Вот скажите мне, мои дорогие друзья, занимались ли вы когда-нибудь делом, в котором ни черта не понимаете, да еще и получая за это плату?
А вот у меня такое было на протяжении почти целого месяца, и все были довольны. Ладно, расскажу все по порядку.
В годы моей юности почти вся страна «боролась за урожай». Конечно, на передовом крае этой борьбы были наши доблестные колхозники, но и студенты, работники заводов, фабрик и различных НИИ периодически выезжали в колхозы, чтобы помочь труженикам села.
Участвовать в этой борьбе с урожаем… ой, простите, за урожай, я начал еще будучи студентом второго курса. Поездки в колхоз повторялись каждую осень.
Студенческую жизнь тогда невозможно было представить без поездок «на картошку».
После службы в армии я успел поработать на нескольких предприятиях, но поездки в колхоз были везде, где бы я ни работал.
Последним моим местом работы в Кишиневе стал завод «СЧЕТМАШ». Там я проработал с 1977 по 1992 год, до самого переезда в Россию.
Пока я работал мастером в цехе основного производства, с сельхозработами меня не трогали, но, когда я перешел работать инженером в отдел главного технолога, началось… К тому же в бюро я один оказался холостым и бездетным.
И лишь только начиналась уборка урожая, а в Молдавии она начиналась в мае и заканчивалась почти в декабре, у нас начинались выезды на сельхозработы.
Иногда доходило до того, что в отделе оставалось по одному человеку на бюро, все остальные «боролись за урожай». Правда, такие массовые поездки в колхоз были, как правило, однодневными. Но по одному – два человека из бюро отправляли и на несколько дней, и даже – на целый месяц.
Поездки на один день мне страшно не нравились. Не знаю почему, видно, в силу моего характера. А вот многодневные поездки, напротив – все были мои.
Да и кого было посылать в них, мать с двумя детьми, старушку, у которой уже внуки и которой остался всего год до пенсии или здорового молодого парня неженатого и бездетного?
Сознавая все это, я сразу заявил коллегам, чтобы однодневные поездки они распределяли между собой, а уж длительные «боевые действия» для успешного воплощения в жизнь продовольственной программы я возьму на себя. На том и порешили. Так что года три, пока работал в ОГТ, я почти все лето и осень проводил на «переднем крае борьбы за урожай», разъезжая по разным колхозам и даже пару раз побывав на консервных заводах.
Ну вот, общую картину я обрисовал, теперь перехожу к реальным событиям этого рассказа.
Как-то раз осенью отправили нас в один колхоз, в Котовский район Молдавии. Я не помню уже, как называлось село, где оно находился, но было оно как-то в стороне от основных дорог, можно сказать, на отшибе. Нас было двадцать человек, все молодые и веселые – восемь девушек и двенадцать ребят. Я к тому времени уже являлся «ветераном колхозного движения» по количеству поездок, да еще и членом заводского комитета комсомола (угораздило же меня в армии попасть в школу комсомольского актива), так что старшим этой группы назначили меня.
Почти все мы были уже между собой знакомы, кто – по работе, кто – по прошлым поездкам в колхозы. Только трое ребят ехали с нами в первый раз. Они работали в КИСе (контрольно-испытательной станции), и по работе мы никак не пересекались. Но одного из троих ребят я знал.
Во-первых, у него была довольно редкая и оригинальная фамилия – Баран или, как произносил сам её обладатель Вася – БАран, с ударением на первый слог.
А во-вторых, он умудрился спьяну загреметь в милицию. До вытрезвителя дело не дошло, но на завод сообщили, и пришлось Васю «песочить» на заседании комитета комсомола.
А что делать? Такая жизнь была.
Колхоз прислал за нами автобус, и мы поехали. К концу пути мы все познакомились ближе. Одного из КИСовцев звали Валера, но он охотно отзывался и на прозвище – Татарин. А другого звали Саня. И я еще в автобусе обратил внимание, что у Сани кроме основных вещей, сложенных в большую хозяйственную сумку, был с собой небольшой, но довольно вместительный чемоданчик.
Свернув с асфальтовой дороги, автобус минут сорок пылил по проселочной грунтовке, подскакивая на многочисленных колдобинах. Вдалеке показалось несколько домиков. Автобус подъехал к ним и остановился. Это место, судя по вывеске на одном из домов, называлось «Тракторная бригада номер 3», но никаких тракторов мы не увидели. Место находилось как бы на возвышенности. Всего было четыре дома, и в одном размещалась столовая. А еще нам в глаза бросилась огромная скирда сена, которая стояла чуть в стороне от крайнего дома. Вниз вела такая же проселочная дорога, как та, по которой мы сюда приехали. А дальше, километрах в трех, было видно большое село. И от этого села пылил в нашу сторону уазик, в простонародье называемый козликом. «Наверное, начальство едет», – подумали мы и не ошиблись.
Из подъехавшего «козлика» вышел мужчина лет тридцати с небольшим. Он оказался председателем колхоза, в котором нам предстояли сельхозбаталии. Председатель показал нам на один дом и сказал, чтобы мы заходили туда. В доме оказалось три комнаты. Две большие, в них стояло по восемь солдатских коек и по длинному столу, сооружённому из деревянного щита, положенного на сбитые из досок кОзлы. Вдоль этих импровизированных столов с двух сторон стояли такие же, сколоченные из досок, лавки.
Была еще одна маленькая комнатка, в которой стояли только две койки, письменный стол и две табуретки. Зато была печка. От этой печки, когда она топилась, обогревалось все помещение.
Колхозный голова объяснил, что в этом доме мы будем жить. Питаться мы будем в столовой. Умывальники были оборудованы за домом, ну а все остальные удобства – это две будочки на отшибе. По моему «колхозному опыту» условия здесь были довольно приемлемые. Однажды, в другом колхозе, нас поселили в помещение, где ранее содержались коровы. Коров увезли на мясокомбинат, на ферме убрали навоз, подмели, поставили кровати, и так мы жили почти месяц.
Убирать нам доверили виноград технических сортов. Удовольствие, скажу я вам, ниже среднего. Правда, виноградники находились в двухстах метрах от места нашего проживания, так что на работу можно было ходить пешком. И это радовало. В других колхозах мы обычно жили в самом селе и на работу нас возили, а обед привозили прямо на поле или виноградник.
А здесь на обед мы могли ходить сами, так как до столовой было не более трехсот метров. Это нам тоже понравилось, ведь гораздо удобнее и приятней есть за столом, предварительно помыв руки, чем где-то «в поле», скорчившись в нелепой позе, хлебать из миски, держа ложку и хлеб грязными руками. Вы спросите:
– А как же романтика?
– На фиг такую романтику! – отвечу я вам. Романтика, конечно же, – дело хорошее, но в малых дозах.
Обсудив все эти вопросы, мы стали распределять комнаты. Девушки решили занять из двух больших комнат ту, что поменьше, а ребятам досталась большая проходная комната.
Выяснив, что среди нас нет семейных, в самую маленькую комнату решили поселить меня как старшего группы. Тут председатель колхоза решил, что нам еще необходим и «комиссар». На эту «должность» выбрали Славку Авдеева, по прозвищу Фаза. Его я знал еще со студенческих лет. Он учился на курс младше. Так что в самую маленькую комнатку заселились мы с Фазой. Начальство, однако!
Потом нас накормили обедом. Скажу честно, в нашей заводской столовой комплексный обед за шестьдесят копеек был вкуснее. Зато порции здесь были намного больше.
И все было свежим, съедобным. Да и «перебирать харчами» меня еще в армии отучили, хотя вкусно покушать я всегда любил.
А перед отъездом по колхозным делам председатель ещё предупредил, что вечером приедет сторож и, если нам что-то будет не понятно, то он все и покажет, и расскажет.
