Рикошет

1

Вертолет, то пытался лететь вперед, то неожиданно проваливался куда-то вниз. Потом его стало мотать из стороны в сторону. Пашкина простреленная голова то и дело склонялась к моему плечу, оставляя на камуфляже кровавые пятна. С трудом оттолкнув успевшее уже одеревенеть тело и, хватаясь за обшивку, я стал пробираться к кабине пилотов. Машина в очередной раз вильнула в сторону и через приоткрытую дверь кабины показалась приборная панель, мигающая, словно светомузыка и безжизненные тела экипажа, пристегнутые к креслам.

Вертолет крутило, словно в водовороте, а из двигателя валил черный едкий дым вперемешку с ослепительно-яркими вспышками пламени. Его надрывный рев и вой ветра слились воедино.

Протиснувшись между кресел, вцепился в штурвал, пытаясь выровнять машину. Когда-то меня учили управлять вертолетом, но сейчас у меня это плохо получалось. Вернее, совсем не получалось. Вертолет стремительно терял высоту. Времени на размышление не было.  Метнулся в салон, пролез между дверью и пулеметом, практически на ощупь вырвал его из креплений станка. Затем выбросил пулемет и стараясь не смотреть вниз выпрыгнул из окончательно потерявшего управление вертолета…

…Скатываясь по склону, я несколько раз ударился головой о камни, пока не уткнулся в большой валун. До меня донесся звук взрыва. Горящий вертолет ударился о каменистый склон, его подбросило и он, ломая винты о скалы, подался вниз, разламываясь пополам. а потом обрушился в узкое и темное ущелье. Я приподнял голову и провел рукой по затылку. Так, кровь есть, но голова не разбита, царапины не в счет. Попытался встать на ноги. С трудом, но мне это удалось. Значит руки и ноги целы! Уже веселее. Поправил разгрузку. Засунул руку в нагрудный карман куртки и нащупал ребристую рукоятку пистолета. Нож тоже на месте. Я осмотрелся. Нужно поискать пулемет. Бандура, конечно, но с ним веселее! Надо попробовать, может смогу его тащить. Лишь бы он не вышел из строя от падения.

Ориентируясь на засыпанную снегом скалу,  медленно пошел по пологому, но местами довольно крутому склону, внимательно осматриваясь в поисках пулемета. Наконец  увидел торчащий из снега ствол. Осторожно приподняв оружие, убедился, что пулемет почти не пострадал, если не считать расколовшегося от удара о камни приклада. Я повесил его поперек груди, положив на него руки. Тяжеловат, зараза, но пока терпимо.

Погода испортилась, свинцовые облака обволакивали горы, пошел мелкий противный дождь. Утонув во влажном тумане, я накинул на голову капюшон и медленно стал спускаться в долину. Я был даже рад: в такую погоду моджахеды вряд ли будут проявлять особую бдительность, да и какая бдительность может быть, если в трех метрах ни хрена не увидишь.

Спустя час я вышел на едва заметную горную тропу. Пройдя несколько десятков метров я собрался сделать привал, когда за поворотом услыхал шум шагов и чей-то разговор. Какие-то люди шли по тропе, не таясь и я понял, что кроме бандитов здесь никто другой идти не может.

Я сделал шаг в сторону, но было поздно, меня заметили. Их было четверо, Трое похоже из местных. Двое лет по двадцать, третий – чуть постарше, похоже он за командира. Четвертого, вернее четвертую, одетую в лохмотья, через которые было видно давно немытое тело со связанными за спиной руками вели на веревке, обвязанной вокруг шеи. Они тоже растерялись: встреча была неожиданной, да и выглядел я очень странно для этих мест: незнакомый мужчина с пулеметом на шее на фоне грязно- белого снега.

– Стой! – приказал старший. До него метров пять, он стоял ко мне повернутый левым боком, автомат на груди направлен в мою сторону, но руки лежат сверху, а значит, он не готов мгновенно открыть огонь…

– Кито такой? Отыкуда идешь?

