Дырка в жопе-людоед

В этот сумбурный, хаотичный и дымчато-пестрый четверг Маргарет меня покинула. Пропасть, образовавшаяся, между нами расширилась, оттуда выплыла Лирнейская гидра, клацнула многочисленными челюстями и перегрызла жалкие остатки того, что называлось нашими отношениями.

Моя уже бывшая собрала свои вещи, хлопнула дверью и решительными шагами направилась к такси. Я равнодушно и опустошенно проводил ее глазами в окне. Странно, но я впервые заметил, насколько у нее неприятные щиколотки. Тонкие, костистые, бледные, неестественно худые. Они сильно походили на куриные лапки и, казалось, вот-вот хрустнут от ее настойчивых шагов.

Маргарет уезжала к матери, которая жила в паре кварталов от нашей квартиры. Ох, я уже знаю, что скажет тебе эта старая грымза! Будет поить тебя полыньевой настойкой до посинения, твердить, что я бездельник и неудачник и что бежать от меня нужно было еще пару лет назад. Стандартная теща. Они все между собой похожи.

Как терминаторы.

Я вернулся на диван. Пару часов просто сидел, грустно хрустел чипсами, бездумно перелистывая каналы на телике. По подоконнику громко барабанил дождь. Чередовались большие и маленькие капли: тук-тук, бом-бом, тук-тук, бом-бом.

Когда я поневоле возвращался в реальность, все в этой комнате напоминало о тебе: наша фотография на тумбочке, занавески, которые мы вместе выбирали в переполненном людьми супермаркете, запах твоих духов, который еще не выветрился.

Все это вперемежку с истеричным мельканием каналов сливалось в одну мерзковатую, неуютную какофонию звуков, образов, чувств и воспоминаний.

Вскоре дождь перестал идти, и я подумал, что неплохо бы выйти на пробежку. Необходимо было срочно развеяться. Я надел спортивный костюм, тщательно и долго протирал кроссовки в прихожей. С каких это пор я стал так дотошен к чистоте?

Я взглянул на себя в зеркало – трехдневная щетина, растрепанные волосы, под глазами мешки от систематической бессонницы. Постарался улыбнуться себе в отражении, но получилась скорее гримаса помятого клоуна.

Я выбрал пробежаться по аллее вдоль реки и по скверу. После дождя там должен быть хороший воздух, который прочистит легкие и голову. Я бежал и слушал музыку. Ты не выходила из головы. В сквере было немноголюдно — только пару старушек, которые медленно и со вкусом прогуливались в тени деревьев, да стайка алкоголизирующих забулдыг.

Закончив пробежку, я заглянул в магазин купить воды. Вошел в небольшой супермаркет, обливаясь потом. И возле касс увидел тебя. Ты стояла со скромным набором – молоко, хлеб, россыпь глазированных сырков и мандарины. Ждала своей очереди. Я застыл на пороге как сурикат.

— Пакет нужен? — спросила кассир.

— Да – ответила ты, взяла пакет из ее пухлых рук и начала судорожно складывать туда продукты. Один из мандаринов вдруг выскользнул из твоих рук и покатился за линию касс. Я еще не успел толком среагировать как глаза наши – мои заплывшие и твои заплаканные — встретились.

Мы смотрели друг на друга секунд 10. Это были наполненные болью и самые долгие 10 секунд в моей жизни. Я с трудом сглотнул слюну, ты нервно дернула волосы, с ненавистью и обидой сверкнула на меня глазами и отвернулась. Затем быстро расплатилась, схватила покупки и рывком выскочила из магазина.

Я так и остался стоять. С этим холодом, бессмысленностью внутри и грязным мандарином, который мотался под ногами людей. От туфель к сапогам, от босоножек к кроссовкам. И душа моя, казалось, находилась внутри него.

***

Я зашел домой продрогший до нитки и еще более опустошенный, чем выходил. Взял из холодильника пару пива, сел поудобней с ноутбуком и включил любимое шоу. Оно не разочаровало и на какое-то время я действительно отвлекся и наслаждался каждой минутой. Затем внезапно что-то начало происходить.

