учительницей Вовка говорил через ширму и при этом врал, что у него одышка.
Удивительно, но Светка, которая была старше Вовки на два года, не просто приняла сторону брата, а начала ему подражать – и в домашнем нудизме, и в почти постоянной мастурбации. Вовка и Светка очень быстро перестали стесняться друг друга (точнее, Вовка Светки не стеснялся никогда) и вскоре стали помогать друг другу в нелегком деле.
Вовкина мама сначала ругалась, потом даже побила как-то Светку, а потом махнула рукой. Единственным условием, которое она Светке поставила, была школа. Светка попробовала сопротивляться, даже как-то выбежала голой во двор с намерением там поиграть. Поймали ее через три часа, разразился скандал. Светку пришлось перевести в другую школу. Все, чего Светке удалось отстоять, был отказ от нижнего белья. Мама, в свою очередь, настояла на длинном платье. На том и порешили.
А дальше случилась еще одна проблема. Светка постоянно сопливилась, и доктора посоветовали вывезти ее на море. О том, чтобы ехать с Вовкой, не могло быть и речи. Тут на горизонте и возникла тетя Маша. Вовку отправили к ней на все лето, а мама со Светкой отправились на юг, в Крым. Поближе к диким пляжам, так как Светкина мама своих педагогических талантов не переоценивала и была уверена, что Светка улучит момент и убежит куда-нибудь купаться голой.
Это и случилось. Эпизод с кражей одежды, оказывается, произошел не три года назад, а намного раньше. После него у Светки вошло в привычку уходить на пляж затемно и затемно же возвращаться. Надо ли говорить, что украсть у Светки было ничего нельзя – красть было нечего. Публика на море собиралась всякая, так что на то, что Светка круглые сутки ходит без одежды, не обращали внимания ни хозяйка, ни другие туристы-дикари. А некоторые из них и сами были такими же.
Светкина мама даже начала задумываться, не зря ли она оставила в Подмосковье Вовку, но он оказался страшно доволен первым летом, проведенным у тети Маши.
Объяснилось это просто – тетя Маша стала его союзницей. В первый же день, когда Вовку привезли, он немедленно стащил с себя всю одежду и в таком виде расположился на веранде. Тетя Маша попыталась Вовку одеть. Вовка отказался. Когда тете Маша застала Вовку за его любимым занятием, тот поступил психологически правильно: убежал. Правда недалеко. Тетя Маша нашла Вовку за домом – разумеется, Вовка дрочил. Делать ему это было трудно – уже тогда мешал живот. В ответ на тетимашину ругань он расплакался, показал свой микропенис и рассказал ту же историю, что и мне – мол, доктора посоветовали.
Не то, чтобы тетя Маша Вовке поверила, но ей стало Вовку жалко. И она помогла ему кончить. Вовкина благодарность не знала границ. Он повсюду веревочкой ходил за тетей Машей, норовил до нее дотронуться, прижимался.
Тут нужно сказать, что сама тетя Маша жару терпеть не могла, и ходила, поскольку жила на отшибе, так сказать, легко одетой – в халатике. А работая в огороде, халатик этот снимала – чтобы не испачкать. Вовка вызвался помогать на грядках. Халатик, как потом тетя Маша рассказывала, она сняла машинально – и Вовка тут же начал дрочить снова. Тетя Маша снова ему помогла. Так тот вечер и прошел.
А потом надо было помыться, и тетя Маша, вздохнув, взяла Вовку с собой в баню. Помывка затянулась – Вовка проявил чудеса манипуляций, да и тетя Маша тоже была живой женщиной. Вовка умел обращаться с женщинами – Светка научила. Тут-то эти навыки и пригодились. Поэтому когда ночью уже после бани, Вовка вперся к тете Маша в комнату и притворно расплакавшись, сказал, что ему страшно, тетя Маша его не прогнала. Уснули они не сразу, зато проснулись в обнимку. Так это лето и прошло.