Двое стоят слева и справа от старшего метра на два позади. Они расслабленно изучают странного дядьку, не проявляя ни инициативы, ни опасений: полностью полагаются на своего командира. У них автоматы наверняка на предохранителе и без патронов в стволе.

Я не снимая пулемета выхватил из кармана куртки пистолет и два раза нажал на спусковой крючок.

Две пули угодили в старшего, он упал на колени, двое шарахнулись в стороны, бестолково хватаясь за оружие. Но они явно опаздывали.

Тах- тах… Прогремели еще два выстрела.

Тяжелые пули сорок пятого калибра пробили бушлат моджахеда, стоящего слева. Его отбросило назад, он выпустил из рук автомат и тот, упав, загремел по камням.

Тах- тах!

Второго развернуло вокруг оси влево и отшвырнуло в сторону, он упал навзничь прямо поперек пешеходной тропы захлебываясь в крови– две пули попали ему в горло.

Бах-бах-бах! – басовито пролаял АКМ старшего моджахеда. Меня словно кувалдой ударило по левому локтю, рука отнялась, как будто ее отрубили острым топором мясника.

«Вот, сука! Был все-таки у него патрон в патроннике», – мелькнула мысль. Левая рука повисла, как парализованная. Бандит, потеряв остатки сил, опрокинулся на спину, не сводя с меня одуревших от страха глаз.

Я снова поднял пистолет и несколько раз выстрелил. Мимо! Пули с визгом срикошетировали от камней и ушли в затянутое тучами небо. Подойдя вплотную и, закусив губу, стал целиться. Пистолет прыгал в руке, но с третьего выстрела я все-таки попал моджахеду между глаз…

Я прислонился спиной к большому камню и поискал глазами связанную женщину.

— Иди сюда! – Я махнул ей правой рукой, в которой все еще держал пистолет. – Иди, не бойся.

Она с опаской подошла ко мне. Было видно, что она дрожит от страха и от холода, но еще больше боится ослушаться моего приказа. Я засунул за пояс пистолет и вытащил нож.

— Повернись! – Здоровой рукой я быстро обрезал веревки. – Ты кто?

Она что-то неразборчиво промычала и замотала головой.

— Что? Говори яснее, я не понимаю!

Она снова что-то промычала, показывая рукой на свой открытый рот, и я с ужасом увидел, что у нее вырезан язык.

 

Твою мать! Это ж каким надо быть уродом чтобы сотворить такое!

— Помоги!

Женщина двумя руками помогла мне снять с шеи ремень пулемета. Тяжелый все-таки, зараза! Здоровой рукой я пошарил в карманах разгрузки в поисках аптечки. Зубами разорвал целлофановую упаковку шприца и прямо через ткань куртки сделал себе укол. Через несколько секунд боль отступила.

— Ешь! – Я протянул женщине батончик сникерса.

Было ясно — надо побыстрее уходить отсюда. В горах выстрелы слышны далеко. Я перевернул убитого моджахеда, стащил с него бушлат и протянул женщине.

— Надевай! – Она послушно натянула бушлат. Я сунул ей в руки АКМ, закинул на плечо пулемет и легонько подтолкнул.

— Все, уходим!

Судя по всему, духи приехали на машине, и она должна быть где- то неподалеку. Скорее всего они припарковали ее на дороге, а сами стали подниматься по тропе к кишлаку. Мы прошли с полкилометра, и я действительно увидел дорогу и припаркованную под нависающей скалой белую «Ниву».

— С какой стороны вы приехали?

Женщина показала рукой направление.

— Там поселок?

Она закивала головой. Я положил на заднее сидение пулемет.

— Садись!

Женщина послушно села на переднее сидение. Ключ зажигания был в замке, Я запустил двигатель, развернул машину и поехал в сторону поселка.