Я заметил, что экран меняет свои пропорции. Он рос в размерах.

— Что за черт?! — подумал я и протер глаза. Ситуация не изменилась. Экран действительно рос и был уже вдвое крупней моей головы.

— Я вроде не настолько пьян…- пробубнил я и в ужасе отпрянул. Боже, я схожу с ума. Я как завороженный продолжал следить за экраном монитора – черная двухметровая бездна росла посекундно. Вскоре он заполнил собой половину комнаты и резко включился.

На экране мелькало что-то темное и на первый взгляд непонятное. У изображения был рельеф, который обрамлял темную бездну. От нее волнами накатывала жуть и веяло холодом. Там не чувствовалось присутствие души. Оцепенев от ужаса, я начал присматриваться.

— Господь всемогущий…да ведь это же… – слабо промямлил я

Да. Это без сомнения была она. Огромная двухметровая дырка в заднице. Я вглядывался в ее пустую, бездонную и безэмоциональную глазницу. Она тяжело дышала и раздувалась с тихим, утробным рыком. Мне на секунду показалось, что в глубине ее мелькнули клыки.

«Срань господня!», — воскликнул я и перепрыгнув диван в ужасе прижался к стене, по пути наступив в пятно пива на ковре. Моей пятке стало мокро и неприятно.

И вот мы смотрели друг на друга – бесконечный темный коридор, обрамленный упругим, пульсирующим сфинктером и я, помятый бытовой клоун с мокрой пяткой, которого бросила девушка.

На секунду я подумал, что возможно ничего страшного не случиться, ведь нас с ней разделял друг от друга экран — непроходимая стена. Как и та, что выросла между нами, Маргарет.

И только теперь, глядя в эту зловонную темноту, я осознал, что стену эту выстроил я. Вернее я и раньше это понимал, но только теперь в полной мере ощутил масштаб своего вклада в это строительство.

Помню, как тебя раздражали мои ночные обжиралова на кухне. Шуршание круассанов и пакетиков чипсов, стук кружки о стол и тупое хихиканье над видео в телефоне.

Ты с досадой слушала мои босые, шлепающие, плавниковообразные шаги, включенную воду, кипящий чайник, щурилась от желтоватого света. Потом я по своему обыкновению шел к кровати, но на полпути вспоминал, что мне нужно поссать. Шел в туалет, громко мочился, кряхтел и пердел, Маргарет.

И ты все это слышала.

Потом я возвращался в кровать, прижимался холодным дрябловатым пузом к твоей теплой спине, по-медвежьи закидывал на тебя руку, пальцы которой излучали аромат сырных чипсов и резкие нотки мочи.

Прости, Маргарет. Ты терпела меня такого нелепого, жирного уебана с повадками бабуина. А теперь дьявол пришел в этот мир в виде огромного ануса наказать меня за грехи.

Вдруг, дырка зашевелилась и жадно с хрипом втянула в себя воздух. И, к моему ужасу, шагнул за пределы экрана. Между нами, больше не было стены.

Я увидел все до мельчайших подробностей. Все черточки, жилочки, волоски. Все это шевелилось, двигалось, было полно жизни как муравейник.

Оно источало инстинкт охотника. И в этой истории я был не муравьед. О, нет, Маргарет. Я был жалкой соплей пятилетнего мальчика, трусливо растекшейся на сырой земле.

Весь ужас ситуации состоял в том, что убийце ты можешь хотя бы взглянуть в глаза, умолять, пытаться разжалобить. А здесь было некого умолять. Я понимал, что передо мной жесточайшая, самая бездушная часть человеческого тела, которая повидала многое и пощады ждать было неоткуда.

Та самая нижняя оконечность заднепроходного канала, являющая собой отверстие, через которое фекалии выходит из организма – эта часть человеческого тела не пожалеет никого. Возможно, от коленки или подмышки стоило ждать милосердия, но дырка в жопе воистину олицетворение зла в его окончательной сформировавшейся стадии.

