Маленький городок

Это не мое произведение. Это перевод. Я уже даже не помню где нашел его. Он меня так поразил что я даже скопировал его. Вот теперь перевел.

Маленький городок

Small Town

By Kate Steele

Когда Микки закрыл капот «Понтиака», в открытой двери гаража он увидел молодую женщину, примерно ровесницу Микки. Она стояла неподвижно, явно ожидая внимания Микки, с легкой улыбкой губах. Легкий южный ветерок развевал рыжие волосы незнакомки, игриво скользя ими по ее лицу и сводя на нет тот эффект роковой женщины, к которому она стремилась. Она тихо выругалась, нетерпеливой рукой откинув спутавшиеся локоны с глаз, а затем застенчиво улыбнулась.

Микки заметил ее глаза, большие, бледно-зеленые глаза под густыми золотисто-красными бровями. Они удачно дополняли ее веснушчатые круглые щеки. Они и одеты были почти одинаково: в повседневную униформу молодых женщин и мужчин, живших в маленьких городках по всему Среднему Западу: потертые синие джинсы с мешками на коленях и свободные рубашки из клетчатой ткани, джинсовой ткани или шамбре, незаправленные и расстегнутые поверх футболок, с рекламой пива и футбольных команд. Эта незнакомка носила красную клетчатую рубашку поверх оранжевой футболки Radiation Canary, одной из любимых групп Микки, а Микки носил рваную синюю джинсовую рубашку и некогда черную майку Harley-Davidson, ставшую серой от слишком многих стирок. На женщине были потертые кроссовки, теперь серые от пыли и грязи, в отличие от потертых ковбойских сапог Микки, его гордость, пара оригинальных Noconas, изготовленных в Техасе, которые несколько лет назад он купил на ежегодной церковной распродаже.

«Я могу вам помочь?» — спросил Микки, выжимая грязным полотенцем покрытые маслом руки.

«Я очень на это надеюсь», — ответила женщина ровным и слегка гнусавым голосом, характерным для этой местности. «Моя машина сломалась примерно в пяти милях по шоссе 12», — сказала она. «Он работала нормально, но внезапно начала глохнуть и заикаться, а потом вообще заглохла». Она пожала плечами, как бы говоря, что я просто беспомощная женщина , и Микки изо всех сил старался не улыбнуться. «Я съехала с дороги и оказалась на обочине», — добавила женщина, — «я пыталась, но она больше не завелась». Она выглядела смущенной, когда заключила: «Я наконец посадила аккумулятор».

Микки бросил засаленную тряпку в металлический барабан в углу, промахнувшись более чем на фут, схватил связку ключей со стены офиса. «Пошли».

Женщина выглядела озадаченной. «Эй… разве тебе не нужно запереть или что-нибудь в этом роде?»

«Только гараж», — сказал Микки, используя цепь, чтобы опустить тяжелую секционную верхнюю дверь. «Если кому-то нужен бензин, он оставит деньги в банке на прилавке».

Женщина с улыбкой покачала головой. «Я забыла, какими беспечными могут быть маленькие городки».

«Откуда ты?» — спросил Микки, помогая женщине забраться в кабину эвакуатора.

«Мерсер, — ответила женщина, — я из Мерсера». Ухмыляясь, она добавила: «Хорошее место».

«Ага?» — задумался Микки, забираясь на водительское место и усаживаясь за руль.

«О да, — ответила она, — настолько далеко, насколько это возможно».

Механик ухмыльнулся, сверкнув прямыми белыми зубами. «Все, что я знаю о Мерсере, это то, что вы каждый год надираете нам задницы в футболе». Микки засмеялся над ревом заводящегося дизельного двигателя и сказал: «Итак, где ты сейчас живешь?»

Женщина села на свое место и громко вздохнула. Она подняла поникшие плечи и снова позволила им упасть. — Не знаю. Наверное, Мерсер. Она посмотрела на пыльный, выгоревший на солнце пейзаж, колеблющийся у немытого окна у ее плеча, и тихо сказала: «Боже, я не могу поверить, что снова здесь». Она покачала головой, печально улыбнулась и сказала: «Извини. Это были тяжелые дни». Затем она горько рассмеялась и сказала: «О, кому я вру? Это были тяжелые пару лет».

— Ты хочешь об этом поговорить?

Удивленная и тронутая этим жестом, женщина ненадолго положила руку на руку Микки и сказала: «Спасибо, но нет…» Она слегка покраснела. «Я думаю, я бы предпочела, чтобы моя печальная история горя не была бы первым, что ты узнаешь обо мне». В конце она повысила голос, и это прозвучало почти как вопрос.

Микки пожал плечами. «Думаю, это плохо, что тебе пришлось вернуться сюда».

Женщина снова рассмеялась – тем же резким, горьким звуком – и сказала: «Да, это было плохо».

Микки переключил передачу, разгоняя большой дизельный двигатель на шоссе. «Мне очень жаль это слышать. Я здесь с тех пор, как окончил среднюю школу, помогаю отцу управлять СТО. Иногда это отстой — Венделл маленький городок, и после наступления темноты здесь особо нечего делать — но я думаю, уйти отсюда и вернуться было бы «намного хуже».

«Мерсер не такой маленький, как Венделл, но все же…» Женщина посмотрела на Микки с грустной улыбкой, бледно-зелеными глазами, полуприкрытыми, почти сонными, и сказала: «В любом случае, отстой есть отстой, верно?»

Микки рассмеялся — громкий, дерзкий, полный смех в тесноте крошечной кабины эвакуатора; смех, который женщине показался странно приятным, — и она сказала: «Привет, мне нужна футболка с этим! «Отстой — это отстой»! Чувак, мне это нравится!» Затем они оба рассмеялись, прежде чем Микки успокоился и сказал: «И вообще, как тебя зовут?»

Кэролайн тихо вздохнула, наблюдая, как молодой механик ведет массивный эвакуатор через сужающийся поворот под железнодорожной эстакадой, его руки и ноги танцуют над сложными педалями и рычагами переключения передач, а также над приборной панелью в стиле самолета и приборной панелью. Эти замасленные руки, сжимавшие широкий плоский руль, выглядели сильными – руки, которые, вероятно, могли бы сделать все, что нужно девушке, размышляла она – и быстрая, легкая улыбка Микки была пленительной. Она чувствовала, что ее привлекают его нежные манеры и мальчишеское обаяние, темные взлохмаченные волосы, нуждающиеся в стрижке, это долговязое телосложение, его карие глаза и эти руки!

Ох, эти руки!

Она решила, что ей не помешает весь пакет. Прошло так много времени с тех пор, как она вообще думала о мужчине в таком ключе, о романтике, сексе и общении с кем-то. Внезапный, жестокий крах ее брака и хаос, который он нанес в ее жизнь — физическая, эмоциональная и экономическая буря, которой была жизнь с ее бывшим и после нее — довольно сильно ударили по Кэролайн. Долгое время ей было трудно поверить, что она когда-нибудь выздоровеет, поэтому она с удивлением узнала трепетание, мерцание, небольшой толчок тепла и желания, который даже сейчас посылал крошечные сигналы сонара откуда-то из глубин ее души. Она мысленно улыбнулась и назвала механику свое имя.

«Кэролайн? Как Кэролайн Кеннеди?»

«Ну и дела, я никогда раньше этого не слышала», — сказала она криво. «Очевидно, мисс Кеннеди — единственная знаменитость, с которой у меня одно имя; по крайней мере, она единственный известный человек, о котором можно вспомнить, когда я представляюсь. А как насчет вас?»

— Э… а что насчет меня?

«С какими знаменитостями вы делите свое имя?»