Стало совсем темно, но я не торопился включать фары. Было полнолуние и мне вполне хватало света зловеще-багровой луны. Я ехал медленно, будто крался, готовый к любым неожиданностям. Трофейный АКМ с двумя связанными «валетом» магазинами я сунул в руки попутчице, сидящей на переднем пассажирском сидении, а «кольт» с досланным в ствол патроном и выключенным предохранителем положил в карман куртки.

Понемногу я приноровился управлять машиной одной рукой.

Не поворачивая головы, я спросил:

— Ты русская? – Женщина закивала головой. — Как тебя зовут? Оля? Лена? Надя? Я наугад называл женские имена, но моя попутчица отрицательно мотала головой.

Наташа? – Женщина кивнула. – Значит Наташа! Давно ты здесь?

Женщина показала два пальца.

— Два года?

Она снова кивнула. Дальше расспрашивать не имело смысла. И так все понятно.  Ее похитили и продали сюда. Сначала использовали как спермоприемник в подпольном борделе, а когда товарный вид испортился перепродали для утех моджахедов. Которым все равно было кого трахать козу или женщину. Финал был один. Подсадили бы на наркотики и использовали по полной. А потом в лучшем случае ее бы пристрелили, а в худшем она бы сама загнулась от невыносимой жизни и от передозировки. Язык отрезали для того, чтобы не смогла рассказать ничего лишнего случайному клиенту. Для подстраховки, так сказать.

В работе двигателя появились надрывные, болезненные ноты. Нива стала дергаться готовая вот — вот заглохнуть. Я посмотрел на приборы. Вроде все нормально, бензина почти полбака, температура в норме. Черт, не кстати!

«До поселка уже не далеко, от силы километров десять, – прикидывал я. – Дотянуть бы! А там… Может, блокпост федералов на въезде, а может, уже и нет. Наши говорили, что посты сокращают…Оптимизация, блин!

Но вскоре мне стало ясно, что до поселка дотянуть не удастся. Из-под капота повалил пар, окутал всю машину, закрывая обзор, в двигателе что-то заскрежетало, «Нива» задергалась и окончательно потеряла ход. Надо бросать ее и уходить пешком… Я затормозил, выскочил наружу и оглянулся. Стало совсем темно. Тучи снова завладели небом, и луна спряталась за ними.

Понятно, что на дороге оставаться опасно.  Надо было уходить, но куда?! Мои глаза постепенно привыкли к темноте.  Справа что-то белело. Похоже на сарай.  Я взвалил пулемет на плечо и открыл пассажирскую дверку.

– Пошли, здесь нельзя оставаться.

Женщина выбралась из машины, и мы осторожно стали пробираться через придорожные кусты по направлению к возможному укрытию.

Я не ошибся, это был старый сарай. Внутри лежало немного сена, но нам хватит. Главное дотянуть до утра, а там будет видно, что делать.

Я подсобрал сено.

— Ложись, надо отдохнуть.

Наташа присела и опасливо посмотрела на меня.

— Не бойся, я женщин не ем! – Типа шутка такая. – Давай поближе ко мне, ночью будет холодно. Вдвоем теплее.

Наташа замерла и не сдвинулась с места. Ну и ладно. Я прилег, положив под правую руку приклад пулемета, нацеленного на дверной проем, чтобы в любой момент можно было нажать на спусковой крючок. Под бок положил АКМ с патроном в патроннике и с на всякий случай снятым предохранителем. Закрыл глаза и вырубился.

Проснулся от шороха сена. Женщина не спала, она все также сидела и обхватив голову руками раскачивалась из стороны в сторону беззвучно рыдая. Иногда она стонала. И столько горя и тоски было в этом стоне, что я не выдержал и привлек ее к себе. Она не сопротивлялась…

Светало. Мы лежали обнявшись, укрытые одним бушлатом. После того, что произошло ночью, дороже и роднее ее у меня никого не было на этом свете!

