ВЕЧЕР В ВАГОНЕ
У меня мало утвердительных ответов. Отрицательных тоже. Все эти крайности куда-то ушли. Ушли! Нет их больше. Однажды понял, что ничегошеньки толком не знаю и оттого потерял интерес к категоричности. Из-за этого я произвожу странное впечатление. На многих. А сейчас на моих визави. Они расположились подле меня в купейном вагоне и готовы говорить обо всем, что только есть. В дороге хорошо говорится. Я помню это, хотя и стал молчуном. Осознал, что только и делаем, что повторяемся. Мне кажется, что давным-давно все сказано. Озвучено в лучшем виде. Если хорошенько порыться в книгах, то обязательно обнаружишь то, что только-только высказал. Все настолько изъезжено, что сами писатели и те притворяются, что находят новое. Изворачиваются, как могут. А на самом деле лишь обнаруживают новые интонации и стилистику в уже сказанном. Если кто-то готов спорить со мной, то я пас. Споры тоже в прошлом. Трудно придумать большую нелепость, чем спор.
**
А эти, что напротив, готовы замахнуться на любые глубины бытия. Им хоть что давай, чтобы поработать языками в пути. Мы и болтаем. Выяснилось, что мои соседи по купе скромные бизнесмены. Звезд с неба не хватают, но и задних не пасут. Пессимизма и оптимизма у них поровну. Хотя оптимизма все же больше. Им кажется, что мир вращается вокруг них. На мой взгляд, несколько переоценивают себя. Заносчивость то тут, то там так и проскальзывает. Им все по плечу, думают они. Они, правда, несколько смущены, что в разговоре я так вяло дискутирую. Да и мне самому правила зацементированных традиций подсказывают, что следует поддержать беседу, привести, что там… контраргументы, или, напротив, согласиться со словоохотливыми соседями и тоже обосновать согласие.
**
Но бунтарь, живущий во мне, уравновешивает правила. Хватит пустословия – требует он! Говорит, что нет особого смысла много вникать в то, что давным-давно известно. Во мне будто два отдельных человека. Один аристократ, а другой сшибай голова. Чуть ли не с рождения сталкиваются во мне лбами, но оба оказались довольно живучими. По этой методике они ищут общий язык долгие годы. В сегодняшнем случае их компромисс — междометия. Их-то не жалею для разговора. Как только узел напряженного молчания завязывается, я привычно проделываю отработанный вербальный трюк. Вворачиваю короткий звук из моего аварийного арсенала. Иногда просто хмыкаю, или угукаю в ответ. С таким набором впросак не попасть. Но иногда одариваю соседей целым «да». «Да» не совсем междометие, но вполне походит на него. Некоторые из звуков я произношу с легким выдохом, другие без. Этих простецких приемов достаточно, чтобы не обижать людей. Чтобы течение беседы не прекратилось, но и не было слишком назойливым. Но семейная пара ведет себя довольно настырно, хочет более активного участия с моей стороны, пытается пощупать мои внутренности. На этот случай я вынужден вворачивать лучшее из аварийных слов. «Возможно»! Вообще хоть куда его мости, а оно все равно органично входит в разговор. При этом не вашим — не нашим! Полный нейтралитет. Перетерпеть можно. Тем более что есть и четвертый пассажир в нашем купе.
**
Он тоже занимает активную позицию. Сидит рядом со мной, и в разговоре тяготеет к тому, что мир несовершенен. Все его реплики об этом. Так-то он ничего — наш мир, но все же со справедливостью туговато. Если задуматься, недостает ее – справедливости! А хотелось бы, чтобы все было по совести. Мое «м- да» с минорным тембровым привкусом приходится как нельзя кстати. Без него мысли о несовершенстве бытия могли бы беспомощно зависнуть в пространстве. А так нет. Солидарное согласие несколько амортизирует тихую обиду соседа. Семейная пара не торопится продемонстрировать подобное единение. По их мнению, она – справедливость, все же есть. Но в итоге тоже поддакнули бедолаге, чтобы поддержать его. Она-то есть, но хотелось бы, конечно больше. С этим не поспоришь. Отдаю должное их благородству.
* *
Так мы и говорили под стук колес поезда, когда в купе зашел проводник. Он деликатно попросил того, которому недостает гармонии, выйти из купе, и о чем-то они в коридоре поговорили. После правдоискатель собрал вещи и куда-то ушел. А вместо него вошла Она. Вошла и поменяла все вокруг. Наш дорожный разговор растворился в пространстве в доли секунды. Как и не было его! Пока она объясняла, откуда ее переселили в наше купе, и по каким причинам. Нужны мне ее причины! Не слушал я всего этого. Они показалось мне слишком мелкими в сравнении с Ней. В сравнении с тем, что излучала Незнакомка, вообще все выглядело глупостью. И соседи с их разговорами, и все это перемещение в пространстве железной коробки на стучащих колесах. Все вдруг стало никчемным, бесполезным, бледным. Настолько, что мне расхотелось молчать. Какой я по большому счету молчун! И не был им никогда. Просто стараюсь не говорить о том, что приелось. А то, что принесла собой Она, никогда не приедается. Вот только вечер все немного испортил. Он ведь был поздним – тот вечер. Я пытался разговориться, но так и не смог. Не успел! Оказалось, что молчун все же заселил меня основательно. Не так-то легко избавиться от него в нужный момент. Вышло, что мне не под силу даже безобидный флирт. Подходящие для такого момента слова куда-то запропастились. Давно заросли сорняком обыденности – эти необходимые для общения с красивой женщиной фразы. Инициативу попытался перехватить бизнесмен, но жена одним взглядом угомонила расправившего было крылья муженька. Запрыгнул на верхнюю полку и затих, как сурок в норке — этот мужчина в расцвете лет. А Незнакомка по-старинному завернулась в фирменную шаль, и долго смотрела в окно. В ночь. А я ворочался и наслаждался ощущением Ее. Иногда уже собирался что-то сказать, когда опять и опять понимал, что все уже высказано тысячу раз. А после уснул.
* *
Утро ушло на то, чтобы попасть ногами в туфли и заняться массой подготовительных вещей до прибытия поезда. Чего только я не проделал, чтобы выглядеть относительно респектабельно. И в ее ауре тоже успел немного побыть, но, правда, довольно поверхностно. Так, перебросились парой-тройкой формальных фраз. Планы сегодняшнего дня значительно потеснили ее очарование. Планы — достойные соперники хоть чего. На перроне я еще раз посмотрел ей вслед. А потом плюхнулся в дела.
176
Загрузка...