Когда Микки заколебался, Кэролайн сказала: «Твое имя, дурак! Как тебя зовут?»

«О. О! Микки. Меня зовут Микки».

Озорная, ухмыляясь, она сказала: «Микки? Как Микки Маус?»

Микки закатил глазами и преувеличенным, обиженным вздохом промолвил. «Ну и дела, я никогда такого раньше не слышал».

Источая насмешливое сочувствие, она сказала: «Ой… люди называли тебя «Мышкой», когда ты был маленьким?»

«Да, вообще-то так и было», ответил Микки, «по крайней мере, пока я не вырос до своего роста».

«Ой! Извините», сказала Кэролайн, восхищаясь ростом Микки. По ее оценкам , его рост должен быть не менее 5 футов 10 дюймов . Ее всегда тянуло к высоким мужчинам.

Тем временем Микки отмахнулся от ее извинений. «Давным-давно. Не то чтобы это травмировало меня на всю жизнь или что-то в этом роде».

«Но все равно…»

«Могло быть и хуже». Микки ловко сменил тему и спросил: «Итак, где ты была до того, как заново открыла для себя свою глубокую и неизменную любовь к Мерсеру?»

Кэролайн хихикнула и снова почувствовала сигнал эхолота. Хм… все это и чувство юмора еще? Вслух она сказала: «Сначала я была в Омахе, а затем переехала в Чикаго. Потратила три года, пытаясь получить степень бакалавра, но…» Ее голос затих в тишине.

Микки взглянул на Кэролайн и сказал: «Часть этой печальной горестной истории?»

Кэролайн прислонилась спиной к пассажирской двери. «На самом деле все это».

«Ну, если ты хочешь поговорить, мне сказали, что я довольно хороший слушатель. Ой, подожди… это твоя машина впереди?»

«Да, и… о, Боже мой! Что делают эти люди?»

— Они ее разбирают, — пробормотал Микки сквозь стиснутые зубы и, потянувшись за водительское сиденье, достал уродливый на вид короткий дробовик. Кэролайн в ужасе уставилась на него, но Микки сказал: «Нас двое против четверых. Это просто немного уравнивает ситуацию». Затвор дробовика щелкнул и лязгнул, и грузовик затормозил.

Микки вышел за дверь прежде, чем машина остановилась, сапоги шаркали по рыхлому гравию, ружье на плече было прицелено, голос молодой и высокий, но все еще властный. «Отойдите все! Бросайте инструменты и отойдите от машины».

Воры уже прекратили свои действия, когда он приблизился, и теперь все повернулись лицом к механику с дробовиком. Кэролайн присоединилась к Микки как раз в тот момент, когда один из них, самый старший, судя по всему, сказал: «Ты думаешь, мы боимся этого ружья, педик? Я возьму эту штуку и засуну тебе в задницу».

«Никаких шансов, потому что я пристрелю тебя первым».

Внезапно мужчина бросил гаечный ключ в Микки и двинулся вперед, но Микки просто уклонился от снаряда и держал пистолет направленным на человека. «Ты закончил играть? Положи это дерьмо и уходи. Сейчас же! »

«Нас четверо против вас двоих. Кто, по твоему мнению, победит?»

«Как я уже сказал, первым я пристрелю тебя , засранец, а после этого у меня будет еще четыре пули». Микки занял стойку стрелка, выставив одну ногу вперед, дробовик непоколебим, черный как грех и такой же смертоносный. Со злой ухмылкой механик сказал: «Как вы думаете, скольких ваших ребят я могу взять с собой?»

Пожилой мужчина стоял на месте, глядя на Микки. Его кулаки представляли собой массивные блоки рубцовой ткани и жира, а сбоку на его толстой, как у бульдога, шее виднелась пульсирующая вена. На какое-то время была тишина, пока один из мусорщиков не разрушил чары, заикаясь: «Но, э-э… а как насчет наших инструментов?»

«Оставьте их. Считайте это расплатой за грех».

Мальчик бросил свои инструменты и попятился, когда старший мужчина выругался. «Энди, куда ты, черт возьми, идешь? Мы не позволим этой засранке помыкать нами!»

Один из других мальчиков заговорил и сказал: «Ага, да, Эммитт. Я работаю на этом концерте, чтобы заработать деньги, а не для того, чтобы мне подстрелили задницу». Он опустил инструменты и отошел, подняв руки, и через мгновение третий вор последовал его примеру. Они все забрались в разбитый пикап, и тот, кого звали Энди, завел двигатель.

«Пойдем, Эммитт!» позвал третий пацан.

Эммитт указал корявым пальцем на Микки и Кэролайн и сказал: «Думаешь, я тебя не найду, засранец? Ты и твоя маленькая подружка? Подожди, ублюдок!»

Прежде чем Микки успел ответить, послышался щелчок. Кэролайн улыбалась, держа розовый iPhone на уровне глаз. «Вы можете нас найти», — весело сказала она, — «но полицейские будут знать, кто вы — вы и ваша веселая компания — и я думаю, что эти ребята уже доказали, что они не готовы идти на ковер ради тебя.»

Лицо Эммитта исказилось от гнева, и он наклонился вперед, натягивая невидимый поводок. Слюна полетела, когда он кричал: «Я убью тебя , сука! Я буду выслеживать тебя, как собаку , и когда я найду тебя, я трахну тебя и убью , и я сделаю твою пидорскую задницу» парень, смотри, пока я это делаю!»

Если она и боялась, Кэролайн этого не показывала. Во всяком случае, ее улыбка стала еще ярче. Она сказала: «Спасибо, Эммитт! Теперь у меня есть хорошая четкая запись того, как ты угрожаешь двум невинным людям. У меня есть твои лица, номерной знак и, благодаря Энди, у меня даже есть два твоих имени!» А еще…» Она подняла палец в жесте «просто подожди», одновременно быстро проведя большим пальцем по поверхности телефона. «Хорошо. Подожди еще секунду и… вот! Теперь оно хранится в облаке и отправлено по электронной почте всей моей семье! Теперь все знают твое имя и твое лицо!»

Старший колебался. Ярость окрасила его лицо, но в глубине налитых кровью глаз мелькала смутная дикая неуверенность. Наконец он развернулся на одном каблуке и пошел прочь. «Да пошли вы, панки!» — крикнул он через плечо, прежде чем втолкнуть свое массивное тело в и без того переполненную кабину провисшего пикапа. Энди дал грузовику резкий трехточечный поворот, и воры укатились в облаке маслянистого серого дыма, и исчезли за невысоким холмом на дороге.

Когда бандиты исчезли из поля зрения, Микки опустил дробовик и глубоко вздохнул, два раза, прежде чем дать Кэролайн «пять». Она согласилась, нервно хихикая. «Боже мой, Микки! Ты был чертовски крут! Я думала, что описяюсь!»

Микки забрался обратно во все еще работавший на холостом ходу эвакуатор и поставил его на место, но, вылезая обратно, все еще крепко сжимал дробовик в одной руке. — Ты… ты…? Кэролайн вздрогнула. — Ты боишься, что они вернутся?

Покачав головой, Микки сказал: «Нет, не совсем. Я имею в виду, что Эммитт мог бы — Бог знает, он достаточно глуп — но остальные парни? Нет».

«Подожди. Ты знаешь Эммитта?»