От нахлынувших чувств я поцеловал ее. В ответ она обняла меня за шею и стала целовать мое лицо. Я по ее глазам видел, что она что -то хочет сказать мне …

Внезапно я услыхал звук мотора. Выглянув в дверной проем, я увидел, что со стороны дороги по направлению к сараю идут несколько мужчин в камуфляже.

— Наташа, не вставай! – Я подтянул пулемет по ближе к дверному проему. – Мой позывной «Гюрза», код три семерки, запомнила?

Наташа быстро кивнула.

Я лег за пулемет, целясь в темные фигуры, пробирающиеся сквозь колючий кустарник. Ну, что, братишка, выручай, не зря же я тебя таскал все это время. Я стрелял короткими очередями, плавно нажимая на спусковой крючок, отсчитывая про себя время. «Раз-два!» Две ближние фигуры упали в снег.

Раздались вскрики, ругательства. Духи упали, изготавливаясь к ответной стрельбе. Но похоже, самых шустрых мне удалось нейтрализовать!

Со стороны дороги раздались автоматные очереди и пули веером ударили по стене сарая. Видимо бандиты рассредоточились и открыли ответный огонь.

«АКМ, 7,62. – По звуку понял я. – Наугад стреляют… Патронов — то, видно, до хера…»

Действительно, пули свистели высоко над головой, залетая в дверной проем и оставляя следы на противоположной стене, значит, меня пока не видят.

— Наташа! Ближе к стене! – Не оборачиваясь крикнул я.

Пули засвистели совсем рядом. Судя по гортанным крикам, духи, разделившись на две группы и не прекращая огня, сокращали дистанцию, беря нас «в клещи». Позади меня что-то звякнуло. Я обернулся. Наташа подползала ко мне таща за собой АКМ.

— Куда?! – Но она, не слушая, пристроилась возле меня, подтянув по ближе автомат. «Даже если весь мир будет против тебя я буду за твоей спиной молча подавать тебе патроны» Почему-то вспомнилось это дурацкое выражение, которое я прочитал в какой -то книге. Думал бабская байка. А оно вон как вышло!

Залегшие было духи короткими перебежками передвигались в нашу сторону.

Пулемет дернулся и замолчал. Неожиданно, как это всегда бывает, кончились патроны. Я за ремень подтянул автомат и прижав приклад к животу и передернул затвор одной рукой.

Я видел только одну группу духов, вторая подбиралась с другой стороны. Они берут меня в клещи и шансов у нас, похоже, нет.

Я наугад послал очередь в одну сторону, за тем – в другую… Огонь противника немного ослаб.

Может попробовать прорваться? Да нет, мечтать не вредно! На до мной снова засвистели пули. Я открыл огонь по приближающимся духам и стало ясно — в меня стали стрелять более прицельно. Судя по звуку и фонтанчикам взрытой земли внутри сарая, стреляли с разных сторон. «Все -таки окружили!» -Подумал я и пристегнул последний магазин.

Вдруг сквозь грохот выстрелов я услышал знакомый звук. Где- то вдалеке ревел мотор БМП. Звук быстро приближался. Духи прекратили стрелять, и я увидел, как несколько человек метнулось к дороге.  Со стороны поселка раздалось несколько выстрелов и на дорогу выскочила боевая машина, сминая стоявшую на обочине «Ниву».

— Наши, Наташа, наши! – Я не мог скрыть нахлынувшую радость.  Она тоже что – то пыталась кричать, потом закрыла лицо руками. Я медленно поднялся, опираясь здоровой рукой о стену сарая. Значит я был прав, блокпост в поселке все-таки был! И они поспешили на помощь услыхав шум боя. Я хотел нагнуться, чтобы помочь Наташе встать, как что-то с размаху ударило меня в грудь и свет для меня погас…

 

2

— По-о-одъезжаем! Вставайте, подъезжаем! — Голос приближался, вырывая пассажиров из цепких объятий сна. Он становился все более громким и навязчивым. В дверь купе постучали и голос снова прокричал у меня над самым ухом:

— Вставайте, подъезжаем!