Рассказывая, тетя Маша сначала стянула с себя халатик и несколько раз вытерла им пот. А потом, когда рассказ дошел до места, где они с Вовкой в первый раз пошли в баню, запустила руку вниз живота. У меня встал. Я положил руку на колено тете Маше.
— Так-так-так… — Светка подошла незаметно. В руках она вертела сразу два бритвенных станка. – Что это вы у меня такие волосатые? Открываем парикмахерскую!
Я попятился. Тетя Маша меня удержала
— Не отказывайся, так даже лучше. И потом, Светка же все равно своего добьется.
— Кто на самообслуживании, а кому помочь? — не унималась Светка.
Самообслуживание выбрала тетя Маша. У меня Светка оттянула рукой член (при виде бритвы он тут же повис) и очень чисто выбрила мне и яйца, и лобок – благо волос было совсем немного. Довольная Светка оглядела работу и вознаградила себя поглаживанием по собственному лобку. Тетя Маша управилась со своей растительностью и раздвинула ноги. Губы у нее были толстые, а над ними нависала складка жира, делавшая пипку тети Маши похожей на букву «Т». Тетя Маша немного охладилась и отправилась в дом – за кремом.
— А это тебе сюрприз, стеснительный ты наш… Я не успел опомниться, как Светка перетянула мой член у основания каким-то жгутом. И достала огромный шприц и иголкой. Щелкнула на жгуте миниатюрным замочком – таким запирали чемоданы на колесиках, я один раз видел в кино.
— Теперь сниму жгут только я – радовалась Светка. – Не бойся, это не больно…
Светка начала вводить мне под кожу члена какой-то раствор. Очень умело. Шприц закончился, Светка наполнила его снова. Я с ужасом смотрел, как мой член – очень аккуратный и небольшой – медленно превращается в монстра. Вот он уже стал толщиной в мою руку, вот уже мошонка превратилась в волейбольный мяч…
— Прекрати! Я ходить не смогу! – заорал я.
— И не надо тебе ходить – радостно ответила Светка. – зачем такую красоту по кустам трясти? Сиди и наблюдай за нами, а мы тебе еду приносить будем. Или чай… Хочешь чаю?
Ходить и правда стало ужасно неудобно. Я передвигался нараскоряку. Светка была довольна. Ей-то что – стесняться она перестала давно. Если вообще когда-либо чего либо стеснялась.
Вернулась тетя Маша. Она была все в том же распахнутом халатике, и обмахивала свой лобок газетой. Лобок блестел от крема. Мой член шевельнулся и… встал!
— Ого! – уважительно сказала тетя Маша – какой приятный сюрприз! Опустилась на колени и начала целовать меня – прямо в член. Это было приятно. Светка любовалась работой. Почему-то не было видно Вовки.
Потом оказалось, что Вовка нашел запасы варенья в чулане и уничтожил две пятилитровые банки. Тетя Маша его даже не ругала.
В то лето дождей не было. Только солнце и жара. Говорят, где-то даже горели торфяники.
Я загорел в буквальном смысле до черноты. Светка свои вливания прекратила – секс у нас получился так себе. Зато начала подсыпать мне что-то в еду. Во всяком случае, я был уверен, что без фокусов затейницы Светки тут не обошлось — я круглые сутки ходил с эрекцией.
У меня установилось четкое расписание – днем Вовка (он здорово прибавил в весе, поэтому утро начиналось с того, что я помогал ему подняться с постели – кажется, в свои четырнадцать лет и при росте мне до плеча, Вовка весил уже за сто двадцать). Я помогал Вовке дрочить (он сам уже почти не мог дотянуться), Вовка поддрачивал мне. Кстати, без толку – все эти дни я не кончил ни разу. Совсем. Иногда к нам присоединялась тетя Маша. Куда она дела оба своих халатика – не знаю. Одетой я не видел ее всю неделю. Потом – после обеда, когда Вовка спал, тетя Маша была в моем полном распоряжении. Она очень прониклась ко мне и постоянно норовила прижаться. Мне это нравилось. Только немного напрягало, что, когда тетя Маша была рядом, она не выпускала из рук мой член. А ночью приходила Светка. Мы возились почти до утра. Как я не рехнулся от недосыпа – я не знаю.