И правда, часам к шести вечера на территории бригады появился дедок лет под семьдесят. Нам он представился как «мош Василаки». По-русски дед говорил довольно сносно, правда, с очень сильным акцентом. Тут нас позвали на ужин, и одна из поварих, увидев деда, крикнула ему:
– Мош Пурчел, иди сюда. Мы тебя тоже ужином накормим.
То, что «мош» с молдавского переводится как «дед» или «старик», я знал. А вот почему «Пурчел»?
По красному носу сторожа было видно, что он большой любитель выпить. И в этом нам удалось убедиться в тот же вечер. После ужина мы все собрались за столом в большой комнате. Идти никуда не хотелось. Все достали прихваченные из дома припасы. На столе появились три бутылки водки. А Татарин залез в свой рюкзак и бережно достал из него трехлитровую канистрочку. На наши расспросы работники КИСа только загадочно улыбались. Оказалось, что в канистре – чистый спирт. Спирт в больших количествах выдавали работникам КИСа для проведения регламентных работ на испытываемой технике, выпускаемой нашим заводом. Правда, этот спирт перед раздачей непосредственно исполнителям разбавлялся какой-то пахнущей бензином жидкостью, чтобы его нельзя было пить. А вот для работ на технике, которую завод выпускал по заказу военных, применялся только чистый спирт. Но кто же будет переводить сей ценный продукт на протирание какой-то техники! Не знаю, чем действительно ту технику протирали, но спирта в той протирке, точно, не было.
Для девушек нашли пару бутылок вина.
Только мы разлили по первой, дабы отметить наше новоселье, как в комнату вошел сторож. Он водрузил на стол большой кусок брынзы, несколько больших, спелых помидоров и банку соленых огурцов. Естественно, что мы пригласили моша Пурчела за стол. На вопрос, пьет ли он спирт, мош хитро улыбнулся и сказал, что пьет, но только неразбавленный. Получив полстакана чистого ректификата, мош Василаки пожелал всем здоровья и одним глотком опорожнил стакан, даже не поморщившись.
Я уже не раз пил чистый спирт, пару раз приходилось пить даже без закуски, но так лихо дернуть полстакана спиртянского у меня не получалось. Да и на всех остальных ребят старый Василаки произвел впечатление. Где-то через полчаса всем стало весело. Фаза вял гитару, которую возил по колхозам еще со студенческих лет. Оказалось, что Татарин тоже неплохо играет на гитаре, а Вася БАран решил потанцевать с каждой девушкой. Про сторожа все забыли. Только через час кто-то заметил, что дед пропал. Но никто не придал этому значения, все-таки тот был на службе. «Наверное, пошел на охраняемый объект», – подумали мы.
Через некоторое время мы с замполитом Фазой решили выйти проветриться на улицу. Выпитое все сильнее давало о себе знать. Каким же было наше удивление, когда на подходе к заветным будкам, мы увидели сторожа, который, пьяный, спал в самой середине огромной грязной лужи.
– Свинья всегда грязь найдет. Недаром его Пурчелом прозвали, – сказал комиссар Славка.
– А кто такой «пурчел»? – спросил я у Славки.
– Я точно не знаю, но кажется, это кастрированный кабан. По нашему – боров будет!
А так как мои познания в молдавском языке были довольно скромные, то я поверил Фазе.
Мы не стали трогать мирно спящего и даже вроде как бы похрюкивающего во сне сторожа. Ночи были еще теплыми, а дед был довольно тепло одет.
– Не замерзнет! – в один голос сказали мы с замполитом.
Справив свои надобности, мы вернулись в дом.
Каково же было наше удивление, когда утром мы увидели деда Пурчела, бодро расхаживающего по двору.
О том, что вчера он допился до свинского состояния, ничего не напоминало. Видно, мош Василаки успел помыться и почистить одежду. И только красный нос на его сморщенном лице выдавал пристрастие деда к зеленому змию.
После завтрака мы присели на скамейку возле дома и закурили. За нами должен был прийти представитель колхоза, чтобы проводить нас к месту сбора урожая и определить объём работы. Рядом со мной присел Саня из КИСа и завел такой разговор:
– Ты молдавский язык хорошо знаешь?
– Как будет стакан вина, пачка сигарет и так по мелочам знаю. Могу еще ругнуться пару раз, – ответил я ему.
– Нормально. Этого хватит. У меня есть одно предложение.
– Излагай, Саня. Обсудим.
Предложение было таким. Мы с Саней вместо сбора винограда технических сортов идем в село и ремонтируем сельчанам телевизоры. Но оплату берем не деньгами, а вином и закуской. Эту оплату вечером приносим сюда и всей командой выпиваем и закусываем.
Идея была интересной. Но я сразу же сказал Сане, что ни черта не понимаю в радиотехнике, хоть в армии и был связистом. На что Саня сказал, что и не нужно мне в этом разбираться, ремонтировать он будет сам, а я ему нужен, чтобы договариваться с сельчанами, так как в молдавском языке Саня был полный ноль.
Все запчасти и инструменты находились у него в том самом чемоданчике, который он захватил с собой специально для этой цели. Осталось поговорить с остальными ребятами, без их согласия Санина идея не проходила.
Быстренько собрав вместе всю группу, я обратился к народу с таким предложением: они делают за нас с Саней норму на винограднике, а мы вечером обеспечиваем всю команду выпивкой и закуской. Обсуждение было недолгим. Нас сразу же поддержали БАран и Татарин. Оказывается, это был не первый колхоз, где Саня ремонтировал телевизоры.
Предложение было принято единогласно. Единственная поправка, что старшим на винограднике вместо меня становился Славка. Но он тоже сразу согласился.
Тут появилась женщина, колхозный учетчик, и все направились за ней на виноградник, а мы с Саней пошли к мошу Пурчелу, от которого узнали, что телемастера в селе не было уже лет пять. Дозвониться в «службу быта» практически невозможно, так как единственный работающий телефон находится в правлении колхоза у председателя.
Так что почти все телевизоры в селе не работают. Услышав, что «мы» умеем ремонтировать телевизоры, мош Пурчел первым делом поинтересовался, сколько это будет стоить. Узнав, что деньги нам не нужны, а оплату мы согласны брать вином и продуктами, старый Василаки подпрыгнул как молодой теленок, сказал, чтобы мы ждали, и куда-то убежал.
Через несколько минут к дому подъехал старый, раздолбанный мотоцикл Иж с коляской. На месте водителя сидел Пурчел в старом танкистском шлеме и звал нас садиться.
Я, конечно, опасался ехать с дедом, который ночью спал в луже, но перспектива топать до села несколько километров пешком тоже мало грела. И мы решились.
Я с Саниным чемоданчиком погрузился в коляску, а Саня сел на заднее сидение, крепко обхватив сторожа руками. Мош Василаки дал по газам, мотоцикл взревел, выпустил облако дыма и рванул с места. В пыли и дыму, пересчитывая все колдобины на дороге, ругая во весь голос деда, председателя колхоза и других районных руководителей, мы летели по грунтовке, ведущей от нашей бригады к населённому пункту. Когда в своём красноречии мы дошли до членов Политбюро ЦК КПСС, мотоцикл влетел в село и остановился у пятого дома от околицы.
Понятно, что этот дом принадлежал нашему сторожу.
– Начните с моего телевизора, а я пока с соседями поговорю, – предложил мош Василаки.
Нам было все равно с чьего телевизора начинать, и мы согласились.
Дед завел нас в дом, где в большой комнате, в углу под иконой, стоял ровесник деда, черно-белый телевизор «Рекорд».
– Уже лет восемь не работает, зараза! – пожаловался старый Пурчел.
– Посмотрим, – сказал Саня.
– Ну вы работайте, а я пойду по соседям. Если что, у моей бабки спрашивайте, только она по-русски не понимает ничего, – сказал дедок и вышел из дома.