Я открыл глаза и посмотрел на часы, до Калининграда оставалось еще около получаса. Посмотрел в окно. Уже светало. На стекле были видны размазанные ветром и скоростью капли дождя. В купе кроме меня никого не было. Мой попутчик наверно сошел на своей станции ночью. Я еще полежал, почему- то вспоминая вчерашний вечер. Славно мы посидели! Но коньяк был отличным, поэтому голова не болела.

За окном начались пригороды. Захлопали двери соседних купе, и я быстро и спокойно оделся, взял свою сумку, оглянулся, проверяя не забыл ли чего и вышел в коридор. Наш поезд медленно втягивался под стеклянную крышу Южного вокзала. Наконец состав остановился, и пассажиры медленно стали вытекать из вагонов. Вот и моя очередь. Я осторожно шагнул на перрон и направился к выходу.

Родной город встречал меня холодным промозглым ветром, метущим ворох опавших листьев. Подъезжая к дому, я вдруг ощутил необъяснимую тревогу. Мне хотелось домой и одновременно не хотелось. Казалось, что-то или кто-то пытается меня о чем-то предупредить! Я поднялся на четвёртый этаж и своим ключом открыл дверь квартиры. Где-то в глубине работал телевизор. Пахло свежеприготовленным завтраком. Я поставил сумку и прошел на кухню. На столе стоял приготовленный завтрак на двух человек. И мне на мгновение показалось, что меня здесь ждут, как раньше. Но это было, лишь на мгновенье.

— Юра?! – За моей спиной раздался удивленный голос Инги.

Я обернулся.

— Не ждала? – Я присел на стоящий возле стола табурет. За спиной Инги появился еще один персонаж. – А это кто, твой новый муж?

— Юра, я тебя прошу! Не устраивай сцен. Мы давно чужие друг-другу. Тебя не было почти год! Я полюбила другого, так бывает.

Почему- то именно эта фраза «Так бывает», резанула меня по сердцу.

«Как бывает?! Прожить десять лет с мужем, а потом бросить его как ненужную вещь! Ты что не знала кто я и чем занимаюсь? Десять лет назад тебя все устраивало, а сейчас ты решила все поменять в своей жизни. А как же я, что будет со мной? Похоже тебя это уже не волнует!» — Эти мысли в одно мгновение пронеслись в моей голове.

Да, моя служба не способствует семейному благополучию. Инга продержалась почти десять лет. Для таких семейных отношений как у нас это был своеобразный рекорд.

– Я хочу спокойной нормальной жизни, как все мои друзья и подруги, – продолжала Инга, стараясь не смотреть мне в глаза. – Хотя тебе этого не понять, у тебя ведь нет ни друзей, ни знакомых. И жены у тебя нет, а у меня мужа: мы живем в параллельных плоскостях, которые никогда не пересекаются. Для тебя важно только одно – твоя служба. Ты уезжаешь в свои долбаные командировки на войну, тебя постоянно нет дома, ты вечно валяешься по госпиталям, ты орешь по ночам, потому что тебе снятся кошмары, и ты потом заливаешь их водкой. У нас и детей нет из -за такой жизни!

Что тут возразишь? Она была права. Тридцатилетняя стройная, симпатичная русоволосая женщина. У нее явно были шансы начать новую жизнь. Пока есть молодость и сохранился товарный вид.

– Я поняла, что этот ужас никогда не кончится, и в один, далеко не прекрасный, день тебя похоронят в дешевом гробу под государственный Гимн и оружейный залп, а я останусь престарелой, никому не нужной вдовой! Зачем мне такая жизнь с тупиком в перспективе? Наконец, ты перестал видеть во мне женщину! Кто я для тебя? Кухарка, наложница, рабыня?! Нет уж, лучше я сейчас попробую построить семью заново, пока… — она не договорила.