Через неделю я загрустил. От каникул оставалось всего ничего. Еще семь дней. Тетя Маша нашла где-то платье, натянула его на себя и с утра куда-то ушла. Вернулась только к обеду. Мы с Вовкой валялись на террасе, а Светка осваивала новый аттракцион – она научилась мастурбировать, сидя верхом на диванном валике. С валиком она расставалась только после ужина, когда шла ко мне. Все остальное время она «играла в лошадки» и стонала.
Тетя Маша вошла в калитку и радостно крикнула:
— Я все утроила! Ты остаешься еще на неделю! И еще – вот! Тетя Маша хлопнула на стол телеграмму. Я прочитал: «Завтра буду. Еду с моря. Вспомним старые времена». И подпись: Лида.
Светка бросила диванный валик и вцепилась мне в губы. А потом с ней что-то сделалось. Она стала ласкать себя и вдруг запустила руку во влагалище чуть не до запястья. Так она и каталась по земле. Тетя Маша наблюдала за ней неодобрительно. Светка рычала. Вовка дрочил. Я в какой-то момент обнаружил, что тоже дрочу как сумасшедший. При всех. Тетя Маша легла прямо на пол, раздвинула ноги и тоже стала ласкать себя. А Светка каталась по полу и выгибалась дугой. На губах у нее выступила пена. Потом она несколько раз дернулась и затихла – на какие-то десять секунд. А потом все повторилось снова. Светка описалась. Она буквально рвала руками клитор и губы. Даже, кажется, билась головой об пол. А потом потеряла сознание. Я сделал над собой усилие, отпустил член и взял Светку на руки. Она оказалась неожиданно легкой. Я отнес ее в дом. Уложил на диван. Накрыл каким-то пледом. И тут в калитку постучали.
Тетя Маша попросила меня открыть – она была ненамного лучше Светки. Ну а Вовка просто продолжал дрочить. Ему все было ни по чем.
Я не сообразил, что я полностью голый, черный, и у меня стоит член. Тут кто угодно бы напугался. А я поперся открывать.
— Ого!
В калитку вошла… Наверное, лучше всего сказать, что это была дама. Чуть старше, чем тетя Маша. Очень худая. Обычно говорят «как палка», но на палки были похожи руки дамы – с сухой, как и у меня, дочерна загорелой кожей. У дамы были очень большие водянистые голубые глаза, и похожие на паклю очень белые волосы. На ней было платье до пят. А еще ростом дама была под два метра. И очень страшная.
Дама не спускала глаз с моего члена. Потом она все же смогла оглядеть не только меня, но и Вовку и тетю Машу. Та, слава Богу, уже поднялась и оправляла платье.
— Не стареют душой ветераны – сказала дама и добавила: Я Лида. Маша должна была про меня рассказать. Молодой человек, помогите пожалуйста с чемоданами.
Я вышел за калитку (слава Богу, тетя Маша жила на отшибе и никто не мог меня увидеть). В пыли стояли два чемодана – импортных, на колесиках, и очень тяжелые. Я дотащил их до дома по одному. Дама одобрительно меня осмотрела, и еще раз задержала взгляд на моем члене. Член и не думал падать.
Машк, ты ничуть не изменилась. Лида поцеловала тётю Машу в губы. – И у тебя по-прежнему территория свободы.
С этими словами Лида скинула с плеч бретельки платья. И плате упало – само. Лида переступила через него и повернулась ко мне, давая себя рассмотреть.
Она была очень высокая, и очень худая. А кожу навеки сжег загар. Правда. Кожа Лиды была темно-темно-коричневой, без полосок от купальника. Впрочем, кое-что на ней все же было.
Массивная золотая цепь вокруг пояса.
Золотые браслеты на щиколотках и запястьях – тоже очень массивные.
Я такое уже видел, правда, в варианте бижутерии – на Светке.
