Ташка.
Лёшка тоже не обращал внимания на сидевшую рядом девочку, всецело поглощённый рассказами учителя. Странно, но в сельской школе о таком совсем не говорили. Подумав, Лёшка понял, что молодое поколение просто приучают к новой жизни, без оглядки на прошлую, земную, жизнь.
В детдомовской школе, напротив, начали историю Древнего мира Земли.
Рассказывал учитель удивительные сказки, называемые мифами, всё было так потрясно, что ребята слушали, раскрыв рты. Ещё удивительнее было то, что учитель сказал, что в мифах только часть мифов, и археологами прошлых лет были найдены доказательства реального существования Героев и городов, где они жили и воевали.
Причём обмолвился, что мораль и законы Древнего Мира немного совпадают с народами, населяющими планету, куда переместился кусок Земли.
— Наверное, ребята, вы знаете закон, запрещающий смешанные браки с местным населением? Так вот, было время, когда закона не было, и у местных народов рождались люди, похожие на Героев Древнего Мира Земли…
Ребята сидели, ошарашенные новостью. Конечно, от них не могли скрыть некоторую несуразность законов, но никогда не проводили параллелей с их покинутым миром.
А тут сразу подумалось…
Один из мальчиков поднял вверх руку, даже начал трясти ею.
— Да, Рома! – с улыбкой спросил учитель.
— Аркадий Васильевич, получается, мы… боги?! – учитель рассмеялся:
— С точки зрения местного населения, да. Но не думай, что тебе будут поклонятся, как Зевсу. В Пантеоне богов Древнего Мира много мелких богов, и даже их детей. То есть, к вам будут относиться с уважением, не более того.
Рома несколько сник, вместе с ним сошли на нет горделивые улыбки школьных Афин и Афродит.
— Ну, ну, не отчаивайтесь! – рассмеялся учитель, — Всё зависит от вас самих. Учитесь, не ленитесь, постигайте науки, и ваши знания и умения будут принимать жителями местных городов, как божественные. Если помните, я рассказывал о великих учёных древности. Наверняка у них были учителя! – с усмешкой добавил он.
А Лёшка подумал о народах, окружающих их страну. Доучившись до девятого класса, он почти не знал о них ничего. Их учили жить и работать именно в своей стране, тем более, учитель, Аркадий Васильевич как-то обмолвился, что до войны, ещё на Земле, каждая страна жила своими законами и правилами, так же по соседству с развитыми странами жили сосем дикие племена, куда вход любопытным был запрещён из-за угрозы вымирания племён от простого насморка, которым могли заразить племена гости, а простые обыватели даже не имели представления, что есть народы, живущие в каменном веке и даже с подозрением смотрят на одежду. Даже поверие было, что, если человек одевается, значит имеет дурные помыслы. Что-то скрывает в мыслях и на теле. Веди под одеждой можно скрыть оружие!
Спрашивать ничего о подробностях не стал, потому что уроки только начались, не стоит забегать вперёд.
После урока истории следовал урок географии. Лёшка опять удивился, когда урок начался с описания Земли, планеты, которую потеряли. В сельской школе они изучали ту область, что ограничивалась Барьером. Даже этого вполне хватало, чтобы замучить маленьких детей. А тут… У Лёшки дух захватило от одних только названий океанов, полных солёной воды, неведомых рыб и чудовищ. А гигантские материки, удивительные острова! Он не мог этого выдержать, и воскликнул:
— Но такого не может быть! – все обернулись к нему, даже Таша.
— Чего не может быть, Лёша? На этой планете, где мы оказались…
— Я не о том, Геннадий Иванович! – невежливо перебил учителя Лёшка, вскакивая. – Не может такого быть, чтобы люди сами разрушили такой чудесный мир! – на глазах мальчика вскипели злые слёзы.
— Может, Лёша, может, — погладил его по голове учитель, подойдя. – Я, к счастью, не был этому свидетелем, но мои бабушка и дедушка видели своими глазами, как рушится мир, как вокруг взрываются бомбы.