— Успокойся, я не собираюсь скандалить. Ничего уже не вернуть. Да я ни на что и не надеялся. – Я старался говорить нарочито спокойно. — Квартиру и машину ты оставила себе как компенсацию за потраченное на меня время?

— Извини, но тебя слишком долго не было, и я разобралась с имуществом по своему разумению. Но если ты хочешь…

Я не дал ей договорить:

— Не хочу. У меня один вопрос. Где Абрек?

— Твою зверюгу я отдала в собачий приют. Он прохода не давал Вадиму! – Инга оглянулась, и я понял, что выглядывающий из-за ее спины дрыщ и есть этот самый Вадим.

«Молодчина Абрек! Еще бы яйца ему отгрыз»! — Подумал я, а вслух спросил

— Давно?

— Где-то уже с неделю, как только Вадим переехал ко мне. – Инга снова посмотрела на своего сожителя.

— Ты развод оформляла?

— Да, документы готовы, тебе только нужно их подписать. – В ее голосе прозвучало скрытое сожаление или мне показалось?

— Хорошо. – Я вышел в прихожую, положил ключи на телефонный столик и забросил на плечо сумку.  Делать здесь мне больше было нечего. – Прощай.

Дверь за мной закрылась почти беззвучно…

Никогда не смотри назад, прошлое не в счет!

 

3

Я забрал в собачьем приюте Абрека и он всю дорогу степенно шел возле меня иногда толкая лобастой головой мою руку, требуя его погладить. Любая немецкая овчарка от природы умнейшее существо. Но в Абреке это качество проявилось с удвоенной силой. Я маленьким щенком привез его из одной командировки, и он со временем превратился в великолепного зверя, признававшего только меня. Остальных, в том числе и на тот момент мою жену Ингу, он только терпел.

Мы сели в электричку и поехали в Светлогорск небольшой курортный городок не берегу Балтийского моря. Прошли по старинным мощеным улицам, еще помнивших старых хозяев и через несколько минут я уже открывал ржавый замок запиравший   калитку старой немецкой дачи. Дача принадлежала моему деду, после его смерти здесь жила моя бабушка, которая и подарила дачу мне, своему единственному внуку. Дача была старая, но еще достаточно крепкая. Ее построили в конце позапрошлого века из дикого камня и особенного немецкого красного кирпича, стойко переносящего все катаклизмы природы. Получив ее в наследство, я не успел рассказать (ну да, обманываю, просто не захотел) про нее жене. И вот сейчас она как раз пригодилась мне.

Дача до войны принадлежала состоятельному хозяину, имела два отапливаемых этажа и вместительный подземный гараж. Мой дед провел к ней газ и установил водяной котёл. Так что здесь можно было жить и зимой. Помещения хорошо проветривались, продуманной до мелочей системой вентиляции. Поэтому, когда я вошел, то не услышал запаха гниения и плесени, характерного для заброшенных домов. Пройдя через небольшой холл я по маленькой лесенке спустился в гараж. Отлично! Машина на месте. Красная «тройка» была заботливо выставлена на колодки и на первый взгляд не вызывала сомнений в своем хорошем техническом состоянии (как потом оказалось и на второй тоже).

Взяв в охапку не много сухих березовых палок, аккуратно сложенных возле стенки, я поднялся в холл. Вся мебель, включая большой дубовый стол, была укрыта чехлами из белой плотной ткани. Сначала я решил растопить камин, а потом навести мало мальский порядок. Через несколько минут в топке весело затрещали дрова и холл наполнил легкий запах дыма. Ностальгия!

Я снял чехлы с мебели и присел в удобное кресло, поставив его напротив камина. Ну что, похоже у меня пока все получается! Я посмотрел в окно.

