Всем привет! Меня зовут Женя Мартынова, мне 13-ть лет и я ученица 6-го класса школы № 5-ть. Однако рассказ пойдёт не о школе, уроках, моих успехах и прочей такой дребедени; я хочу рассказать вам о моей маме, Людмиле Борисовне Мартыновой. Я хочу это сделать потому, что очень люблю мою мамочку и хочу поделиться этой любовью с вами. Заранее извиняюсь, если мой рассказ выйдет слабым и не интересным, что ли… В конце концов я же не Лев Толстой и не Александр Пушкин. Ну, я заболталась – начнём!
И начнём, пожалуй, с того, что моя мама действительно самая лучшая, самая нежная и добрая. Хотя бывает и так, что она может обойтись со мной довольно строго, даже наказать меня может. И всё-таки именно в маме я могу всегда найти подругу, которой можно всегда рассказать обо всём, что тебя радует, печалит, а иногда конкретно «достаёт». Впрочем, последние два пункта я старалась всё же выпускать. И вот почему: однажды как-то я рассказала маме о том, что Ленка Петухова обзывает меня дурой лишь за то, что я плохо понимаю математику (хотя она сама далеко не лучше по русскому языку и литературе!). Мама пошла разбираться, в чём дело, почему её дочь кто-то смеет обзывать дурой… В итоге меня стали долбать ещё хлеще, только к «дуре» прибавилась ещё «маменькина дочка». С тех пор я стараюсь больше не рассказывать маме о подобных вещах, ну, а если всё-таки приспичило поделиться – сразу же говорю, что разберусь во всём сама.
По образованию моя мама филолог, а работает она в издательстве «Новая книга», где издаёт творения современных писателей и помогает им заявить о себе. Надо сказать, я, хотя не очень люблю читать, однако же из любопытства кое-что из издаваемого мамой почитывала. И вот что бы я об этом сказала: например, рассказ автора Н «У меня была собака» мне очень понравился – добродушный такой и читался легко… Жаль только, что собака по кличке Джим погибла под колёсами пьяной дуры. А вот повесть автора С «Записки о моей сестре» меня откровенно бесит! И бесят меня там две вещи: во-первых, сама книга написана скучно, нудно и неинтересно, куда ни плюнь – сплошные морали героя (а, может, и автора!); а, во-вторых, этот герой/автор обсуждает свою сестру в таких хамских выражениях, что стыдно передать. И всё это из-за того, что его сестра просто хотела прожить жизнь так, как она считала нормальным (любимая работа журналистом в газете вместо нудной работы в школе, роман с женатым любовником и так далее), а не так, как было принято в семье: порядочная женщина, добросовестный работник, хорошая мать и жена. Если честно, я даже не дочитала эту книгу – до того было гадко и противно.
И вот не так давно к ним в издательство обратился очередной автор. Забегу чуток вперёд и скажу, что иногда я заходила за мамой и мы вместе двигались к дому. И день, о котором я пишу, был одним из тех дней, когда мы с мамой должны были идти домой вместе. Я попала в самый разгар разговора – и потому мама велела мне посидеть в углу и подождать её. Сидя в углу, я, как бы невзначай, окинула взглядом мужчину: лет ему сорок или чуть больше того, он высокий, черноволосый (кстати, брови и усы у него тоже чёрные!), у него прямой нос и выбритый подбородок. Да и вообще лицо его мне показалось каким-то нерусским. Как после выяснилось, он грузин и зовут его Георгий Махарадзе. Следует сказать, что и как автор, этот Махарадзе был интересным человеком! Например, чего стоит одна его повесть о матери. Поверите, я читала эту вещь со слезами на глазах: это было написано с такой любовью и нежностью, что не могло не тронуть меня… Простите, вот и сейчас, когда вспомнила об этой повести, всплакнула, потому что человек рассказывал о своей маме самыми добрыми и благодарными словами. И это было созвучно моей любви к моей маме. Я попытаюсь сейчас в двух словах рассказать содержание повести. Георгий Сосоевич является грузином только по отцу, Сосо Вахтанговичу; мама же его, Надежда Георгиевна, была русской. Они оба были учителями: отец преподавал физкультуру, мама – русский язык и литературу. В отличии от строгого, порой сурового отца, мать была спокойной, мягкой и сдержанной, даже когда иной раз и сама могла высказать сыну недовольство по его учёбе. А учёба у мальчика Гоги, как его звали в семье на грузинский манер, была «плавающая»: ему были куда интересней история, литература, география и иностранный язык… Но он терпеть ненавидел математику, физику и химию. Причина такого положения, как признаётся сам автор, в том, что в последних трёх предметах всё делается по заданным правилам, законам и формулам – и никуда ты с них не слезешь.
«Страшно признаться, – говорит автор, – но я правда считал, что математика, физика и химия не учат думать в отличии от литературы, где произведение можно обсудить и так, и сяк, и наперекосяк. Поэтому по гуманитарным наукам я был на коне, а по точным у меня всё колебалось от 0 до +3. Да и вообще мне было интересно читать книги и спорить по ним с мамой, чем решать какие-то идиотские задачи и примеры (поэтому я и стал адвокатом!). Впрочем, я с мамой всегда был более близок, чем с отцом (особенно после его смерти!). Наверно, это потому, что она могла сгладить напряжённость в наших отношениях с отцом, если такая могла быть, помирить нас, если была ссора и так далее. Так что у меня отцовский горячий характер и мамин ум».
