Остров

На вокзале меня встречали. Я ни разу не был у бабушки, и сначала подумал что она живет в этом небольшом городке. Но действительность оказалась хуже, нам пришлось ехать с каким-то мужиком на стареньком уазике еще часа два по разбитой дороге. Хорошо хоть мобильные телефоны работали. Но даже несмотря на это, я попал в какую-то Тмутаракань. Единственная достопримечательность – речка с небольшим островом посредине.

Меня отправили на все лето, чему я конечно не очень обрадовался, но выбирать не приходилось, у родителей были свои планы.

Бабушка с дедушкой не грузили меня домашней работой.

—             Ты приехал отдыхать, вот и отдыхай.

—             Бабушка, а дети в селе есть?

—             Нет внучек, все разъехались, где-то через месяц может кому-то и привезут внуков, а может и нет.

Я понял, что рассчитывать придется только на себя. Первым делом я обследовал дом. Нашел немного книг старых, запыленных. Я давно не читал книг, сейчас с развитыми информационными технологиями в этом не было необходимости, но здесь я попал в прошлый век, так что буду читать. И еще, у дедушки была на удивление прекрасная столярная мастерская, и он позволил мне там мастерить.

На следующий день я обследовал окрестности. Как я уже говорил, тут была речка с островом и лес. В лес я не решился глубоко заглубляться, гулял вдоль реки. На остров можно было добраться только вплавь или на лодке. Лодок поблизости не наблюдалось, течение было небольшим, поэтому я разделся и спрятав одежду в кустах переплыл на остров. Островок был небольшим с песчаными берегами с небольшой рощицей посредине. Он мне сразу понравился. Можно было устроить на нем свою резиденцию, надо только построить шалаш.

Я обшарил остров и понял что все материалы придется принести с собой, на острове ничего подходящего для шалаша не было.

Я любил все делать основательно, поэтому вечером пошарился в интернете и сделал примерный план и записал набор материалов, выпросил у дедушки топорик и саперную лопатку.

Спать не хотелось и я взал первую попавшуюся книгу и начал читать. Книга меня заинтересовала, она была о приключениях моих ровестников в первобытные времена. Немного почитав, я отложил книгу и начал мечтать пока не уснул. Проснувшись утром, я решил что это будет такая игра, что я как будто первобытный мальчик из книги.

Первым делом я сделал небольшой плот чтобы переправлять на остров припасы и материалы. Плот я соорудил из двух досок и пустых пластиковых бутылок, меня он, конечно, не выдержит, но для моих целей в самый раз. В лесу я нарубил длинных жердей для каркаса.

Все это я погрузил на свой плот, туда же положил одежду и собрался было в путь. Но я вдруг вспомнил вчерашний день, когда пришлось целый день ходить в мокрых трусах, огляделся по сторонам, снял трусы и голышом переправил все на остров.

Я потратил целый день на подготовку площадки и установку каркаса для шалаша. Все жерди я установил в ямки, которые засыпал землей, сверху все было связано крепкой веревкой вокруг я выкопал канавку для воды, даже сделал углубление для костра. Осталось сделать пол в шалаше и накрыть его. Для пола я решил взять старые ненужные доски, а накрыть шалаш ветками и травой.

Рано утром я переправил на остров доски, пол получился отличный, пришло время накрывать шалаш. Я опять переплыл на реку оделся и пошел собирать ветки. Я насобирал кучу веток и сложил их на берегу. Все конечно не поместилось на мой плот. Я погрузил сколько смог. Опять разделся, посмотрел на вещи, потом на плот. А зачем я каждый раз одеваюсь и раздеваюсь. Здесь же никого нет, я нашел подходящее место в кустах и спрятал там одежду. За четыре ходки я переправил все ветки. Теперь оставалось перетащить их к шалашу. Одежда осталась на том берегу. Да какая разница, на улице тепло, никого нет, можно и голышом походить.

К вечеру я накрыл шалаш. Получилось здорово, но от дождя такая крыша не защитит, нужна трава. И на досках сидеть было не очень здорово. Надо что-то придумать.

Я нашел на чердаке пару старых ненужных одеял, которые и переправил на остров, теперь можно было даже ночевать здесь, осталось только сделать более надежной крышу.