Взяв стулья, мы присели у телевизора. Саня достал из чемоданчика две отвертки. Одну из них дал мне. В ответ на мой недоуменный взгляд он сказал, чтобы я делал вид, что помогаю ему.
– Вилку электрическую, которой телевизор в сеть включают, разобрать и собрать сумеешь?
Я даже обиделся на такой вопрос:
– Я же в техникуме курс электротехники проходил и даже экзамен на «4» сдал, а тут какая-то вилка.
– Вот и молодец! Разбери пока вилку, зачисть концы проводов и собери вилку обратно, – сказал Саня.
Сам же он быстренько снял заднюю стенку телевизора. Нашему взору предстала удручающая картина. Внутри телевизионного приемника все было в пыли и затянуто паутиной. Саня аккуратно убрал паутину, тряпочкой вытер пыль. Затем вытащил из телевизора предохранители. Рассмотрев все предохранители на свет, Саня усмехнулся и сказал:
– Ну все понятно. Предохранители сгорели.
– И все? – удивился я.
– Так в колхозах это самая частая поломка.
– Напряжение в сети постоянно скачет, вот предохранители и летят. Я специально их побольше с собой взял, – объяснил мне телемастер из КИСа.
– И что, идем следующий телевизор чинить? – спросил я, заканчивая собирать разобранную мной вилку.
– Зачем? Нужно создать видимость работы, пусть думают, что у них тяжелейшие неисправности…
С этими словами Саня достал тестер и стал что-то замерять в телевизоре.
Так мы «создавали видимость» минут тридцать, затем решили выйти во двор покурить.
На улице в окружении нескольких сельчан стоял наш мош Василаки и что-то им говорил по-молдавски. Увидев нас, все замолчали. Мы с Саней закурили.
– Ну как, будет работать? – осторожно спросил хозяин антикварного телевизионного приемника.
– Будет. Хотя пришлось повозиться и заменить три транзистора и парочку диодов, – ответил Саня и исподтишка погрозил мне кулаком, так как я еле сдерживался, чтобы не засмеяться.
Докурив, мы направились обратно в дом.
– Минут через десять заходите, – сказал Саня деду.
Заменив сгоревшие предохранители, Саня доверил мне привинтить на место заднюю стенку телевизора, с чем я с успехом справился. Тут в комнату зашли мош Пурчел и еще несколько колхозников. Я включил телевизор в сеть, а Саня нажал на кнопку «ВКЛ» на передней панели старенького «Рекорда». Через некоторое время экран телевизора засветился, а еще немного погодя на экране появилось изображение известного диктора с молдавского канала телевидения, который на весь дом сказал:
– Буна диминяца, дражь приетень!
Восторг собравшихся в комнате сельчан был неописуем. Особенно радовался хозяин дома и телевизора мош Пурчел.
В это время Саня переключил на всесоюзный канал. Как раз передавали «Новости» и диктор рассказывал о помощи жителей города труженикам села в «битве за урожай».
Немного придя в себя, мош Василаки решил срочно отметить счастливое воскрешение телеящика. Но мы с Саней в один голос воспротивились. Я отвел деда в сторону и объяснил ему, что заработанное мы берем с собой в «бригаду»и чтобы он подготовил нам все к вечеру. После чего я вышел на улицу, где соседи старого Пурчела уже разрывали Саню на части, стараясь затащить в свой дом. Вспомнив почему-то булгаковское «Собачье сердце», я на весь двор крикнул:
– В очередь, сукины дети!
Не знаю, поняли меня местные колхозники или нет, но от Сани отскочили. Как ни странно, но они почему-то относились ко мне с большим уважением. Только позже я случайно узнал, что это наш сторож рассказал им, будто я «большой начальник из города.»
Опросив колхозников, кто где живет, мы с Саней посовещались и решили начать с самого дальнего дома от Пурчелова жилья, чтобы к концу дня оказаться вновь у дома сторожа.
Я, применяя все свои скромнейшие знания молдавского языка, стал объяснять это потенциальным клиентам, и тут мне на глаза попался наш сторож. Пришлось ему поработать переводчиком. Он и объяснил своим соседям порядок работы и взимания за неё платы, которая должна быть доставлена к концу дня во двор нашего деда Василаки.
И еще одно условие. Обедом нас кормит тот хозяин, в доме которого нас застанет обеденный час. Все сельчане сразу на это согласились, и мы отправились работать дальше.
В нескольких домах мы также просто заменили предохранители. В одном доме, правда, пришлось немного повозиться, но Саня с успехом справился. Когда подошло время, нас накормили вкусным обедом, но выпить мы себе позволили только по стакану вина. К концу дня мы отремонтировали где-то семь или восемь телевизоров.
Вернувшись во двор к сторожу, мы обнаружили там сложенные продукты, которыми можно было накормить целую роту солдат. Чего тут только не было! Брынза, мамалыга, копченое мясо, самодельная колбаса! Я уже не говорю о различных соленьях и разнообразных свежих овощах! Ещё во дворе стояли два сорокалитровых молочных бидона: один – с красным, другой – с белым вином. Неплохой заработок за один день! Если стоимость этих продуктов перевести в деньги, то даже министры столько в день не зарабатывали.
Кроме этого во дворе был накрыт шикарный стол: хозяева отремонтированных телевизоров решили отметить это событие и заодно накормить нас ужином.
Вот за ужином мы с Саней и отдали должное закускам и, конечно же, прекрасному домашнему вину. И так «наотдавались», что я не помню, как мы оказались в бригаде.
Следующим утром я долго умывался и чистил зубы, чтобы прийти в себя. Голова у меня с перепоя никогда не болела, а вот во рту было ощущение, что там переночевал курятник. Придя немного в себя, я пошел узнавать, что же было вчера вечером. Оказалось, что в бригаду нас привезли на трех мотоциклах с колясками. На одном привезли нас с Саней, на двух других приехал наш заработок. И хоть мы с Саней уже были хорошо выпивши, но тем не менее еще продолжили гулять вместе со всей нашей командой, которая в результате осталась очень довольна вечерними посиделками под отличную закуску и домашнее вино. Причем наш сторож мош Пурчел Василаки гулял вместе с нами и опять уснул в центре лужи. Наверное, это было его привычное «спальное место». Но на утро дед опять выглядел как огурчик. Видимо, сказывалось крепкое здоровье деда и его огромный питейный опыт. Хотя все должно было быть совсем наоборот. Очевидно, что мош Василаки был феноменом в своем роде, но не об этом мой рассказ.
Закуски осталось так много, что на завтрак никто не пошел: таких вкусностей там бы все равно не предложили. Из столовой принесли только хлеб. Но и после плотного завтрака продуктов оставалось ещё много. Решили взять их с собой на виноградник и обедать там, а не тратить время на поход в столовую и обратно.
Во время завтрака некоторые товарищи косились на бидоны с вином, которые стояли у стены в торце обеденного стола. Но мы с комиссаром Фазой быстро пресекли эти поползновения. Было решено, что вино мы пьем только вечером, после работы.
Выйдя покурить после завтрака на свежий воздух, мы увидели несколько мотоциклов и одну тележку, запряженную осликом. Как объяснил нам сторож, это приехали за Саней и мной потенциальные клиенты.
Перед нами стоял выбор, с кого начать. И тут на помощь опять пришел мош Василаки. Он дал краткую характеристику каждому клиенту. Даже не ему самому, а качеству его вина. Ну а мы с Саней уточнили, у кого из них крепкое хозяйство, чтобы кроме вина можно было рассчитывать и на отличную закуску.
Более всего под наши критерии подходил владелец «малолитражного» гужевого транспорта, но добираться до села по пыльной дороге в тележке без рессор и с ослиной тягой мы не рискнули.