— Что же получается? – тихо спросил Лёша, наверное, выражая мысли всех детей, — Что люди не имеют права на жизнь, если способны разрушить даже чудесную планету, где живут? Убить маму, давшую жизнь? – мальчик требовательно посмотрел на учителя. Геннадий Иванович не сразу смог подобрать правильный ответ, он ведь хотел рассказать несколько иное, о морали, о плохом и хорошем, а не сразу ставить вопрос ребром: быть или не быть.
— Понимаете, дети, — начал он, — мы потому и стараемся привить вам добрые чувства к товарищам, к природе, окружающую вас. Пытаемся рассказать, к чему может привести костёр, разложенный на берегу речки, где полно камыша, или в лесу. Вы слушаетесь старших? Редко, в основном, всё хотите узнать опытным путём. А законы, которые написаны кровью, вы считаете ущемляющими ваши права: «туда не ходи, это не делай, не купайся в неизвестных местах, не ходи ночью в лес», ну и так далее. Потом, отношения между детьми. Мы редко вмешиваемся, потому что дети развиваются, а если поставить вас в жёсткие рамки правил, никакого развития не будет, — Геннадий Иванович посмотрел на Лёшку, и тот покраснел, думая, что учитель намекает на его задержку взросления. Но учитель заговорил о другом:
— Лёша, ты только что возмущался, что люди дубасили друг друга бомбами и другим оружием. Мы только-что говорили о Древнем Мире. Они ведь тоже воевали. Мечами, луками со стрелами, и кулаками, тоже. А ты не воевал? Что ты сделал с Олегом? Не возражай! Ты защищал свою честь, достоинство отстаивал. Но что будет, если Олег не признает твоей победы? Выстругает себе дубину? Ты возьмёшь камень, Олег нож, ты сделаешь меч, и так далее. Вы будете расти, придумывать новое оружие мести, потом у вас появятся семьи и дети, вам надо будет их защищать, построите крепости, потом стенобитные машины… Понял, к чему это приводит? Если бы у животных было больше сообразительности, и такие же руки, как у человека, они тоже воевали бы. Хотя их войны носят более мирный характер, только борьба за продолжение рода и за пропитание. Вот, пожалуй, я ответил на вопрос Алёши, почему так произошло с Землёй. Подумайте над моими словами, если будут вопросы, не стесняйтесь, задавайте любому учителю, в нашем училище нет случайных людей.
Когда Лёшке сказали, что может выйти из его драки с Олегом, ему стало неловко за свою радость победы. Конечно, он был зол на Ленку… о которой учитель намекнул вскользь. Борьба за продолжение рода… В принципе, Лёшка вступил на этот скользкий путь борьбы самцов за самку, только он был в заранее проигрышной позиции, вот и злился. А если было бы иначе, он бы взрослел, а Лена на самом деле изменила ему с младшим братом? Наверное, было бы ещё хуже, и он наделал бы непоправимых глупостей, побив кого-нибудь и навсегда разругавшись с семьёй. В этот момент Лёшке захотелось заиметь такого же друга, как он сам, с таким же замедленным развитием.
Тут он заметил взгляд соседки, внимательно смотрящей на него.
— Ты чего? – спросил он шёпотом.
— Ничего! – фыркнула она, отвернувшись. – Ты так побледнел, что страшно стало.
— Прости, что напугал.
— Пф-ф…
Когда кончились уроки, Лёшку позвали к директору. Оказывается, на мальчика уже пришли документы из сельской школы, и подтверждение из мэрии о разрешении взять на воспитание Тополькова Алексея детскому дому «Берег». Опекунство оставить за Николаем Ивановичем, отцом Витьки.
— Распишись, что ознакомлен, — сказал директор. Лёшка расписался и спросил:
— Опекунство оставили. Значит, я могу ходить в воскресенье домой?
— Сможешь, когда поведение будет хорошим. А ещё лучше, отличным.
— Когда я смог провиниться? – удивлённо захлопал длинными ресницами Лёшка.
— Когда избил товарища, — сердито ответил директор.
— Но я же не виноват, что вы не учите ребят драться! – возмутился Лёшка.
