Выплакать.
Я так сильно старалась тебя забыть, что запомнила тебя навсегда.
Зима приближается, вместе с ней холодные ощущения, чего как мне кажется, просит моё, страшно уставшее тело. Казалось – бы, пора зимних праздников, новогоднего настроения, но всё было бы так, если бы не приходилось переживать жуткий период под названием – осень… Нет, я не могу сказать, что я не выношу осень и её причуды, напротив – я люблю это время потому что я родилась осенним днём, я бы сказала, что я начинаюсь осенью, каждый год. Небрежно собираю волосы в пучок, завариваю латте, сажусь на подоконник и начинаюсь. Я бы сказала, что исключительно осень имеет уникальную способность исцелять и убивать одновременно. И это чувство страшное, достаточно некомфортное, но для меня, как для человека, у которого многие вещи зависят лишь от эстетичности – это красиво и романтично, устрашающе красиво и устрашающе романтично. Забавная противоречивость, но я приветствую это в себе, потому что считаю, что могу себе это позволить, Дева всё-таки. Просто дело в том, что осень в этом году чересчур болезненная, но это лишь пост – эффект, на самом то деле она ни в чём не виновата. Не отрицаю, я привыкла к боли, но её никогда не было в таком бешеном количестве. Я умерла этим летом 92 раза. 92 раза я пыталась найти в себе силы, чтобы встать, и столько же не находила. 92 раза я пыталась устранить боль, и столько же раз она ко мне возвращалась с ещё большей силой. 92 раза я слёзно подбирала аргументы и заставляла своё сердце забыть о тебе, и столько же раз моя неподкупная память сопротивлялась и с каждым разом всё глубже и глубже закладывала в моё подсознание воспоминания о тебе. О нас.
Что это? Я сломалась? Почему режим сна хромает? Почему ко мне вечно проявляют внимание судороги в ногах и спазмы в шее? Почему не могу достать со дна эти тяжелые ключи от замка, который заковал мои сердечные инструменты? Почему так часто хочется уйти в себя и принципиально искать повод уснуть, чтобы увидеться с тобой? Нет, мне не больно от того, что ты меня не любишь, мне больно от того, что я тебя люблю. Я хотела от этого бежать, но я так хорошо запомнила твоё лицо, изучила тебя детально, пыталась уследить за каждыми малейшими изменениями твоего внешнего вида. Ты красив, да, но твоё лицо казалось мне отражением аккуратности. Стоило тебе умыть его «горстью» воды как я начинала рассматривать капельки, они так хаотично стекали и я, в надежде запомнить тебя всего, пыталась уследить за каждой. И я не скучаю по тебе, у меня без тебя продохнуть не получается, передавило грудь так сильно, что вот-вот переломаются рёбра, это больше, чем скучать. Мне без тебя очень – очень больно, непоправимо, безысходно, гибельно и мучительно, там очень ноет, тянет и не заживает. Сердце нужно беречь, я клянусь, стараюсь как могу, но мне приходиться бинтовать его, сшивать, затягивать скобками, канатами, изолентой, пластырем, но оно всё равно сочится и кровит. И вот в сотни – тысячный раз… очередная попытка… вновь собираю его по кусочкам и снова безрезультатно. Слишком много шрамов, ожогов, порезов, ран и синяков. Перебитое. Если бы ты только видел… Ты учил меня, что в любой ситуации следует хотя бы правильно дышать, мол вдох – выдох и так по кругу, но мне настолько страшно, что я даже собственным лёгким не доверяю, даже в собственном дыхании ищу подвох.
Ирония в том, что я никогда не искала в тебе что-то особенное, не пыталась разгадать твоих секретов, вся твоя глубина сама проявлялась в антураже моей дурацкой нежности. И никогда не угасала, просто порой была где-то в недосягаемости, пряталась под покрывалом «богатой», надменной усталости. Особенно хорошо это было видно, когда ты неспешно пил виски в обществе. Твой взгляд скрывал «добрую» грусть и ты умело управлял ею, но не почувствовать твоего желания обычного, земного, человеческого тепла было невозможно. Было понятно, что у тебя до крайности пусто там… и мне всегда хотелось заполнить эту пустоту. Я чувствовала себя бензоколонкой и когда у тебя заканчивался бензин, ты всегда мог заехать и заправиться. Мне хотелось поправить твой мир, когда он был не в порядке. Мне удалось даже немного подружиться с твоим ретроградным Меркурием, мы периодически интересовались друг у друга «как дела? «, обменивались любезностями и даже сплетничали про тебя, представляешь? Я даже пережила с ним небольшой роман, он пытался скрывать свою юную, неумелую уязвимость, но получалось, откровенно говоря, плохо. Экзистенциализм ли это? Да! Однозначно! Только я могла любоваться и наслаждаться так долго и так ненавязчиво глубиной твоей эмоциональной природы и её большим акцентом в твоей сущности. Прокуренные горечью лёгкие сказали бы иначе, больная и психованная улыбка поддержала бы их, но позволь хоть раз испытать боль вперемешку с врожденной любовью к тебе. Дай прорости. Я надеюсь, что когда-нибудь мы сможем друг друга простить. Обиды? Нет! Боль, нелюбовь? Нет! Нам стоит простить друг друга за то, что мы встретились не в то время. Не было возможности познать настоящее людское. По – человечески. Жизненный опыт каждого из нас привёл к разочарованию, умению скрывать правдивые реалии и носить маски спокойствия. Нам опять страшно. Возможно, наступит день, когда я смогу говорить о тебе без дрожи в голосе и без печальной пустоты в своих серо-голубых, но пока что я признаю своё поражение целиком и полностью. Я погибала, погибаю и буду погибать без твоих мраморных плечей, хриплого голоса после сна и без твоего запаха. Твой парфюм был настолько особенным, что было ощущение, что каждый раз он хотел мне понравиться больше, чем в прошлый, но ты носишь на себе незаменимый природный элемент – запах космоса, я никогда ещё такого не встречала. Простой, родной, но такой качественный, с нотками океана. Разум тянется в неизвестность, в омут, что ли, возможно, что это уже выработанная привычка, основанная на желании быть той, которая смогла бы принять все изъяны твоего личного мира, но ты не подпускаешь, закрыт, равнодушен к ценностям, даже к своим, горд.