А еще массивные золотые кольца были вставлены в соски Лиды, в пупок и еще одно – огромное – в клитор. Лида развела руки в стороны, демонстрируя себя. Грудь ее была неожиданно большой, но зато абсолютно плоской. И свисала почти до пупа. А между ног – очень худых – было приличное расстояние. И конечно, на теле Лиды не было волос. Я сглотнул. Тетя Маша тоже. Вовка перестал дрочить и уставился на Лиду, как дебильные ребенок на новогоднюю елку.
Наконец, Вовка пришел в себя.
— Что это, тетя Лида? – спросил он, указывая на кольцо у нее в клиторе.
— Это называется – пирсинг. Сейчас очень модно. Тебе понравится.
И тут Лида отколола такую штуку. Опустилась на колени и поцеловала Вовку в член. А потом поцеловала меня.
— Здравствуйте, мальчики.
Тетя Маша стаскивала через голову платье. В это время из дома раздался Светкин рев. Мы бросились внутрь. Даже Вовка (он, правда, умудрился застрять в двери). Светка нашла где-то пестик от ступки, и теперь упражнялась с ним. Глаза ее были закачены под лоб, изо рта шла пена.
Лида присела рядом со Светкой и положила руку на лоб. Обернулась ко мне.
— Почему у тебя все время стоит? Тебе она еду давала?
Я кивнул.
— Все ясно – сказала Лида. Кажется, девочка похлебала из твоей тарелки. Это не опасно, но пару дней она ничего, кроме этого, делать не будет. Давайте и мы повеселимся! Я кое-чему научилась, и кое-что привезла.
В чемоданах у Лиды, как я и ожидал, одежды почти не было. На диком пляже тряпки неуместны, а пляж Лида не покидала, кажется, последние полгода. Зато в чемодане обнаружились наборы колец – таких же, какие были вставлены у Лиды в клитор и соски, и какие-то шприцы. И еще непонятные инструменты.
— Открываем тату-салон! – громко провозгласила Лида и встала в картинную позу. – Кто первый?
Первым вызвался Вовка. Он получил массивное кольцо в головку члена – кольцо потянуло член Вовки вниз, сразу прибавив ему пару сантиметров. Заморозку Лида делала как бог – Вовка даже не пикнул.
Тетя Маша украсилась целым набором колец в губах – аж по пять с каждой стороны. Теперь пипка тети Маши сверкала на солнце и слепила глаза. Грудь прокалывать тетя Маша не дала, пупок тоже.
— И правильно – сказала Лида. Жир плохо заживает, ну его на фиг. – А что вам преподнести, молодой человек?
Я замахал руками – мол, все и так хорошо, но Вовка подошел сзади и обхватил мои локти. Лида деловито рассматривала мой член. И тут я почувствовал укол. Дальше я слышал только бормотание Лиды.
Так, это мы убираем… (я с ужасом увидел кусочек собственной, загорелой и окровавленной кожи в руках Лиды)… скобки… теперь вот так (я снова почувствовал укол – на этот раз в головку члена) вот так… (снова возня, потом укол в боковую поверхность моего многострадального члена) вот так… (опять укол).
И я отключился
Нежный какой… я лежал на столе на террасе, Лида стояла у меня в ногах, держа перед собой зеркало. Ну, полюбуйся на себя, сверх-любовник…
Лучше бы я этого не видел.
Мошонки не было. Вместо нее тянулся ряд металлических (не золотых!) скобок.
— Яйца на месте, не переживай – услышал я голос Лиды. – я только лишнюю кожу убрала, так красивее. А скобки мы снимем через недельку. Ты сюда посмотри!
Лида отпустила мой член, и он накрыл собой то, что было когда-то моей мошонкой.
Нет, член был не мой. Головка была чудовищных размеров. В спинке члена появилось маленькое золотое кольцо с шариком. А по бокам были вставлены еще два кольца – очень глубоко, так что только их поверхность была над кожей.
— Ну, как? – Лида торжествовала. Болеть не будет, так что ходовые испытания уже вечером.
В доме все еще выла и колотилась Светка. Я снова закрыл глаза.