— Так, значит, мы виноваты? – удивился директор. – а то, что ты сильнее и взрослее, не учитываешь? – Лёшка помялся:
— Сейчас я понимаю, что виноват. А Олег? Не виноват?
— Вот, вы двое будете наказаны. Да и вся младшая группа, тоже. Будете в воскресенье укреплять своё тело. Как раз я принял на работу специалиста по выживанию. Будете выживать в лесу, изучать приёмы, приближённые к боевым. Потом посмотрим, стоит ли кого поощрять, или надо ещё побегать с полной выкладкой… Теперь иди в кастелянную, получи форму, а то ходишь, как уличный мальчишка.
Лёшка осмотрел себя. Немного помятая рубашка и шорты в гармошку. Так он и в старую школу ходил. Но спорить с сердитым директором не стал. Обещание нагрузить его по полной успокоили. Правильно, что не отпускает домой, а то сердечная рана ещё не зажила.
Лёшка не пошёл за формой, а побежал в столовую. Ага! Его группа уже во всю обедала. А вот его соседка сидела за столом дежурных, где всегда угощали Лёшку.
— Привет! – с улыбкой сказал Лёшка, присаживаясь за тот же стол. Девочка что-то буркнула и отвернулась. Подошла дежурная, знакомая мальчику ещё с прошлого заселения девушка, посмотрела списки.
— Топольков, ты уже зачислен на довольствие. Почему не в форме и опаздываешь?
— Вика! Я был у директора, только что подписал приказ о зачислении! Ты не будешь меня кормить? – сразу упало настроение у Лёшки. Он начал выбираться из-за стола.
— Ладно, сиди, Тополёк! – хмыкнула Вика. В своё время она была влюблена в мальчика и доводила его мелкими придирками. Сейчас выросла, смотрела свысока, но уже по-другому, как на малыша. – Завтра чтобы был одет, как положено, а не как беспризорник! – Лёшка посмотрел на обедающих приятелей, лицо слегка скривилось.
Таша с удивлением поглядывала на него, не понимая, почему к новенькому относятся, как к старожилу. Но из гордости ничего не спросила. Потом им принесли обед, и они оба углубились в поедание вкусных блюд. Причём Таша кушала аккуратно, а Лёшка, забывшись, не следил за собой, порой чавкал или сёрбал. Девочка морщилась, но замечаний не делала, надеясь, что они обедают вместе в последний раз. А если этот мальчишка будет так же вести себя в чистенькой белой одежде, придётся ему постоять в углу, вместо обеда. Так их воспитывали в школе-интернате, обучая этикету. Девочек ещё заставляли носить колючий корсет, чтобы исправить осанку, а в углу стояли с книгой на голове, а если роняли, то стояли вдвое дольше. Походку тоже отрабатывали до упаду. Объясняли, что девочке это необходимо, если хочет найти хорошую работу. Даже замуж сутулую не возьмут!
Хотя замуж Таша уж точно не пойдёт. И дело тут не в желании или нежелании, просто мир к ней несправедлив.
Таша незаметно взглянула на Лёшку. А вот ему не надо заботиться ни о внешности, ни о манерах, у него и так обаяния хватает. Удивительно, что его никто ещё не присвоил! Девочку слегка царапнула ревность: он же мой сосед по парте, пусть только попробуют! Потом вздохнула, вспомнив о своей беде. Снова наступать на те же грабли? Не стоит, слишком больно вспоминать. Она снова взглянула на мальчика и встретилась с ним взглядом. Замерла. Почему у него такой печальный взгляд?
Да ну его, мелкого! – разозлилась она на себя, допивая компот.
— Спасибо! – сказала она, поднимаясь из-за стола.
— Оставь, я отнесу посуду, — ответил мальчик, глянув на неё удивительно чистыми огромными глазами. Радужка оказалась серо-голубой, ближе к синему, белки глаз тоже с голубеньким оттенком.
У Таши опять что-то царапнуло в груди. Сам мальчик светлый, а ресницы тёмные и длинные, лицо чистое и очень приятное, несмотря на общую хмурость, и губы мягкие, немного полные, а когда слегка улыбается, видны белые зубы…
Впрочем, Таша особо не разглядывала своего соседа по парте, так, мазанула взглядом и отвернулась, наклоном головы поблагодарив джентльмена.