Я переплыл обратно и уже собрался одеться, как подумал, зачем одеваться-раздеваться, кто меня в лесу увидит, тем более и в книге мальчишка потерял свою набедренную повязку и ему пришлось ходить голышом.

Это оказалось даже прикольным. Три дня я рвал траву и камыш, накрывая шалаш. Я приходил к реке, раздевался догола, прятал одежду и начинал работать. Траву и камыш я укрепил жердями, так что теперь никакой ветер был мне не страшен. Мой шалаш прошел испытание дождем, внутрь не попало ни капли дождя. А вот одежда полностью промокла в кустах.

Я шел по тропинке позади огородов, и одно дерево привлекло мое внимание. Я сначала не понял что меня в нем заинтересовало, а потом сообразил – дупло.

—             Если одежду положить в полиэтиленовый кулек, то его можно элементарно спрятать в дупле.

—             Да, а что голым отсюда идти.

—             Почему бы и нет.

—             А если кто увидит?

—             Кто здесь увидит, здесь никто не ходит.

—             А если?

—             Тут полно кустов, можно элементарно спрятаться. Так даже прикольно. Тот мальчишка первобытный тоже голым ходил.

Я вдруг представил как иду голышом по тропинке а навстречу девчонки, а я такой себе иду, внимания не обращаю, только писька в разные стороны болтается.

На следующий день я подошел к дереву. Я стоял там минут пять оглядываясь по сторонам, снял шорты и футболку, пугливо оглядываясь снял трусы, потом присел. Так наверно меня меньше видно, но оказалось, что и я тропинку не вижу. Я опять поднялся испуганно глядя по сторонам, никого. Одежда уже в кульке.

—             А может лучше с собой взять.

—             Нет. Решил так решил.

—             А если встречу кого.

—             Все. Хватит. Какая разница зачем прятаться, чтобы одеться или подождать. И всегда убежать успею.

Я решительно взял кулек, засунул в дупло. Тайник оказался что надо. Пока не сунешь руку по локоть и не догадаешься что там что-то есть.

Испуганно оглядываясь по сторонам, я пошел по тропинке, так я добрался до конца огородов. Теперь передо мной было открытое пространство, метров двести поля до первых деревьев. Я о нем и не подумал. Я постоял минут пять решаясь, а потом бегом пересек это поле. Спрятавшись за деревьями, я отдышался. Путь назад отрезан, если вернусь, то уже ни за что не решусь еще раз.

Я в лесу, а в лесу я уже гулял голышом. Вперед. Но окончательно я успокоился только на острове. Я купался, загорал, одному было немного скучно, и я переплыл обратно и ушел гулять по лесу.

На следующий день я целый день провозился в мастерской, в результате я оказался обладателем копья и лука со стрелами.

Так началась моя «первобытная жизнь.

Я привык к прогулкам голышом, совершенно спокойно раздевался у дерева и направлялся в свои владения. Я потихоньку обжился на острове, у меня появился казанок, кружка с ложкой, полотенце. С собой я брал бутерброды, фрукты с бабушкиного сада, в лесу собирал ягоды. Я привык ходить голышом. Несколько раз я натыкался на посторонних, но всегда мне удавалось спрятаться до того, как меня замечали, так мне казалось. Но это только додавало адреналина.

У себя на острове я соорудил мишень из тростника и тренировался в стрельбе из лука и метании копья, я сделал пращу, но у меня плохо получалось попадать в цель.

Я попробовал плести из лозы и коры деревьев, но у меня ничего не получалось.

Было здорово, но немного скучно. Но моя идиллия вскоре закончилась. Размышляя о завтрашнем дне, я подошел к своему дереву и привычно засунул руку в дупло. Там было пусто, я попытался заглянуть внутрь, но там было темно и ничего не видно. Я еще раз пошарил внутри. Пусто.

Меня охватила паника.

—             Ты это ищешь?

Я повернулся на голос. На тропинке стояла ехидно ухмыляющаяся девчонка, в руках она держала мой пакет с одеждой.

—             Отдай. Отдай немедленно.

—             А то что?

Я попробовал подскочить и отобрать вещи, но девчонка отбежала в сторону домов. Я остановился, я понял, что догнать ее я может и догоню, но догоню посреди села. И как это будет выглядеть: голый мальчишка гоняется за девочкой.