Абрек принял под охрану дом. Во всяком случае, сам он так считал.  Вряд ли пес, даже такой как Абрек, мог полностью обеспечить мою безопасность. Но овчарке нужно было дело, и она для себя его нашла. Абрек бегал по саду, строго смотрел через забор, иногда скалил клыки, изредка предостерегающе рычал – коротко, но внушительно.

Холл по -немногу прогревался. Вместе с огнем камина пришел уют. Я достал из сумки бутылку «Джони Уокера». Встал и подошел к старому резному буфету. Выбрал подходящий хрустальный стакан и наполнил его янтарной ароматной жидкостью. Отхлебнув пости половину, я снова уселся в кресло и незаметно для себя уснул.

 

4

После ранения я долго пролежал в коме, почти два месяца. Пуля вошла между ребер и прошила меня на вылет, не задев жизненно важные органы. Как мне потом рассказали, Наташа все это время не отходила от меня. Когда я вынырнул меня перетащили в интенсив, не забыв опутать массой проводов и трубок. Так я пролежал еще месяц. Как мне сказали, Наташу отправили в реабилитационный центр и больше ее здесь не видели.

Меня мурыжили по госпиталям месяца четыре пока не отправили на ВВК, чтобы решить вопрос с годностью к дальнейшей службе. Долго мяли, щупали, светили и стучали. Наконец пришли к печальному выводу. К дальнейшему прохождению службы не годен. Увы и ах!

Так что выписали мне орден, пенсионное удостоверение и пенсию по ранению. Начальство пожало мне руку, пожелало удачи и благополучно про меня забыло. И без пенсионеров дел невпроворот. Вона генералов и генеральш сколько расплодилось, попробуй прокорми! Получил ч проездные документы, предписание и благополучно убыл в порт постоянной приписки Калининград.

Но прежде, чем поехать домой, я узнал адрес реабилитационного центра, в котором была Наташа. Оказалось, что он находится неподалеку от Калининграда в Озерске. По всей видимости и сама Наташа живет неподалеку.

Ну что же, если судьба закрывает одну дверь, она открывает другую! Денег пока хватит, но все равно надо что -то подыскивать. На пенсию сильно не разгонишься.  Но я решил сначала найти Наташу.

На следующее утро я поставил новый аккумулятор на дедову тройку и залил канистру бензина. На мое удивление машина завелась с третьего раза. Я выгнал ее из гаража и поставил возле въездных ворот.  Ехать было не очень далеко, и я рассчитывал управиться к вечеру. Но едва я сел в машину, как Абрек улёгся возле передних колес перегораживая мне дорогу. Не хочет отпускать меня одного. Как ни как, телохранитель. Я открыл заднюю дверку. Но Абрек не сдвинулся с места. Понятно. Я покачал головой и пустил собаку на место возле водителя.

Через час с небольшим я был в Озерном. Реабилитационный центр я нашел быстро и лишний раз убедился, что бакинские рубли являются универсальным ключом к любой двери. Через полчаса я уже знал, что Кузнецова Наталия Сергеевна, 23-х лет от роду, проходила курс лечения больше месяца. По окончании выписана по месту жительства в поселок Рыбачий, Калининградской области по адресу… мне рассказали, что за ней приехал мужчина, который назвался ее мужем, с ним она и уехала. Да мужа я в расчет не брал. Я вежливо поблагодарил заместителя главного врача за информацию и направился к машине.

— Молодой человек!

Я обернулся.

— Вас не Юрой зовут? – Пожилая санитарка вытирала полой халата руки.

— Юрой. – Я вопросительно посмотрел на незнакомую женщину.

— Наташа просила передать вам записку. Она сказала, что вы приедете её искать. — Женщина вынула из кармана халата сложенный в четверо листок бумаги.

Я развернул записку.

«Юра, не ищи меня. Меня нельзя любить, клеймо шлюхи на мне навсегда. Будь счастливым! Н.» Вот так, коротко и понятно! Не ищи! Я стоял, собираясь с мыслями.