Джентльмен между тем тоже допил компот, промокнул губы салфеткой, сложил посуду горкой и отнёс на транспортёр, по которому грязная посуда отправлялась в мойку. Там работали дежурные девочки из старших и средних групп.
Мальчик заглянул в окошко раздачи и что-то сказал. Посмеялся и вприпрыжку поскакал из столовой. Вот он нагнал новенькую и что-то опустил ей в кармашек фартука. Убежал прочь.
Таша подумала, что там записка, но это оказалась конфетка-леденец в простой обёртке. Почему-то этот подарок понравился девочке больше, чем мифическая записка с признанием. Она приложила конфетку к губам, почувствовала приятный запах дюшеса… Жаль, нельзя её сохранить, растает, будет липкой. Таша развернула леденец, положила на язык, зажмурившись от удовольствия. Откуда мальчик узнал, что у неё это любимые леденцы? Совпадение? Улыбнувшись, девочка аккуратно сложила фантик и убрала в кармашек.
После обеда у ребят был небольшой перерыв на полчаса, поэтому Лёшка сходил в кастелянную и получил своё обмундирование, вместе с обувью. Шкафчик ему уже выделили, в самом неудобном месте, возле входной двери. Если замешкаешься, попросят отойти, да и в любом случае, входящие и выходящие ребята будут толкаться. Но спорить Лёшка не стал, и так заработал штрафные баллы на ровном месте, ещё будучи кандидатом в курсанты.
Переодевшись, Лёшка посмотрелся в зеркало. А ничего так выглядит. Сейчас он оделся в синюю фланелевую форменку, к которой ещё надо пристегнуть гюйс, чёрные шорты с пуговицами по бокам и без ширинки. Пока разобрался… Потом ещё широкий флотский ремень! И как ходить в туалет? Проще всё снять с себя и сесть на унитаз!
— Ты напрасно так оделся, — заметил вошедший Женя Барсуков, — сейчас будет самоподготовка или необязательные уроки, жарко будет. Одевайся в белую форменку, и шорты можно белые, лёгкие, с бумажным ремнём.
— Спасибо! – растерялся Лёшка, потому что разобраться с ворохом полученной одежды оказалось нелегко.
— Давай помогу! Смотри, вот это штаны и белая рубашка для столовой, это лёгкая, для повседневной носки, тёмная для уроков и лабораторных работ. Можно комбинировать, но только по приказу. Скажут «тёмный верх, белый низ, одеваешься так, скажут, белый верх, тёмный низ», одеваешься эдак. Зимой выдадут зимнюю форму. В свободное время одевайся по погоде. Да, не забудь надевать берет!
Лёшка только чесал в затылке, не понимая, зачем такие сложности. У него для была летняя и зимняя школьная одежда. А дома, понятно, как хотел, так и одевался.
— А что за необязательные занятия? – вспомнил Лёшка.
— Те занятия, по которым отстаёшь. Например, по математике или физике. Только тебе, наверное, надо к старшим, ты же в девятом учился?
— Ну, да… — растерялся Лёшка, переодеваясь в лёгкую белую форму.
— Топольков! – услышал он в это время. – Ты где? – в гардеробную заглянул мальчишка из старшей группы. – Иди к завучу. Зачем ты так оделся? У тебя ещё уроки. Это ты, Жека, подсказал, что ли? Ладно, Тополёк, сбегай пока так, а то Зануда не любит, когда опаздывают.
Лёшка даже вздохнул. Надо же! Завуч до сих пор, тот же тут работает, по кличке Зануда! Зинаида Нуриевна. И по характеру нудная.
Где находится завуч, Лёшка помнил, и что лучше бежать бегом, знал. Будешь ходить, руки в брюки, быстро наберёшь штрафных баллов.
Поэтому мальчик оказался у кабинета в считанные минуты, даже не запыхавшись.
Постучавшись, услышал знакомое «войдите!», и открыл дверь. Он почти не удивился, увидев сидевшую на стуле возле стены Ташку. Девочка искоса глянула на вошедшего и отвернулась. Потом посмотрела внимательнее. Наверное, не узнала Лёшку в новой форме.