Офигеть, я только сейчас вспомнил что стою голым перед одетой девчонкой. Мне вдруг стало жутко стыдно, я покраснел и присел, постаравшись спрятать писюн между ног.

Девчонка наслаждалась видом жалкого голого мальчишки на корточках перед одетой девочкой.

—             Как тебя зовут, меня Люда.

—             Витя, прошептал я. Люда, пожалуйста, можно мне мою одежду.

—             Я подумаю, а пока встань. Я хочу еще раз на тебя посмотреть.

—             Пожалуйста, не надо, мне стыдно, я не буду вставать — слезы появились на моих глазах.

—             Как хочешь, — она повернулась уходить.

—             Стой, стой, я встаю, — я встал, прикрывая пипиську ладошкой.

—             Руки убери. Рассказывай, почему разгуливаешь голышом.

Деваться было некуда и всхлипывая, и запинаясь я начал рассказывать о своей игре, о том что я играю в первобытных людей и так далее. Рассказ заинтересовал Люду. Наверно мой жалкий вид немного смягчил ее сердце. Она обняла меня.

—             Ладно извини меня, я не хотела тебя обидеть.

Она шлепнула меня по голой попе.

—             На бери одевайся. Возьмешь меня к себе в игру?

—             Да.

Я ответил да лишь бы она побыстрее отдала одежду и отвязалась.

—             Отлично, значит завтра утром встретимся здесь.

К тому моменту, я уже оделся и осмелел.

—             Зачем, нам с тобой встречаться?

—             Как зачем, я хочу тебе показать пару фоток.

—             Ты врешь, нет у тебя никаких фоток. Покажи.

—             Не могу, телефон дома, дай мне свой номер скину.

—             Вот еще. Буду я всяким свой номер давать.

—             Как хочешь. Подумай. Завтра жду.

Люда убежала.

Я очень расстроился. Эта глупая девчонка все испортила, и она видела меня голым. Я никак не мог успокоится, как все это могло произойти, как я мог быть таким беспечным. Вечером я решил не идти никуда, но утром закрались сомнения, а вдруг и вправду у нее есть фотки, а если она узнает кто я и откуда. Это несложно, бабушка все ведь знает. Наверно надо все-таки пойти. Если она захочет все ей покажу. Жаль только что голышом больше нельзя будет гулять, я привык и одежда чистая, даже бабушка похвалила что я такой аккуратный.

Люда ждала возле дерева.

—             А я думала ты уже не прийдешь.

—             Пришел, — провочал я.

—             Витя, не обижайся, мне очень интересна твоя игра, я хочу играть с тобой.

—             Да? А зачем вчера одежду воровала.

—             Мне показалось что это прикольно.

Во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось чтобы кто-то играл со мной. Но я надеялся на мальчика, мне понравилось голышом гулять. И опять же Люда меня вчера дразнила и голышом не походишь.

—             Ладно. А ты правда фотки сделала.

—             Да.

—             Покажи.

Люда протянула мне свой телефон, какая же она дура, сейчас я все удалю.

—             Держи, только ты не сможешь удалить, у меня копия в облаке.

Вот тебе и дура. Я посмотрел фотки, их там было штук десять. Она фотографировала как я раздевался, от полностью одетого до того как прячу одежду в дупло.

—             Удали, иначе играть не буду.

—             Удалю обязательно удалю если ты и дальше будешь играть так.

—             Как?

—             Ну …, — Люда покраснела, — голеньким.

—             Ни за что.

—             Ну, как хочешь. Я пошла.

—             Подожди. Поклянись что удалишь.

—             Клянусь через три дня удалить если Витя будет играть со мной голеньким.

Я не этого ожидал, но выхода не было.

—             Отвернись, — буркнул я.

Люда улыбнулась, но отвернулась, я разделся и спрятал одежду.

—             Пошли, что ли?

—             Пошли, — повернулась она.

Опять, я, голый мальчишка стоял перед одетой девочкой. Она взяла меня за руку и мы пошли через поле. Она что-то щебетала, расспрашивала о моей игре. Сначала я отвечал односложно, но затем обвык и уже рассказывал Люде о своих местах. Мы насобирали земляники и я повел ее к своему острову.

Голый мальчик и одетая девочка, было в этой ситуации что-то необычное. Самое странное что мой стыд прошел и мне даже правилось. Мне нравилось как Люда старается меня рассмотреть получше.