Встретив в следующий раз Георгия Сосоевича в издательстве, я поблагодарила его за такую замечательную повесть. Он же мне ответил, что ему было очень приятно услышать благодарность от юной читательницы.
Мало-помалу я стала замечать такую штуку, что маму и Георгия начинают связывать более, чем творческие отношения. И здесь мне следует поведать об одном из двух своих проступков: однажды я засунула свой нос в мамин дневник и прочитала там, что Георгий ей нравится, как мужчина. Нет, я знала, что мама что-то пишет в этой толстой общей тетради, поскольку не раз видела её за этим делом; но видела этот дневник впервые, так как мама не давала мне его, а на мой вопрос, что она туда пишет, отвечала: «разные умные мысли». И хоть ты тресни возле мамы – а она не скажет, о чём эти мысли. Надо сказать, что я и до того немного догадывалась о чём-то таком-этаком: они часто созванивались, при разговоре мама называла Георгия Гошей и на «ты», да и разговоры их отличались от деловых… Только не думайте, пожалуйста, что я за мамой в наглую шпионила. Так иногда получалось, что я нечаянно могла всё это услышать. Не редко было так, что мама отправляла меня к бабуле на выходные, а сама устраивала у нас дома свидания с Георгием; или же, уйдя в кино, они могли долго гулять и бог знает, о чём дорогой разговаривать… В итоге мама попадала домой, когда я уже спала. Поверите, я даже поцелуя её не чувствовала.
Знаете, я всё понимала: и что мама у меня ещё молодая и красивая, и что ей влюбиться хочется, и всё такое-растакое… Но я в тоже время боялась, что мама меня разлюбит, что она забудет обо мне и уйдёт с головой в свою новую любовь, а я буду совсем одна в этом мире. Представив эту картину, я сперва расплакалась от боли, а после того, как проплакалась, решилась на второй проступок (хотя на тот момент он мне таким не казался!): Я написала от имени мужчины Георгию Сосоевичу записку, где доступно объяснила, что он наш сосед, что мама ему тоже очень нравится – и он бы хотел, чтобы Георгий Сосоевич оставил её в покое.
Согласна, я идиотка, если кто-то обо мне так подумает. Но а как вы повели на моём месте, если бы у вас маячила перспектива остаться одной и быть разлюбленной собственной матерью? Уверена, кто-то бы из вас и не такие ещё штуки выделывал бы в этой ситуации. Подслушав, когда у мамы встреча с Георгием по поводу его новой книги, я в этот день притопала к издательству, нашла машину Георгия (благо, с того раза запомнила и марку, и цвет, и номер!), всунула аккуратно записку под дворник, пнула ногой колесо, чтобы «тачка» завизжала, и свалила. Надо бы сейчас сказать, что я тогда допустила всего один прокол: не перечитала как следует записку и не исправила ошибки, которых у меня было до фига. Ну, даже если бы я их исправила, мама бы всё равно узнала мой почерк. Домой я пришла позже мамы, потому что тупо выгуливала время.
– Женя, это ты? – слышу из гостиной голос мамы.
– Я, – отвечаю я, поняв, что попала.
– Разденешься – зайди ко мне! – сказала мама. – Я в гостиной.
Сняв верхнюю одежду, я прошла к маме. Она сидела на диване, абсолютно спокойно глядела на меня, уже почему-то готовую к порке. Хотя мама порола меня очень редко и очень неохотно. Эта «высшая мера» наказания применялась в основном тогда, когда я или уж сильно распоясывалась, или нагло обманывала маму по поводу своих успехов в школе. А так у нас чаще всего были беседы и «домашние аресты» до тех пор, пока я не поправлю свои уроки. Но ремня я ожидала при любом варианте. Почему – не знаю.
– Твоя работа? – спросила мама, протягивая мне записку.
– Моя, – сказала я, решив, будь, что будет, и тут же всё же поспешила объяснить мои действия, надеясь, что мама хотя бы поймёт меня и накажет не так строго, как я ждала.
– Господи, какая ты у меня ещё дурёха! – сказала мама, вставая и идя ко мне. – Ну подумай сама, как я тебя разлюблю, когда ты у меня самое дорогое, что я имею и для чего вообще живу? Что я за мать буду тогда? Обещаю тебе, что никогда в жизни я тебя не разлюблю и не брошу, в кого бы я ни влюбилась. Ты что, девочка моя! – Тут она крепко обняла меня и стала гладить по спине. Я не вытерпела и заплакала.
– Мамочка, любимая, прости меня, пожалуйста!
– Да я не сержусь на тебя! – сказала мама, целуя меня в голову. – Я тебя даже понимаю. В тоже время мне очень было стыдно за неграмотного моего соседа-поклонника.
Поняв шутку мамы, я засмеялась и поцеловала её в губы, после чего мы пошли ужинать. Перед Георгием Сосоевичем я тоже извинилась при встречи. Слава богу, он оказался человек незлопамятный.
Закончить эту историю я хочу так: Господи, помоги и мне не разлюбить маму в день, когда я встречу в своей жизни любовь, как это сделала мама со мной.
1-го ноября 2018г.
70
Загрузка...