— Топольков? – удивилась Зинаида Нуриевна. – Ты младший брат Алёши?
— Никак нет, Зиннур! – отчеканил Лёшка, встав по стойке смирно. Впопыхах забыл про берет, а то отдал бы честь завучу. Завуч удивлённо подняла брови.
— Я думала, уже все забыли… Но ладно. Топольков, почему ты так оделся? Сейчас вы с Березиной отправитесь на уроки со старшей группой. Наташа, ты в каком классе была?
— В восьмом училась…
— Девятый осилишь? Директор предлагает вам учиться вместе.
Таша глянула на стоящего рядом мальчика, спросила:
— Почему вместе? Но если помогут, наверное, смогу. Я неплохо училась.
— Тогда пойдёмте. Топольков, возьми инструкцию, если не способен запомнить порядки в детдоме, — протянула она мальчику брошюрку. Лёша машинально взял тонкую книжечку.
— Вы взяли с собой учебники из своей школы? Где учились раньше? – дети закивали головами. – Хорошо, сейчас сходите на урок, мастер производственного обучения покажет вам расписание и всё, что нужно знать и брать на занятия, как одеваться. Понятно, Топольков?
— Так точно! – звонко ответил мальчик. Завуч картинно поковырялась в ухе.
— Только не надо орать у меня под ухом, — недовольно сказала она, и показала на выход.
Оказывается, между администрацией детдома и одним из корпусов Станции был построен застеклённый переход, стараниями женщин и девочек переделанный в зелёную оранжерею с цветущими растениями.
Переход был довольно длинным и широким, к тому же не пустовал. Девочки и мальчики поливали некоторые растения, к другим уже была подведена автопоилка.
В нескольких местах были оборудованы беседки со скамейками и маленькими столиками. Лёшка подумал, что здесь можно учить ботанику.
— У нас ещё есть живой уголок, — догадалась о его мыслях завуч, — кто интересуется животным миром, занимаются там с зверятами.
Ташка подумала, что надо будет сходить, посмотреть. Она любила возиться с котятами и щенятами.
Между тем они вошли в широкий коридор, похоже, рекреацию, также уставленную бочонками с перистыми и широколиственными растениями. В это время прозвенел звон колокола.
— Начинаются занятия, — объявила завуч. – Пойдёмте, представлю вас, потом учитель отведёт к вашему мастеру, который введёт вас в курс дела. Что за предмет у нас сегодня? Математика. Входите, знакомьтесь со своими одноклассниками! – немного ехидно сказала она, открывая дверь в кабинет.
Ребята, сидевшие в нём, сразу встали и затихли. Учащиеся уважали завуча. Зинаида Нуриевна строго осмотрела учеников, но решила не искать нарушения и поставила перед собой детей.
— Знакомьтесь, товарищи курсанты, это ваши новые однокашники. Курсанты Топольков и курсант Березина, прошу любить и жаловать! Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ Зиннур! – чётко ответила дежурная с повязкой на рукаве. Лёшка узнал девушку, закатил глаза.
Когда завуч ушла, девушки с визгом окружили Лёшку, а Зоя прижала его лицом к своей груди, рискуя задушить мальчика. Она целовала Лёшку в макушку, тискала худенькое тельце, не обращая внимание на его кряхтение. Другие девушки тоже обнимали пацанёнка, мальчишки колотили Лёшку по плечам, поздравляли с началом учёбы.
Ташка стояла в стороне, с удивлением наблюдая странную встречу. Похожую на встречу старых друзей. У неё уже зародилась догадка, но это было бы слишком хорошо, и Ташка не стала никого спрашивать, чтобы не спугнуть удачу.
Тут вошёл учитель, и бедлам прекратился.
— Что тут происходит? – удивлённо спросил учитель, — А, Тополёк! – рассмеялся он, — И с подружкой! Нашёл, всё-таки Владимир Ильич? Поздравляю!
— Ребята, — обратился он к ученикам, — посадите детей поближе, а то мне их не будет видно на задних рядах.