Мы подошли к реке.

—             Нам на остров.

Я специально не рассказывал, что мой шалаш на острове.

—             А как ты туда попадаешь?

—             Вплавь, тут почти нет течения.

—             Я не могу, я  сейчас в одних трусиках. Давай завтра, я купальник одену.

—             Как хочешь, придешь завтра, а я пока поплыл.

—             Погоди, я с тобой хочу.

—             Хочешь, поплыли.

—             А как же сарафан.

—             Мы спрячет здесь в кустах.

—             Я не это имела ввиду, — покраснев сказала Люда.

—             А там никого нет.

—             Не-а, никто не знает, кроме меня … и тебя теперь.

Люда покраснела, повернулась ко мне спиной и сняла сарафан. Прикрывая рукой груди, протянула мне его.

—             На прячь. И не смотри.

Я пожал плечами. Не смотри так не смотри, интересно она все время будет закрываться? Мы переплыли на остров. Люда выходила из воды первой, на ней были беленькие нейлоновые трусики, которые после купания стали прозрачными. Попка была все равно что голая, но я решил пока не обращать на это внимания.

—             А ты здорово плаваешь, даже лучше, чем я.

—             Да я хожу в бассейн на плавание.

Люда повернулась ко мне, забыв прикрыться. Она не была загорелой, но ее маленькие грудки выделались на теле белым пятном, они были маленькими, но все равно это были самые настоящие груди, с большой розовой ареолой и торчащими от холодной воды сосками. Трусики, мало того, что стали прозрачными от воды ещи и прилипли к телу повторяя все изгибы ее письки. Я стараясь не смотреть вниз, провел Люду по незаметной тропинке и вывел на поляну.

В дальней стороне стоял шалаш входом к нам, перед ним был приямок, обложенный камнями для костра. Рядом стоял котелок. Чуть в стороне была мишень в виде чучела.

—             Ого какой большой.

—             Да. Там можно стоять в полный рост, и спокойно могут спать человек пять.

Люда забралась внутрь. Ее не было несколько минут.

—             Там здорово, там прямо можно жить. Это ты сам сделал, — она показала копье и лук со стрелами.

Люда по всей видимости присела в шалаше, потому что на попе было громадное грязное пятно.

—             Да, я сам сделал, там где-то еще праща должна быть. Ты кстати на попе испачкалась.

Она посмотрела на попу.

—             Как же так. Что мне делать?

—             Сними их и поситрай, твои трусики все равно ничего не прикрывают.

Люда посмотрела вниз, покраснела и прикрыла ладошкой писю.

—             Дурак. Пошли к реке.

Она пошла впереди, вдруг что-то вспомнила и прикрыла рукой попу. Люда зашла по пояс в воду сняла и начала стирать трусики. Закончив, она выкрутила их и повернулась ко мне.

—             Отвернись, я не могу на глубине одевать.

—             Ты что собираешься в мокром ходить? Хочешь опять испачкать?

—             А что же мне голой ходить?

—             Ну в первобытное время трусов не было.

Люда расхохоталась.

—             Ладно. Пока мы гуляли с тобой, я тебе жутко завидовала, мне тоже хотелось голенькой походить, только я никак не могла решиться.

Она решительно вышла на берег уже не пытаясь прикрыться.

Господи, совершенно голая девочка прямо перед ним. Я видел то что мы с мальчишками рисовали в виде треугольника с черточкой. Да было похоже. Только в реальности, изгиб бедра, округлость лобка, темный пушок, совсем немного, он только начинал расти не прикрывая ничего, губки. В отличии от Люды волос у меня не было совсем, мой писюн был совсем мальчиковым. Люда покраснела, но прикрыться не пыталась.

—             Что смотришь, — как-то тихо сказала она.

—             Ты красивая.

—             Пошли, трусики повесим сушиться.

Возле шалаша я натянул веревку, не знаю зачем, ведь одежды у меня на острове не водилось, там мы и повесили мокрые трусики.

Я достал полотенце.

—             На вытрись, не хочу на одеяло садиться мокрым.

В шалаше я включил фонарик.

—             Слушай у тебя тут здорово. Тут даже настоящая постель. А не холодно от земли?

—             Нет, тут у меня деревянный пол.