Микки рассмеялся. « Все знают Эммита. Он и мой отец обменивались некоторыми деталями, пока папа не понял, что он продает краденые. Слухи разошлись. Никто больше не покупает у него, поэтому Эммитту пришлось искать удачи в в другом месте». Когда лебедка завизжала и втянула машину Кэролайн на наклонную платформу эвакуатора, Микки добавил: «Вот почему я не слишком беспокоюсь о том, что он придет». Механик сделал паузу, когда лебедка достигла точки остановки, и осторожно опустил наклонную платформу обратно в исходное положение, прежде чем сказать: «Но, кстати, круто: эта штука с телефоном была чертовски хороша!» Цепи грохотали по кузову эвакуатора, пока Микки закреплял машину на месте, а затем спросил, почти запоздалой мыслью: «Почему ты просто не позвонил в 911?»

Кэролайн смущенно ухмыльнулась. «Не в сети.»

Микки уставился на нее. «Значит, эта история с облаком и электронной почтой…?»

Ухмылка Кэролайн стала злой. «Чистая ложь. Я имею в виду, что он все будет когда я внесу деньги, но если бы он отобрал телефон и уничтожил его, он мог бы уйти безнаказанным».

«Ух ты! И ты думала, что это я спокоен? Это было чертовски круто!» Покачав головой, Микки сказал: «Хотя, зная Эммитта, он, вероятно, сохранил бы телефон и попытался бы его заложить».

«Это привело бы к его аресту за наши убийства», — сухо заметила Кэролайн, — «но я не думаю, что это нам сильно помогло бы».

Микки ухмыльнулся. «Нам повезло, ты такая хорошая актриса!»

Кэролайн просияла.

К тому времени, когда машину Кэролайн поставили во втором отсеке гаража Микки, солнце уже садилось, и цикады начали свою ночную серенаду. «Я начну этим заниматься утром», — пообещал Микки, и Кэролайн пробормотала свое согласие. Она сидела на скамейке перед заправкой и смотрела, как Микки запирает двери и закрывает кассу заправки, тщательно записывая остатки в баках, записывая показания каждого из четырех топливных насосов на территории заправки.

— Ты делаешь это каждую ночь? она спросила.

«Каждый будний вечер», — ответил Микки. «У нас есть сотрудник, работающий неполный рабочий день по субботам, а по воскресеньям мы не работаем». Теперь, когда свет был выключен и входная дверь заперта, Микки повернулся к Кэролайн и сказал: «Итак, чем бы ты хотела сейчас заняться?»

Кэролайн почувствовала, как ее щеки покраснели, вспомнив свои мысли о том дне и благодарная, что было достаточно темно, и Микки не мог видеть ее смущения. Вслух она застенчиво спросила: «Что у тебя на уме?»

Микки крутил связку ключей – нервный тик, как подозревала Кэролайн – и тяжело сглотнул, прежде чем сказать: «Ну, я мог бы подвезти тебя к Мерсеру…»

«Но это почти в двух часах езды!»

«…или…» Микки сделал паузу, наклонив голову, когда заметил протест Кэролайн; затем почти незаметно кивнул, поскольку в этот момент обрел форму новый план. «Послушай, это немного, но если хочешь, ты можешь остановиться у меня дома. Мы можем поужинать в кафе, а потом пойти на пиво и плохие ситкомы. Ты можешь занять мою кровать, а я лягу на диване. Звучит захватывающе?

Снова была эта улыбка, и Кэролайн пристально посмотрела на себя. Держу пари, так оно и есть! но вслух она просто сказала: «Звучит нормально, если тебя это не беспокоит».

«Не беспокойся», — быстро возразил Микки.

«Но есть условия», — продолжила Кэролайн.

Микки удивленно изогнул одну бровь. «Какие?»

«Ну, во-первых: я не отниму у тебя твою кровать, а во-вторых: ты должен позволить мне приготовить завтрак утром».

— Ну, ладно, — протянул Микки, — за исключением того, что, во-первых: ты моя гостья и ты чертовски хорошо будешь спать там, где я тебе скажу, и во-вторых: мне придется вставать очень рано, чтобы открыть СТО и заправку многие люди полагаются на нас. Тебе следует поспать».

Кэролайн задумчиво кивнула. «Хорошо», начала она, «за исключением того, что, во-первых: мне не привыкать вставать рано утром, и во-вторых: на что они полагаются»?»

Микки тепло рассмеялся. «Во-первых: …»

«Ах!» Кэролайн вскрикнула в притворном гневе. «Хватит уже во-первых и во-вторых!»

Микки ухмыльнулся, от чего живот Кэролайн снова затрепетал. «Справедливо, достаточно справедливо. В любом случае, отвечая на ваш вопрос:  — это кофе, и бензин».

«Ооооо…» — протянула Кэролайн, наслаждаясь ощущениями, которые вызывал механик, и молча спросила себя: « Что такого в этом парне?»

Они вдвоем сидели в просторной кабинке единственного в городе ресторана с сидячими местами; уютное место, где, казалось, все знали Микки по имени. На самом деле их официантка была бывшей одноклассницей; ширококостная, крикливая беременная блондинка по имени Пэтси, которая приветствовала Кэролайн теплой улыбкой и кратким объятием одной рукой. Кэролайн легко могла бы представить, как болтливая официантка рассказывает всю историю жизни Микки – все пикантные, смущающие моменты о мальчике – если бы она не была по уши в центре суеты ужина в кафе. Вместо этого она перечислила специальные предложения дня, записала их порядок в свой блокнот и сказала им: «Вы все сидите спокойно, и я сразу же разберусь с этим».

Когда Пэтси подошла к окну повара, чтобы сделать заказ, Микки поднял все еще жирные руки и сказал: «Извини. Я пойду мыться». Кэролайн кивнула и смотрела, как механик уходит. «Симпатичная попка », — мечтательно подумала она; это была последняя связная мысль, которая пришла ей в голову перед тем, как ее мир сместился вокруг своей оси. Симпатичная попка и… и что за черт? Он…?

Кэролайн уставилась на дверь, через которую только что прошел Микки; на двери отчетливо виден силуэт женщины в юбке. Она подавилась водой, которую пила, и застыла на месте. Внезапно все, что она видела и чувствовала в тот день, казалось, залилось другим, более темным светом. Боже мой! она лихорадочно думала: « Неужели Микки…?» Нет, это не может быть правильно. Я имею в виду…

Кэролайн уставилась на дверь женского туалета и резко упала на сиденье, незаметно ударившись головой о деревянную перегородку позади нее. О Боже, пожалуйста, скажи мне, что я не провела весь день, влюбляясь в женщину! Образы рук механика, эта улыбка, это хладнокровное, спокойное поведение под давлением; все это промелькнуло перед ее глазами, непрошеное. Как я могла все это понять неправильно? — печально спросила она себя. Я имею в виду, Микки, он… она…? Ох, черт! О Господи!

Кэролайн все еще была в полной панике, когда Микки скользнул обратно на свое место, и это, должно быть, отразилось в глазах женщины. «Ты в порядке?» – спросил Микки.

Ее беспокойство за новообретенного друга было очевидным, но когда она потянулась, чтобы взять дрожащие руки женщины в свои, Кэролайн сдавленно воскликнула: «Эй!» и отдернула руки, спрятав их на коленях. Ее глаза с тревогой бегали из стороны в сторону, глядя куда угодно, только не на встревоженного механика, сидевшего напротив нее за столом.

Микки убрала руки, чувствуя внезапную потребность Кэролайн держаться на расстоянии, но все же настаивала на том, чтобы Кэролайн рассказала ей, что ее так тревожило. Ее голос был низким и настойчивым, защищающим, как всегда. — Эммитт, это был тот вор? Ты его видела?

Кэролайн молча покачала головой.

«Здесь кто-то был? Кто-то сказал что-то, что тебя расстроило?»

Женщина снова покачала головой.