«Ходовые испытания» прошли на ура. Пипка у Лиды оказалась внутри просто огромной и ужасно мокрой. Лида, как оказалось, секс очень любила. Она извивалась, кричала, снова извивалась и не давала мне ни минуты передышки. Целовалась она тоже намного лучше тети Маши и Светки. Когда я выдыхался, она просто начинала меня целовать – и член снова и снова вставал. Когда Лида наконец уснула, мне стало грустно.
Вовка наверху возился с тетей Машей. Кажется, тетя Маша ничуть не жалела, что «ходовые испытания» прошли без нее.
А Светку трясло всю ночь и все утро. Когда к обеду Светка наконец успокоилась, Лида внимательно ее осмотрела.
— Пожалуй, это будет мой шедевр – сказала она. Ты не против немного похудеть? На время…
Светка была не против. То, что сделала с ней Лида, заставило меня дрочить полночи, даже после того, как Лида от меня ушла и ее на пару часов сменила тетя Маша (она, кстати, обкончалась в ту ночь до самого настоящего обморока и наутро к завтраку не вышла. Вовка было сунулся к ней, но тетя Маша его прогнала).
Лида обошлась со Светкой без всякого пирсинга. Она сделала два крошечных разреза на Светкиных губах, потом залезла в разрезы длинным хирургическим инструментом. Долго им шерудила, а потом осторожно потянула. (я было свалился в обморок, но потом меня просто вырвало). А потом Лица зашила разрезы шелковой ниткой.
— Оп-ля! Готово! Только помни – неделю тебе нельзя. Ни с кем. С ним вот – Лида показала на меня – в особенности. А потом будет можно.
Я взглянул на Лидино творение. Живот у Светки заметно опал, и под кожей наливался громадный синяк. Зато губы стали просто гигантскими – каждая толщиной в мою руку. Вся «конструкция» была размером в половину волейбольного мяча. Светка потянулась рукой к пипке.
— Нельзя!!! – рявкнула Лида. – Не сейчас. Зато через неделю любой мужик, который это увидит, ни о чем другом никогда уже и не подумает.
«Увидит» — это была гарантия. Спрятать такое под одеждой можно было только с большим трудом. А о трусах лучше было забыть навсегда. Ну и что?
Лида оказалась права.
Всю неделю, пока Лида не сняла швы, я не мог думать ни о чем другом, кроме Светкиной пипки. Лида скрашивала ожидание, как могла, тетя Маша не отставала (мы уже давно занимались этим втроем), но перед глазами стояла только светкина пипка. И все. Всеми забытый Вовка «осваивал» диванный валик. Он впервые приуныл.
Наконец, швы были сняты.
Светка только того и ждала. Сразу после процедуры она потащила меня наверх. Шла она нараскоряку. Я подумал, что ходить теперь так она будет всегда, и что Лида все же перестаралась.
Светка сразу бросилась на кровать, раздвинув ноги. Я буквально напрыгнул на нее и… кончил, как в первый раз, в одну секунду. Светка стала меня успокаивать, но я еще только входил во вкус. Мы занимались сексом до самого ужина. Светка рычала, как тогда, когда мне делали пирсинг. Это пригодилось колечко в спинке члена. Изо рта у Светки шла пена. У меня тоже шла пена – кончать было нечем. Мы орали так, что звенели стекла – в буквальном смысле.
И тут в комнату вошла Лида. Она обошла кровать, подобралась к Светкиной голове и вцепилась поцелуем в губы. А потом, не разжимая губ, стала мять Светкину грудь. Орать Светка не могла, зато таз у нее задвигался с бешеной скоростью. А потом Светка обмякла. Наконец-то. Зато не обмякла Лида. Она отшвырнула меня к стенке и села сверху. Скачка на мне продолжалась, наверное, с полчаса, и все время Лида орала точно так же, как и Светка.
А потом я отключился.