Да и на мотоцикле было намного быстрей. Объяснив владельцу осла, что мы обязательно посмотрим его телевизор, но ближе к концу рабочего дня, и не уйдем, пока не исправим поломку. Ослиный хозяин неплохо говорил по-русски, и мы быстро с ним обо всем договорились. Затем, выбрав более новый и крепкий мотоцикл, мы поехали «на заработки».
С первым телевизором не было никаких проблем. Те же перегоревшие предохранители. Минут сорок мы демонстрировали трудовую активность, а попросту тянули время. Я даже успел минут двадцать поспать. Пригодилась армейская привычка спать сидя с открытыми глазами и просыпаться при малейшем шорохе. Кстати, Саня очень завидовал этому моему умению. С двумя следующими телевизорами было то же самое. А вот в четвертом доме мы провозились часа два. Не помню уже, что там была за поломка, но Саня с ней успешно справился, и телевизор заработал, к огромной радости хозяев дома и их детей.
Как и обещали, обойдя после обеда еще пару домов, мы добрались до дома зажиточного владельца ослика и повозки. И с огромной гордостью могу сказать, что его телевизор починил я. Но обо всем по порядку. Сняв заднюю стенку телевизора, Саня первым делом проверил предохранители. Они оказались целыми. Достав прибор, Саня начал что-то замерять, а я стал развинчивать сетевую вилку. Каково же было мое удивление, когда, разобрав ее, я увидел, что провода просто не прикреплены к контактам! Я показал сие непотребство Сане, на что он по-матерному выругался и сказал мне, чтобы я не спеша подсоединил провода и собрал вилку. С этой задачей я справился минут за пять, но позвали мы хозяев принимать работу только через час.
Хозяин мелкокопытного транспорта аж подпрыгнул от радости, когда мы включили телевизор и на экране появилось изображение. Убедившись, что его «телеаппарат» нормально работает, он стал рассыпаться в благодарностях, но у нас не было времени слушать его дифирамбы в наш адрес. Мы объяснили, что нам пора возвращаться в бригаду, так как наша команда скоро вернется с виноградника, уставшая и голодная. Хозяин, не переставая нас благодарить, побежал запрягать своего ослика. Договорившись с ним встретиться во дворе сторожа Пурчела, мы ушли. Остальные хозяева отремонтированных в этот день телевизоров уже подтянулись туда с натуральной оплатой нашего скромного труда.
Когда мы не спеша дошли до дома моша Василаки, собравшиеся бывшие клиенты, хотели вновь устроить нам благодарственный ужин, но мы с Саней категорически воспротивились этому. Нам было намного интересней провести вечер в своей компании, а не с жителями села, большинство из которых не говорили по-русски. Правда я заметил, что после третьего стакана домашнего вина мы начинали понемногу друг друга понимать, а приблизительно к шестому стакану уже понимали всё отлично.
Как и вчера, в коляску одного мотоцикла загрузили продукты, в коляску другого – бидоны с вином. В это время подъехала ослиная повозка, до верха загруженная всякими вкусностями, а также в повозке находился небольшой бочонок вина, литров на пятьдесят. Сказав водителю ослика, чтобы он ехал к нам в бригаду, мы с Саней погрузились в третий мотоцикл, и мотоциклетная колонна направилась к месту нашего временного проживания.
Только мы успели разгрузить мотоциклы и тележку и занести продукты и бидоны с вином в общую комнату, как с виноградника вернулись ребята.
Да, бочонок с вином, от ослиного владельца, мы водрузили в центр стола. И, конечно, наш сторож мош Василаки был тут как тут и принимал самое активное участие в подготовке вечерней трапезы.
Когда ребята и девушки умылись и девушки, как говорили тогда, «навели марафет», общими усилиями мы стали накрывать на стол. Девушки делали салаты из свежих овощей, кто-то из ребят открывал банки с соленьями и раскладывал содержимое по мискам, которые мы одолжили в столовой вместе со стаканами. Кто-то резал колбасу и мясо, и был у нас даже умелец, который резал мамалыгу и брынзу, как и положено, крученой ниткой. Конечно, такого ужина ни в какой столовой нам бы не предложили.
Застолье было в полном разгаре, когда сторож рассказал, что в километре от нашей бригады находится пионерский лагерь, в котором сейчас живет большая группа студентов старших курсов нашего университета. Студенты также, как и мы, помогают колхозникам «бороться с урожаем». А еще у них в лагере два раза в неделю показывают кино.
Тут же было принято решение отправить к студентам разведывательно-агитационную группу в составе БАрана, Татарина, Фазы и еще одной девушки по имени Ира.
Группе была поставлена задача: 1. Найти лагерь. 2. Завязать знакомство. 3. Узнать дни показа кинофильмов. 4. Пригласить к нам в гости нескольких студентов и студенток.
Прихватив с собой для представительности ведро вина и сумку продуктов, группа отправилась выполнять задание.
Тем временем за столом продолжали звучать пьяные откровения нашего сторожа. Так мы узнали, что в колхозе есть небольшой винзавод. Производят на этом заводе только крепленые вина по специальному заказу. Куда отправляют готовую продукцию, мош Пурчел не знал, но своим проспиртованным умишком предполагал, что «какому-то большому начальству из Кишинева, а то и из самой Москвы». Но, выпив еще пару стаканов, дед замолчал, встал из-за стола и вышел на улицу. Наверное, пошел спать в свою «любимую» лужу.
В это время вернулась с задания наша разведгруппа. Да не одна. Наши «диверсанты» захватили «пленных» в количестве шести человек. Вместе с ними пришли трое парней и три девушки. Усадив «пленных» за стол, мы подвергли их «жесточайшим пыткам», которые заключались в постоянном произнесении тостов и требовании пить до дна.
Из рассказов студентов мы узнали, что они также «ломают» виноград, но на другом конце села. На виноградник их возили каждое утро на машинах, а вечером привозили обратно. Обед тоже привозили прямо на виноградник. Качеством пищи, которой их кормили в лагере, наши гости были очень недовольны. Поэтому усердно налегали на деликатесы, которые в изобилии украшали наш стол. Старшим у них был какой-то доцент, он установил им «комендантский час». После десяти часов вечера все должны были находиться в кроватях, ибо больше всего доцент боялся, как бы чего такого не вышло. Он, как в армии, каждый вечер проводил вечерние поверки, после чего объявлял отбой.
Отсутствие на поверке грозило отправкой в Кишинев и последующим отчислением из ВУЗа. Но, как и все не очень умные люди, доцентик думал, что он самый хитрый. Напрасно…
Удостоверившись, что все студенты находятся в койках, доцент шел к себе в комнату, где в течение часа напивался до положения риз. А напившись, спал как убитый почти до самого подъема.
Естественно, что об этой привычке своего руководителя студенты узнали уже через пару дней, и, как только доцент отрубался в пьяном сне, они могли делать все что угодно. Но особых развлечений у них не было. До села пешком было далеко. Да и к тому времени, когда бы они туда дотопали, в селе бы уже все спали.
Да, два раза к ним приезжал местный киномеханик, но фильмы, которые он крутил, были в два раза старше самих студентов.
Нас тоже студентами каждую осень отправляли в колхоз. Но насколько же наша колхозная жизнь отличалась от жизни наших гостей! О чем мы с Фазой и рассказали, не переставая потчевать наших «пленников».
Проговорив еще около часа, студенты засобирались к себе в лагерь. Да и нам пора было спать. Ладно мы с Саней, но ребятам предстояло целый день «ломать норму на винограднике». Налив студентам еще пару банок вина и загрузив в сумку провизии, мы проводили их в обратный путь, взяв с них слово, что они будут заходить в гости.
Утром повторилась вчерашняя история. Мы еще спали, а новые клиенты уже ждали нас с Саней у ворот бригады.