Мы сидели по-турецки на лежанке в шалаше и рассматривали друг друга. Для нас обоих это было впервые.

—             Слушай Витя, извини, а ты можешь мне показать.

—             Что?

—             Ну его.

—             Кого.

—             Ну писю свою. Я видела писю у мальчиков года в три на море, мы с мальчишкой голенькими бегали тогда.

Я поднял свой писюн.

—             Смотри, это яички, а это сама писька, вот так можно ее открыть.

Я оттянул шкурку оголив головку, писюн затвердел и поднялся.

—             Ух ты, а можно потрогать.

—             Да.

Было очень приятно, когда нежная Людина рука погладила мой писюн.

—             Я слышала, девчонки расказывали, что у мальчиков пися иногда встает.

—             А можно мне у тебя посмотреть.

Люда покраснела и без слов раздвинула ноги.

—             Это губы, а это, — она раздвинула губки и показала маленький бугорок в, горошину, самом верху где губы сходятся, это клитор.

—             А зачем он.

—             Не знаю.

Я осторожно прикоснулся рукой к ее губкам, потом тихонько погладил ее лобок рукой, он был весь такой мягкий и упругий одновременно. Мне вдруг захотелось прикоснуться губами к этой щелке.

—             А можно, я это … поцелую, там.

—             Пожалуйста, — покраснев сказала Люда.

Я тихонько наклонился к ее лобку и быстро поцеловав половые губки, поднялся обратно, стараясь не смотреть на Люду. Она тоже отводила глаза. Мы начали болтать о какой-то ерунде и сегодня больше не трогали писи друг-дружки.

Мы сидели болтали, когда Люда вдруг сказала.

—             Подожди, я сбегаю пописять.

—             И я с тобой.

—             Не знаю. Я никогда с мальчишками не писяла.

—             Ну и я с девочками не писял.

Люда рассмеялась.

—             Вам мальчишкам хорошо, встал, писю вытащил и писяешь. А нам надо снять трусики, присесть. Ты отвернулся и тебя не видно, а нам нужно где-то спрятаться.

—             Но мы сейчас голенькие.

—             Да, но мне все равно приседать нужно.

—             А хочешь я тоже приседать, чтобы пописять буду.

—             Это для меня? Хочу.

И вот мы вдвоем присев под кустик писяем. Если бы пацаны узнали, зачмырили бы до смерти. Потом Люда сама подмылась и меня заставила.

—             Мы хоть и первобытные люди но гигиену никто не отменял.

На обратном пути Люда не решилась идти голышом, оделась. Кстати трусики сухие у себя на голове переправила.

Сегодня мы рано ушли с домой и я за вечер смастерил Люде еще один лук, чуть поменьше моего. Спать я лег поздно и утром чуть не проспал, Люда уже ждала меня возле дерева, С собой у нее была большая сумка.

—             Это что? – удивился я.

—             Узнаешь, — улыбнулась Люда.

Я начал раздеваться, Люда стояла и смотрела.

—             Ну ты что, давай раздевайся.

—             Я … это … Витя может сегодня я на острове, а уже завтра здесь.

—             Нет. Завтра ты тоже самое скажешь.

—             Вить мне страшно. А вдруг кто увидит.

—             Не увидит, спрячемся.

—             Вить ну давай я на острове буду раздеваться.

—             Нет или играем или нет.

—             Вить, ну пожалуйста.

—             Как хочешь, можешь играть где хочешь. Я ушел.

—             Я всем расскажу.

—             Ну и рассказывай.

—             Витенька, извини меня, не уходи. Я сейчас.

Она сняла сарафан, под ним оказался купальник. Интересно она что-же на самом деле собиралась на острове раздеваться? Люда лихорадочно сняла купальник, и, спрятав вещи голышом подбежала ко мне.

—             Витя, я и правда боюсь.

—             А как я боялся в первый раз, я через поле наверно за 10 секунд перебежал.

Сегодня Люда впервые голенькая гуляла по лесу, поэтому я повел ее короткой дорогой прямо к острову. Она все время испуганно оглядывалась, а я крепко держал ее за руку и всю дорогу о чем-то болтал.

—             Как мы переправим все это на остров?

—             Не волнуйся, — из кустов я достал свой плот.

—             Так я вчера могла свои вещи переправить на плоту? Я могла не ходить голенькой?