Лида была пластическим хирургом. Лучшим специалистом в Институте Красоты на Новом Арбате. Зарабатывала она столько, что смогла одной из первых в Москве купить себе «Мерседес». И на этом «Мерседесе» Лида попала в аварию. Машина разбилась в лепешку, а Лида не получила ни царапины – только сильнейший удар по голове. Ее осматривали светила из Бурденко – сначала из института нейрохирургии, потом из военного госпиталя. Светили рентгеном. Присоединяли к голове провода и что-то рассматривали на бумажных лентах, выползавших из таинственных аппаратов. Светила разводили руками – никаких повреждений мозга. А у Лиды начались странности.
Сначала она завела обычай перед каждой операцией заниматься сексом с кем-нибудь из врачей-мужчин. Потом переспала с тремя медсестрами. Потом – с кем-то из родственников пациентов. Родственники были могущественны, коллеги-врачи довольны, так что Лиде все это сходила с рук. Потом Лида вдруг решила, что для сохранения стерильности она будет оперировать не в белом халате, а совершенно голой. И даже это ей поначалу позволили. Потом Лида пришла в таком виде на утреннюю пятиминутку. Потом пришла на работу в сопровождении милиционеров – потому, что шла голой по улице.
Лиду вынудили уволиться в тот же день. И она уехала в деревню. И сняла угол у тети Маши. Уже в первый день они переспали. Лида научила тетю Машу ходить без одежды. Они прожили вместе год, потом летом в первый раз приехали Вовка со Светкой. А потом Лида уехала на юг. Они с тетей Машей сначала перезванивались, потом переписывались, потом присылали друг другу открытки на Новый год и седьмое ноября. Пока этим летом Лида снова не приехала.
Она была все еще полна сюрпризов.
Утром я обнаружил Лиду, гуляющую по участку – как мне показалось, на трех ногах. Присмотревшись, я увидел, что третья нога – это не нога, а член. Огромный, подрагивающий, толщиной с мою руку или с Лидину ногу. Я, открыв рот, подошел поближе. Член был резиновым, телесного цвета. И держался на пояске, повязанном вокруг бедер Лиды. Один конец члена почти касался земли, а второй Лида вставила себе во влагалище. И гуляла в таком виде. Я подошел еще ближе. Лида меня заметила.
— Нравится? – Лида махнула резиновым членом в мою сторону. – Вот, приготовила девочкам сюрприз. Потрогай – он как живой.
Я потрогал. Действительно, член на ощупь был как настоящий, даже, кажется, теплый.
— Позови Светку – распорядилась Лида.
Светку я застал за мастурбацией, что неудивительно. Раз уж у тети Маши можно было мастурбировать где угодно, когда угодно и при ком угодно – то почему нет? Светка как раз снова стащила пестик от ступки и уже ничего вокруг себя не замечала. Вовка бродил вокруг (бродил – мягко сказано, при своем весе ходил он уже плохо) и пытался принять участие. Тети Маши нигде не было видно. Пришлось дожидаться, пока Светка кончит. Вовкины приставания я отверг, и Вовка, обиженный, сел на пол, чтобы продолжить развлекаться самому. Ничего у Вовки не получилось – до своего члена он не дотянулся. Даже кольцо от Лиды не помогло. Ну а я, глядя на Светку, вполне качественно подрочил. В конце концов, чем я отличался от остальных?
Светка, наконец, иссякла. Я потянул ее за руку.
— Можно, я отдохну? – Светку, кажется, немного разморило.
— Пошли-пошли. Покажу такое, чего ты никогда не видела.
— Ох, надеюсь, оно того стоит.
Оно того стоило. При виде гигантского члена Лины Светка взвыла.
— Как это?! Что это?! Мне можно? Пожалуйстааааа!!!!
Лина Светку мучить не стала. Точнее, стала, но не ожиданием удовольствия, а самим удовольствием в полном объеме.
Они со Светкой легли друг напротив друга. Светка вставила себе второй конец члена во влагалище, и д со Светкой начали ритмично двигаться. Это было как секс, где и Лида и Светка были одновременно и мужчинами, и женщинами.
Это было так поразительно, что я опустился рядом на траву, и стал дрочить. В глазах у меня потемнело, член, и без того огромный, раздулся до невероятных размеров, а вот кончить я не мог. И просто дрочил все быстрее и сильнее.