Микки откинулась на своем месте и пристально посмотрела на Кэролайн своими зеленовато-серыми глазами. Тихо она сказала: «Это я?»

Кэролайн расплакалась, и Микки инстинктивно потянулся к ней, остановившись только тогда, когда Кэролайн отпрянула на своем месте с широко раскрытыми глазами, на ее лице отразился ужас. Кивнув, Микки сказал: «Так это я ».

Кэролайн покачала головой, неуверенная… боясь того, что она может сказать. После долгой паузы она наконец выпалила единственные слова, которые пришли ей в голову в этот момент. «Микки» — это сокращение от чего-то другого? она потребовала. Ее голос был насыщен эмоциями, ее светло-зеленые глаза потемнели от боли.

Микки выглядел озадаченным явной нелогичностью и внезапным агрессивным тоном Кэролайн, но спокойно и тихо сказал: «Мишель. Меня зовут Мишель, но…» и указала на переполненный ресторан: «Никто здесь меня больше так не называет». Явно смущенная странным поведением Кэролайн, она спросила: «Почему ты спрашиваешь?»

Кэролайн опустила голову на руки и зарыдала, достаточно громко и горько, что люди за соседними столиками начали обращать на это внимание. Микки корчилась под взглядами других посетителей, но ее сердце все еще болело за плачущую женщину, сидевшую напротив нее. Она поиграла с рулоном салфеток и столовым серебром, которое оставила ей Пэтси, и сказала: «Можете ли вы… можете ли вы сказать мне, что я сделала?» Выражение ее лица было болезненным. «Что бы это ни было, Кэролайн, я не хотела этого делать», — сказала она. «Я всего лишь пытался помочь, вот и все».

Ее сострадательный тон и тщательно подобранные слова только вдохновили еще больше водопроводных работ, и Кэролайн все еще громко рыдала, когда Пэтси вернулась с заказанным ими салатом. Она посмотрела на Микки, который беспомощно пожал плечами, а затем присел рядом с Кэролайн и заключил ее в теплые медвежьи объятия. «Вот-вот, — пробормотала официантка, — все в порядке, сладкий. Все в порядке».

Она продолжала держать Кэролайн, и Кэролайн позволяла ей, пока ее рыдания не утихли. Затем Пэтси откинулась назад, освободив Кэролайн из ее хватки, и провела салфеткой по заплаканным щекам Кэролайн. Она криво сказала: «Тебе придется поправить тушь, подруга».

Этого было достаточно, чтобы вызвать короткий смех несчастной женщины, и этого было достаточно, чтобы побудить Пэтси спросить: «Что случилось, дорогая? Ты можешь мне рассказать?»

Кэролайн всхлипнула и забеспокоилась о салфетке, зажатой в руке. После долгого молчания она сказала: «Мне очень жаль». Она посмотрела через стол и сказала: «Мне очень жаль, Микки… очень жаль».

Микки хотел было ее успокоить, но взгляд Пэтси остановил ее. «Позволь Кэролайн рассказать свою историю», твердо сказала официантка. Микки кивнул, и Кэролайн продолжила говорить. Наконец, сумев встретиться взглядом с Микки, она сказала: «Это так глупо. Я такая глупая. Я не осознавала… о, Боже мой, я чувствую себя такой идиоткой!»

«Расскажи нам, что произошло», — мягко попросила Пэтси.

Кэролайн кивнула. «Произошло следующее: когда я сегодня встретила Микки, я подумала, что она парень».

Пэтси ухмыльнулась. «И…?»

«Боже, мне нужно тебе это объяснить? Я… у меня… Ох, черт!» Она огляделась вокруг, но казалось, что никто не подслушивал их разговор. Тем не менее, она понизила голос и сказала: «Я влюбилась в нее, ясно? Микки был довольно милым, она высокая и работала механиком , понимаешь? И я просто предположила, что он… извини, что она был парнем. И посмотри, как ты одета!» она сказала: «Ты даже одеваешься как парень!»

Микки прикусила язык, пытаясь скрыть веселье, несмотря на то, что ее сердце сочувствовало обезумевшей женщине. Именно Пэтси как можно более дипломатично указала, что Кэролайн одета в одежду, почти идентичную одежде Микки.

«Но я же девочка! Каждый может сказать, что я девочка, верно?» Она посмотрела на Микки и сказала вполголоса , угрюмо: «Так почему я не поняла, что ты тоже девочка?»

В этот момент повар высунул голову из служебного окна и закричал: «Пэтси! Задница сюда! Эти тарелки сложены!» Официантка ухмыльнулась, ничуть не смутившись, и сказала: «Ой! Мне пора идти! Вы просто говорите между собой, пока я не вернусь».

Снова сосредоточив внимание на ней, Микки отпила воды, тянув время, прежде чем ответить на жалобный вопрос Кэролайн. Наконец она сказала: «Я не знаю, Кэролайн. Я не пытаюсь это скрыть или что-то в этом роде. У меня есть грудь размера B, и мне говорили, что у меня хорошая фигура. одеваюсь так, как я, потому что я всегда работаю, а крутить гаечные ключи — это грязно, и вообще никого не волнует, что носит механик». Свою речь она завершила усталым пожатием плеч. — Я не хотела тебя обманывать.

Сердце Кэролайн упало. «Нет, это не так!» она сказала: «Ты никогда не подводил меня. Ты был просто… ты был добр ко мне и мил, а потом ты был как мой белый рыцарь, пришедший спасти меня от этих придурков…»

Пэтси, проходя мимо, сказала: «Белый рыцарь? Придурки? Ох, звучит пикантно!»

Микки указал на стол, ожидающий еды, и сказал: «Ты работаешь, Пэтси».

«Дааа! Подробности мне потребуются позже!»

Микки ухмыльнулся, уже немного менее беспокоясь, и призвал Кэролайн продолжать.

«На самом деле больше нечего рассказывать. У меня были дерьмовые пару лет, Микки. Я прихожу домой с поджатым хвостом, жизнь вообще полный отстой, и я встречаю кого-то очень милого кто хочет помочь мне и, ну, просто мне повезло, что он оказался женщиной!» Она печально улыбнулась. «Мне жаль, что я немного сошла с ума от тебя. Я просто… Я никогда не была…» Она быстро огляделась вокруг, прежде чем снова наклониться вперед и прошептать: «Меня никогда раньше не заводила женщина. .»

Микки резко посмотрел вверх. «Лесбиянка?»

«О Боже!» Кэролайн выглядела огорченной. «Я не упомянул эту часть, не так ли?»

Микки медленно покачала головой из стороны в сторону, на ее губах появилась медленная улыбка, а Кэролайн с мучительным стоном наклонилась вперед. Она ритмично билась головой о столешницу из пластика, скандируя «Глупый, глупый, глупый…», пока Микки не заблокировал ее движение одним мускулистым предплечьем. Другой рукой она нежно обнимала голову Кэролайн, повторяя «Все в порядке, все в порядке…», пока Кэролайн наконец не успокоилась, положив голову на руку Микки.

«Вы, должно быть, думаете, что я полный урод», сказала она тихим голосом.

— Нет, — сказал Микки. Ее голос был тверд. «Ты не урод. Ты не урод. Ты женщина, у которой в последнее время было несколько неудач, но это скоро закончится. Все изменится для тебя. Вот увидишь». Обеими руками она подняла голову женщины со стола и повернула лицо Кэролайн к себе. — С тобой все будет в порядке, Кэролайн.

«Боже, как бы мне хотелось в это поверить!»

«Можешь. У меня нет привычки врать друзьям. Все наладится».

Кэролайн уставилась на Микки. Ее голос был скептическим, она сказала: «Ты собираешься стать моим другом? После всего этого?»