Курсанты мгновенно сориентировались, освободив первую парту возле окна и дружно пересели на ряд дальше к стене.
— Теперь порядок! – потёр ладони учитель. – Познакомимся. Меня зовут Ростислав Игоревич.
— Топольков Алексей! – громко сказал Лёшка, и учитель не удержался и потрепал его по коротенькой стрижке.
— Березина Наталья, — тихо представилась Ташка. Её Лёшка посадил у окна, сам занял место у прохода.
— Вот и познакомились! – обрадовался Ростислав Игоревич. – а как к вам обращаться неформально? Как к Тополькову обращаться, я знаю, а к вам, милая барышня?
— Таша. Лучше Ташка, — ответила девочка.
— Очень хорошо, Ташенька! Сегодня мы продолжим повторение пройденного, порешаем задачи за восьмой класс. Если вас привели ко мне, значит, уже окончили восьмой класс… — учитель взял методичку со стола и написал условие двух задач и два примера.
— Кому непонятно, может задавать вопросы.
Курсанты начали решать задачи, Лёшка тоже увлёкся, материал был знакомый, задачи интересные. Отвлёкся только, когда услышал над ухом лёгкое дыхание и нетерпеливое сопение. С удивлением увидел, что Таша смотрит на его решение. Лёшка вспомнил, что девочка только перешла в восьмой класс, и сейчас стесняется сказать, что ей непонятны задачи и примеры. Лёшка устроил тетрадь так, чтобы соседке было лучше видно.
— Потом расскажу, — шепнул он. Ташка кивнула, переписывая в свою тетрадь решение. Так же они расправились с остальными заданиями.
— Вижу, не у всех получается, — учитель ходил по кабинету, посматривая в тетради курсантов. – А у вас как дела, ребята? – посмотрел он на новеньких.
— Мне потом Лёша лучше объяснит, — встала Ташка.
— Очень рассчитываю на это, — улыбнулся Ростислав Игоревич, а Лёшка покраснел и тоже встал:
— Дело в том, что Таша только в восьмой перешла, но мы лучше вместе будем…
Девочка совсем смутилась и отвернулась к окну.
— Очень хорошо! – повторил учитель, — Тем более, что Алёша прекрасно знает материал. Наверное, учился в школе на «отлично»?
— Да, так и есть, — тихо ответил мальчик, чем привлёк к себе оживлённое внимание всего коллектива. «Ну, всё!», — подумал мальчик.
Так и получилось. На перемене мальчишки и девушки окружили парня и попросили списать разжёванные решения задач. Пришлось уступить.
— Чем вы занимались эту неделю? – ехидно спросил он товарищей.
— Точно не учёбой, — ответил ему один из парней, задумчиво изучая решение.
К Лёшке тетрадка вернулась потрёпанной, но целой. Пока курсанты списывали решение, Лёша занимался математикой с Ташей. К своему удивлению, когда они прикасались головами, им обоим было очень приятно. Конечно, ничего друг другу не сказали, но зато ничуть не жалели, что оказались соседями по парте.
Следующим уроком была физика, на ней Лёшке опять пришлось помогать соседке, которая уже не стеснялась обращаться к нему за разъяснениями. Таша даже несколько раз улыбнулась, когда Лёша шутил.
— Мы полностью учить с тобой курс восьмого класса не будем, но иногда придётся повторять, потому что часто бывают ссылки на пройденный материал.
— Ничего, Алексей! – услышал его учитель, — Наши некоторые великовозрастные товарищи ещё меньше Таши знают! И не возражайте! – воскликнул Яков Моисеевич вскинувшимся было ребятам.
Последним уроком на сегодня был русский язык и литература. Таша уже устала, потягивалась, не могла усидеть на одном месте.
— Так каждый день будет? – проворчала она, надув губы. – У нас в интернате в это время уже самостоятельной работой занимались!
— А почему ты оттуда ушла? – с улыбкой спросил Лёшка, и тут же пожалел об этом, потому что Таша взглянула на него потемневшими глазами и замкнулась в себе.
— Прости, Таша, — виновато сказал Лёшка, — я тоже не от хорошей жизни здесь.