— Молодой человек. – Подала голос санитарка. – Она беременная была, месяцев семь точно. С большим животом уже ходила.

Я поблагодарил санитарку и пошел машине. Ну что, как говорил председатель Мао: «Ибу ебуди – хуйдао муди!»  что в переводе означает «Шаг за шагом можно достигнуть цели». (Правда мне больше нравится китайский вариант!). Еду в Рыбачий!

Рыбачий находился на самом берегу Куршского залива. Он стоял так близко к воде, что казалось она во — вот подымится затопит весь поселок. Я медленно ехал по единственной улице, пытаясь рассмотреть номера домов. Вроде этот. Собак ни во дворе, ни в округе видно не было и я решил выпустит Абрека.

Калитка была не заперта, и я вошёл во двор.

— Кого ищешь?

Из- за сарая вышел мужчина.

— Подскажите, Наташа Кузнецова здесь проживает? – Я, старался быть максимально вежливым, помня завет Чингисхана, что города надо брать обаянием!

— Не знаю такую. — Мужик покачал головой и недвусмысленно помахал топором.

Понятно, похоже я попал по адресу. Абрек, расценил действия мужика как угрозу и зарычал.

Топорник испуганно посмотрел на собаку.

— В монастырь она подалась, в странноприемный дом. Там все залетевшие бабы рожают. Она на сносях была.

— А ты кто ей? – Я решил обойтись без китайских церемоний и перешел на ты.

— Жили мы с ней. Она приблудная, года три назад у нас объявилась. Откуда-то из города. Сирота, родни нет. Вот и стали жить. Потом пропала года на два. Сейчас опять объявилась, без языка и с икрой. Зачем мне нагулянное дите? Вот я ее и прогнал. Она точно в монастыре, больше деваться ей некуда. – Мужик сплюнул. – Уже родила поди, срок то уже большой был.

— Далеко монастырь?

— Да нет, километра три, если по этой дороге ехать – Он показал рукой на грунтовку в направлении невысокого соснового леса. —  Лес проедешь и сразу увидишь!

Я свистнул Абрека и вернулся к машине. Дорога была в ямах и оптимизма не внушала. Но ехать все равно придется. Я вдруг поймал себя на мысли, что очень хочу увидеть Наташу.

Действительно, как только я проехал лес, на пригорке показался монастырь.

Странноприемный дом находился внутри, и чтобы в него попасть, надо было пройти во внутренний двор монастыря. Я постучал в ворота. После непродолжительных переговоров и применения универсального бакинского ключа меня пустили во внутрь.

— Наташка немая? Она вчера родила. Хотела с дитем уйти, но слабая еще.

-А кого родила?

— Да мальчика и родила- Монашка что- то писала в большую зеленую тетрадь. – С рук не спускает, сама кормит, и сама пеленает.

— А позвать ее можно?

— А чего нельзя, можно.

Монашка закрыла тетрадь и вышла.

Странно, почему у меня перехватило дыхание и заколотилось сердце?

Скрипнула дверь. Я поднял голову. В дверном проеме стояла Наташа с моим сыном на руках.

Странно, неужели я плачу?..

5

…Я открыл глаза. Снег продолжал идти, но снежинки уже не хотели таять на моем холодном лице, а только застревали в ресницах. Ног я уже не чувствовал, видимо удар о склон при прыжке из вертолёта был настолько сильным, что я сломал позвоночник. Да и головой приложился не слабо. Я попробовал пошевелить руками, но у меня ничего не вышло. Что-то теплое текло по моим щекам. Я что, действительно плачу?! Или это кровь? Сердце тревожно ныло. Я отчаянно пытался удержать в памяти обрывки каких-то смутных воспоминаний. От них осталось только незнакомое имя… Наташа?! Но ледяной холод уже овладел моим телом и теперь неотвратимо подбирался к моей голове. И вдруг я понял, что умираю. Страха не было, меня просто засасывало в глубокий бездонный колодец…