«Конечно.»

«После того, как я вошла в твою жизнь, и меня повсюду рвало от нужды и глупости, и я приняла тебя за парня и получила от тебя удовольствие? После того, как я увидела, какая я жалкая неудачница, вынужденная вернуться домой к маме и папе в двадцать три года? После всего этого ты все еще будешь моим другом?

Микки взял ее руки и крепко сжал их. «Рискую повториться: да, да, я буду твоим другом». В ее глазах появился озорной блеск, когда она добавила: «Кроме того, просто подумай об этом: когда мы с тобой станем старой седой семейной парой, у нас будет эта замечательная история о «милой встрече», которую мы сможем рассказать нашим внукам!»

Кэролайн стиснула зубы. — Ты никогда не позволишь мне забыть об этом, не так ли?

Микки пожал плечами. «Эй, это то, что делают друзья!»

II

Было уже далеко за десять часов, когда они наконец вышли из ресторана (Пэтси не отпускала их). Два квартала до дома Микки. Кэролайн удивилась, это было не то что она ожидала увидеть. Двухэтажный кирпичный дом. Микки открыла деревянную застекленную дверь рядом с витриной магазина одежды.

«Ты живешь здесь?» — прошептала Кэролайн, когда они поднимались по крутой узкой лестнице, ведущей на второй этаж.

«Не нужно шептать», — прошептала Микки в ответ, и обычным голосом продолжила: «У меня есть место только для меня».

Кэролайн озадаченно посмотрела на Микки. «Я полагал, что ты живешь с родителями».

Микки покачала головой. «Только я и папа. Моя мама умерла пятнадцать лет назад, а мой брат — морской пехотинец, третья командировка в Афганистан. Можно работать вместе или жить в одном доме, только одно, иначе кто-нибудь пострадает».

Она ухмыльнулась. «Кроме того, если я когда-нибудь найду кого-нибудь в этом дерьмовом городе, с которым мне снова захочется встречаться, я не хочу, чтобы его заставили вылезти из окна моей спальни в 5 часов утра, как какого-то похотливого подростка».

Они шли по узкому коридору, заставленному шкафами для документов и старыми банковскими ящиками, пыльными и покрытыми паутиной. «Выходной у горничной», — пошутила Микки, когда она остановилась у двери с большой квадратной панелью из матового стекла, прямо из нуар -фильма 1950-х годов. Когда Микки открыл дверь, Кэролайн заметила выцветшую, когда-то элегантную позолоченную надпись, объявляющую офис Говарда Макмануса, присяжного адвоката.

«Значит, вы работаете адвокатом, когда не ремонтируете машины и не спасаете девиц, попавших в беду?»

«У меня много талантов», — ответила Микки с усмешкой. «Заходи».

Дверь открылась в пространство, которое занимало, должно быть, две трети второго этажа. За исключением стены, выходящей в коридор позади нее, и небольшой прямоугольной конструкции в дальнем углу, очевидно ванной, внутренних стен не было; просто широкое открытое пространство с тремя большими квадратными бетонными колоннами, равномерно расположенными по центру комнаты. Боковые и задние стены были кирпичными, а передняя стена представляла собой створчатые окна высотой восемь футов в деревянных рамах, разделенные узкими полосками того же пятнистого коричневого кирпича и слегка дребезжащие под воздействием ветра снаружи. Окна доходили почти до пола, а нижние стекла были выкрашены в тускло-белый цвет.

Подняв глаза, Кэролайн увидела стальные фермы, поддерживающие крышу, а также лабиринт электрических проводов и водопроводных труб. После двух зим в Чикаго ее первыми словами были: «Боже, тут наверняка чертовски холодно зимой».

Микки пожала плечами. «Все не так уж и плохо. Снизу тепло, в магазине любят тепло. У меня есть масляный обогреватель рядом с кроватью на случай очень холодных ночей, а в ванной есть оконо, чтобы сохранять тепло зимой и прохладу летом. Я терпеть не могу выйти из душа и отморозить себе задницу или вспотеть, от чего мне просто хочется принять еще раз душ. Понимаешь, о чем я?»

Кэролайн кивнула в знак согласия, и Микки, хлопнув в ладоши, сказала: «Ну что, могу я принести тебе что-нибудь? Может, вина или пива? Горячий шоколад?»

«Нет нет нет!» Кэролайн хихикнула. «Ты прекрасная хозяйка, но я в порядке, спасибо».

«Ну, в первый раз ты только гостья. После этого ты сможешь получить свои чертовы напитки». Она указала на холодильник в дальнем углу, напротив ванной, и сказала: «В холодильнике есть несколько Hamm’s и несколько PBR. Там на стойке стоит «Мистер Кофе», а в шкафчике над ним кофе и фильтры, но я обычно просто беру кофе на работе. Ты можешь приготовить себе кастрюлю, когда захочешь». Она огляделась и сказала: «Хорошо, вот ванная, а там моя кровать, а вот здесь», — и хлопнула рукой по гладкой коже, — «мой диван. Очень удобно, так что тебе не нужно беспокоиться о бо мне. Кроме того, это был долгий день, и я буду спать, как ребенок».

Кэролайн внезапно вздрогнула и взглянула на часы. «Спать!» — выдохнула она. — О, нет! Через сколько тебе нужно быть на работе? Через четыре часа? Через пять?

Микки усмехнулся. — Ты забыла, какой сегодня день?

Кэролайн непонимающе посмотрела на нее. «Эм-м-м…»

«Сегодня суббота! Я сегодня не работаю! Наш сотрудник позвонил и сказал, что опоздает, поэтому мне придется открыть и подождать, пока он приедет — может быть, пять или десять минут — и я вернусь». Мы можем встать, когда захотим, ты сможете приготовить нам тот завтрак, который обещала мне, а потом я пойду и посмотрю твою машину.

— Но у тебя сегодня выходной, — жалобно сказала Кэролайн.

«Да, это мой выходной, и я могу делать все, что захочу, включая …», и она прикоснулась пальцем к кончику носа Кэролайн, «…чинить твою машину».

«Но…»

Микки выпрямился и сказал: « Если только …»

«Если что?» – с нетерпением спросила Кэролайн.

Микки изогнула бровь, а ее губы изогнулись в медленной, ленивой ухмылке. — Если только ты не предпочтешь провести здесь выходные. Она осторожно смотрела в глаза Кэролайн, может быть, даже нервничала, но наконец сказала: «Не похоже, что ты так уж жаждешь вернуться к Мерсеру».

Кэролайн обняла себя, в ее глазах читалась неуверенность. «О, Микки, я не… Ты уверена? Я не хочу тебя выставлять или что-то в этом роде. То есть, я… Я бы не против остаться , если это действительно нормально, но я могу ‘т…»

Микки схватил ее за плечи, ожидая, пока глаза Кэролайн наконец встретятся с ее глазами, и сказал: «Я бы не спрашивала, если бы я не имела это в виду».

Кэролайн кивнула со слабой улыбкой на губах. «Мне бы этого хотелось. Спасибо».

«Хорошо!» — сказала Микки, снова хлопнув в ладоши. «Теперь я собираюсь надеть пижаму и положить этому конец». Она подошла к большому антикварному шкафу, стоявшему слева от двери в коридор, в своего рода гардеробную, отмеченную квадратным ковриком, деревянным стулом с прямой спинкой и низкой мягкой скамейкой с отделением для обуви под ней. На ходу она сняла рубашку, которая была на ней, и повесила ее на спинку стула. Затем, стоя спиной к комнате, она сняла майку «Харлей», обнажив темно-синий спортивный бюстгальтер, и Кэролайн тихо ахнула. Микки была… Другого слова для этого не было; женщина была изысканной.