В этот день все шло как по накатанной, только с одним телевизором пришлось повозиться. В антенну этого телеящика ударила молния. Но, как объяснил мне Саня, телик был одного из последних выпусков, и защита у него была более сильная. Конечно, предохранители сгорели все, но сам аппарат особо не пострадал и после трех часов Саниных усилий и поминаний той молнии нехорошими словами – заработал.
Выйдя покурить во двор, мы заметили в открытом сарае еще один телевизор. Хозяин сказал, что телевизор уже давно не работает, но выкинуть его не даёт жена. Саня спросил, как хозяин смотрит на то, чтобы вместо оплаты отдать нам эту «старую рухлядь». На что хозяин с радостью согласился. Отозвав Саню в сторонку, я поинтересовался, зачем нам «этот ящик». На что тот ответил, что спинным мозгом чует, что телевизор заработает, если с ним немного повозиться. Закуски и вина у нас еще столько, что все выпить и съесть за неделю невозможно, да и сегодня мы уже немало заработали. А вот телевизора у нас в бригаде нет. Ну а если даже телевизор не заработает, то разберем его на запчасти, они тоже нам пригодятся. Я спорить не стал, Саня был во всем прав.
Прибыв в бригаду немного раньше остальных, мы занесли телевизор в ту комнатку, где жили я и Славка-комиссар. Саня остался колдовать над своим трофеем, а я вышел на улицу встречать «тружеников виноградной лозы». Да и нужно было предупредить Славу, чтобы никому пока не рассказывал, что у нас в комнате Саня ремонтирует телевизор.
В случае удачного ремонта мы хотели сделать остальным ребятам сюрприз.
Вечер начался как всегда: накрыли на стол, налили по первому стакану… Никто даже не обратил внимания, что за столом отсутствует Саня.
Он появился где-то к третьему стакану. Подсев ко мне, Саня потихоньку сказал, что телевизор работает и можно хоть сейчас делать наш сюрприз.
Позвав на улицу нашего моша Василаки, мы поставили ему задачу срочно найти какую-нибудь подставку или столик, на который можно было бы поставить телевизор, а также метров десять провода для антенны. Все это нашлось в небольшой каморке сторожа. Правда, вместо подставки под телевизор отлично подошла старая фанерная трибуна, с которой на колхозных собраниях агитировали тружеников села на новые «трудовые подвиги».
Мы занесли трибуну в комнату и установили в угол возле розетки, но так, чтобы ее было видно с любого места в комнате. Затем Саня и Фаза торжественно занесли в комнату телевизор и водрузили его на трибуну. Подсоединив вместо антенны провод, который Татарин по заданию Сани закрепил под потолком на стене, наш телемастер включил телевизор.
Услышав знакомые с самого детства позывные программы «Время» и увидев на экране заставку этой передачи, все закричали: «Ура! » Потому что, хоть и была у нас постоянно отличная закуска и выпивка, без телевизора по вечерам было скучновато.
Все начали благодарить нас с Саней, и только уже изрядно выпивший Васька БАран, уставившись пьяными глазками в экран, спросил:
– Где спи…ли?
Но получив оплеуху от Татарина, понял, что ему лучше заткнуться.
Весь вечер мы смотрели телевизор. Разошлись спать, только когда закончились все передачи, круглосуточного вещания тогда не было. Да и телевизионных каналов тогда было только три.
Так прошло еще несколько дней. Ребята работали на винограднике, мы с Саней – в селе. Вечером все собирались за столом. Ели, пили, пели под гитару, рассказывали анекдоты и разные истории из жизни. Телевизор работал отлично. Пару раз в гости заходили знакомые студенты, правда, уже не четверо. С нашего согласия они приводили с собой своих друзей и подруг. И всегда уходили от нас поднаевшимися, хорошо подвыпившими, да и не с пустыми руками.
Тем не менее за эту неделю у нас образовался огромный запас продуктов и вина. Особенно много скопилось всяких банок с консервированными овощами и фруктами. Мы, конечно, кое-что ели и из консервов, но был сезон свежих овощей, которых тоже собралось немало. Я уже не говорю про вино. Ведь «такса» за ремонт телевизора была – ведро вина. Причем это было не детское ведерко для игры в песочнице, а большое эмалированное ведро. Мы, конечно, были опытными «пивцами» и могли выпить довольно много, но тем не менее вдоль стены стояло шесть сорокалитровых бидонов с вином, к которым мы даже пока не прикасались. И это после одной недели в колхозе. А что будет дальше? Проблему надо было решать…
Решение было найдено после непродолжительного совещания нашей команды. Решено было вино и консервацию отправить в Кишинев. Но для этого нужен был транспорт. Стали думать. Легковые машины были только у меня (моего отца) и еще одного парня. Но на этом транспорте можно было перевезти только консервацию. А что делать с вином? Нужен был грузовик. И тут на выручку пришел замполит Славик. Его мама уже давно работала в нашем электромеханическом техникуме завхозом. А своего родного брата, Славкиного дядю, она устроила в техникум водителем ГАЗ – 52. Славка сказал, что договориться с дядькой, чтобы он в выходные подъехал к нам, нетрудно. А путевой лист и накладные сделает Славика мама. Это было необходимо, чтобы проехать посты ГАИ. Автомобиль с государственными номерами и без накладных на перевозимый груз сразу бы задержали. Но замполит сказал, что решит эти вопросы. Для воплощения этого плана в жизнь нужно было, чтобы Славка хотя бы на пару дней попал в Кишинев. В принципе, это было нетрудно сделать. Из районного центра каждый час отправлялись автобусы до Кишинева. Но, как добраться до этого центра из нашего села, никто не знал. Решение вопроса доставки комиссара на остановку кишиневского автобуса мы с Саней взяли на себя и решили очень быстро. Просто договорились с одним из клиентов, что за ремонт телевизора он утром отвезет Славу на ту самую остановку, а мы ему еще и денег на бензин дадим. Естественно, что хозяин телевизора даже торговаться не стал.
И вот в пятницу утром мы отправили Фазу в Кишинев.
Да, забыл сказать, что Славка был знаком с моими родителями и после одного случая, о котором я, может быть, расскажу в другой раз, пользовался их доверием. Поэтому мы решили, что мой отец не откажется привезти Славку в воскресенье обратно и заодно заберет часть консервов.
К тому же в Кишиневе у нас был гараж с огромным подвалом. Там даже имелись две бочки под вино, так как несколько лет после переезда в Кишинев, отец с мужьями сестёр моей матери делали вино сами. У дядьёв были свои виноградники, небольшие, но нам вина хватало. Потом почему-то участки с виноградниками у всех забрали, было какое-то очередное решение партии и правительства, а бочки остались. Так что с хранением вопрос тоже был решен.
Осталось решить, как все это потом разделить. Но ребята сказали, что им ничего не надо, и убедили нас с Саней, что это справедливо, ведь мы договаривались, что они делают за нас норму на винограднике, а мы снабжаем их по вечерам вином и закуской. Свою часть договора мы с Саней даже перевыполняли, так как обеспечивали продуктами еще завтраки и обеды. Так что все остальное принадлежало нам. В этом была логика, хоть мы с ней долго не соглашались.
Суббота была объявлена рабочим днем. А мы с Саней снова уехали в деревню. Нам хотелось сделать ребятам какой-нибудь сюрприз. Посовещавшись, мы позвали деда Василаки, который уже стал нашим постоянным консультантом и переводчиком. Растолковав деду нашу идею, мы пошли работать, а деду поручили всю подготовку к воплощению в жизнь нашего сюрприза. Мы были уверены, что дед успешно справится, так как ему тоже кое-что перепадало.
К концу дня нас опять отвезли на трех мотоциклах в бригаду. Вечер прошел как и всегда. Поужинав, хорошо выпив и пересмотрев все телевизионные программы, мы ушли спать.