Я усмехнулся, а Люда шлепнула меня по голой попе.

—             Ладно, я не в обиде, давай поплыли.

Люда притащила с собой полную сумку каких-то кусочков ткани, мотков шпагата, разных пряжек. Я не понимал зачем все это, пока она не сплела две повязки на голову.

Со временем у нас появились пояса, колчаны для стрел, какие-то браслеты украшения для рук и ног. К моей повязке на голову Люда приделала черное перо, а к своей петельки куда вставляла свежие цветы каждый день.

Вскоре Люда освоилась со своим голым состоянием, мы совершенно спокойно куляли по всему лесу, собирали цветы, ягоды просто дурачились. Нам было весело вдвоем.

Люда покрылась таким же ровным загаром, как и я, мы стали настоящими дикарями.

Как и все дети в нашем возрасте мы тщательно исследовали наши тела. Нагота стала для нас обыденной, и мы естественно переключились на чувственные ощущения, связанные с нашим половым различием.

Мы сидели в шалаше, я пытался что-то вырезать, а Люда сидела рядом и рассказывала случай из ее школьной жизни. Потом вдруг она тихо спросила.

—             Витя, я хочу тебя попросить, только не смейся, пообещай.

—             Не буду.

—             Витя, а ты можешь снова … поцеловать меня … там.

Я сначала, растерялся, хотел было спросить: «где», потом сообразил. Тут на меня как буд-то что-то нашло. Я не говоря ни слова, наклонился и прижался губами к Людиной писе, прошлый раз я только чмокнул и все, а сейчас я прижался губами и сделал, как мне казалось полноценный поцелуй.

Как только я выпрямился, Люда тихонько сказала «спасибо» и тут же поцеловала меня в губы. Я очень удивился. Нас всегда учили что наши писи и попы — это что-то грязное, к чему нельзя прикасаться нельзя показывать никому. Через одно табу мы уже переступили, когда показались голышом друг перед другом, а сейчас переступили через второе, сначала когда я поцеловал Людину писю, а потом когда она сразу после этого поцеловала меня.

—             Вить, а можно и я поцелую твою … писю.

Не дожидаясь согласия, она наклонилась и поцеловала мой писюн, и я  сразу же поцеловал Людины губы.

Мы оба немного смутились и сегодня больше не говорили о таких вещах. Но уже на следующий день, Люда вдруг сказала.

—             Мы с тобой неправильно целуемся.

—             Откуда ты знаешь что неправильно, и как это правильно.

—             Понимаешь, я не знаю о чем вы мальчишки разговариваете наедине, а мы девочки очень любим говорить о любви. Мы даже однажды тренировались целоваться друг с другом.

—             Да вы, девчонки, можете обниматься, ходить держась за руки, даже целоваться, и никто не смеется с этого. Попробовал бы я с мальчиком пройтись держась за руки, меня тут же пидаром назовут.

—             Не ругайся.

—             Извини, вырвалось, больше не буду. Дадут кличку голубой, и никто больше дружить с тобой не будет. Почему?

—             Я не знаю, может потому что мы более нежные, не знаю. Так вот, целоваться нужно я языком.

—             Как это.

—             Давай покажу, только ты не сопротивляйся.

Люда наклонилась ко мне и прижалась своими губами к моим. Потом я вдруг почувствовал, как ее рот приоткрылся, а потом к моим губам прикоснулся ее язычок. Он осторожно раздвинул мои губы и прикоснулся к моему языку. Я подключился к ее игре и ответил на прикосновение. Наши языки зажили собственной жизнью играя друг с другом. Казалось, прошла целая вечность. Я понял как получается что влюбленные так долго целуются.

— Ух ты, давай еще.

Мы целовались опять, сначала я не знал куда деть свои руки, а потом вдруг обнял Люду и прижал ее к себе. Она как-то расслабилась в моих руках и тоже обняла меня.

Следующие несколько дней, мы постоянно целовались в шалаше. Теперь мы не просто целовались а и гладили друг дружку. Особенно мне нравилось гладить ее попку.

Как-то раз прямо с утра, небо только что безоблачное, вдруг затянуло черными тучами, загремело, засверкали молнии и небо прорвало. Тут же зазвонили телефоны. Люда ответила бабушке

—             Бабушка, не волнуйся, я у Вити.