— Расскажешь? – спросила, не глядя на соседа, девочка. Мальчик только кивнул, кусая губы и с трудом сдерживая слёзы.
— Прости, — прошептала девочка, увидев, что слёзы не слушаются хозяина. – Я думала, что только мне больно от предательства.
Ташка появилась в школе-интернате три года назад, в эту школу её определили мама и папа, потому что их отправили в командировку в горы, на границу с немецкой Землёй…
Не с германцами, а с немцами, в смысле, «немыми», не знающими ни одного языка, которые знали земляне. Немцы не были аборигенами здешней планеты, землянам стало интересно, как они здесь оказались, хотели наладить контакт с жителями, но почему-то вспыхнул конфликт.
Именно на той небольшой войне воевал приёмный папа Лёшки.
В командировку посылали только папу, но мама не захотела его отпускать одного, и договорилась с дочкой, что та поживёт полгода в интернате. Тем более, появились у Наташи провалы в памяти. Что было в раннем детстве, помнит, потом провал до того случая, как она потерялась в лесу, куда ходила в поход с классом. Её нашли совсем голой, лежала без памяти и без сознания.
Врачи решили, что это результат бомбёжки, под который попала их семья, когда жили ещё в посёлке Предгорье.
А в школе-интернате была группа коррекции…
Вот в эту группу Ташка и попала. Попала, так попала! И не на полгода, а на все три, до нынешнего перевода в этот детдом. Уже сжимала кулачки от отчаяния, что снова надо будет драться за место под солнцем, а оказалось всё совсем не так. И девочки миролюбивые, и мальчики. Особенно Лёша.
А в интернате сначала домашнюю девочку ночью побили, но так, что не придерёшься. Синяки были только на стыдных местах. Потом по ночам заставляли заниматься спортивными упражнениями, пока не падала от усталости. Когда падала, били чулком, набитым песком, заставляли подниматься и снова, качать пресс, отжиматься от пола или висеть на турнике. Слёзы измученной девочки лишь раззадоривали злых девчонок.
После месяца издевательств Наташа превратилась в Ташку. Сильную и замкнутую в себе девочку. Скоро она уже сама начала укреплять своё тело, чтобы вызвать на бой главную свою обидчицу, и попортить ей и без того непривлекательное личико.
Особенно Ташку стали обижать, когда в интернате появился мальчик Серёжа Васильков. Мальчик был красив и обаятелен. На Ташкину беду, его посадили за одну парту с девочкой, и они подружились.
У всех на виду девчонки только шипели по-змеиному, а в спальне, куда вход мальчишкам был воспрещён, начинались бои. Надевали боксёрские перчатки, и Ташка билась одна против всех, по очереди, потому что все вместе могли покалечить девочку, за что всю группу ждало серьёзное наказание. Что могли придумать воспитатели, даже представить не хотелось. От неподвижного стояния у знамени республики в течении суток, до всяких исправительных работ на территории интерната. А работы всегда хватало.
Время шло, Ташка стала сильной, независимой, да ещё с другом, который любил её по-настоящему. Но тут пришла другая беда: девочка сильно отставала в росте от своих сверстников. Сначала переросли девчонки, а потом и мальчишки.
Серёжа становился юношей, а Ташка оставалась ребёнком. Среди своих она уже доказала права на мальчика, так что никто не покушался на Серёжу, хотя поглядывали заинтересованно.
До тех пор было всё нормально, пока не пришла новенькая.
И не в их группу, коррекции, конечно, а в первую группу, «А», для особо одарённых. Особой одарённости за девочкой, кроме красоты, не замечалось, наверняка устроили по знакомству или по новым отношениям, недавно появившимся среди людей.
Конечно же, она сразу заметила Серёжу, из-за какого-то звериного чутья выбрала его из десятков осаждающих её ребят.
Доказать своё превосходство Ташка не могла, потому что эта девочка, Ирма её звали, жила в другой спальне, не в такой, где спали десять девочек, а в отдельной, на двоих. И та часть общежития запиралась на ночь, а туалет и душ с ванной у них были отдельные.