Утром в воскресенье мы с Саней встали очень рано. Во дворе уже возился мош Пурчел. Он устанавливал мангал (в Молдавии его называют гратар) для приготовления мяса на углях. Но в отличие от обыкновенного гратара над этим был сооружен вертел. Где дед Василаки достал это сооружение, мы даже спрашивать не стали. Но это была только часть нашего сюрприза. Другая часть ждала нас в столовой. Там в большом тазу лежали замаринованные и готовые к жарке пять больших куриных тушек. Мош Василаки отлично справился с заданием.
Был выходной день, поэтому ребята вставать не спешили. Мы успели накрыть стол для завтрака и пропустить на троих по стакану вина, когда народ стал просыпаться, умываться и т. п. Потом все сели завтракать. За завтраком мы рассказали ребятам, что на обед хотим пожарить на гратаре кур. Наш сюрприз пришелся по вкусу. Сразу стали распределять, кто идет за дровами, кто разводит огонь и делает угли; жарить кур вызвался Валера Татарин. Мы не возражали. К тому же мне Саня рассказывал, что Татарин отлично жарит шашлыки. За дровами далеко ходить было не нужно. Огромная поленница была сложена возле столовой. Ребята выбрали березовые поленья и разожгли огонь. Из березы получаются отличные угли.
Тут к закрытым по случаю выходного дня воротам нашей бригады подъехал знакомый еще со студенческих лет «ГАЗ 52» и родной «Москвич-408». Из «Москвича» вышли комиссар Фаза и мой отец. Водителя «ГАЗона» я тоже помнил еще со времен учебы в техникуме. После непродолжительных расспросов на тему, как ты себя чувствуешь, как вы тут живете, а также передачи приветов от родственников, мы показали моему отцу наше жилье. Рассказали, как и чем мы занимаемся. Затем показали запасы вина и продуктов.
Оказалось, что отец уже в курсе. Фаза все ему хорошо объяснил. И через два часа отца возле гаража должны были ждать муж моей сестры с другом, чтобы помочь перелить вино из бидонов в бочки. Времени особо рассусоливать не было. Мы с ребятами загрузили в кузов «ГАЗона» шесть бидонов с вином, а в багажник и на заднее сиденье «Москвича» поставили банки с консервацией. Документы мама Славки оформила еще в Кишиневе, так что с ГАИ проблем быть не могло. Договорившись, что отец и дядя Славки приедут в следующее воскресенье и привезут назад пустые бидоны, которые надо было вернуть хозяевам, мы отправили родственников в обратный путь. (Потом они ещё два раза по воскресеньям приезжали к нам.)
К этому времени угли в гратаре были готовы. Нанизав на вертел кур, Татарин Валера приступил к «священнодейству». Тем временем девушки накрывали на стол, готовили холодные закуски.
А Славка запёк на гратаре несколько баклажанов, которые у нас, да и вообще на юге СССР, называли «синими», и сделал из них икру по «еврейскому» рецепту.
Пока жарились куры, запах стоял такой, что мы все захлебывались слюной! Наконец, гратарщик Татарин объявил, что куры готовы.
Все собрались за столом, который мы вытащили во двор. Стояли дни бабьего лета, и было бы преступлением в такую погоду сидеть в помещении.
Разделав кур на куски, мы разлили вино по стаканам, и гулянье началось. Татарин, и правда, оказался мастером гратарного дела. Куры получились очень вкусными, и совсем скоро от них остались только кости.
Наш с Саней сюрприз понравился всем.
Утро понедельника началось как обычно. Мы с Саней, посоветовавшись с дедом Пурчелом, уже собирались сесть на мотоцикл очередного клиента, но тут во двор въехал «козлик» колхозного председателя. Поздоровавшись, спросив, как у нас дела, не нуждаемся ли мы в чем, и получив ответ, что все отлично, председатель отозвал нас с Саней в сторонку.
Там председатель заявил нам, что он в курсе наших дел и очень обижается, что мы до сих пор не добрались до него. Оказывается, кроме того, что у него дома не работал телевизор, еще один – в его кабинете, в кабинете главного агронома, в красном уголке и еще в четырех местах, к тому же два неработающих телевизора находились в пионерском лагере, где сейчас жили студенты. Обрисовав ситуацию, колхозный председатель предложил нам с Саней починить эти телевизоры. Саня сказал, что мы в принципе не против, а я поинтересовался оплатой. Оказалось, что голова колхоза в курсе условий оплаты производимого нами ремонта бытовой техники. Эти условия его полностью устраивали. Заручившись его обещанием, что все будет отлично, мы с Саней и чемоданчиком погрузились в председательский «козлик». Начать мы решили с личного телевизора колхозного головы. Трудностей с ремонтом этого аппарата не было. Те же сгоревшие предохранители. Провозившись около часа, мы сдали заработавший «телеагрегат» довольному хозяину.
После этого нас отвезли в правление колхоза. С телевизорами в кабинете председателя и красном уголке тоже не было проблем, хотя провозились мы с Саней до обеда, изображая долгие поиски поломки, а затем ее устранение. После отличного обеда, накрытого прямо в председательском кабинете, мы приступили к телевизору в кабинете главного агронома.
Вот с этим аппаратом, правда, пришлось провозиться оставшуюся половину дня. Оказалось, что агроном был большим любителем зеленого змия. Однажды, хорошенько выпив, агроном пролил на телевизор кувшин вина, и, когда после этого телевизор отказался работать, агроном в сердцах и с пьяных глаз врезал со всей дури по «непьющему» телеящику кулаком. Саня что-то замерял, крутил, паял, перепаивал в телевизоре, поминая пьяницу-агронома матерным словом, но к концу рабочего дня экран «электронного трезвенника» засветился. После небольших настроек телевизор заработал как положено. Председатель остался очень доволен нашей работой. Пригласив нас снова в свой кабинет, он достал бутылку коньяка «Молдова», которую мы на троих и выпили. Договорившись, что завтра мы займемся телевизорами в бригадах, председатель дал команду водителю «козлика» отвезти нас в бригаду. На мой вопрос об оплате он ответил, что все уже в бригаде, и хитро переглянулся с водителем.
Первым, кого мы встретили в бригаде, был наш сторож-переводчик мош Василаки Пурчел. Дед почему-то подобострастно заглядывал нам в глаза и пытался что-то рассказать. Но тут с виноградника вернулись ребята, и нам стало не до деда.
Зайдя в дом, мы увидели на столе множество разных свертков, корзинки со свежими фруктами и овощами. Также на столе стояли несколько баклажек с солеными и маринованными овощами. А главное, на столе стояли два пятидесятилитровых бочонка с вином. Вошедший за нами мош Пурчел вожделенно глядел на эти бочонки и пускал слюни.
Умывшись и наведя на лицах «марафет», девушки принялись готовить ужин. Правда, готовить – это, наверное, громко сказано. Вся готовка сводилась к нарезанию и раскладыванию по тарелкам разных закусок и приготовлению салатов из свежих овощей. Ребята также принимали участие в готовке, открывая консервные банки, нарезая мясные закуски, брынзу, мамалыгу и хлеб. В этот вечер готовка началась с разворачивания свертков. А когда свертки развернули, у всех от удивления разбежались глаза, а рты наполнились слюной. Чего только не было в этих свертках! Мы и до этого очень хорошо питались, но такого обилия деликатесов у нас еще не было. На столе лежало несколько сортов разных колбас, пастрома, буженина, окорок … Всего и не перечислишь. Быстренько нарезав всей этой кулинарной прелести, мы сели за стол и налили по первой. Едва пригубив вино, я понял, что такого вина я никогда в жизни не пробовал! К тому же вино было крепленым, а не тот домашний «сухарик», который мы пили каждый день. Мы были так всем удивлены, а вино и закуски были настолько вкусны, что минут двадцать мы только молча ели и пили. И, лишь изрядно насытившись, мы обратились с вопросами к деду-сторожу. Он, как всегда, был тут как тут. Сидел с нами за столом, и мы уже давно считали его участником нашей команды. Мош Пурчел поведал, что председатель дал команду выделить нам продукты из особых запасов. В колхозе была небольшая свиноводческая ферма, ещё большое стадо коров, отара овец. А еще в колхозе был небольшой мясной цех, который и производил все эти деликатесы. Вино было с местного винзавода, и, как сказал сторож, мы пили именно то вино, которое шло «большому начальству в Кишиневе, а может, и в самой Москве». Так что вечер прошел очень хорошо. А пришедшие после своего отбоя в гости студенты просто офонарели, увидев такую роскошь на нашем столе, а выпив по стакану вина, и вовсе потеряли дар речи.