Кэролайн никогда не смотрела на другую женщину так, как на Микки. Как и большинство людей, она могла признать, что кто-то — даже человек того же пола — может быть привлекательным, но в случае с Микки это не было бескорыстным признанием. Микки была, как она уже знала, высокой и стройной, но годы работы с автомобилями и, очевидно, езда на велосипеде, подвешенном на крючках, вделанных в кирпичную стену в передней части комнаты, привели ее в тонус . Кэролайн ничуть не удивилась бы, увидев плоский, мускулистый живот с кубиками, если бы Микки повернулась к ней лицом.

Конечно, если бы Микки обернулась в этот момент, Кэролайн была бы очень смущена. Она смотрела и ее губы были слегка приоткрыты, крошечный розовый кончик языка скользнул по внезапно пересохшим губам. О, да, она бы умерла от смущения на месте, если бы Микки… О, Боже мой! Все остальные мысли исчезли, как дым, когда женщина наклонилась вперед, медленно сталкивая пыльные джинсы на пол, обнажая мягкую округлую персиковую попу, длинные стройные ноги, мускулистые и… Ох, эта тощая сука! …даже щель между бедрами школьницы; разрыв, которого у Кэролайн не было со средней школы.. Такая ревность и… и… …и она даже не могла назвать, что чувствовала в тот момент.

Микки закончила снимать синие джинсы и снова выпрямилась, одетая только в лифчик и трусики. Положив руки на поясницу, она выгнула позвоночник и тихо вздохнула. Через плечо она сказала: «Я, должно быть, старею. У меня почти каждую ночь болит спина».

Пораженная внезапным вмешательством – Кэролайн вдруг выпалила первые слова, которые пришли ей в голову. «Я мола бы сделать тебе массаж!» — сказала она, внутренне съежившись. Разве этот день не был полон замешательства по поводу ее совершенно неуместного влечения к этой милой, загадочной, андрогинно красивой женщине? Неужели ей действительно нужно было добавить к этому тесный физический контакт?

К ее ужасу, Микки повернулась ровно настолько, чтобы очертить изгиб ее груди на фоне мягкого желтого света, заливающего комнату, и сказала: «А ты бы сделала? Боже мой, Кэролайн! Это было бы фантастически! Я не могу сказать тебе, когда в последний раз моя спина не болела в конце дня».

Кэролайн хотела отказаться, но не смогла. Кроме того, мы не собираемся делать… ничего такого чегобы две женщины ни делали вместе! Она закатила глаза из-за собственной нервозности и указала на «кровать», которая представляла собой огромный матрас на полу, окруженный горками ярких декоративных подушек. — У тебя есть лосьон? — спросила она, каким-то образом умудряясь сохранять голос спокойным и твердым.

— Эм… да, — сказал Микки, роясь в ящике прикроватной тумбочки. Она достала тюбик лосьона для тела, розового цвета с легким цветочным ароматом, который Кэролайн и не подумала бы использовать в для масажа… о… Боже мой! Я же не умею!

Сейчас она стояла на коленях возле кровати Микки. Микки сняла спортивный бюстгальтер и легла лицом вниз, голова на подушке, руки по бокам. Кэролайн откинулась на бедрах, глядя на вытянутую фигуру Микки и созерцая ее. Тело Микки не было неженским (даже полностью женским), а явно недевчачьим. У лесбиянок для этого было прозвище… Бутч! подумала она, так называют таких женщин, как Микки. Итак, и она улыбнулась — тайная шутка, только ее собственная — делает ли это меня женщиной?

Она покачала головой, очищая разум от непрошеных образов, следующих за этой мыслью. Затем, медленно выдыхая воздух, который она даже не осознавала, что задерживает, она начала согревать шелковистый лосьон между ладонями. «Может быть немного холодно», — предупредила она, прежде чем провести ладонями по гофрированной плоскости поясничной области Микки.

Микки вздохнула в подушку и сказала: «Не стесняйся, пожалуйста. Чем глубже ты копнешь, тем лучше я буду себя чувствовать».

Кэролайн медленно успокоила руки и опустила голову, почти плача. Сегодня Вселенная была еще более жестокой, чем обычно. Микки повернула голову, чтобы посмотреть на нее, и сказала: «Ого, Кэролайн, что случилось?»

Потрясенная, не решаясь говорить, обезумевшая женщина лишь покачала головой, перенеся вес тела на бедра и подняв руки ладонями вверх, как будто в мольбе. Микки быстро встала на колени лицом к ней и взяла ее за руки. Схватив их так крепко, как только могла, она тихо повторяла плачущей женщине: «Все в порядке. Нам не обязательно этого делать. Все в порядке», — снова и снова, пока слезы Кэролайн наконец не утихли.

Микки смотрела в глаза Кэролайн – чем она, казалось, много занималась за короткий период их отношений – и ломала голову, пытаясь что-нибудь сказать: слова утешения, слова надежды…. Все, что она могла сделать, это быть рядом, пока Кэролайн набралась смелости рассказать ей, что, черт возьми, только что произошло.

Наконец женщина всхлипнула и прочистила горло. Микки ждала, наблюдая, как несколько раз открывался и закрывался ее рот. Сейчас не время для шуток, но она напоминала Микки не что иное, как рыбу, прижатую к стеклянной стенке аквариума. Она отпустила одну из рук Кэролайн ровно настолько, чтобы протянуть руку и погладить ее лицо. «Все в порядке», сказала она.

Кэролайн кивнула и сказала: «Я думала… Я думала, что…» Затем она посмотрела Микки в глаза, покачала головой и прошептала: «Мне так стыдно».

Микки снова схватил ее за руки. — Чего? Не… оу, детка, не делай этого с собой. Пожалуйста, скажи мне, что болит.

Кэролайн теперь прижимала ее к себе, прижав лицо к плечу, обхватив руками шею, и рыдала, ее собственные плечи судорожно вздымались. Мишель держала ее, нежно рисуя круги на ее спине. «Поговори со мной, Кэролайн. Что бы это ни было, я все равно буду твоим другом».

Рыдания Кэролайн утихли, и она откинулась назад ровно настолько, чтобы наклонить лицо к Микки. — Нет, не будешь, — прошептала она, а затем наклонилась вперед, прижавшись губами к губам Микки. Пораженная, Микки осталась совершенно неподвижной и позволила женщине поцеловать себя. Микки почувствовала руки Кэролайн по обеим сторонам своего лица, обнимающие ее так, как это делают влюбленные, а затем, к ее большому удивлению, она начала отвечать, целуя мягкие губы Кэролайн, вдыхая ее ароматное дыхание и нежно поглаживая ее по спине, когда они держали друг друга. Она с удивлением обнаружила, что может чувствовать каждый пульс сердца Кэролайн своей кожей.

И вот так она внезапно осознала тот факт, что она была очень близка к совершенно обнаженной женщиной, и между ней и женщиной, которой она только что обещала дружбу, была только пара тонких хлопчатобумажных трусиков. Микки тяжело сглотнула, не зная, какой курс выбрать. Если она оттолкнет Кэролайн, женщина будет раздавлена. Если бы она позволила этому сеансу поцелуев продолжаться, Кэролайн могла бы подумать, что она хочет чего-то, чего на самом деле не было…

…или было?