Анус злобен, одинок и отвержен. Это Люцифер вмороженный в Коцит и вывернутый наизнанку.

Бездонная, черная дыра растворила свои хляби и начала с силой всасывать воздух и поглощать домашнюю утварь. Подобно Харибде она проглотила кораблики нашей совместной жизни, Маргарет – фотографии, занавески, которые мы вместе выбирали в супермаркете, диван, книжную полку, журнальный столик.

Я судорожно хватался за все, что попадалось под руку, пытаясь не попасть в этот жуткий торнадо. Но было понятно, что это конец, Маргарет. Она пришла за мной. И поглотила меня.

В этот сумбурный, хаотичный и дымчато-пестрый четверг меня не стало.

***

Маргарет зашла в квартиру и резко захлопнула дверь. Она нервно выкладывала продукты из сумки в холодильник. Затем вдруг затряслась от рыданий, и в бессилии сползла по холодильнику на пол.

— «Зачем я встретила его», — сокрушалась Маргарет, — «Почему из всех супермаркетов города я выбрала именно этот».

Успокоившись, Маргарет нашла в себе силы встать и продолжить свои кухонные занятия. Налив стакан молока, она отпила немного и поставила поодаль. Затем женщина отстегнула заколку-краб, прикрепленную к занавеске, и начала собирать волосы в хвост, чтобы они не мешали ей во время готовки.

Маргарет несколько раз провела рукой по задней части шеи, чтобы собрать все непослушные, выбивающиеся волоски. И вспомнила, как он касался и целовал ее.

Как он нежно шептал ей на ушко: «Доброе утро». И его щетина смешно щекотала ей мочку уха. А во время купания она часто просила его потереть ей спинку. И он всегда переходил на попку. Они начинали брызгаться, смеялись и дурачились.

Иногда наливали ванную и долго валялись в ней, смотря какую-нибудь «старуюдобруюлюбовную» комедию на ноутбуке.

После этих мыслей рука Маргарет сама скользнула к трусикам. Ее мать находилась в отъезде, поэтому можно было отдаться этому ощущению — внезапно накатившей похоти и болезненного отчаянья.

На удивление она была сухой. Видимо гормональные сбои дали о себе знать. Справа от нее подмигнуло белизной молоко, налитое в стакан и так и не тронутое. Маргарет опустила пальцы в молоко, тщательно смочила их, а затем повторно отправилась в трусики.

От молока было приятно, прохладно и пальцы хорошо скользили. Она продолжила себя ласкать, периодически смачивая руку в образовавшейся молочно-телесной жиже. Постепенно ее мастурбация приобретала все более животные очертания.

И она почувствовала, что молока ей не хватает.

«Нужно что-то сильнее», — шептал ее внутренний похотливый бес.

Искусительно-зеленым цветом блеснула полыньевая настойка ее матери в стеклянной бутылке на столе. Маргарет зубами вырвала пробку, выплюнула ее на пол и жадно влила горючую жидкость себе в рот.

Затем щедро смочила ею ладонь, и с остервенением продолжила мазохистические гонки к деструктивному оргазму.  Ее вагина горела, но она не чувствовала боли. Она была огненным комком всепоглощающей, саморазрушительной страсти, не сдерживаемой в оковах.

Неожиданно в дверь позвонили. Маргарет, опомнившись, вздрогнула от неожиданности. Позвонили повторно. Маргарет вытерла руку о кухонное полотенце и раздосадовано отправилась к двери.

-«Кого еще черт принес в это время», — прошипела она.

Маргарет пошлепала босыми ногами к двери и заглянула в глазок. Там была темнота. Ничего не было видно.

— «Странно», — подумала Маргарет – «Должно быть кто-то повредил глазок. Может электрик, пока ковырялся в щитке».

— «Кто это?», — резко спросила Маргарет.

Но ответа не последовало.

— «Должно быть соседские мальчишки балуются» — подумала она и уже было начала возвращаться на кухню, как звонок повторился. Дважды.

Женщина рывком взглянула в глазок – ситуация не изменилась. Темнота и никаких человеческих очертаний.