Я рассмеялся.

—             Чего смеешься?

—             Я только что сказал что у тебя.

Теперь смеялась Люда.

Ливень был нешуточный, но мой шалаш выстоял, внутрь не попало ни капли дождя. И канава вокруг шалаша перехватывала все потоки.

Стало прохладно, и мы забрались под одеяло. Мы долго мостились, выбирая удобное положение, пока Люда не прижалась спиной ко мне, я обнял ее и мы стали греться, прислушиваясь к шуму дождя. Люда продолжала крутить попкой прижимаясь ко мне. Моя рука опустилась с ее живота и накрыла ее писю и Люда вдруг затихла, прижавшись ко мне еще сильнее. Мой писюн напрягся, и разместился между двумя половинками ее попы. Люда еще сильнее прижалась ко мне, как бы давая понять, что ей нравится. Я лежал тихо, не веря своему счастью. Самая большая мечта любого мальчишки — вот так вот подержать девчоночью писю, если я расскажу друзьям. Я вдруг понял что никогда никому не расскажу об этом. Люда, как будто читая мои мысли вдруг спросила.

—             Ты ведь никому не расскажешь про это.

—             Конечно. Никогда и ни за что.

Я поддался порыву и поцеловал ее в шейку. Люда как будто в знак благодарности положила свою ладошку поверх моей. Мы затихли, наслаждаясь своим счастьем.

Проснулся я от того, что кто-то щекотал мой писюн, который торчал ка мачта на корабле. На меня смотрело улыбающееся личико Люды.

—             Просыпайся, соня.

Дождь давно кончился и на улице сверкало солнышко. Мы выбрались наружу. Везде были следы дождя.

Люда вдруг сказала.

—             Я удалила фотографии, сражу же, в первый вечер.

—             Я уже и забыл о них, хотя зря удалила, они были прикольные. А давай будем фотографироваться.

—             Давай, только никому-никому.

Это была настоящая детская любовь, которая отличалась от других детей только тем, что мы вдвоем были голенькими и наши писи и попы были доступны нам в наших играх. Все это было безопасно и невинно, мы были детьми. У меня созревание еще не началось и я даже не понимал что такое сперма, у Люды все только начиналось, но до месячных было еще далеко, мы не думали о сексе. С тех самых «первых поцелуев» мы ни разу не касались наших лобков губами. Но однажды мы с Людой в шутку боролись загорая на нашем острове. Я всегда загорал прямо на песке или траве, но Люда стелила подстилку. Она была аккуратисткой, мы мыли руки  по нескольку раз на день, она сама всегда подмывалась после того как пописяет и заставляла меня тоже подмываться.

Мы дурачились на подстилке, Люда лежала на спине и вдруг у меня перед глазами оказалась ее пися. Я поддавшись порыву, опять поцеловал эти мягкие губки.

—             Людочка извини, я … это … я не знаю, как получилось.

—             Ничего, — прошептала она, — продолжай пожалуйста.

Я опять прикоснулся губами к ее губкам, потом вдруг вспомнил как мы целуемся, и мой язык раздвинув их погрузился внутрь ее писи. Люда задышала глубже и прижала мою голову. Я начал двигать языком туда сюда, пока не наткнулся на какой-то твердый бугорок. Люда вскрикнула и сжала мою голову ножками. Я испугался, оторвался от писи и поднял голову. Людино лицо светилось каким-то счастьем, что ли. Я боялся, что причинил ей какую-то боль, но оказалось что от моих манипуляций, она получила удовольствие. Все это было ново для меня. Я поднялся и поцеловал ее. И опять несмотря на то что мой язык побывал в ее писе, она не отстранилась, а продолжила целоваться как обычно.

Я откинулся на спину и закрыл глаза, мне было приятно, я лежал наслаждаясь солнцем, как вдруг почувствовал как мой писюн кто-то взял. Только это были не руки. Я открыл глаза. Боже, Люда обхватила губами мою писю, а ее язычок щекотал ее. У меня внизу живота разлилось какое-то тепло и на секунду мне стало как-то по особенному хорошо, я даже вскрикнул.

Я поднял голову. На меня смотрело улыбающееся лицо.

—             Пошли искупаемся.

Мне казалось что это были самые счастливые дни в моей жизни.