Кэролайн почувствовала, как гибкое тело Микки двигается рядом с ней, приближаясь. Воодушевленная, она провела рукой вниз, мимо обнаженного плеча Микки, все ниже и ниже, пока ее рука не обхватила твердую грудь, обнаженную, теплую и такую чертовски мягкую, о боже мой! Кэролайн осторожно потрогала и без того твердый сосок, радуясь тому, что он окаменел от ее прикосновения. Микки ответила тихим стоном, который только придал ей смелости, и теперь другая рука Кэролайн нашла и грудь Микки, держа ее так, как ей хотелось, чтобы ее держали; прикасаясь к нему так, как она жаждала прикосновений.

Микки была почти у нее на коленях, и Кэролайн могла чувствовать влажное тепло, когда она оседлал ее ногу. Это было еще одно ошеломляющее ощущение, когда две женщины соединялись друг с другом, как давно потерянные кусочки головоломки. Кэролайн вздохнула, Микки застонала, и Кэролайн посмотрела на женщину, сидящую на ее ноге, полуоткрытыми глазами, полными желания. Какие бы колебания она ни чувствовала раньше, они были поглощены медленно горящим огнем ее сердца, ее киски, ее рта и ее рук, которые теперь двигались по телу Микки, поглаживая здесь, обхватывая и притягивая там.

Наконец, она положила руку на теплый влажный холмик на трусиках Микки и откинула пропитанную сексом ткань, оставив тело женщины обнаженным; Кэролайн поняла, что уязвима для всего, чего пожелает. В ее голове проносились ужасные видения – вещи, о которых она за свои двадцать три года даже не слышала , не говоря уже о том, чтобы мечтать о них, – и все же она была здесь, обдумывая их все!

Теперь она провела подушечкой большого пальца по твердому выступу клитора Микки и улыбнулась, услышав, как Микки задыхается, а затем блаженно вздохнула. Темноволосая красавица отстранилась, борясь с охватившим ее удовольствием, а затем сдалась, выдвинув бедра вперед, чтобы она могла прижаться к ноге Кэролайн. Голос Микки был прерывистым, ее тон был хриплым, когда она сказала: «О, черт возьми , детка! Что ты со мной делаешь ?»

Кэролайн проигнорировала ее вопрос, лениво улыбаясь и опуская руку, чтобы снова найти клитор Микки. Все еще проводя большим пальцем по кончику, она вытянула указательный палец, касаясь и погружаясь в гладкое тепло Микки. Женщина крякнула, откинула голову назад, закрыла глаза и издала низкий, долгий и медленный стон. — Еще , — прошептала она.

Кэролайн подчинилась, продвинулась глубже и начала раскачивать руку взад и вперед, лавируя между поглаживанием клитора Микки и траханием ее пальцем.

«Еще, детка, пожалуйста, дай мне еще», — умолял Микки. «Наполни меня. Трахни меня».

Кэролайн протянула еще один палец и начала трахать ее, теперь глубже, но медленнее, надеясь доставить удовольствие партнеру, чтобы оно продлилось.

Дыхание Микки теперь стало короткими хриплыми вздохами; ее бедра сильно дернулись под рукой Кэролайн, и Кэролайн поняла, что собирается заставить женщину кончить в первый раз. Она села немного прямее и свободной рукой притянула Микки ближе. «Правильно», — прошептала она, — «Я хочу, чтобы ты кончила со мной. Пожалуйста, детка, позволь этому случиться. Просто позволь этому случиться».

Глаза Микки открылись, и она посмотрела на Кэролайн. Слезы навернулись на ее глаза, ее дыхание было почти рыданием, когда она кивнула, а затем перешла через край оргазма. «О, черт! О, Боже мой! Кэролайн? Кэролайн! » Ее голова дернулась назад и она вскрикнула один раз — долгий бессловесный звук, который отразился от кирпичных стен, как песня сирены, — и Кэролайн улыбнулась. «Я сделала это , — дивилась она, — я заставила это прекрасное существо кончить, кричать, плакать и… о, Боже мой!» Она схватила Микки обеими руками, крепко прижимая ее, шепча ей на ухо, пока Микки дрожала от толчков ее первого оргазма.

За всю свою жизнь Микки была только с двумя мальчиками. Был одноклассник из одной из самых богатых семей города, который встречался с ней только для того, чтобы разозлить своих родителей. Он лишил ее девственности, трахнул еще несколько раз, а затем бросил за то, что она «слишком похожа на парня».

Следующим был посредник в оптовом торговце автозапчастями, с которым торговал ее отец, который приезжал в город раз в месяц. Они шутили друг с другом, пока он не понял, что она достаточно взрослая, чтобы дать законное согласие на секс. Потом начал ей делать комплименты. Она не купилась на это, но пошла на прогулку. Они сходили на три свидания, трижды занимались сексом, а потом он вдруг вспомнил, что женат. После этого он поменялся маршрутами с другим посредником, и она больше никогда его не видела.

Это не должно было причинить боль, но это произошло.

Ни разу из семи раз, когда она занималась сексом, Микки даже не приблизилась к тому потрясающему событию, которое она только что испытала от рук этой женщины. Чувак, я что-то пропустила!

Ее все еще трясло, одну ногу свело судорогой из-за того, что она слишком долго была под ней подвернута, поэтому она села, скатилась с колен Кэролайн, неохотно разрывая с ней контакт, и растянулась на кровати. Потребовалась еще минута, чтобы восстановить контроль над дыханием, но как только она смогла, она заговорила: «Боже мой, Кэролайн, где… как…» Она отдохнула немного и попробовала снова. «Где ты научилась это делать?» она спросила. «Я имею в виду, серьезно, это было чертовски потрясающе! »

Кэролайн наклонилась, вытянулась рядом с распростертым телом Микки и начала ее ласкать; гладить ее руку, обхватывать ее лицо, ныряя в нежные поцелуи. Она сияла, ее глаза светились в тускло освещенной комнате, согретая осознанием того, что она доставила своему партнеру такое удовольствие. «Я просто делала то, что мне нравилось делать со мной», — объяснила она.

«Ух ты! Золотое правило траха! Кто знал?» Микки наклонилась вперед, заглушая хихиканье Кэролайн и вовлекая ее в долгий медленный поцелуй. Когда их губы разошлись, она отвела взгляд, внезапно застенчиво, и спросила: «Но ты никогда не была с девушкой таким образом?»

Кэролайн покачала головой. «Ты?»

Микки тоже покачала головой и какое-то время смотрела на Кэролайн, восхищаясь новым миром, разворачивающимся внутри и вокруг нее, прежде чем признать, что никогда раньше не чувствовала ничего подобного .

Кэролайн встревоженно посмотрела на нее. — Микки, — начала она нерешительно, — ты не…?

«Девственница?» — сказала Микки, улыбаясь. «Нет, но я никогда не чувствовала ничего подобного » .

«Никогда?» – скептически спросила Кэролайн. — Даже в одиночку?

Микки покачала головой. «Я не… я бы не…» Она беспомощно пожала плечами. «Я даже не знаю, с чего начать».

«О, детка!» Кэролайн засмеялась, притягивая ее ближе: «Я бы сказала, что мне очень жаль, но на самом деле это не так. Мне так приятно знать, что я первая, кто сделал тебя такой счастливой». Она прижалась к обнаженной груди Микки, вздыхая. «Я никогда бы не поверила, когда эта дерьмовая машина сломалась сегодня утром — ну, вчера утром, — что я закончу свой день в постели с красивой женщиной или что мы будем заниматься любовью вот так! »

«Красивой?» Микки усмехнулась. «Несколько часов назад ты думала, что я мальчик » .

«Да, но красивый мальчик», — возразила Кэролайн. «Я думала, что ты красивый мальчик , и теперь я знаю, что ты красивая женщина ». Она откинулась назад, чтобы видеть лицо Микки в тусклом свете, и сказала: «Ты» тебя все это устраивает, не так ли? Я сделала тебя счастливой, да?»