— «Вот мелкие говнюки. Должно быть кто-то из них звонит, а кто-то зажимает глазок пальцем. Поймаю за уши отдеру!», — выругалась звонким шепотом Маргарет.

Она решила сделать вид, что уходит и если звонок повториться, то резко открыть дверь и схватить хулигана. И тогда ему несдобровать!

Маргарет сделала громкие шаги на месте и тут же снова раздался звонок. Она проворно схватилась за ручку, молниеносно открыла замок и резко распахнула дверь.

Женщина замерла от ужаса.

На лестничной площадке на нее лупилась огромная, трехметровая дырка в заднице, пару часов назад поглотившая Кевина. Сфинктер ее судорожно пульсировал и сокращался. Маргарет вскрикнула в ужасе и быстро заскочила обратно в квартиру, захлопнула дверь на все замки и побежала звонить в полицию.

После первых ее слов: «Помогите, на меня напала дырка в заднице», — в отделении полиции выругались и повесели трубку. Она несколько раз перезванивала, пыталась объяснить ситуацию, но ее не слушали и рекомендовали успокоиться, пока к ней не вызвали психушку или наркологичку.

В это время дырка в жопе-людоед ломилась в квартиру Маргарет, и хлипкая дверь сдавалась под мощным натиском громадного анального отверстия.

В отчаянье Маргарет выглянула в окно и начала кричать.

— «Помогите! Кто-нибудь! На меня напали. Вызовите полицию! Поднимитесь, остановите это чудовище!», — вопила женщина.

Было поздно, на улицах почти никого не было. Немногочисленные прохожие лишь равнодушно проходили мимо. Часть из них боязливо озиралась и ускоряла шаг, услышав ее крики. Кто-то из стайки клубной молодежи показал ей фак и, передразнивая, звонко, гавкающе засмеялся.

Вдруг она увидела небритого мужчину и на секунду было решила, что это Кевин. При этом мужчина был восточной наружности, а Кевин – нордической. В особенные минуты, когда она гордилась им и хотела порадовать, она так и называла его: «Мой викинг». Но Маргарет от отчаянья не видела различий.

— «Викинг! Викинг! Я здесь», — в слезах прокричала она

Мужчина глянул вверх, вздрогнул, и поспешил скрыться в подворотне.

— «Нет…это не он», — с разочарованием осознала Маргарет, и надежда в ее душе окончательно угасла.

— «Вии…ки..нг», — безжизненно просипела она и сползла на пол.

Хлопок. Сервант со стуком обрушился из-за вибраций, который создавал анус, пробиваясь в квартиру. Маргарет, задыхаясь от рыданий, забилась в угол, обхватила колени и с застывшим, опьяняющим ужасом, ожидала собственной гибели.

— «Боже, Кевин. Как я была не права и не справедлива к тебе. Надеюсь, ты простишь меня за все, что было. Помню, как тебя бесили ушные палочки со скатавшимися волосами в мусорном ведре, и моя привычка раскидывать косметику по квартире», — сокрушалась Маргарет.

Хлопок. Железная дверь начала вихлять и сдаваться под натиском беспощадной дырки в жопе.

— «Да, Кевин…Ты многое прощал мне. Потому что был очень сердечным человеком. Иногда я плохо подмывалась, когда приходила уставшая после работы. А ты все равно лез ласкать меня ртом, не поддаваясь на мои слабые отказы. Ты ловил языком мою скомкавшуюся сучью подливу, закашливался и эпилептически подергивался, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло», — вспоминала Маргарет.

— «И тогда я обычно спрашивала тебя – ты в порядке? Ты бубнил что-то нечленораздельную мне в пизду и оправившись, наскоро утеревшись, продолжал свои ласки. И ведь ты не разу не упрекнул меня Кев. Ни разу».

Маргарет начала рыдать. В этот момент дверь со свистом вылетела. Дырка в жопе ворвалась в квартиру и поглотила отчаянно и бесполезно сопротивлявшуюся женщину со всеми ее воспоминаниями, сожалениями, страхами и пересудами.