Краем глаза я увидел, как к нам на предельно возможной скорости семенил Вовка. Жир его трясся, Вовка изо всех сил старался успеть (времени у него, как оказалось, было предостаточно). Вовка даже упал несколько раз. Наконец, он дополз до Лиды со Светкой – но помочь ему никто не мог. Ни Светке, ни Лиде, ни мне не было ни до чего. Вовка со стоном повалился на землю и тщетно пытался дотянуться до своего члена. Член давно уже полностью утонул внизу живота, и снаружи это выглядело как поперечная складка жира, из которой торчало массивное кольцо. Вовке даже писать приходилось, просто наклонившись вперед и расставив ноги. После каждого Вовкиного похода в туалет нам приходилось его мыть.
Спасла Вовку тетя Маша, которая неожиданно вышла на лужайку перед домом. Она подбежала, одной рукой взялась за кольцо, а второй начала быстро натирать Вовкин член. Чтобы самой кончить, тетя Маша вышла из положения так: она села перед Вовкой, и ее пятка уперлась в пипку. Тетя Маша, раздраконивая Вовку, стала раскачиваться и очень быстро застонала. Рядом Лида со Светкой катались по земле и издавали вовсе уж нечеловеческие звуки.
Я, впрочем, этого не видел. Я дрочил, плотно закрыв глаза. И никак не мог кончить. А потом наступила темнота.
Я очнулся в доме на полу. Вокруг стояли Лида, тетя Маша, Светка и Вовка. Как-то они перенесли меня в дом, когда я потерял сознание. Руки у меня все еще были на члене. И член все еще стоял. Я посмотрел на гигантскую, покрасневшую, полураскрытую Светкину пипку (она стояла, раздвинув ноги – по-другому уже просто не могла) – и снова начал дрочить.
Вовка сориентировался первым. Он сел мне на ноги, так, что мой член почти утонул в его животе, и стал надрачивать мне член сам. Получилось… не очень, хотя Вовка по никому неизвестной причине и кончил. Потом настала очередь Лиды. Она оседлала меня и началась скачка. Лида кончила три или четыре раза и отвалилась в сторону. Я не кончил. А Светка только смотрела, присев на корточки. Пипка ее была раскрыта, и я постоянно ее видел. Светка издевалась?
Следом помочь мне попыталась тетя Маша. Но и у нее, кроме полудюжины оргазмов, ничего не вышло. И тогда в дело вмешалась Светка. После случая с пестиком, у нее возникла проблема – она точно так же не могла кончить только один раз. И десять не могла. Могла только мастурбировать или заниматься сексом (или мастурбировать и заниматься сексом) по несколько часов подряд. Выдержать такой марафон не мог никто. И я не выдержал. Кончил, слава богу, удовлетворив и Светку тоже. Как мне потом рассказала тетя Маша, весь процесс моего «успокоения» занял три с половиной часа.
На следующий день Лида исчезла. Вернулась только после обеда. ходила на переговорный пункт, звонить себе на юг. Что-то ей там такое сказали, что вернулась она мрачная, и потом весь вечер никого к себе не подпускала, исключая разве что свой резиновый член.
А потом все как-то сразу разъехались.
Вовку со Светкой я так больше никогда и не видел.
Лида быстро вернулась со своих югов и окончательно поселилась у тети Маши.
Я потом к ним часто приезжал на неделю-другую, особенно летом. Было ужасно приятно ходить все время совершенно голым, дрочить когда вздумается, и сколько угодно заниматься сексом. Хоть с тетей Машей, хоть с Лидой, хоть втроём. Лида и тетя Маша тоже не прикрывались ничем, во всяком случае, когда я у них гостил.
А как-то потом я застал в доме совершенно других людей. Тетя Маша дом продала, и они с Лидой уехали в Хорватию. Сейчас они там работают на побережье, в знаменитом отеле для нудистов.
Если вы будете в тех местах, вы их легко узнаете – из всего персонала отеля не носят одежду только они.
307
Загрузка...