«Ты шутишь? Я более чем счастлива, Кэролайн; я в чертовом восторге! Сначала я испугалась…»

— Я тоже, — вмешалась Кэролайн. — Я так боялась, что ты с ума сойдешь, когда я тебя поцелую, но ты этого не сделала, а потом я испугалась, что сойду с ума…

«…но ты этого не сделала. Вместо этого ты сделала это таким простым и безопасным и … и… боже, если бы я знала, что секс может быть таким, я бы, наверное, пошла на свидание с девушкой».

Кэролайн насмешливо надулась и сказала: «Но тогда мы бы не провели наш первый раз вместе вот так».

Микки лукаво и злобно ухмыльнулась и сказала: «Знаешь, технически, только один из нас пока что был «первым».

«Ах, да?» Кэролайн улыбнулась: «И что ты предлагаешь нам с этим делать?»

Микки рассмеялся. «Я новичок в этом, но если вы покажете мне, я быстро учусь!»

Кэролайн присоединилась к смеху, даже когда начала сбрасывать одежду, которую все еще носила.

III

Микки выскользнула из-под машины Кэролайн и покачала головой. Когда она встала и начала вытирать масло с рук, она сказала: «Это то, чего я боялась, детка. Даже если я выполню всю работу, ты все равно рассчитываешь минимум на восемьсот-тысячу баксов, только за короткий квартал». Это не считая масла, фильтров, прокладок и других деталей, а также всего, что мой отец хочет».

Кэролайн посмотрела на Микки с блеском в глазах. «Ты говоришь это не только для того, чтобы держать меня здесь, не так ли?»

Микки обнял ее и прошептал ей в волосы: «А что, если бы я?»

Кэролайн извивалась и смеялась. «Микки! Что, если кто-нибудь нас увидит! А ты вся в масле!»

«Меня не волнует, что думают люди», — сказал Микки. «Здесь все уже давно решили, что я урод».

«Это ужасно!»

Микки пожал плечами. «Это правда.»

«Ну, даже в этом случае они меня не знают, и я не хочу, чтобы они думали, что я урод!»

Микки ухмыльнулся. «Слишком поздно для этого, детка. Смазка или нет, но как только они увидят нас вместе, они решат, что ты урод, как я. Можешь с таким же успехом принять отстой и сказать им всем, с какого конца пирса спрыгивать» .»

«Принимай отстой», правда? Кэролайн приподняла бровь, и Микки рассмеялся.

«Ты сказал: «отстой — это отстой», верно? Так что да, прими это!»

В их разговор ворвался глубокий голос отца Микки: «Чего вы, девочки, хихикаете?» Кэролайн испуганно вскрикнула и выпрыгнула из рук Микки, чуть не столкнувшись с высоким широкоплечим мужчиной лет пятидесяти с небольшим, с темными седеющими волосами, такой же бородой и зачатками вдовьего пика. Его светло-карие глаза улыбались, и Кэролайн знала бы, что он родственник Микки, где бы она его ни встретила.

Микки познакомил их и объяснил обстоятельства, которые привели Кэролайн в их гараж. Глаза Майкла потемнели, а лицо приобрело злобный оттенок, когда Микки рассказал историю об Эммитте и трех его приятелях.

— Энди, да? Майкл погладил свою бороду, как мудрец. «Держу пари, я знаю, что это за пекервуд. В пикапе «Шевроле» 85-го или 86-го года, верно? Кузов сгнил с обеих сторон; много курил?»

Микки и Кэролайн кивнули, и отец Микки сделал то же самое. «Да, это Энди, ладно. Чувак, я затопчу большую грязную яму в заднице этого мальчика, если поймаю его когда-нибудь в этом городе. -вино пришло к Иисусу, прямо перед тем, как я оторву ему голову и обосру…»

Он резко остановился, одарив Кэролайн извиняющейся улыбкой, но Кэролайн просто улыбнулась в ответ и сказала: «Не останавливайся на моем счету. На самом деле, не стесняйся срать ему в шею или любое другое доступное отверстие. Я не хочу видеть этот ублюдок когда-нибудь снова».

«Ну хорошо тогда!» Майкл со смехом хлопнул в ладоши и сказал: «Итак, чем вы, девочки, занимаетесь сегодня?»

Микки сказал: «Мы смотрели на машину Кэролайн. Ей понадобится небольшой ремонт».

Майкл посмотрел на Кэролайн. «У вас есть такие деньги?»

«Нет, сэр», — призналась она, глядя на носки своих кроссовок.

Незаметно для нее Майкл кивнул и спросил Микки: «Ты ей помогаешь?»

Микки кивнул, и ее отец сказал: «Никакой платы за подъем, и сообщите ей нашу цену плюс доставку запчастей». Повернувшись к Кэролайн, чьи глаза встретились с его глазами и расширились, услышав его щедрое предложение, он сказал: «Некоторым это должно помочь».

«О, спасибо, сэр! Большое вам спасибо!»

«Не думай об этом». Он повернулся, как будто собираясь уйти, а затем сказал с лукавой ухмылкой: «Откуда у тебя такие жирные отпечатки ладоней по всей спине?»

При этом Кэролайн покраснела, но чуть не вспыхнула, когда Микки небрежно сказала: «О, мы решали, будет ли она моей девушкой».

« Микки! » — вскрикнула она, но Майкл просто сказал: «И…?»

«И я думаю, мы сделаем это», — сказал Микки отцу.

Кэролайн хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее, но Майкл просто сказал: «Пришло время», небрежным тоном. Затем он спросил Микки: «У тебя есть здесь ударный гайковерт?»

«Нет, сэр.»

«Ну хорошо тогда!» Он подмигнул Микки и нежно похлопал Кэролайн по плечу. «Увидимся позже, девочки», — крикнул он через плечо.

Когда он был вне пределов слышимости, Кэролайн повернулась к Микки и сказала: «Сука, ты спятила? Что, если бы твой отец не принял его дочь- лесбиянку?»

«Я не лесбиянка», — сказала Микки. «Я просто встречаюсь с девушкой». Она тихо усмехнулась, но потом уже более серьезно сказала: «Послушай, я знаю своего отца, Кэролайн. Я не знала, что он уже думал, что я гей, но знала, что он отнесется к этому спокойно».

Кэролайн покачала головой. «Я могу с уверенностью гарантировать, что мои родители не отнесутся к этому спокойно! Они, вероятно, вызовут экзорциста и попытаются сжечь тебя на костре за то, что ты плохо влияешь на их маленькую девочку».

«Ух ты! Ты уверена, что действительно хочешь туда вернуться?»

Кэролайн посмотрела на Микки, и Микки увидел, как в ее глазах начинаются слезы, когда Кэролайн сказала: « Нет , я не хочу возвращаться туда, Микки! Конечно, не хочу! Я хочу остаться здесь с тобой, если ты получишь меня». Первые слезы потекли у нее по щекам, но она не отвернулась; она просто стояла и смотрела Микки.

Микки смотрела, ошеломленной, а затем широко улыбнулась. «Конечно, ты будешь со мной, Кэролайн. Ничто не сделает меня счастливее».

«Что ты имеешь в виду?»

Микки кивнула. «Может быть, это самая большая ошибка, которую мог совершить любой из нас, но опять же…»

Кэролайн взвизгнула, преодолев расстояние между ними одним прыжком, и бросилась в ожидающие объятия Микки. Ее голос был приглушенным, когда она говорила в плечо Микки, куда она положила голову, но Микки все еще слышала, как она сказала: «О, Боже мой, Микки, это приятно! Это правильно! »