Утром нас с Саней уже ждал председательский «козлик». Началась наша поездка по колхозным бригадам, где ждали ремонта казенные телевизоры. Два телевизора починились сразу после замены предохранителей, но мы, как всегда, провозились с ними часа три. А вот с третьим пришлось повозиться. Часа через два Саня понял в чем поломка. Нужно было поменять какую-то запчасть, которой у Сани с собой не было, но она была у него дома в Кишиневе. Мы решили пока заняться четвертым телевизором, а о ремонте этого поговорить вечером с председателем. Я сразу сказал Сане, что разговор я беру на себя. У меня в голове быстренько созрел план, как на денек съездить в Кишинев.
С четвертым телевизором проблем тоже не было, и к вечеру телевизоры в трех бригадах работали. Добравшись к концу дня до правления колхоза, я доложил колхозному голове о проделанной работе и рассказал о проблеме с третьим телевизором. На вопрос председателя, что нужно сделать, чтобы телевизор заработал, я, как бы раздумывая, сообщил ему, что здесь мы сделать ничего не можем, так как нет запчастей. А вот если бы мы могли на денек попасть в Кишинев, то постарались бы найти эту запчасть у знакомых, которые занимаются ремонтом телевизоров.
– Ну так в чем проблема? Завтра утром мой водитель отвезет вас в Кишинев, а вечером привезет обратно, – принял решение колхозный руководитель. Все вышло так, как я и задумал.
Следующим утром, прихватив с собой по паре трехлитровых банок с чудесным вином производства колхозного винзавода и набор деликатесов, изготовленных в местном мясном цеху, мы с Саней загрузились в председательский «козлик» и через сорок минут были в Кишиневе. Водитель «козлика» высадил нас возле «чертова» колеса. Договорившись, где он нас заберет вечером, мы его отпустили. Так получилось, что мы с Саней жили недалеко друг от друга. Решив встретиться через три часа возле родного завода, мы разошлись по домам.
Мои родители очень удивились, увидев меня, входящего в квартиру. Я им быстренько объяснил ситуацию. Привезенные мной деликатесы вызвали у них ещё большее удивление.
– И этим вас постоянно кормят? – спросила у меня мать. Она работала главным бухгалтером районного отделения Горплодовощторга, и удивить нашу семью деликатесами было трудно. Но тут приезжает из колхоза сын и выкладывает на стол такой набор продуктов, которые в то время можно было «достать» только по большому блату.
Пришлось рассказать что и как. После этого, поинтересовавшись, есть ли горячая вода, которую часто отключали, я залез в ванну и пробыл там около часа, смывая с себя колхозную пыль. Нужно сказать, что бани нам в колхозе очень не хватало. Помывшись и переодевшись, я поспешил к заводу, чтобы встретиться с Саней и с друзьями.
У завода мы были к началу обеденного перерыва. Саня сказал, что нужную запчасть он уже подготовил. Ещё он подобрал кое-что из радиодеталей, что нам может пригодиться в дальнейшей работе, и пополнил запас предохранителей.
Тут начали выходить наши друзья и знакомые, которым мы позвонили с проходной по внутреннему телефону. У нас с собой была трехлитровая банка вина, которую мы специально захватили, чтобы друзья попробовали и обзавидовались тому, какой нектар мы пьем в колхозе. Час обеденного перерыва пролетел очень быстро. Договорившись встретиться вечером, мы разошлись по домам.
Вечером, за несколько минут до назначенного времени, мы снова встретились с Саней. «Козлик» председателя колхоза подъехал вовремя, и уже через час мы сидели за столом в нашей бригаде, рассказывали ребятам о своей поездке и передавали приветы от друзей.
Утром Саня поменял запчасть в неработающем телевизоре, и после трёх часов усердного копания в электрической вилке, вытирания радиопыли внутри телеящика и нескольких перекуров телевизор ожил. Повертев настройки и добившись наилучшего качества звука и изображения, мы отправились обедать в столовую этой бригады. К окончанию обеда за нами вновь приехал «козлик», и мы поехали в пионерский лагерь, где сейчас жили приехавшие в колхоз «на картошку» студенты. В лагере находились только двое дежурных и руководивший студенческой группой доцент, который каждый вечер напивался в зюзю. Один телевизор мы сделали за пять минут, лишь заменив предохранители, а второй – восстановлению не подлежал. Кто-то из юных ленинцев умудрился расколошматить кинескоп. Конечно, его можно было заменить, но стоимость кинескопа была равна половине стоимости всего телевизора. Да и купить такой кинескоп было довольно сложно. Об этом мы и сказали вечером колхозному голове за распитием у него в кабинете очередной бутылки коньяка. Мы с Саней надеялись, что с утра опять займёмся ремонтом телевизоров жителей села. Но не тут-то было!
Оказалось, что у нашего председателя были родственники, а у этих родственников – неработающие телевизоры. К тому же он рассказал о нас своим друзьям, председателям и директорам соседних сельхозпредприятий. А у тех тоже были родственники, а у родственников… В общем, все оставшееся время, что мы пробыли в колхозе, нас с Саней возили по разным колхозам и совхозам Котовского района. Для этих целей нам даже специальный «Луазик» выделили (был такой автомобильчик украинского производства). Эти «Луазики» еще называли «Фантомаска», но я до сих пор не знаю почему.
И во всех селах в основном была одна причина поломки телевизоров – сгоревшие от резких перепадов напряжения предохранители. Почему сельские жители не пользовались стабилизаторами или трансформаторами, которые я сам видел в сельском магазине, до сих пор остается для меня тайной. Но тогда это было только нам на руку.
Были, конечно, и сложные поломки. Мы еще два раза ездили в Кишинев за запчастями, но починили все телевизоры. Кстати, в одном колхозе председатель показал нам четыре уже списанных телевизора, которые стояли в сарае «на всякий случай». У одного телевизора кинескоп был той же марки, что и разбитый пионерами в лагере. Убедившись, что кинескоп рабочий, Саня снял его со списанного «агрегата», и в тот же вечер второй телевизор в пионерском лагере заработал. Председатель нашего колхоза остался этим очень доволен, о чем и сообщил нам на вечернем, ставшем уже традиционным, распитии коньяка.
А за ужином вся наша команда занималась чревоугодием. Председатели и директора как бы устроили между собой соревнование. В каждом колхозе или совхозе были свои маленькие заводики и цеха по переработке мяса, овощей, фруктов и, конечно же, винзаводы. Каких только деликатесов нам каждый вечер не привозили из этих хозяйств! Да еще и в таких количествах, что даже при помощи студентов, каждый вечер приходивших к нам в гости, съесть это было невозможно!
Поэтому, когда нам сообщили, что по согласованию с администрацией завода срок нашей «битвы за урожай» продлевается еще на две недели, никто особо и не расстроился.
Единственная просьба у нас была: организовать баню, хотя бы для девушек. И в ближайшее воскресенье нас с утра отвезли в соседнее село, где была колхозная баня. До обеда эта баня работала только для нас.