Всё ясно стало Ташке, даже в этом новом мире началось деление на богатых и бедных. Только учились пока вместе. Серёжа попал в класс коррекции после контузии, у него развилось сильное заикание, иногда выпадал из реальности, но скоро эти дефекты исправились, в чём ему очень помогло общение с Ташкой, мальчик стал выглядеть, как нормальный ребёнок, только возвращаться ему было не к кому, брали Серёжу только на каникулы приёмные родители, настоящие погибли под завалом, откуда живым откопали только мальчика. Многие дети в интернате появились со схожими симптомами. Некоторые, как Ташка, приходили временно, а оставались навсегда, некоторым посчастливилось с родителями, кого-то усыновляли.
А вот с Ирмой всё, на взгляд Ташки, получилось гораздо смешнее, чем с остальными. Её мама развелась с мужем и стала устраивать личную жизнь. Дочка, конечно, ей в этом мешала, вот и «сплавила» Ирму в школу-интернат. Если был бы элитный лицей, где девочка училась, круглосуточным, оставила бы в нём, но в городе была только одна школа-интернат, вот потому Ирма оказалась среди разношерстной компании, где скоро стала «королевой».
Ташка с этим уже ничего поделать не могла, катастрофически отставая в росте и развитии от девочек, которые становились девушками. У некоторых начали расти груди, и по вечерам, вместо того чтобы, заниматься спортом, мерились величиной груди, раздеваясь до гола, чтобы была видна шёрстка внизу.
Ташка в это время пыхтела в спортзале с немногими отстающими в развитии девочками. Но те занимались в одних плавочках, и Ташка могла сравнить свою фигуру с телами подружек. Хоть и отставали, но видно было, что они девочки, а Ташка была больше похожа на мальчика, ещё стричься стала коротко, после того как, оттаскали за косы. Сначала крепилась, потом плюнула на свою красоту и обрезала волосы.
Через два года девочки вообще хотели её выгнать в мальчишескую спальню, потому что стали её стесняться. Это, когда стала лезть с глупыми вопросами, что за странная болезнь на них нападает и где они могли пораниться до крови.
Обзывали её дурой, даже дураком. На занятиях по медицине всем доходчиво объясняли, что должно происходить с девочками, когда они достигают двенадцатилетнего возраста, ну или чуть постарше. А если у Ташки ничего этого нет, до 14-ти лет, то она не девочка…
В общем, Ташка так и оставалась в своём классе белой вороной, только с Серёжей она была счастлива. Пока мальчик не вырос. Под ехидными взглядами девчонок и мальчишек он стал стесняться маленькой девочки, старался встречаться с ней в уединённых местах, разговоры стали неловкими, возвращались со свиданий порознь, не так, как раньше, держась за руки и дурачась.
Как назло, Ташка всё сильнее влюблялась в своего взрослеющего парня, девчонки всё ещё побаивались её взрывного характера и не доставали её, а вот Ирма будто не замечала их непростых отношений, или делала всё назло малышке.
В награду за маленький рост у девочки были отменно развиты слух, зрение и обоняние. Она даже с закрытыми глазами могла узнать по запаху и на слух, кто есть кто в комнате. И однажды, поняв, что в рекреации находится её мальчик, она прибежала туда, и застала Ирму и Серёжу целующимися. Сделала вид, что не заметила, но Ирма не упустила случая пошутить:
— Эта мелкая, твоя подружка, Серёжа? – Мальчик смутился, покраснел, и пробормотал:
— Ну да, бывшая.
— Ты что? – деланно возмутилась Ирма. – Ты так непостоянен? Скоро и я буду для тебя бывшей? – еле сдерживая смех, спросила она.
— Ну что ты, Ирма? Ты взрослая, а Натка совсем ещё ребёнок. Я же не педофил какой…
Так Ташка простилась с детством. Хорошо, Владимир Ильич разыскал её и забрал к себе.
Всего этого девочка сначала не стала рассказывать Лёшке, сказала только, со вздохом, болтая ногами, не доставая до земли:
— Мой любимый мальчик вырос…
— А у меня любимая девочка выросла, — с грустью признался Лёшка.
Попытка возврата
527
Загрузка...