Каждая ночь давит в зону костного мозга, никотин стал допингом, а алкоголь создаёт искусственный вакуум для тоски. Всё чаще приходиться пить этот яд, чтобы сердце могло побыть на воле. Я больше не летаю, кстати. Очень хочется залезть в душу, а не в карман. А, давай, устроим скандал? В нём утешение приобретается, наверное, не знаю. Бессилие накрывает. Дикость какая – то. Бардак в голове. Меня холодным ветром сильно будто выкидывает в окно каждый раз, когда я пытаюсь выстрадать то, что накопилось. Нет позволения или одобрения, что ли. Но у меня нет конкретной цели забыть тебя или перестать любить, напротив, я цепляюсь за каждую возможность что бы найти точки соприкосновения с тобой, задержать тебя любой ценой, просто пока что, тебе это не нужно, да и Вселенная не сталкивает. Пойми, просто мне необходимо приглушить эту, разрушающую меня, силу. Увы, но я не умею себя спасать. И время не лечит, а лишь заостряет те стрелы, что приготовила судьба.
— Приставь к моему сердцу ствол, я хочу услышать выстрел… Помоги? Спой мне?
Временная жалость. Молчание… Кома. Чёртов ценитель «дружбы»!
–- Сильно больно? – спросил он.
–- Нормально. – вымолвила она и хрустальные реки полились из её серо – голубых.
Мне пела гроза и удары тока, которые я пропускала через себя, вселили в меня страх потерять себя и никогда больше не найти. А что если единственной моей слабостью станут твои отпечатки пальцев на моих запястьях и уличная пыль на моём пальто в оттенке беж? Неоновые закаты уже не будут сотканы из миражей и киты будут чувствовать океан не как свой дом? Стоит зачерстветь и бесплатно прокачать лёгкие. Стоит переломать все кости в нескольких местах и подождать пока те, не начнут срастаться с привычной для них скоростью. Если ты отвернёшься, я смогу перетерпеть и талантливо отыщу причину твоей, натурально пульсирующей вене, у краешка лба, но вечность не вечна. В конце концов, тихо закроются все темы, погаснут огни и воздуха не останется. Ты должен быть готов, что риск уйти навсегда присутствует в наших жизнях ежесекундно. Интересно, насколько сильным может быть твой выброс эндорфина в атмосферу, учитывая твою любовь к анонимности чувств. Ломает… Через года проведем параллели о том, что же тогда стало затрещиной наших когда – то идеальных взглядов. Ну вот откуда нам тогда было знать, что «правильным» решением являлось любое наше решение? Удалили друг друга по – взрослому, но у нас же индульгенция и полный бак. Психология твоих недопоступков это именно то, чем я болею, да. Очевидно, что ты хотел бы услышать, что после этой войны, целью которой является право осознания чего ты хочешь на самом деле, я открою тебе дверь. Я открою… но освободи меня от слёз и не становись больше причиной моего желания удерживать руку на пульсе, пожалуйста. Запасного ножа – не имею.
Профессиональный спич мой нигде не будет афишировать(так я думала до этого момента) и скорее всего ты никогда не будешь занят этим чтивом, но посыл прост – не заставляй меня уходить. Процент едкого отношения к принятию этой ситуации растёт, как на дрожжах. Набирает оборот и источник боли, дальше только тот свет, белый – белый. А ты же знаешь, что мой любимый – это чёрный. Ошибка допускается, конечно, но ты уже её «один» раз допустил… и да, несмотря на это, сегодня ты со мной. Здесь (она указывала в область груди дрожащей ладонью, а кожа трескалась от пересушенного воздуха в её личном пространстве). Сейчас. Навсегда. Ты останешься моей личной вечной татуировкой во всё тело. Обволакивает. Это красиво.
Позвонить бы тебе в 3:56 утра в один из понедельников и, закусив губы от мгновенных мурашек, услышать сонное дыхание, через призму телефонных вибраций узнать, что не отвык от моего тепла и сказать, что не смогла тебя заменить никем…
P. S. Сегодня проливной дождь и такой грустный день, будто на всех самолётах, поездах и автобусах уезжаешь именно ты.
82
Загрузка...