За это время мой отец и Славкин дядя приезжали к нам еще три раза. Я один раз посмотрел, что писала в накладных для ГАИ Славкина мама. Оказалось, что это колхоз оказывает шефскую помощь техникуму. Ни фига себе! Помощь учебному заведению бидонами с вином! Но это ГАИшникам было до фонаря. Главное, чтобы были правильно оформлены документы. На всякий случай у Славкиного дяди всегда имелась трехлитровая бутыль вина, с помощью которой можно было решить большинство проблем с работниками свистка и полосатого жезла.
Так и текла наша колхозная жизнь: днем ремонт телевизоров, вечером застолье, гитара, телевизор… Да, что забыл сказать! Хоть вина у нас было столько, что можно было купаться, никто из нас ни разу не напивался до потери сознательности.
Тем не менее все когда-нибудь заканчивается. Закончилось время и нашего «сражения за урожай», пора было ехать домой. Вечером в предпоследний день к нам в бригаду приехал колхозный бухгалтер с ведомостями на выплату заработанных нами в колхозе денег. Получилось довольно неплохо. А мне и комиссару Фазе еще и доплатили за руководство бригадой.
А Сане в отдельной ведомости была выписана премия.
Вот и наступил наш последний день пребывания в этом колхозе. Это была суббота, а в воскресенье за нами должен был приехать автобус. Мы в эту субботу не работали.
Сюрпризы начались сразу после завтрака. Выйдя покурить во двор, мы увидели, что сторож мош Василаки вновь собирает гратар с вертелом над ним. На наш вопрос зачем, дед ответил, как Василий Алибабаевич из комедии «Джентльмены удачи»:
– Надо!
В это время во двор въехали мой отец на «Москвиче» и Славкин дядя на техникумовском «ГАЗоне». Председатель колхоза еще вечером сказал, чтобы мы все оставшееся вино и продукты отправляли в Кишинев. Пока мы были заняты погрузкой, во двор въехал колхозный грузовичок и «козлик» председателя. Председатель, поздоровавшись с нами, сказал, чтобы мы еще перегрузили в техникумовский «ГАЗон» ящики и корзины со свежими овощами и фруктами. Особенно нам понравились корзины с огромными гроздьями винограда «Дамский пальчик» и «Мускат».
Загрузив «ГАЗон» и наш «Москвич», мы отправили их в Кишинев.
Тем временем в гратаре уже были готовы угли. Председатель колхоза что-то сказал сторожу, и тот резво зашагал в сторону столовой. Тут во двор бригады въехали наша «фантомаска» и колхозный грузовичок, который куда-то успел съездить после разгрузки. Не останавливаясь они проехали к столовой и скрылись за углом возле служебного входа, через этот вход также разгружали продукты для столовой.
В это время из дверей столовой вышли мош Василаки и водитель председательского «козлика». Они несли вертел с нанизанным на него довольно большим поросенком. Водрузив вертел над гратарем, водитель занялся приготовлением поросенка, а мош Пурчел вновь убежал в столовую. Там явно что-то затевалось.
Тут во двор бригады въехали сразу четыре «козлика». Высадив своих пассажиров, которыми оказались председатели соседних колхозов, машины тоже скрылись за углом столовой.
Поздоровавшись со всеми за руку, руководители местных сельхозпредприятий тоже прошли в столовую.
Татарин Валера подошел к гратару и предложил водителю председательского «УАЗа» помощь в приготовлении поросенка, но тот от помощи отказался.
В это время во двор бригады вошли наши друзья- студенты. И вместе с ними пришел их старший. На наши расспросы ребята ответили, что сами ничего не знают и не понимают. Они рассказали, что вчера вечером к ним заезжал председатель и объявил, что сегодня они не работают, затем он о чем-то поговорил с их руководителем и уехал. Утром доцент объявил, что такие-то студенты, под его непосредственным руководством, будут выполнять специальное задание, и, назначив старших, отправил всех остальных студентов на виноградник.
В это время из столовой вышел наш колхозный голова и позвал всех в столовую на обед.
Зайдя в столовую, мы на несколько минут лишились дара речи! Расставленные буквой «п» столы ломились от разнообразных вкусностей и многочисленных графинов с вином.
Сервировку не портили даже обыкновенные граненые стаканы, алюминиевые вилки и общепитовские тарелки.
Когда все расселись, наш председатель попросил присутствующих наполнить стаканы и произнес тост. Он поблагодарил нас за помощь колхозу, высказал надежду, что мы приедем к ним в колхоз и в следующем году помогать «биться за урожай». А отдельно председатель поблагодарил нас с Саней. Как сейчас помню, официально это было сформулировано так: « За безвозмездную помощь в восстановлении колхозной бытовой техники, а также за большую работу по усилению культурного и идеологического уровня простых колхозников.»
Вот как на бюрократическом языке назывался ремонт телевизоров. Но меня очень развеселили слова – «безвозмездная помощь».
А дальше началось веселое застолье. Поросенок, зажаренный на углях, оказался чертовски вкусным, и мы уплели его за считанные минуты. Да и без поросенка столы ломились от всяческих вкусностей.
Как старшему от завода мне пришлось говорить ответный тост, который всем понравился. Мне даже хлопали, так как в свой тост я вставил пару анекдотов, а как я умею рассказывать анекдоты, вы могли прочитать в моих предыдущих рассказах.
А дальше были песни под гитару, танцы под специально привезенную из красного уголка радиолу. Прощание нам устроили незабываемое!
Вечером, перед отъездом домой, председатели колхозов отвели нас с Саней в сторонку и, спросив, можно ли звонить нам в случае поломки телевизоров, записали наши номера телефонов. Мы с Саней, конечно же, согласились.
После отъезда сельских начальников все еще немного посидели за столом. Тут подошло время студентов возвращаться в лагерь, к тому же их доцент уже давно, пьяненький, спал под столом. Выпив с ребятами на посошок и собрав им с собой продуктов, мы проводили друзей, договорившись созвониться и встретиться в Кишиневе.
Потом мы тоже решили идти спать, так как ни есть, ни пить уже не могли. Я и замполит Славка перед сном пошли покурить на свежий воздух. Выкурив по сигарете, решили прогуляться до стоящих на отшибе будок. И, проходя мимо непросыхающей лужи, увидели в центре ее спящего моша Пурчела. Старый сторож своим привычкам не изменял…
А наутро, после очень плотного завтрака, каждому из нас вручили по корзинке с продуктами подсобных хозяйств местных колхозов. Ещё в корзинках были фрукты и виноград.
Затем подъехал автобус, на котором мы без приключений доехали до Кишинева.
Я очень часто ездил по колхозам, пока работал в ОГТ (отделе главного технолога), но такого колхоза в моей жизни больше никогда не было.
Я долго не мог понять, почему нас так хорошо принимали в этом колхозе. А ларчик открывался просто. Телевизоры были «орудием идеологической работы». А с руководства колхозов «за идеологию» в те времена сильно спрашивали и наказывали. Я даже знаю случаи, когда руководителей снимали с должностей «за развал идеологической работы». Так что неработающие телевизоры были для колхозного руководства бельмом на «идеологическом» глазу. Конечно, вопрос был намного серьезнее, но не об этом был мой рассказ.
Пару раз мне звонил председатель нашего колхоза и просил отремонтировать сломавшийся телевизор. Я связывался с Саней, и мы ездили на присланном за нами «козлике» в «родной» колхоз. И никогда не возвращались оттуда с пустыми руками. Но потом звонки прекратились. Как мы позже узнали, наш председатель пошел на повышение.
Кстати, Вася БАран через пару месяцев женился на девушке с нашего завода. Мы всей «колхозной» командой были на этой свадьбе. А Васькину жену после свадьбы почему-то стали звать «Баранессой», но это уже совсем другая история…
206
Загрузка...
